Текст книги "Но я буду любить тебя (СИ)"

Автор книги: Diana_Torrez

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Командующая резко остановилась. Она смотрела в испуганные глаза девушки и не знала, как теперь быть. Приступ гнева мгновенно исчез, она только сейчас стала трезво понимать, что делает. Лекса расслабила хватку и обреченно повалилась рядом с дрожащим телом Октавии. Дикарка стала поправлять свою одежду и медленно подниматься с кровати. Она немного задержалась возле шатенки, сомневаясь в том, следует ли ее оставлять одну, но горечь обиды охватила ее изнутри и она в полной растерянности выбежала из комнаты.

Лекса осталась одна. Наедине со своей болью и слабостью, наедине с тем зверем, который проснулся в ней из-за Кларк. Она помнила только одно, завтра снова нужно быть во дворце. Занятия Эйдена никто не отменял и они должны состояться.

========== Глава 11. Предел ==========

Felix criminĭbus nullus erit diu (Никто не будет долго счастлив преступлениями).

Несмотря на осень, вступившую в свои владения, утро следующего дня было солнечным и отдавало легкой прохладой первых сентябрьских дней. Воркующие голуби заполнили сад римского особняка командующей, заводя во все горло свои любовные песни, приманивая голубок.

Лекса проснулась рано из-за птичьего крика, настойчиво доносящегося из сада. Она накинула на себя теплый халат и вышла во двор подышать свежим воздухом. Ноги быстро намокли об траву, окутанную утренней росой, а тело слегка поежилось от порыва морского ветра. С деревьев медленно кружили первые желтые листочки, покрывая сад золотистой пеленой. Розы осыпали прекрасные лепестки, обнажая колючие, скрытые стебли. Природа степенно и размерено обновлялась, готовясь к новой поре – уютной, но знойной осени.

Что-то подобное происходило и в душе девушки. Она помнила вчерашние события, свои переживания, несчастные глаза дикарки и теперь точно понимала, отчего так сильно взорвалась. Все это время она думала о Кларк ежечасно, каждый день сообщал ей новую грань о царице, порой жестокую и суровую, и все-равно она притягательно продолжала действовать на нее. Лекса только сейчас признала, что блондинка завладела ее душой так, что не вырваться теперь из этой удушающей клетки. Но и быть с Кларк ей не суждено.

Еще немного оглядев засыпающую природу и улыбнувшись голубям, воркующим со своими пернатыми дамами, она вернулась в дом, собираясь вскоре отправиться во дворец. Кларк и ее пристрастие к этому юноше повлияли на решение Лексы о прекращении каких-либо личных отношений с царицей. Отныне она лишь генерал в ее римской армии.

Командующая выдвинулась из дома, решив сперва заглянуть в казармы и дать указания ученикам. Именно там она поняла, что забыла мечи, на которых так любит тренироваться Эйден. Этот мальчик очень нравился Лексе. Он был смышлен и разговорчив, тактичен и трудолюбив. В нем были задатки великого правителя, а это очень импонировало девушке. Именно этот ребенок был чем-то светлым и ярким во всей истории, что так стремительно врезалась чернильными буквами на золотом листе ее жизни. Шатенка видела в мальчике Кларк, но также видела и будущее. Он нравился ей вне зависимости от короны, он был человечным и верил в добро. Ради Эйдена Лекса сегодня идет во дворец, желая вновь провести время с маленьким императором. Она решила вернуться домой за мечами.

Приближаясь к своему особняку, шатенка остановилась. Из ворот ее дома выходил Линкольн. Это немного озадачило девушку, но все же она направилась ему навстречу. Лекса сразу заметила замешательство и рассеянность на лице советника, но спешила скорее задать вопросы.

– Меня ищите, советник? Я и так знаю, что должна быть во дворце. Царице следует отправлять за мной более низких по званию, чем такого важного сановника, как вы, – шатенка не ожидала от себя подобной разговорчивости с этим мужчиной.

– Я не для этого здесь, Лекса. Я хочу поговорить, – грустно ответил советник. Шатенка приняла внимательный вид.

– Мне нужно знать, Лекса, как ты относишься к Кларк, – серьезно заявил мужчина.

– Это тебя не касается, Линкольн.

– Ошибаешься. Мне нужно это знать. Это касается всех. Я знаю, что такое любовь, Лекса, и если ты не испытываешь таких чувств к царице, то лучше оставь ее. Грядет буря, ты сама это знаешь.

Лекса была обескуражена речью мужчины. Она могла расставить сейчас все по местам, сказать ему обо всем, о чем он, по всей видимости, догадывался или знал, но не решалась на это.

– Любовь, буря… Если тебе что-то известно, то можешь все закончить одним словом. Ты же против того, что происходит между мной и Кларк.

– Я не хочу делать никому больно, Лекса. Я сейчас слишком ценю жизнь. Но я прошу тебя лишь об одном, защити ее… от себя, от меня, от других. – мужчина направился прочь от шатенки, которая осталась стоять в глубокой задумчивости. Смысл его слов был понятен ей лишь наполовину. Она поняла, что Линкольн хотел ее о чем-то предупредить. Командующая взяла мечи и направилась следом во дворец.

***

Кларк не спала всю ночь. Осознание того, что Лекса больше не посмотрит на нее так, как смотрела, заставляло все больше угнетать и корить себя за свою очередную, нелепую ошибку. Дела империи не отвлекали ее ни на минуту от желанного, прекрасного образа. Ей хотелось написать слово «Рим», а написано было «Лекса», ей хотелось читать об империи, но в каждой строчке виделась загадка зеленых глаз. Кларк, сидя за столом в императорском кабинете, тщетно опустила голову на руки, понимая, что проиграла Лексе во всем: в жизни, в любви, в империи. «Что теперь с нами будет?» – сердце отбивало четкий, обреченный ритм. Царица чувствовала приближение краха и боялась, что это будет сделано ее же руками.

***

Когда Лекса пришла в дворец, она не встретила никого, кто мог бы проводить ее на арену. Маленький Эйден должен был ждать ее там. Она решила сама отправиться во двор, не дожидаясь обслуги. Девушка переходила через холл здания, но была остановлена грубым мужским голосом:

– Генерал, пройдите в кабинет царицы, она ожидает вас там.

Лекса обернулась, перед ней стоял стражник в римских доспехах, выражая на лице полную беспристрастность и спокойствие.

– Я занята. Передай своей госпоже, что я не могу подняться к ней, – девушка пыталась во что бы то ни стало противостоять просьбе.

– Это приказ, генерал, – стальной голос снова прореза ее слух.

– Я… не пойду… – не уверенно заявила шатенка и повернулась к выходу во двор.

– Простите, командующая, но мне придется применить силу, если…

– Только ради того, чтобы ты остался в живых, я сделаю это, – Лекса решилась подняться, понимая, что противостоять не получится и избежать царицу тоже.

Стоя возле заветной двери в кабинет, Лекса в последние секунды пыталась переубедить себя и не входить. Но что-то тянула ее в эту бездну. И она вошла.

Уставшая, погруженная в раздумья белокурая девушка сидела за столом, не замечая, что в кабинет вошли.

Лекса смотрела на такую измученную Кларк и сердце отчего-то сжималось в груди. Было видно, что с блондинкой что-то происходит и не похоже, чтобы этой ночью она была счастлива.

– Царица? – нерешительно произнесла командующая. Кларк подняла взгляд на посетителя.

И снова гром и молнии заполнили комнату. Зеленоглазая девушка смотрела в лазурную гладь, в то время, как Кларк ловила каждое мгновение во взгляде напротив. Они могли бы ничего не говорить друг другу и просто находиться рядом, но человек наказан богами тем, что должен все внеземные чувства и переживания обличать в словесную форму, в то время как слов зачастую недостаточно, чтобы суметь все передать.

Кларк ничего не хотела говорить сейчас, ей было достаточно видеть Лексу и просто смотреть на нее. Но шатенка была настроена иначе.

– Мне сказали, что вы хотели меня видеть, – волнение и в голосе и в душе командующей давали о себе знать, – Но ваш сын ждет меня. Я должна идти, – командующая повернулась к двери.

– Лекса, подожди. Ты ушла вчера… я не успела ничего сказать, – Кларк боялась произнести не то слово, не так посмотреть, зная, как обычно заканчиваются их разговоры.

– Не нужно ничего говорить, царица. Я прошу извинить меня за неповиновение, я не должна была оставлять пост, – пыталась оставаться равнодушной Лекса, ощущая пробегающую по телу дрожь.

– Неужели ты до сих ничего не поняла? – теряла самообладание блондинка.

– Вы позвали меня, чтобы вновь приказать охранять ваши покои, пока вы… – шатенка остановилась, она понимала, в какую сторону ее несет. Прилив ревности и злости вновь подкрадывался внутри.

– С тех пор, как я… – царица осеклась, – Я уже давно ни с кем не сплю, Лекса, – блондинка прекрасно поняла, о чем хотела сказать девушка. Они обе все понимали.

– Особенно вчера, – съязвила командующая.

– Довольно, Лекса! – криком вырвалось отчаяние из алых уст, – Финн и сантиметра не шагнул, когда вошел в мою комнату. Да, считай меня глупой, бестолковой женщиной, но я сделала это специально! Тебе назло, для тебя и только для тебя. Каждый день я вспоминаю тебя в молитвах… о, да, я молюсь, – Кларк усмехнулась, заметив нотку недоверия в лице напротив. – В глубине твоих глаз отражает моя жизнь. А ты даже не знаешь об этом… Она подошла к шатенке на самое близкое расстояние, не имея сил оторваться от изумрудного океана, и тихо, обреченно, признавая свое поражение, произнесла:

– Я больше так не могу, Лекса…

Но шатенка уже не слышала слов, она смотрела на дрожащие губы блондинки, на серебристую гладь в лазурных глазах и понимала, как слаба сейчас эта девушка и в тоже время, как она властна над ней. Все причины, запреты, решения на счет царицы перестали иметь значение. Сейчас были лишь они двое, и целый мир уходил на второй план. Лекса неуверенно, но желанно провела ладонью по белоснежному лицу девушки и прошептала:

– Кларк, я не знала…

Царица обхватила лицо Лексы руками, пытаясь не упустить ни одной клеточки в эти мгновения. Она хотела запомнить ее такой – нежной, ласковой, понимающей. Казалось, что сейчас кто-то отберет у нее такую Лексу, отчего сердце отбивало безумный ритм.

– Твоя красота – мое проклятие, Лекса. – полушепотом проговорила блондинка и в следующее мгновение слегка коснулась горячих, пухлых губ.

Дверь в кабинет отворилась…

– Мама, Лекса? Мои занятия должны уже начаться, – недоумевал ребенок, не обращая внимание на то, как выглядели сейчас эти девушки.

Кларк обреченно выдохнула напряжение. А Лекса уже успела отклониться и приводила себя в порядок, поправляя костюм. Зеленые глаза сейчас сверкали огнями, Кларк же, напротив, была спокойна и мила. Она смотрела на такую собранную, но тяжело дышащую Лексу, и улыбалась тому, как мало ей надо, чтобы чувствовать себя счастливой.

– Я могу идти, царица? – смущенно спросила шатенка, повернувшись к обладательнице небесных глаз.

– Да, вы пока свободны, командующая, – не переставала улыбаться блондинка, замечая это смущение и неловкость Лексы.

Эйден и шатенка вышли из кабинета и последовали во двор. Кларк, желая вновь насладиться идиллией в отношениях этих двоих, решила присоединиться к Линкольну, наблюдающему за ними с балкона.

– Вы прекрасно выглядите сегодня, Кларк, – высказался советник, заметив румянец на щеках девушки и светящиеся глаза.

– Я просто хорошо выспалась, Линкольн, – лгала царица, испытывая неловкость от таких очевидных комплиментов, – но признаюсь, на это есть причины, – и Кларк перевела взгляд на своих воинов. Советник последовал за взглядом царицы и понял, о чем и о ком она говорит.

Они оба сейчас улыбались этим причинам, молча наблюдая за игрой.

После того, как урок был окончен, Лекса обратилась к царице.

– А вы не желаете закрепить прошлый урок, царица? – улыбалась шатенка удивленной Кларк.

– Если только взять над тобой реванш, Лекса, – блондинка хитро улыбнулась в ответ, – сейчас спущусь.

Через несколько минут девушки снова подняли мечи. За ними наблюдали и Эйден, и Линкольн, и все проходящие мимо. Они пристально смотрели друг на друга, желая совсем другое, нежели обнажать сейчас свои клинки. Но боевой дух и хорошее настроение сделали свое дело и две девушки, два лидера сошлись в схватке стальных мечей. Лекса была сегодня менее собрана, чем обычно, и на то была веская, голубоглазая причина. А Кларк, напротив, билась во всю силу, не жалея свою изумленную шатенку. Удар за ударом и вдруг Лекса споткнулась обо что-то на земле. Она упала на песок в тот момент, когда Кларк почти нанесла ей поражение, и рассмеялась своей неуклюжести. Царица подошла к ней и, приняв надменное, торжественное выражение лица, подставила меч в область изумрудного сердца. Грудь шатенки высоко вздымалась, ей было некомфортно в таком положение и комфортно, что под прицелом ее сейчас держит именно Кларк.

– Позвольте дать вам совет, царица, если вы подняли клинок на противника, доводите дело до конца. Не останавливайтесь! – все еще находясь в неудобном положении, говорила командующая.

– Вам так легко не отделаться от моих приказов, генерал, – Кларк протянула руку девушке и помогла подняться.

После занятия Лекса вернулась домой в приподнятом настроении. Она не задержалась во дворце, и Кларк не настаивала на этом. Они хотели все переосмыслить, понять, как далеко зашли и что теперь с этим делать. И если царица была счастлива сегодня, то Лекса пребывала в смятении. Назад пути не было, но и молчать она больше не могла. Чувства к царице слишком сильны, чтобы оставить все, как есть. Лекса не хотела обманывать ее больше ни на минуту.

***

В тот же вечер в покои Кларк постучали. Когда она узнала, кто был ее гостем, она немедленно пригласила его к себе. В комнату вошел высокий мужчина в серой мантии и прямиком направился к царице. Некоторое время он что-то говорил ей полушепотом, а когда закончил, глаза блондинки пускали молнии. Ярость и гнев вмиг овладели прекрасным, снежным лицом. Она совершенно была потеряна в эти минуты. Но немного подумав и придя в себя, она приказала:

– Немедленно задержать ее и привести во дворец.

И послушный мужчина, словно призрак, вышел из комнаты, спеша исполнить приказ.

***

Лекса была взволнованна. Она лежала в кровати и не переставала думать о своей Кларк. Она могла называть ее своей, потому то, что между ними было и есть самое настоящее и светлое чувство, которое роднит людей до глубины и беспамятства. Она могла бы уже погрузиться в сон от своих восторженных размышлений о царице, но в дверь настойчиво, громко постучали.

========== Глава 12. Казнь ==========

Ubi mel, ibi fel (Где мед, там и яд).

Шатенка немедленно поднялась с постели и направилась открывать дверь непрошеным гостям. Появление незнакомцев застало хозяйку врасплох. На пороге стояли два легионера, одетых в серые мантии. Таких людей не было армии, они принадлежали к личному императорскому составу. Лекса была сонная и мутно соображала, но внутренняя подозрительность подсказывала, что случилось нечто непоправимое.

– Чем могу быть полезна?

– У вас проживает девушка по имени Октавия. Мы получили приказ на ее арест. Позвольте пройти, генерал, – высказался один из воинов.

– Арест? Чей это приказ? – Лекса не могла поверить услышанным словам.

– Кларк Аврелия приказала.

– Но почему? Что сделала Октавия?

– Мы не можем этого сказать. Велено немедленно доставить девушку во дворец, – оба легионера сделали шаг вперед, но тут же остановились.

Лекса преградила им путь, пытаясь осмыслить происходящее.

– Я не позволю вам это сделать. Октавия ничего не сделала, – шатенка продолжала стоять перед двумя крепкими мужчина, которые не пытались ей противостоять.

– Генерал, мы всего лишь исполняем приказ. И нам все-равно придется пройти внутрь. Не препятствуйте этому. Мы заберем девушку с собой, а вы можете отправиться во дворец, чтобы узнать причины. Поверьте, она обоснованно подлежит аресту.

Лекса понимала, что ничего не сможет сделать. Приказы всегда должны быть исполнены, легионеры не остановятся. Она решила немедленно отправиться во дворец и спросить у царицы причины этих действий. «Неужели это очередная игра Кларк?» – задумалась шатенка, не понимая, как реагировать на все.

Мужчины прошли в спальню Октавии, а через несколько мгновений шатенка увидела девушку, руки которой были в наручниках. Она не сопротивлялась, покорно следовала за стражей и молчаливо смотрела в пол, так ни разу не взглянув на свою хозяйку. Лекса хотела помочь ей, остановить это безумие, но что-то подсказывало, что все сейчас происходит не просто так.

Как только Октавию увели, шатенка отправилась в комнату, чтобы переодеться и сразу же отправилась во дворец. По дороге она размышляла о том, что могла совершить Октавия и пыталась искренне не думать плохо о Кларк. «Она же не могла так подло поступить к этой девушке. Это не похоже на ревность или нечто подобное» – озадаченность и тревога сейчас были главными спутниками шатенки.

Когда Лекса вошла во дворец, она увидела суету и суматоху. Слуги носились из стороны в сторону, многие знакомые легионеры были здесь, даже Индра стояла в растерянности и непонимании. Командующая поспешила к ней.

– Индра, что здесь происходит?

– Я не знаю, Лекса. Был лишь приказа усилить охрану во дворце и найти советника. Он куда-то исчез.

– Я поднимусь к царице, надо все узнать, – шатенка серьезно обеспокоилась, когда услышала об усилении охраны. Еще и дикарка была арестована. Лекса поспешила в кабинет царицы.

Спустя несколько минут она вошла в помещение, охрана не препятствовала в этом.

Кларк стояла около окна, не обращая внимание на визитера и задумчиво смотрела на огненный Рим. На лице читалась печаль и безнадежность, такой потерянной Лекса еще не видела свою царицу, сердце сжималось от жалости. Она медленно подошла к ней и неуверенно обратилась:

– Кларк, что происходит? Почему здесь столько охраны, почему Октавию арестовали?

Блондинка резко повернулась к ней и стала пристально разглядывать растерянное лицо, она пыталась что-то прочитать в его выражении.

– Тебе важна эта девушка, Лекса? – серьезно спросила царица.

– Я… да, – командующая сказала правду, замечая, как блондинка меняется в лице. Будучи потерянной и печальной, она стала еще более мрачной и сумрачной. Лекса поспешила объяснить.

– Это не то, что ты думаешь, Кларк. Октавия важна мне, как человек. Мы жили вместе, она привязалась ко мне.

– А ты к ней? – шепотом спросила царица, не сводя с шатенки взгляд.

– Между нами все кончено. И не было ничего, что можно назвать серьезным. Но позволь спросить, почему она арестована? Я чувствую вину из-за того, что позволила ее увести.

Кларк сомнительно смотрела на Лексу, но уже не пытала ее взглядом. Она что-то уяснила для себя.

– Сейчас ты все узнаешь, Лекса, – грусть снова подкралась к прекрасным глазам.

– Кларк, я не могу видеть тебя такой несчастной, – шатенка подошла к ней ближе, но тут же отошла, когда в кабинет вошел охранник

– Вы нашли Линкольна?

– Мы ищем, госпожа, – ответил серьезный мужчина.

– Когда найдете, приведите его в тронный зал, – Кларк обратилась к Лексе, – пойдем, все будет происходить там.

И девушки вышли из кабинета в окружении стены из личной охраны царицы.

Лекса всю дорогу думала. Все это казалось странным сном, но то, что она хранила в своем сердце было не менее странным и жестоким. Ей было жаль видеть Кларк такой подавленной, и теперь она боялась навредить ей еще больше.

В тронном зале собралось большое количество людей. В большинстве своем, это были военные и слуги, но и некоторые сенаторы были здесь. Кларк прошла к трону, Лекса встала рядом с ней. Все чего-то ждали.

Тихий шепот раздавался по всему помещению, но царица была молчалива. Она смотрела куда-то вдаль и о чем-то думала.

В какой-то момент дверь отворилась и в зал вошел Линкольн, держа в руках конверт. Мужчина не ожидал такой аудиенции, он медленно, осматриваясь по сторонам, подходил к трону, не понимая причины собравшихся здесь людей. Наконец он подошел к Кларк. Она встала с трона и пустым взглядом смотрела сквозь него. В глазах советника читался страх.

– Царица, я должен вам кое-что сказать… – советник неуверенно посмотрел на Лексу, в его глазах она увидела сожаление.

– Взять его! – раздался громкий женский голос. Кларк издала приказ на арест. Тут же два легионера подошли к недоумевающему мужчине и надели наручники, чему он даже не сопротивлялся. Он вопросительно, как и Лекса, смотрел на царицу.

В зале прошлась волна негодования. Никто и предположить не мог, что второе лицо государства могут взять под стражу. Все ждали продолжения.

Подавленная Кларк безразлично смотрела на советника, прокручивая в голове единственный вопрос: «За что?». В зале никто и слова больше не произносил. Лекса была так же, как все – в полном замешательстве.

– Тебе есть что сказать, Линкольн? – спустя молчаливую паузу, наконец произнесла Кларк.

– Царица… я… виноват перед вами, мне нет прощения, я знаю, – мужчина опустил голову и встал на колени. В зале снова прошелся тихий гул. Кто-то крикнул:

– За что арестовали советника?

На что царица кивнула головой охраннику, стоявшему возле двери и он удалился. Через несколько минут в к зал привели Октавию и представили перед Кларк.

Советник заметно занервничал и жалостно посмотрел на задумчиво-обреченную дикарку. Лекса и все остальные все еще не понимали происходящего.

– Как вы узнали, царица? – горечь и отчаяние сейчас наполняла мужчину.

– Я управляю империей, Линкольн. Мои возможности велики. Я хочу знать причину предательства.

Советник был мрачнее тучи, он печально смотрел на дикарку, которая так же смотрела на него. Он тихо ей прошептал на чужом языке:

– Они все знают, Октавия, это конец. – и мужчина обратился к царице.

– Кларк, я полюбил ее. Это единственная и главная причина моего преступления. Я говорил вам когда-то, что люди совершают странные вещи ради любви…

Кларк посмотрела на Лексу, вспомнив слова советника, и грусть еще больше охватила ее сердце. Она также смотрела на Линкольна и Октавию и чувство разочарования к мужчине постепенно сменялось жалостью. Она не знала причин, а теперь они ей известны, и от этого становилось тоскливо на душе. Может потому, что Кларк прекрасно понимала советника.

– Я полюбил ее с тех пор, как она появилась в Риме. Все это время мне не было покоя. Я знал, что эти чувства погубят меня, но не мог остановиться. Когда вы, царица, и Лекса отправились в Александрию, я нашел Октавию. Она была разбита, но я объяснился с ней и смог завоевать ее чувства. Я видел в ее глазах грусть и обреченность, поэтому позднее она рассказала мне, что появилась в Риме не случайно. Ее послали убить вас, царица…

В зале прошлась громкая волна негодования. Лекса невольно сжала кулаки, а Кларк не сводила внимательных глаз с рассказчика. Она не знала, что сейчас испытывает к этой искренности и предательству мужчины.

Линкольн продолжал:

– Она рисковала всем, рассказывая мне это, но у нее не было выхода. Если Октавия не сделает это, ее убьют заказчики, и мне пришлось, Кларк… я решился сам это сделать… – глаза советника блестели. Он нервно смотрел то на царицу, то на свою дикарку.

– Этим македонским кинжалом ты собирался предать меня? – Кларк продемонстрировала длинный нож с голубой рукояткой, – его нашли в твоих покоях, Линкольн, за тобой давно следили мои люди. В последнее время ты был слишком уязвлен и мне не нравилось это. Вас видели вместе с этой македонкой, вас видели в доме у Лексы, – Кларк снова взглянула на ошарашенную шатенку, – но ты не представляешь, как это больно, знать, что твой друг – это твой предатель.

В зале уже не угасали крики и волнения. Люди кричали: «предатель», «убийца», и все они сейчас ненавидели его, все, но не Кларк. Неожиданная жалость и сочувствие проснулись к старинному другу, с тех пор, как ей стала известна причина, которая так близко была знакома и ей. В то время, как все вокруг суетились, а Линкольн взглядом прощался с Октавией, царица тайно смотрела на задумчивую Лексу, понимая, как властна над людьми любовь. «Ради нее я бы тоже смогла убить» – мысль остро вонзилась в сознание девушки.

– Царица, вы должны вынести приговор, – к трону подошел седовласый старик, это был один из ненавистных ей сенаторов. Кларк перевела внимание на Линкольна и долго изучала его лицо, разбитое и отрешенное. Она не хотела платить ему тем же, она помнила, сколько раз была обязана ему жизнью. Словно почувствовав сомнения госпожи, советник посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Вы должны… люди непременно потребует это от вас.

– Я не хочу этого делать, Линкольн, но ты знаешь закон империи. За предательство и покушение на царскую персону полагается смертная казнь, – на одном дыхании выговорила царица, опустившись в отчаянии на трон.

В зале послышались довольные возгласы. Римляне кричали «казнить предателя». Кларк закончила трагическое представление словами:

– Приговор будет приведен в исполнение завтра в полдень, на главной площади Рима. Линкольн и Октавия будут казнены.

После этих слов царица поднялась с трона и в последний раз посмотрела в миндальные, влажные глаза мужчины. В них она не видела осуждения или злобы, отчего еще тяжелее и тоскливее становилось на душе. Она стремительно направилась к выходу, оставляя весь Рим позади.

***

Спустя некоторое время Лекса направлялась домой будучи полностью раздавленной и поглощенной. Казалось, девушка переживала из-за Октавии, и это было так, но еще больнее было от того, что Кларк все это время была подвержена такой опасности. И сейчас Лекса словно чувствовала ее боль. Так мрачно и жестоко отвечает нам небо, когда мы спрашиваем его о судьбе. Это тайна, которая становится известной лишь в конце земного пути. Боги смеются над нашими страхами и предрассудками, но преклоняются перед тем, как мы умеем любить. Сегодня Лекса осознала главное: Кларк не заслуживает рядом таких людей, как Линкольн, как она сама.

Девушка вспоминала восход, в который недавно погружалась в своих фантазиях и понимала, что тем восходом для нее была Кларк.

***

Следующий день неизбежно настал. Все утро на главную площадь сходились жадные до крови и зрелищ римляне. Для них ееважно, кто выступит главным «актером» в этом смертельном представлении, важно лишь то, что они утолят свои пылкие, зверские желания. Сегодня свершится суд.

Все утро Кларк проводила в своих покоях. Она отправила сына в соседнюю резиденцию, так как мальчик был привязан к Линкольну и сильно за него переживал. Царица была в том же состоянии, что и вчера в тронном зале. Горькое чувство сожаления постоянно преследовало ее, но долг и законы империи диктовали другое. И все же рана нанесенная советником была глубокой, отчего предательство ощущалось в полную мощь.

В комнату постучала девушка служанка, она принесла письмо, которое выпало из рук Линкольна в момент задержания.

– Положи его на стол и оставь меня одну, – приказала царица.

Служанка тут же удалилась, а Кларк продолжала размышлять о советнике.

***

Лекса не знала, стоит ли встречаться к царицей в такие мгновения, но чувствовала необходимость в этой встрече. Она направилась во дворец, желая выразить поддержку и сочувствие.

В резиденции было пусто, лишь изредка у дверей стояли стражники. Даже дворцовые люди спешили на городскую площадь.

Шатенка словно почувствовала местонахождение царицы и отправилась в ее кабинет. Кларк задумчиво наблюдала из окна за подготовкой к «церемонии». Эшафот уже был установлен.

– Скажи, Лекса, чем мы отличаемся от преступников, когда приказываем лишить их жизни? Разве мы не становимся такими же, как они? Наши действия… мои действия тоже преступны, – шатенка не ожидала, что царица заметила ее, поэтому странные вопросы застали ее врасплох.

– Кларк, не вини себя. Это закон, это империя. И Линкольн это знает. Ты должна была так поступить.

– Я не хочу так. Он был мне другом и братом, но знаешь, это больно – когда тебя предают…

Лекса замерла, она не могла ничего сказать и утешить, потому что утешение сейчас нужно было ей. Но все же она привела себя в порядок. Кларк нужна была ее поддержка сейчас.

– Если бы я могла помочь тебе, Кларк…

Блондинка повернулась к девушке и подошла ближе.

– Расскажи о себе, Лекса. Я хочу тебя понять.

Сердце шатенки выпрыгивало из груди, но она всячески скрывала взволнованность.

– Прошу, Кларк, не спрашивай. Не сейчас.

– Тогда поцелуй меня, – царица была серьезна.

К Лексе подступило необычное волнение. Она сомнительно посмотрела в небесные глаза, увидев в них решительное желание.

– Кларк, ты будешь жалеть об этом…

Лекса неуверенно подошла на самое близкое расстояние, заглядывая глубоко в небесную лазурь. Сердце Кларк замерло. Она боялась дышать, чтобы не спугнуть момент, который так ждала уже долгое время. Искушенные губы шатенки сводили ее с ума, а по телу пробежала волна желания. Дыхание Лексы было горячим, ровным и уже обжигало белоснежную кожу царицы.

Они обе стояли так близко, чувствуя, как сердца бьются в унисон. Лекса еще секунду смотрела в блестящие голубые глаза, а затем аккуратно, нежно касаясь притянула ее лицо к себе и прильнула к алым, дрожащим губам. Медленный, неуверенный поцелуй сменялся страстным, ненасытным пламенем. Они жадно впивались друг в друга, ведя борьбу языками, в которой каждый хотел проиграть. Жар наполнил тела, глаза мутнели от нарастающего возбуждения. Ураган ощущений растет, набирая обороты и начисто лишая возможности связно мыслить. Тело Кларк стало ватным и расслабленным в нежных, желанных руках. Лекса поймала губами мучительный стон, слетевший с уст возбужденной блондинки, а Кларк обняла девушку за голову и приблизила еще ближе, желая раствориться в ней до дна. Страстный поцелуй и жаркие объятия могли бы перерасти в нечто большее, но за дверью послышались голоса.

– Кларк… пора. – Лекса нехотя прервала поцелуй, наслаждаясь последними секундами близости к блондинке.

Глаза Кларк еще были мутны, она слабо понимала, что вокруг происходит и не хотела ничего понимать. Вкус любимых губ и нежность желанного тела до беспамятства опьянили рассудок. Возвращаться в реальность совершенно не хотелось. Она снова услышала свое имя:

–Кларк, приговор… палач уже звонит в колокол.

Бархатный, ласковый голос постепенно отрезвлял царицу. Она обреченно вздохнула.

– Тебя подождать?

– Я не пойду туда, Лекса. Я не могу смотреть в глаза Линкольна. Мне жаль, что такому поступку нет прощения. Я отправлюсь в храм.

– Хорошо, моя царица, но мне нужно там быть. Октавия нуждается в этом, – грустно сказала шатенка и направилась к двери.

– Лекса. Ты нужна мне.

– Я приду к тебе завтра вечером, Кларк… – командующая улыбнулась самой светлой и чистой улыбкой, что теплом отдалась в волнительном сердце царицы. Еще немного и Лекса будет ее навсегда.

***

Спустя некоторое время Кларк стояла в Пантеоне и мысленно обращалась к богам.