Текст книги "Спор на жизнь (СИ)"

Автор книги: Dragoste

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Я согласен, – после нескольких минут раздумий проговорил он.

– Ну что ж, тогда по рукам, мой друг. Твоя душа теперь принадлежит мне, я же в свою очередь исполню свою часть сделки. А теперь прощай, мы свидимся лишь тогда, когда я тебя призову. С закатом все встанет на свои места.

Сказав это, голос, который не давал ему покоя много лет, исчез, оставив после себя тягостное ощущение испаряющейся надежды и одну потерянную душу дожидаться заката в полном одиночестве и неизвестности.

***

В мгновение возликовал темнейший князь и в райские врата влетел смеясь. Он праздновал свою победу в миг, когда свет солнечный на небесах поник, у ангелов над головой сгустились тучи и пошатнулся веры пьедестал могучий. Собрались херувимы у божественного трона, не удержав трагического стона. Взывали все к святейшему Отцу, путь преграждая наглецу, прошедшему под сводами небесного чертога, оставив свою адскую берлогу.

– Ах, Отче, знаю я, тебе известно, что выиграл наш спор я честно, поэтому явился я сюда сейчас, чтоб возвестил о поражении твой глас. Ведь я потратил целых десять лет, чтоб был поступок мой воспет, не знал я отдыха в часы досуга, чтобы усилия мои ценили по заслугам, но вот всему пришел конец – вознагради меня, Отец!

– Опять ты скачешь впереди коней, пора бы стать тебе мудрей. Не вижу смысла торопиться, борьба еще возобновится. Коль жизнь вдохнул ты в умершее тело, презрев известные пределы, я тоже сделаю свой ход, продолжив этот эпизод. Я окажу содействие добру, вступив в коварную игру.

– Ты нарушаешь уговор, не в том ведь состоял наш спор. Условия по договору я запомнил, и обязательства исполнил. Друзей рассорил в один миг, сплел сеть кровавых я интриг, вложил и ненависть в сердца, заставив биться до конца; пришлось им пережить утраты и меч поднять, напав на брата. Я сделку графу навязал, чтоб душу он свою продал.

– Все так, но ты забыл один завет – известен всем он сотни лет. Живому можно помогать, умершего – не воскрешать. Лишь мне принадлежит такое право, другим за то грозит расправа. Увлекся слишком ты игрой кровавой, но даже на тебя отыщется управа. На сей раз песня твоя спета, а на твою победу налагаю вето, но ради справедливости замечу, что стоит мне пойти тебе навстречу: я нашего раздора бремя перенесу в другое время. Пока же пусть бессмертный граф, лишившись своих смертных прав, сквозь смерть и тьму бредет один, ты понял, темный господин?

– Яснее ясного, Творец, но ведь погиб и твой боец. И как же будем продолжать мы спор, коль некому давать отпор?

– То будет не твоя забота, но я судьбы предвижу повороты: вернется к жизни мой борец, оденет пламени венец. Как феникс он переродится, в огне священном оперится и вступит он в неравный бой с той силой, что зовут судьбой. А что до графа, то ему, как ставленнику твоему, за каждый грех придется расплатиться и интересами своими поступиться, тогда, быть может, божье милосердие его коснётся за усердие.

– Ушам не верю, что за вздор? Уж больно мягкий приговор… Готов ты в рай принять исчадие ада, чтобы от поражения не испытать досады? Он сделку кровью подписал. Достаточно! Закончен бал! Он душу продал мне сегодня, и быть ему лишь в преисподней!

– Мой друг, игра еще идёт, пока ведем мы равный счёт. Смогу я даровать прощение, если сможет он грехов добиться искупления. Раскаяние его спасёт, коль веру друг наш обретет.

– Не будет этого, Всевышний, твои старания излишни. Я сделал так, чтоб каждый день лицо своё он прятал в тень, и завтра Дракула увидит солнце лишь через ставни в маленьком оконце. А жажда крови станет нестерпимой, и это только ради мести мнимой. Хотя, признаюсь, я лукавил, нарушил пару-тройку правил… Забыл сказать ему о нескольких нюансах…

– Считаю, все же он достоин шанса. Ведем мы бой даже за души грешных, с пути господнего сошедших.

– Ну что ж, тем горше будет разочарование, которому не будет оправдания, я тебя предупредил, ведь за ним всегда следил. Семья его уж не признает, когда всю истину узнает. Ни что так душу не лишает милосердья, как предательство родных в порыве суеверья. Озлобится на весь он мир и учинит кровавый пир, но раз уж веришь ты в его спасенье, узри все сам без промедления.

– Да будет так, теперь ступай – тебе закрыты двери в рай. Пора героев выпускать на сцену, они придут тебе на смену.

========== Воспоминания ==========

Трансильвания. Осень 1861г.

В тот год зима была ранняя: в начале октября днем еще случались оттепели, но к середине месяца зима полностью вступила в свои права, укрыв всю землю тонким снежным покрывалом. Высокие сосны, покрытые снегом, стремились ввысь, своими макушками разрывая небеса. У самого подножия горных хребтов, будто змеей, вились мелкие тропинки, вливаясь в объездную дорогу, светившуюся в последних лучах заходящего солнца.

По одной из таких безлюдных тропинок брели двое детей, пробирающихся сквозь сумрак, спускающийся на землю. Со всех сторон путников плотно окутала стена безмолвия: снег лежал тонкой пеленой, но и ее было достаточно, чтобы умертвить все звуки в лесу. Слышались только приглушенные человеческие голоса да сдавленный крик запоздалых птиц.

– Гэбриэл, я больше не могу, мне страшно… и есть хочется…. Нам давно пора возвращаться домой, – проговорила девочка, идущая следом за отроком лет двенадцати.

– Потерпи еще чуть-чуть… Мы же напали на его след. Ты слышала, что говорили о нем охотники, неужели ты не хочешь его увидеть своими собственными?

– Хочу, очень… но мы, кажется, заблудились. Скоро стемнеет окончательно, мама будет ругаться, – подскользнувшись на льду, девочка полетела вниз, издав испуганный крик.

Свежевыпавший снег запорошил почти все следы, хотя кое-где примятый наст говорил о том, что огромный лось, которого так хотели увидеть дети, совсем недавно пробегал по этой тропе.

– Не волнуйся, Лоран, мы срежем дорогу по высокогорной тропе, она идет сквозь горы. Через несколько часов будем дома, – поднимая сестру за локоть, проговорил он.

– Все равно мне страшно…

За спиной раздался треск сухих веток – и в этот момент из-за деревьев показался огромный темный силуэт, едва проступающий сквозь темноту.

– Это оборотень! – вскричала девочка и пустилась бежать.

Гэбриэл, все это время неотрывно следивший за таинственной фигурой, облегченно вздохнул, когда убедился в том, что это лишь воображение сыграло с ними злую шутку, играя с ветром и кустом, не до конца сбросившим листья. Мысленно посмеявшись над трусостью сестры, он пустился вдогонку.

– Лоран, Лоран… это был всего лишь куст… тебе нечего бояться.

Поднявшись по небольшой тропе, мальчик остановился, пытаясь найти следы сестры, но они будто испарились в темноте. В этот момент странное чувство, неизменно овладевающее человеком в тот миг, когда приходит осознание того, что он уже был здесь, проникло в его душу. Каждое дерево, каждый валун казались удивительно знакомыми, разносясь в его сознании, подобно зову из прошлого.

Перед глазами возникла картина кровавого поединка, случившегося на этом месте столетия назад. В какой-то момент Гэбриэлу начало казаться, что он ощущает на себе силу ударов противников, чувствует их эмоции, смотрит на мир их глазами. Сном наяву промелькнула трагическая смерть воина, страдания соперника и кольцо, скользнувшее в расщелину между камнями.

А потом все исчезло – он опять стоял в одиночестве среди лесной поляны, оглядывая окрестности в поисках подтверждения своего видения. Будто проверяя его правдивость, мальчик кинулся к большому камню, оплетенному древесными корнями. В эту секунду можно было подумать, что какая-то неведомая сила вселилась в ребенка, руками раскапывающего снег, выгребающего из расщелин гниющую листву, ветки и грязь. Но вскоре его попытки увенчались успехом, и он наткнулся на предмет, доказывающий реальность его видений: в листве и грязи он отыскал старинный золотой перстень с изображением дракона. Юноша, как завороженный, смотрел на свою находку, пока отдаленный крик не вывел его из размышлений.

– Гэбриэл, где ты? Гэбриэл!

– Лоран… – мальчик сунул перстень в карман и изо всех сил побежал в ту сторону, откуда доносился зов сестры.

В этот момент картина сменилась, унося наблюдателя в еще более глубокие чертоги его разума. Крупинка за крупинкой, видение за видением, он собирал знания, которые приоткрывали таинственный полог, скрывающий его прошлое. И теперь взирая на себя с высоты, он испытывал смешанные чувства удовлетворения и страха, разливающиеся по душе.

В небольшой комнате, пододвинув к двери бельевой шкаф, сидел тот же мальчик, только повзрослевший на пару лет. Обхватив голову руками, он распластался на полу, пытаясь успокоиться.

– Гэбриэл, открой дверь, Гэбриэл, – раздавался женский голос за дверью.

– Уходите, я не желаю Вас видеть, – прокричал он, не поднимая головы.

– Гэбриэл, они могут тебе помочь.

– Я не сумасшедший и не больной, оставьте меня в покое.

– Сынок…

– Довольно, убирайтесь отсюда.

Но крики и уговоры никак не прекращались, грозя обернуться новым сумасшествием. Тогда юноша, не выдержав этого напряжения, вытянул из-под кровати собранный им ранее узелок с вещами и, со скрипом отворив окно, вылез на улицу.

Дуновение прохладного ветра, трепавшего каштановые пряди, отрезвили рассудок, и, ухватившись за ветку огромного дуба, нависшего над домом, юноша спустился вниз.

Вот уже несколько лет к ряду, с того злополучного момента в лесу, его неизменно посещали видения, которые настолько граничили с реальностью и возникали так спонтанно, что не ускользнули от посторонних глаз, обеспокоив семью, друзей и других обитателей деревни. Вскоре юношу начали считать одержимым или душевнобольным, – потянулись длинные вереницы врачей, травников и исповедников, обещавших ему освобождение от видений, но все было бесполезно. Они не отступали, превращаясь в настоящее проклятие, с каждым днем становясь все реальнее. Поэтому, спасаясь от постоянных кровопусканий и ритуалов изгнания, он убежал из дома, пустившись в долгие странствия.

Покинув туманные просторы Трансильвании, он побывал в Будапеште, Берлине, Праге и Вене, нанимаясь вольным рабочим к ремесленникам и крестьянам, дававшим в обмен за помощь кров и еду, но нигде не задерживался подолгу, опасаясь того, что кто-то узнает про его видения, пока, наконец, судьба не занесла его в Рим.

В попытках найти себе пристанище юноша обошел почти все лавки и мастерские, но город, издревле служивший не только религиозным центром, но и своеобразным торговым коридором, соединяющим Европу и Азию, был переполнен такими же искателями, как и он. Не нашлось ему места ни в кузнице, ни в пекарне, ни на почтовой станции, но, оказавшись там, юноша решил набросать несколько строк своей матери.

В этот момент очередное видение перенесло его в объятия далекого прошлого. Перед глазами пронеслась кровавая битва на Косовом поле; разговор, последовавший за ней; долгий путь по просторам Трансильвании; и, наконец, сцена в великом чертоге, завершившаяся изгнанием. Но в этот раз все было иначе: юноша больше не был сторонним наблюдателем, испытывающим схожие с персонажами сна чувства, он был непосредственным участником этих событий, вселившись в тело одного из них. Ярость, сострадание, раскаяние умножились десятикратно, обрушившись на голову молодого человека. Судорожно сжав в руке клочок бумаги, он выскочил на улицу и побежал, не разбирая дороги, сбивая с ног прохожих, не успевших пропустить его, пока не наткнулся на старую церковь.

На фасаде здания сияло огромное распятие, проработанное до малейших деталей; кровля была обшита сусальным золотом, что заставляло купола гореть при солнечном свете. Массивные стены покрывала белая известь, которая кое-где отслаивалась, обнажая кирпичную кладку. Воззрившись на распятие с видом человека, потерявшего надежду, юноша зашел внутрь, глубоко вдыхая запах воска и ладана, окутывающего помещение. Проследовав сквозь стройные ряды деревянных скамеек, Гэбриэл остановился у самого алтаря, молитвенно сложив руки.

– Что ты хочешь от меня? – едва ли не вскричал он, подняв взгляд на Творца, взиравшего на него со своего молчаливого пьедестала. – Столько лет ты посылаешь мне эти видения, смысла которых я не понимаю, зачем, Боже? Они подобно тени преследуют меня, проникают в сознание и путают мысли. Порой мне начинает казаться, что я уже не могу отличить реальность от выдумки. Помоги, умоляю. Освободи меня от этих видений, Господи, и клянусь, навек я стану твоим рабом. Помоги…

Едва он успел закончить говорить, как острая боль пронзила все тело, голова начала кружиться от приторного запаха ладана – и юноша рухнул на каменный пол, потеряв сознание. Пришел в себя он в маленькой келье несколько часов спустя при свете одинокой свечи. Все убранство комнаты составляла небольшая кровать, столик из дерева грубой работы да деревянное распятие на стене. Около кровати сидел молодой человек, облаченный в монашескую рясу. Не замечая того, что незнакомец, найденный на пороге церкви, пришел в сознание, он погрузился в чтение древнего фолианта, написанного на латинском языке.

Протерев глаза, юноша проговорил:

– Что случилось? Где я?

– Ты в монастыре Сант-Онофрио-аль-Джаниколо, – коротко ответил монах.

– Как я тут оказался?

– Тебя нашли на полу на пороге у алтаря и принесли сюда, а вот что было до этого, сказать не могу. У тебя есть родственники, которых мы могли бы оповестить о случившемся? – продолжил он, почти не отрываясь от увесистого тома.

– Родственники? – в замешательстве повторил юноша, будто не понимая, о чем ему говорят.

Растерянность и испуг отразились в его взгляде, потому что, как ни силился, он не мог вспомнить ни минуты из своей прошлой жизни, будто чья-то злая рука стерла ему память, лишив прошлого. Он не помнил, откуда он, как оказался в этом монастыре, есть ли у него родственники, будто вся жизнь началась с чистого листа.

Видя замешательство своего собеседника, облаченный в рясу юноша продолжил:

– Меня зовут Карл, я состою послушником при монастыре, а кто ты?

– Не помню… не помню даже, как пришел сюда, – после нескольких минут размышлений ответил юноша.

Услышав это, монашек, явно заинтересовавшись происходящим, закрыл книгу и, повернувшись к собеседнику, продолжил:

– При тебе нашли эти вещи и записку, – послушник выложил на стол смятый клочок бумаги, небольшой нож и старинный перстень. – Может, это поможет освежить твои воспоминания? В письме говорится о том, что имя отправителя Гэбриэл, может, это ты?

Юноша поспешно схватил лист бумаги и прочел несколько строк, которые не несли в себе никакой информации, кроме того, что некто, написавший его, извинялся перед женщиной потому, что покинул ее. Не было ни адреса, ни каких-либо еще намеков на его происхождение. Отбросив лист в сторону, юноша взял кольцо, но при виде блестящей поверхности с золотой филигранью, ни одно воспоминание не ожило в его памяти. Раздраженно отбросив перстень в сторону, он повалился на кровать, закрывая лицо руками.

– Это ничего. Нам не известны божественные намерения, может, ты послан сюда для богоугодного дела! Как бы то ни было, до приезда кардинала ты можешь остаться тут, а он уж определит, что с тобой делать. Может, к тому времени и память твоя восстановится.

В этот момент небольшая встряска будто бы оттеснила образ послушника вдаль, постепенно растворив в темноте. Казалось, он возвращался из двух реальностей, в которых только что пребывал его разум в еще одну, в ту, которая являлась его последним пристанищем. Открыв глаза, он увидел уже повзрослевшего Карла, облаченного в запачканную в пути рясу, обратившего на него все внимание.

– Гэбриэл, вставай, теперь твоя очередь дежурить, – проговорил послушник, бросив дорожную сумку себе в изголовье, обустраивая спальное место.

– Не думаю, что в этом есть необходимость: если бы он хотел убить нас, то сделал бы это, пока мы плескались во рве около его замка. У него сейчас дела поважнее.

– Ну, все-таки осторожность не помешает.

– Я снова их видел, Карл, – как бы между прочим проговорил Ван Хелсинг, подняв взгляд к холодным звездам.

Ночь была безоблачная и холодная; тонкий иней покрывал землю, траву и стволы деревьев. Свежий воздух отрезвлял мысли, спутанные после сна, пытаясь упорядочить картину происходящего. После поражения, случившегося на маскараде, путники, не теряя времени, пустились в погоню за вампиром, останавливаясь лишь для того, чтобы дать отдохнуть лошадям, но после суток непрерывной скачки путники нуждались в отдыхе не меньше лошадей, поэтому было принято решение сделать небольшую остановку, разбив лагерь вдалеке от дороги прямо под открытым небом.

– Сны? И что было на этот раз? – спросил послушник, заворачиваясь в плащ.

– Мое прошлое. А если точнее, я будто пережил сразу несколько жизней. Я видел свое забытое детство, наше знакомство и свою прошлую жизнь, – в задумчивости проговорил Ван Хелсинг.

– Вот как… это весьма странно, – проговорил Карл.

– Странно другое: мне, наконец, открылась тайна, не дававшая мне покоя почти двадцать лет. Я увидел свою семью, но самым загадочным было другое. Я все время видел Дракулу, и теперь в этом нет сомнения.

– Тебе случайно не приснилось то, как мы можем его убить? Сейчас это очень бы пригодилось.

– Столетия назад мы уже встречались, поэтому он узнал меня тогда, в замке Франкенштейна. Но мы не просто были знакомы, мы были лучшими друзьями, братьями. Я видел, как он менялся с годами, постепенно теряя человеческий облик, видел, как крепнет его ненависть и жажда мести, и это я убил его тогда. Но я не могу понять одного: почему эта истина открывается мне только сейчас?

– Возможно, в тебе говорит кровь оборотня.

– А что если нет? Ведь не случайно то, что именно я убил Дракулу много лет назад, думаешь, может быть случайностью то, что судьба снова свела нас? Может быть, эти сны явились сейчас для того, чтобы я мог изменить те ошибки, что совершил в прошлом? Что если это порочный круг, который будет повторяться до тех пор, пока мы не исправим ситуацию?

– Ты считаешь, что было ошибкой то, что ты убил его тогда?

– Нет, безусловно, нет… Я имел в виду совсем другое. Ты говорил, что помыслы господни нам неизвестны, но что если эти сны являются подсказкой, которая поможет нам раскрыть его замысел? Как думаешь, о чем они могут нам говорить?

– Это твои сны, откуда мне знать? Может, это просто шутки, которые с тобой играет воображение?

– Ты у нас всю жизнь изучал богословие и историю. Монахи посланы нам для того, чтоб толковать божественную волю.

– Я всего лишь послушник! К тому же почему ты так уверен в том, что эти сны посланы тебе Богом? Не забывай, что сейчас в тебе кровь оборотня. Может, Дракула внушает тебе эти мысли? Может, этого и не было вовсе?! Не забывай, чем ближе полнолуние, тем большую силу он будет обретать над тобой. Но вплоть до последнего удара часов ты сможешь сопротивляться его власти.

– Нам пора выдвигаться. Времени уже почти не осталось.

Ван Хелсинг подхватил седельную сумку, не обращая внимания на Карла, с негодованием смотревшего на друга. Ему так и не удалось поспать, и сейчас, покорно опустив плечи, он шел вслед за другом, стараясь не думать о том, что будет дальше. А подумать было над чем: с каждым часом кровь оборотня все больше бурлила в венах охотника, он становился намного сильнее, выносливее и агрессивней. Иногда в его глазах зажигалась животная жажда крови, присущая хищникам. В этот момент мужчина старался ехать от него как можно дальше, чтобы ненароком не попасть под горячую руку.

Как бы то ни было, время шло, а решение все не приходило. Они по-прежнему не знали, как убить вампира и как избавить Ван Хелсинга от нависшего над ним проклятия оборотня, в довершение ко всему попытка спасти Анну обернулась полным провалом, и теперь друзей терзали самые худшие предположения о ее дальнейшей участи.

Что касается самого Ван Хелсинга, то он хранил святую веру в то, что девушка до сих пор жива. Вспоминая о ней, Гэбриэл не мог не поразиться тому, как ей удалость за такое короткое время стать неотъемлемой частью него. Казалось, что он нашел в ней то, чего не находил до этого ни в одной женщине – родственную душу. И сейчас мужчина возвращался в Трансильванию не для того, чтобы выполнить возложенную на него Ватиканом миссию, не пытался спасти собственную жизнь, он возвращался туда для того, чтобы спасти отважную девушку, рисковавшую собой для того, чтобы убить вампира, столетиями наводившего ужас на округу. Он возвращался для того, чтобы подарить ей возможность впервые увидеть море, услышать шум волн, почувствовать запах соленого воздуха, вкусить свободу. Он возвращался для того, чтобы забрать Анну.

========== Дежавю ==========

Каждый день, проведенный в плену у Дракулы, превращался для Анны в настоящее испытание, наполненное опасностями и страхом, но те чувства, которые она испытала, в очередной раз очнувшись на полу посреди незнакомой комнаты, скорее напоминали самое тяжкое похмелье, наступающее каждое утро. В других обстоятельствах она могла бы только усмехнуться трагическому комизму данной ситуации, но сейчас было не до этого. Голова просто раскалывалась, мысли путались, тело болело, и все это было лишь верхушкой айсберга.

Осмотрев темный зал, девушка инстинктивно поежилась. Комната, открывшаяся ее взгляду, показывала убежище вампира таким, каким она всегда его представляла: высокие готические своды из черного гранита, темные канделябры со свечами, практически полное отсутствие мебели и мрак, не позволяющий солнечным лучам проникать внутрь. Когда взгляд ее обнаружил огромную кровать в дальнем углу комнаты и небольшой столик, чувство негодования закипело в ней, отметая страх и любопытство.

– Да он издевается! – проговорила она, а про себя отметила: – «В комнате есть кровать, а он опять бросает меня на холодном полу, уверяя, что я его гостья!»

Девушка попыталась подняться, поняв, что в очередной раз лежит на черном плаще. Брезгливо откинув его в сторону, она дернулась, заметив ожог на своей руке. Рана сразу неприятно заныла.

«Должно быть, я обожглась, когда факир обдал нас огнем…» – заключила она, но в след за этой мыслью, последовал вопрос: – «Зачем он вообще закрыл меня собой? Столько лет потратил на то, чтобы убить, а тут и усилий не пришлось бы прилагать?!» – тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, Анна продолжила обследовать комнату. В углу в ряд стояли старые доспехи, где каждый из воинов держал свое оружие: копье, боевой топор, меч и булаву. Казалось, что каждый из них принадлежал к своей эпохе, но с удивлением для себя девушка заметила, что топор был покрыт слоем серебра. Собственно на этом все убранство комнаты заканчивалось.

Постояв какое-то время в нерешительности, девушка набралась храбрости и проговорила:

– Я знаю, что ты здесь. Покажись. Довольно этих игр.

Анна медленно повернулась вокруг себя и, вернувшись на прежнюю точку, увидела его. Дракула стоял прямо перед ней настолько близко, что она отступила на несколько шагов. Как всегда облаченный в черное, с заколотыми длинными волосами цвета вороного крыла, он взирал на нее с высоты собственного высокомерия.

– Ты учишься, Анна! Уже не пытаешься ломиться в открытые двери и открыть закрытые, – с иронической улыбкой, проговорил он.

Раздражение от воспоминаний о том дне хлынули к щекам, заставив их полыхать от злости. Девушка, не отводя от него глаз, стала отступать к стене, надеясь ухватить посеребрённый топорик.

Увидев эти обреченные попытки защититься, Дракула не смог сдержать усмешки, скривившей его губы.

– Ах, Анна, вот смотрю я на тебя и никак не могу взять в толк, в тебе совсем нет страха или мозгов? Хотя в некоторых случаях это одно и то же, прости за грубость… Неужели ты считаешь, что я стал бы держать тут оружие, способное причинить мне вред? Оставь, возможно он тебе пригодится…

– Что ты хочешь? Довольно этих игр! Ты мог убить меня в любой момент, мог обратить в вампира, но ты не сделал ни того, ни другого.

– Анна, я слишком долго живу, чтобы усвоить одну истину: дороги предназначены для путешествия, а не для конечной цели. Нам так весело вместе, так зачем рушить такую идиллию? – сказал он, подойдя ближе.

Страх пульсировал у нее в висках, мысли путались, но любопытство, присущее женщинам, все же победило, и она проговорила:

– Почему ты закрыл меня собой на балу? Зачем защитил от того вампира?

– Не все ли равно? Чтобы не руководило моей рукой в тот момент, я все равно останусь бездушным монстром, которого покинула даже его собственная тень. Не так ли? – он продолжал кружить вокруг нее, будто ястреб над своей добычей.

– Кем он был? Почему напал на меня, все же видели, что я была с тобой? Неужели у великого графа Дракулы совсем нет авторитета среди себе подобных, – девушка вернула ему его насмешливый тон, но взгляд так и не отвела.

– Не все могут и пытаются себя контролировать, услышав биение сердца, почувствовав, как кровь бежит по венам – это ни с чем несравнимое ощущение, – не без удовольствия прокомментировал он.

– Но ты..

– Ты знаешь ответ на тот вопрос, который собираешься задать, не трать слов. Не все вампиры являются рабами своих желаний. Но в одном мы схожи с людьми – мы готовы пойти на все ради выживания.

– Но ты хочешь пойти дальше, ведь тебе уже недостаточно своей жизни, ты пытаешься наводнить Землю сотнями подобных тебе.

– Мои желания ничем не отличаются от желаний людей.

– Но людям не дано жить вечно. Бог подарил нам радость деторождения, но век наш не долог… Вам же дарована вечность.

– Полная одиночества, – ухмыльнулся он, продолжая ее мысль.

– Это был твой выбор, – проговорила она, проследив за ним взглядом.

Мужчина встал напротив нее так, чтобы тусклый свет падал на его фигуру. В этот момент Анна могла поклясться, что перед ней стоял не бесстрастный вампир, а живой человек, на лице которого отражались горечь, разочарование.

– Я не знал всей цены, которую потребует вечность. И вернулся я лишь для того, чтоб отплатить долг, оставленный при жизни. Не знал я, сколь нестерпима будет жажда крови, обуявшая меня тогда, но те, кто предали меня при жизни, сделали тоже и после смерти. Ты не ведаешь, через что я…

Яркая вспышка молнии, осветившая комнату даже сквозь плотные шторы, не дала ему закончить свою мысль.

– Что ж, Анна, мы еще продолжим этот разговор, ну, а сейчас мне надо подготовиться – скоро у нас будут гости.

– Надеюсь, что они будут последние в твоей жизни, – процедила она в ответ.

– Ван Хелсинг не спасет тебя, в скором времени ему самому понадобится помощь. Твои мысли на балу очень красочно это показали. Я буду готов…

Не сумев сдержать злость, подкатывающую к ее горлу, Анна, потеряв контроль, бросилась на него, в тот миг не думая о том, как глупо это было. Граф молниеносно перехватил ее руку, резко вывернув за спину, и прижал к себе. Все тело девушки пронзила острая боль, и жалобный стон, который она не смогла сдержать, сорвался с ее губ. Дракула стоял настолько близко, что ей в нос ударил сладковатый запах его одеколона. Чувство истомы, овладевшее ей на балу, нахлынуло на нее с новой силой, сметая все границы и унося мысли прочь. Казалось, что пол уходит из-под ног, заставляя ее парить в воздухе. Если бы не болевая судорога, сводившая руку, Анна полностью бы утратила ощущение реальности, растворяясь в глубокой синеве его глаз. Не смотря на всю ненависть, жившую в ее сердце, она не могла сопротивляться притягательному шарму вампира, о котором издревле ходили слухи.

Склонившись над ней, мужчина запечатлел нежный, скользящий поцелуй на ее губах, вдыхая сладкий аромат цветов, исходивший от ее волос. Обхватив за талию, он притянул девушку вплотную к себе.

– Прочь из моей головы, – едва слышно прошептала она.

– Помилуй, даже и не думал этого делать.

При этих словах у Анны возникло такое чувство, будто ее обдали холодной водой. Мысль о том, что она не только не сопротивлялась, когда он поцеловал ее, но и желала этого прикосновения, жгла ее сильнее раскаленного железа. Выгнувшись, девушка проворно выскользнула из его рук, хотя граф и не пытался ее держать. В ту секунду принцесса была похожа на затравленного зверька, попавшего в коварную ловушку, – глядя в нее испуганные глаза, Дракула не мог сдержать смех.

– Чего ты так испугалась, Анна? Того, что находилась в руках безжалостного вампира, или того, что хотела этого поцелуя? Впрочем, это тебе тема для размышлений на вечер, а меня ждут дела, – бросил он ей перед тем, как уйти.

Девушка кинулась следом, но уперлась в запертые двери. Повернувшись спиной к стене, она бессильно сползла вниз и обхватила голову руками. Слезы застыли в ее глазах, так и не вырвавшись наружу, но таящие от слабого пламени свечи плакали вместо нее, восковыми слезами заливая темные канделябры.

Легкое движение воздуха и тягостное ощущение постороннего присутствия заставило Анну собрать остатки сил и подняться.

– Кто здесь? – проговорила она, выступая вперед.

Скорее интуитивно, чем осознано девушка оглянулась, почувствовав, как что-то пронеслось у нее за спиной.

– Довольно игр, – прокричала она.

– Довольно… – скрипучим голосом прокричала Алира, юлой проносясь по залу, затушив все свечи.

Воцарившаяся в комнате темнота заставила сердце буквально остановиться от страха, побуждая Анну выпрямиться во весь рост подобно натянутой струне.

– Очень рада видеть тебя, Алира, – протянула девушка, отступая к стене, но тут же столкнулась с вампиршей, в мгновение ока оказавшейся у нее за спиной.

– Я не позволю тебе забрать его, – прошипела она, отшвырнув девушку к стене. – Я столько веков мирилась с присутствием остальных и теперь никому не позволю встать на моем пути. Я видела, как ты целовалась с ним на балу.

Почувствовав слабое место Алиры, Анна решила попробовать поставить на карту все, что у нее было – свою жизнь. Хотя большого выбора у нее и не было: разъяренная вампирша явно хотела покончить с ней навсегда.

– Ты не можешь убить меня, твой хозяин этого не простит, – проговорила она.

– У него сейчас слишком много других дел… оживив наших детей, он даже и не заметит твоей смерти… – с пренебрежением бросила она.

– Ты уверена в этом настолько, что готова поставить на карту свою жизнь? Ты лучше многих знаешь о том, какой он бывает в гневе! Он не прощает предательства…

Алира застыла в замешательстве, видимо взвешивая варианты возможного исхода событий. Видя ее растерянность, Анна продолжила:

– Помоги мне бежать. Вина в этом будет только на мне, а ты останешься полноправной хозяйкой в этом замке.

– Не пытайся запутать меня… – прошипела вампирша, скривив рот в пугающем оскале, обнажающим клыки, обезобразившие ее лицо.