Автор книги: Дарья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
Бывают моменты, когда задумываешься о смысле жизни. Рождается ребенок, он подрастает, учится, совершенствуется в каком-то деле, получает навыки. Находит дорогого для себя человека, влюбляется, связывает остаток своих дней со второй половинкой. У этого же человека появляются плоды его любви с другим человеком – дети. И все по кругу. Они вырастают, так же образовывают свою жизнь, умирают, покидая наш мир. В чем смысл? Каждый когда-то пытался взвести все, подумать, найти какой-то ответ на этот сложный, нерешаемый вопрос – а его, друзья, просто нет, как и смысла в наших жизнях. Все как по сценарию Господа – рождаемся, живем, умираем. Книга без сюжета – человеческая жизнь. Но, как только наступает приближение смерти, этот миг, когда все может завершиться и закончиться за считанные секунды, нам становится страшно. Мы не желаем погибать. И хоть мир наш надоедает, превращаясь в выживание, игру на время – никто не хочет умирать. Кажется, любой человек сталкивался с такой проблемой. Смерть приходит внезапно – во сне, как самая нелепая, однако безболезненная. На операционном столе – наверное, тоже не такая трагичная смерть. От чьих-то рук – ужасная смерть, необъяснимо страшная. От старости – такое готов принять каждый. Это как закон, который, к сожалению, никто не вправе нарушить, как бы ни старался повернуть время вспять и переродиться вновь. Может, жизнь после смерти существует, но мы не хотим умирать. Не сейчас.
Вспышка света. Невозможно разобрать очертания предметов, которые расставлены в комнате, одно разглядеть девушка все-таки смогла – белые стены. Слишком пустые обои, безобразные, не вдохновляющие ни на что – в мыслях пропасть, в душе – боль. Нет, еще физическая присутствует. В руках, ногах, главное, голова кружится. Сидеть на месте не может, падает обратно на подушку и мучительно стонет. В голове рождаются старые воспоминания – страх, собственный крик, неожиданное потемнение в глазах, дальше – сложно припомнить дальнейшее развитие событий. Одно воспоминание останется на всю оставшуюся жизнь – волнение, которое она пережила, испугавшись, прежде всего не за свою жизнь, а за душу любимого человека.
Девушка, присев на кровати, почесала затылок. В глазах все расплывалось, но, по крайней мере, некоторые предметы различить было простой задачей – вон, например, тумбочка, на ней лежат шприцы и какие-то упаковки таблеток. Рядом с ней – кровать, на нее лежит какой-то мужчина, глаза закрыты, губы – слегка приоткрыты и он, тяжело дыша, ловит воздух. Еще немного, становится лучше. Выдох. Выдох. Все по повтору. Дверь со скрипом открывается, и в комнату проникает, словно тень, старик в белом халате, за ним высовывается молоденькая девушка и что-то читает в черном блокноте.
- Марина, как вы себя чувствуете? – Старик, как пострадавшая поняла, лечащий врач, ласково погладил девушку по голове и присел на стул. Девушка, выдохнув, постаралась произнести хоть слово. Вышло. Почему-то ей казалось, что она потеряла дар речи. Руки по-прежнему трясутся, не верится в чудеса. Они выжили? Михаил потерял сознание по непонятной причине. Авария. А это, похоже, городская больница.
- Не могу точно ответить на ваш вопрос, - Марина устремила свой взгляд на часы – пять утра. С момента аварии прошло пять часов. Странно, ощущение такое, что все было секунду назад – до сих пор на губах тяжелый привкус, горький, отвратительный вкус собственной крови. – Жить, надеюсь, буду, - стараясь пошутить, проговорила она насмешливым голосом. Старик, поддерживая, натянуто улыбнулся.
- Вам повезло больше, нежели вашему классному руководителю. Мы все о вас узнали по паспортам, и, кстати говоря, звонил ваш брат – Вадим, узнавал, все ли в порядке. – Добродушно улыбнувшись, мужчина положил шершавую из-за постаревшей кожи ладонь на оголенную ногу Марины и нежно погладил – все тело задрожало. Шрамы заклеены пластырем, некоторые просто замазаны какими-то лекарственными средствами – в принципе, сильной болезненности не ощущалось, только голова кружится, невыносимо сидеть, хочется лежать и спать долгое-долгое время.
Мысль о родном брате встревожила. Как он переживает, бедняга. Наверно не сможет навестить по причине важной работы и жены с ребенком, а потом будет корить себя и на коленях ползать перед младшей сестренкой, умолять о том, чтобы она его простила. Зачем все это? Он ведь не виноват в том, что деловой человек и занят работой. Главное, что мужчина перечислит деньги на лечение, а позже, когда сестру выпишут, заберет ее обратно в Москву. Старого друга, который тоже пострадал, естественно, не оставит помирать одного.
- Что он сказал? – Девушка упала на кровать. Выносить головную боль у нее больше нет терпения, притворяться, что все хорошо – тоже. Конечно, врач не против того, чтобы пациент успокоился и спокойно полежал в постели. – Что с Михаилом Владимировичем?!
- Ваш брат позвонит вам позже, - лениво ответила медсестра. Надо же, решила подать голос. Лучше бы не делала этого. Писклявая слишком девушка, тошно становится. – У Михаила передозировка специальными лекарственными препаратами. Ему, хочу сказать, очень повезло – вовремя успели прибыть врачи на место происшествия. Сначала мы подумали о том, что он думал о суициде, однако убеждения вашего брата, что Михаил на такое не способен, помогли нам снять эти подозрения. Тем более, школьный примечательный учитель, молодой красивый парень – нет, он не мог такого сделать. Думаю, в этом кто-то причастен. Может, отравление? У вашего учителя есть враги?
- Давайте отложим вопросы на потом, хорошо? – Марина потянулась и зарылась лицом в подушку. – Я не в состоянии сейчас разговаривать, позвольте нам с Михаилом Владимировичем отдохнуть.
- Конечно, - медсестра снова ответила, потом, похлопав старика по плечу, вышла из комнаты.
- Марина, не переживай, все хорошо. Твой учитель заснул, через час приду я и сниму капельницу. Потом вы сможете спокойно отдохнуть, утром приблизительно к одиннадцати часам я подойду и поставлю вам с Михаилом новые лекарства. Думаю, на неделю вы у нас точно застряли, - он покачал головой. Видно было, что мужчина серьезно переживал за своих пациентов. – Отдыхай, девочка.
В темноте плохо разобрать что-то, но зрение вернулось, и Проскурина отлично видела своего лечащего врача. Хороший, неплохо сложенный старик шестидесяти лет, в форме и с висящими трубками на шее – типичный врач, что тут скажешь. Он, взглянув на Михаила, который сопел на соседней кровати, осторожно и бесшумно открыл дверь. К счастью, этот человек позволил учителю и ученице остаться в одной палате, чему Марина неимоверна рада. Напоследок она озвучила интересующий вопрос, хоть и менее важный:
- А что с машиной, вы не знаете?
- Только в металлолом ее, - грустно вздохнул мужчина и покинул комнату. Что же, машина – в мусор. Почему же пассажиры остались живы? Чистая случайность, нет, человеческое везение. Марина неожиданно поверила в Господа. Крестик на груди – не зря она не избавилась от него, как хотела сделать до происшествия, которое могло стоить ей жизни. Обратила внимание на соседнюю кровать.
- Я так за вас испугалась, - шепчет девушка и встает с кровати, пошатываясь при этом. Плевать. Хотелось увидеть его умиротворенное выражение лица, закрытые глаза, то, как он спит. Увидеть родного человека, удостовериться в том, что он жив и здоров. Да, ранен и сильно покалечен, но живой. Вдыхает воздух полной грудью, потому что сердце не остановилось и бьется в груди. Марина присела на его кровать, протянула руку и поправила челку, лезущую в глаза. Мужчина не причесанный, в общем, как всегда. Живой.
- Господи, как хорошо, что вы живы, - снова тихо говорит, кажется, для самой себя. Легонько кладет голову на медленно вздымающуюся грудь и всхлипывает, удерживает в себе слез. Называть себя плаксой не хотелось лишь потому, что только бесчувственная тварь не пустит единой слезы в такой жизненный момент. Потеря любимого человека – лучше никому не знать такой боли, к огорчению, все-таки каждый когда-то перенесет это на себе. Хуже ничего быть не может и не будет.
- А я рад, что ты жива, - его голос. Он подал голос, полный страдания, хриплый, но такой родной. Все взамен на его жизнь в те секунды готова была отдать кому угодно Марина, только бы ловить краем уха его вздохи. Знать, что Михаил рядом. Поднимает полные от слез глаза на мужчину и открыто радуется, улыбается, а тот смеется и, словно вернувшись с того света, побывав мертвым, становится светлее. Кожа обретает живой оттенок, а не тот бледный, как у живого мертвеца.
- Как вы себя чувствуете? Что болит? – Глупые вопросы – без них никак. Классный руководитель привстает на локтях и чмокает девушку в губы. Соленый привкус, всему виной засохшие раны на губах. Причина – душевная боль. Марине вновь плевать. Тянется за новой порцией поцелуя, учитель обхватывает за талию и вынуждает повалиться всем телом на себя. Обнимает и прикасается губами к уху, отвечает на вопрос шепотом:
- Голова раскалывается, подташнивает, раны неприятно щиплют, словно их кипятком обливают. А так – жить буду.
- Я точно так же им ответила, - усмехается девушка. – Ваша машина, простите, что напоминаю, серьезно пострадала. Больше чем мы сами.
- Все равно мне на машину, - отнекивается преподаватель. Марина в эти сказки давно не верила. За такой короткий промежуток времени она знала его как свои пять пальцем – манеру поведения, фразы, выражение в голосе, иногда могла заранее предсказать ответ на свои вопросы. Машина была какой-то важной частью для него, однако показывать свое разочарование Проскуриной – для учителя какой-то унижение. Очень, очень зря.
- Марина, ложись, отдохни, - нарушил тишину учитель, - потом поговорим, ладно? – Она кивнула. Действительно, им обоим требовался отдых, особенно Михаилу, а девушка так нагло залезла к нему в кровать и стала расспрашивать о самочувствии. С грустным выражением лица она покинула теплые объятия и улеглась в кровать, быстро, не заметив того, заснула. Снов не видела, и это, наверное, к лучшему. Кошмары сейчас незачем. Разбудили девушку чьи-то удаляющиеся шаги из комнаты. Как и следовало ожидать – врач избавлял больного от капельниц. Учитель, явно радуясь избавлению напрягающих иголок в своих венах, потирал руки ладонью и вздыхал. Больно? Нужно терпеть.
- Сколько времени? – спросила лениво Марина. Голова уже болела не так сильно – спасибо, здоровый сон. Учитель кивнул в сторону настенный часов и усмехнулся:
- Семь утра. Два часа спала, везет тебе. Я глаз не могу сомкнуть.
- Вам легче? – Главный, пожалуй, вопрос. И пускай она задает его каждые десять минут – учителю это не помешает, ведь так? Пусть знает, что за него переживают люди. Приятное чувство, когда ты кому-то нужен. И даже если одному человеку – не важно. Кто-то один – отлично, зато не предаст и всегда будет рядом. Тот, кто не притворяется в своих чувствах. Это ценится сейчас в нашем мире. Нет цены искренним чувствам, которых так не хватает всем людям нашей планеты.
- Да, можно сказать, мне хорошо. – Мужчина поднялся с постели и прошелся по комнате вальяжным шагом. В голове девушки включилось странное чувство веселья, она вспомнила забавную песенку и стала напевать ее вслух, демонстрируя классному руководителю свое неумение петь. Его это, кажись, развеселило. Учитель резко развернулся и, выпрямив спину, медленно зашагал взад-вперед, показывая якобы публике свой шикарный костюм – а это, друзья, какая-то ночная рубашка голубого цвета с расцветкой каких-то полевых цветов. Кого волнует, что в больнице пациентов одевают одинаково? Что мужчины, что женщины – где разница? Она есть, но медикам как-то параллельно, как будут выглядеть люди.
- Вам идет это платье, Михаил Владимирович, - решила пошутить девушка. Мужчина надул губы и сделал лицо обиженного пятилетнего мальчишки на маму, когда она запретила ему выйти во двор вечером погулять с друзьями и поиграть в футбол из-за того, что он устроил скандал по поводу «я не хочу есть кашу на завтрак». Несмотря на то, что оба человека чувствовали себя ужасно, а утверждали обратное, они смеялись. Улыбались, хохотали. Аварию стерли из памяти. Нет, не забыли, однако просто позволили душе порадоваться и не переживать без повода. Чуть не погибли? Да, они ведь остались живы после всего пройденного испытания. Жизнь на этом не заканчивается, и не стоит зацикливаться на одной проблеме, которая давно миновала.
- Ты врешь, - тихо сказал он, отвернувшись к окну, - мне оно не идет. Я похож на девочку.
- Ладно, вы правы, - Марина не прекращала хихикать, покатываясь со смеху на постели, - вы в нем выглядите смешно. Как маленькая девочка. Вам бы еще венок из ромашек на голову, в руки – плюшевого медведя.
В комнате повисла тишина. Неловкая безмолвность. Редко такое бывает, когда хочется сгореть со стыда, не понятно по какой причине. Так себя чувствовала Марина. Михаил молчал, приоткрыл окно и впустил в душное помещение прохладный утренний воздух. Солнце пропало за серыми тучами, которые предвещали ливень. Дождь – он все время идет, кажется, совсем не прекращается. Проскурина тоскливо опустила голову – извиняться за свои тупые шутки еще позорней, чем повторить их заново, словно включить запись на диктофоне в телефоне. Промолчать – лучше средства по исправлению проблем еще не придумали. Но все-таки Михаил Владимирович ответил спустя шесть минут молчания:
- Если тебе так не нравится моя больничная сорочка, - он повернулся к ней лицом. Глаза как-то не по-доброму блестели, шаг мужчины увеличился, и тяжелое тело без предупреждения навалилось сверху на испуганную Марину. Давай, девочка, ляпни что-нибудь еще, не подумав. Интересно, что будет дальше? – Сними ее.
Руки сами потянулись к манящим растрепанным волосам мужчины, заставляя пальцами зарываться в безобразной шевелюре, выполняя аккуратные и плавные массирующие движения на коже головы. Михаил заурчал, словно котенок, не выдержав позже, прильнул к губам девушки, жадно посасывая и проникая языком в рот. Делиться ею с кем-то? Нет. Обхватывает руками за талию, слегка приподнимает над кроватью и проникает под сорочку, кладет теплые ладони на ягодицы. Тонкие нити стеснения разрываются по швам, оставляя место желаемым эмоциям, которые не стоит скрывать. Девушка стонет ему в губы, поцелуи – только первая стадия.
- Михаил Владимирович, на вашем месте я бы отдыхала. Сон – лучшее лекарство в вашей ситуации, - нервно высказывает свою точку зрения Марина, стараясь ловить ртом такой необходимый в данный момент свежий воздух. Окно из-за ветра открывается еще шире, пропуская утренний прохладный ветер в душное помещение. Щекочет кожу, вынуждая покрыться мурашками тела обоих. Или это вовсе не ветер?
- Лучшее лекарство для меня – ты, - выдыхает в губы и, ухмыльнувшись, пробегает ладонями по ляжкам. Жарко. Хочется раздеться и избавиться от лишней одежды. Руки самостоятельно тянутся к рубашке, надеясь на то, что от этого элемента одежды легко избавиться – ошибка. Михаил Владимирович отрицательно качает головой и накрывает пальцем раскрытые губы девушки, которая хотела возразить о том, почему же он просит ее об этом, а сам останавливает на начальном пути?
- Я сам. Расслабься, - дарит последний жадный поцелуй и спускается с кровати, падая на колени. – Доверься.
Доверься? Марина саркастически усмехается, но мужчина не замечает ее выражения лица, спускаясь поцелуями к ногам, переходя к пальцам ног. Одна мысль вертелась в голове: Почему ей так страшно? Чаще всего, когда тебя просят полностью довериться и открыться перед кем-то, вывернуть душу наизнанку, в скором времени тебя жестоко предадут, воспользовавшись детской доверенностью и неисправимой наивностью. Когда-то такие нежные слова Проскуриной говорил Ваня, а что произошло потом? Они расстались, при том, конечно, он ее избил. Естественно, позже ползал на коленях с мольбами о том, чтобы его поступок простили, однако не такого исхода событий ждала влюбленная девушка. Михаил загадочно улыбнулся и провел руками по коленкам девушки, задрав сорочку до самой груди и тем самым оголяя самые сокровенные места – из нижнего белья на больной присутствовали только кружевные трусики, которые врачи, видимо, не стали снимать. Это и к лучшему, хотя бы не так стыдно.
- В чем дело, Марина? – Мужчина резко прекратил начатое занятие, вновь наваливаясь всем тяжелым весом на тело девушки. Марина выдохнула – она все-таки доверилась. Михаил Владимирович, в отличие от ее бывшего молодого человека, не такой наглый и не будет использовать наивность и влюбленность юной леди ради своих похотливых замыслов. Это было бы нечеловечно. Что-то, это короткое «но» останавливало. Что именно беспокоило девушку? Она понятия не имела. – В чем дело, ответь, я хочу знать.
- Я боюсь, - честно призналась она, отворачиваясь. Ну почему позволяет вести себя так в такой момент? Испортить то, чем давно наслаждалась с этим человеком во снах. Почему боится, когда он доверяет? Звучит, как предательство. Михаил хмурит темные брови, и хоть в комнату плохо проникает свет, девушка отлично видит происходящее. Теперь еще и страшнее.
- Чего именно ты боишься? – Невинно дотрагивается пальцем до щеки, нежно проводит и доходит до ушка – щекочет. Марина еле сдерживается, лишь бы не засмеяться. Как этот мужчина умеет из серьезного разговора превращать в забавный детский спор? Глупо.
