Текст книги "Королева. Возрождение Луны (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

−Послушайте, нам остается только одно – исследовать лес. Отшельники, странствующие рыцари и им подобные всегда как-то ухитрялись выжить в лесу. Они отыскивали коренья, ягоды и всякое такое.

– А какие именно коренья? – спросила Сьюзен.

− Я помню! – внезапно радостно сообщила нам Люси, – Когда я дружила с дриадами, они показывали мне разные растения. Не думаю, что я сейчас вспомню и их название, но чувствую, что если увижу – скажу.

Люси была очень любознательной Королевой. Впрочем, не только она: мы с Эдмундом попадали в такие же забавные ситуации. Кое-какие были рассказаны Питеру и остальным для смеха и «чтобы было то вспомнить». А другие были слишком личные, слишком… свои. Мы никогда не сговаривались, просто понимали, что некоторым историям лучше оставаться тайнами.

− Продолжай, Эд, − сказал Питер, − Ты прав. Нужно попытаться сделать хоть что-нибудь. А идти в лес лучше, чем снова вылезать на это ужасное солнце.

− Мы идем туда, – твердым голосом завила я. Никто сначала не понял, про какое «туда» я говорю, а потом Рабадаш проследил за взглядом. Неуверенно передернул плечами.

− Ты уверена? – спросил он, и не потому что трусил, – Там могут жить какие-нибудь изгои, убийцы или те же отшельники. Не думаю, что это хорошая идея.

− Там никого нет, – так же непоколебимо заявила я. Рабадаш, Сьюзен и Питер колебались, Эдмунд был готов пойти со мной, как и Люси. – Мое колдовское чутье неплохо развилось за эти пару часов. Теперь меня подпитывает сама земля Нарнии, и я чувствует, что будет лучше, если мы поднимемся.

− Ладно, думаю Белла…

− Элизабет.

Сьюзен глянула на меня, слегка нахмурившись. Не Белла – Элизабет. По крайней мере, на то время что я нахожусь здесь.

− Хорошо, – все-таки кивнула Сьюзен. – Думаю, Лиззи права. Даже если мы и не найдем что-то полезное на вверху, то нам будет хотя бы открыт обзор сверху.

На том и порешили.

Мы двинулись вдоль ручья. Это было тяжело. Приходилось ползать под ветвями и перелазить через них, продираться сквозь путаницу рододендронов. Одежда была порвана, да и дальше в лесу увеличилась влажность, поэтому промочили ноги. попадая в какие-то лужи или просто сбивая воду с травы. Но хорошо, что шли мы босиком, правда Сьюзен боялась, что мы можем простудиться. Хотя и не могла не признать, что без обуви были легче.

Не слышно было никаких звуков, кроме журчания ручья и того шума, который производили мы сами. Все уже порядком устали, и язвительные комментарии царевича Тархистана о том, «кто тут в походы ходил» не помогали. Потому что говорил он это сбившимся от усталости голосом, а последний поход был… Впрочем, считать сейчас не было смысла и желания.

Я же с каждым шагом распалялась все больше. Я вспоминал те ощущения, когда впервые позволила свой птицы – форма энергетического сгустка моей магии – вылететь из своей клетки. Я заново училась не только видеть, но и ходить, двигаться – грациозно огибать все препятствия, говорить, то заставляя птиц слететь с веток или понизить голос до шелеста травы. Вернулась на свое место, наконец-то. И совсем не чувствовал не то что сталось, а просто какие-то неудобство.

Когда уже Питер еле-еле переставлял ноги, я была готова признать свою ошибку: надо было двинуться завтра с утра. Но тут все почувствовали нежный аромат и заметили что-то яркое высоко над ними на правом берегу.

Люси радостно улыбнулась. Несмотря на усталость, мы с ней смотрелась бодрее всех. Я по понятным причинам, а она… что же, она не умела ворчать и сердится. Казалось, что если бы ее разбудили даже глубокой ночью, сообщив что им надо идти в лес, она будет по-прежнему бодрой, а голос ее, как и раньше, звонок и весел.

Собственно, только мы с ней и не отдали ум на растерзание усталости. Поэтому никто не понял, почему мы остановились, но тут Люси воскликнула:

− Смотрите, похоже, это яблоня!

И она не ошиблась. Мы вскарабкались на крутой берег, пробрались через кусты ежевики – эти кусты казались мне знакомыми, но я не стала заострять на них внимание − и

оказались под старым деревом, усеянным большими золотисто-желтыми яблоками. И яблоки эти были такие крепкие и сочные, что лучших нельзя было и пожелать.

− Тут не одно дерево, – заметил Эдмунд, который уже успел подобрать несколько яблок, обтереть их рукавом школьной формы и набить ими рот. Несколько прилетело мне, − Посмотрите, вот еще и еще.

− Здесь их десятки, − отозвалась Сьюзен, бросая сердцевину одного яблока и срывая второе, – Тут, наверно, был сад – давным-давно, до того, как это место стало безлюдным и вырос лес.

− Значит, когда-то этот остров был обитаем, − заметил Питер.

− А это что? − закричала Люси, указывая вперед.

− Клянусь, это стена, – ответил ей Рабадаш, − Старая каменная стена.

Старая каменная стена, знакомые куст, яблони. Я пыталась найти похожую картину, а пока я это делала, Эдмунд взял меня за руку. Машинально идя за ним, я не сразу поняла,

что мы пробираемся между сгибающихся от яблок ветвей. Так и добрались до стены.

Она была старой, полуразрушенной, покрытой мхом и вьюнками, но выше многих деревьев. А когда они подошли совсем близко, то заметили большую арку, в которой когда-то были ворота, теперь же ее заполняла самая высокая яблоня. Нам пришлось обломать несколько веток, чтобы пройти. И тут же зажмурились от яркого света, ударившего в глаза. Мы оказались на широкой площадке, со всех сторон окруженной стенами. Здесь не росли деревья, только трава и маргаритки, да плющ обвивал серые стены. Это было светлое, тихое, таинственное и немного грустное место. Вышли на середину, радуясь, что могут выпрямить спину и размять ноги.

А я внезапно поняла и громко рассмеялось. Это было странное, опьяняющее чувство радости и одновременно ностальгии во всех своих ярких и безумных проявлений.

− Чего смешного? – недовольно спросил Рабадаш, которому сейчас явно было не до смеха. Я сделала глубокий вдох и, как можно громче, произнесла, вставь на середину и раскинув руки в стороны.

− Короли и Королевы Нарнии приветствуют царя и царевича Тархистана, – я не могла перестать смеяться, от чего моя речь становилась немного не членраздельной, – А лошадь… лошадь царевича была измазана в соке ежевике!

Рабадаш хмыкнул, видимо вспоминая тот неудобный случай. Но ничего кроме воспоминаний это не принесло, поэтому я и пояснила:

− Мы, дорогие мои, находимся во внутреннем дворе Кэр-Параваля. Вы не помните? Сьюзен и Люси сами выращивали тут яблони, чтобы каждый мог съесть их, приходя в наш дворец.

Люси внезапно вторила моём смеху, закружилась, раскинув руки.

− Она права! Она права! – и прежде чем кто-то успел добавить что-то «за» или «против», она указала в сторону, – Вообразите стены… и колонны вон там! И стеклянный свод!

− Кэр-Параваль, – выдохнул Питер.

========== Сокровищница древних Королей и Королев ==========

В руках у Эдмунда золотая шахматная фигурка – конь. Глазами коня были два крошечных рубина, вернее один, потому что другой выпал. Он сжимает ее в руке, когда я кладу руку ему на плечо. Эд даже не поворачивается, чтобы убедиться, что это я

− Мы играли. – срывающимся шепотом говорит он. – Я помню, как ты и… и Элодия устраивали первый бал для Перлиты. Ты сказала, что я должен посидеть с Мелестиной и Анабессом. И тогда мы достали шахматы. Как сейчас помню, что Мелестина извивались у меня на руках и мне было неудобно играть.

И пока мы так тихо перешёптывались, вместе с остальными пересекли двор и прошли через дверной проем туда, где раньше был зал. Теперь зал тоже походил на двор, крыша разрушилась, а пол зарос травой и маргаритками, но зал был короче и уже, чем двор, а стены его − выше. В дальнем конце зала было подобие террасы, приподнятой на три фута от пола.

− Да, здесь был зал. − взволнованно сказала Сьюзен. – А это… Тут был помост, на нем стоял главный стол, где сидели мы и знатные лорды.

−В нашем замке в Кэр-Паравеле. – продолжила я мечтательно и немного нараспев. − В устье Великой реки, в Нарнии. Теперь это мало похоже на наш величественный дом.

− Вот бы это вернуть! − воскликнула Люси. − Мы можем вообразить, что находимся в Кэр-Паравеле каким его помним. А рядом с нами мистер Тумнус, Бобры и Корделий.

− Корделий редко был рядом с нами. – заметил Эдмунд. − Он предпочитал зорко наблюдать за нами сверху, чтобы мгновенной слететь на врага в случае опасности. – а потом он тяжело вздохнул. − К несчастью, сейчас без пира − становится поздно. Посмотрите, какие длинные тени. И похолодало.

− Чтобы провести здесь ночь. − сказал Питер. − Пойдемте, попробуем набрать сухого хвороста. Элизабет, разожжешь его?

Я кивнула, хотя чувствовала себя еще более подавленной. Мне не хотелось ночевать в этом месте, полном воспоминаний. Потому что даже разрушенный, Кэр-Параваль оставался моим домом, безвременно покинутом. Я никогда об этом не думала, но мечтала прожить свою жизнь здесь, нянча внуков и подкалывая Питера насчет того, как он состарился. Хотя, даже если бы минуло сто лет, мы бы не изменились – уступили бы трон молодому поколению, когда старшему исполнилось бы четырнадцать. Но все согласились с Питером и ближайшие полчаса были очень заняты. В саду не было подходящего хвороста. Мы попытали счастья с другой стороны замка, выйдя из зала через маленькую боковую дверь и попав в лабиринт каменных подъемов и спусков, которые были когда-то коридорами и маленькими комнатами, а теперь заросли крапивой и шиповником. Затем мы нашли широкий пролом в крепостной стене и снова шагнули в лес, где было куда темнее и росли большие деревья. Там нашлось достаточно сухих веток, сучьев, высохших листьев и еловых шишек. Мы выбрали место в саду, где было бы удобно всей нашей шестерке. Туда мы ходили несколько раз с охапками хвороста, пока не собрали на помосте огромную кучу. Проходя в пятый раз, мы нашли прямо рядом с залом колодец.

− Это тот в колодец, в который Люси чуть не свалилась? – уточнила я. Королева Отважная покраснела и смутилась.

− Я просто же не знала, что тут он есть. Помнишь, как он зарос?

− Как сейчас? – язвительно спросил Эдмунд. Колодец и вправду прятался в сорняках, но, когда мы немного расчистили его, оказался чистым, свежим и глубоким. Вокруг него сохранился остаток каменного парапета. Потом Люси и Сьюзен пошли набрать еще яблок, а я разожгла в углу помоста костер. Ладони обожгло привычным огоньком. Потом уже все шестеро уселись спиной к стене и лицом к огню, и стали печь яблоки, нанизав их на веточки. Было это крайне неудобно, поэтому я взяла близлежащую ко мне веточку и слегка сжала в руках. Она затрепетала, вытянулась и стала более тяжёлой по весу. Рабадаш присвистнул:

− Ты превратила ее в серебро.

− Какая сейчас разница. – пожала плечами я. Впрочем, старалась я зря: печеные яблоки без сахара не слишком вкусны: пока они горячие, есть их трудно, а остывшие уже и вовсе есть не стоит. Поэтому довольствоваться нам пришлось сырыми яблоками. Эдмунд не упустил случай опустить язвительный комментарий: теперь-то мы уже не так плохо будем относиться к школьным обедам.

− Не говоря уже о толстом ломте хлеба с маслом. − добавил он. Я ожидала, что Рабадаш или Сьюзен сейчас вступят с ним в словесную перепалку, но в них – да и во всех нас − проснулся дух приключений, и никто не хотел обратно в школу, даже если там кормили вкуснее.

Вскоре после того как яблоки были съедены, Сьюзен пошла к колодцу, чтобы зачерпнуть воды и вернулась назад, неся что-то в руке.

− Я нашла еще одну твою фигурку, Эд. – сказала она сдавленным голосом. – Нашла у колодца. − казалось, она вот-вот заплачет.

− О, я помню, как мы играли такими, когда были королями и королевами в Кэр−Паравале. – добавила Люси. Я с недовольством отметила, что большая часть ее воспоминаний связана с «ранним» периодом нашего правления. Видимо, все остальное либо было не таким счастливым для нее, либо тут все вспоминают все в определённом порядке.

− Не расстраивайся, Сью. – сказал другой девушке Рабадаш, положив руку ей на плечо.

− Я не могу. – сказала она. – Все вернулось назад… О, какие это были прекрасные времена. Я вспомнила, как мы играли в шахматы не только друг с другом, а с фавнами и добрыми великанами, а в море пели русалки, а потом родился Анабесс, Питер женился на Элодии и…

− Ну хватит. – сдавлено просипел Питер, старательно отводя взгляд. − Настало время всем шестерым хорошенько подумать.

− О чем? − спросил Эдмунд. В голосе Принца сквозила сталь, кажется, он не совсем отошел от болезненных воспоминаний. – Мы вернулись в Нарнию по истечению ста лет. Все наши друзья и… родные уже мертвы. Место, которое мы называли домом в развалинах уже многие годы. Посмотрите на огромные деревья прямо посреди ворот. Посмотрите на камни.

− Я помню, что мы занимались этим каждый день пока не приехали послы из Тархистана − как сажали сад на северных ворот Кэр-Параваля. Величайшая из лесных нимф, сама Помона, пришла, чтобы наложить на него добрые чары. А эти славные маленькие кроты, которые вскапывали землю? Вы забыли старого смешного предводителя кротов, который говорил, опираясь на лопату: «Поверьте мне, ваше величество, когда-нибудь вы очень обрадуетесь этим плодам». И ведь он был прав!

− Поразительно, как с тех пор сад разросся до самых ворот. – отметила я.

− Вот что. − вступила в разговор Люси. − Если это Кэр-Паравел, то здесь, в конце помоста, должна быть дверь. Мы сейчас, наверно, сидим к ней спиной. Помните − дверь в сокровищницу.

− Вероятно, здесь нет двери. − сказал Питер, подымаясь. Стена позади нас была увита плющом.

− Или мы просто ее не видим. – я взяла серебреную палочку, который приготовила для костра, и начала простукивать увитую плющом стену. Звук говорил о том, что там только стена и есть, но внезапно раздался совершенно другой звук:

− О, Боже. − воскликнул Эдмунд.

− Надо очистить плющ. − сказал Питер.

− Давайте отложим до утра. − предложила Сьюзен. – Если мы останемся здесь на ночь, не хочется иметь за спиной открытую дверь и огромную черную дыру, из которой может появиться что-нибудь похуже сквозняка и сырости. И скоро стемнеет.

− Сьюзен! Как ты можешь так говорить? – сказала Люси, бросая на сестру укоризненный взгляд.

− Вообще-то она права. – отметила я, на что Люси с обидой глянула на меня. Ей не было никакого желания ждать до утра. Мальчики же были слишком возбуждены, чтобы услышать Сьюзен. Они обрывали плющ руками, обрезали его перочинным ножом Питера, пока тот не сломался. Тогда они взяли нож Эдмунда. Скоро все вокруг было покрыто плющом и наконец они расчистили дверь

− Заперто, конечно. – разочарованно сказал Рабадаш.

− Но дерево сгнило. − возразил Эдмунд. − Мы быстро разломаем дверь на куски и будут отличные дрова. Давайте.

− Нет, так мы точно провозимся до самой ночи. – пробубнила я, оттаскивая парней от двери. Они недовольно глянули на меня, но я встала в трех метрах от двери. Я вскинула ладонь, которая буквально горела. Столп огня вырвался вперед и опалил старые доски, и дверь – от которой осталось так мало – мгновенно отворилась. Эдмунд и Рабадаш удивленно присвистнули:

− Ого. Неплохо, Ваше Величество. – усмехнулся Эдмунд.

− Спасибо.

Мальчики стояли над кучей пепла дерева, вглядываясь в холодное темное отверстие.

− Сделаем факел. − сказал Питер и, оглянувшись на меня, видимо хотел попросить это сделать, но я уже протянула один факел ему, другой – Рабадашу.

− Я пойду вперед. – сказала, зажигая огонек на своей ладони. – Потом Эдмунд, Питер с факелом, Люси со Сьюзен и Рабадаш закончит нашу цепочку. Хорошо?

У Эдмунда еще был электрический фонарик, который он получил на день рождение всего неделю назад и батарейки еще не сели, но вещицу было решено приберечь на потом. В указном порядке мы, один за другим, вошли в дверь. Этот спуск напоминал мне ту лестницу, по которой я шла, когда Аслан решил уничтожить сердце Джадис. Тогда я тоже шла по старой лестнице, только не вниз, а вверх. От воспоминаний тех мгновений меня немного затошнило. Эдмунд схватил меня за плечи.

− Эй, все в порядке? – с заботой произнёс он. Я кивнула.

− Что там у вас? – спросил откуда-то сверху Рабадаш. Я оглянулась и увидела освещенное огнем его лицо.

− Ничего.

Мы спустились еще немного, как оказались у подножья лестницы Люси воскликнула:

− Шестнадцать! Это совершенно точно наш Кэр и наша сокровищница, потому что я помню, как мы с Анабессом из любопытства считали ступеньки в сокровищнице.

Я буквально физически ощутила, как напрягся Эдмунд. Люси, как и Сьюзен, вспоминали минувшее с необычайной легкостью и толикой грусти. От части, им было ни за что не понять меня, Эдмунда и Питера, ведь они оставили в Нарнии друзей, а не детей и супругу.

Когда помещение озарилось светом, все поняли, что действительно находятся в древней сокровищнице Кэр-Параваля, нашего королевского замка. Посередине шел проход (как в оранжереях), и с обеих сторон стояли, как рыцари, охраняющие сокровища, богатые доспехи. Затем шли полки с драгоценностями: ожерельями, браслетами, кольцами, золотыми чашами и блюдами, брошами, диадемами и золотыми цепями. Неоправленные камни громоздились как куча картофеля − алмазы, рубины, карбункулы, изумруды, топазы и аметисты. На полу стояли большие дубовые сундуки, окованные железом и запертые на висячие замки. Было очень холодно и так тихо, что мы слышали собственное дыхание. Драгоценности были так покрыты пылью, что мы, узнав большинство вещей, с трудом признали в них драгоценности. Место было грустное и немного пугающее, казалось, что все это давным-давно заброшено. Несколько минут хранилось молчание. Потом, все так же молча, начали ходить взад-вперед и разглядывать вещи. Это было похоже на встречу со старыми друзьями. Потом Сьюзен воскликнула:

− Смотри! Наши коронационные кольца… помните, когда мы впервые надели их? – колец было пять. Золотые перстни, которые по началу мы снимали каждый раз, когда оставались одни, а потом уже не разлучались с ними никогда. Лишь единожды – потому что охотиться с такими украшениями было неудобно. Пару секунд смотрели на наши символы власти, а после поочерёдно взяли, каждый свое. Темно-фиолетовый аметист для меня, сапфир для Эдмунда, золотистый топаз для Сьюзен, изумруд для Люси и рубин для Питера. Потом еще послонялись по сокровищнице, находя различные памятные и не очень вещи. Маленькая брошка, которая была усыпана мелкими драгоценными камнями розового цвета – Анабесс попросил гномов сделать такую для Перлиты, когда та только родилась. Доспехи Эдмунда, в которых он был на турнире на Одиноких Островах. Золотой браслет, сделанный гномами на двадцатилетие Сьюзен, а также большой рог с рубинами, из которого пили только на свадьбах молодожены, чтобы их брак был крепким и счастливым.

Мы могли еще долго ходить тут, находя какие-то вещи рассказывая их историю, если бы Питер не сказал:

− Мы должны взять то, что хотим и вернуться. В крайнем случае, сможем спуститься сюда завтра. – и потом добавил, когда заметил, какой растерянный взгляд все опустили на эти сокровища. – Думаю, мы должны взять подарки.

Давным-давно он, Сьюзен и Люси получили в Нарнии на Рождество подарки, которые ценили больше, чем все остальное королевство. Мой алетиометр был тоже подарком, но с ним я не расставалась ни на минуту. Только Эдмунд не получил подарка, потому что не был с нами в те дни − это случилось по его собственной вине. Все согласились с Питером и пошли к дальней стене сокровищницы. Они были уверены, что там висят их подарки. Подарок Люси был самый маленький − небольшая бутылочка. Она была сделана не из стекла, а из алмаза и до половины наполнена волшебной жидкостью, которая исцеляла все раны и болезни. Люси молча, но очень торжественно, взяла свой подарок, надела ремень через плечо и снова почувствовала бутылку на боку, там, где она обычно висела в старые дни. Подарок Сьюзен был лук со стрелами и рог. Лук и колчан слоновой кости, полный хорошо оперенных стрел, были здесь, но…

− Сью, а где твой рог? –спросила я, оглядываясь.

− Кажется, она взяла его с собой на ту охоту. – подал голос Рабадаш. – И мне кажется, его нашли, после чего передали Королеве Мелестине.

Эдмунд присвистнул. Это была обидная утрата, рог был волшебный; когда бы вы ни затрубили в него и где бы вы ни были, к вам приходила помощь.

− Он пригодился бы здесь, – заметил Эдмунд.

− Не беспокойся. − ответила Сьюзен. − У меня есть лук.

− Тетива не сгнила, Сью? − спросил Питер.

Наверно, в воздухе сокровищницы была какая-то магия – тетива была в полном порядке. Она моментально согнула лук и тронула тетиву. Тетива запела, звук заполнил всю комнату. И этот звук больше чем что-либо другое напомнил нам всем старые дни. Вспомнились битвы, охоты, пиры. Она разогнула лук и повесила колчан через плечо. Затем Питер взял свой подарок – щит с огромным алым львом и королевский меч. Он дунул и слегка стукнул их об пол, стряхивая пыль, надел щит на руку и повесил сбоку меч. Сначала он испугался, что меч мог заржаветь в ножнах, но все было в порядке. Питер взмахнул мечом, и тот засверкал в свете фонарика.

− Мой Риндон. − сказал он. − Которым я убил Волка.

В его голосе появились какие-то новые интонации, чувствовалось, что он снова Питер, Верховный Король.

− Это – оружие, а не игрушки. – вспомнила я слова отца Рождества. Питер согласно качнул головой.

− Оскалит Аслан зубы – зима пойдет на убыль.

− Гривой он тряхнет – нам весну вернет. – задумчиво, но с грустью добавила Люси.

− Хорошо. – сказала Сьюзен. В руках у нее был отрезок ткани и, присмотревшись, я поняла, что она держит платье. – Нам надо идти. Предлагаю еще взять что-то переодеться.

Парни тоже взяли какую-то одежду и вышли. Мы быстро переоделись. Мне нравились платья Нарнии с духом Средневековья: длинные рукава, нет пышности, но тем не менее элегантно и удобно. Одежда не была с корсетом или тысячи завязок, а держалась на простых пуговицах, которые шли вдоль всего позвонка. Еще мы взяли пару меховых плащей, чтобы не замерзнуть ночью и постелить что-то под себя. Люси хихикнула, пояснив это тем, что вспомнила как мы ходили шубах в наш первый приход в Нарнию. Я улыбнулась. Осмотрев другую часть отделения я поняла, что сокровищницу присоединили к оружейной. Я смотрела на мечи, щиты, луки и кинжалы, но внезапно протянула руку к одному мечу, который висел в центре. Он имел серебристую перекладину, черную рукоять и золотое навершие в виде головы грифона. При правильном угле, то есть, когда свет попадал на само лезвие, появлялись слова, которые гномы вытачивали для важных людей. Я присмотрелась.

− Верховный Король Анабесс Мудрый. – продекламировал у меня за спиной Эдмунд. Я даже не заметила, когда он подошел настолько близко. – Хороший меч. Возьмешь себе?

− Думаю да.

По ступеням мы поднимались в другом порядке. Получалось так, что последними шли я, Эдмунд и Питер. Внезапно Верховный Король остановился, а так как мы шли за ним и цепочку завершала я, нам с Эдмундом тоже пришлось остановиться. Питер оглянулся и, немного нерешительно, спросил:

− Ты могла бы мне сказать…как звали близнецов?

− Двойняшек. – поправила я, поняв, что он говорил о своих с Элодеей детях, которых никогда не видел он, и которые никогда не видели отца. Я откинула крышку алитиометра и взглянула на циферблат. Глаза заволок уже знакомый туман, я вгляделась в него. Картинка была смутной, я могла лишь рассмотреть какое-то золотое пламя, а точнее – волосы Элодии, которая лежала в своей постели. Потом услышала голос, который принадлежал девочке, Перлит, скорее всего:

− Как мы их назовем, мама?

− Девочку будут звать Ваана. – услышала я знакомый, но усталый голос Элодии. – А мальчика… Анабесс, хочешь выбрать?

Я увидела стоящих чуть поодаль своего сына и на его руках Мелестину. Анабесс поднял глаза на тетю, грустно улыбнулся. Тетя Сьюзен не раз ему рассказывала, что его мама и отец долго спорили, какие имена давать детям, пока Люси не предложила, чтобы мужчины давали имена новорожденным мальчикам, а женщины – девочкам. Эдмунд этой идеей тогда очень воодушевился, а потому вопрос был решен. Анабесс, как единственный законный представитель ушедших Королей, подошел к ложу тети и аккуратно взял мальчика на руки. Посмотрел на малыша темными глазами, улыбнулся ему:

− Мама моя говорила, что какое имя ребенку дашь – такая у него, и судьба будет. Я хочу пожелать своему брату быть смелым, богатым и покорить весь мир. Потому имя его – Фридрих.

− Ваана. Фридрих. – Питер усмехнулся. – Спасибо, Элизабет.

Питер поднялся вперед нас. Эдмунд легко подтолкнул меня в спину, и небрежно бросил:

− У тебя глаза слезятся. Мы не можем плакать каждый раз, когда вспоминаем о них. – ловко обойдя меня, парень возник прямо передо мной, заглядывая в глаза. Губы у Эдмунда всегда отчего-то сухие, мои, по его словам, тоже. Это даже не поцелуй: он обхватывает руками мое лицо и просто прикасается к губам. Не целует. Я цепляюсь за его руки, и целую. Совсем не детский поцелуй.

− Так тяжело, видеть, как ты грустишь. Улыбайся чаще. Для меня.

Еще в Англии часто засыпали вместе. Дело не было в чем-то особенном, просто спустя много лет совместной жизни заснуть без него – как и ему без меня – было сложно. Свернуться в его объятьях и чувствовать себя защищённой – было жизненно необходимом. Несмотря на большой костер становилось холодно, а земля была жесткая, лежать было неудобно. Рабадаш и Сьюзен, о чем-то тихо разговаривая, притащили все меховые плащи, что смогли найти. Мы устроились на них, накрываясь поверх другими. Рядом со мной и Эдмундом устроились Сьюзен и Рабадаш, они лежали лицом друг к другу и о чем-то тихо беседовали. Тихие голоса Питера и Люси слышались где-то по другую сторону костра, а мы с Эдом лежали молча. Он обнял меня одной рукой за талию, я поглаживала внешнюю сторону его ладони, согревая своими прикосновениями. Я почувствовала, как его тело постепенно расслабилось, мышцы, до этого сведенные холодом, приятно заныли. Эдмунд прерывисто выдохнул и крепко обнял меня, помогая устроиться на своем плече. Зарывшись носом в мои длинные волосы и вдыхая их запах, ставший уже родным, он уснул. Потом заснула я.

Комментарий к Сокровищница древних Королей и Королев

возможно, это последняя глава Pоv, потому что мне надо немного передохнуть от “я”, “меня” и т.д

да и дальнейшие события не очень удобно будет описывать от первого лица

========== Сны и новые знакомства ==========

Все молчали в почтенном уважением перед Ним, посетившим ещё одну коронацию правителей Нарнии. Великий Лев касался мраморного пола бесшумно, приближаясь к коронованной пятёрке. Все ему низко поклонились, и только шестеро смотрели прямо на Аслана. Два Короля обнажили мечи, приветствуя Льва. Он не дошёл до них совсем немного, мягко, по-кошачьи улыбаясь. Три Королевы улыбнулись ему в ответ, Короли продолжали смотреть спокойно. Лев обвёл их взглядом полным гордости и заговорил:

– Вот я снова в Кэр-Паравеле, в сердце всей Нарнии. И вновь я вижу восход новых Королей и Королев. – казалось, даже вода остановила свой поток, каждый ловил слово Аслана. – Поднесите ко мне их венцы. Я освещу их светом солнц и лун.

Гордо держа головы, Аслану поднесли короны. Венцы прошлых правителей пропали вместе с ними, и гномы сделали новые, похожие, но чём-то все-таки отличающиеся. Короны подносил уже построившийся мистер Тумнус, и грифон Корделий, но право возвести их на головы новым правителям проставлялось женщине, которая правила Нарнией долгие десятилетия. Которая воспитывала всех пятерых наследников, даруя любовь им без разделения на племянников и родных детей, а еще была все также ласкова с поданными и хитра в политике. Аслан дыхнул на короны и те заискрились, становясь чистым золотом, а камни заменились на неведомые до сели, но сверкающми тысячами огней. Все поражённо ахнули, а на глазах темноволосой Королевы заблестели слезы, ведь она узнала камни, которые украшали обручальные кольца ее родителей. Старший Король узнал тоже и лицо его помрачнело. Аслан вновь повернулся к наследникам. Вот оно, будущее Нарнии, следующее поколение, живущее по заветам своих родителей, величайших правителей, вошедших в историю. Пятеро, как и гласит пророчество. Срок, который эти дети – уже Короли и Королевы – провели рядом с отцами и матерью, был настолько мало, что и сказать страшно, но вот они – сияющие, гордые и непоколебимые.

– Сегодня я вновь короную достойных. Королева Элодия, возьми венец своей младшей дочери – на нее первую мы наденем венец.

Трудно править после тех, чей век прозвали Золотым, но этим ребятам такой вызов был по плечу, ибо готовились они к этому с младых лет. Женщина величественно подошла к грифону и фавну, которые в уважение склонилась перед ней, несмотря на то, что сегодня она – держащая Нарнию столько лет – передаст официально корону другим. И казалось, ничего в ней не изменилось: она была столь же прекрасна, как и пятнадцать лет назад. Да вот только взгляд немного потух, стоило Верховному Королю исчезнуть вместе с ее сердцем, а походка стала совсем тихой. Элодия столько лет несла тяжкий груз регента, уча, показывая, любя, что наконец-то была рада стать просто семейным советчиком и прожить свою жизнь в спокойствии, смотря на новое поколение.

– Именем Вечно зеленого леса, да славится Королева Ваана – Милосердная. – диадема с изумрудами опустилась на голову светловолосой пятнадцатилетней девушки, которая была не по годам красива. Ей с братом всегда было немного неудобно появляться на людях: нарнийцы смотрели с сочувствием на тех, кто никогда не видели своего отца. Ваана всегда расстраивалась, грустила и опускала глаза, брат же наоборот – смотрел прямо. На брата ее глянешь –один цвет волос с матерью, та же стать, осанка, форма глаз. Да вот только взгляд отцовский: глубокий, понимающий и несколько насмешливый.

Элодия нежно улыбнулась дочери и взяла следующую корону. Она была для младшего короля: тяжелее диадемы Вааны, но все с тем же золотом и рубинами, которые были любимыми камнями его отца – Верховного Короля Питера Великолепного.

– Именем Золотистого солнечного света Нарнии, да славится король Фридрих – Неудержимый.

Фридрих задорно улыбнулся матери, которая надела на его голову золотую корону с красными камнями. Его первым провозгласили королем, и он устремил решительный, горящий взгляд поверх голов собравшихся. Он будет достойным своего отца. Они с сестрой устремили свой взгляд на трех самых старших, которым посчастливилось запомнить лик родителей, а не видеть их просто на портретах.

– Именем Серебряной сияющий луны, да славится Королева Мелестина – Верная.

Глаза Мелестины и слезились, и сияли радостью, стоило Элодии опустить на голову девушки ее корону. Темно-фиолетовые топазы были любимыми камнями ее матери, которые украшали ее корону и обручальное кольцо. Мелестина считала эти камни волшебными и даже священными. Они были рядом с ней в самые опасные и счастливые мгновения ее жизни.