Текст книги "Вторая жизнь. Начало (СИ)"

Автор книги: Djoty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Двадцать шестого декабря тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, – впервые печально заговорил лорд Мариус Принц, – был заключён магический брак между моей дочерью Эйлин Принц и мистером Тобиасом Снейпом. Знал ли ты, мистер Снейп, что твой род является магическим?

– Ничего я не знал, – устало, без агрессии и эмоций пробормотал Тобиас. – Мои предки и я – нормальные люди.

– Имя Ниппур, или Шени По, или Сакрум Непе, или Сенапе, – спросила я, – тебе ничего не говорят?

– Мой дед говорил, что когда-то наша фамилия звучала как Сенапе, и что в средние века наши предки были приближёнными королей и императоров. А прадед, когда напивался, утверждал, что на самом деле мы никакие не Снейпы, и не Сенапе, а Сакрум Непе, но нас преследовала инквизиция, и мы сократили фамилию на «Снейп».

– Ваши предки были магами, – грустно объяснил лорд Принц, – и обладали способностью скрывать свою магическую сущность. Когда инквизиция добралась до вас, один ваш предок наложил на свою магию щит, настолько сильный, что его не распознала инквизиция, и щит стал передаваться из поколения в поколение. Потому всем и казалось, что вы магглы. И даже наша родовая магия совершила чудовищную ошибку и не распознала щит. Я просил Эйлин, чтобы она согласилась на комиссию, но она… Что было, то было…

– Лорд Принц, – позвала я, когда он замолчал, – считается ли этот брак недействительным?

– Нет, он считается действительным, потому что был заключён, пусть и с нарушениями.

Меня охватило разочарование. А потом вспомнились слова Имислава о том, что если я не вижу выхода из ситуации, это не означает, что из неё нет как минимум двух выходов.

– Лорд Принц, – ум зацепился за другой вариант, – магический брак связывает в первую очередь магию и душу, и лишь в последнюю очередь тело…

– Истинно так, Елань, – печально наклонил голову Мариус Принц. – Магия, душа, тело. Если нет какого-то из этих… компонентов, брак может быть расторгнут, если родовая магия признает смерть… супруги. И если супруга согласится, чтобы её признали мёртвой.

Я воспрянула духом. А через мгновение одна только мысль сработала сродни ушату холодной воды на голову.

От Эйлин у меня только тело. Душа у меня моя, даже магия – и та моя, святогорова. По идее, признавать Эйлин живой причины нет. И брак может быть расторгнут, но…

Северус. Я его мать. Если меня признают мёртвой, я потеряю на Северуса все права, и он должен будет остаться с отцом. А это недопустимо.

Я посмотрела на окутанный изумрудным сиянием родовой алтарь Принцев. Что делать? Подтвердить брак, всю жизнь позволять тянуть из себя магию, а через меня – и из Северуса, но сохранить возможность дать нормальную жизнь ребёнку, или получить свободу от брака с магическим вампиром – и потерять Северуса?

Что делать?

К чёрту мою личную жизнь – с ней я разберусь как-нибудь и сама. Душу точил соблазн согласиться на развод и вернуться в собственный род, но чувство долга не давало пойти на поводу у эмоций. Судьба подарила мне это тело и вторую жизнь, и я не могла позволить себе отплатить неблагодарностью и эгоизмом за такой щедрый дар.

– Лорд Принц, – медленно спросила я, – есть ли у… Эйлин долги перед родом?

– Какие могут быть долги перед родом у отсечённой? – невесело покачал он головой. – Нет, у моей дочери не осталось долгов. И она не смогла бы вернуться в свой род, даже если бы… исчезли обстоятельства, препятствовавшие этому.

Говоря другими словами – если бы её супруг оставил её вдовой.

– Значит, – продолжала я, – боясь упустить нить размышлений, – у неё остался только долг перед мужем и перед ребёнком?

– Истинно так.

– Долг перед мужем и долг перед ребёнком вступили в противоречие, и я не вижу, как их можно выполнить оба одновременно. Нужно или отказываться от Северуса и отправлять его подальше и оставаться жить с Тобиасом, или забирать Северуса и уезжать подальше.

– Я не стану жить с чужой женщиной, – бесцветно произнёс Тобиас, глядя пустыми глазами на алтарь. – Я любил Эйлин, я хотел жить с Эйлин… Зачем мне чужая женщина, пусть и похожая на неё?

– Наши стремления совпадают, Тобиас, – кивнула я. – Мне бы тоже хотелось забрать Северуса и уехать. Но есть одно «но». Если мы уедем, по тебе всё равно будут бить его магические выбросы, хотя и слабее, чем когда он рядом. А ты будешь пить силы из него. Если Эйлин признать мёртвой, то вы магическую связь потеряете, и когда ребёнок будет далеко от тебя, на тебя его выбросы действовать не будут. Но если признать мёртвой Эйлин, то я потеряю все права на Северуса.

– Ты хочешь, – в его голосе прорезались агрессивные нотки, – чтобы я отказался от сына?

– Отказался? – я повернулась к нему, вдруг ясно поняв, что я знаю, как развязать этот гордиев узел. – Нет, я не требую отказа. Я прошу разрешения увезти его из Англии и отдать его под опеку моего рода. А по достижении Северусом магического совершеннолетия он примет наследие твоего рода.

Он долго смотрел на меня измученным взглядом. Потом опустил голову.

– Я понимаю… Я не смогу быть ему нормальным отцом. Может, так действительно будет лучше.

– Так ты согласен?

– Да. Только обещай… Впрочем, не надо, я видел, как ты с ним возилась. Эйлин не баловала его… Да, я согласен.

– Согласен ли ты, – официально спросила я, – Тобиас Северус Снейп, кровный и магический отец Северуса Тобиаса Снейпа, отдать своего наследника под опеку роду Святогор?

– Согласен, – эхом ответил он.

– Что ты просишь взамен?

– Ничего мне не надо. Пусть парень вырастет нормальным человеком. Нет, я не имею в виду – магглом, как вы называете, я понимаю… Пусть у него будет нормальная жизнь, которую ему не смогли дать мы с Эйлин.

– Обещаю, – серьёзно ответила я, – обеспечить Северусу Тобиасу Снейпу такую жизнь, какую я обеспечила бы собственному сыну.

Он покивал, подтверждая заключение согласия. А у меня перед глазами вспыхнуло имя Северуса в картуше и в ало-синих цветах магии рода Святогор. Магия рода Святогор подтвердила принятие на воспитание наследника рода Ниппур.

Осталось разобраться со мной.

– Лорд Принц, – я повернулась к нему, – можете ли вы помочь… признать Эйлин мёртвой?

– Разумеется, – печально ответил он, – я признаю Эйлин мёртвой, и её брак с Тобиасом будет автоматически прекращён. Но… Елань, род Принц допустил чудовищную ошибку, введя в брак человека под окклюментным щитом. И поплатился за это. И сейчас я прошу милосердия.

– В смысле? – не поняла я.

– Род Принц прерван, и его наследие потеряно для человечества. Его предки остались без поддержки потомков. Согласишься ли ты, Елань, чтобы Северус по достижении им магического совершеннолетия принял наследие рода Принц?

– Северус? – я удивлённо посмотрела на него. – Но Северус принадлежит роду Ниппур. И я не в праве, да и не в силах оторвать его от его же рода.

– Нет, о нет, – он выставил руки ладонями вперёд, – я совсем не это имел в виду. Мне и в голову не могло прийти претендовать на наследника другого рода. Я прошу лишь, чтобы он, как наследник рода Ниппур, принял наследие и рода Принц. Да, род Принц перестанет существовать, но лучше влиться в другой род и передать ему своё наследие, чем до скончания века призраком бродить по имению, куда уже никогда не ступит нога наследника. Елань, ты не знаешь, каково это – быть последним из рода, когда ты видишь, что все те знания, которые веками копил и передавал твой род, окажутся потерянными для магов. Просто поверь – это невыносимо. На фоне этого понимание того, что наследием твоего рода будет распоряжаться другой род – это… Это мелочь. К тому же, – он впервые слабо, но столь же печально улыбнулся, – влиться в род Ниппур – это честь. Пусть я и предпочёл бы сохранить свой род и свою фамилию.

– Лорд Принц, – я согласно наклонила голову, – я не вижу причины отказать вам в вашей просьбе. И я полагаю, что Северус, по достижении им магического совершеннолетия, почтёт за честь принять наследие рода своей матери. Но в этом случае я прошу вас об ответной услуге.

– Мои возможности ограничены, но я сделаю всё, что в моих силах.

– Согласитесь ли вы стать наставником для Северуса? Мой род даст ему хорошее образование, но мы не сможем обучить его английскому этикету и нюансам английской жизни. Для этого придётся нанимать наставника из англичан, а это…

Мы с лордом Принцем на мгновение встретились взглядом.

– Я понял тебя, Елань. Это угроза его безопасности. Да, обучить моего внука этикету – это в моих силах. Я согласен. Когда придёт время его ученичества, призови меня.

Он посмотрел на алтарь. Мы с Тобиасом посмотрели на лорда Принца.

– Что ж, – после некоторого молчания произнёс он, – наступил час исправить ошибку, допущенную магией моего рода, – он подошёл к алтарю и возложил на него руки. – Мистер Тобиас Северус Снейп, признаёшь ли ты, что непредумышленно убил свою жену, Эйлин Принц, в замужестве Снейп?

– Признаю, – бесцветно произнёс он.

– Признаёшь ли ты в женщине, стоящей рядом с тобой, свою жену?

– Нет, это другая женщина. Она похожа на мою жену, но это не она.

– Согласишься ли ты, чтобы эта женщина заняла место твоей жены?

– Нет.

– Да будет так, – лорд Принц воздел руки вверх, и с алтаря взвилось зелёное пламя, ударило в потолок, потекло по нему, по стенам, полу, забирая нас с Тобиасом в кольцо. Вот оно охватило наши ноги, поползло вверх, укутывая зелёным искрящимся коконом. Добралось до сердца, побежало по нити, связывающей нас с Тобиасом, и прямо на глазах нить начала таять. А потом рассыпалась в пепел и исчезла.

Мгновенно накатила страшная слабость, я упала на колени, увидев сквозь зелёные сполохи, что Тобиас лежит на спине, широко раскрыв глаза, уставившись застывшим взглядом в одну точку. На мгновение возникло видение генеалогического древа рода Принц, чёрным пламенем вспыхнуло имя Эйлин, и под ним медленно проступила дата смерти – 21 февраля 1964 года. Сегодня. Сегодня Эйлин Снейп, урождённая Принц, умерла окончательно. Древо окрасилось в чёрный цвет – цвет прервавшегося рода.

А в тысячах километров от имения Принцев очистилось от затемнения и полыхнуло сине-алым пламенем имя Елань в родовом древе Святогоровичей.

Внезапно всё исчезло, на меня навалилась страшная тяжесть, кажется, я даже застонала. Вокруг раздавались какие-то голоса, потом меня подняли на руки и аккуратно уложили на что-то мягкое. Я с трудом открыла глаза.

– Спи, Елань, – волхв Андрей погладил меня по голове, – всё хорошо, отдыхай.

========== Глава 14. Прощание. ==========

25 февраля 1964 года, вторник.

К дому Тобиаса Снейпа мы подошли вечером, когда уже стемнело, и на небе высыпали первые звёзды. В воздухе пахло водой, пушистый всего неделю назад снег начал таять, ещё пара дней – и потечёт ручьями. А дома-то, говорят, ещё во всю зима…

Дома Тобиаса не было, хотя рабочий день на фабрике давно закончился. Я обошла дом, убедилась, что мой бывший супруг не валяется где-нибудь пьяный, забрала у Любомира сумку-безразмерку и пошла в лабораторию за книгами. В доме я ничего брать не хотела, даже немногочисленные детские вещи, но книги принадлежали Эйлин, а значит, роду Принц, поэтому я считала, что на ближайшие тринадцать лет у меня есть на них право. Тем более что Тобиас в зельеварении ничего не смыслит, многое не сможет даже прочитать – зачем ему их оставлять, чтобы они в конце концов нашли место на свалке или на пунктах приёма макулатуры?

В сумку книги влезли все. Туда же я отправила котлы, горелки, наборы ножей, весы и другие инструменты для работы. Зелья перебрала, потенциально нужные Тобиасу оставила, а десяток флаконов специфического назначения погрузила в сумку – если мне не понадобятся, оставим в посольстве, там найдут им применение.

Тобиас пришёл, когда сумка, уже полностью собранная, стояла в прихожей, а мы обсуждали, стоит ли ждать хозяина. Любомиру, который плохо чувствовал себя в этом доме, хотелось быстрее отсюда исчезнуть. Мне и Северусу тоже было неуютно, но я обещала своему бывшему теперь уже супругу, что не уеду, не попрощавшись. Кстати, после расторжения магического брака находиться в доме мне стало легче, появилась лёгкость в течении потоков. Меня подмывало проверить, насколько легче теперь мне будут даваться заклинания, но любопытство всё же вынуждено было уступить место расчётливости: Тобиас мне нужен в здравом уме, а примени я в его доме заклинание – это сразу сведёт его с ума.

Тобиас, вопреки моим ожиданиям, был трезв. Он постоял у двери, хмуро разглядывая меня, насторожившегося Любомира и напрягшегося Северуса, готового броситься защищать меня. Потом безучастно спросил:

– Уходишь?

– Да.

– То, что было, – речь давалась ему с некоторым усилием, – это правда?

Я поняла, что он имеет в виду.

– Правда, – подтвердила я, – магический брак расторгнут. Вот это, – я вынула из кармана брюк две бумажки и протянула ему, – свидетельства о смерти Эйлин и Северуса. Автокатастрофа, смерть на месте, оба кремированы, их прах захоронен на кладбище Виттон в Бирмингеме.

Он на автомате взял свидетельства о смерти, посмотрел в них невидящим взглядом.

– А Северуса зачем?

– Во-первых, чтобы тебе не пришлось объяснять его отсутствие. А во-вторых, и это важнее, есть подозрение, что в магическом мире они кому-то интересны. Кто-то приложил руку к тому, чтобы твой брак с Эйлин состоялся. Может быть, был расчёт на возрождение рода Ниппур, а может быть – именно на плод этого брака – Северуса. И я не хочу, чтобы мой сын стал жертвой местных интриг. Поэтому пусть все думают, что он мёртв.

– Маги могут читать мысли. Если они явятся ко мне…

– У тебя они против твоей воли считать ничего не смогут. Твой род был известен талантливейшими окклюментами, то есть магами, которые умели скрывать и свои мысли, и свою магию. К тому же ты поглощаешь всю магию вокруг себя, тебя даже авада не возьмёт… И, да, ты уже никогда не станешь нормальным человеком. Магия рода Принц пробила брешь в защите, которая стояла на твоей магии, ты постепенно становишься магом. Может быть, ты им уже не успеешь стать, но будь готов, что твои дети родятся магами.

– Хочешь сказать, если я женюсь ещё раз, этот кошмар повторится?

– Не заключай магического брака и не женись на волшебнице. Если у ребёнка будут магические выбросы – да, они будут по тебе бить, если ты будешь поблизости, но без магического брака это будет не так… болезненно. И можно будет просто переждать их вне дома.

Он молчал, смотрел на напряжённого до дрожи Северуса.

– В спальне Эйлин – зелья, – добавила я. – Они тебе могут пригодиться. Там всё подписано, разберёшься. И ещё, – я сняла с запястья прозрачный кристалл на шнурке, – возьми, это – артефакт вызова. Если тебе понадобится помощь мага, произнеси: «Эйлин» и раздави его, и я или кто-нибудь из моих товарищей явимся к тебе. Только мгновенно нас не жди – всё же расстояние огромно, а через Ла-Манш не аппарируешь.

Он взял кристалл, хмуро посмотрел на него, но протестовать не стал, сунул его в карман пиджака.

– И ещё, Тобиас, можно попросить тебя вспомнить, как проводили проверку тебя на магию Дамблдор и свидетели?

– Как проводили, – скривился он. – Помахали своей палкой – и сказали, что я маггл.

– Прошу тебя, это важно, вспомни как можно подробнее. Если выяснится, что кто-то из них знал, что ты не простой маггл, и скрыл это, мы будем знать, что Северуса нужно беречь именно от этого человека.

Тобиас бросил быстрый взгляд на Северуса, жавшегося к Любомиру, потом вздохнул и прикрыл глаза.

– Дедок тот, который её опекун… Он долго палкой махал, минут десять. Водил её сначала около моей головы, потом по всему телу. Потом держал палку у груди и что-то бормотал себе под нос – я не знаю того языка. Потом ткнул мне её в живот, и тоже что-то бормотал. Потом сказал, что у меня ничего нет, забрал палку, забрал свой диск и ушёл.

– Какой диск? – насторожилась я.

– Круглый такой, белый, размером как две ладони. Он его бросил на диван, когда зашёл. Потом начал водить палкой.

– Он смотрел на диск, когда колдовал над тобой?

– Он всё время кружил вокруг меня, может, и смотрел.

– Диск менял как-нибудь свой цвет, или форму, или двигался как-нибудь?

– Да нет, вроде.

– Свидетели точно так же тебя осматривали?

– Нет, эти быстро закончили. Минуты две или три.

– И у них при себе ничего не было?

– Нет, они ничего не доставали.

Мы с Любомиром посмотрели друг на друга. Белый диск размером в две ладони – что это может быть? И имеет ли он какое-нибудь отношение к проверке?

Я достала из кармана пальто флакон и протянула его Тобиасу.

– Это зелье обострения памяти. Прошу тебя, выпей его и вспомни поподробнее про Дамблдора.

Зелье это я варила долго. Зельеварческая интуиция Эйлин покинула меня, когда магия рода Святогор выдавила из меня магию рода Принц. Отголоски какие-то остались, но того потрясающего ощущения всезнания уже не было. Да и отголоски, по идее, тоже скоро должны сойти на нет.

«Не переживай, – утешал меня волхв Андрей, когда я взялась варить зелье памяти и выяснила, что интуиции Эйлин у меня больше нет, – по крайней мере, ты узнала, что это такое и какими должны быть ощущения. Ты можешь в будущем их воспроизвести».

«Было бы из-за чего переживать, – усмехнулась я. – Я выжила после смерти, я без потерь вышла из магического брака с вампиром, меня принял назад мой собственный род. И на фоне этого переживать, что у меня забрали то, что мне не принадлежало – глупо. Просто я рассчитывала сварить сильное зелье памяти, а оно получится посредственным и может не сработать в полной мере. И вот это жаль».

В результате все семь часов варки около меня стоял волхв Андрей, или Любомир, или Надея и читали мне рецептуру и технологию приготовления, чтобы я могла сосредоточиться исключительно на интуиции Эйлин. Получалось средне, но в итоге зелье памяти у меня вышло всё же лучше тех, которые я варила в студенческие годы. И вот сейчас предстояло проверить, чего стоили эти усилия.

Тобиас без энтузиазма взял флакон, повертел его в руках, но всё же выпил. Судя по его виду, он был готов на всё, чтобы мы побыстрее оставили его в покое. Потом долго стоял с закрытыми глазами.

– Ты позволишь тебя считать? – осторожно поинтересовалась я.

– Читай, – обречённо махнул он рукой.

– Тогда смотри мне в глаза и сосредоточься на проверке тебя Дамблдором.

Мысли путаются, чёткой картины нет, видно только основное. Белый диск на диване похож на фарфоровый, по его краям – голубые руны. Тобиас, сосредоточься на этих рунах. Любомир, записывай… Дамблдор на диск не смотрит, водит волшебной палочкой вокруг головы. Пассы семи уровней. То же самое – на уровне сердца. То же самое – на уровне живота. Всё. Объявляет, что в Тобиасе нет ни капли магии, забирает диск и…

Мать твою! Любомир, записывай, руны на диске – другие!

Я разорвала зрительный контакт с Тобиасом и привалилась спиной к стене. В голове гудело, затылок отдавался ноющей болью. Так со мной было тогда, когда в университете наш преподаватель окклюменции, Зорян из рода Велеса, позволял себя считывать. Велесовичи все прирождённые окклюменты, и считать их без их на то согласия невозможно. Но даже если их считывать с их согласия, когда на их сознании не стоят никакие щиты, то всё равно такая считка заканчивается головной болью. Вот и Тобиас сейчас одарил меня такой болью.

– Есть мысли? – спросила я Любомира, который, хмурясь, изучал два ряда рун, написанных карандашом на полях старой газеты. У него рунистика была профильным предметом, да и по специфике своей работы он часто имел с ними дело, так что он быстрее меня мог сообразить их значение.

– Есть, – кивнул он. – Это и есть проверка на наличие Защиты Наследника. Мне не понятно до конца значение рун после того, как они поменяли своё положение, но то, что они это сделали, однозначно говорит о том, что проверка обнаружила Защиту Наследника.

Дамблдор нашёл Защиту Наследника, но, несмотря на это, написал бумажку, что Тобиас Северус Снейп является магглом. И он же потом выступал за то, чтобы не убивать Тобиаса раньше, чем Северус будет хотя бы зачат.

Имислав уже успел ввести меня в курс дел в местной политике. Сейчас всё большую популярность в Англии набирал клан Пожирателей смерти во главе с неким Томом Реддлом. А Том Реддл был хорошим легилиментом, настолько, что многие подозревали в нём не полукровку, каким он являлся официально, а чистокровного потомка одного из магических родов, известных своими способностями к легилименции, потому что род его матери-волшебницы, Гонты, талантов к легилименции не имел. Как было на самом деле, неизвестно, да и не особо важно, но факт был в том, что и Дамблдор, и Реддл были противниками на политической арене, причём столкновения их сторонников выливались иной раз в магические дуэли и схватки.

И Дамблдору, судя по всему, нужен был именно Северус как окклюмент.

Возможно, как шпион в стане врага – уж что-что, а шпионство – это у Снейпов уже в крови должно быть.

Честно говоря, мне плевать с высокой колокольни и на Дамблдора, и на Реддла, но мне не плевать, что в эти игры хотят впутать моего сына. Северус, как англичанин и проживающий на территории Англии, в одиннадцать лет будет зачислен в Хогвартс, где директором является сам мистер Дамблдор. У Северуса детство было грустным, не убей Тобиас Эйлин, оно и осталось бы таким грустным: отец избивает жену и сына, жена молча терпит побои, ребёнок никому не нужен и предоставлен самому себе. И вот такой несчастный ребёнок попадает в школу, где из него, такого никому не нужного, сделают великого волшебника, а Дамблдор станет ему вторым папой, только добрым и заботливым. Естественно, ребёнок потянется к нему всем сердцем, и когда такой любящий папочка покажет ему на своего врага, с радостью согласится помочь ему в меру своих не таких уж и маленьких сил. Верный шпион готов.

Нет уж, мистер Дамблдор, поищите себе другого шпиона. Я своего сына вам на растерзание не отдам.

– Спасибо, Тобиас, – решительно кивнула я, – ты нам очень помог.

Любомир с облегчением подхватил сумку на плечо. Я взяла сына за плечи и слегка подтолкнула его по направлению к Тобиасу:

– Северус, попрощайся с отцом.

Тобиас не был хорошим отцом. Тобиас был отвратительным отцом, скорее всего, Северус никогда этого не забудет. Но если человек был скотиной не из-за того, что он сам по себе скотина, а потому что на это повлияли внешние обстоятельства, почему бы не попытаться хоть сколько-нибудь нормализовать эти отношения?

Северус попытался сдать назад и с ужасом замотал головой. Тобиас смотрел на него с сожалением и горечью.

– Северус, – максимально твёрдо попыталась уговорить его я, – пожми отцу руку, как тебя учил дядя Любомир.

Ребёнок метнулся мне за спину, затем, решив, что это защита ненадёжная, перебрался за спину Любомиру. Хм, а прогресс-то идёт семимильными шагами – он уже прячется за спину взрослому.

Тобиас безнадёжно махнул рукой:

– Не насилуй парня, – обречённо произнёс он. – Он прав. Идите.

Уже у двери я обернулась:

– Тобиас, последняя просьба. Опасайся Дамблдора. И вообще, если к тебе будут приходить маги, или кто-нибудь, кто будет интересоваться Северусом, отвечай, что он мёртв. Кем бы они ни были, что бы они ни говорили, чего бы ни сулили или чем бы ни угрожали. Мёртв – и всё.

– Я понял…

***

28 февраля 1964 года, пятница.

Через три дня Любомир провожал меня в Хитроу на самолёт до Москвы. Из всех способов добраться до России решено было остановиться на самом удобном – авиаперелёте. Конечно, самой быстрой была аппарация, но не с ребёнком. Да и аппарировать на три тысячи километров, пусть и в несколько десятков этапов, – тяжёлая задача даже для очень сильного мага. Ехать поездами со множеством пересадок, часами стоять на границе, а то и не одной, займёт несколько суток. Проще уж сесть в самолёт, а во Внуково нас встретят наши маги, предупреждённые Имиславом. Да и исчезнуть из Англии хотелось чем быстрее, тем лучше: о смерти Эйлин прознали ещё немногие, и, как оказалось, никто в магическом мире не знал, где она жила. И мне хотелось воспользоваться этой форой и испариться отсюда раньше, чем самые шустрые смогут выйти на мой след.

– Хорошо долететь, – обнял меня перед выходом на посадку Любомир. – Наша Тушка быстро летает, четыре часа – и вы в Москве. Я, как доаппарирую до Москвы, подскачу.

– Себя не загоняй, – улыбнулась я.

– Ерунда, главное, на переправе на континент не застрять, – он посмотрел на напирающую на нас толпу пассажиров и взмахнул рукой: – Ну всё, до встречи.

Я кивнула, подхватила на руки Северуса, который, ошалевший от такой толпы, жался ко мне, но не забывал вертеть головой и что-то сам себе эмоционально мычать, и пошла на посадку.

Среди пассажиров мелькнула тень лорда Принца. Я молча кивнула ему, он поднял руку в знак прощания.

Я помню. Через тринадцать лет Северус вернётся сюда, чтобы возродить род Ниппур и принять наследие рода Принц. А за это время мы, глядишь, разберёмся, кто так был заинтересован в его появлении на свет.

Самолёт вырулил на взлётную полосу, начал разбег, оторвался от земли. Внизу сначала быстро, а потом всё медленнее начали мелькать здания аэропорта, каких-то городков, поля, рощи.

Прощай, Англия. И… спасибо тебе за то, что ты даровала мне шанс прожить жизнь во второй раз.

========== Эпилог. ==========

12 ноября 1964 года, четверг.

Ноябрь выдался погожим, солнце который день радовало своим последним теплом землю, но совсем не радостно было на душе директора Хогвартса, светлого мага Альбуса Персиваля Дамблдора. Он сидел в кресле в своём кабинете, завернувшись в тёплый клетчатый плед, и смотрел на огонь камина. В углу на жёрдочке дремал Фоукс, на портретах неторопливо пили чай Армандо Диппет с другими бывшими директорами Хогвартса, где-то гриффиндорцы-второкурсники тайным ходом незаконно пробирались в Хогсмид…

Эйлин Принц умерла. Что ж, он предполагал, что это случится. Долго жить с магическим вампиром невозможно, и кто из супругов кого раньше убьёт, было лишь вопросом времени. Но не ожидал он такой бурной реакции Тобиаса на снятие окклюментного щита. Знал, конечно, знал, что так будет, но всё же рассчитывал, что они с Эйлин успеют родить наследника, прежде чем Тобиас окончательно сойдёт с ума и его придётся ликвидировать. Но когда вопрос об убийстве Тобиаса встал уже на четвёртый день после магического бракосочетания, он, Дамблдор, признаться, испугался. Убивать Тобиаса до рождения, в худшем случае – до зачатия наследника было нельзя ни в коем случае. Род Ниппур не прервался бы, такие великие и древние рода просто так не прерываются, его продолжили бы ближайшие родичи Тобиаса, но где и когда он, Дамблдор, ещё сможет найти такого удобного представителя их рода? Род с даром окклюменции просто так не найдёшь, играть в прятки со всеми – это у них в крови: можно знать, что человек из рода Ниппур живёт в деревне из пятидесяти жителей, и всё равно двадцать раз пройти мимо него в святой уверенности, что это точно не он. И когда Эйлин привела к нему Тобиаса, он воспринял это как знак судьбы. Нет, сразу и он не догадывался ничего: маггл как маггл. Но потом Тобиас проговорился, что его деда звали Северус Тобиас, а потом показал фотографию этого деда, и Дамблдор заподозрил, что Эйлин выбрала себе в мужья не простого маггла. И первая же проверка на рунах подтвердила наличие Защиты Наследника, которой могут обладать только наследники очень древних родов.

Удача сама шла к нему в руки! Подтолкнуть послушную Эйлин побыстрее заключить магический брак с Тобиасом, зная, что магия рода Принц неизбежно сломает его окклюментный щит, а потом, после смерти родителей – а такой союз не мог продлиться долго – как ближайший родич взять опеку над Северусом. А Северус – уже наследник рода Ниппур с проснувшимся даром! Подумать только – окклюмент из рода Ниппур, воспитанный в нужном русле, будет его верным шпионом в стане Тома Реддла! Сколько шпионов засылал туда Дамблдор – все они были раскрыты максимум через неделю, а знать положение в стане врага было жизненно необходимо.

Том Реддл был его огромным провалом. Способности легилимента Дамблдор заподозрил в нём ещё на первом курсе, и несколько занятий и проверок подтвердили, что в будущем при должном старании Том станет одним из величайших легилиментов современности. А уж чего-чего, а старания в учёбе Тому было не занимать. На юного Тома Дамблдор возлагал огромные надежды: мальчик жил в приюте, где его не любили, и Хогвартс должен был стать для него настоящей семьёй, сказкой, сбывшейся мечтой. А дальше нужно было приблизить Тома к себе, сделать его верным союзником, который запросто мог бы считывать мысли его политических оппонентов. А когда знаешь мысли врагов, так легко выстроить нужную линию поведения, чтобы добиться своего! Не нужно каждый раз анализировать мельчайшие жесты, взгляды, поступки, фразы, чтобы вникнуть в суть своего собеседника.

Но Том Реддл оказался уже испорченным ребёнком. Сказалось ли наследие его маггла-отца, или Гонтов, исторически тяготевших к тёмным искусствам – не известно. Далеко идущие планы начали рушиться в первый же день, когда Распределяющая Шляпа отправила Тома на Слизерин – факультет, на который традиционно поступали те, кто тяготел к тьме. Будь Дамблдор тогда директором Хогвартса, он смог бы повлиять на решение Шляпы и определить Тома на Гриффиндор, который воспитал бы из него достойного человека. Но директором был тогда Армандо Диппет, который и слушать не хотел ни о перераспределении, ни о каком-либо давлении на артефакт. Он пустил дело на самотёк – и получите теперь набирающего силу тёмного мага. И невероятно сильный легилимент из потенциально преданного союзника превратился в реально могущественного противника.

После этого провала Дамблдор окончательно уверился, что нужно брать дело в свои руки. Армандо Диппет был болен, но, будучи по направленности исключительно боевым магом, был слаб в целительстве. Дамблдору было достаточно всего лишь не сказать ему о его болезни, оберегать его от целителей, и пару раз подлить ему зелье, усугубляющее именно его болезнь. Да заранее создать себе в стенах Хогвартса наилучшую репутацию среди попечительского совета, учителей и учеников. Армандо Диппет умер, Дамблдор был избран директором и приступил к формированию преданного ему ордена. Со Шляпой договориться не удалось, пришлось вмешаться в работу управляющего ею артефакта, настраивать его на себя. На это ушёл год, но овчинка стоила выделки, и отныне, стоило первокурснику надеть Шляпу себе на голову, директор сразу чувствовал, что ребёнок из себя представляет, о чём думает, мечтает, к чему стремится, какие у него идеалы в жизни. И в зависимости от этого решать, присоединится ли он к его соратникам, станет ли его врагом или останется нейтралом. Нейтральных он предоставлял Шляпе отправлять на Хаффлпафф или Райвенкло, союзников, будущих воинов света, определял на верный ему Гриффиндор. С врагами поступал по-разному: чистокровных и потомственных слизеринцев приходилось распределять на Слизерин, чтобы не было проблем с их влиятельными родителями, а остальных – магглорождённых, полукровок, чистокровных из захудалых врагов разбрасывать по другим факультетам, чтобы предотвратить их сближение между собой и, соответственно, избежать пополнения армии его врага. И это возымело действие – позиции Слизерина в школе слабели с каждым годом, и если ежегодно на каждый факультет принималось иной раз до двадцати пяти человек, то на Слизерин поступало от силы десять.