Текст книги "К чему приводит нездоровая привязанность (СИ)"

Автор книги: Дарья_Чёрная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глубоко вдохнув, я заставила себя подойти. Одного взгляда на застывшее безжизненное лицо было достаточно для того, чтобы моё сердце разорвалось в клочья. Ещё неделю назад его выписали из больницы в полном здравии, и на днях он должен был выйти на работу. Кто же знал, что он вернется сюда лишь в качестве клиента…

Стиснув зубы, чтобы не зареветь, я дрожащей рукой прикоснулась к синюшным окоченевшим пальцам. Глаза нестерпимо жгло, но я держалась из последних сил. Всё-таки это предпоследний раз, когда я вижу самого дорого мне человека. Потом будут предпохоронные хлопоты и сами похороны, после которых земля навсегда заберёт Петю в свои холодные объятья. Вместо живого человека останутся одни лишь воспоминания, которые со временем неизбежно потускнеют, а затем и вовсе затеряются под слоем новых забот и проблем. Как будто никогда не существовало ни пылкой любви, ни месяцев жизни, проведённых вместе. Как будто всё прожитое – это прекрасный сон, из которого тебя вдруг выдернули в суровую реальность.

Ты бы очень хотел заснуть и снова увидеть этот сладкий пленительный мир, но ничего не выйдет, сколько ни пытайся. Вскоре ты забудешь и содержимое своих грёз, и яркую палитру эмоций, переполнявших тебя в первые секунды пробуждения. Разве что спросонья ухитришься материализовать увиденное в телефоне или на клочке бумаги и, перечитывая написанное, смутно припоминать то, что так красочно прожил во сне.

Я была безумно счастлива, что мне удастся сохранить воспоминания о человеке, значившем для меня слишком много, чтобы просто так выбросить его из своей жизни. Скоро у меня родится ребёнок, и я предчувствую, что он будет точной Петиной копией. Я буду любить его за двоих.

Я сжала холодные пальцы и неожиданно даже для себя улыбнулась. Это была улыбка, полная боли, отчаяния и безысходности. Я улыбалась в лицо смерти, понимая, что эта кривая болезненная пародия на улыбку – единственное, что мне оставалось в тот момент.

– Прости, Наташа, что так вышло… – хриплым голосом проговорил Петя, широко распахнув глаза.

Чуть не сделав сальто в воздухе, я вскочила с постели. По вискам пронеслось несколько капель холодного пота. Катастрофически не хватало воздуха. Словно цепкая тяжёлая рука со всей силы сдавила горло, перекрыв доступ кислорода к лёгким. Я поспешила открыть окно. Холодный воздух ударил в лицо и немного привел меня в чувства. Теперь я могла нормально дышать, но в груди всё ещё нестерпимо жгло, словно где-то внутри меня полыхало адское пламя.

Я обернулась на электронные часы, мирно стоявшие на письменном столе. Половина третьего. Петя, скорее всего, спит, как и все нормальные люди, поэтому не очень разумно срываться к нему среди ночи. Плевать. Я хочу его видеть. Хочу убедиться, что с ним всё в порядке.

Мне абсолютно всё равно, что на улице льёт как из ведра, что сонный таксист подумает обо мне невесть что, пока будет доставлять по указанному адресу, что я потревожу Петю своим внезапным визитом и не дам уснуть до утра. Я просто хочу его видеть.

Глядя в запотевшее окно такси, я мысленно погрузилась в те ужасные дни, что оставили неизгладимые морщины на моём и без того вечно уставшем лице.

***

Я долго не решалась войти в палату, но и целую вечность оставаться в проходе и стопорить перемещение медперсонала не могла. Пришлось взять себя в руки и шагнуть навстречу неизвестности. Наконец я подошла к больничной койке, над которой грозно нависали аппараты жизнеобеспечения. За многочисленными трубками я не сразу заметила Петю.

Одного взгляда на него было достаточно, чтобы моё сердце болезненно сжалось. Глаза закололи слёзы. В горле в одно мгновение возник ком. Иногда мысли материальны. Особенно если эти мысли гадкие и злобные.

Петя был без сознания и не мог дышать самостоятельно, поэтому его интубировали и подключили к аппарату искусственной вентиляции. Из его рта торчала довольно толстая трубка, а всё вокруг для герметизации заклеили лейкопластырем. Жутковатое зрелище. Помимо этого сомнительного удовольствия, Петя был подключен к нескольким капельницам, и от количества пакетов с растворами для внутривенного вливания у меня закружилась голова.

Состояние Пети было тяжёлое, но стабильное. Из-за разгулявшейся непогоды Петя не только разбил свою машину, вписавшись в рекламный баннер, но и заработал черепно-мозговую травму, сотрясение мозга, перелом грудины и нескольких рёбер, а также множественные внешние дефекты в виде разбитой нижней губы, рассечённой правой брови и обширных гематом в области груди. В общем, выглядел Петя прескверно. Помимо прочего, нельзя было исключать внутримозговое кровотечение, способное за пару часов выпроводить пострадавшего в мир усопших.

Когда я спросила у дежурного реаниматолога, почему пациенту до сих пор не сделали МРТ-исследование головного мозга, ведь они прекрасно знали, чем грозит кровоизлияние в мозг, коллега презрительно усмехнулся (кто ты, мол, такая, чтобы тут права качать) и сказал, что они дожидаются специалиста по лучевой диагностике, добиравшегося на работу уже битый час. Вскоре на защиту реаниматолога встал и дежурный невролог, заявивший, что никаких клинических признаков кровотечения нет, что все рефлексы в норме и что мне не стоит лезть в вопросы, не входящие в мою компетенцию. Пристыженная, я всё же нашла в себе смелость огрызнуться и сказала, что не просто так получила высшее медицинское образование и прекрасно владею базовыми вопросами основных медицинских специальностей, пусть даже и работаю в диагностической сфере.

После недолгих дебатов нападавшие предпочли оставить меня в покое и незаметно стушевались на просторах коридора. Мы остались наедине. Я и мой едва живой начальник, моя нездоровая привязанность и бывшая любовь всей жизни. Хотя кого я обманываю? Не в моём характере легко отпускать людей и становиться вольной птицей, гордо расправившей крылья навстречу новой жизни. Да и прилетела бы я среди ночи в больницу на другом конце города, не живи в моём сердце стойкое чувство привязанности и долга перед этим несчастным? Ответ очевиден и напрашивается сам собой.

Придвинув убитый жизнью больничный стул к кровати, я положила пакет с личными вещами Пети в тумбочку и опёрлась локтями о свои ноги, вглядываясь в искалеченное лицо Пети. На его лице красовались два свежих шва. Видимо, хирурги решили, что негоже человеку с поврежденным мозгом ожидать смерти с разодранным в лохмотья лицом, вот и зашили бедолагу.

Я смотрела на линию ЭКГ, вырисовывавшуюся на прикроватном мониторе, и отчего-то мне было очень тревожно, пусть даже ритм и был в норме. Почему-то я предчувствовала, что кровотечение есть и что если его и обнаружат, то едва ли быстро найдётся нейрохирург, способный вовремя удалить скопившуюся в мозговом веществе кровь и тем самым спасти Пете жизнь. Нет. Они не успеют. Только не в этой проклятой системе.

Я пододвинулась ближе к постели больного и аккуратно взяла ладонь Пети в свою. Холодная. Кажется, жизненные силы незаметно, но стойко покидали его. Я чувствовала, как дорожки слёз снова обжигали обветренную кожу.

«Довольна теперь? Добилась своего? – доносилось из моего подсознания. – Теперь приятно наблюдать за его страданиями? Вот и живи с мыслью о том, что он с большой вероятностью уже никогда не очнётся».

Когда потревоженный среди ночи рентгенолог всё же прибыл на рабочее место и ворвался в палату, меня тут же попросили покинуть здание больницы, сославшись на то, что я всё равно не смогу ничем помочь больному и буду только путаться под ногами у врачей. Для выдворения меня из лечебницы прибыли две матёрые медсестры, повидавшие на своём веку таких лютых скандалистов и просто актёров без Оскара, что у меня не было шансов им противостоять. Поэтому во втором часу ночи я шагала по едва освещенной безлюдной улице и думала, что мне делать дальше.

Я шла и шла, но ни одна здравая мысль так и не посетила мою очумевшую от случившегося голову. Наконец я остановилась и осмотрелась. Район показался мне незнакомым, тем более ночью, когда уже погасли практически все фонари и ничего толком не было видно. Достав из сумки телефон, я надеялась воспользоваться навигатором и вернуться домой, но обнаружила лишь тот досадный факт, что гаджет полностью разряжен и не сможет мне помочь. Я запаниковала.

К счастью, на выручку пришел круглосуточный супермаркет, чья яркая вывеска издалека бросилась мне в глаза. Добравшись до спасительного пристанища, я попросила у продавца обеспечить мне доступ к розетке (благо, я всегда таскала зарядку с собой как раз на случай подобных эксцессов) и, немного подзарядив телефон, вызвала такси и направилась по адресу, который вновь стал особенно важным для меня.

Наконец оказавшись в квартире, я направилась прямиком в спальню Пети и принялась искать способы, как связаться с единственным родным ему человеком. Находясь в больнице, я проверила его телефон и не нашла ни одного намёка на переписку с братом. Оставалось надеяться, что факт их редкого обмена сообщениями сохранился в компьютере Пети.

Включив ноутбук, я с облегчением вздохнула: система была без пароля. Открыв браузер, я принялась искать нечто похожее на переписку и наткнулась на не менее интересные вещи. Так, в одном из почтовых ящиков я увидела письмо из нотариальной конторы.

«Уважаемый Пётр Михайлович, документы для оформления дарственной на имя Лебедевой Н. П. готовы. В ближайшее время просим Вас явиться в организацию для завершения процесса».

Прочитав письмо, я была настолько изумлена, что напрочь забыла, зачем вообще рылась в чужой почте. Зачем ему понадобилось переписывать на меня своё имущество? Уж не преднамеренно ли он устроил эту аварию? Нет. Едва ли кто-то в здравом уме решится на такое. И мне хотелось бы верить, что Петя до последней минуты не терял рассудок. Но сейчас не до этого. Нужно искать способ связаться с Григорием. Всё-таки они родные братья, и в случае чего имуществом Пети должен распорядиться именно он, законный наследник, а не я, девчонка со двора.

После двухчасовых поисков, усилием воли удерживая слипавшиеся веки, я таки нашла интересовавший меня контакт. Неужели в двадцать первом веке люди всё еще переписываются по электронной почте, игнорируя более удобные социальные сети и мессенджеры? Да уж, сразу видно, что отношения у них были далеки от дружеских.

Написав Григорию письмо о случившемся и оставив адрес, по которому можно найти Петю и меня, я с облегчением захлопнула крышку ноутбука и провалилась в сон, как только моё разбитое тело коснулось кровати.

Около полудня я проснулась от звонка мобильного. Кто-то упорно пытался со мной связаться. Звонили из больницы и сообщили, что мне нужно непременно приехать в ближайшее время. Не услышав ни слова о состоянии Пети, я испугалась и тут же засобиралась в больницу. Очевидно, ему стало хуже. В пути я никак не могла отогнать от себя дурные мысли. Я боялась, что уже не застану Петю в живых, когда переступлю порог больницы.

Но, благо, он был жив. Хотя угроза его жизни значительно возросла. Как я и предполагала, на МРТ обнаружили кровоизлияние в лобную долю левого полушария, а это значило, что, не прекратись кровотечение, Петя навсегда лишится возможности мыслить и на всю жизнь останется слабоумным, если и вовсе не погибнет. Конечно, есть шанс вернуть его к нормальной жизни, если в ближайшее время провести операцию и удалить скопившуюся кровь из мозга. Для этого нужен нейрохирург, желательно грамотный, а в нашем городе не водилось ни одного представителя этой сложнейшей специальности.

Оставалось надеяться, что лечащий врач Пети запросил помощи у коллег из других областей. Однако я слабо верила в то, что они успеют вовремя. Только не в стране, где всё непременно должно пройти через клоаку.

Несколько часов я провела у постели Пети, надеясь услышать от врачей информацию о том, что дата операции уже определена. Я понимала, что с каждой отсроченной минутой шансов становилось всё меньше, но не могла ничего изменить и хоть как-то повлиять на процесс. Скандалом тут не поможешь. Оставалось лишь плакать и надеяться, что судьба будет к нам благосклонна.

Моему удивлению не было предела, когда на следующий день в захудалую больничку прибыл профессор из РНПЦ неврологии и нейрохирургии с намерением оперировать моего Петю. Я нарезала круги вокруг больницы и не могла поверить в то, что мне так сильно повезло. Несколько лет назад я училась по книгам этого замечательного человека и могла лишь восхищаться его трудом, а теперь он лично оперирует Петю. Уму непостижимо!

Несколькими днями позже, когда Петя пришёл в себя после операции, всплыла и причина, по которой столь занятой человек смог выкроить время в своём плотном графике и спасти одну хрупкую жизнь, висевшую на волоске от погибели. Вернее, эта причина собственнолично прибыла из-за океана и немного озадачила меня своим появлением.

Григорий был очень похож на Петю внешне. Можно сказать, что они были похожи, как две капли воды, разве что глаза у Гриши были холодные, светло-голубые. Один их взгляд, казалось, мог легко остановить кровь в жилах и вызвать дрожь в коленках. Несмотря на эту пугающую особенность, Гриша оказался довольно приятным воспитанным мужчиной, которого я едва уговорила остаться в квартире Пети на время его пребывания в стране и в городе. Он был убежден, что ему не следует вторгаться на территорию брата без спроса, но каким-то образом мне удалось убедить его в обратном.

С первого же дня приезда Гриша терпеливо и преданно выхаживал старшего брата, несмотря на все дальнейшие попытки Пети избавиться от внезапно появившегося в его жизни родственника. Помню, как безжизненные, почти прозрачные глаза Пети вдруг загорелись ярким огнем презрения, когда он понял, кто нагрянул к нему с визитом. Но, узнав о том, что он жив лишь благодаря старому знакомству Гриши с выдающимся академиком и его научным руководителем по совместительству, пострадавший был вынужден принять заботу и поблагодарить брата за спасённую жизнь.

Их отношения налаживались очень медленно, но прогресс всё же был. Это не могло не радовать. Я старалась почаще оставлять братьев наедине, а то и вовсе приходить отдельно от Гриши, чтобы не мешать их маленькому воссоединению. Этим двоим нужно было побыть наедине. Ведь у них было столько тем для обсуждения!

Я же старалась свести наши с Петей разговоры к минимуму. Да и он ещё был слишком слаб, чтобы обсуждать с ним какие-то серьёзные вопросы и уж тем более говорить о будущем. Я, как и Гриша, ухаживала за Петей первые дни после операции, ведь он был не в состоянии сам о себе позаботиться. Мы не разговаривали, так как Петя ещё не до конца пришел в себя, но я чувствовала, что его глаза пристально следят за мной. Я знала, что он

прекрасно осознаёт, что с ним происходит и где он находится, но по каким-то причинам просто не хочет говорить.

У меня не было желания торопить его и первой начинать разговор. К тому же я совершенно не знала, о чём нам говорить. Стоит ли мне просить прощения за случившееся, учитывая, что моё поведение, очевидно, внесло свой вклад в последующие события? Стоит ли переступить через гордость и вернуться к Пете, ведь сейчас ему, как никогда, нужна поддержка извне? Или же надо оставить всё как есть и продолжать двигаться дальше.

Находясь в стрессовой ситуации, я не могла решить, какой из вариантов будет наиболее правильным. В итоге я подумала, что останусь с Петей до тех пор, пока он не поправится и не вернется к прежней жизни, а потом буду решать, что предпринять. Как бы я ни препиралась, как бы ни противилась самой себе, в глубине души я прекрасно осознавала, что люблю Петю даже сильнее, чем прежде, несмотря на всё случившееся; что хочу вернуться к нему и никогда не отпускать; что хочу прокричать ему о своих чувствах.

Однако побороть собственную гордость оказалось не так просто. Спустя три недели после аварии Петю отпустили домой. Теперь его здоровью ничего не угрожало, но для восстановления сил ему придется побыть дома ещё неделю. Стоя на пороге больницы в день выписки, я пообещала ему, что подумаю над своими чувствами и озвучу своё решение, когда он вернется на работу. Петя лишь улыбнулся и сказал, что будет с нетерпением ждать моего ответа.

Целую неделю всеми возможными способами я избегала честного диалога со своим внутренним “Я” и занималась чем угодно, но только не решением своих внутренних проблем. В итоге подсознание решило всё за меня.

***

Вскоре я стояла перед нужной дверью. Аккуратно повернув ключ в замке и тихо открыв дверь, я замерла в дверном проёме, с минуту прислушиваясь к звукам, наполнявшим тёмное жилище. В квартире царила полная тишина, потому я слышала лишь грохот собственного сердца. Сняв верхнюю одежду, я на цыпочках прокралась по коридору и остановилась у спальни Пети. Дверь была открыта. Пробравшись в комнату, я снова прислушалась. Петя лежал спиной к выходу и не издавал ни единого звука. Я напряглась. Не долго думая, я легла на краешек кровати и прижалась лбом к его спине. Он тёплый. Он дышит. Значит, живой. Какое счастье!

Почувствовав моё присутствие, Петя резко поднялся и обернулся в мою сторону. Несколько секунд он молча вглядывался в мой тёмный силуэт.

– Наташа, ты? – заспанным голосом спросил он.

– Я, – сквозь улыбку ответила я, приподнявшись следом за ним. – Извини за неожиданный визит. Кошмар приснился. Решила убедиться, что с тобой всё хорошо.

– Мой дом – твой дом. Так что не извиняйся, – сказал Петя, протягивая руки ко мне. – Я чертовски рад тебя видеть. Может, я всё ещё сплю? Ты же не уйдёшь? Хотя бы сегодня?

– Не уйду, – глупо ухмылялась я, обнимая его так крепко, как только могу. – Больше никогда не уйду.

Я перебралась на своё привычное место и укрылась одеялом. Петя, как и прежде, обнял меня одной рукой. Через несколько минут он уже мирно посапывал. Его тёплое дыхание щекотало шею. Я гладила его ладонь, покоящуюся на моём животе, и ещё долго не могла уснуть. Но в конечном счёте усталость взяла своё. На пару часов я забылась сладким, безмятежным сном.

Соблазнительный аромат кофе вынудил меня проснуться. Взглянув на часы, я ужаснулась. Я опоздала на работу! Вскочив с кровати, я взяла в руки телефон и, чуть не устроив ему тесное знакомство с полом, посмотрела на дату. Сегодня воскресенье. Из-за своих переживаний я совершенно потерялась во времени. Выдохнув с облегчением, я последовала за ароматом прямиком на кухню.

– Утречко, – улыбнулся Петя, выливая кофе из турки в чашку. – Как раз собирался тебя разбудить.

– Этот чудесный запах разбудит кого угодно, – ответила я, довольно потягиваясь.

Закончив последние приготовления к завтраку и придвинув ко мне тарелку с румяными оладушками, Петя наконец занял своё законное место и оказался прямо напротив меня. За прошедшие сутки я практически ничего не ела и успела нагулять недетский аппетит, поэтому сразу же принялась за угощение. Но есть под таким пристальным взглядом было невыносимо.

– Твой взгляд меня смущает, – наконец не выдержала я. Приостановив свою трапезу, я добавила: – Что ты хочешь сказать?

– Извини, – виновато улыбнулся он, прикрыв сияющие серые глаза. – У меня к тебе один вопрос, и мне не терпится его задать.

– Задавай, – кивнула я и выпрямилась, приготовившись слушать.

– Наталья Петровна, не желаете ли вы узаконить наши отношения? – его обворожительные глаза застыли на мне.

Я подняла на него озадаченный взгляд и с минуту пыталась собрать мысли в кучку, чтобы донести их до собеседника.

– Ты серьёзно? – наконец ответила я, не до конца осознавая масштаб случившегося.

– Более чем, – кивнул Петя и протянул мне футляр, обтянутый красным бархатом. – Я собирался озвучить своё предложение ещё в тот вечер, когда мы поругались. Но я даже рад, что так произошло. Жизнь дала мне хорошего пинка, и теперь я понял, чего хочу на самом деле. Я бы хотел провести остаток своей жизни в твоём приятном обществе. Что скажешь?

Вместо ответа я протянула ему правую руку. Он надел кольцо и поцеловал мои похолодевшие от неожиданного эмоционального потрясения пальцы.

– Я люблю тебя, – прошептал он, всё ещё не выпуская мою руку из своей.

***

Прогноз метеорологов на первый месяц оказался удивительно точным: на смену двухнедельному истощающему зною наконец пришли спасительные дожди, по-летнему тёплые и освежающие, а через несколько дней установилась нейтральная температура, при которой находиться на улице было сплошное удовольствие.

Агрессивное солнце большую часть дня пряталось за пеленой светло-серых облаков, а когда светило всё-таки показывалось на небесном полотне, лёгкий тёплый ветерок смягчал его обжигающее действие.

Сегодняшний день был именно таким, поэтому я не задумываясь вышла на улицу и неспешно направилась в прекрасный парк, что находился в соседнем квартале. Этот зелёный массив славился своим огромным фонтаном, у которого в жару было особенно многолюдно. Именно у этого архитектурного объекта я завершила своё коротенькое путешествие.

Я буквально светилась от счастья, а на моём лице сияла широкая улыбка, вызывавшая недоумение у вечно чем-то недовольных прохожих. Но сейчас их осуждение едва ли могло меня беспокоить, ведь само осознание того, что чёрная полоса в моей жизни наконец осталась далеко в прошлом, заставляло меня чувствовать себя самым счастливым человеком на Планете.

Недовольный детский возглас отвлёк меня от радужных мыслей и заставил ненадолго спуститься с облаков, в которых я витала уже очень долго.

– Ну-ну, Евгений Петрович, не капризничайте, – я взяла сына на руки и усадила к себе на колени. – Пётр Михайлович присоединится к нашей компании с минуты на минуту.

– Папа? – спросил малыш, мгновенно перестав хныкать.

– Папа, – кивнула я, любуясь прекрасными детскими глазами.

Да, это были Его глаза, пусть в остальном сын был точной моей копией. Хотела бы я, чтобы наш ребёнок вырос в мире и любви, не зная, что такое горечь родительского пренебрежения и отсутствие свободы выбора.

– Ну что, заждались? – ласковый голос отозвался приятной дрожью во всём теле.

– Папа! – завопил Женя, вырываясь из моих объятий и протягивая ручки навстречу Пете.

– Разобрался со своими делами? – нотка ревности прозвучала в моём голосе. Даже собственный сын любит его больше, чем меня. Ну что за несправедливость!

– Да. Родители не хотели ждать до понедельника, поэтому попросили вскрыть сегодня. Сама знаешь, как это, – уголки его губ дрогнули.

– Конечно, – кивнула я. – Я всё понимаю. Не волнуйся.

– Чудненько. Тогда отправляемся, – Петя улыбнулся своей обворожительной улыбкой и взял из моих рук сына, упорно тянувшегося к нему своими маленькими ручонками. Наконец оказавшись в руках отца, Женя расплылся в довольной беззубой улыбке.

Я смотрела на их идиллию и чувствовала, как безграничная радость и тепло наполняют меня изнутри. Иногда я всё ещё задумывалась над реальностью происходящего и боялась проснуться в своей старой безрадостной жизни. Но на этот раз всё было по-настоящему. Неприступный сероглазый король теперь всецело принадлежал мне. Он был моим верным другом и самым близким человеком. Он любил меня и нашего ребёнка. А я готова всю жизнь платить ему той же монетой.

Что бы ни случилось, какая бы неприятность в очередной раз ни постучалась в двери нашего уютного дома, я сделаю всё и даже больше для того, чтобы сохранить счастье, которое так долго и упорно строила.