Текст книги "Успеть до коллапса (СИ)"

Автор книги: Дэмиан Фэлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

А вот хитрый дранг Гурон в драки не лез: бывший торговый советник Моргвана объединился с фермерской колонией Магдзен и несколькими мелкими домами, занимающимися научными разработками. Армии у Гуронов хватало, так как сокровища надо было достойно охранять, а после объединения с Понджарой, прочие колонии уже не рисковали лезть к союзникам.

Шион в тот период не интересовался происходящим в Раудане, так как присваивал себе империю Тарласов. Нельзя было упускать шанс, который он ждал четыреста десять лет по Дахак’Мару.

Яры-ярская резиденция Тарласов! На этой планете Шион родился и прожил как аскорд. Среброволосый мальчишка, один из сотен искусственно созданных из генов уникального ребёнка, украденного у Зэввотов. В далёкие времена, когда империи Зэввотов ещё и в помине не было, их предки занимались работорговлей и похищали детей сильных народов, даже из рас костяка. Эти дети и их потомки стали основой для первых племенных аскордов.

Изначально аскорды служили исключительно для развлечения хозяев и публики, сражаясь на арене в смертельных поединках. Так примитивная Итра насмехалась над развитым Рауданом, делая ставки, кто сильнее: орлонец или тиберианин.

Бои аскордов стали настолько популярны, что их тайно проводили даже в префектурах Раудана. Воинов-победителей их хозяева берегли и охраняли, а конкуренты стремились убить или покалечить. Поэтому гены аскордов постоянно совершенствовались, “породистых” бойцов скрещивали в похищенными женщинами разных рас. Проходя строгий генетический отбор, каждое последующее поколение аскордов становилось всё сильнее.

Всё это происходило ярски давно, почти три цикла назад. Кажется, тогда же была создана команда “Аранея”, – размышлял Шион.

“Соберись эта команда до конца, в Веероме, возможно, и не было бы аскордовой заразы. Возможно, не было бы и меня. Ну и дранг с ними!”

История разведения аскордов прошла очень долгий путь, а сами технологии претерпели огромные изменения.

Сначала Зэввоты сколотили себе огромное состояние на продажах аскордов и технологий их создания. Однако, им хватило ума не сливать всю информацию. Вскоре они сделали из аскордов ассасинов и шпионов, элитных воинов, способных преуспеть там, где остальные солдаты и даже целые армии потерпят неудачу. Тайну по созданию таких аскордов Зэввоты хранили очень тщательно. Но самая главная тайна Зэввотов была в уникальной маске, вживлённой мозг рабов-аскордов.

Тарласы прошли похожий путь в создании собственных аскордов, только без предыстории с публичными боями. Они, как падальщики, понемногу воровали тот тут, то там, создавая собственного идеального аскорда. В какой-то момент им повезло: у них появился сильный воин, которому дали задание украсть самый ценный материал у Зэввотов. Этот воин был из тчеров, и ему удалось выполнить приказ: сначала он добыл им живого ученика с маской аскорда, а затем он украл у Зэввотов девочку, дочку аскорда. Когда она выросла, то от воина-тчера дала новое, уникальное потомство.

Так вышло, что именно в Шионе способности украденной девочки и тчеров сошлись в неповторимую комбинацию, одарив его не только великолепными физическими данными, но и непревзойдённым умом. Из-за этого маска аскорда, которую Тарласы создавали по единому образцу с Зэввотами, установилась в его мозгу с ошибкой. Как он позже выяснил, дело было в его мощной лобной доле, отвечающей за волю. По этой же причине на него не действовала гипнопушка, с помощью которой юных аскордов вводили в транс и программировали на служение Тарласам. Примитивная технология, которой активно продолжали пользоваться, даже когда появились первые маски.

Осознавать себя как свободного человека Шион начал в десять лет. Поначалу он просто не понимал, почему остальные мальчишки проявляют покорность к учителям и хозяевам там, где он повёл бы себя иначе. Но после показательной экзекуции нескольких выявленных непокорных, он понял, в какой ситуации оказался.

Тарласы – хозяева, и у них есть рычаг управления всеми аскордами в виде маски, вживлённой в мозг рабов. Ослушаешься – и твою голову поджарят изнутри при помощи кодового слова. Захотят – сделают овощем, захотят – убьют. Твоё дело – повиноваться и исполнять приказы, какими бы они не были.

И Шион повиновался. Он быстро понял, что самое безопасное место – как можно ближе к хозяевам, и вскоре стал самым лучшим рабом среди сверстников и даже детей постарше.

В семнадцать лет его отправили на службу в центр научных разработок, который располагался на другой планете, Кемаре. Мало кому доверяли охранять самое ценное, что есть у Тарласов – яды и наркотики. Там Шион окунулся с головой в учёбу. Он изучал всё, до чего мог дотянуться, не вызвав подозрений. Вскоре ему доверили помогать и охранять лабораторию, где изучали нейронные связи. На третий год пребывания на Кемаре, Шион полностью разобрался, как работает маска.

Спустя пять лет работы его вернули на Дахак’Мар, где он прошёл специальную подготовку телохранителя, а затем шпиона. Вскоре Шион стал самым ценным аскордом Тарласов, которые решили, что он должен превзойти Кайласа, главного аскорда Зэввотов.

Шиону не было дела до другой империи и чужого раба. Он активно шёл к своей цели: снять маску. И он её снял.

На это ушло ещё пятнадцать лет, которые Шион посвятил тому, чтобы оказаться максимально близко к главе дома Тарласов, господину Траору, одно слово которого могло в любой момент оборвать его жизнь. Несколько лет преданного служения, и он был допущен охранять ночной покой господина.

Шион использовал эту возможность. Найдя на забытом складе ту самую гипнопушку, он прокрался в спальню Траора и под гипнозом заставил его деактивировать маску, а затем забыть это.

Один неверный шаг, малейшая ошибка и долгие годы подготовки полетели бы дрангу под хвост. Но Шион преуспел. Он стал свободным!

Однако Шион понимал, что если попробует сбежать, то Тарласы натравят на беглеца всех аскордов, которые найдут его даже в Раудане. Да и кому там нужен беглый раб?

Нет, раз уж он начал эту игру, он будет играть в неё до конца, даже если ставки поднимутся до небес!

И он продолжил игру. Сопровождая господина, Траора Тарласа на всех важных собраниях и встречах, Шион продолжил изображать безропотного раба и учился быть политиком, разбираться в людях и хитросплетениях недомолвок, интриг, лжи и обмана, которые царили вокруг него.

На опасных заданиях Шион оттачивал боевые навыки и познавал собственную силу. Долгие годы он изучал вопросы политики, производства, армии, финансов, всего, что касается управления страной, планетой, империей. Он фактически стал правой рукой Траора, его самым доверенным лицом, идеальным аскордом, о котором глава дома Тарласов так долго мечтал.

В один прекрасный день Траор отправился на переговоры к Зэввотам и, разумеется, взял Шиона с собой.

Корондор поразил аскорда. Шион увидел огромные города и прекрасную, нетронутую природу. Его намётанный глаз сразу отмечал, где и какие ресурсы можно добывать, какие шахты построить, а ум быстро подсчитал, сколько выгоды из этого изобилия можно извлечь.

Корондор был более чем перспективен. Но Зэввоты его не использовали. По всей Итре тогда ходили слухи об уникальных корондорских генераторах, которые могли вырабатывать огромные количества энергии, не вредя экологии. И, как позже понял Шион, господин Траор прибыл в Таурган, столицу Корондора именно по этой причине. Он надеялся дорогими подарками и цветистыми речами соблазнить Зэввотов на нужную ему сделку.

Пока главы двух империй обменивались ничего не значащими любезностями, Шион внутри так и горел желанием перерезать глотки им обоим. настолько ему претило их лебезение. Аскорд, с которым его обычно сравнивали, Кайлас, держался ровно и спокойно, что ещё больше раздражало Шиона. Ему пришлось применить все свои навыки, чтобы не выдать себя ни жестом, ни взглядом.

Пока Шион страдал, с трудом сдерживая желание убить всех, господа выпили самое дорогое вино: джанийское ледяное, после чего Траор предложил развлечься поединком двух аскордов. Всё как в старые добрые времена задолго до появления их империй!

Моргвану эта идея не понравилась, но подвыпивший Тарлас настаивал, даже ляпнул какую-то чушь про честь господ, а затем и вовсе начал осыпать Моргвана оскорблениями. Зэввот терпел недолго и просто спустил своего пса на Шиона.

В тот день Шион понял, насколько слабо подготовлен и сколько всего ему предстоит ещё изучить. А ещё тогда он нашёл новую цель: уничтожить империи Зэввотов и Тарласов, прибрать все их планеты, ресурсы и богатства к своим рукам, и сделать этого аскорда своим рабом. Или уничтожить.

Шиону стоило невероятных усилий играть роль послушного аскорда во время поединка, а затем – после своего поражения и побоев Траора, когда они ни с чем вернулись на Дахак’Мар.

Сто тридцать лет спустя Шион воплотил свой план. Пока Раудан собирал себя по кусочкам после Великого Коллапса, а империю Зэввотов разрывали на части их колонии, Шион, который в тот момент тайно от всех стоял во главе целой армии аскордов, самой сильной на Дахак’Маре, отравил всех Тарласов, синтезировав собственный яд, к которому у его господ не было иммунитета. Он долго изучал эту науку и узнал о ядах всё, что знали лучшие специалисты империи, и даже больше: Шион открыл новые яды, неизвестные Тарласам, крупнейшим производителям токсинов во всей Веероме.

Как же его позабавила изумлённая физиономия Траора, когда тот попытался убить непослушного аскорда кодовым словом и понял, что маска не сработала. Шион тогда рассмеялся в голос и сказал, что обезвредил её ещё четыреста лет назад. Он выдернул бесполезную дужку из-за уха и, швырнув на пол, растоптал перед шокированным бывшим хозяином.

– Да, я играл роль! Все эти дранговы годы я притворялся твоим слугой, мечтая лишь об этой минуте! – сказал он тогда умирающему Траору. – Жаль, что из-за яда ты не можешь говорить, но так и надо. Ведь ты ещё можешь запустить отмену программы и убить моих аскордов. Нельзя терять такую полезную армию.

Траор кривился и дергал ворот, как будто это могло его спасти. Ох и смешно он тогда выглядел! Его жена и три наследника уже остывали в своих постелях. Даже дядюшка и племянник выпили свою дозу. Все, абсолютно все Тарласы, до того вечно ссорящиеся и занимавшиеся мелочным дележом, в тот день были убиты, о чём Шион с огромным удовольствием сообщил Траору.

– Хочешь узнать, как я всё это провернул? – он показал умирающему древнюю гипнопушку, которую принёс с собой в спальню Траора. Он хотел ощутить свой триумф и он его ощутил.

– А вот так! Тот же способ, которым ты ломал тысячи детей, промывал им мозги, программировал под твои хотелки! Знакомая ведь штука? Ты с ней очень много ночей провёл после того, как поставил меня охранять двери твоей спальни. И сегодня я с её помощью завершил свой план. Точнее ты завершил: перепрограммировал маски оставшихся шести аскордов на мой голос. Ох, сколько ночей я приходил к тебе за этим! Перепрограммировать всю армию аскордов Тарласов – дело непростое! Спрашиваешь, почему за столько лет ты ничего не заподозрил? Да потому что ты ничего не помнил и спал, как мёртвый!

Шион громко расхохотался и кивнул на пустой стакан у прикроватной тумбочки.

– Кто последние тридцать восемь лет подаёт тебе снотворное, а? Корень мырьянской цихнеи и стебель плавучей латурии смогли обезглавить одну из крупнейших империй Вееромы. Хотя нет. Её обезглавил среброволосый мальчишка, сирота-аскорд, которому хватило ума держать язык за зубами с десяти лет.

В который раз вспомнив свой триумф над Тарласами, Шион довольно улыбнулся. Воспоминания о том прекрасном дне всегда поднимали ему настроение.

Знай эти недоумки с Румары хотя бы часть истории не самого Шиона, нет, он умел хранить свои тайны, а историю аскордов, то никто из них не посмел бы даже в кошмарном сне подумать о пятидесяти процентах.

Впрочем, во главе этой планеты теперь довольно понятливый малый. По крайней мере, если с ним будут проблемы, Локус ему скажет. А пока нужно решать другие, более важные задачи: получить в свою собственность префектуру Мирам и поставить Раудан и его заносчивый Совет на колени.

Столько лет ждать и планировать не под силу даже Модьйосу, а про бесхребетного Кайласа даже и говорить нечего.

Жаль только, что месть Шиона этому ублюдку сорвалась! Всё из-за яры-ярского Вертоградаря! Ханкас был первым, кто должен был снести Кайласу голову, когда обнаружил того у разрушенного инфодрева! Но нет – иссэ Нэр Но Джихей решил отпустить этого аскорда живым! Даже хуже! Во время суда над виновником Коллапса Вертоградарь ворвался в зал Тао, где Шион зрителем предвкушал долгожданную экзекуцию, и испортил всё, объявив о создании шардонской команды и о назначении Кайласа в её экипаж.

Где только этот красноволосый дранг раздобыл ярский кокон?!

Ладно, хватит думать о прошлом.

Пусть тогда не все планы Шиона реализовались, но он смог стать свободным и создать свою империю. От наследия Зэввотов Шион не собирался отказываться: ему без особых проблем удалось в своё время избавиться от последних наследников великой династии – сначала от Оттрэвана, а потом и от его сынка – Тэветта. Зэввотов больше нет, а теперь в префектуре, урвавшей самый большой и сочный кусок от бывшей империи, разразился грандиозный скандал.

Воистину Оды благоволят терпеливым!

Хотя Шион в Одов не верил, равно как и в Древних. Он верил в деньги, власть и холодный расчёт. И если он всё спланировал верно, то Севериан Гурон очень скоро появится у его дверей с интересным предложением.

Словно в подтверждение его мыслей на варлате Шиона появился запрос на связь от Локуса.

– Как вовремя! – довольный Шион нажал “подтвердить”.

– Амари, – перед ним явилось привычное сухое и бледное лицо с зализанными назад чёрными волосами чуть ниже плеч.

– Что с Гуроном?

– Мы его нашли. Как вы и сказали, он смог просочиться в Итру.

– Как?

– Он воспользовался Болджунскими Вратами. Выдавал себя за беженца. Его уже везут на Тахо-Гаэ. Он будет у вас через двенадцать часов.

– Прекрасно! Жду. – Шион выключил видеосвязь.

Он как раз успеет поговорить с худекинами, поужинать и отдохнуть. Дела складывались как нельзя лучше.

Глава 14. Скандал с Гуронами

Тивейский Университет. Префектура Иллар. Раудан.

Чёрный двухместный челнок, замаскированный зеркальной тонировкой на окраине города, легко взмыл вверх и за три секунды унёс доктора прочь из Мюнхена, Германии и Джаны. Когда погружающаяся в тень ночи Европа осталась далеко позади на одиноко вращающемся шаре, Уоррен спросил Медана, сколько займёт дорога.

– Двадцать часов, – ответил Медан. – Мы будем двигаться на скорости, очень близкой к скорости света. Такое доступно не всем кораблям.

– Гут. Тогда я вздремну, – ровно сказал Уоррен, доставая из наплечной сумки маску для сна и пузырёк со снотворным.

“Похоже, удивить его не так просто”, – подумал Медан. – “Но, может, это и неплохо. Не надо будет с ним нянчиться”.

У него и без доктора забот хватало.

– Вода есть сзади, – сказал он.

– Данке. Эти таблетки рассасываются. Поэтому они действуют быстрее обычных. Кресло можно разложить?

– Да, панель управления – в левом подлокотнике.

– Неплохо, – Уоррен извлёк небольшой пульт и, ловко перебирая пальцами, опустил спинку почти в горизонтальное положение. Затем надел маску на глаза и, как показалось Медану, мгновенно заснул.

“Похоже, он действительно уже много летал по космосу. Так спокоен. Может и мне тогда вздремнуть? А то я уже вторые сутки почти не спал”.

Эта мысль показалась Медану разумной. Он ещё раз проверил маршрут и автопилот, а затем разложил своё кресло. Только сейчас Медан ощутил, насколько сильно устал и проголодался. А ещё он ужасно хотел принять душ и переодеться. Насущные проблемы вернулись, как обычно, едва более крупные решились.

Как назло, в минихолодильнике, который находился слева за креслом пилота, ничего не было. Понятное дело: Йен не рассчитывал на долгую поездку. Медана отвлекло движение справа. Уоррен, приподняв маску, протягивал ему небольшой пузырёк с прозрачной жидкостью.

– “Сыворотка номер два”, – сказал он. – Лучшее, чем вы можете погасить голод перед сном. Потом проснётесь полными сил. Пять капель на сто грамм воды. После сна поедим. У меня в ручной клади есть вяленое мясо, немного зелени, термос с кофе и вафли. Они весьма неплохи.

Медан снова удивился собранности Уоррена. Он и сам любил порядок, а к поездкам готовился более, чем основательно. Ему даже стало неловко, что их знакомство произошло при таких спонтанных обстоятельствах. Но что поделать, последние события его сильно выбили из колеи.

Он поднялся и направился в секцию с уборной, чтобы взять стакан и набрать воды. Сыворотка имела приятный вкус цитрусов и мяты. Голод сразу отступил, все спазмы в животе прошли, а тело окутала расслабляющая волна. Сняв походный шиолт, Медан аккуратно свернул его в небольшой мешок на спинке кресла и, оставшись в лёгкой рубашке и штанах, устало растянулся в кресле.

Мысли хоть и успокоились, но всё равно невольно возвращались к сестре. Мерджи так долго держалась, не проявляя ни единого симптома суанского недуга. Почему же сейчас так резко сдала?

Медан вспомнил, как несколько дней назад, погрузившись в свои исследования, резко подскочил, услышав среди ночи до ужаса знакомые крики. Тут же перед глазами пробежали все кошмары его детства: бешенные жёлтые глаза матери, её растрёпанные тёмно-русые волосы, развивающиеся словно у злого сказочного духа нерьби, и её истошные крики, разносившиеся эхом по коридорам башни Туран в Хоттингаре.

Этот образ являлся к нему почти в каждом сне, и вот сейчас, засыпая, Медан снова видел свой кошмар. Но неожиданно искажённое ужасом и гневом лицо Найетт осветилось ярким лучом, и страшный оскал исчез, как и не бывало. Перед Меданом стояла женщина, которую он когда-то давно с любовью называл “мама”. Волнистые волосы собраны назад, оставив несколько локонов обрамлять красивое лицо с самой нежной улыбкой.

“Хорошая сыворотка”, – думал Медан, засыпая.

Медан проснулся от запаха кофе. Уоррен, выдвинув из ниши под пультом управления небольшой складной стол, сообразил скромный завтрак, которому Медан был более чем рад. Вчерашние вафли тоже были хороши. До портала оставалось восемь с половиной часов, и Уоррен воспользовался временем, чтобы собрать больше информации про Тивейский университет, суанский недуг, Мерджи и прочее, что ему будет необходимо для работы.

На портал джаниец отреагировал тоже весьма спокойно. Медан, выведя челнок из скачка, смог, наконец, узнать все новости, пока челнок шустро проходил шлюзование через шесть порталов, чтобы покинуть Млечный Путь и добраться до Арканны, которую Уоррен назвал Андромедой. Про Мирам и Понджару пока не было ни слова, зато пришло письмо от Йена. Князь Иллара кратко излагал основные новости: Севериан сбежал, Магдзену взяли под арест.

“Модьйос сейчас в Хоттингаре, его ищейки обыскивают все крупные города. Даже палачей Уакади привлёк. Мерджи у нас. Мы взяли всё, о чём ты нас просил. Направляйся в университет. Вы с Мерджи теперь под моей опекой. Всё остальное – потом”.

Медан удивился. Он был готов к тому, что Старейшина Раудана не будет сидеть сложа руки, узнав об афере, но такой решительности он от Модьйоса не ожидал. Одним движением руки он высвободил двух сирот из когтей тирана и передал их другу. Медана не смущал тот факт, что теперь Йен в ответе за него и Мерджи, но его поражала сила слов. Выпущенные в нужный момент и в правильную цель, они стали опаснее самого смертоносного оружия. Медан впервые в жизни ощутил свою силу: он не только спас себя и сестру, но и направил всю мощь Совета туда, куда ему было нужно. А ещё он радовался, что самое важное он хранит в своей башне в Квэре, а не на Мираме.

Сейчас у Медана Зэввота начинается совершенно новый этап в жизни.

Илларские врата находились в получасе полёта от планеты, а от университета до них долететь можно было минут за пятнадцать на крейсерской скорости. Направляя челнок к швартовым, Медан с довольством наблюдал за удивлённым доктором. Тивейский университет впечатлил гостя.

– Вам ещё не доводилось здесь бывать? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил Уоррен.

Сняв очки, он протёр их мягкой тряпочкой, которую достал из кармана брюк, и снова нацепил на нос.

– Похоже на гигантскую летающую тарелку, какими их изображают на Джане.

Медан негромко рассмеялся.

– На самом деле дизайн был взят с рампалы, это такая детская игрушка, которую можно вращать и запускать в воздух.

– Да, у нас тоже есть похожая. Называется волчок. Но её просто крутят. Да, на Джане всё примитивно.

– Рампала тоже проста. Мерджи такие с пяти лет сама разбирала и собирала. Она их обожала, вот скопировала их форму.

– Погодите, это ваша сестра спроектировала? – Уоррен, ещё больше удивившись, кивнул на университет.

– Именно! – гордо сказал Медан. – Сбоку университет выглядит, как рампала, а сверху похож на цветок аруниса, который растёт на Аттане.

– Изумрудный восьмигранник.

– Да, так его тоже называют, – теперь удивился Медан.

– Меня иссэ Знахарь в своё время хорошо натаскал по растениям и минералам. Значит, сверху университет похож на восьмилепестковый цветок. Как это мило!

– Скорее практично. В лепестках находятся фото-аккумуляторы. Они питают университет светом Тивеи. – Медан кивнул на яркую белую звезду по левому борту. – С их боковой стороны находятся шлюзы для крупных кораблей, по широким коридорам они попадают в транспортные ангары, куда мы с вами и направляемся, но другим путём.

– Это каким?

– Видите над лепестками зелёную волнистую крышу?

– Это которая похожа на юбку брахмана?

– Если вам так удобно, – хмыкнул Медан. – Мы держим курс к её нижней части, там швартовые для челноков.

– А что за точки на самой юбке? Их там тысячи. Только не говорите мне, что каждая из них – это окно!

– Всё верно, доктор Уоррен, – усмехнулся Медан. Его удовлетворение росло с каждым вопросом джанийца. Он смог впечатлить протеже Знахаря. – Это студенческие общежития. За серым стеклом, над швартовыми – лекционные залы.

– Мне можно их посещать?

– Лекции? – уточнил Медан.

– Йа.

– Думаю, проблем и вопросов это не вызовет. Но я уточню у Йена.

– Данке. Мне было бы полезно пополнить свою базу данных. Но я вас перебил. Что ещё находится под этими прекрасными изумрудными волнами? И что это? Я, кажется, вижу между ними тоннели?

– Да, прогулочные коридоры. Они соединяют кафедры. В университете вы можете услышать разные шуточки студентов про само сооружение.

– Прошу прощения?

– Скажем так: вы не первый, кто сравнил главные корпуса с юбкой. Просто знайте, что мы с Йеном и Вероном такое не любим.

– Йен Грэззол и Верон Расмор? – уточнил Уоррен.

“Оды, он и их знает?”

– Да, – сухо ответил Медан, переводя челнок на вторую скорость.

– Выходит, что университет основали четверо молодых людей, – изумлённо сказал Уоррен, снова сняв очки.

Но в этот раз он не стал их протирать: приложив дужку к губам, он неотрывно смотрел в сторону приближавшегося университета. Тивея наполовину скрылась над куполом, и белый луч осветил лицо Уоррена. Медан с удивлением отметил лиловый оттенок глаз доктора, почти как у его друзей: у Йена радужка редкого сиреневого цвета, а у Верона – самого тёмного аметиста, что было свойственно только лановцам королевской крови.

А светлая кожа джанийца так и сияла на фоне чёрной водолазки! Медан впервые обратил внимание на фигуру Уоррена: в меру изящен, в меру крепок и ничего лишнего. Идеальное телосложение. В этот момент доктор с Джаны показался Меданом кем-то куда более важным и значительным, словно перед ним сидел чуть ли не представитель расы косяка. Наконец, тень накрыла лицо Уоррена, и он ожил. Наваждение, поразившее Медана, рассеялось.

– Какие у вас основные кафедры? – спросил доктор.

– История, политология, социология, инженерия, биология и медицина, экология и естествознание, астрономия и точные науки.

– А что под тем огромным куполом в самом центре?

– Зона для отдыха и прогулок.

– В нижней части тоже?

– Нет, там спортивная зона и бассейны.

– То есть нижняя часть не является продолжением верхней?

– Конечно нет. Нижние кафедры поделены на основные боевые школы костяка, в основном венедов. Там изучают тактику и стратегию, есть симуляторы, планетарии, залы для медитаций и комнаты для просмотра видеокниг.

– Хм! – протянул Уоррен, наблюдая, как огромная тень университета накрывает собой всё пространство впереди. – Что ж, тон Медан Зэввот, вы с друзьями и сестрой создали поистине уникальное сооружение.

– Да, это так, – без лишнего хвастовства ответил Медан.

– У меня же будет возможность выпить здесь кофе? – уточнил Уоррен, когда они подлетели настолько близко, что университет заполнил собой всё лобовое стекло, накрыв челнок гигантской тенью.

– Конечно, – ответил Медан, меньше всего озабоченный этим вопросом. – Я попрошу Йена или Верона помочь вам пополнить запасы, когда понадобится.

Медан пришвартовал челнок в транспортном ангаре и помог Уоррену погрузить багаж в грузовой капсульный дрон.

– Я ввёл нужную локацию, – объяснил он доктору, который наблюдал, как пластиковый шар скрывается в нише на потолке. – Он по специальному коридору доставит ваши вещи в лабораторию.

– Неплохо, – оценил Уоррен. – Ваши друзья с сестрой ещё не прибыли, верно?

– Верно. Они должны прибыть в течение пары часов. А пока я могу показать вам университет.

– Не откажусь, – сказал Уоррен.

Медан пригласил гостя прогуляться по смотровому коридору, который окаймлял весь верхний ярус кафедр.

–Это самая изумительная галерея, которую я когда-либо видел! – восторгался Уоррен, любуясь из буфета, где они сидели, на космос и кусок Иллара.

Большую часть трубы, именуемую смотровым кольцом, окаймляло толстое стекло, открывая через наружную стену и коридор великолепный вид на космос, планету и звезду.

– Университет плавно вращается против часовой стрелки. Через час вы будете видеть отсюда один Иллар.

– У меня будет возможность посетить эту планету?

– Спросите Йена. Иллар – его родина, не моя.

Угощение в виде лармача – сэндвича из хрустящего тонкого хлеба, внутрь которого заворачиваются эльги, шарики из морепродуктов с различными наполнителями, зелень и соусы, – Уоррен нашёл великолепным.

После обеда Медан повёл гостя перпендикулярно смотровому кольцу вдоль левого края факультета, специально, чтобы показать ему соединительные коридоры: уж очень они впечатлили Уоррена на подлёте.

– Ваша лаборатория будет располагаться как раз возле одного такого, самого короткого, но всё же не менее живописного.

– Зер гут! – сказал Уоррен, любуясь видом Иллара, когда они гуляли по одному из коридоров.

Медан объяснил, что коридоры окольцовывают университет и можно обойти всё сооружение, не сворачивая.

– Они своего рода главные магистрали Тивейского университета, как в джанийских современных мегаполисах.

– Авеню и нумерованные улицы.

– Верно. Сейчас мы с вами направляемся по лекционной авеню из факультета биологии и медицины на факультет истории и культурологии, – объяснял Медан. – Всё, что справа от нас, – это лекционные залы.

– А слева? – Уоррен кивнул на край факультета, походивший на гигантский штормовой вал.

Они как проходили над самой подошвой двух волн и можно было увидеть широкий “пляж” лепестка, простиравшийся сразу за крышей. Справа подошва волны устремлялась пологим подъёмом к самому куполу, и можно было увидеть ещё семь стеклянных коридоров.

– Слева – библиотеки.

– Как-то далековато, – заметил Уоррен.

– Библиотечных колец у нас семь, – ответил Медан. – Они поделены по расам костяка. Левый край факультета – одна раса, правый – другая. Вы быстро запомните где какая. За лекционными рядами находятся кафедры, дальше – лаборатории.

– И получается, что библиотечные авеню костяка пересекают все главные факультеты и кафедры?

– Да, и на этих перекрёстках вы быстро найдёте все нужное.

– Гениально! Это тоже ваша сестра продумала?

– Так и есть, доктор Уоррен.

– Но всё же мне интересно узнать, что разработали вы, тон Гурон, – сказал доктор.

Медан снова отметил наблюдательность и такт джанийца: он не стал его называть Зэввотом на людях.

– Лепестки, – сказал Медан.

– То есть, фотопанели, – уточнил Уоррен.

– Да. Таких больше нет ни у кого.

Они прошли вдоль края факультета истории до самого последнего коридора. Медан подробно рассказывал про каждую секцию. Пару раз они спускались до уровня техобслуживания, под которым начинались факультеты военного дела. Медан не стал показывать гостю нижний сектор университета, объяснив это тем, что экскурсия отнимет как минимум один день. У Уоррена ещё будет время прогуляться там: верхняя и нижняя секции по всему корпусу соединялись многочисленными лифтами. В общежития, которые располагались над коридорами, Уоррен и Медан тоже не заходили.

– Йен вам проведёт там экскурсию куда лучше моего, – сказал Медан.

На самом деле он просто не любил говорить о быте других людей и вообще старался избегать лишнее внимание.

Когда они с Уорреном подходили к последнему соединительному коридору, пришло уведомление от Йена: он и Верон уже прилетели вместе с Мерджи и ждут их в его ректорской.

“Как вовремя!” – мысленно радовался Медан.

Они направились по коридору в соседний корпус, свернули налево и сразу вышли к лабораториям.

– Получается, ваши друзья нас обогнали? – спросил Уоррен по дороге.

– Да, в центре кафедры есть бангари.

– Успеватели? – уточнил Уоррен.

– Вы ещё и илларские языки знаете? – удивился Медан, обернувшись. Уоррен держался в паре метров позади, легко успевая за его широким шагом. – Сколько всего вы их выучили?

– Ох, не помню.

– Не похоже, чтобы вы скромничали.

– Не хочу ставить вас и себя в неловкое положение. Вы бы всё равно узнали о моих лингвистических способностях, а вам наверняка надо будет обсудить что-то важное с друзьями в тайне от меня. Если хотите, могу составить список всех языков, которые я знаю.

– Не стоит. Но спасибо, что предупредили.

– Так что за успеватели?

– Трапы с ускоренным движением. У вас подобные используются в аэропортах.

– Для опаздывающих студентов? – уточнил Уоррен.

– И преподавателей.

Наконец-то, они дошли до внутреннего кольца, за которым начинался центральный купол. Медан специально попросил Йена выделить Уоррену рабочее место там, куда бы точно не сунулись лишние носы, и ректор не нашёл ничего иного, кроме как переоборудовать одну из собственных лабораторий рядом с ректорской.

Как и внешняя галерея, внутреннее кольцо было широкой трубой, но не извилистой, а безупречно ровной. Внутри него располагались двенадцать помещений: четыре ректорские, справа от которых находились личные комнаты основателей университета, а слева – рабочие кабинеты. В них Медан, Мерджи, Верон и Йен занимались делами, не связанными с управлением и организационными вопросами.