Текст книги "Но я буду любить тебя (СИ)"

Автор книги: Diana_Torrez

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Индра закончила свою речь:

– За эти мечты у царицы очень много врагов. На ее жизнь покушаются многие.

В этот момент Лекса вешала седло лошади на стену, но оно выпало из рук после услышанных слов. Командующая замерла и не шевелилась.

– Что с тобой, Лекса?

– Все в порядке, Индра, я немного устала сегодня.

Встревоженная шатенка быстро подняла седло, накинула его на гвозди и стремительно двинулась за ворота, не попрощавшись с женщиной. Индра осталась в недоумении и задумчивости.

Лекса вернулась домой уставшая и озадаченная. Все, что она слышала сегодня о Кларк, меняло ее представление об этой девушке, но она совершенно не хотела, чтобы это происходило. Царица для нее – надменная , царская особа, решившая, что весь мир должен быть у ее ног. Так она считала после той ночи во дворце, так считала и после отданного приказа о битве с маврами. И сейчас она не могла думать иначе. Два царских промаха слишком задели сердце Лексы, хоть она и понимала причины всего.

Когда шатенка зашла во двор, она увидела входную дверь открытой. «Неужели, она сбежала» подумала Лекса и поспешила зайти в дом. Девушка осмотрела все комнаты, даже кладовые, но нигде не нашла свою дикарку. Убедившись, что дома никого нет, шатенка пошла в кухонное помещение и остановилась в дверях. Перед собой она увидела Октавию, жадно уплетающую рыбу, оставленную для нее утром. Дикарка заметила Лексу и немного умерила пыл своей трапезы, но шатенка улыбнулась ей и медленно, боясь спугнуть, села рядом на стул. После этого дикую девушку уже было не остановить, она ненасытно поглощала все, что лежала на столе, а Лекса любовалась этой милой хищницей.

Командующая не понимала, зачем ей этот «звереныш» и почему она возится с ней, но какая-то таинственность и мистичность в ней притягивали и заставляли дальше покорять ее дьявольскую душу. Лекса решила приручить дикарку.

Когда Октавия закончила, она стала молча смотреть на Лексу, которая не понимал, что от нее хотят. Шатенка встала со стула, отчего дикарка напряглась, и пошла в спальню, которая принадлежала теперь гостье. Она рукой позвала Октавию с собой, и они обе оказались в комнате. Дикарка стояла, прижавшись к двери и испуганно смотрела на Лексу. В свою очередь, Лекса сделала шаг навстречу девушке и остановилась, увидев пылающий взгляд, огни которого прожигали шатенку насквозь.

– Тише, я ничего тебе не сделаю. Я просто хочу объяснить, что это кровать, – она указала жестом на мебель, – на ней надо спать. Ты не должна спать на полу. Я понятно объясняю? – шатенка говорила каждое слово медленно и четко в надежде, что дикарка ее поймет. Но в ответ не слышала ничего. Спустя несколько минут томительного молчания, Лекса заметила, что Октавия пристально смотрит куда-то в угол. Она посмотрела туда же и все поняла. В угу лежала военная палатка Лексы и, по-всей видимости, дикарке был знаком этот предмет. Шатенка подошла к палатке, взяла в руки и спросила Октавию:

– Ты хочешь в этом спать?

В ответ был едва уловимый, неуверенный кивок.

– Хорошо, я разложу ее в саду. Раз ты настолько дикая и неукротимая, будешь спать там. – Лекса вышла из комнаты и пошла в сад, попутно осознавая, что ее речь понятна этой девушке. Возможно, она даже может говорить на латинском.

***

Прошло три дня с тех пор, как дикарка поселилась в доме Лексы. Все это время она понемногу осваивалась и привыкала к шатенке. Иногда она сама подходила к ней и молча разглядывала ее часами. Лекса в это время занималась своими делами, позволяя глазеть на себя. Шатенку забавляла эта дикость и хищность девушки, она даже стала привыкать к ней. Порой она смотрела в серые глаза и хотела больше узнать об их тайнах. Лекса относилась к дикарке с опаской, но желание ее покорить было слишком большим. Этой ночью, командующая решила попробовать это сделать.

Каждый раз, когда Октавия уходила к себе в палатку, было заметно, что она разжигает там свечи, которые украла у Лексы из запертого на четыре замка сундука. Командующая до сих пор не поняла, как это у нее получилось.

Взяв с собой еще одну свечу, чтобы осветить дорогу до сада, Лекса вышла из дома и неуверенно напарвилась к палатке. Перед тем как в нее войти, она долго сомневалась, но увидев тень девушки, тут же открыла занавес.

Палатка была небольшой, в ней нельзя стоять, но полусидя вполне могли уместиться двое. Когда шатенка вошла и присела с краю, Октавия испуганно вжалась в противоположную сторону и молча обжигала гостью бешеными глазами. Какое-то время они просто молчали и смотрели друг на друга. Тусклый, мягкий свет от свечей создавал призрачную, романтичную обстановку, отражаясь на лицах девушек пламенным мерцанием. Лекса чуть приблизилась к девушке и заговорила:

– Октавия, ты не должна бояться меня. Если ты хочешь, я уйду. – дикарка ничего не отвечала и не реагировала.

Лекса приблизилась к ней еще ближе, но девушка была не подвижна. Когда шатенка была так близко, что ощущала теплое дыхание на своем лице, она осторожно ладонью коснулась смуглого, «дьявольского» лица. Но в этот момент дикарка резко замахнулась на Лексу рукой и почти успела ударить ее по лицу, как крепкая рука зеленоглазой перехватила атаку и сжала ее запястье. Затем шатенка резко приблизила горячую, дрожащую руку к своим губам и поцеловала ее. Октавия пристально смотрела на Лексу и не отнимала руки. Шатенка прошептала:

– Душа твоя чернее ада, и я хочу обладать этой душой.

Лекса видела в этой девушке дикую страсть и ей так хотелось ощутить ее на себе. Но насильно она не собиралась этого делать. Она отпустила расслабленную руку дикарки и вновь тихо сказала:

– Я не хочу тебя удерживать насильно. И не буду этого делать. Я отпускаю тебя, ты свободна. – Лекса печально посмотрела на темную девушку, а потом услышала свое имя на ее губах:

– ЛЭкса… – и дикая, непокорная сила бросилась на шею шатенки, обнимая ее крепко и страстно, покрывая тело горячими, жадными поцелуями.

Лекса была нежна этой ночью. Она покорила дикарку, такую же, какой была и сама в глазах римлян, и эта победа разожгла в ней безумную страсть.

***

Кларк была занята в эти три дня государственными делами. Она не думала ни о чем, кроме Рима и приближающейся войне. Сенаторы один за другим просили ее аудиенции, беспокоясь о расходах казны на армию. Царица медленно и верно шла к своей цели и теперь была уверена, что больше ничто не свернет ее с пути. Ни о каких эмоциях, чувствах не может быть и речи, когда грандиозное событие, сравнимое с Троянской войной, стояло на пороге империи. Так она думала до последнего вечера.

Когда Кларк вернулась в свои покои после тяжелого, рабочего дня, она почувствовала тяжесть на сердце. Ей было неспокойно и одиноко в эти мгновения. Что-то стало давить на нее изнутри. Она подошла к любимому животному и обратилась к нему:

– Что-то неладное происходит, Киара. Мне безумно тоскливо на душе.

В этот момент со стола звонко упал перстень Лексы, и Кларк обернулась на этот звук. Мурашки по телу прошли отчего-то, в мыслях вновь появился образ зеленоглазой, который она отчаянно прогоняла из своей головы.

Слуга вошел в комнату и пригласил царицу в купальню, она, еще раз взглянув на кольцо, быстро вышла из комнаты.

Царская купальная была огромной и позолоченной. Интерьер в арабском стиле, повсюду стояли благовонии, а посередине находилась огромная круглая ванная, занимающая значительную часть помещения. Девушки помощницы ходили взад-вперед, подготавливая все необходимое для мыльных процедур. Кларк сбросила с себя тунику и медленно вошла в воду, покрытую на поверхности лепестками цветов. Самочувствие у нее было неладное, она все еще находилась под впечатлением от воспоминания о Лексе. Именно сейчас эти мысли с новой силой кружили ее голову. Царица захотела остаться одна в комнате, поэтому приказала девушкам покинуть ее. Оставшись в одиночестве, она удобно расположилась в теплой, соленой воде и полностью погрузилась в воспоминания.

В голове снова и снова возникал прекрасный образ. В ней творилось что-то необъяснимое. Картинки беспорядочно сменялись одна за другой: зеленые глаза, приоткрытые, соблазнительные губы, стройное тело, нежные руки, касающиеся ее, теплая кожа и бархатный голос. Она слышит приглушенный шепот на своей шее, ощущает горячее прикосновение, обжигающее дыхание. Вспышки воспоминаний затмили разум, она уже не могла остановить себя. Страсть и желание нагло овладели ее сознанием. Возбуждение волной прокатилось по телу, отчего дыхание участилось. Кларк закрыла глаза и провела рукой по шее, представляя, как Лекса касалась ее, ощущая пламенное дыхание. Тело напряглось, внизу появилась приятная тяжесть, а по коже пробегает дрожь. Внутри ощущается дикая потребность и зверское возбуждение. Глаза полузакрыты, сердце пробивает ритм, тело слегка изгибается в потоках воды, а ладонь стала медленно опускаться по напряженному животу вниз, все ниже и ниже, стремясь скорее снять напряжение и утолить страстный голод…

В этот момент в купальню вошла девушка с кувшином на голове. Она принесла воду царице. Кларк резко приподнялась из ванны, так как почти опустилась на дно в недавнем порыве. Сердце громко стучало, дыхание было глубоким и рваным, глаза метали молнии в нарушительницу «непокоя».

– Я же сказала, чтобы все оставили меня одну! – почти срываясь на крик, обращалась она к напуганной девушке. – Вон отсюда, и больше никому не входить! – уже криком произнесла блондинка, с головой окунаясь в воду, пытаясь прийти в себя.

Кларк не понимала, что ее разозлило больше: появление служанки в самый неподходящий момент или то, что Лекса даже на расстоянии заставляет испытывать ее запредельную страсть и неутолимое желание.

«Что со мной происходит?» – единственный вопрос, которой теперь волновал ее больше Рима.

========== Глава 7. Вина ==========

Destruam et aedificābo (Разрушу и построю).

«Сенат… многочисленный, седовласый сенат. Каждый из присутствующих здесь думает, что знает Рим, живет ради него, умирает за его благополучие. Но это маска. Они алчные и хитрые, каждый день молящие богов о том, чтобы Рим стал республикой, получив тем самым всю власть в свои цепкие руки. Они кричат: «демократия», а сами убивают непокорных. Они говорят: «свобода», а темницы забиты до отказа. Их законы ничтожны и губительны. Их речи полностью во лжи. Гордые, упрямые, лицемерные старики…» – думала Кларк, выслушивая доклад еле говорящего, пожилого мужчины. Он выступал перед всем совещательным органом уже второй час и никак не мог закончить бессвязный монолог.

Кларк еще с первых минут поняла, чего хочет совет в его лице. Как обычно – получить возможность участия во внешнеполитических делах империи. В частности, сенат хочет контролировать подготовку к войне и получить доступ к государственной казне. Но царица давно уже лишила их этого полномочия, понимая, что коррупция должна пресекаться на корню. Вот так масштабно и в одночасье. Никто из них больше не возьмет из бюджета и одной унции, и никто из римлян не понесет золото старцу в надежде получить должность при дворе. Вся полнота власти отныне у единоличного правителя. Но сенат не сдавался, каждый раз требуя вернуть полномочия. Кларк утомилась от них, подумывая навсегда распустить этот преступный орган. Когда-то он был великим, но власть затуманила умы честных римлян, поэтому сегодня он стал опасным и бесполезным.

По окончании заседания царица вышла из белого дома уставшая и напряженная. Эти люди в белых туниках выжали из нее все силы и настроение, изощренно вымаливая послабления режима. Однако никто из них не подозревал, что каждый раз после этого царица все больше убеждается в правильности своего решения покончить с ложью, грабежом и растратами в лице сената. Навсегда.

Прошла неделя с тех пор, как девушка осознала свое безумное влечение к Лексе. Она часто вспоминала то, что с ней произошло в ванной. Именно тогда она поняла какой сильной Лекса является перед ней, это пугало царицу и все глубже погружало в тайные размышления о командующей. Рим, Лекса… все смешалось в голове, и теперь не понятно, как разъединить эти две столкнувшиеся глыбы.

Кларк не собиралась просить Лексу, умолять. Она прекрасно понимала, что зеленоглазая не заинтересована в ней, более того, она винит Кларк во всех грехах и, может быть, ненавидит. Но что делать с желанием и своими мыслями, блондинка не понимала. Она давно не видела командующую и не находила повода пригласить ее во дворец. «А может, это к лучшему? С глаз долой – из сердца вон. Сердца…?». Кларк остановилась, подумав о значении последнего слова. «Глупости. Я даже ее не знаю» пыталась подбодрить себя девушка, испугавшись глубины, в которую может завести ее подсознание.

Царица огляделась на местность, в которой находилась, следуя из сената во дворец. Слуги и Линкольн шли за ней на большом расстоянии. Она оказалась на безлюдной, чистой улице, которую оплетала живая, виноградная изгородь. На желтых кустарниках сидели меленькие певчие птицы и заводили свои громкие трели. Кларк залюбовалась атмосферой прохладного, но солнечного дня. Настроение серости и грусти сменилось радостным и легким. Ей впервые захотелось стать простой римлянкой и в одиночестве пройтись по всем кварталам прекрасного города, ощущая его свободу, стать и торжественность. Но она не была простой.

Оглядевшись по сторонам, Кларк заметила горстку маленьких детей, играющих с финиковыми ветками. Один из них заметил царицу и стал неподвижно смотреть на нее. Девушка улыбнулась и позвала его жестом к себе, мальчик послушно двинулся вперед.

Когда маленькая фигурка стояла возле ног царицы и внимательно снизу смотрела в ее голубые глаза, Кларк невольно залюбовалась ребенком, а сердце ускорило ритм. Его маленькие зеленые глазки, светлые, кучерявые волосы, вздернутый носик и милая улыбка отражались в душе теплом и тоскливостью. Ей захотелось что-то изменить в своей жизни, вспомнить детский мир, волшебство. Она развернулась к Линкольну и позвала к себе. Мужчина немедленно оказался рядом.

– Линкольн, я хочу поехать в Александрию. Мы можем себе позволить мирную поездку перед войной?

Мужчина смутился от такого желания царицы, сейчас было не время куда-либо уезжать, тем не менее, он знал, как важна для императрицы Александрия. Эта поездка пошла бы на пользу для души Кларк в преддверии большого события. Детство девушки прошло именно там.

– Это слишком опасно, госпожа. Именно сейчас вы наиболее подвержены атакам со стороны персов и других варваров. Если о вашем походе станет известно противникам, они незамедлительно попытаются покуситься на вашу жизнь.

– Линкольн, я все это понимаю, но у нас великая армия, отменные воины. Мы выберем самых лучших, они будут сопровождать меня. Дела империи я оставлю на тебя. Я думаю Индра и Лекса должны командовать отрядом, сопровождающим меня в Александрию.

– Верный выбор, царица. Но Лекса мне не нравится, она еще не проверена во всех ситуациях, касающихся обороны.

– Ты определенно не доверяешь ей, советник, но теперь я не знаю воина лучше.

– Хорошо, я пошлю за ней стражу.

– Не нужно. Я сама хочу посетить ее дом. В конце концов, я могу нанести визит своему генералу?

Советник был в ужасе. Как царица может посещать дом простолюдина… Но он прекрасно знал, что иногда Кларк заходила к высокопоставленным лицам империи домой, обычно это были политики и философы. Однако военных лиц она не посещала никогда.

Мужчина приказал закладывать коляску, когда они вернулись во дворец и с тревогой проводил царицу до колесницы.

– Будьте осторожны, госпожа. Пусть стража сопровождает вас каждый шаг.

– Прощай, Линкольн! – пошутила блондинка, улыбнувшись ему из коляски.

Мужчина побледнел.

***

Кларк была довольна, что навестит Лексу. Она хотела ее увидеть и посмотреть реакцию на ее появление. Но чем ближе коляска приближалась к месту встречи, тем сильнее стучало тоскливое сердце. Сейчас она была тревожна и взволнована. Но она сама задумала эту игру, правила которой не известны никому, даже ей.

Колесница подъехала к высоким, кремовым воротам, на вершине которых деревья сложили свои выгнутые ветки. Кларк вышла из повозки и огляделась вокруг, стража обступила ее с двух сторон.

– Вы останетесь здесь. – скомандовала она четырем легионерам, которые переглянулись между собой.

– Но царица, мы не можем оставить вас одну, к тому же советник Линк…

– Довольно! Вы останетесь здесь, возле ворот. Это приказ. – и Кларк смело и гордо направилась сквозь ворота во внутрь двора.

Внутренняя часть особняка Лексы понравилась Кларк, она даже засмотрелась на его вычурность и помпезность. Впрочем, так выглядело все в римском городе. Немного оглядевшись, девушка стремительно направилась в первое помещение, встретившееся ей.

Как только она ступила в новое пространство, взгляд резко остановился на темной, испуганной фигуре, которая протирала большую, синюю вазу. Рука с салфеткой так и осталась лежать ну ручке изделия. Это была Октавия. Она смотрела на светловолосую девушку и не знала, как себя вести. Кларк медленно подошла к напряженной дикарке и стала разглядывать ее с ног до головы. Хищные глаза делали то же самое. Казалось, тигр и лев сцепились в безмолвной схватке, мыслями направляя бой. Ни одна, ни другая не собирались останавливаться. Кларк даже сделала шаг ближе к своей «сопернице», а дикарка исподлобья метала в блондинку зрительные молнии. Возможно, они обе понимали, почему вступили в неравной «бой».

– Царица? – Кларк услышала громкий, удивленный голос позади себя и обернулась.

Лекса стояла, широко распахнув глаза, ошеломленная таким неожиданным визитом. На ней были зеленые штаны и белая безрукавка, а золотые браслеты и черные росписи на руках подчеркивали экзотичность этой красивой девушки.

Сердце Кларк сжалось в груди, она давно не видела зеленоглазую и теперь жадно смотрела на нее. Но в какой-то момент она собралась с мыслями и вернулась себе расслабленный и величественный вид.

– Не ждала гостей?

– Я… я просто не ожидала. Почему вы без стражи?

– Она во дворе.

Лекса была обескуражена появлением блондинки, однако ее сердце тоже непривычно участило ритм. Наверное, неожиданность появления такого гостя так смутила ее.

– У вас ко мне дело? Может, пройдем в обеденную? – немного неуверенно говорила Лекса.

– Что ж, веди.

Все три девушки последовали в кухню. Октавия не собиралась оставлять их наедине.

– У тебя хороший дом, Лекса, – осматривая помещение, восхищалась Кларк, постоянно пытаясь поймать взгляд шатенки, которая отчего-то прятала глаза.

Лекса направилась к проему с водой и стала возиться с ним, пытаясь избежать контакта с голубыми, а Кларк села за стол на высокий стул. Октавия стояла в стороне и молча за ними наблюдала. Обстановка была накалена. Все чувствовали себя притесненными, все, кроме Кларк. Встреча с Октавией в этом доме запустила в ней какой-то наглый, язвительный механизм. Внутренний, разбуженный зверь позволял все больше чувствоваться свое превосходство над ситуацией. Казалось, Кларк и Октавия чувствовали нарастание бури.

– Желаете выпить? – прервав тяжелое молчание, Лекса повернулась к девушке, протягивая бокал.

– Это яд? – усмехнулась блондинка.

Глаза шатенки округлились, она тяжело задышала, ощущая ком подобравшийся к горлу. Кларк заметила эту перемену.

– Расслабься, Лекса. Это римская шутка, здесь часто случаются отравления.

– Я просто не ожидала… – пришла в себя шатенка, поставив бокал вина перед царицей и снова вернулась к исходному положению, пряча взгляд.

– Мне не очень удобно разговаривать с твоей спиной. Может сядешь рядом, я не просто так пришла.

– Хорошо, царица. – к Лексе начинала возвращаться уверенность и смелость. Она не забывала обо всем, что ей не нравилось в Кларк, а сейчас это стало проявляться с новой силой.

Блондинка в свою очередь очень хотела избавиться от присутствия дикарки, демонстративно не поворачиваясь в ее сторону. Присутствие этой девушки напрягало Кларк. Она хотела остаться с Лексой наедине. Она вообще хотела оставить Лексу без Октавии навсегда.

– Пусть эта девчонка выйдет из комнаты, – Кларк угрожающе посмотрела на нее.

Лекса видела, как они обе смотрят друг на друга, словно два волка делили добычу. Но искренне не понимала причин.

Лекса сидела напротив Кларк и наконец пристально смотрела в ее лазурные, ясные глаза. Ей показалось, что в них появилась нотка грусти и сомнения с тех пор, как они не виделись. И что-то еще.

– Она не послушает ни меня, ни вас, царица. Нормы приличия и повиновения ей не знакомы.

– Я могу пригласить стражу для этой миссии. – не собиралась отступать Кларк.

– Хорошо, я попробую ей объяснить.

Кларк наблюдала за тем, как Лекса встала и подошла к дикарке. Она обхватила ее за локоть и что-то тихо говорила. Блондинка ощущала прилив злости и… ревности? Кларк сама еще не знала, что с ней творится. Шатенка вывела Октавию из помещения, а когда вернулась назад, встретилась с яростным, надменным взглядом царицы.

– Ты спишь с ней, Лекса?

Сердце шатенки замерло, она вообще вся замерла и не дышала. Прямой, нетактичный, странный вопрос пропустил в ней нерв смущения и непонимания.

– Я… зачем вам это знать? – пыталась отделаться от вопроса командующая.

– Можешь не отвечать, я и так все вижу, – отвернувшись от Лексы и смотря куда-то в пространство, тихо проговорила блондинка.

Они обе сейчас были не в своей тарелке. Одна поняла, что безумно ревнует, другая поняла, что на все сейчас есть причины. Лекса боялась осознать, какие причины могут быть у всего происходящего.

– Я по делу приехала. Завтра утром я выезжаю в Александрию. Со мной едут лучшие генералы и воины, в числе которых и ты. Будь готова на рассвете, твоя обязанность обеспечить мою безопасность в походе. – Кларк говорила все в пустоту, стремясь быстрее закончить высказывание и удалиться.

– Я буду готова на рассвете, Кларк, – Лекса видела, как тело блондинки напряглось от того, что она снова назвала ее по имени, и больше не хотела видеть ничего. Слишком много информации за сегодня получило ее сознание и сердце. Именно сердце почувствовало что-то странное, а что именно – Лекса пока не хотела знать.

Кларк стремительно направилась к двери, вихрем пролетела мимо стройной фигуры шатенки, ни разу не взглянув на нее, что еще больше вызвало в Лексе негодование и вопросы.

После того, как Лекса добилась Октавии, их жизнь была спокойной и размеренной. Дикарку словно подменили. Она была нежной и ласковой, во всем доверяла Лексе. Иногда она сама приходила в спальню шатенки и проводила в ее покоях ночь до утра. Были моменты необъяснимых порывов нежности от брюнетки. Она подходила к Лексе, когда та была занята и крепко обнимала сзади за талию. Лекса в такие моменты сожалела, что Октавия так сильно привязалась к ней. Ведь сама она не испытывала таких порывов и даже не хотела ощущать их на себе. Дикарка была для нее лишь увлечением. Временной, проходящей страстью. И сегодня она окончательно это поняла.

Вечером, после такого необычного и странного дня, шатенка долго не решалась лечь спать. Тяжелые мысли преследовали ее, вызывая озноб и усталость. Она сидела за столом в своей комнате, рядом горела восковая свеча, и рисовала восход солнца, напоминающий ей что-то далекое и манящее. Отвлекающее занятие рисованием хорошо сказалось на самочувствии.

Помимо прочих талантов, Лекса отменно рисовала картины. Она рисовала только природу. Людей ей не хотелось познавать.

Октавия тихо вошла в комнату и медленно подошла к Лексе, положив на ее плечи теплые ладони. Шатенка замерла, она понимала, чего хочет Октавия. Обе молчали в ожидании дальнейших действий друг друга. Лекса первая прервала неловкую паузу. Она убрала руки девушки с плеч и, не поворачиваясь, попросила оставить ее одну. Тут же послышались быстрые, убегающие шаги, которые никогда уже не повернут назад. Они понимали, что сегодня между ними была поставлена изгородь. Одна величественная особа построила ее.

***

Раннее утро Вечного города. Пустота и покой, ощущение свежего прохладного воздуха. Ветер, пахнущий морскими водорослями, ракушками и подводными солями, обдувает одиноко идущую, стройную женскую фигуру. Запах моря умиротворял зеленоглазую девушку, это единственное, что доставляло приятное удовольствие от нахождения в самом центре античного мира, в самом сердце великой империи. Лекса порой задумывалась: «а чем пахнет море?», и не находила ответа.

Море – это свобода. Это граница между двумя мирами: земным и подземным. Это царство могучего Нептуна – сына Сатурна, брата Юпитера. Поэтому морской запах был особенным: специфичным и уникальным. Он не имеет «земных» аналогов. Так не пахнут ни цветы, ни травы, ни хвоя, ни какие-либо другие растения и вещества. Так пахнет нечто вечное и могучее, проницательное и непредсказуемое. То, что видит твои сокровенные тайны, напоминает про забытые мечты, вселяет новые надежды.

Лекса вдыхала морской аромат и не могла надышаться простором и солнцем, согревающим ее тело. Она шагала по безлюдным улицам, испытывая радость того, что никто сейчас не мешает наслаждаться этим маленьким, утренним счастьем. Поездка в Александрию должна что-то изменить в жизни шатенки, обнажить скрытые желания, спрятанные тревоги, и она это уже предвидела.

Возле дворца толпилось множество людей. Стража, слуги, генералы собрались близ запряженной, императорской кареты, теперь и Лекса была здесь. Ее заметил Линкольн и поспешно направился навстречу.

– Лекса из племени амазонок, ты выбрана для сопровождения царицы в провинцию и жизнью отвечаешь за ее сохранность и целостность, – мужчина важно стоял напротив шатенки и пристально всматривался в выражение ее лица. Лексу не смущала напряженность между ними.

– Я знаю свои обязанности, советник. Можешь не беспокоиться, ни один волос не упадет с царской головы.

Они оба обернулись на входную дверь дворца, которая отворилась. Кларк вышла в полной готовности к отъезду в сопровождении стражи и слуг. Она была одета в походную, длинную тунику темно-синего цвета, перевязанную черной тогой. На голове была маленькая, золотая диадема. Все расступились и склонили головы в то время, когда царица следовала к повозке. Лекса начала заметно нервничать, вспоминая вчерашний императорский визит в своем доме. Именно с того времени на душе шатенки было не спокойно и волнительно. Что-то внезапно открылось для понимания, но пока она не хотела до конца это признавать.

Лекса ни разу не взглянула на светловолосую девушку, а когда все было готово к движению, она запрыгнула на черную лошадь и быстро поскакала в самое начало колонны, избегая близости с каретой Кларк.

Лучники замыкали строй, генералы разделились по краям колонны, а по бокам повозки была крепкая стена из лучших легионеров. Кларк надежно была защищена со всех сторон. Она выглянула из окна кареты, в надежде что-то увидеть там, и что именно это должно быть, она прекрасно понимала. Но знакомой фигуры не было рядом. Девушка со вчерашнего дня много думала о Лексе. Ее съедала тоска и грусть от того, в чем она убедилась в последнем разговоре между ними. Кларк тоже была не святая, но уже давно ее постель была пуста и одинока, она никого больше не подпускала к себе и даже в мыслях не допускала подобного. Все юноши, Финн, другие утехи перестали ее интересовать, все стало пресным и серым, а сердце теперь желало другого. Кларк боялась, что дикарка покорила Лексу, стала частью ее жизни и души, и это терзало изнутри, поселив печаль в глазах и в сердце. Она скорее хотела попасть в Александрию.

Путь до места назначения составлял три дня пешей дороги. Первый день прошел благополучно. Не было ничего подозрительного и примечательного. На ночь отряд останавливался, чтобы выспаться и набраться сил, к тому же движение в темноте было максимально опасным для такого похода.

Следующий день тоже прошел без происшествий. А когда начало смеркаться, царский кортеж стал разводить лагерь. Около пятидесяти воинов сопровождали царицу, поэтому для ночевки была выбрана большая равнина на берегу Средиземного моря. Воины разводили костры, носили воду в лагерь, готовили еду. Несколько генералов раскладывали огромный царский шатер, стены которого были укреплены твердым, природным материалом.

Лекса и Индра поставили себе общий шатер, а затем занимались лошадьми. Вечерняя тьма пыталась окутать военный лагерь, однако походные костры освещали его, как днем.

Две женщины после тяжелого дня сидели возле небольшого костра, разведенного поодаль от основного лагеря и беседовали об армии и жизни, распивая согревающую жидкость. Звезды на небе – яркие и грациозные точки, и пламенные языки костра создали атмосферу интимности и доверия. Лексе нравилась Индра, они сблизились с тех пор, как познакомились друг с другом. Темнокожая женщина открывала шатенке глаза на многие вещи, которые она хотела узнать о Риме.

– Индра, я ведь правильно понимаю, что почти все римские мужчины служат в легионах и всю жизнь посвящают военному делу?

Со всех сторон доносились громкие разговоры воинов, которые сидя у костров принимали пищу и пили вино, обсуждая волнующие вопросы.

– Да, это большая честь находиться на службе у императора. Если мальчик родился в семье, то его родители молят богов, чтобы он стал легионером.

– И все, что они видят и умеют в своей жизни – это махать клинком и ходить строем? Легионеры не обучены наукам, главное в них – это сила и покорность. Так почему римляне так гордятся своим народом? Ведь большая часть из них воины, солдаты.

– У тебя странные мысли. Ты так презираешь наш народ?

Лекса пренебрежительно посмотрела на близ сидящих солдат, которые бурно что-то обсуждали и громко смеялись.

– Взгляни на них… Они приходят в восторг рубя голову, совокупляются, как животные у всех на виду. Могут ли они что-то создать, когда не умеют читать, писать, петь…

– Они создают империи, Лекса.

Ответ заставил шатенку повернуть голову на генерала. В молчаливой задумчивости она долго смотрела на нее.

Тишину прервал молодой солдат, скромно стоящий перед женщинами. Он обратился к Лексе.

– Командующая, я хочу вам доложить печальное известие. Только что приехал гонец из Рима, и помимо прочих новостей, он доложил царице о том, что три воина, которые были с вами на границе вчера скончались. Я подумал, Вам это необходимо знать. – парень попятился назад, заметив как меняется в лице шатенка.

Лекса мгновенно вспыхнула злобой и яростью. Она не ожидала такого известия и все, что теперь ей хотелось – это спросить сполна с заносчивой царицы. Она резко встала и направилась в огромный шатер, который стоял посреди поля. Вокруг него было много стражи, слуги часто что-то заносили в помещение.