Текст книги "К чему приводит нездоровая привязанность (СИ)"
Автор книги: Дарья_Чёрная
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
«Пустая трата времени! – отмахнётесь вы. – Найди себе нормального мужчину!». «Меня всё устраивает!» – гордо отвечу я. Да, возможно, в глубине души мне хотелось бы тех романтических сцен, что так красиво рисуют в кино. Но ничто из этого не могло сравниться с его одобрительным взглядом, когда я в очередной раз ставила правильный клинико-патологоанатомический диагноз; с теми минутами, когда я просто прижималась к нему и наслаждалась его запахом, а он, не говоря ни слова, просто обнимал меня своими крепкими руками; с его опьяняющими поцелуями и будоражащими прикосновениями.
Да и его поступки для меня значили куда больше, чем какие-то там красивые фразы и пёстрые цветочные веники. Каждый день Петя подвозил меня до дома после работы, интересовался моими домашними делами. Каждый раз, когда я возвращалась из дома, встречал на перроне и помогал с вещами. А в один прекрасный день и вовсе взялся помогать с ремонтом, хотя изначально я лишь попросила у него собрать полку, недавно мною приобретенную. В итоге на моё скромное жилище обрушился капитальный ремонт, выполненный крепкими и, безусловно, талантливыми руками. Как будто он всю жизнь только этим и занимался.
Вообще Петя не очень охотно пускал меня в своё личное пространство и мало рассказывал о себе, но сам факт того, что он подпустил меня ближе, чем кого-либо, сильно грел мою душу, потому изо дня в день с моего лица не сползала глупая довольная ухмылка. Иной раз мне казалось, что это странное выражение просто приросло к моему лицу. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, я не могла узнать в этой цветущей девушке прежнюю себя: слишком уж счастливой я выглядела. Подумать только, как мало человеку нужно для счастья!
И пусть нас с Петей мало что связывало и я знала о его жизни совсем немного, я чувствовала, что действительно люблю этого человека и что ради него я готова если не на всё, то на очень многое.
Но иногда мысли бывают материальны. И в ближайшем будущем мне предстояло поплатиться за свои громкие слова и мнимое бесстрашие перед лицом жизненных трудностей.
***
– Наташка, зайди к Михалычу. Он тебя спрашивал, – коллега прервал мой сеанс погружения с аквалангом в море ярких фантазий и амбициозных планов. В своей голове я в очередной раз прокручивала тот день, когда расскажу родителям о своём мужчине и наконец их познакомлю, а потом Петя познакомит меня со своими родителями. Всё это было так трепетно и волнительно, что я поразилась, как в таком состоянии умудрилась начать вскрытие, не натворив бед с извлечёнными органами.
– Прямо сейчас? – недовольно пробурчала я, ведь моё исследование находилось в стадии кульминации, и я усердно копалась в петлях кишечника, чтобы найти проклятый разрыв. Мой пациент, два дня назад переживший операцию по удалению селезёнки, разорвавшейся во время дорожно-транспортного происшествия*, в итоге умер от перитонита*. И теперь мне нужно было найти ту дыру, через которую инфекция попала в брюшную полость. Других вариантов, откуда мог взяться этот проклятый перитонит, у меня не было.
Но я не могла заставлять Петра Михайловича ждать, поэтому бросила рабочее место и инструменты, сбросила спецодежду прямо на подоконник у стола и с максимально спокойным видом направилась в кабинет заведующего, где досель мне приходилось бывать лишь дважды.
Он бы не стал дёргать меня просто потому, что соскучился и захотел поболтать за чашкой кофе: на работе мы никому не говорили о том, что встречаемся. Я напряглась, готовясь услышать неприятные известия. Едва ли Петя скажет мне что-то хорошее в такой обстановке.
Через пару минут я стояла у нужной двери. Сделав глубокий вдох, я тихонько постучала в дверь и на цыпочках зашла в кабинет.
– Звали, Пётр Михайлович? – спросила я, с порога вглядываясь в привычно серьёзное лицо. Он выглядел, как обычно, разве что был какой-то необычайно бледный и уж слишком сосредоточенный.
– Да, Наташа, – ответил Петя, не отрывая глаз от какой-то книги. Судя по обложке, это был учебник по патологической анатомии. – Закрой дверь на замок и сядь сюда. – Рукой он указал на стул, что стоял у его стола.
Я послушно заперла дверь, тихонько просеменила по ковру и бесшумно опустилась на стул, ожидая дальнейших указаний или освещения вопроса, из-за которого, собственно, я и оказалась здесь. Моё сердце тикало в такт с настольными часами. Что-то случилось. Я предчувствовала.
– Открой конверт, – сказал он, всё ещё не глядя на меня.
Дрожащими руками я не с первого раза вытащила из большого конверта два рентгеновских снимка, компьютерную томограмму и какие-то бланки анализов. Направив первый снимок на свет, я машинально принялась исследовать его по установленному алгоритму: наличие инородных тел, состояние диафрагмы, рёберно-диафрагмальных синусов, прозрачность лёгких. И вдруг моё сердце остановилось: крупное, размером с перепелиное яйцо, тёмное образование в нижней доле правого лёгкого и два, размером с горошину, в средней. Круглая тень…
Я прекрасно знала, что это значит. Только теперь я удосужилась посмотреть на фамилию человека, которому принадлежал этот снимок, и оцепенела от ужаса. Острая, нестерпимая боль пронзила моё сердце. «Синицын П. М., 1984 г.»
Я схватила другой снимок, потом томограмму и, наконец, анализы. Я смотрела в бланк и не верила своим глазам: положительные результаты исследований на онкомаркёры* в совокупности с результатами рентгенографии и КТ могли значить только одно: у моего Пети обнаружили рак лёгких. Периферический, судя по расположению новообразований.
– Как же так, Петя?.. – я умоляюще посмотрела на него, хотя понимала, что всё это – жестокая правда, и мои сожаления не уберут проклятую опухоль из его груди.
– Не знаю, Наташа, – вздохнул он, сложив руки на книге.
Я поднялась со своего места и подошла к нему. Это действительно был учебник по патологической анатомии. Он был открыт на разделе с опухолями органов дыхания. Но мы оба и так прекрасно знали, что рак лёгких – один из самых агрессивных и самых злокачественных видов рака. И именно он становится причиной смерти абсолютного большинства онкобольных, потому что быстро даёт метастазы во все существующие органы.
Я села на пол перед ним и, прижавшись лбом к его коленям, заплакала. А что ещё могла сделать я, ничтожная букашка, песчинка в мировой системе, столкнувшись лицом к лицу с чудовищной силой обстоятельств?
Его большая ладонь опустилась на мои волосы.
– Судя по всему, мне осталось не очень много времени и жизнь моя будет не радужной, поэтому…
– Замолчи, – оборвала его я. – Даже не уговаривай меня бросить тебя. Я не оставлю тебя. Слышишь, Петя? Ни за что не оставлю.
– Ухаживать за неизлечимо больным стариком дело благородное, но глупое. Зачем попусту растрачивать свою драгоценную жизнь? – то, как безразлично он говорил эти слова, очень сильно меня расстроило. По моим щекам снова ручьём покатились слёзы.
– Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? Зачем разбиваешь мне сердце? Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя и хочу быть рядом в минуты, когда могу хоть как-то скрасить твоё одиночество, хоть как-то облегчить твои страдания? Пожалуйста, не проси меня уйти. Я хочу быть с тобой, – я запиналась из-за своего плача. Как я могла держать себя в руках, когда моему самому дорогому человеку, моему любимому Пете подписан смертный приговор? И это в его-то тридцать шесть лет?! Подумать только. Рак! И это у человека, который за всю свою жизнь не выкурил ни одной сигареты? Нет сил просто принять это.
– Прогуляемся сегодня после работы? – своим привычным мягким тоном спросил Петя, всё ещё не отнимая руки с моей головы. – Такая погода хорошая. И тепло.
– Конечно, – прохрипела я, утирая слёзы. – Обязательно прогуляемся.
Разумеется, даже самое приятное событие потеряется на фоне столь грозных и неприятных новостей. Потому наша с Петей обыденная прогулка была крайне напряженной. Почти всё время мы оба молчали. Лишь перекинулись парой слов по работе.
Невозможно описать то, что творилось в моей душе в момент, когда я держала руку Пети в своей и осознавала, что через год-другой навсегда потеряю его. Меня душила обида на весь мир за эту чудовищную несправедливость. Я злилась на всех вокруг и особенно на себя за то, что не могла ничего изменить.
И почему человек, поработивший весь мир и фактически создавший все те материальные блага, что мы используем каждый день, так беспомощен перед разного рода недугами вроде рака? Почему человечество изобретает что угодно, но только не лекарство от него?
Кажется, ещё немного, и я взорвалась бы от негодования, переполнявшего меня. Я даже не могла представить, что в этой ситуации чувствовал Петя. Если бы только он не держал всё в себе и хоть раз поделился со мной своими переживаниями… Но мой Петя никогда ни на что не жаловался. Это было не в его стиле. Он переносил все жизненные трудности в гордом одиночестве и не считал нужным меня в них посвящать.
– Зайдёшь на кофе? – спросила я, когда мы подъехали к подъезду. Как и обычно, после прогулки он всегда привозил меня домой.
– Да, пожалуй, – кивнул Петя, поворачивая ключ зажигания. Припарковав машину, мы направились в дом.
На кухне тоже сидели молча. Петя не говорил, потому что был занят трапезой: с моей стороны было некрасиво отпускать своего мужчину домой голодным, поэтому в ход пошли сырники, с которыми я провозилась весь вчерашний вечер. Но, судя по его довольному лицу, мои старания были полностью оправданы.
Я не говорила, потому что была слишком увлечена им. Я любовалась чертами его лица, уже ставшими мне родными, наблюдала за движением его век с длинными ресницами и расплывалась лужицей по холодному полу кухни. В какой-то момент Петя поймал мой взгляд и испытующе посмотрел на меня. Я не отводила глаз. Просто физически не могла. Что-то во мне стало с ног на голову, и теперь я не чувствовала никакого страха перед ним, хотя до сегодняшнего дня всё же немного побаивалась. Мне хотелось запомнить каждую морщинку, каждую родинку на его лице. И если бы сейчас он предложил мне бросить всё и уехать с ним на край света, я бы безоговорочно согласилась.
– Дура ты, Натали. Смотришь на меня такими преданными глазами, что в дрожь бросает, – сказал он, наконец выпустив меня из своего поля зрения.
– Ещё какая дура. Дура до мозга костей, – подтвердила я. – Тем не менее, ты не можешь запретить мне так на тебя смотреть, – я посмотрела на него с вызовом.
– И в мыслях не было, – усмехнулся он, после чего сделал глоток кофе.
– Мне страшно, Петя, – после длительной паузы сказала я. – Сейчас ты просто сидишь напротив – и я чувствую себя самым счастливым человеком на планете. Но одна мысль о том, какие муки тебе предстоит пережить, заставляют моё сердце обливаться кровью. Не могу поверить, что однажды навсегда с тобой попрощаюсь, – я прикусила губу, чтобы в очередной раз не заплакать и не раздражать его своим нытьём.
– Переезжай ко мне, -после минутного молчания предложил он. Я вытаращила на него глаза. – С тобой будет веселее. Не волнуйся, у тебя будет отдельная комната. Всё прилично, – едва уловимая улыбка появилась на его прекрасном лице.
– Ты уверен, что хочешь видеть меня в своём доме? – его предложение меня озадачило. Больше всего я не хотела быть нахлебницей в чужом быту. – Всё-таки это очень серьёзный шаг.
– Вот как. То есть из нас двоих только ты можешь делать громкие заявления и предпринимать серьёзные шаги? – с нескрываемым ехидством произнёс он. – Уверен. Можешь переехать ко мне прямо сегодня, если есть желание. Возьми всё самое необходимое. Остальные вещи завтра заберём.
– А ты умеешь убеждать, – усмехнулась я. Он изначально не оставил мне возможности отказаться от столь заманчивого предложения.
***
Прошёл почти месяц с тех пор, как я внезапно поселилась в квартире своего начальника. И хотя условия моего проживания стали в тысячу раз лучше, чем были в прежней квартире, были определенные пунктики, которые не давали мне чувствовать себя комфортно и окончательно освоиться.
Петя действительно отвёл мне отдельную шикарно обставленную спальню. Но на этом его участие в моей жизни закончилось. У меня складывалось впечатление, что для него я скорее новый элемент обстановки, нежели любимая девушка, с которой он живёт под одной крышей. Большую часть свободного времени мы проводили в разных комнатах. Да и Петя редко бывал дома сначала из-за дополнительных обследований и консультаций, а потом из-за проводимого лечения.
Мы очень редко разговаривали и виделись в основном на кухне за завтраком и ужином, а на выходных – ещё и за обедом. Для меня это был настоящий праздник, потому я всегда старалась угодить его пищевым привычкам и приготовить что-то особенное.
Но в моей новой жизни было еще одно странное обстоятельство: у моего милого Пети была какая-то острая необходимость каждый день ровно на два часа уходить в себя после ужина. В своей спальне он читал какую-то литературу, копался в ноутбуке и что-то усердно записывал. Беспокоить его в это время было опасно для жизни: однажды я уже испытала его гнев на себе, и больше попадать ему под горячую руку мне не хотелось.
Это произошло на третий день нашего совместного проживания. Я хотела прибраться на кухне, но не нашла ничего похожего на швабру и тряпку. Поэтому заглянула к нему с целью спросить, где могу найти эти предметы. Я не на шутку испугалась, когда он посмотрел на меня с лютой ненавистью и, сквозь зубы процедив, что тряпка в ванной, весьма доходчиво объяснил, чтобы я больше никогда не смела соваться к нему в это время и не создавала лишнего шума в квартире.
В тот вечер я боялась сделать лишний шаг, который мог бы показаться ему слишком громким. А чего я хотела? Нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом. “Хочешь остаться – будь добра соблюдать установленные правила”, – так я рассуждала в своей голове, пока мыла пол в кухне.
Закончив с уборкой, я на цыпочках прокралась в ванную и, как можно тише закрыв за собой дверь, наконец вздохнула с облегчением: сюда он не зайдёт, даже если шум воды помешает ему, а это значит, что в этой комнате я в безопасности. Приняв душ и переодевшись в свою пижаму (к моему великому сожалению, пока я не была удостоена чести щеголять по дому в вещах Пети), я снова сосредоточилась и приготовилась к партизанским перемещениям к своей комнате. Но, как только я приблизилась к своей двери, его голос послышался из гостиной.
– Наташа, время закидываться кофеином. Присоединяйся, – его голос показался мне вполне обычным. Я бросила свою одежду на кровать и не без лёгкого чувства страха пошла к нему.
В гостиной меня ожидал мой обычный преспокойный Петя с чашкой крепкого кофе в руках.
Это была ещё одна его странная привычка: пить кофе после выхода из своей зоны отчуждения. И хотя идея побаловаться кофейком поздним вечером мне была очень даже приятна, поскольку ещё со времен студенчества я привыкла пить кофе всегда и везде, сочетание этого безобидного ритуала с его приступами замкнутости немного щекотали мои нервишки. Несомненно, у каждого есть свои странности. Но кто знает, какие ужасные тайны скрываются в этой начитанной интеллигентной голове?..
Петя сидел на диване, я же предпочла поместиться в кресле, что ближе всего находилось к выходу. Взяв с подноса предназначавшуюся для меня чашку, я забилась в свой угол и стала молча наблюдать за человеком, чьим вниманием сейчас всецело овладела вечерняя сводка новостей по телевизору.
Что с ним не так? Пару часов назад он готов был вышвырнуть меня на улицу, как нашкодившую собачку, а сейчас приготовил безумно вкусный кофе и вёл себя самым обычным образом. Такие резкие перемены в его характере не на шутку меня испугали. Да и, признаться, я была сильно расстроена таким к себе отношением.
Сегодня Петя ясно дал мне понять, что в этом доме я нахожусь на птичьих правах и что в случае чего мне быстро укажут, в каком направлении находится выход. Хотя, наверное, с моей стороны было глупо и как минимум легкомысленно вот так просто соглашаться на переезд в чужую квартиру, пусть даже и очень уютную.
Молча выпив свой напиток, я удалилась на кухню, помыла чашку и пошла к себе. Похоже, мой побег пока остался незамеченным. Оно и к лучшему: возможно, успею заснуть, пока Петя обнаружит моё отсутствие. Я воткнула наушник в левое ухо и впервые за несколько месяцев включила свой некогда обыденный грустный плейлист. Я была рада снова услышать песни, текста которых я давно знала наизусть.
Я наслаждалась до боли знакомыми мотивами и, кажется, начала засыпать, когда кое-кто помешал мне. Я вздрогнула, когда сквозь полусон услышала тихий стук в дверь.
– Спишь? – шёпотом спросил Петя.
– Ещё нет, – пробормотала я, сильнее укутавшись в одеяло. Сегодня я впервые не хотела с ним разговаривать.
– Я могу войти? – новый вопрос прозвучал немного громче.
– Делай что хочешь. Твоя ведь квартира, – я чувствовала, что вот-вот провалюсь в сон, и мне было всё равно, зачем ему приспичило попасть в мою комнату среди ночи.
Вскоре я почувствовала, как он опустился на край кровати. Я всё ещё лежала на боку и не собиралась к нему поворачиваться.
– Прости за сегодня. Я не хотел тебя обидеть. Просто не люблю, когда меня отвлекают во время занятий, которые мне не очень хорошо поддаются, – его тихий голос так успокаивал, что я готова была простить ему что угодно. – Пожалуйста, не обижайся на меня.
– Не обижаюсь, просто очень хочу спать, – я вообще не была уверена, что он понимал моё сонное мычание. – Спокойной ночи, Петя.
– Спокойной ночи, – ответил он, все ещё сидя в полуметре от меня. Я практически сразу заснула крепким сном, поэтому его дальнейшие перемещения остались для меня загадкой.
Но теперь, три недели спустя, я стала умнее и использовала эти два часа свободного времени для саморазвития: читала книги, освежала в памяти некоторые патологические процессы и заболевания, листала ленту новостей. В общем, развлекалась по полной программе.
В этот раз я заканчивала перечитывать одну из своих любимых книг – «Поющие в терновнике». Поэтому, когда по мою душу явился товарищ из соседней комнаты, он застал меня, утирающую смесь слёз и соплей бумажным платочком. Петя вопросительно посмотрел на меня. Я показала ему книгу. Он кивнул и скрылся за дверью.
Умыв лицо, я по сложившемуся за месяц порядку явилась в гостиную в одиннадцать часов вечера, взяла свою чашку, села на диван рядом с хозяином дома и залипла в телик. На этот раз мы смотрели КВН.
– Не грусти, скушай печеньку, – слегка улыбнулся Петя, протягивая мне тарелку с печеньем.
– Не хочу, – при виде сладостей я поморщилась: не для того я изо дня в день контролировала каждую съеденную крошку, чтобы срываться на всякую дрянь среди ночи. Разумеется, этот мой жест не остался незамеченным.
– Питайся нормально, – не думала, что он станет отчитывать меня по поводу пищевых привычек.
– Нормально я питаюсь, – возразила я. У меня не было желания спорить с ним на эту тему. – В лучших традициях рационального питания.
В глубине души я очень хотела, чтобы он тоже ел больше овощей и меньше красного мяса, особенно при его нынешнем состоянии здоровья, но мы договорились никогда не зарекаться о его болезни и жить так, словно ничего не происходит, да и пока что я попросту боялась влезать в его образ жизни и тем более что-то в него привносить.
– Скоро сама позеленеешь со своим разнотравьем, – Пётр Михайлович продолжал чтение нотаций. – Не понимаю, зачем мучить себя ради пары сброшенных килограммов? У тебя нет никаких медицинских показаний, чтобы так зацикливаться на вопросах похудения. Расслабься и живи в своё удовольствие.
– Все вы так говорите, а потом засматриваетесь на стройные ноги в коротких юбках, – съязвила я. – Внутренний мир, скромность, хозяйственность. А на деле чем меньше принципов, тем лучше. Плавали, знаем,– я всегда остро реагировала на тему лишнего веса, и этот раз не стал исключением.
– Когда это ты успела уличить меня в рассматривании стройных ног в коротких юбках? Может, заметила, что я засматриваюсь на наших клиенток? – хмыкнул Петя, бросив на меня насмешливый взгляд.
– Не смешно, Петя. Мы работаем с трупами, – меня возмутила его шутка. – Я имела в виду то, что все хотят видеть рядом красивое подтянутое тело, а не целлюлитные ноги и складки на животе.
– Понимаю, к чему ты клонишь, – он поставил пустую чашку на стол и устремил свой всепоглощающий взгляд на меня. – Когда я был пижонистым двадцатилетним пацаном с восьмью кубиками пресса и ключами от папкиного мерседеса, я именно этого и хотел. Хотел красивых тел без принципов и заморочек. Хотел и без проблем получал. А теперь мне просто всё равно. Когда ты доживёшь до моих лет, то поймешь, что в этом возрасте ценными становятся совершенно иные качества, вроде той же скромности и искренности. Хотя, конечно, из любого правила есть исключения. Но я не настолько высокого мнения о своей персоне, чтобы относить себя к этим исключениям. А посему смею заявить, что меня совершенно не интересует толщина жировых отложений на твоём теле. У меня у самого их в избытке.
– Всё-всё, признаю, я не права, – сдалась я. – Твоё умение переубеждать не пропьёшь.
– Что есть, то есть, – улыбнулся он, поудобнее раскинувшись на диване и переключив своё внимание на происходящее по ту сторону экрана.
Я с минуту молча всматривалась в его профиль. Вдруг в мою голову пришла сумасшедшая мысль. Не долго выискивая в ней зерно рациональности, я принялась за активные действия.
Ничего не говоря, я подползла к своему красноречивому принцу, что сидел в полуметре от меня, и уселась к нему на колени, перегородив собой телевизор. Он явно не ожидал такого поворота событий, но предпочёл промолчать и просто понаблюдать за развязкой. В его серых глазах читалось любопытство. Догадывался ли он о том, что за дикая прихоть ударила мне в голову? Сейчас посмотрим.
Я легонько провела ладонями по его широким плечам, груди и вдруг запустила руки под просторную футболку и пощупала его живот. Несмотря на небольшое скопление подкожной жировой клетчатки, мышцы его пресса всё ещё были твердыми, как камень. Не соврал-таки про восемь кубиков!
– Животик, – детским голоском пропела я, всё ещё не отнимая рук от его тёплого тела.
– А если я? – на секунду в прекрасных глазах вспыхнула искра азарта. Его руки, по-прежнему раскинутые на спинке дивана, напряглись.
– Почему бы и нет? Равноценный обмен, – сказала я и лишь потом поняла, на что согласилась. Но отбиваться было поздно. Да и не за чем.
Прикрыв глаза и слегка улыбнувшись, он выпрямился, придвинул меня поближе к себе и начал свою жестокую месть. Его руки медленно прошлись по моей спине, обогнули талию и, на секунду задержавшись на животе, так же медленно стали подниматься. Только сейчас я осознала, что на мне не было бюстгальтера… Предательский румянец тут же вспыхнул на моих щеках. Цепкие глаза, очевидно следившие за каждым моим движением, быстро уловили этот сигнал. Он остановился и, издевательски красиво улыбаясь, беспардонно смотрел на то, как я заливаюсь краской. Наши взгляды встретились. Никогда прежде я не видела в нём такой игривости.
– Можешь продолжать, – едва выговорила я от захлестнувшего меня смущения.
Его не нужно было просить дважды. Я и не заметила, как оказалась вжатой в диван уже без футболки, а он навис надо мной и стал рассыпаться в поцелуях.
После бурных действий, в какой-то момент перекочевавших из гостиной в спальню Пети, я лежала в постели и благодарила здравый смысл за то, что, несмотря на бесконечные насмешки над моим затянувшимся одиночеством, я всё-таки дотерпела до этого момента и теперь могла справедливо считать себя очень счастливой женщиной. И пока я краснела и глупо улыбалась в темноте, моё счастье лежало рядом и задумчиво смотрело в чёрный потолок.
Я повернулась к нему и прислонилась лбом к его плечу. Петя встрепенулся.
– Не жалеешь, что… до этого дошло? – тихо спросил он, повернув голову в мою сторону.
– Нисколько, – коротко ответила я. Нащупав в темноте его ладонь, я стала гладить его длинные, изящные пальцы. – Я очень рада, что это был ты. Спасибо.
– Странная ты, Наташа. Очень странная, – после некоторого молчания вдруг сказал Петя. – Ни айфонов тебе не надо, ни ресторанов, ни украшений, ни хотя бы цветов! При своих внешних и внутренних достоинствах дожила до двадцати пяти лет, сохранив чистоту души и тела для того, чтобы отдать всё какому-то чёрствому сухарю, который в придачу прилично превосходит тебя по возрасту.
– А может я просто обожаю сухари, особенно немного заплесневевшие? Это во-первых. А во-вторых, мне нужен только ты. И твоё внимание для меня самый главный подарок. Ни один айфон не сможет доставить мне такое удовольствие, как твоя искренняя похвала. Особенно на работе. Интересно, что будет, когда ребята узнают про наш с тобой секретик?..
– Наверняка они подумают, что Михалыч на старости лет совратил свою молоденькую подчинённую, – было темно, но по его интонации я понимала, что он улыбается.
– А на самом деле подчинённая сама его совратила, – я тоже улыбалась. – Но пока им лучше об этом не знать.
– Это точно, – вздохнул Петя и взял в руки телефон. Взглянув на время, он вернул его на тумбочку. – Пора баиньки. Через четыре часа вставать на любимую работу. Ты остаешься?
– А можно? – я была удивлена таким заманчивым предложением, ведь до сегодняшнего дня могла лишь тайно мечтать об этом.
– Конечно. Ещё с первого дня твоего здесь нахождения, – он рассмеялся. – Не думаю, что, предложи я тебе ночевать со мной в одной кровати, ты бы приняла такое сомнительное предложение.
– Очень зря не предложил. Я бы непременно согласилась, – я тоже засмеялась.
– Учту это заявление, когда снова решу предложить что-нибудь непристойное, – игриво сказал он. – Ну всё, отставить разговорчики. Срочно засыпаем!
Комментарий к Часть 4. У каждого свои странности
========== Часть 5. Долгожданная встреча ==========
Полгода совместной жизни пролетели совсем незаметно. Я и не заметила, как за окном установилась тёплая мартовская погода с обманчиво ярким весенним солнцем. На этот раз всё в природе шло своим чередом. Зима выдалась морозная и удивительно снежная. Более того, снег, как по расписанию, выпал в первых числах декабря и продержался ровно до начала марта. И теперь, будучи в самом своём расцвете, первый месяц весны приятно удивлял стойким теплом, хотя иногда по ночам таки брался лёгкий заморозок и на утро всё вокруг было покрыто искрящейся серебристой корочкой, что сильно резала глаза, когда на неё попадали солнечные лучи. Но довольно отвлекаться. Поговорим о более насущных вещах.
Как я и сказала, мы с Петей прожили под одной крышей уже целых шесть месяцев. За это время много чего произошло. Во-первых, недавно я познакомила Петю со своими родителями. Уж не знаю, как на них отреагировал мой возлюбленный, ибо в их присутствии держался он привычно сдержанно, но моя мама была от него просто без ума. Отец, кажется, тоже был к нему благосклонен.
Правда, родители изумились, узнав возраст моего избранника.Больше десяти лет разницы в возрасте – это немалый срок. И он мог негативно отразится на наших будущих взаимоотношениях. Так думали мои родители, ведь отец был всего на год старше моей матери. Но мама всегда вбивала в мою юную голову, что девушке с моими взглядами на жизнь нужен парень постарше, а я привыкла во всём следовать советам родителей. Так что теперь нечего жаловаться.
С его родителями всё было не так просто. Спустя месяц после поездки в мои родные края я всё-таки осмелилась спросить, не хочет ли Петя представить меня своим родным. Ответ меня откровенно шокировал: оказывается, обоих его родителей уже несколько лет нет в живых. А младший брат, единственный близкий родственник, жил далеко за океаном, поэтому встречались они крайне редко.
Признаться, я давно заметила, что Петя никогда не созванивался ни с кем из родственников в моём присутствии и даже ни разу не заводил разговор о своей родне. Но я и подумать не могла, что мой Петя уже более шести лет был предоставлен сам себе, что у него не было ни единой живой души, с которой можно поделиться своими заботами и переживаниями. В тот момент я наконец поняла, почему Петя был такой замкнутый и никогда не говорил о своих проблемах: он просто привык, что ему не с кем их обсудить и не у кого попросить о помощи.
С тех пор моя к нему привязанность ощутимо усилилась. Сейчас я единственный близкий для Пети человек. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы быть для него опорой и поддержкой в трудную минуту. Я буду с ним до того самого момента, пока кто-то из нас двоих навсегда не покинет земную обитель.
Во-вторых, неожиданно для самой себя я всё чаще стала ловить себя на мысли, что хотела бы иметь от Пети ребёнка. Я всегда равнодушно относилась к детям и едва ли мечтала о куче собственных мелких сорванцов, поэтому для меня подобная романтическая мысль казалась чем-то диким и ужасным. Но я никак не могла от неё избавиться и хотела поделиться с любимым.
Единственным сдерживающим фактором был сам Петя. Скорее всего, заговори я о детях, он подумает, что я просто претендую на его имущество, хотя на деле я всего лишь хотела, чтобы частичка его навсегда осталась со мной. В конце концов, я вполне могла обеспечить достойное существование нашего ребёнка и без его финансовых вложений.
В-третьих, за время нашего сожительства Петя сильно изменился. Он словно стал совершенно другим человеком. От него всё реже можно было услышать шуточки о его возрасте, и это не могло не радовать. Более того, Петя стал вести себя иначе. Изменения прослеживались в манере его речи, в мыслях и особенно во внешнем виде. Он стал смотреть на вещи более позитивно и чаще сам заводил со мной многочасовую увлекательную беседу, хотя прежде поисками подходящей для разговора темы занималась только я. Теперь же я послушно уступила ему главенствующую позицию и практически всегда молча слушала его рассуждения, лишь иногда вставляя короткие реплики.
