Текст книги "Королева. Возрождение Луны (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Если Эд загорится идеей, то его не остановить. ― заметил Рабадаш шепотом, поглядывая то на подругу, то на Питера. Сьюзен тяжело вздохнула, и слегка поёжилась, прижимаясь чуть ближе к Рабадашу ― ночью под каменным столом оказалось довольно холодно. ― Он не перед чем не остановится, чтобы вернуть ее.

– Как и мы. ― заметил Питер. Рабадаш рассеянным движением потер плечи прижавшейся к нем Сьюзен и кивнул; Питер отвел взгляд. Верховный Король никогда бы не признался в этом себе, но в такие моменты он чувствовал себя одиноким ― между Эдмундом и Элизабет, а также Рабадашем и Сьюзен было столько любви и нежности, что каждому становилось неловок. А Питеру еще и очень больно: он не мог смотреть на то, как машинально Рабадаш гладит Сьюзен по плечам или волосам, как Эдмунд ласково целует Элизабет в щеку. Все эти жесты были доказательствами их нежных и высоких чувст, их любви. А у Питера такой любви больше не было.

– Но Эд не может подвергать себя опасности. ― горячо возразила Сьюзен. ―Кроме того, теперь у тельмаринцев очень сильный козырь в лице Элиз. Они могут угрожать ей, если мы что-то сделаем не так.

– Мы в западне. ― мрачно подвел итог царевич. Ему вся эта ситуация до ужаса не нравилась ― пламенная натура тархистанца требовала действовать, сокрушить врагов, но он не мог словом или делом подставлять Элизабет. Малейшая их ошибка будет отражена на ней.

– Нам нужен Божественный ход. ― внезапно сказал Питер. Божественным ходом называли особый, единственно верный и гениальный ход, случающийся «раз в жизни», чаще всего в критический момент партии. ― Мы пошлем Миразу предложение о поединке…

– Между ним и Каспианом? ― хмыкнул Рабадаш. ― Тогда он не примет. И кстати, тут я согласен с этим Миразом ― Каспиан показал себя как ребенок, а не как воин и король.

На эти слова даже Сьюзен не смогла бы возразить, да она и не хотела. Ее подруга была в плену у деспота, который не гнушался не какими методами, чтобы выиграть эту войну ― и все это из-за Каспиана. Девушка не могла себя убедить в том, что им надо держаться вместе, что пустыми обидами ничего не решить ― но она просто не могла. Каждый раз видя Каспиана, в ней закипала злоба. Кроме того, он посмел обнажить меч против ее брата.

– Поэтому вызов пошлю я. ― сказал Питер. ― Это мог бы сделать и ты, Рабадаш, но ты ранен.

– Даже если и так, и Мираз согласиться, совсем замок без защиты он не оставит. ― заметила Сьюзен.

– В любом случае стражников будет меньше, и тогда пару наших… ― договорить Питеру не дал тонкий, слегка хриплый после сна голос Люси. Она звала его, и Верховный Король мгновенно подскочил к сестренке. ― Все хорошо, Лу. Поспи еще немного.

Глазки девочки были красными от выплаканных слез. Она пару раз моргнула, привыкая к резкому свету факелов. Осмотрелась и неуверенно спросила:

– Элиз все еще…

– Она скоро будет с нами. ― пообещал Питер, обнимая Люси и целуя в макушку. ― Я тебе обещаю. Скоро мы все будем вместе.

Люси кивнула, но спустя мгновения аккуратно выбралась из объятий брата.

– Я пойду проведаю Эдмунда, хорошо?

И, не дожидаясь разрешения, Люси бесшумно исчезла в темном проеме арки. Сьюзен проводила ее сочувствующим взглядом. Питер тяжело вздохнул, и уже было собирался вернуться к обсуждение плана, как Люси вдруг вернулась. И не просто вернулась, а влетела в помещение с широко раскрытыми глазами и прежде, чем кто-то успел ее что-то спросить, она выпалила на одном дыхание:

– Его нет! Эдмунд пропал

Сьюзен ахнула. Воцарилась тишина. Все выстраивали одну и ту же логическую цепочку.

– Он пошел за ней… – прошептал Рабадаш.

– Его надо немедленно вернуть! ― воскликнула Сьюзен, поворачиваясь к Питеру. Она уже подругу потеряла, она не хочет терять еще и брата.

– Мы не знаем, когда он ушел. ― прошептал Питер. Его глаза остекленели, словно он что-то высчитывал. ― Мы не знаем… И если попытаемся его вернуть, то можем подвергнуть лишней угрозе.

– И что нам делать?! ― спросила Сьюзен. Она находилась в непривычном для себя истерическом состояние ― все навалилась слишком быстро, чтобы девушка, пусть даже Королева Великодушная, смогла это выяснить.

– Отпустить его. И уповать на Аслана, чтобы он с Элиз вернулся.

***

Ключи бесшумно плыли по воздуху. Я протянула руку сквозь решетки и взяла их. Посмотрела на стражника и улыбнулась ― спит, как младенец. Встали ключ в замочную скважину и отворила дверь ― пришлось действовать медленно, и не открывать решётку полностью, поскольку та ужасно скрипела. И я понимала, что с некоторыми получится так же, а с некоторыми ― нет. К примеру, ловкие фавны точно протиснуться сквозь такую небольшую шелку, как и я, а вот с минотавром и кентаврами такой фокус не пройдет.

Вторым делом я открыла камеру Корнелии, которую уже мысленно звала Корип.

– Ты помнишь, что делать? ― шепотом спросила я. Корнелия кивнула, и я протянула ей ключи. Можно было сказать, что все были молодцами ― мы открыли около пятидесяти решеток меньше, чем за двадцать минут. Точнее, открывала Корнелия, я же довольно быстро расплавляла замки. В другое время, я бы удивилась тому, как быстро и проворно смогла это сделать, но сейчас все мои мысли сосредотачивались только на исполнение плана.

Нас оказалась больше, чем я думала, но по сути это мало что меняло. У нас было четыре группы ― одну из них возглавляла Корни, другую ― минотавр Астериус, третья и четвертая были на попечение фавна и минотавр. Нам повезло, что о нашем плане знали все пленники, и они довольно быстро распределились ― каждый раненый был под опекой более сильного товарища.

Я же была отвлекающем маневром. И открывающем ключом тоже. У Мираза была свора собак, и одна из них были при охранниках. С виду ― большой волкодав, который разорвет каждого, кто попытается выйти из камеры. На деле же это была мудрая собака, которую звали Мегги. Когда я впервые услышала ее, то едва ли не завизжала ― мне пришлось закрыть рот рукой, потому что я была к этому просто не готова. Но, как оказалось, беспокоилась я зря ― Мираз не считал зазорным отлавливать волков и брать их щенят на воспитание. Когда тельмары только завладели нашей Нарнии, было отловлено много говорящих волков вместе с обычными. Правда, если такие обнаруживались, их тут же убивали, поэтому волкам приходилось молчать, и со временем они забыли людские разговоры. Но Мегги смогла вспомнить это тайное умение и говорила со мной. Она рассказала о многих тайных ходах, и чтобы добраться к одному из них, необходимо было подняться на вверх, где находились комнаты прислуги ― вот так вот было у Мираза, в самом низу преступники, и немного выше ― прислугу.

Я шла первой, и усыпляла каждого, кто встречался мне на пути. Даже если это была обыкновенная прачка ― рисковать было нельзя. Во многом мне помогали, что удивительно, растения. Мне помнилось, как еще будучи матерью Мелестины и Анабесса, я использовала растения Кэра. Вся кроватка Анабесса была увита лозами с цветами, и мальчик, когда я оставляла сына одного, с интересом разглядывал распускающиеся прямо над ним цветы. Или Мелестина ― маленькая принцесса любому способу передвижению предпочитала мои руки, или спину Корделия. Поэтому, когда она заспала у меня на руках, я смогла с помощью растений ― и магии, конечно ― создать нечто, похожее на колыбельную в любом конце замка. Поэтому с растения у меня проблем не было ― наоборот, они подсказывали, где идут стражники.

Все шло подозрительно хорошо. Две группы ― возглавляемые кентавром и Астериусом ― исчезли в темноте прохода. Подземный ход был спрятан на кухне за гобеленом и был достаточно большим. Первыми мы отправили их, потому что он был самым большим, да и такие существа создавали слишком много шума. Повела их Мегги; если ей верить, то проход протянется до самого леса, а потом до Каменного Стола ― или, как его называю сейчас, Курган Аслана ― подать рукой. Я искренни надеялась, что волкодав нас не обманывает.

Второй проход был дальше ― нам надо было пройти до того места, где была лестница на верхний этаж. В тех комнатах обитали фрейлины и ― фу, как мерзко ― любовницы Мираза. У него была же жена? Может это я чего-то не понимаю, но как женщина могла добровольно терпеть измены собственного мужа, так еще и смотреть на его любовниц каждый день?

– Вы должны уйти как можно быстрее, постарайтесь без нужды не останавливаться ― на месте вам помогут. ― давала я последние наставления Корин. Блондинка кивнула, наблюдая за тем, как в проходе исчезают нарнийцы.

– Ты должна уйти с нами. ― настояла она. Я покачала головой.

– Если наш побег заметят раньше времени, только я смогу остановить воинов. ― напомнила я. ― У нас много раненных, которым нужна помощь, и рисковать нельзя.

– Ты пол стражи усыпила. ― пробормотала Корин. Ей до ужаса не нравился мой план, но сделать она ничего не могла. Внезапно, прежде, чем пойти за остальными, Корин порывисто прижалась ко мне, обвивая руками спину. ― Спасибо, Ваше Величество.

Спасти можно кого угодно. Главное ― не боятся пожертвовать собой.

Проходит около часа, прежде чем с шумом ветра, залетевшего в окно, до меня доносится слабый голосок растений ― у них есть свой собственный голос, свои собственный мысли, ведь не зря нам говорят о том, что они ― живые. Группа Корин только что присоединилась к другим, и они все идут к Кургану. Я облегчённо вздыхаю и прикладываю руки к двери. Они не узнают, куда мы пошли.

Руки обжигают, но огонь быстро начинает ластиться, становясь послушным моим командам. Приятное покалывание в кончиках пальцев. И вскоре дверь намертво припаяна к стене ― открыть ее будет не возможным. Потом тихо я возвращаюсь на кухню. Тут уже кипит жизнь и, конечно, мое появление не остаётся незаметным. Люди смотрят на меня молча, я так же молча смотрю на них.

– Ну, чего встали?! ― грубо прикрикнула полная кухарка на поварят. ― Работайте, давайте, бездельники.

И от меня все отводят взгляд. И только один маленький поваренок смотрит на то, как я перекрываю еще и люк. А потом он тихо подходит ко мне и спрашивает:

– Тетя, а вы освободите нас?

Я киваю и улыбаюсь. Если Мираз угнетает не только жителей старой Нарнии, но и своих собственных тельмаринов, то он понесет за это самую страшную кару. Когда я собираюсь уходить, кухарка шепотом мне сообщает:

– Башня наверху всегда открыта, вы можете подняться туда по лифту.

– Спасибо. ― шепчу я. И тут дверь открывается. Точнее, ее выбивает с ноги воин и смотрит на меня.

– Ведьма! ― кричит он, и бросается ко мне. Я машинально закрываюсь руками и откидываю его от себя.

– Бегите! ― кричу я всем слугам на кухне, и им повторять дважды не приходится. Я перепрыгиваю оглушенного стражника и бегу по направлению к лестнице. Конечно, он был не один и вскоре начинается настоящая погоня. Чувства изумления, восхищения, злости, зависти, досады охватывают меня одно за другим, и пока я успеваю что-то сообразить, выпущенная стрела просвистывает мимо моего уха. Я вскрикиваю, потому что наконечник задел мочку, но останавливаться из-за этого ― глупо. И я бегу дальше.

Дверь открывается легко, но я мешкаю, и мне приходится принять бой.

– Господа, вас так много, а я всего одна. ― с усмешкой говорю я, зажигая огонь в руках. ― Это несправедливо, вам не кажется?

Первый огненный шарик сбивает тех, кто стоял впереди и сильно пугает остальных. Пользуясь их замешательством, я «пускаю» рост растений, которые тут же заматывают солдат в коконы. Некоторые из них, кто может быть был предупрежден, или кто соображает лучше остальных, смогли разрубить коконы и тянущуюся к ним лианы, и бросились за мной ― но у меня было преимущество. Может быть, они не знали, или не верили, но будучи на одну треть великаншей, я была многим выносливее, сильнее и ловчее обычных людей.

По лестнице я буквально летели, перепрыгивая ступеньки и совершенно не уставая. И при этом я еще успевала разрушать лестницу ― те воины, что были ловчее остальных перепрыгивали дыры, но многие падали вместе с ними.

Я не знала, почему не делала так раньше. Только сейчас я в полной мере начала осознать всю свою силу, все превосходство ― я была удивительной. И сильной. Я больше не боялась использовать силу, чтобы защищаться, чтобы вредить другим, если понадобится. На кону стояла моя жизни, и шанс снова увидеть Эдмунда, своего Короля. Ради этого я могла положить все войско Мираза.

Когда я очутилась в башне, за мной пришли только двое стражников. Лица их были закрыты шлемами, а мечи сверкали в лучах солнца, что просачивались через окно. Мечи направленны на меня.

– Не видите меня с собой, как воины. Потому что тогда воином стану я, а это у меня получается лучше, чем у вас.

Они явно были в замешательстве. С одной стороны ― дать мне уйти означало предательство, да и как могли взрослые мужчины упустить девчонку; а с другой ― они видели своими глазами, как я остановила их отряд и боялись умереть. Нет, людей я конечно бы не убила, но оглушила бы знатно. А люди всегда боятся умереть, страх толкает их на странные поступки. А еще заставляет медлить, а войне помедливший ― проигравший.

«Ваше Высочество?»

Я разворачиваюсь. В ослепивших меня солнечных лучах мелькает силуэт женщины. Она чем-то похожа на меня: волосы у нее темные, собранные в толстую косу, а платье красное. Она кланится мне и отходит от окна, показывая на него рукой. И понимаю две вещи.

Во-первых, это и есть Тхарма.

Во-вторых, мне надо прыгать.

Что я, собственно, и делаю. Прежде я не боялась высоты, но теперь, когда увидела все в мельчайших подробностях, перспектива спрыгнуть вниз не показалась мне такой уж заманчивой. Края камней выглядели куда острее, чем я представляла. Ветер раздувал мои волосы и платье, и, хотя я знала, что так не должно быть, он казался мне теплым. В голове проносится с десяток мыслей.

«– Значит, с пяти лет ты совсем не обращал внимания на других девочек? – спрашиваю я Эдмунда.

– Ничего подобного. Я обращал внимание на всех девочек. Просто для меня ты всегда была самой лучшей.»

«Мачта лодки, серебряный парашют, смех Люси, розовое небо, голос Питера, Сьюзен в красивом легком платье, волны, разбивающиеся о скалы, шутки Рабадаша, обнимающий

меня Эдмунд.»

«―Я любил смотреть, как ты спишь, даже если ты только прикидывалась спящей, когда я просыпался ночью от кошмаров.»

«― Говорят, Королева Элизабет достаточно властная женщина. ― заметил посол, искоса глянув на меня.

– Она равная мне во всем. ― поправил Эдмунд. ― Она будет носить мою корону, сидеть на троне рядом с моим. Никогда в стороне, никогда не предназначенная лишь для размножения, утех и воспитания детей. Моя к о р о л е в а.»

Это не было чем-то типа «вся жизнь перед глазами». Просто Эдмунд всегда был со мной, в моих мыслях, и если у меня выдалась в полете пару свободных секунд, я хотела бы подумать о нем. Земля приближалась так медленно, что я бы тысячу раз успела правильно поставить ноги. Но мне этого и не потребовалось. На моих плечах сомкнулись чьи-то сильные лапы, бережно подхватывая меня и молниеносно взмывая вверх. Подняла голову и увидела только львиное тело, над которым было два больших крыла. Это был грифон.

– Простите, что заставил ждать, миледи.

Зверь опустил голову и глянул на меня. Потом слегка подогнул ноги, и я, вцепившись в шерсть, подтянулась вверх. Перекинув ногу на манере верховой езды, я обвила руками спину моего спасителя и ― совершенно счастливая ― уткнулась лицом в его макушку. Растрёпанные ветром темные волосы Эдмунда приятно касались лица.

– Ты мое солнце. ― перекрикивая ветер, сказал Эдмунд. ― Мое единственное солнце. Ты делаешь меня счастливым, когда небо затянуто серыми тучами. Ты никогда не узнаешь, дорогая, как сильно я люблю тебя.

***

Первое, что я сделала, стоило мне оказаться на твердой земле ― обвила Эдмунда руками и прижалась к нему. Ощутимо сильные руки парня прижали меня к себе, и я больше почувствовала, чем поняла, что за короткие три дня он скучал по мне ничуть не меньше. Раньше я удивлялась, почему люди так яростно сражаются за любовь. А потом я полюбила Эдмунда. И теперь я готова к чёртовой войне.

– Элиз. Элиз. Элиз.

Эдмунд повторял мое имя, целуя волосы, потом щеки, лоб, губы, покрывал все мое лицо беспорядочными поцелуями. Какая-то сладкая боль растеклась по всему телу, доставляя нам обоим лёгкое чувство эйфории. Его сердце заколотилось в бешеном ритме, словно хотело разорвать все сосуды. Эдмунд смотрел на меня влюбленным взглядом с глупейшей блаженной улыбкой на лице.

Я улыбаюсь.

– Ты всё ещё оберегаешь меня? ― тихо спрашиваю я.

– Да, мы вечно друг друга спасаем.

Я готова была сгореть от смущения, растечься розовой лужицей, улететь на седьмое небо от счастья и без помощи волшебства.

– Моя Леди. ― не прекращая расслабленно улыбаться, прошептал Эдмунд. ― Ты моя Королева.

– Ты дважды сказал «моя», глупый. ― смеясь, сказала я, за смехом пытаясь скрыть все смущение.

– Да я и трижды, и четырежды могу. ― заявил Эдмунд, опустив руки на талию своей Королеве и притянув к себе. ― Моя. Моя. Моя. ― он провел носом по моей щеке. ― Моя.

Поэтому не было ничего необычного в том, что он не смог устоять перед искушением поцеловать мои улыбающиеся губы. Тем более что я совсем не возражала. В ветвях деревьев по-прежнему пели птицы. Солнышко светило все так же ярко. Словом, жизнь продолжалась, словно ничего и не случилось.

========== Кладбище их Величеств ==========

Элизабет чувствует себя по-настоящему счастливой, когда ее стискивает в объятьях Сьюзен. От Великодушной пахнет мятой, ментолом и цветками липы. Мята создавала приятный запах, бодрила и освежала. Гель для душа с ментолом слегка жёг кожу, заставляя ноющие от перенапряжения мышцы расслабиться, а кровь по ― венам бежать чуть быстрее. А вот липа чудесно успокаивала, давая после ванной быстрее провалиться в царство Морфея.

Сьюзен отстраняется быстро, украдкой вытирая слезы рукавом ― для старшей Пэванси не естественно столь яркое проявление эмоций. Сьюзен говорит глазами, незначительными жестами, и Элизабет этот язык понимает прекрасно.

– Я так рада, что с тобой все в порядке. ― говорит Сьюзен. Элизабет, улыбаясь, кивает. Сьюзен отходит и начинает что-то говорит Эдмунду, с лица которого не сходит счастливая улыбка, которая не меркнет, стоит сестре начать выговаривать ему. Собственно, длится эта «лекция» недолго, поскольку Сьюзен действительно счастлива.

Все это напоминает Чарующей события, которые произошли словно вечность назад, и в тоже время ― совсем недавно. Когда Эдмунда вытащили из плена Белой Колдуньи его точно так же передавали по кругу, обнимая и без слов говоря о своей любви. Кто же знал, что ситуация повториться почти с точностью, только в этот раз центром внимания будет она сама?

Вторыми вокруг нее оборачиваются тонкие, но удивительно сильные ручки Люси. Элизабет обнимает девочку и кладет щеку ей на макушку. Люси никогда не стеснялась проявлять эмоции ― она была маленьким персональным солнышком их семьи. Пэванси плакала, но с ее лица не сходила широкая счастливая улыбка.

– Элиз, я так боялась! ― всхлипывает Люси куда-то ей в живот. ― А ты… Ты вернулась! И спасла всех! Ты просто прекрасна, Элизабет!

Дальше речь Люси превратилась в несвязанное мычание и бухтение в живот Элизабет.

– Все хорошо, малышка. ― успокаивающе прошептала Элизабет. ― Все хорошо, я вернулась. И больше никогда вас не оставлю.

Люси, напоминающая яркий солнечный лучик, так приятно пахла мандаринами, запах праздника, солнечный запах, так сильно соответствующий ей и так искренне ею любимый, и чудесный, еле уловимый запах ромашки, такой ненавязчивый, но, всё же, приятно расслабляющий. Люси никогда не теряла оптимизм, всегда верила в лучшее, и теперь, когда Элиз вернулась к ним живая и невредимая, умудряющая еще и сверкать сиреневыми глазами, она могла посмотреть на всех остальных и сказать: «Вот видите! А вы не верили!». В слух она это так и не озвучила, но подобное читалось в ее глазах. На самом деле, ей было просто очень радостно и легко от мысли, что ее родные целы.

Когда Люси от нее отстраняется, ее тут же загребают в медвежьи объятья Рабадаш. Он крепко обнимает девушку, стискивая ее, и Элизабет готова поклясться, что слышит, как трещат ее кости.

– Тихо, Рабадаш. ― смеется она. ― Ты мне сейчас ребра сломаешь.

Царевич ослабляет объятья.

– Я чертовски рад, что ты вернулась. ― шепчет он. ― Мы очень за тебя волновались.

Элизабет хлопает тархистанца по спине и тот, спустя мгновения, отстраняется. Окидывает ее внимательным взглядом и коротко интересуется:

– Порядок?

– В целом да. ― говорит Элизабет, потирая плечо. ― Немного устала. Все хорошо, что хорошо кончается?

– Еще ничего не кончилось. ―громко говорит Питер, чем привлекает внимание не только Элизабет и Рабадаша, но и Сьюзен, Эдмунда и Люси. Все посмотрели на Верховного Короля с ожиданием. ― Все только начинается. Но теперь, когда мы снова все вместе, все точно закончится хорошо. Лиз. ― девушка смотрит на Питера, губы которого дергаются в слабой улыбке. ― Вы с Эдмундом точно подходите друг другу: пропадаете практически в одинаковых ситуациях. Поэтому постарайся больше не пропадать.

Элизабет виновато улыбается, краснеет, но с готовностью отвечает на объятья Питера. Они длятся не долго, потому что на ее плечах смыкаются широкие ладони Эда, который тянет ее к себе, наигранно-недовольно произнося:

– Хватит обнимать мою девушку!

Эта фраза вызывает взрыв хохота, и вся тяжесть прошедших дней окончательно спадает. Сьюзен и Люси уходят, чтобы помочь раненным и тем, кто пришел с Элизабет. Рабадаш увязался с ними ― тархистанец знал несколько особых трав, которые Элизабет с готовностью вырастила, но приготовление которых знал только царевич. При правильном использование они могли помочь, а при неправильном ― убить. Кроме того, Рабадаш решительно не хотел оставлять Сьюзен одну. Уж больно ему не нравилось то, как вьется рядом с девушкой ― его девушкой! ― этот недокороль Каспиан. И хотя Каспиана на горизонте было не видно, Рабадаш решил составить Сью и Люси компанию.

Питер, Эдмунд и Элизабет напротив отправились на поиски Каспиана.

– Глаза мои его бы не видели, уши бы не слышали. ― пробормотала Элизабет, чуть ближе пододвигаясь к Эдмунду, который весьма собственнически обнимал ее за талию. Пэванси был из тех, кто любил демонстрировать отношения с кем-то только в тех случаях, когда считал это наиболее необходимым. К примеру, когда на его брюнетку кто-то не так смотрел, когда с ней пытались познакомится или, как сейчас, когда они шли к Каспиану, и Эдмунд хотел подчеркнуть, кого именно они чуть не потеряли.

– Согласен. ― кивнул Справедливый. ― Давай поворачивать. Победим Мираза ― этот даже не заметит, прячась в этих руинах.

Питер ничего не ответил, но Элизабет подумала, что в чем-то он с братом согласен. Каспиан именно прятался, причем даже не скрывал этого. Многие разочаровались в нем после произошедшего в замке Мираза, и Каспиану пришлось мириться и принимать то, что Древние Короли и Королевы имеют больший авторитет чем он.

Темный туннель был холодный, черный, покрытый плесенью и паутиной. Время от времени в свете факела вспархивали летучие мыши. Элизабет внезапно почувствовала себя как в ловушке или тюрьме и, вероятно, ей бы не было так страшно сейчас, если бы она не провела три дня в темницы. Она вздрогнула, и Эдмунд тут же, не говоря не слова, принялся растирать ее плечи, помогая согреться. Словно она не была Колдуньей, которая могла мгновенно согреть себя. Впрочем, делать этого Лиз не спешила, поскольку теплые ладони любимого были лучше всякой магией.

Троица шла прямо, затем повернула направо, затем налево, спустилась вниз на несколько ступенек, снова пошла налево. Наконец, они увидели впереди свет – свет из-под двери центральной комнаты, и услышали голоса, звучавшие очень сердито. Кто-то говорил так громко, что заглушил звуки их шагов.

– Не издавайте ни звука. – прошептал Элизабет. – Послушаем минуту. Я чувствую что-то не хорошее.

Все трое встали у самой двери.

– Я должен признать… я не могу отрицать этого… я глубоко огорчен результатами операции. – произнес голос, обладателем которого мгновенно определился Каспиан. Элизабет и Эдмунд состроили примерно одинаковые недовольные выражения лица, и Питер бы обязательно укоризненно посмотрел на них, если бы не был занят подслушиванием разговора.

В другое время он бы не за что не опустился до того: подслушать чей-то разговор словно шпион, а не Верховный Король Нарнии. Но Питер так же привык доверять внутреннему чутью Элизабет, и если она сказала, что чувствует что-то не хорошее, значит для этого есть основания.

– Говоря прямо. – сказал сердитый голос, который очевидно принадлежал Никабрику ― самому злющему гному из всех. ― Древние Короли и Королевы нам не помогли, половина твоей армии вернулась только благодаря девчонке-Колдунье. ― на этих словах Эдмунд возмущенно рванулся вперед, но Питер и Элизабет удержали его с двух сторон. Элизабет переплела их пальцы, чтобы предотвратить еще один рывок Короля, скажи кто-нибудь что-то лишнее. ― Твои воины больше верят им, чем тебе. На стороне Древних ― магия, которая могла бы быть у тебя, если бы…

– Я хочу знать, что ты предлагаешь делать. ― прервал его Каспиан, и всем троим в его голосе послышалось небольшая толика обиды. Видимо, слова гнома оказались правдой и задели его. ― Но перед этим я хочу понять, кто эти двое незнакомцев, которых ты привел и которые стоят здесь, держа уши открытыми, а рты закрытыми.

– Это мои друзья. – сказал Никабрик. Элизабет не увидела, но почувствовала слабые, скорее даже затухающие волны черной магии. Возможно, там была старая ведьма, силы которой не хватило бы на просто заклинания в бою; кем был второй (или вторая) Элиз определить не могла, и попыталась дотянуться мысленно до Алитиометра, но тут разговор возобновился.

– Почтеннейший господин король. – произнес тоненький хныкающий голос, и Колдунья решила, что принадлежит он как раз-таки ведьмой. – Если угодно вашей милости, я только бедная старая женщина и очень обязана их почтеннейшему гномству за дружбу. Его величество, да будет благословенно его прелестное лицо, может не опасаться старой женщины, которая согнулась от ревматизма и не имеет даже пары щепок для очага. Я кой-чего смыслю – не так, конечно, как госпожа Колдунья Королева, о которой вы упоминали – в маленьких заклинаниях и ведовстве, и я рада буду использовать их против ваших врагов, с согласия всех присутствующих. Ибо я ненавижу их. О, да. Никто не ненавидит их сильнее меня.

– Это очень интересно и… э-э-э… удовлетворительно. – сказал Каспиан. – Мне кажется, я понял, кто вы, мадам. Никабрик, возможно, твой друг тоже расскажет что-нибудь о себе?

Тусклый серый голос, от которого все существо Питера, Элизабет и Эдмунда содрогнулось, ответил:

– Я голоден. Меня мучит жажда. Когда я вопьюсь зубами, я не отпущу, пока не умру, и даже после смерти придется вырезать то, что я схватил, из тела моего врага и похоронить вместе со мной. Я могу поститься сто лет и не умереть. Я могу лежать сто ночей на льду и не замерзнуть. Я могу выпить реку крови и не лопнуть. Покажите мне ваших врагов.

– И в присутствии этих двух ты хотел обсуждать свой план? – спросил Каспиан.

– Да. – ответил Никабрик. – С их помощью я хотел осуществить его.

Минуту-другую троица ничего не слышала. Вероятно, Каспиан размышлял. Элизабет выпустила руку Эдмунда и стала разминать пальцы, которые стали наливаться янтарно-красным светом: девушка была готова в любой момент запустить столб огня в любого, кто кинется на нее или ее друзей.

Затем Каспиан заговорил снова.

– Ну, Никабрик, я выслушаю твой план.

Пауза была столь длинной, что мальчики удивились, почему Никабрик не начинает, а Элизабет решила, что пора вмешаться, но тут уже ее удержал Эдмунд. Они должны были знать, с чем именно имеют дела. Когда же маленький злой гном начал, то заговорил так тихо, как будто ему самому не слишком нравилось то, что он говорил.

– Все доказывает. – невнятно проговорил он. – Что ты не знаешь правды о древних днях Нарнии. Трам не верил ни в одну из этих историй. Я был готов подвергнуть их испытанию. Мы испробовали сначала Рог и потерпели неудачу. Я скажу, что мы испробовали одно звено в цепочке старых легенд, и это не принесло нам добра. Отлично. Когда ломаются мечи, вытаскивают кинжалы. Истории, кроме древних королей и королев, рассказывают нам и о других силах. Что, если мы позовем их?

Повисла неловка пауза. Каспиан не понимал, о чем говорит Никабрик, а Элизабет и мальчики лихорадочно прикидывали варианты. Но, как это бывает, они погрузились в разговор и не могли полностью оценить картину происходящего, а также логически дойти до того заключения, который мог сделать гном. Они жили моментом, в котором не было времени на размышления.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил наконец Каспиан.

– Я имею в виду силу, которая, если истории говорят правду, настолько больше Аслана, что держала Нарнию в чарах многие годы.

– Белая Колдунья! – произнес Каспиан, а троица едва не закричала вместе с ним. Эдмунд едва не отшатнулся от двери, Питер резко выпрямился, а Элизабет прикрыла рот рукой. Огонь ее разгорелся внутри мгновенно, и наверное, хорошо, что обжечь саму себя она не могла. Одно только упоминания кровной тетки разожгло костер ненависти внутри, и Элизабет чувствовала, что готова спалить дотла всех, кто находится в другом помещение. Даже Каспиана, который смел выслушивать эти речи.

– Да. – произнес Никабрик медленно и внятно. – Я имею в виду Колдунью. Не пугайтесь этого имени как малые дети. Мы хотим силу, и такую силу, которая была бы на нашей стороне. Разве истории не говорят, что Колдунья нанесла поражение Аслану и связала его, и убила на этом самом Камне, который стоит здесь?

– Они также рассказывают, что он снова вернулся к жизни. – сердито сказал Каспиан.

– Да, так рассказывают. – ответил Никабрик. – Но заметь, как мало мы знаем о том, что он делал потом. Он просто исчез из истории. Как это объяснить, если он на самом деле вернулся к жизни? Похоже, что это не так, и что истории молчат о нем, потому что сказать больше нечего.

– Он поставил на царство королей и королев. – возразил Каспиан.

– Король, выигравший великую битву, обычно сам ставит себя на царство, без помощи дрессированных львов. – заметил Никабрик. – И кроме того, – что произошло с королями и их царством? Они тоже исчезли. Другое дело Колдунья. Говорят, она правила сотни лет: сотни лет зимы. Вот это сила, если хотите знать. Это что-то практическое.

– Но, небо и земля! – воскликнул король. – Разве не доказано, что она самый страшный враг? Разве не была она тираном в сто раз худшим, чем Мираз?