Текст книги "Красная нить судьбы (СИ)"

Автор книги: Dmitrievskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

18. Данила Романов

Данила был не единственным ребёнком в семье, но единственным сыном от первой любви. Младшая сестра – Василиса Романова, приходилась сводной, по матери. Отцов не знали ни старший, ни младшая, да если честно не горели желанием видеть тех, кто их зачал. Мать Данилы и Васёны – Вера, была девушкой простой, сельской, не разборчивой, влюбилась два раза и оба раза в негодяев, подарившие любовь на пару ночей. Несчастная в любви девушка обрела счастье в материнстве, что сына, что дочурку Вера любила всем сердцем.

Детьми занимались сама мать и бабушка, которая по сей день являлась опекуном Василисы.

Вера погасла слишком быстро, никто не мог не принять и не исправить внезапно разгоревшейся опухоли, забравшая молодую женщину за пару месяцев. Вера никогда не жаловалась, немного что-то не то, но не страшно, зачем зря тревожиться, вот так и дошло, что упала в обморок, и два страшных месяца больницы под капельницами, со всевозможными бесполезными действиями не спасли.

Васе в тот злополучный год исполнилось семь лет, а Данилу четырнадцать. Рубикон взрослой жизни парня начался со дня, когда услышал от врача: «Соболезную».

Данила очень любил Василису, как и бабушку, ставшая им единственным родителем, заботливым родителем, лишённая эгоизма, полностью посвятившая себя внукам. Бабушка знала, что ей нельзя болеть, ей нельзя оставить детей, ведь у них больше никого нет, кроме неё. Данила знал, что его прямая обязанность оберегать бабулю с сестрёнкой и никто больше ни за что не отнимет у него родных и любимых. В этом его уверенность не подвергалась сомнению.

Данила подрабатывал во многих местах, не страшась никакой физически сложной работы, которая была прибыльнее всего, отчего уже к пятнадцати годам парень из худого пацанёнка превратился в мускулистого парня. Пацан оказался не только сильным, но и до многого смышлёным, мозговитым. Кого и обвести вокруг пальца, так точно не его. Однажды Данила проучил одного «работодателя», который хотел выставить ситуацию в выгодном для себя русле, чтобы не заплатить парню, но Данила не остановила влиятельность лжеца, он ему врезал так, что потом «работодатель» вправлял свою челюсть, да ещё пришлось несколько зубов вставить. «Работодатель» собирался засудить пацана, но рука более влиятельного авторитета прицыкнула шавке.

Грозный заметил Данилу.

Грозный – местный авторитет, занимающийся скупкой металла, владелец нескольких автомастерских по окраинам района Мельниково, и двух заправок. На главное дело Грозного, который обрёл своё прозвище не в честь Иоанна Четвёртого, а по месту службы, откуда вернулся и внезапно быстро поднялся, поставив бензоколонку, а за ней вторую. Главный промысел Грозного – наркотики. Удачные связи с места службы, транспортировка, надёжное распространение наркоты тем, кто в ней нуждался.

Грозный предложил работу Даниле на заправке, намного спокойную и полегче от прошлых подработок, и по прибыли значительно превышающую. Данила до окончания школы проработал на заправке.

В дела по сбыту наркотиков, дорогих наркотиков, Грозный не втягивал парнишку, пока не узнал, что тот удачно поступил в Петербург, а выйти на арену крупного масштаба с человеком, достойный доверия и ответственности – выгодный ход для предприятия. Грозного волновало его имя и каждый кто покупал у него наркотики, знал о качестве товара и о строгой конфиденциальности. Грозный внимательно относился как к продавцам, так и к покупателям, расчётливый ум бывшего солдата не мог допустить ошибки, тупо навариваясь, впихивая товар кому попало.

– Хочешь прекратить толкать наркотики? – Грозный понимающе кивнул, смотря себе под ноги, держа руки за спиной. Из-за пустой болтовни Данилы бы не вызвал его, да и ему не резон приезжать по свисту юнцов.

– Да.

– Что ж, мой друг, нет, – беззаботно приподнял брови Грозный, пожав плечами. – Так не получится: раз захотел, раз перехотел.

– Получится, – твёрдо ответил Данила.

Вот он взгляд: лишённый страха, полный отваги. Несломленный.

– Так ты живым отсюда не выйдешь, – посмеялся Грозный, продолжая смотреть беззаботным взглядом. Что ж, он ему не скажет, но признаться, Данилу он уважал, даже как-то по-особенному любил.

– Я же сказал, что получится. Два варианта, и оба как я решил, – необычайно спокойно ответил Данила.

Грозный перестал улыбаться, если Данила что-то себе вдолбил, ничем не вырубить. Русский дух во всей кристальной красоте без примесей, как ни крути.

Двое наблюдателей смотрели на пацана и каждый из них готовы пристрелить его. Что вообще себе позволял этот сопляк?

Грозный подошёл к Даниле, положив руку на плечо, сдавив слегка в районе шеи у затылка.

– Почему ты так решил? – Грозный наклонил ухо, чтобы выслушать причины.

– Без почему.

Грозный сильнее сдавил плечо Данилы, заставив солдата оскалиться в хищной улыбке.

Вызов! Адреналин закипел в жилах бывшего служащего.

– И бабушку с сестрёнкой не жалко? – о, да, Грозный оставил напоследок главную ниточку.

– Я перед тобой. И ты знаешь что будет, если с ними что-то случится. А если с ними что-то случится, то недолго догадаться из-за кого, – Данила не успел усмехнуться, ни разу не сомневаясь в безопасности бабушки и Васи, как получил удар кулаком в челюсть, пошатнувшись в сторону и потеряв ориентир, но устоял на ногах. Грозный толкал наркоту, но подбить свой авторитет смертью двух невинных душ: пожилой и ребёнка, нет. Грозный был из тех, кто сам в войну спасал беззащитных, все об этом знали. За чью жизнь и опасаться, то только за жизнь Данилы, а Данила принял решение.

Грозный встряхнул руки, размяв шею, одним ударом пацан не отделается, он разозлил солдата. Хочет выйти, пусть покажет силу принятого решения.

Наблюдающие засмеялись, когда Данила получил ещё один удар по рёбрам, а за ним следующий в печень, но Грозный, как и наблюдающие, сильно удивился, когда Данила перехватил очередной удар и с небывалой силой ударил головой по переносице Грозного, разбив и себе и тому носы. Непрерывная серия трёх ударов в дыхалку последовала сразу же, отчего бравого солдата переломило на две части, кровь брызнула изо рта и из носа. Наблюдающие сделали шаг вперёд, но встали в стойку смирно, никто не мог из посторонних вмешиваться в дело двух. Закон!

Данила схватился за рёбра, протягивая руку Грозному, чтобы помочь ему встать.

– Я уйду отсюда, – проговорил Данила.

Грозный крепко сжал руку Данилы, которые обе окрасились кровью.

– Если я узнаю, что ты промыслуешь у кого-то на стороне, похороню как собаку, – разговор был окончен.

Данила разжал руку Грозного, на этом их встреча подошла к завершению.

Наблюдающие недовольно проводили взглядом пацана.

– Ты зачем его отпустил? – кавказец не понимал.

– Если что с пацаном случится, – Грозный посмотрел на своих солдат, – убью.

– Он же предаст или сдаст нас! – второй наблюдающий тоже разгорячился, не согласный с мнением Грозного. Просвещённые в дела наркооборота не могут так просто взять и выйти без последствий. Слишком опасно.

– Этот не предаст, – Грозный вытер кровь с губ, нос сломан, в этом не оставалось сомнений. – Пацан учиться хочет, жить честно хочет. А нам, кто живёт нечестно и нечестных снабжает дурью, пригодится человек с погонами. Смотрите в будущее… А пацан, с яйцами по-стальнее ваших будут, – Грозный нахмурился, кулаки Данилы первые кулаки, которые дотянулись до Грозного за последние десять лет. Никто ещё против него не шёл, кишка тонка, а тут самородок, ничем не возьмёшь. Как такого не уважать?

19. И жизнь только началась

Тяжёлое небо ноября тянуло серым одеялом с Финского залива, накрывая почти никогда не спящий Петербург морозным воздухом. Сухой, пропитанный колким кислородом ветер обдувал улыбающиеся лица туристов, угрюмых прохожих, привыкших к особенностям погоды Питера, но не смирившиеся с ней. Всё надеялись, что бабье лето продлится подольше, несмотря на то что ноябрь во всю властвовал.

Миша приподнял воротник пальто и ускорил шаг, Платон и Данила его уже ждали в кафе. Звонок от Вики заставил парня остановиться на крыльце кафе.

– Привет, – Миша был рад слышать Вику, в последнее время они разговаривали редко, неделя с контрольным тестированием тому поспособствовали.

– Привет, Миш… – Вика без настроения. – Как твои дела?

– Хорошо всё. Ты как? Какая-то грустная.

– Не грустная… Хотела тебе сказать… – тяжёлый вздох, на Вику совсем не похоже. – Надо было сообщением написать… В общем, я тут познакомилась с одним парнем… – Миша впервые почувствовал неприятный скрежет где-то между рёбер, он никогда Вику не ревновал, но сейчас. – Мы начали встречаться… Вот о чём хотела тебе сказать…

– Ждёшь моего одобрения? – неприятный сухой ветер подул в шею.

– Нет. Наверное говорю вслух то, что никогда между нами не было. Ты ведь не любил меня. Признайся уже… – Вика тихо всхлипнула.

– Про Новый год была правда… – да, не любил он её, но хотел быть с ней, и у него бы получилось, как ему казалось.

– Как будто тебе там никто не нравится… – Вика тихо плакала, ей было больно, но она понимала, что с Мишей у них нет будущего. Раз он не мог отпустить её, значит за ней дело не постоит.

– Не нравится, – Миша не лгал. – Не плачь, малая, если придурком окажется, ты его сразу шли. Поняла? – Вика заплакала ещё сильнее.

– Никого не будет лучше тебя, но нельзя быть наполовину, понимаешь… Извини…

Отключилась.

Убрав телефон в карман, Миша вошёл в кафе. Аппетит пропал. Друзья ждали.

Данила сидел с ровной линией кровяной корочки на переносице, с разбитыми кулаками. Ни дать ни взять – Данила Багров, обреза не хватает. Платон в клетчатой красно-чёрной рубашке поверх белой футболки с изображением портрета Курта Кобейна в чёрно-белом стиле и серых джинсах, сидящий вальяжно, вытянув длинные ноги под столом.

– Здарова, – вид Данилы радовал Мишу, конечно неделю назад появление на пороге квартиры после встречи Данилы с Грозным напугало и Мишу и Платона, придя к ним отлёживаться после успешной сделки. Но как и обещал – вопрос решил.

– Пару отменили, – Данила поморщился.

Много чем можно было заняться за полтора часа, но всех устраивало безделье. Кафе при универе оптимальный вариант.

Данила облокотился на стол и по обычаю, будто по року судьбы, встретил вошедшую фигуру Моники в кафе. Надо будет в следующий раз сидеть спиной к выходу, подумал он, макнув картошкой фри в соус.

– Привет, – приятное амбре едва уловимых, но терпких духов заполнили атмосферу около стола парней, смешившись со свежестью морозца. Данила сразу вспомнил дом, крещенские морозы, купание в проруби, настоящая жизнь, полная того, что так сложно описать, но прочувствовав никогда не забыть подобное эфемерное ощущение.

Парни поздоровались с Кирой.

Давно её не видели.

Кира посмотрела на Данилу, выглядел он сквернее всех из троицы, он уловил её взгляд.

– Нам нужно поговорить, Платон, – Кира присела на единственный свободный стул около Данилы.

– Может тебе сначала поесть? – Кира выглядела под стиль троицы – подавлено, а нагло-уверенный взгляд сменился на потерянный, но не лишённый гордости. – Я возьму для тебя еды, – Платон разволновался, чувствуя беспокойство. Кира не возразила, когда брат встал и пошёл за заказом.

– Как дела? – Кира посмотрела сначала на Данилу, а потом сосредоточилась на Мише.

– Нормально, – кивнул Миша, рассматривая немного похудевшее лицо Киры. Почему-то именно сейчас она выглядела как никогда привлекательнее, нежели в прошлые разы. – У тебя как дела?

– Хорошо, – поджала пухлые губы, сжав тонкие пальцы между собой. – Всё хорошо, – попыталась улыбнуться, а взгляд грустный ничем не скрыть. – Что с тобой случилось? – беглый взгляд чёрных глаз пробежался по лицу Данилы.

– Гололёд, – спокойно ответил Данила, так и не съев картофелину.

– Держи, – Платон поставил поднос со спагетти и фрикадельками. Кира их обожала, но позволяла в редких случаях любимое кушанье.

– Спасибо, – Кира поджала губы, воткнув вилку в спагетти.

– Мы пойдём, – Данила встал из-за стола, кивнув Мише.

Кира с какой-то трепетной благодарностью посмотрела на Данилу и на Мишу, которые без лишних слов оставили брата и сестру наедине.

– Я уже как две недели живу на маминой квартире…

– С чего вдруг? – нет, Платону очень не нравился вид Киры, у неё началась депрессия. Неужели её настолько подкосил его уход?

– Отец решил вернуться домой, не один. Знаешь, так здорово жить дома… – дрожащие губы снова прикусила, сдерживая вырывающиеся наружу эмоции, как ей не терпелось обнять Платона. – Я узнала, что ты живёшь с Мишей…

– Живу. Ты ешь.

Кира послушно проткнула половинку фрикадельки и надкусила.

– Я приеду сегодня вечером, – Платон встал, видя как Кира подскочила и кинулась к нему, крепко обнимая. – Ладно-ладно, перестань, – в кафе почти никого не наблюдалось, во время пары лишь прогульщики там отсиживаются, а таких насчитывалось малое количество.

– Это так ужасно быть одной… Я больше ни одного плохого слова не скажу про твоих друзей, обещаю…

– Ну всё, где же сильная и независимая женщина? – Платону полегчало на душе, вот и разрешилось всё с Кирой. Зная характер сестры, он ждал проявления её эмоций, только так они могли примириться.

***

– Ты чего такой хмурной? – Данила сразу заметил, что Миша поникший, как только вошёл в кафешку.

– С девушкой расстались.

– Рыжая которая? – Данила как-то видел пару фотографий на телефоне Миши, но тот явно скрывал и не заводил диалог про свои отношения, видимо, личное слишком.

– Какая рыжая? – Миша порозовел, не понимая, почему Данила сделал такой вывод.

– Ну я как-то видел фотки тебя с рыжей девушкой, ты там с ней цветёшь, прям как роза.

– Нет, она не девушка мне…

Миша стушевался.

– А кто? Сестра что ль? Тоже обладатель сестры только аля мисс Новосибирск? – Данила усмехнулся, мисс Санкт-Петербург он хорошо знал.

– Нет. Мы с ней не расставались, – сердце приятно заколотилось в груди Миши, думая о Еве. Если она с кем-то начнёт встречаться, нет, этого ему не выдержать. С Викой смирится, но с Евой…

– Значит, будете встречаться, раз твоя отсеялась?

– Данила.

– Да я ж вижу, что тебе приятно о ней говорить, – Данилу не проведёшь, будто он не понимает сути бытия. – Облепил себя девушками: от одной хмурится, от другой сияет, вот тип-то. Если расстался ради рыжей, молодца, а если ради какой другой, но вроде никого не видел, ты только с нами тусишь, что наводит на странные мыслишки. И вообще: была ли девочка? А, Самгин? – Данила подозрительно прищурил ясные голубые глаза.

– Да ну тебя.

– Со мной не пропадёшь, если что, – Данила накинул руку на плечо Миши, оба весело засмеялись, глубоко вдыхая морозный чистый воздух, отчего даже лёгкие покалывало.

Настолько чисто вокруг и в душе, как будто заново родились и жизнь только началась.

20. Можно повеселиться

Кира погрузилась в учёбу, оставив зал суда в прошлом, где вёл заседания её отец, но поставленная цель не осталась в стороне. Девушке требовалось место достойное, там, где она не потратит время впустую.

Она по-прежнему держалась особняком от парней, но сидела на лекциях за одной партой с Платоном, Мишей и Данилой. На семинарах Платон был ей парой, а Миша и Данила сидели позади них. Командная работа среди квартета складывалась успешная, преподаватели Державину Киру с первых месяцев заметили, и троица парней под пристальное внимание менторов попала. Рубеж с предстоящей сессией сулил многим студентам заманчивые предложения, преподаватели уже поставили галочки над фамилиями тех, кого заприметили и хотели бы видеть амбициозность юных дарований на практике.

– Кирюха то пойдёт на посвящение? – поинтересовался Данила.

– Нет, она домашняя.

– Сестра у тебя с сюрпризом, если конечно не создаёт видимость, – неужели отец настолько повлиял на девочку, что та даже не замечает, как выглядит и как все на неё смотрят? И почему бы и нет – знает, да не интересно? Данила не стал захламлять голову ненужными раздумьями, их ждал вечер танцев с выпивкой.

Кира сидела на кровати под светом голубоватых гирлянд, подпиливая ноготочки на правой ноге, не прекращая наблюдать, как Данила Багров искусно создаёт петарду, кадр за кадром, идеальная режиссёрская работа увлекала с каждой секундой. Лицо Данилы Багрова и в самом деле, будто слепком сняли и передали Даниле Романову, только у Романова чуть-чуть черты погрубее: в скулах и с горбинкой на носу, отчего Романов казался чуть повзрослее, чем Багров. Но глаза, расположение бровей и пухлость губ – под копию. Даже свитер…

Данила не славился модником, казалось, вязаный свитер он почти не снимал, но сколько раз в нём не ходил, от Данилы пахло чистотой порошка, ни одного катышка, ни торчащей ниточки. Всегда чистые волосы, коротко постриженные ногти, без повереждённых кутикул и заусенцев. За опрятностью внешнего вида следил так, будто каждое утро мама отправляла в универ.

В последнее время Кира чувствовала тяжесть от сказанных когда-то слов про социальное положение Данилы. Да, он был сиротой, но не только социальным положением занял место в одном из респектабельных универов России.

Девушка закрыла ноутбук, прекратив просмотр фильма. Тонкие руки обняли стройные ноги, прижав к груди. Чернейшего цвета волосы, подобно цвету свободной ночи, рассыпались по плечам.

«Ты такая же, как и отец!»– слова Платона ещё больше бередили сердце, заставляя тонуть в собственных пороках малодушия.

– Нет… Я могла бы быть такой, но я не такая… – тихо прошептали чувственные губы. – Просто я немного запуталась… А сейчас нет.

***

Впервые за три месяца учёбы и нахождения в Питере, Данила выпил спиртное. Напиться ему хотелось от всей души, чтобы веселиться, поводов не пересчитать!

Парни танцевали и смеялись, не сдерживаясь в эмоциях.

Ремикс под Californication взорвал зал пьяных студентов с первого бита.

Девушки жались к парням, они танцевали с ними, но никому из парней не хотелось познакомиться ближе с теми, кого видели на потоке, находились в одной аудитории на лекциях. Не, это всё было не то.

– Расходимся под утро, и без дам, – Платон впервые рассмеялся, оказывается, он умел смеяться.

– Я вообще не понимаю, почему вы то холостяки? – Миша посмотрел на Платона и Данилу.

– Мне эксклюзив нужен, а эти, не, – Данила повёл носом, покачав головой. – Слишком лёгкие добычи.

– А моя где-то подрастает, – кивнул Платон, Данила не без смешанного удивления глянул на друга, высказав: "Ишь какой!".

Ноги их еле несли.

– А Михан то у нас, ловелас! – Данила не стал скрывать важную информацию. – С одной расстался, так у него ещё одна есть в запасе. А может и не одна!

– С рыженькой расстался? – Платон даже как-то обеспокоено спросил.

Данила засмеялся.

– Да не встречаюсь я с ней!

– Ты её видел, да?

– Ну когда жил с Миханом, он постоянно с ней по скайпу болтал, – как Платону было не заметить.

– Кто эта прекрасная дама, признавайся! – Данила сдавил плечо Миши, который снова заплыл улыбкой, представляя лицо любимой Евы.

– Мачеха это моя.

– Да ну! – Данила остановился, у Платона брови взмыли вверх.

– Чего? Ей сколько лет-то?

– Двадцать семь скоро исполнится, – если бы не ночь, парни бы заметили, как Миша покраснел, вплоть до ушей.

– Да она выглядит на лет двадцать, – Платон-то её разглядел.

– И у вас что-то было? – Данила не шутил.

– Не было и быть не может!

– Ладно-ладно, мы поняли, – шутки не уместны, по интонации Миши сразу стало понятно.

– Пацаны, я так спать хочу, где уже эта чёртова квартира? – Данила выпил больше всех, но на его массу тела львиная доля спиртного сработала позже, чем на Мишу и Платона.

– Пришли уже! Пришли.

21. Предновогодние планы

Кира, Миша и Платон ждали Данилу после зачёта, трое сдали в числе первых, Данилу же попросили остаться.

– Да она давно не ровно дышит к нему, – последний зачёт и всё, навстречу праздникам.

– Это точно, – Платон усмехнулся, вспоминая каким вниманием обхаживала зарубежница Данилу.

Данила открыл дверь аудитории, вырвавшись на свободу и приподняв брови, облегчённо выдохнул, наигранно вытерев пот со лба.

– Маньячка просто, – усмехнулся парень, приподняв зачётку вверх. Последний зачёт в копилке.

– Что ей надо было?

– Джентльмены не рассказывают о том, как дамы томятся по ним.

– Уже рассказал, – Кира закрыла блокнот, прочитав ещё раз ответы к сданному зачёту. Для памяти.

Данила улыбнулся, они с Кирой мало пересекались в диалогах, но что-то изредка проскальзывало, что-то вроде подобного.

– Как будете справлять Новый год?

– Я с маман еду в Розу Хутор, – у Миши было два варианта: в Новосибирске или же с матерью, которая настаивала на том, чтобы встретить праздник с сыночком. Первый вариант отпал сам по себе, потому что 9-го числа поставили первый экзамен, но главная причина – Ева. Он боялся своих чувств, он знал, если увидит её, если она его обнимет, он потеряет голову.

– А вы? – Данила окинул голубым взглядом Платона и Киру.

– Вдвоём.

Кира с любовью посмотрела на Платона, услышав его ответ. Брат её больше не оставлял, но и она ничего не говорила, когда тот проводил время со своими друзьями. Он звал её с собой, но девушка отказывалась идти, думая, что будет лишним человеком, а Платон из-за братского отношения к ней зовёт, чтобы не обидеть. Кира не обижалась.

– Поедемте со мной в Мельниково, – Данила хотел, чтобы Миша тоже поехал, но раз билеты уже куплены на Розу, так и быть.

– Серьёзно? – Платон загорелся желанием, ему так надоело встречать Новый год в самом Питере, последние пять лет праздник не имел никакого значения.

– Да, моя бабушка будет рада, места всем хватит, – Данила посмотрел и на Киру, которая пребывала в смущении, но выразила спокойный вид, будто зовут только её брата, конечно она не будет против его поездки к другу.

– Я только за!

– Ты что скажешь? – Данила задал вопрос Кире. На фарфоровом личике вспыхнул румянец, чёрные глаза смотрели на него в удивлении.

– Ты меня зовёшь?

– Тебя. Мы конечно не в пентхаусе живём, но все условия цивилизации присутствуют.

Кира покраснела ещё сильнее, оттого что Данила подумал, будто она задала вопрос, переживая, подойдёт ли дом бабушки для неё. Она растерялась, что ему будет не в тягость её общество, да ещё под одной крышей! Ей так хотелось изменить мнение о себе, но гордость не позволяла высказать вслух, разъяснив всё, чтобы не показаться оправдывающейся, глупо выглядевшей, словно милостыню просящая. Только из-за этого Кира промолчала.

– Кира? – Платон ждал ответа от сестры.

– Езжайте вдвоём.

Миша единственный заметил, как Кира изменилась и её взгляд был настолько ему знаком, настолько близок, что хотелось вступиться за неё, растолковать Платону и Даниле почему она ответила именно так.

Платон помрачнел, подумав, что сестра всё-таки никак не может переступить через свои установки. Данила никак не отреагировал, не хочет ехать, её желание.

Когда Миша и Платон остались наедине, то Миша всё-таки высказал:

– Позови её ещё раз, она согласится.

– С чего ты решил? Моя сестра капризна и эгоистичная, как маленький избалованный ребёнок, это из неё не искоренить, к сожалению, – Платон понимал, что ему придётся с этим смириться.

– Позови!

***

Канун праздника наступал большими снежными шагами на оживлённый город, мчащийся в разные стороны, скупая всё с прилавков, украшая то, что украсили ещё за две недели до Нового года. Эпоха бубенцов, ярких красных флажков, истинно русских Дед Морозов и Снегурочек с их подручным Снеговиком пестрили на каждой витрине, окуная на столетие назад. Ярмарки с тематическими национальными нарядами и обрядами привлекали народ, отчего тот веселился так, будто 31 декабря считалось открытым с 25-го.

Платон смахнул остатки снега, прежде чем зашёл в квартиру.

– Кира, мы едем в Мельниково!

У Киры выпала футболка, которую она складывала после глажки.

– А что если мы будем мешать? – неприкрытое волнение густыми штрихами выразилось на лице сестры.

– Мешать? Так нас бы и не звали, если бы помешали! – Платон улыбнулся, догадавшись, что его сестра не брезгует, а боится! И откуда Миша об этом узнал?

– Нет, езжай один. Всё в порядке, – Кира принялась поспешно складывать футболку, которая путалась между пальцев.

– Кир, – Платон взял футболку и отложил в сторону.

– Я высказала такие ужасные слова Даниле, а теперь он зовёт к себе домой встречать Новый год. Платон, он тебя зовёт, понимаешь?

– Кира, люди совсем не такие, какими ты их себе представляешь в голове. Он зовёт нас обоих, – какая же она оказывается глупышка ещё. – У тебя ни разу не было подруг, но это не значит, что дружбы не существует и не значит, что вокруг только сплетники и завистники, – и Платон и Кира хапнули горькой полыни «мнимой» дружбы, обоим повезло разочароваться в псевдодрузьях.

– Хорошо… – кивнула Кира, если честно ей хотелось поехать, но привычные рамки ощутимо сдавливали, заставляя отступить, такое всегда происходит, когда человек выходит из зоны комфорта.

– Едем?

– Едем… – Кира поджала губы в улыбке.

– Собирай необходимые вещи, мы через час выезжаем. Данила нас будет ждать на вокзале.

***

Кира не верила происходящему, за время пути обдумывая то, что произошло до сдачи зачёта, после зачёта и вот сейчас. Так быстро, так гладко, будто давно кем-то продуманный сюжет, где всё складно и нет противостояний, палок в колёса.

Платон смеётся с Данилой, всё шутят, посмеиваясь над противоречиями в законах, над нелепостью некоторых преподш, не скрывающих симпатии к студентам.

Кира веселилась, но чаще её взгляд следил за заснеженной дорогой с горизонтом пушистых елей и высоких сосен, укрытые шапками мягкого снега. И так взволнованно билось её сердце и так сладко грело в груди, отчего наслаждалась неизвестным чувством и побаивалась его.