Текст книги "Красная нить судьбы (СИ)"
Автор книги: Dmitrievskaya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
9. И прозвенел последний звонок
Школьная линейка, одиннадцатиклассники в костюмах, девушки в школьной форме советского стандарта с белоснежными фартучками, пышными бантами. Загляденье.
Гордые родители стоят рядом со своими дитятками, смеются, ведут беседы с учителями и родителями других учеников. По-особому ангелоподобные учителя, которым так жалко прощаться с оболтусами, с паиньками и любимчиками, так резво и будто совсем неожиданно зашагавшие во взрослую жизнь. Песни из детства громыхали из колонок, вынесенные из актового зала. Детский хор воспевал о последних деньках в школе, о чудной поре, которая подошла к финальной черте. Атмосфера бередила душу каждого, особенно тех учеников, которые заявляли – как бы скорее свалить из школы. Ревели они в числе первых. Девочки не прекращали обниматься как только заиграла на фоне: "Школа, школа, я скучаю…", уже окуная мнимые сердца в душещипательную печаль.
Ева пропустила сквозь пальцы Миши свои пальцы, а правой рукой обвила его локоть, прижавшись головой к плечу, когда директор толкал вступительную речь. Длинные пальцы Миши нежно сжали тонкие пальчики Евы, впитывая линиями жизни её линии судьбы, но внешне проявил абсолютное спокойствие, не сводя взгляда с директора, осознавая, что для Евы это лишь обычный, дружеский, даже семейный жест, вызванный аурой праздника. В то время как у него внутри всё перевернулось вверх дном, но именно в эту минуту он готов был благословить всё на свете.
Миша с одноклассниками после речи директора вышел на школьное крыльцо, они поочередно начали рассказывать стихи, вручая горящий факел с огнём друг другу, а затем передали эстафету младшим дарованиям, которым только предстояло открыть двери школы в сентябре.
Последний звонок зазвенел на школьной линейке для всех выпускников в последний раз, повзрослевшие дети счастливо хлопали в ладоши и смахивали слёзки с накрашенных глазок прекрасные девочки. Закружились пары в школьном вальсе, обращая все взоры восхищения на себя. Повзрослевшие дети улыбались и танцевали не чувствуя земли под ногами, всё, уже не репетиция, это их настоящий последний танец детства, связывающий этот день красной лентой с гордым названием «Выпускник», как медаль, как заслуга, которой никто не смел и не желал пренебречь.
Море букетов, сияющих взглядов, тёплых объятий, любви и искренней благодарности, шарики с голубями в небо, отчего снова и снова накатывались слёзы. Казалось этому дню не было конца, казалось, он совсем иной, непривычный для повседневной рутинной жизни. День, который будут вспоминать и лелеять в душе, как один из светлых и чистых, потому что это тот самый нулевой километр, с которого вспорхнут птенцы в небо.
Завтра они проснутся после весёлой ночи и отправятся по домам, чтобы на следующий день пойти сдавать первый экзамен, переполняясь волнением и необычным мандражем. Это наступит через два дня, а пока, они беззаботные птенчики, готовые к веселью и танцам.
10. Пора взрослеть
Первые два экзамена заставили сильно понервничать будущих студентов, однако, как и любое предприятие в самом начале нагоняет страху, а дальше привычно, скорее бы закончить, чтобы выдохнуть без напряжения. Июнь мчался неумолимо, молниеносно. Не успели сдать один экзамен, как подоспевал следующий.
Вика с Мишей сидели на футбольной площадке, где в вечернем закате гоняли мяч пацанята, довольствующиеся наступившими каникулами.
– Наши последние дни, – Вика следила потухшим взглядом за мальчиком в синей футболке, играющий под номером 11.
– Чего за апатия? – Миша подтолкнул Вику плечом.
– Мы отдаляемся друг от друга, ты и так никогда не был со мной открытым, а сейчас, так вообще как чужой. И больше всего меня бесит, что я разговариваю с тобой, как разговаривают мои родители, выясняя свои недоотношения.
– Вик…
– Да ладно, всё равно ты переедешь в Питер, а там у тебя появится питерская деваха.
– Это не так, – Миша посмотрел на курносый профиль Вики. Она сидела с капюшоном на голове, засунув руки в карман толстовки, коленями упираясь в грудь.
– Это так, – Вика повернулась к нему, посмотрев в синие глаза впервые за весь вечер. – Ты себя видел? Большая часть школы на тебя слюни пускает, даже малолетки о тебе мечтают. Ты ж не только мордашкой вышел. Ты очень хороший…
Миша понимал одно: вот он на месте Вики, а он – Ева, который ценит Вику, как друга, а любви у них не получается, как ни крути. Оба красивые, оба хорошие, да только плевать на это. У любви нет стандартов.
Миша притянул к себе Вику и поцеловал в губы, притягивая ближе. Искра вспыхнула в груди.
– Я ни с кем не буду встречаться в Питере, верь мне. Мы встретим Новый год вместе, когда я приеду к тебе, именно к тебе. Слышишь? – Миша не лгал. На глазах Вики появились слёзы, ей стало так приятно наконец-то услышать его. Она не могла уехать из города, её мать без неё бы не справилась, да и Вика бы не выдержала ритм северной столицы. – Когда сдашь сессию, то приедешь ко мне в Питер, и мы будем много гулять, я найду самые интересные места для нас, чтобы ты ни за что не заскучала.
Вика обняла его и начала целовать, не переставая улыбаться.
– Я соскучилась по тебе, сильно, – прошептала Вика, замерев поцелуем на слегка колючей щеке.
– Идём, – Миша взял за руку Вику, и они пошли прочь с футбольного поля.
Диана с Кириллом уехали на турбазу, поэтому молодым людям никто не мог помешать, кроме мыслей Миши о Еве, но он настоятельно выкинул их из головы. Ему нужно принять решение, ему нужно оставить грёзы о той, для которой он мальчик и всегда им останется.
Вика в его объятиях, Вика сладко стонет, искренне и влюблённо целует, принимая каждое движение. Ему хорошо с ней, но лишь хорошо… Чего-то не хватает в прикосновениях, в поцелуях, словно могло бы быть лучше, если…
После близости с Викой, ему не хотелось, чтобы она засыпала рядом с ним, не хотел просыпаться вместе с ней. Только из-за этих мыслей, осознавал какой «хороший», но конечно Вика считала его хорошим, потому что засыпал и просыпался с ней, только, чтобы не сделать ей больно. Он не использовал её для физического удовлетворения, он мог и не спать с ней. Но каждый раз, когда обнаженное тело девушки соприкасалось с его обнажённым телом, Миша желал, что вот именно сейчас произойдёт то самое, которое требовалось его душе. Но не происходило.
Вика с блаженным и счастливым лицом лежала на округлом плече и прижималась, как ласковый котёнок, когда Миша поглаживая по её плечику думал о другой. Снова. Снова…
Ближайшую неделю он специально будет избегать внимания и разговоров с Евой. После близости с Викой, пристыжённое состояние всегда преследовало, стоило ему только столкнуться с «мачехой». Откуда у неё такое влияние на него? Почему он поддаётся и ничего не может с собой сделать? А если бы Ева и не видела в нём мальчика, то какие бы у них сложились отношения?
Глаза парня загорелись, раздумывая над тем, как он мог бы жить с Евой и никто ведь его не остановил, он бы оберегал и заботился о ней, они жили бы вместе: новый рассвет и закат, разделённые на двоих.
Но вот какая картина будет, Миша прижал к себе Вику, которая уже крепко заснула. Картина его будущего: он учится, он с Викой, только с ней. Ведь никакую другую девушку он больше не захочет, кроме единственной на свете недоступной Евы, но это не важно. Пора оставить мечты, юношеский романтизм закончился. Он мужчина, и он должен принимать серьёзные решения как и реальность без прикрас.
11. Самолёт
Диана присела рядом с сыном, когда они уже упаковали все вещи, через час их ждал самолёт, который унесёт в Петербург.
– Что с тобой? – Диана погладила ладонью по щеке сына, как-то быстро он переменился, именно за час перед отлётом. Весь июнь пребывал в бодром состоянии, а сейчас, будто маску снял и вот ещё немного, скажет: «Я никуда не лечу».
– Так, ничего особенного.
Сердце Миши болезненно билось от осознания, что ему не видеть больше Еву, не чувствовать её присутствие. Снежная лавина разочарования обрушилась неожиданно, а ведь ему казалось что смирился с мыслью оставить мечтания о ней. Да и с Викой всё наладилось, они, будто как в первые дни их отношений притянулись друг к другу. Только это обман, в который Миша поверил, а теперь пелена спала.
– Ну что, готовы? Таксист ждёт, – Кирилл осмотрел гостиную, все вещи забрал, ничего не осталось.
– Где Ева? – Мишу только одно волновало.
– Сказала, что уже подходит.
– Ну чего ты нос повесил? – Вика чмокнула Мишу в щёку.
Если бы Вика знала его мысли, почувствовала боль, разрывающая грудную клетку, она бы вряд ли так беззаботно улыбалась.
Диана сочувствующе посмотрела на девушку, которая не понимала истиной причины упаднического настроения Миши. Мать тоже не понимала, но видела, что её сын не любит Вику. Это последняя встреча молодых людей, у них нет будущего.
Звонок в дверь, Миша резким рывком подорвался и направился к двери, встречая Еву. Ева не успела прийти в себя, как её крепко обняли сильные руки.
– Я бы не пережил, если бы ты не пришла, – вырвалось шёпотом у Миши, сам не осознавая своих действий. Учащённое сердцебиение парня забилось на груди Евы, таким взволнованным она никогда его не видела.
– Как же я не приду, ты что, мой милый, – Ева тоже разволновалась, не понятно из-за чего.
– Так, все в сборе, едем уже. Регистрация через десять минут начнётся, – Кириллу хотелось побыстрее покинуть город, оставив хотя бы на месяц прошлую жизнь, занимаясь поступлением сына и его обустройства на новой квартире. Насладиться Петербургом каким он знал его и в котором жил, будучи глупым и невинным юнцом, точно таким же, как и его сын сейчас.
– Присядем на дорожку, – Диана сказала погромче, чтобы двое в прихожей услышали.
– Глупые приметы, – покачал головой Кирилл и присел на диван.
Посидев с минуту и, посмотрев друг на друга, Диана встала первой и подмигнула Мише, заметив, что он немного повеселел.
В машине семья оживилась, начав разговор о будущем двух студентов да и как было завидно тем, кто уже отучился.
Миша же думал о другом, никак не мог забыть вчерашнюю встречу с Евой, когда сам пришёл к ней и готов был признаться во всём, чтобы она знала, чтобы предала на суд излияния измученного сердца, может тогда стало бы лучше. Но смелости не набралось на отчаянный шаг, а может это была надежда, будто смена мест, обстоятельств, всё-таки его излечат? Он боялся потерять Еву и с признанием, эта угроза была как никогда оправданной. Душевный разговор с ней согревал, она как всегда высказала много мудрых наставлений, к которым он прислушался, которые запомнил и которые обязательно ему пригодятся. Так ведь всегда было.
Люди плыли потоком, приготавливаясь к отлёту, а кто-то наоборот прилетал, вот они вечные два пути – вперёд и назад. Одни на место других. Вечное течение жизни человека.
Мысли путались, Мише хотелось лишь одного – нажать на кнопку и остановить весь мир, всех, кроме него и Евы, чтобы обнять её, чтобы высказать то, что не высказал и сожалел, что не решился, а вдруг всё бы обстояло иначе? Вдруг именно вчера был его шанс?
Диана внимательно следила за сыном, то его глаза блестели, то становились тёмно-синими, показывая неприкрытую грусть. Он словно чего-то боялся, но всеми силами проявлял стойкость. Неужели переезд в Петербург его пугал? Нет, он не из робких, корень в ином. И Диана поняла в чём причина, поразившись тому, как долго не замечала очевидного и насколько её сын скрытный, насколько непоколебимый во внешне, скрывая свои истинные переживания.
Наступила пора прощаться. Кирилл, Диана и Миша прошли регистрацию и их отправили в зал ожидания, где уже выстроилась очередь для посадки в самолёт.
– Прилетайте в гости, девочки, – Диана обняла Еву, а затем Вику.
– Обязательно. Говорят, там зимой очень красиво, – Вика после объятия с Дианой прижалась к Мише, вспомнив об их планах на Новый год.
– Петербург прекрасен круглосуточно.
Кирилл и Ева не обнялись, лишь улыбнулись друг другу.
Миша освободился из объятий Вики, чтобы попрощаться с Евой, он видел, что ей грустно, что ей непривычно принять мысль об его отъезде.
– Одно только прошу, – бирюзовые глаза смотрели в душу парня, – будь аккуратнее, береги себя!
Ну почему она снова беспокоится, будто ему что-то угрожает?
– Да что со мной может произойти? – во взгляде парня бушевала нежность.
Ева сама не знала почему она переживала, но какое-то странное предчувствие посылало звоночек, оповещающий о том, что Еве уже как-то пришлось пережить. В её голове крутилась одна верная фраза, немного перекроенная от высказывания Миши: «Я бы не пережила, если бы с тобой что-то случилось». Для Евы самым важным и близким человеком был именно Миша, ради него она сделала бы всё, стоило ему только попросить и, даже не дожидаясь просьб, сделала бы всё ради его счастья. Она любила его всей душой и сердцем. Она бы пожертвовала большим, чем могла бы пожертвовать Диана.
– Мишенька, – Ева обвила руками шею Мишу и встала на носочки, чтобы обнять его посильнее, показывая насколько не хочет расставаться с ним. Он чуть голову не потерял от ласковой интонации, которой произнесла его имя.
Когда очередь в самолёте подошла уже до них, Миша выпустил из объятий Еву, и наклонившись, поцеловал в щёку, задев губами уголок её губ, а затем ещё раз обнял Вику, но от поцелуя воздержался, быстрее направляясь в самолёт. Всё, прощание закончилось, он больше не оборачивался.
Диана не могла сосредоточиться, она даже побаивалась заговорить с Мишей о том, что для неё стало предельно ясным. Она совсем не знала своего сына и даже не могла догадаться насколько глубоко чувствительным и невероятно сильный, отчего даже родная мать не сразу заметила его несчастную любовь. Её мальчик страдал, потому что любил ту, которая не видит в нём мужчины.
– Всё хорошо, – улыбнулась Диана, коснувшись рукой щеки сына, который откинул голову назад и закрыл глаза, когда турбины самолёта завелись, подобно тому, что сжигало изнутри парня.
Бывают в жизни несколько моментов, когда желание отчаянно всё отставить, помчаться и сделать то, что должен сделать, а на деле сидишь и ничего не предпринимаешь. В эти моменты человек теряет какую-то волю, какую-то твёрдость и уверенность в том, что было для него свято и он вопреки всему должен был сделать то, что должен.
«Я не люблю её по-настоящему, раз ничего не сделал», больной судорогой ударило сердце Миши, когда он произнёс эти слова в душе. Но голос разума ответил, что он поступил правильно, а за ним поддержал голос веры, ведь всё могло измениться.
Верно, переезд в Петербург раскрыл в парне одну из сильных черт характера, направив его мысли в новом направлении. Он стал собраннее, лишённый искушений и фантазий, он видел людей такими, какими они являлись по своей сути, как бы они не пытались выглядеть иначе.
***
Спокойный взгляд созерцал глубину синих глаз в отражении зеркала. Длинные пальцы закрепили замок часов на левой руке, поправив рукав чёрной рубашки, заправленной в чёрные джинсы.
Миша замечал как на него смотрят, как в открытую заигрывали девушки, стоило ему оказаться в общественном месте, особенно в метро. Кто-то даже не стесняясь жался к нему, приглашая на свидание. Не интересные ничем, не интересные ни в чём девушки, возможно в них много подарков, только его это никак не тревожило, оттого он становился ещё привлекательнее для них.
12. Пощады не ждите
О Петербурге можно расписывать бесконечно, о том какая там атмосфера творческого полёта, изящества и новомодной старины, привлекающая всех с разных концов мира.
Для Миши Петербург был отражением душевного состояния: светлые бессонные ночи, наполненные туманным светом, окунающий в смутный несбыточный сон; эпохальность улиц и домов, хранящие в себе жизни прошлых веков, умчавшейся тройки празднества и царского шика; времена адъютантов, гусаров и их любовных похождений; дуэли и изыск в манерах, мода денди и прозрачность богатства одеяний с блеском камней прекрасных дам высшего света; страдания Онегина после встречи с замужней Татьяной; бедные районы полуобморочного Раскольникова и несчастные метания Ивана от Наташи Ихменевой до сиротки Нелли и к родителям Ихменевым.
Петербург был тем местом, где стоило быть Мише.
Первый учебный день вселял дух обновления, жажду к знаниям, отличающихся от школьной базы.
Аудитория пополнялась новобранцами, готовых к лекции.
Миша присел за четвёртый ряд, устроившись около коридора между партами. Вся аудитория была пропитана запахом древесины, выкрашенных стен, пахло, как в библиотеке книгами.
– Можно? – высокий, похожий по телосложению на боксёра, парень в вязаном светло-сером свитере и обычных тёмных джинсах с простыми найками обратился к Мише, чтобы тот пропустил его.
Миша подвинулся.
– Все как с ума посходили, – парень присел на стул, достав ручку с толстой тетрадкой. – Данила, – протянул руку Мише.
– Миша, – пожал руку.
– Тоже питерский малый?
– Нет, из Новосибирска. Ты откуда?
– Я почти местный, из Мельниково. Под Питером сельцо. Надо тебе будет как-то туда приехать, не пожалеешь.
Данила был из простых, как говорится свой человек, без камней за пазухой. И когда он разговаривал, Миша неохотно запоминал фразы, которые в будущем становились пророчеством.
Миша сначала не решился, но всё же высказал, что само по себе приходило на ум:
– Тебе уже наверное говорили, что ты на Бодрова похож? – а в светло-сером свитере, будто специально связанный копией из фильма «Брат 2», так вообще, как две капли воды.
Данила усмехнулся пухлыми губами, и кивнул, посмотрев голубыми глазами на Мишу.
– Споры разнятся на Бодрова, а кто-то Васильева* приплетает. Девки ведутся, и лишь одной я нравился как Данила Романов, – Данила повернулся ко входу в аудиторию, обратив внимание на вошедшую девушку в облегающем платье цвета марсала с чёрной косухой, шпилька подчеркивала модельные ножки. Длинные чёрные волосы были убраны в конский хвост, неброский смоки-айс, томный взгляд карих глаз, наполненные презрением ко всем, кто смотрел на неё с вожделением. Такую девушку большинство из парней хотели «отыметь», а другая половина человечества с завистью ненавидела за то какая у неё идеальная фигура, чистая и бархатная кожа, что по сути своей она ведьма и может крутить миром как пожелает. – Штучка, – прокомментировал Данила, когда штучка свысока посмотрела на него, заметив ухмыляющийся взгляд деревенщины.
– Ничего особенного, – по-доброму высказал, даже такая штучка ни разу не взволновала Мишу.
Данила приподнял густые брови, едва заметная линия тёмных волосков между бровями делала его милым и по-детски забавным.
– Да ты кремень, раз богиня для тебя такое себе.
– Если так.
– Девушка что ли у тебя есть?
Миша кивнул.
– А, тогда понятно. Я бы тоже ни на кого не смотрел, если бы девушка была. А так, – Данила потянулся, сомкнув руки за спиной в замок, – хало-хало-холостяк.
– Ты же нравился одной, как Данила Романов.
– Нравился и разонравился, история стара как мир.
Дверь в аудиторию захлопнулась, студенты встали, приветствуя куратора.
– Всем доброе утро! Поздравляю вас, что вы счастливчики, раз находитесь здесь в качестве студентов одного из престижных университетов России, исторически влиятельных и гарантирующий вам местечко под солнцем в будущей карьере юриста. Но одного престижа для находящихся тут ваших задниц будет маловато, вам предстоит потрудиться, адски потрудиться, – хищно орлиный взгляд куратора окинул каждого, уже вычисляя опытным взором кто окончит универ с красным дипломом, а кто вылетит с потока после первой сессии. – Пощады не ждите.
Речь внушала доверие, пробуждая авантюризм, студенты уже с этой секунды хотели познать свои силы и применить их на практике. Эх, девственные умы, вызывающие ухмылочку на лице куратора, но затягивать приветствие не стал, приступать к делу, так без аннотаций.
* Александр Васильев – лидер группы «Сплин».
13. Не до глупостей
Месяц лекций заканчивался, от постоянной писанины студенты рвались к семинарам, которые наконец-то проставили к концу сентября, вывесив новое расписание, распределяя самостоятельно образованные группы по аудиториям.
Данила как познакомился с Мишей с первого дня, так они и не прекращали общение.
– Римское право один из лёгких предметов, всем ставят автоматы, как мне сказали старшекурсники. Предмет ведёт милый одуван, – Данила скинул тетрадь на парту и снова его взгляд схватил фигурку вошедшей штучки, а за ней её свиту в виде высокого худощавого парня, придерживающийся стиля гранж. – А она будет учиться с нами в одной группе, на меня запала, отвечаю, – Данила посмеялся, провожая взглядом штучку. Надменный взгляд девушки снова обвёл улыбающегося Данилу, но как-то мягче посмотрела на Мишу, а затем устало отвела взгляд, направляясь на последний ряд, куда и присела. Как и всегда её гардероб славился высокими каблуками, обтягивающими платьями, но наглухо закрытые руки и никакого декольте. – Моника Беллуччи настолько ли вы умны, насколько прекрасны и капризны? – пропел Данила, он был готов к паре Римского права.
Миша невольно обернулся, сразу же встретившись со взглядом карих глаз Моники, она приподняла подбородочек, не прекращая зрительный контакт с синими глазами, пока вела диалог с парнем, который сидел рядом с ней, они и на лекциях всегда вместе сидели. Все думали, что они парень с девушкой, до первой переклички, отмечая присутствующих. Державин Платон и Державина Кира, уже достаточно слухов прошлось, что в университет поступили брат и сестра близнецы, отпрыски влиятельного в Питере судьи Державина. Как ни странно, Платон держался проще, в отличие от сестры, которая ни с кем не общалась, кроме брата. Брезгливость её второе имя. У неё много имён и все не особо приятные, но девушку ни разу не заботило чьё-то мнение.
– Здравствуйте, здравствуйте, – как и обещали, божий одуван появился в аудитории. Кудрявая, в огромных лупах-очках, в кардигане и простом платье, будто купленном на рынке да ещё не по размеру свисавшее, ворвалась худенькая Вероника Павловна. – Я немножко опоздала, прошу прощения за это. Начнём знакомство? – вроде девушка, а вроде и женщина уже, скорее всего бальзаковского возраста, захлопала глазками, поправляя громоздкие очки на переносице. – Заодно отмечу старательных и не совсем трудолюбивых сту-ден-тов… – Вероника Павловна полистала личный журнал посещения. – Тринадцатая группа, хорошее число. Хо-ро-шее.
После переклички Вероника Павловна ещё раз описала курс дисциплины римского права насколько оно влиятельно и важно для дальнейшего изучения остальных отраслей.
– Фундамент дома права – римское право!
– Бесполезный предмет, – голос с последней парты.
Глаза Вероники Павловны захлопали и она судорожно натянула очки на переносицу, все студенты обернулись на Монику.
– Как же бесполезный, если бы он был бесполезный, то… Так-так, не будем вести бой на дальнем расстоянии, прошу Вас к барьеру, я так понимаю, вот и первый отвечающий, прошу-прошу, – закивала Вероника Павловна, указывая на кафедру.
Моника выпрямилась стрункой и уверенной походкой вышла и встала за кафедру. Все на неё пялились, девушки с завистью и неприязнью, парни с блестящими глазами, кроме двоих на четвёртой парте: Миши и Данилы. Первый просто смотрел, как смотрит на всех, а второй с глупым выражением лица, которому постоянно весело, никакой серьёзности, несмотря на харизматичную внешность, но деревня деревней.
– Хорошо, чтобы не задевать Ваши чувства, римское право имеет своё значение. Но, определить целый семестр на изучение римского права, когда с ним можно ознакомиться за несколько часов, – от этих слов Вероника Павловна опешила, посильнее скрестив руки на груди, но смолчала, – вижу только нерациональное использование времени будущих специалистов. Я внимательно посмотрела на курс, составленный для учебного года, что ж, посмеялась от души.
Моника впервые улыбнулась, но улыбка не вызывала симпатии.
– Так-так, так дело больше в расписании программы для студентов, а Римское право вышло предлогом… – подвела итог Вероника Павловна, зашагав по периметру аудитории.
– Я просто пощадила Вас, чтобы не разбить в пух и прах Вами любимый предмет. Ведь Вы его любите, раз преподаёте из года в год.
– Люблю, люблю, – закивала Вероника Павловна, запуская в голове какой-то сложный механизм размышлений.
– Прочитав Римское право из той литературы, которая находится в пределах библиотеки отца, прочитав, будучи школьницей, особого труда не составило понять что к чему. Если уделять целый семестр Римскому праву, то с таким успехом мы обязаны с должным уважением относиться к Скрижалям Завета, дарованные Высшим законом, – Кира усмехнулась, засияв победоносно чернейшими глазами.
– Смело-смело.
– Можно? – рука на четвёртой парте поднялась.
Вероника Павловна, приоткрыв рот и слегка закинув голову назад, снова поправила тяжёлые очки, чтобы внимательнее рассмотреть студента.
– Можно вопрос Её Величеству? – Данила с первой секунды вещания Моники внимательно прислушивался, прокомментировав её речь: «а в голове то у неё не опилки».
– Да-да, прошу.
– Если универ для Вас, Ваше Величество, детский сад и лягушатник, то почему Вы находитесь здесь, а не в Лиге Плюща иль в каком-нибудь Императорском колледже Лондона?
– Её Величество не оправдывается перед холопами, – глаза почернели ещё глубже, Данила довольно усмехнулся.
– Полагаю, Ваши понты там недостаточно оценят, как могут оценить здесь.
Аудитория оживилась, поддерживая Данилу. Вероника Павловна скромно улыбнулась, но хлопнула в ладоши, чтобы прекратили шум.
– С моим складом ума и общественным положением не требуется несчастная корочка с названием диплом, однако, политика такова, что корочку нужно иметь. Университет, в который я поступила своими силами, без чьего-то влияния, откроет достаточно путей для того, чтобы оказаться в определённых кругах, добиваясь поставленных мной целей. И мои цели серьёзнее ваших, всех здесь присутствующих. В то время, когда вы будете просиживать за партами, посмеиваясь над термином узуфрукт, путая его с сухофруктом, я буду присутствовать на реальном заседании, где решается судьба человека.
– Ладно-ладно, всё, не переходим на личности. Госпожа Державина я поняла Вас, давайте начнём отвечать по теме, как раз проверим на деле, насколько Вы изучили мой предмет.
– Спрашивайте что желаете, можете выйти за рамки тех вопросов, которые расписали для первого занятия.
Вероника Павловна изощрилась, пустив в ход самые сложные моменты, которые могли быть в лабиринтах Римского права, но сомнений не оставалось, Кира Державина раскусила Римское право, как сухую семечку, одним щелчком. Так же, Кира подошла после пары к Веронике Павловне, предупредив, что появится только при сдаче зачёта, с деканатом данный вопрос будет обсуждён.
– Даже не знаю что лучше: быть при таком марафате жёсткой заучкой или же славиться набитой дурой, но с каким личиком! – Данила правда находился под впечатлением и дилеммой.
– Её лучше не злить, – проговорил голос позади Данилы и Миши. Парни обернулись. – Она может стереть любого в порошок, – улыбка с Кирой у Платона была одна на двоих: гордая, уверенная.
– Нелегко ей по жизни, – усмехнулся Данила.
– Не сказал бы, но лучше не злить и не спорить, – пожал плечом Платон.
– А ты чего себе не выбиваешь отдельную программу обучения?
– Зачем? Я намерен наслаждаться порой студенчества на лайте, – Платон поправил волосы, зачесав их пятернёй назад.
– Не твоя стихия? – Миша почему-то сразу подумал, что Платон не по своему желанию поступил на юрфак.
– Пока ещё не понял, но типа семейное дело.
Парни направились в аудиторию на третьем этаже, сели они вместе, Кира не появилась на следующих парах, видимо, ей одобрили свободное посещение многих предметов. Если Киру и увидят, то только на особо значимых дисциплинах и во время сессии, а так, она глупостями не в расположении заниматься.
– Я слышал что идёт набор в баскетбольную команду, кто со мной? – Миша посмотрел на Данилу и на Платона. У обоих рост позволял, кстати, в их группе они были самыми высокими и выразительными парнями, которые сразу в глаза бросались.
– Я сегодня занят, уже пора бежать, – Данила постоянно куда-то убегал, будто день расписан по часам, ни минутой опоздать нельзя. Постоянные смс, звонки, словно дотошная любовница не давала жить спокойно.
– Пошли, баскет мне нравится, всё равно нечего делать, а дурью маяться надоело, – Платон размял шею, собирая канцелярию в сумку после проведённой последней пары.
– До завтра тогда, – Миша пожал руку Данилы, на что Данила слегка хлопнул его плечо по-дружески, как и Платона, который оказался приятным и простым малым.
