Текст книги "Успеть до коллапса (СИ)"

Автор книги: Дэмиан Фэлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 3. Закрытие проекта

Средиземное море. Планета Джана. Раудан.

Никогда в жизни перелёт не казался Уоррену таким долгим. Один из самых быстрых в мире "Гольфстримов” мог преодолеть расстояние от Мадрида до Лакшадвипа за семь с половиной часов, если включать ускорители, что доктор и приказал сделать пилоту. Беспокойство, которое охватило Уоррена ещё на подлёте в Мадрид, сейчас увеличилось стократ.

К своему стыду, доктор был вынужден признать, что если бы граф не позвонил, то он сам послал бы Сайто и всех его интернов к чертям и вернулся бы в лабораторию. Он как раз принял это решение в номере отеля и собирался выкурить последнюю сигарету из пачки. Неожиданный звонок графа только усилил его беспокойство. Поданая к отелю машина гнала так, словно за ней мчалось цунами. Уже через полчаса чёрно-серебряный “Гольфстрим” с новой командой и одним пассажиром на борту покинул Мадрид.

Вопреки всему беспокойство не отпускало Уоррена, а даже напротив – нарастало с каждым километром, который приближал его к лаборатории. Он попросил у стюардессы бокал коньяка, к которому не притронулся, пока самолёт не покинул Европу. Всё это время доктор смотрел в окно, погружённый в свои мысли.

"Не поддавайся эмоциям, иначе опять проиграешь. Значит, граф Оржельский снова почувствовал беду, как накануне землетрясения на Ниихау. Лаборатория на острове Лакшадвипа – не самая гениальная идея. Эти вечные ремонты систем водоснабжения и проблемы с коррозией мне стоили много нервов, а графу обошлись в десять раз дороже, чем предыдущие семь временных лабораторий. Надо было сразу перевести Алекса в Канаду. Нормальная медицина, приемлемый персонал, холодный климат и частые пожары: идеальное место”.

Когда "Гольфстрим” миновал Средиземное море, Уоррен вспомнил про коньяк. Отпив пару глотков, он устало откинул голову на мягкое изголовье. Стелющиеся над морем облака рваными краями очерчивали береговую линию. Впереди желтела пустыня.

Как же медленно летел этот самолёт!

Правая рука доктора невольно начала гладить запястье левой.

"Хотя я сам дурак: слишком многое пустил на самотёк, не учёл всех рисков, да ещё и согласился на эту встречу! Всё из-за идиотского спора с Алексом и, хоть убей, я даже не помню из-за чего! Кажется, мы говорили про влияние прогресса на эволюцию социума. Он отрицал веру как двигатель человечества. Чёртов дигитал! Как я устал ему проигрывать!”

Коньяк расслаблял и успокаивал. Страхи отступали. Уоррен уже предвкушал, как войдёт в лабораторию, спустится на нижний этаж, откроет дверь, за которой будет ждать Алекс Фрост, и они продолжат спор. И их ссора исчерпает себя. Они снова найдут компромисс, как было уже не раз. Надо всего лишь прибыть на остров как можно скорее.

– Как можно скорее, – тихо повторил Уоррен, не замечая, как пальцы правой руки начинают набирать код на запястье левой.

Его обдало предупреждающей волной холода, и доктор вздрогнул, возвращаясь в реальность. Он тут же спохватился и одёрнул руки друг от друга. На пол выскользнула длинная стальная игла с красным ушком.

"Проклятье! Это было близко”.

Уоррен наклонился через подлокотник, поднял иглу и привычно спрятал её под манжетой рубашки.

– Пожалуй, хватит с меня коньяка.

Этот резкий порыв отрезвил его. Волнение спешно уступило место спокойствию, словно самолёт миновал грозовую тучу и поднялся высоко над облаками. По сути, он и так летел высоко, но внизу стелилась жёлтая пустыня, а на горизонте уже появилась синева Персидского залива. Скоро начнётся Аравийское море. При хорошей погоде он будет на месте через два часа. Уоррен закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Разум успокоился, и доктор погрузился в лёгкий сон.

Уоррен проснулся, ощутив, как самолёт плавно пошёл на снижение. Солнце тяжёлым оранжевым диском нависало над горизонтом по правому борту. Доктор посмотрел на часы: восемнадцать тридцать две по местному времени. Что ж, ему предстоит долгая и хлопотная ночь.

"Гольфстрим” лёг на левое крыло, и Уоррен смог увидеть нужный остров. Но тут же его сердце пропустило удар. Там, где раньше располагалась его лаборатория, зияла чёрная дыра, а сам остров походил на поражённый кариесом зуб. Доктор встал с кресла и подошёл к широкому монитору, показывающему вид с хвостовой камеры.

– Доктор Уоррен, вы это видите? – спросил пилот по громкой связи.

– Вижу, Ганц. Снижайся.

Уоррен быстрым шагом направился в кокпит. Там он попросил второго пилота освободить место. Теперь доктор мог видеть остров целиком. Дыра была огромной и глубокой. Кое-где от нее поднимались белёсые струйки дыма.

– Посадочная полоса цела? – спросил Уоррен.

– Сесть сможем, – кивнул пилот, изучая данные со смарт-экрана. – Но стоит ли рисковать?

Уоррен на секунду закрыл глаза, прислушиваясь к своему чутью.

– Иди на посадку. Я должен осмотреть место.

Сойдя с трапа, Уоррен сразу направился к чёрному котловану, на ходу натягивая резиновые перчатки. В карманах плаща лежал фонарик и небольшой контейнер для сбора образцов. Справа от посадочной полосы, за уцелевшими деревьями, доктор заметил военный самолёт полковника Кроу, укрытый маскировочным брезентом.

"Хорошо, что я сказал Ганцу не выключать двигатели. Хотя, если граф в этом замешан, то и Ганц тоже может быть в сговоре”.

К такому варианту Уоррен был готов: смертоносные иглы в рукавах и лицензия пилота.

Ближе к котловану он замедлил шаг. В быстро наступающих сумерках из-за оплавленной чёрной породы под ногами трудно было заметить край пропасти. Уоррен включил фонарик. Запах гари и жар от земли были такими, что глаза начали слезиться, а на лбу Уоррена появились капли пота. Достигнув кромки, доктор присел на корточки и посветил вниз. Луч фонаря, пробившись сквозь поднимавшийся дым, отразился в гладком чёрном стекле.

"Проклятье!” – гнев Уоррена сменился на удивление. – "Посмотрим, какую сказку мне расскажет граф”.

Пинцетом он отломил кусок стекла для анализа, убрал образец в карман, сделал пару снимков на телефон и отправил их Оржельскому. Фотографии он сопроводил сообщением о завершении их сотрудничества.

Граф позвонил, когда самолёт уже набирал высоту.

– Что это всё означает? – с изумлением спросил он.

– Я жду отчёт от Филлиса. И если он хоть немного будет расходиться со сведениями, которые я получил здесь, я разрываю нашу сделку.

Не дожидаясь ответа графа, Уоррен бросил трубку.

– Какой курс? – спросил Ганц.

– Летим в Мюнхен.

– Для этого нам надо заправиться. Остановка в Дубае будет для вас приемлема?

– Как скажешь. Я пока посплю. Меня не будить.

Допив коньяк, Уоррен отправился в дальнюю секцию самолёта, где располагалась широкая кровать.

***

Особняк графа Оржельского. Северная Карелия. Планета Джана. Раудан.

– Да чтобы его в черную дыру засосало! Дрангов джаниец! Как он смеет себя так со мной вести!

Телефон с размаху полетел на столешницу с каменной мозаикой.

Луар Оржельский устало упёрся руками о край стола. За этим столом он должен был сегодня в шесть вечера ужинать с семьёй: Стевор и его супруга Абени, Яггар и София, Михаил с невестой, которую он хотел представить дедушке Луару. Возможно, и Юджин приехал бы, хоть и с опозданием, как обычно…

Граф долго ждал этого вечера, но всё испортила погода. За просторным окном столовой бушевала буря, низкие тучи летели над штормящим озером, обрушивая в него косые полосы дождя.

Картина за окном идеально отражала внутреннее состояние Луара: солнечные ожидания рухнули, опасения оправдались, а в довесок этот докторишка снова вытер об него ноги!

Как же всё это ему надоело!

– Не такой судьбы желал мне мой отец! – яростно прошипел он, сжимая тонкие пальцы в кулаки. – Однажды я вырвусь из этих болот и вытащу всю свою родню! И больше не позволю ни одному потомку нашего рода закончить здесь свой век, как Артур и Аттей! Если Уоррен захочет разорвать наш договор, что ж, так тому и быть. Но я не позволю больше себя унижать!

Граф взял телефон, который до того швырнул на стол, и набрал Филлиса.

– Да, ваша светлость.

Детектив поднял трубку, как обычно, после первого гудка.

– Лаборатория уничтожена, – без лишних слов сказал граф.

Судя по внезапному кашлю, Филлис чем-то поперхнулся.

– Кха! Кха-ак уничтожена?!

– Уоррен только что прислал мне фотографии. Я перенаправлю их тебе. Мне нужно, чтобы ты всё проверил. Лично.

В трубке раздался длинный вздох.

– Вы понимаете, что я смогу туда прибыть не раньше, чем через тринадцать часов?

– Понимаю. Но спешить нам уже некуда.

Граф нашёл в телефоне снимки от Уоррена и отправил их детективу.

– Ох, ёп… – снова поперхнулся Филлис. – Кажется, я вижу военный самолёт полковника.

– Да, Морган.

– Этот доктор решил, что это наших рук дело?! Я уже час не могу связаться с Кроу! – начал негодовать Филлис. – На базе в Каннуре говорят, что он недавно вылетел с отрядом и больше на связь не выходил.

– Тогда разберись с этим, Морган. И поговори с Уорреном.

– Не беспокойтесь, ваша светлость, – решительно сказал детектив. – Ваше имя я очищу от подозрений, а заодно проверю этого докторишку! Если дело нечисто – я как следует его прижму.

– Вот этого не надо.

– Как не надо?! Он сам мог всё это устроить! Это очень похоже на почерк его подопытного!

– Проверь всё как следует, пришли мне отчёт, и я тогда решу, кто с ним поговорит, – передумал граф.

Конфликт между детективом и Уорреном сейчас ему совсем не нужен.

– Хорошо, – буркнул Филлис, – я вылетаю! – и положил трубку.

Луар отложил телефон, на экране которого появилась небольшая трещина после того, как его швырнули на стол после недавнего разговора. Удручённо посмотрел в окно: буря усиливалась, вечером будет шторм.

Убрав телефон в карман сюртука, он подошёл к левой стене гостиной: за стеклом, украшенным серебряными узорами, стояли и лежали винные бутылки. Специальная вентиляция поддерживала идеальную температуру для хранения дорогих и эксклюзивных напитков. В небольшом выдвижном ящичке, полном сухой соломы лежала, как в яслях, пустая бутылка с рисунком медведя, что нёс на спине три горы.

– Эх, Иракли, Иракли, – вздохнул граф, с грустью глядя на бутылку. – Хоть ты и передал Злате семена, но возможность восстановить твои виноградники снова выскользнула у меня из рук. Как и мой шанс спасти семью… Ну уж нет! Если мой род не пропал на Терморе, то и здесь мы прорвемся!

Граф подошёл к двери, что вела через просторный коридор в кухню и чайную комнату.

– Палана! – позвал он, стоя на пороге гостиной.

– Да, дедушка! – по коридору колокольчиком прозвенел голос внучки.

– Я в своём кабинете. Сегодня не жду ни гостей, ни звонков.

– Поняла, дедушка, – отозвалась Палана, что-то готовя на кухне.

– Умничка, – тихо вздохнул граф.

"Она так ждала отца и брата, но всё равно не показывает своего расстройства”, – с тоской и восхищением подумал Луар.

Он вернулся в гостиную и, пройдя через дверь в баре, поднялся по лестнице на второй этаж в свой кабинет.

В просторном особняке была уникальная достопримечательность: огромная скала в виде клыка. Она пронизывала оба кабинета Луара Оржельского, на первом и втором этажах, слегка задевая чайную комнату. Эту скалу профессиональный дизайнер из Японии использовал как удачный элемент декора, сделав уголок в стиле "Фэн-шуй”. Твёрдая базальтовая порода словно служила символом непоколебимости духа Оржельских, так говорили об этой скале внуки и дети графа.

Для главы семьи встроенный в дом кусок породы служил не просто декором. Заперев дверь в кабинете, Луар Оржельский подошёл к камню и приложил к нему ладонь. Словно по волшебству в монолите появился проём. Граф смело зашёл в непроглядный мрак внутри скалы. Каменная дверь бесшумно встала на место, а над головой графа загорелись яркие голубые и жёлтые огни светодиодных лент, которые, сплетаясь между собой, резко уходили вниз и вправо.

Граф аккуратно спускался по каменной лестнице. Если бы кто-то посторонний увидел эту необычную пещеру, то перво-наперво удивился бы гладкости стен, словно её не вытесали и отполировали, а расплавили: стены и ступени были идеально ровными и не скользили. Высота прохода была подогнана под рост его светлости: он спускался с ровной спиной и по привычке задрав подбородок, не боясь, что золотая заколка на макушке заденет свод.

Витая лестница вела в помещение под первым этажом и ниже. Длинные, полуовальные ступени из тёмно-серого камня спускались к воде. Изначально это был огромный грот, соединённый с Ладожским озером подводными пещерами. Таких пещер на шхерах достаточно, но эта была огромной. Именно из-за неё граф выбрал участок для возведения особняка. Здесь находился третий кабинет его светлости, и о нём не знали даже члены его семьи.

Жёлтые и голубые ленты оплетали весь потолок, создавая мягкий, идеальный для глаз свет. Семь колонн окружали каменный столб метрового диаметра в центре пещеры. Столб был опоясан широкой столешницей из расплавленного камня.

Граф направился к нему. От точного прикосновения в почти чёрной породе открылась небольшая ниша с ярким голубым светом, источником которого служил цилиндр, длиной с ладонь и толщиной в два пальца. Этот цилиндр стоял внутри колбы из сверхпрочного прозрачного материала, похожего на стекло. Только граф и его сыновья знали, что это. Возможно, это слово ещё помнили и его племянницы, хотя оно могло вызвать у них весьма болезненные воспоминания.

– Давно я этого не делал, – пробормотал граф, подсоединяя к колбе несколько жёлто-голубых проводов.

На полу, в тёмной глубине пещеры, появился светящийся круг. Граф направился к нему, ступая как можно тише и почтительно прижав ладонь к груди. Внутри круга находился крошечный бонсай из прозрачного минерала.

– Здравствуй, отец.

Луар Оржельский преклонил колено и опустил голову. Черные волосы рассыпались по плечам и почти полностью скрыли лицо.

Дерево засветилось слабым серебристым светом.

– Прости, но сегодня мне понадобится твоя помощь. Кто-то опять подкрадывается к нашей семье. Сегодня этот кто-то нанёс удар, уничтожив проект, который должен был нас спасти. Мне нужно знать, кто это был, потому что я точно знаю: здесь такое оружие ещё недоступно.

Граф нажал на участок круга, и над деревом засветился голографический экран. Оржельский встал. Приблизив к себе экран движением руки, он начал открывать дополнительные окна, внимательно читая данные. Скоро перед ним остались два экрана с информацией на языке, который не смог бы прочитать ни один человек на Земле, кроме Луара Оржельского.

– Значит, сумийский и тивейский, – пробормотал он, прищурившись. – Оба зашли и не вышли. Не похоже на привет от родни. Но разве суми не пропали? Погодите! Не может быть, чтобы…

Луар Оржельский набрал еще несколько команд, пытаясь найти нужную ему информацию, но на экране появилась красная рамка: данные засекречены.

– Ладно, пойдём другим путём, – сказал граф, недовольно цокнув языком.

Вызвав новый экран, он нажал на голографическую кнопку связи. Серебристый свет крохотного дерева стал ярче.

Белый экран сменился на изображение худого светло-русого мужчины с утончёнными чертами лица, одетого в голубой сюртук непривычного кроя.

– Приветствую вас, ваша светлость.

Тенор-баритон говорящего мягко отразился от стен пещеры.

– Барон Агор-А-Данай, моё почтение, – слегка склонил голову граф.

– Чем обязан? – спросил барон.

– Вам знаком этот почерк? – сразу перешёл к делу граф, положив на жёлто-голубую проводку свой мобильный. Тут же перед А-Данаем появились снимки чёрной расплавленной ямы на острове.

– Хм-м! – барон махнул рукой, копируя фотографии себе. – Что-то похожее я наблюдал. Кажется на Гароте.

– Родина Грэммов? – удивился граф.

– Там сейчас Фарунгийское торжище. На его окраинах были такие… следы. Может ещё где-то, но для этого мне понадобится время, – изогнув бровь, барон вопросительно глянул на графа.

– Вы меня очень обяжете.

А-Данай молчал, ожидая продолжения.

– Двойная доза ресурсов в ваш следующий прилёт. Но попрошу также предоставить мне все новости с ваших кораблей за последние два зингайских года, – поспешил он добавить, пока барон как обычно не начал торговаться. – И отдельные сведения про сумийский корабль.

В этот раз А-Данай даже не скрыл удивления. Некоторое время мужчины смотрели друг другу в глаза, словно вели зрительный бой.

– Как скажете, – неохотно уступил барон, – но я попрошу тройную дозу воды. – решительно сказал он.

– Договорились, – кивнул граф.

Барон смягчился и даже улыбнулся.

– Желаете поговорить со Златой?

– Нет, спасибо. Я сам потом с ней свяжусь, – снова кивнув, граф оборвал связь.

Устало вздохнув, он отсоединил провода от колбы и закрыл нишу. Серебристое дерево погасло. Граф поднялся по лестнице наверх и вернулся в свой кабинет.

Когда каменная дверь закрылась, он ощутил, насколько сильно устал.

– Что ж, пока Филлис решит все дела, пройдёт не меньше суток. Спешить уже некуда, – пробормотал он, шагая в спальню и на ходу расстёгивая камзол. – А-Данай сделает, что обещал.

Упав в рубашке и брюках на кровать, граф ощутил, как его окутывает спокойствие и необъяснимая благодать, словно опасность, которая висела над ним последние сутки, просто исчезла.

Он сделал что-то правильное. Что именно, он пока не понимал, но обязательно узнает.

С этой мыслью Луар Оржельский уснул.

Глава 4. Неожиданный пассажир

Лакшадвип. Индийский океан. Планета Джана. Раудан.

– Вы помешали мне читать, – сказал Алекс высокому брюнету в строгой чёрной форме и с идеальной осанкой, появившемуся в дверях вместе с охраной.

– Кто вы и зачем вы здесь?

– Меня зовут Кайлас Аскорд. Я прибыл сюда по поручению доктора Уоррена и его спонсора, – ответил нежданный гость, быстрым и внимательным взглядом изучив обстановку и скрыв удивление.

Смуглый охранник-индус, чалма которого едва достигала плеча брюнета, часто закивал. Его довольный вид подтверждал правоту сказанного.

– У Уоррена нет спонсоров, – холодно сказал Алекс, не вставая с дивана. – Что вы хотите на самом деле?

– Прошу прощения, мецената, – не моргнув глазом, ответил Кайлас. – Мы прибыли, чтобы перевезти вас в новую лабораторию.

Охранник снова закивал, подтверждая и эти слова. Казалось, он всё время хотел что-то сказать, но только кивал и улыбался, откровенно радуясь внезапному переезду объекта Один-один-четыре.

Алекс Фрост заложил страницу и ненадолго задумался. Он знал, что грядущий переезд будет отличаться от предыдущих. Об этом не раз говорил Уоррен, которому надоело делить с подопытным Один-один-четыре холодную транспортировочную камеру. Доктору не обязательно было так делать, но он всё равно надевал пуховик и заходил в белый двухметровый куб.

Тем не менее, появление незнакомого человека на нижнем уровне лаборатории стало для Алекса неожиданностью. Фраза про спонсора показалась ему подозрительной, и Алекс даже подумал, что его похищают конкуренты или враги. Однако Кайлас хоть и был удивлён окружающей обстановкой, держался спокойно и уверенно, да и охранник не выглядел заложником.

Значит, Уоррен поменял правила их игры и ввёл в неё больше социальности, как и обещал.

Алекс с неохотой отложил недочитанного Кастанеду. Бесконечные эксперименты Уоррена его утомляли. То ночной пляж для игры в сыщики-разбойники, то попытки научить его плавать, теперь вот доктор улетел сам, а к нему прислал невесть кого, чтобы проверить его умение вести диалог с другим человеком.

Алекс кивнул и поднялся с дивана. Спорить или говорить с этим Кайласом бессмысленно, он всего лишь делает свою работу. Потом он всё скажет Уоррену.

Брюнет, держась с едва заметным напряжением, проследовал с ним к лифту. Напряжение могло относится как к опасной способности Алекса, так и к тому, что этот Кайлас явно не говорил всей правды.

“Похоже, Уоррен соскучился по тому случаю на Гавайях”, – думал Алекс, стоя рядом с Кайласом в лифте. – “Иначе зачем присылать ко мне этого подозрительного типа?”

В окончательной странности решения Уоррена Алекс убедился, когда оказался на первом уровне. Первое, что он отметил, как из ряда вон выходящее: дневное время суток. Уоррен разрешал ему выходить из лаборатории только вечером или ночью. Доктор не любил тропическое солнце, о чём не раз говорил ему.

Что ж, у Кайласа на этот счёт могло быть своё мнение.

Брюнет был не один и это стало вторым необычным фактором. Спутника Кайласа, зеленоглазого блондина в свободной одежде бежевых оттенков, представили как Шэда. Алекса смутила внезапная странная неприязнь, даже отторжение по отношению к этому незнакомому человеку. Понять причину этой своей реакции он не мог, поэтому решил просто держаться от блондина на расстоянии.

Однако, странности только начались.

Внезапное беспокойство заставило Алекса остановиться, когда они вышли из лаборатории. Он должен узнать, что его ожидает и сколько времени он будет вынужден провести в компании этих людей.

На его вопрос Кайлас сказал, что отвечает только за его транспортировку на самолёте к агенту в Нью-Йорк, а оттуда его заберут в новую лабораторию.

Нет, такой план решительно Алексу не подходил. Уоррен никак не мог придумать подобное!

Он уже хотел отказаться и вернуться к себе на нижний уровень, – никто не помешает ему поступить как он решил, – но что-то его остановило. Словно дорога в лабораторию вдруг перестала существовать, а вся его прошлая жизнь и недочитанная книга остались в другом измерении.

Такие игры восприятия показались Алексу ещё более странным, чем внезапная неприязнь к Шэду. Пока он пытался разобраться в своём состоянии, сам не заметил, как следом за Кайласом и Шэдом оказался на пляже, где ждал катер-амфибия.

Вид моря и катера вернул Алекса в реальность. Нет, такой план не мог быть придуман Уорреном. Доктор знал о его неприязни к воде, а после несчастного случая на Гавайях перестал пытаться научить его плавать. А сейчас ему предлагают лодку, чтобы добраться до самолёта в Нью-Йорк, а оттуда уже до новой лаборатории? Нет, если это Уоррен, то он непременно должен был подготовить план “Б”.

План “Б” существовал. В качестве альтернативы Кайлас, заметно раздражённый вопросами и упрямством Алекса, сказал, что может доставить его в лабораторию длинной дорогой. Неделя пути по воде, в лаборатории нового поколения и в компании незнакомцев.

Что ж, этот вариант Уоррена укладывался в полностью экспериментальный стиль переезда. К заметному удивлению Кайласа, Алекс принял приглашение.

Поездка в катере была некомфортной, но терпимой, а главное – недолгой.

Они подплыли к огромной стеклянной полусфере, которая и была той самой лабораторией. Размером она была больше, чем остров, от которого они отчалили, возможно даже больше, чем стадион Уэмбли, хоть Алекс его никогда и не видел вживую. Катер направился в гладкий грот под брюхом махины, свод которого возвышался метра четыре над водой. Эхо волн разносилось по всему нутру грота, в то время как катер двигался совсем бесшумно.

В левой части брюха открылась дверь, и катер-амфибия послушно направился туда. В грузовом отсеке плавающей лаборатории он занял своё место на палубе рядом с ещё одним катером. Нижняя площадка транспортного отсека крутой дугой заворачивала вправо, и Алекс заметил ещё несколько катеров или других посудин, накрытых брезентом. Слева от площадки поднимался широкий пандус, который соединял транспортный отсек с грузовой палубой и лифтами. Алексу никто ничего не рассказывал, но он обозначал различные секции по явным приметам: огромное помещение с несколькими крытыми предметами, прочно зафиксированные стяжками. Явно грузовой отсек.

Вопреки такому близкому соседству воды и присутствию Шэда, Алекс оценивал своё положение как безопасное. Первое впечатление о плавучей лаборатории оказалось положительным.

На жилую палубу Алекс со спутниками поднимался лифтом.

По пути Кайлас пояснил, что на борту – команда из восьми человек.

Лифт доставил их на широкую площадку в приятных светло-серых и тёмно-синих тонах. Едва дверь открылись, как Алекс увидел просторную арку, за которой находилась огромная комната. Изгородь из деревянных переплетений, обвитая искусственным плющом, украшала вход. За изгородью свисало массивное кресло-капля, в котором могли бы поместиться два, а то и три человека. Дальше шла барная стойка, за ней – стулья, диваны, столы, шкафы и прочая мебель. Кайлас назвал это помещение камбузом. Справа от камбуза широкий коридор плавно сворачивал за округлую стену. Вдоль него шли ряды одинаковых дверей. Алекс понял, что это был жилой отсек.

Мужчины прошли на камбуз. Комната имела форму прямого треугольника с выпуклой гипотенузой. Стену с изгородью, креслом и барной стойкой Алекс обозначил левым катетом, самым длинным. За барной стойкой тянулись кухонные полки с длинной рабочей поверхностью, в углу возвышался широкий холодильник. Полки продолжались и вдоль правого катета, дополненные рядом верхних ящиков и поверхностями для готовки и чем-то, похожим на печи. Возле холодильника имелось углубление раковины, чуть дальше – посудомойка. Округлый мягкий уголок с длинным рядом столиков завершал левый катет и тянулся вдоль гипотенузы аж до второй арки, которая вела в коридор. А в центре стоял овальный стол, окружённый восемью стульями.

Камбуз выглядел просторно и уютно. Обернувшись, Алекс увидел первого участника команды: в кресле-капле сидела миниатюрная девушка азиатской внешности с ассиметрично подстриженными серо-розовыми волосами, в широких коричневых брюках, зелёной кофте и сиреневой жилетке, которая застёгивалась под грудью. На ногах белые носки и вьетнамки.

– Вильтаро Вьен, наш рулевой, – представил её Кайлас.

Алекс внимательно всмотрелся в круглое лицо с миндалевидными глазами, коротким носом и полными губами и нашёл его странным и в то же время располагающим, несмотря на недовольный вид.

Вильтаро же сердито смотрела на Кайласа и Шэда, и явно была не рада неожиданному пассажиру. Тем не менее, она не стала ничего высказывать его спутникам, лишь пояснила, что остальные прибудут через два часа, и исчезла за полупрозрачной дверью, которая находилась слева от лифта. Шэд также коротко кивнул на прощанье и последовал за рулевым, оставив Алекса на Кайласа.

С уходом блондина Алекс испытал неожиданное облегчение. Несмотря на внутреннее напряжение Кайласа, тот держался ровно и невозмутимо, и Алекса это устраивало.

Интересно, где его ожидал Кроу со своим отрядом? В Нью-Йорке, у агента? Или теперь, когда Алекс принял план “Б”, Кроу встретит его в новой лаборатории? Или он, всё же, решил уйти на покой?

Старый полковник перевозил Алекса шесть раз, и часто жаловался на службу и мечтал о скорой пенсии. Похоже, Кроу нашёл себе преемника в виде Кайласа и его команды, но наверняка сам всё страхует.

Что ж, пусть новички привыкают сразу. Алекс Фрост – непростой человек и им придётся смириться с этим.

Тем временем Кайлас вывел его через вторую арку камбуза в коридор. Слева за камбузом была ещё одна полупрозрачная дверь. Миновав её и восемь дверей справа, они остановились у девятой, предпоследней.

– Каюта для пассажиров, – сказал Кайлас. – Моя каюта – ближе всего к камбузу. Стучи, если что-то понадобится.

Алекс посмотрел назад, туда, где коридор слегка поднимался вверх и заканчивался полупрозрачной дверью.

– Что там находится?

– Рубка. Позже мы покажем тебе, как тут всё устроено и где ты можешь гулять. Если голоден, Шэд покажет, как устроен камбуз.

– Нет, спасибо. Я могу поесть согласно вашему графику.

– У нас нет графиков, каждый ест, когда ему удобно. Если что-то надо сейчас, говори. У меня ещё много дел.

– Где у вас библиотека?

Кайлас удивлённо приподнял бровь.

– У меня есть. С твоей не сравнится, но всё же.

– Кастанеда есть?

Кайлас задумался на несколько секунд.

– Найду, – сказал он. – Иди, отдыхай.

Новая каюта настолько же отличалась от его “апартаментов” в лаборатории, как и от морозильного куба полковника Кроу. Тёмно-синие стены были пронизаны тонкими едва светящимися линиями разных форм и толщины.

Дизайн был футуристичным, а обстановка лаконичной: кровать, стол и кресло на магнитной подушке. За ещё одной дверью находился санузел. Самым уникальным в каюте было окно: оно занимало всю стену напротив входной двери. За стеклом царила вода, и Алекс снова почувствовал себя дискомфортно.

Через минуту в дверь постучал Кайлас и передал ему недочитанную в лаборатории “Огонь изнутри” и “Искусство сновидения”.

За чтением переносить такое близкое соседство с океаном было легче.

Когда Алекс закончил “Огонь изнутри” и открыл “Искусство сновидения”, к нему снова постучались. В дверь просунулась мужская голова с чёрными длинными волосами и ухоженной эспаньолкой, которая тонкой и аккуратной линией обрамляла рот и подбородок. На вид испанец.

– Ола! – громко поприветствовал незнакомец, проходя в комнату.

“Точно испанец”, – подумал Алекс, глядя на гостя поверх книги. Красная свободная рубашка в винтажном стиле смотрелась ярко и броско. Чёрные узкие брюки выгодно оттеняли её. Судя по всему, новый гость любит быть в центре внимания.

– Диего. Диего Наварро, – испанец слегка склонил голову, поднеся два пальца к виску в знак приветствия. – Кэп попросил показать тебе наше судно.

– Сейчас? – сухо спросил Алекс. Он решил, что в данной ситуации представляться нет смысла.

– Можем подождать до пятницы, – пожал плечами Диего. – Я не тороплюсь.

Алекс расслышал в голосе испанца иронию. Он нехотя положил книгу на стол и поднялся с кресла.

“Второй раз за сегодня мне не дают почитать”.

– У вас все кресла на магнитной подушке?

– Почти, – кратко ответил Диего, приглашая Алекса на камбуз. – Сначала тебе надо подкрепиться.

Здесь Алекса ждали остальные члены экипажа. Среди них сразу выделялся высокий и широкоплечий блондин с длинными кудрями. Квадратное лицо украшала короткая борода и усы, а взгляд был цепкий, как у Клинта Иствуда. На верзиле было серое пальто в клетку, поверх футболки и джинсового комбинезона.

– Уилл МакНейл, – пробасил он, протягивая Алексу широкую ладонь. – Техник.

– Алекс Фрост.

Уилл уступил место светло-русой кудрявой девушке. Она выглядела ухоженной, на её лице было совсем немного косметики, ровно столько, чтобы подчеркнуть естественную красоту.

– Николь Ленуар, – представил её Диего. – Моя драгоценнейшая супруга, медик и самый талантливый химик из всех, кого тебе доводилось встречать, амиго.

Как же громко он говорит! На грани терпения. Раздражает.

– Я мало кого встречал.

Улыбка тут же исчезла с лица испанца.

– Аншанте, – ответил Алекс Николь.

Та улыбнулась в ответ: ей явно нравилось слышать родную речь.

– Если вам что-то понадобится из лекарств, всегда буду вам рада, – ответила она по-французски. – Моя комната через одну дверь от Кайласа.