Текст книги "Цвета пламени (СИ)"
Автор книги: Darr Vader
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Человеческий поток тек мимо него, огибая одинокую фигуру Кристофера. Расширенные зрачки, кажущиеся бездонными черными провалами на бледных размытых лицах, жадные приоткрытые рты. Алчность. Все человечество живет только ей. Им всегда мало. Мало денег, мало благ, мало удовольствий, мало силы. Человечество пожирает само себя и даже не понимает этого. Пророк живет среди людей еще со времен Александра Македонского, и за все века они мало изменились. Так же нетерпимы и высокомерны, отрицают любое, даже малейшее отклонение от их дурацких правил и законов, хотя все это – их суть. Пусть и изрядно подгнившая.
Кристофер поднял печальный взгляд на глумливо ухмыляющийся месяц. Не ему роптать на судьбу, но… согласиться сейчас с ее решением он не мог. И не хотел. Единственная женщина, которая смогла завладеть его мыслями и сердцем, если бы таковое у него имелось, потеряна для носящего второй чин. А ведь демон сколько совершил лишь ради того, чтобы Гейлавер просто обратила на него внимание. Соблазнял ее брата обещаниями, подделывал и фальсифицировал события, играл на мыслях и чувствах гвардейцев Ордена меча… те десять лет, в течение которых Сербин принадлежала ему, пролетели как один миг. Теперь у нее новое увлечение. Младший сын предателя… и, судя по всему, он влюблен в Гейл не меньше, чем она в него. Кристофер не стал усмирять ревность, бешено ревущую и извивающуюся в его груди. Данте и Гейли никогда не будут вместе, их разделяет слишком многое. Но и носящему второй чин не на что надеяться. Ариман остановился. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как оказался на мосту, проходящему через реку. Черная водяная гладь отражала издевательскую улыбку полумесяца. Несмотря на то, что он был… счастлив с Гейлавер, демон иногда жалел, что приметил тогда ее – талантливого многообещающего рыцаря Ордена меча, успевшего дослужиться до капитана. Жалел, что не смог противиться искушению и погубил и ее, и Фриндесвайда–младшего. Теперь же, когда переломный момент близок как никогда, Кристофер ничего не сможет сделать. Только стоять и наблюдать, как его любимая женщина, его самый любимый демон сгорает в пламени.
***
Прохлада серебряных цепочек, стягивающих ее запястья, казалась ей обжигающей, словно в мягкий, призрачно мерцающий металл заключили весь мировой огонь. А поверх них – широкие кожаные ремни с католическими символами и словами из молитв. Со всем этим Гейлавер ощущала себя жуком в коробке. Михаэль в детстве любил ловить всяких насекомых, а потом подбрасывать их старшей сестре в кровать… демонесса усмехнулась воспоминаниям, таким далеким, что казались чужими, кадрами из фильма, который больше никогда не представится возможности пересмотреть. Золотисто–зеленые глаза карателя обвели мрачным взглядом окружающих ее людей. Хотя какие они люди… оболочки. Словно пустая шкурка яблока, мякоть которого уже давно выжрали черви. Только вместо червей – демоны. Мелкие сошки, в сущности, но вот за ними стоит весьма сильная тварь. Тамуз, один из свитских Мундуса, никогда не был доволен тем, что у него есть. Глупости у него, правда, в избытке – возомнил, что сумеет угрозами заставить архонтов присоединиться к Императору. Ананке же считала по-другому. Ее мнение навсегда обезобразило и без того уродливую морду Тамуза огромным ожогом. Но несмотря на то, что Фриндесвайд окружена его шестерками, самого демона она не заметила. Выжидает, с отвращением подумала носящий четвертый чин. Feigling!¹ Женщина повела затекшими плечами, священные воины мгновенно ощерились обнаженными клинками. Лезвия хищно сверкнули в свете факелов.
– Entspannen, Jungs. Ich beiße nicht. Vorerst², – усмехнулась Гейлавер. Одержимые намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Пусть это лишь маски, именно в этих масках заключена вся суть. Воспоминания, желания, эмоции. А вот действия и поступки их контролируют засевшие внутри бесы. Это все весьма… весьма расточительно. Души несчастных заведомо причисляются к мученикам, их грехи обнуляются, и они прямиком отправляются в лучшее место. Но зато демоны не привлекают внимания, серебро, святая вода и прочее не наносит им существенного вреда, да и действуют они фактически чужими руками… Гейл не удержалась от тяжелого вздоха, прислушиваясь к стуку каблуков ее сапог по каменным плитам пола. Давно она здесь не была. Очень давно…
Талия шла рядом с Катоном, храня почтительное молчание. Никаких бесформенных кофт, разноцветных маек и прочего. Черные узкие брючки, строгая кофта, застегнутая под горла такого же траурного цвета, огненные волосы убраны в пучок на макушке. Девочка словно потухла, потеряла свою яркость и трогательную вульгарность. Она увлеченно слушала Катона, с восхищением глядя на мужчину, который наслаждался ее вниманием, сыто щурясь и расплываясь в ленивой ухмылке. Гейлавер удрученно покачала головой. Если бы не эта малютка, все было бы намного проще.
– Даже не верится, что мы так близки… – выдохнул Катон и погладил плечо Талии. – И все благодаря тебе, дитя мое. Я… я скорблю о твоих родных, но ты же понимаешь…
– Конечно, – девушка поспешно кивнула, слегка отстраняясь. Церковник насупился и поджал губы. Каратель тихо рассмеялась, наблюдая, как отсветы огня играют на грубых стенах, золотя и смягчая холодный равнодушный камень думает, раз сила Феникса попадет в его руки, то девчушка и подавно? Бедная наивная дурилка. Он даже не представляет, чего его амбиции будут стоить.
***
Небо за окном постепенно светлело, близился рассвет, гася звезды и стирая с небосклона наглую хищную улыбку клыкастого полумесяца. Гилвер швырнул окровавленные бинты на стол, откидываясь на спинку дивана. Рана на затылке практически затянулась, оставив лишь едва заметный шрам под снежно–белыми волосами и уязвленное самолюбие. Попранная гордость наемника ныла сильнее, чем физические увечья, нанесенные демоном. Пусть действиями Талии, ее телом управляло очередное исчадие ада… поражение ему, старшему сыну Спарды, нанесла именно она! Девчонка с отвратительно синими волосами, жертва своих собственных амбиций, тщеславная, маленькая дрянь! Мужчина рывком поднялся на ноги, не обращая внимания на легкое головокружение, и подошел к окну. Сквозняк, шаловливо прокравшийся в комнату через открытую форточку, растрепал волосы наемника. Интересно, что с Гейлавер? Когда Гилвер пришел в себя, демонессы рядом не было. Наверняка сбежала. Трусливая мразь, усмехнулся про себя блондин. Сначала ее умудряется обокрасть какая–то соплячка, потом сдает собственный брат и вот, наконец, она убегает, испуганно поджав хвост. Хотя чего он ожидал? Она же демон. Трусость, предательство, лицемерие – все это у нее в крови. Или как там называется то черное дерьмо, что течет в их жилах? Наемник коснулся ладонью холодной поверхности стекла. Все это неважно, мимолетно. Жизнь демонов вообще коротка, хоть иным она и кажется вечностью. Убиваешь их, а на место каждого убитого беса приходит десяток новых. Гилвер прикрыл глаза, сжимая руки в кулаки. Гейлавер нужна ему. Эта демонесса знает многое. То, что хотел бы узнать наемник. И он не будет медлить.
***
…Бедный наивный Данте… все это время тебя использовали, тобой прикрывались, знали наперед каждый твой шаг, а ты так ничего и не понял. Ничего не заметил…
Мужчина страдальчески сморщился и сделал большой глоток виски прямо из бутылки. Черт, он такими темпами скоро алкоголиком станет. Сначала Талию поминал, а теперь что? Свое сердце или гордость? Тоскливо покосившись на ополовиненную бутылку скотча, блондин со стуком поставил ее на стол. Было ужасно гадко на душе и на сердце. И не понятно от чего. То ли из-за Талии, то ли из-за Гейл… хотя какая разница?! Обе хороши! Дурацкое чувство, когда на душе кошки скребут, и хрен знает от чего. А главное, исправить это уже нельзя, поздно. Хочется просто взять и стереть себе память, чтобы не мучиться лишний раз. И пацан в последнее время ходит как в воду опущенный. Он так и не рассказал охотнику, кто ему тогда напинал. Молчит, пыжится, глазками сверкает, эх… давно ли сам Данте таким был?.. охотник резко встрепенулся, ероша свои волосы. Чего он куксится? Он мужик в самом соку! А Неро еще зелень голимая! Ишь, распустили сопли!
Черт, и в самом деле! Это не контора по стильному избавлению от демонов, а какой-то мужской депрессивный клуб! Ну, подумаешь демонессу прищучили. Одной пакостью на земле меньше стало. Подумаешь – Талия оказалась фанатичкой. Одним психом больше стало…
Что там еще? Неро девушка бросила? Ей же хуже! Пожалуй, надо сводить парнишку в стриптиз клуб, развеяться, отвлечься… да и самому заодно развлечься. Блондин широко усмехнулся, рисуя в воображении полуодетую прелестницу с копной волнистых черных волос и золотисто-зелеными глазами… да блять!!.. мужчина болезненно поморщился. Гейл же вроде каратель, а не суккуб или там ворожея, приворот на него насылать. Какого тогда черта он забыть о ней никак не может?! Черт, точно нужно сходить развлечься, а то сидит тут, хнычет как влюбленный школьник. Давно он в «Подвальчике» не бывал, с парнями не болтал… да и санди давно себя не баловал, уже похудел весь! Чувствуя, как хорошее настроение постепенно возвращается, Данте улыбнулся своим мыслям, но тут прозрачно–голубой взгляд зацепился за толстый кожаный ежедневник. Записки и пометки Гейл… что ж за день–то такой? Она его использовала, вертела охотником как хотела!.. священники хотят ее убить? Вперед, парни, сын Спарды отправит вам корзину кексов за это! Но руки сами раскрывают ежедневник, и пальцы начинают нетерпеливо листать страницы. Вашу мать, эти фанатики столько народу угробили, семью Талии, а теперь еще и эта херня. Ну уж нет! Если кто и отшлепает этих малышек, то только Данте. Охотник лихорадочно переворачивал страницы, нещадно комкая и сминая листы, исписанные изящным женским почерком. Тут же точно должен быть адрес!.. на последней страницы были торопливо нацарапаны несколько строк. Младший сын Спарды широко улыбнулся. Держись, малышка, он идет!
– Пацан! – гаркнул он во все горло, хватая со стола Эбони и Айвори. – Поднимай свою задницу! Мы идем на прогулку!
***
Исполинская статуя женщины стояла на почетном возвышении, воздев руки к сводчатому потолку. Кремово-белый мрамор местами потрескался и раскрошился, однако, это совершенно не портило величавой красоты идола. Тонкие золотые пластинки, сияющие в свете факелов, огибали холодное каменное тело статуи, и казалось будто руки, ноги и живот статуи осваивают прищуренные языки пламени, льнули в своей обжигающей ласке. Талия остановилась у подножия изваяния Ананке, глаза идола из белого золота одарили девушку тяжелым невидящим взглядом. Из-за витающего в храме полумрака и пляшущих отблесков ей казалось, что Ананке смеется, гримасничает, хмурит брови и вновь заливается беззвучным смехом. Каменные и, по сути, недвижимые черты идола были так же изменчивы, как и сам огонь.
– Странно, что тут ничего не растащили, – заметила Талия, оглядываясь по сторонам. Годы сделали свое дело – пыль лежала толстым слоем, паутина таилась в углах, свисая невесомыми тонкими нитями, фрески выцвели и осыпались. Но все равно… здесь какая–то… своя атмосфера. Жуткая. Гнетущая. Пугающая. Но до ужаса интригующая!
– Это место хорошо защищено, моя милая, – Катон шарил жадным взглядом по залу, едва заметно облизываясь. Неужели… это все не сон? Неужели он действительно сейчас в святая святых, в храме архонта огня! Видит Господь, он столько об этом мечтал, грезил об этом с семнадцати лет, и вот, наконец, свершилось! Осталось лишь протянуть руку и…
– О да, защищено, – проворковала демонесса, по–кошачьи щурясь и мягко поводя плечам. Цепочки, стягивающие ее запястья, тихо звякнули, словно соглашаясь с ней. – А знаешь почему тебе удалось пройти сюда, священник? Почему тебя не испепелило сразу на пороге храма? – каратель глубоко вздохнула, когда ее грубо ударили рукоятью серебряного кинжала по лицу. Брызнула кровь, окропившая каменные плиты пола святилища, тонкими струйками исчертила подбородок и губы Гейлавер, попала на снежно–белую ткань мундира, но даже боль не стерла с черт Фриндесвайд самодовольное наглое выражение. Талия рванулась к ней, но Катон удержал ее за плечо.
– Не стоит. Это всего лишь демон. А демоны любят лгать, – мужчина осклабился и провел рукой по каменному алтарю. Глубокая трещина разделила его на две неровные части, но вырезанные в его центре контуры небольшого солнца были нетронуты. Катон церемонно протянул руку Талии, и девушка вложила в его раскрытую ладонь кулон. Звезда Мирты горела ярко–алым, кожа священного воина зашипела при соприкосновении с раскаленным металлом, в воздухе разлился аромат паленой кожи горелого мяса, но Катон продолжал счастливо улыбаться и дрожал, давился слюной от счастья и возбуждения. Гейлавер напряженно следила за ним, снимая кончиком языка капли крови, повисшие на ее губах. Сердце, которого все демоны, по слухам, лишены, бешено колотилось, его стук эхом отдавался в ушах. Глаза демоницы вспыхнули расплавленным золотом, когда человек вложил ключ в замочную скважину. С окровавленных губ сорвался смешок, но это заметила только Талия. Дочь архонта метнула на карателя сердитый взгляд, но вдруг пол и стены сотрясла неведомая сила. Несколько «воинов» не удержались на ногах, с потолка посыпалась каменная пыль. В чаше, которую статуя Ананке держала в руках, вспыхнуло ало–золотистое пламя, тонкие извивающиеся языки касались грубых потолочных сводов. Голова изваяния с оглушительным скрежетом повернулась в сторону, и из пола, кружась, «вылез» мраморный постамент, украшенный резьбой. Над его поверхностью в облаке тускло–золотого сияния витала рукоять без кнутовища. Острые изогнутые края грозили ранить, впиться в плоть любого, кто дерзнет к ним притронуться. Катон, наконец, отдернул руку от ключа. На ладони красовался сильный ожог.
– М-м-м, шашлычком пахнет, – хихикнула Гейлавер, поведя носом. Ее шутка прозвучала невероятно громко в повисшей тишине, и она потонула во всеобщем безмолвии. Катон, прижимающий обожженную руку к груди, двинулся к постаменту.
Комментарий к Часть 25
[1] Feigling! – нем. Трус!
[2] Entspannen, Jungs. Ich beiße nicht. Vorerst – нем. Расслабьтесь, мальчики, я не кусаюсь. Пока что
========== Часть 26 ==========
Данте любовно похлопал байк по кожаному сиденью, уносясь мыслями в вечер дня «смерти» Талии. Ночь, виски, Гейл… охотник тряхнул головой, стараясь отогнать столь приятные воспоминания, и лукаво покосился на Неро. Пожалуй, не стоит говорить мальцу, для чего иногда используется этот железный конь.
– Ну, запрыгивая, пацан, – наемник все же не сдержался от смеха. Он гаденько захихикал, поспешно зажав рот ладонью под подозрительно-настороженным взглядом юноши. Рыцарь замер и шмыгнул носом.
– Ты чего ржешь? – опасливо протянул он.
– Да так, пацан… анекдот вспомнил, – мужчина перекинул ногу через седло и сомкнул пальцы на руле. Давно он малыша не выгуливал, очень давно. Совсем заскучал здесь, бедняжка. Одна демоница за весь месяц, и то сверху! В следующий раз сын Спарды не отправится на охоту пешком, словно челядь какая–то, а поедет, красиво так, пафосно. Мотор ревет, ветер полощет полы его плаща, волосы развивается, и шум ветра, сливаясь с пением мегаполиса, исступленно воет, словно дикий зверь на луну. Губы Данте тронула едва заметная хищная ухмылка, пальцы чуть ли не с нежностью провели по прохладным краям ключа зажигания.
– Ну, и долго ты с ним сюсюкаться еще будешь? – ворчливо фыркнул Неро, усаживаясь позади охотника. Храмовник слегка поерзал на сидении, устраиваясь поудобней. – И куда мы вообще едем? В музей ты меня водил, – он улыбнулся одной из самых выводящих из себя сына Спарды улыбочек, – сейчас на очереди что? Зоопарк?
– Библиотека, пацан, – Данте резко повернул ключ зажигания, и байк радостно взревел, мелко дрожа от желания поскорее отправиться в путь, – я тебе по дороге расскажу.
– Что расскажешь? – невинно осведомилась Леди. – И по дороге куда?
Девушка, чуть ссутулившись под тяжестью гранатомета, прошла в гараж, не дожидаясь приглашения от полу демона. Линзы ее темных очков тускло сверкнули в блеклом свете раскачивающейся над головой одинокой лампочки, болтающейся на голом проводе. Данте глухо чертыхнулся. Как, ну, вот как они умудряются прийти в самый неподходящий момент?! Что Леди, что Триш… черт, да все бабы владеют этим странным талантом. Наемник отбросил со лба белокурую челку.
– Дела у нас, детка, дела, – пояснил он, с раздражением отмечая, что Мэри отнюдь не торопится уходить. Охотница, устроив «Калину Энн» под боком, прислонилась спиной к стене и испытующе взирала на парней поверх линз модных темных очков. В последнее время у Данте что–то слишком много секретов. Тайны, какие–то встречи, шушуканья по телефону. Как сглазил кто их блондинистого полу демона. Раньше он никогда не скрытничал со своими напарниками, а теперь что? Молча схватил мальца за загривок, усадил позади себя и даже не сказал куда и зачем везет. Нет, пареньку точно ничего не грозит, хотя… кто знает, каким именно способом Данте решит вести это юное дарование во взрослую жизнь.
– Денежные, надеюсь? – промурлыкала Леди, снимая очки и проводя краем дужки по губам.
– Нет, скорее, личное, – мужчина подмигнул и нажал на газ. Байк восторженно зарычал, изрыгая свинцово–серый выхлопной дым, но Неро вдруг соскочил с седла. Ровно за секунду до того, как охотник на демонов газанул. Мотоцикл рванулся вперед под заливистый мат Данте, который круто повернул в сторону и едва не придавил взвизгнувшую Леди передним колесом. Шины с визгом пробороздили бетонный пол гаража, оставив на нем широкий черный след.
– Ты ненормальный? – выдохнула брюнетка, вжимаясь спиной в стену и прижимая к груди гранатомет. Разномастные глаза лихорадочно блестели, с пухлых губ слетала судорожная икота. – Данте, ты что творишь?
– Пацан, твою мать! – гаркнул мужчина вместо ответа. – Какого хрена ты творишь?!
– Я мобильный забыл, – передернул плечами юноша, – сейчас вернусь.
– Ну, уж нет! – сдав на байке назад, Данте ухватился за воротник плаща рыцаря. – Раньше надо было думать! У нас времени итак не много, а ты собрался с подружками своими трещать? Вот уж хер! Сначала дело, а уж потом бабы. Я всегда так говорю.
– Ну–ну, – Леди сурово кивнула, хотя уголки ее рта предательски подрагивали, так и норовя разбить всю ее напускную серьезность. Сначала дело, да? То есть это дельные стринги валялись на полу конторы, где их и нашла Триш? Пусть Неро, заикаясь, и наплел, что это бельишко его дамы, но кто поверит мальчику, у которого даже уши были краснее, чем плащ сына Спарды? Правда девушки так и не выяснили, чьи это были трусики. Не искать же их обладательницу по запаху, право же. Тем временем наемник силой усадил мальца на мотоцикл позади себя. Неро рычал и вырывался, охотник угрюмо сопел, пытаясь одной рукой удержать храмовника, а другой – будто оживший руль байка, который пытался коварно вывернуться из рук блондина. Из приоткрытой двери конторы действительно доносилась дразнящая трель мобильного телефона.
– Пусти, – пыхтел Неро, растрепанный и раскрасневшийся. Льдисто–голубые глаза сверкали гневом. Он лихорадочно тряс левой рукой, пытаясь сбросить пальцы Данте, правой, пульсирующей жаром и демонической, упираясь ему в плечо и бестолково размахивая ногами, охотник же в тщетной попытке уцепиться за ухо рыцаря нехило стукнул его кулаком в нос. Парнишка взвыл больше от обиды и неожиданности, нежели от боли, прижал ладонь к лицу, прекратив сопротивление и смаргивая скопившие в уголках глаз слезы. Мужчина тот час же вдарил по газам. Мотоцикл взвился на дыбы, едва не скинув Неро, и радостно рванул вперед, навстречу свободе. Мэри проводила парней снисходительным взглядом. Что двадцать лет, что сорок, мужчины в душе всегда остаются мальчишками, капризными, эгоистичными и самовлюбленными. Брюнетка закинула «Калину Энн» на плечо, задумчиво глядя на приоткрытую дверь агентства. Телефон мальчишечки продолжал надрываться. Кто же это звонит такой настойчивый? Любопытство кокетливо вильнуло шипастым хвостом, подталкивая девушку пойти и взять трубку или хотя бы посмотреть номер входящего звонка, но сотовый вдруг резко захлебнулся писком и затих. Видимо, села батарейка. Наемница огорченно вздохнула. Ну, вот… теперь ей стало еще интереснее!
***
Кулон на шее Гейлавер рвал цепочку, жег кожу холодом, хищно сверкая черным серебром. Из человеческих глоток вырвались восхищенные ахи–охи, людишки были так поглощены зрелищем Феникса, парящего в облаке искрящейся пыли, что автоматически потянулись к нему, словно один вид демонического оружия заменял гипнотизирующую мелодию флейты, и «воины» тянулись за ней, как крысы за Крысоловом. Настолько опьяненные, настолько восхищенные, они даже не замечали, как статуя архонта опрокидывает на них чашу, полную живого огня. Пламя, распавшись в воздухе на сотню трепещущих осколков, рухнули на головы подступивших к постаменту людей, которые даже не сразу почувствовали, что горят заживо. Золотисто–черные языки практически мгновенно распространились по одежде, жадно пожирая ткань в безумном желании добраться до кожи. Крики, полные боли, распороли спертый воздух храма, священники падали на пол, пытаясь сбить огонь, пляшущий на их телах, потушить его, унять невыносимую боль. Идол Ананке усмехался, раздвигал мраморные губы в алчной улыбке, когда Катон, словно запутанный в саван из пламени с визгом метался из стороны в сторону и, несколько раз ударившись об стену, рухнул на пол, вопя и извиваясь. Фриндесвайд жадно вдохнула воздух, полный ароматов гари, горелого мяса и смерти. Да… все так, как она и задумала.
– Воды! Здесь есть где–нибудь вода?
– Сбивайте огонь!
– Во имя Господа нашего, – долговязый мужчина с узким бесцветным лицом вышел вперед, размахивая маленькой библией. Или Евангелием, Гейл было плохо видно. – Изгоняю тебя… – губы Ананке сжались в тонкую линию, мраморные пальцы разжались, и медная чаша, которую время украсило благородной зеленью, всей тяжестью упала на голову этому глупцу. «Воин» успел лишь горестно пискнуть, прежде чем центнер литой меди размозжил его о каменный пол. Кровь брызнула в разные стороны, священное писание отлетело в сторону. Изваяние беззвучно захохотало.
– Мы не должны были сюда приходить! – истерично взвизгнула какая–то женщина, пытаясь потушить Катона, который уже, впрочем, не шевелился. – Это место… оно построено демонами! Оно проклято, проклято!
– Нет. Этот храм построили люди, – человеческий облик демонессы начал дрожать. – Это вы все прокляты! – одежда будто бы испарилась, растаяла, обнажив мраморно–бледную кожу и зловеще мерцающую чешуйчатую броню. Серебро цепочек расплавилось, когда матово-молочная человеческая кожа обратилась чешуей, и искристо серыми каплями стекла на пол. Женщина взвыла, когда демоница, носящая четвертый чин, расправила крылья и взмахнула Истиной.
– Я чую… – прошептала Сербин, – я чую каждый ваш грех. И каждая ваша жертва жаждет мщения! – тонкий, изящный кожистый хвост, усыпанный шипами, обвился вокруг ее ноги. Каратель взмахнула крыльями и взмыла вверх. Ее обоняние, слух и зрение обострились, она больше не видела людей, испуганных, плачущих, силящихся отворить тяжелые двери храма. Грешники. Копошащиеся, как муравьи, в своих пороках и ничуть не раскаивающие, черные расплывчатые силуэты, раззявившие беззубые и безгубые рты в кровожадном оскале. Демонесса громко расхохоталась, кружа под потолком. Как давно… как же давно в последний раз она выходила на жатву! Как долго не ощущала горько–соленого привкуса жертвы. Резко спикировав вниз, она замерла над головой истерично вопящей дамочки и буквально насадила ее на лезвие глефы. Перламутровый клинок с сухим треском вошел в грудь человека, кровь брызнула на лицо Гейлавер, тягучими каплями падала на пол, разбиваясь и расцветая багровыми кляксами. Отравленная одержимостью и пороками душа зашипела, рассыпаясь черным пеплом. Гейлавер небрежно отшвырнула тело в сторону и заслонила себя крылом – тонкая глянцево–черная кожа зашипела, когда на нее щедро плеснули святую воду. От боли перед глазами потемнело, ее словно оглушило. Демоница взмахнула глефой, но священник отскочил в сторону.
– Сначала ты, – выплюнул он в лицо Фриндесвайд, – а потом и сын Спарды… сколько бы он не притворялся человеком, он останется такой же тварь как и его отец, нелюдем!
– Он гораздо большей человек, чем ты, ублюдок! – хвост карателя наотмашь хлестнул его по лицу. Шипы распороли его щеку от виска до уголка рта, вырвав кусочек кожи. Обожженный болью, экзорцист даже не заметил, как Истина отсекла ему голову. Тело завалилось на пол, суча ногами, кровь заливала каменные плиты и строгий терракотовый пиджак. Гейлавер нетерпеливо стряхнула с клинка глефы повисшие на острие темно–алые капли. Крики, рев пламени, шипение горящей плоти сплелись в один протяжный гул, глаза демонессы не мигая смотрели на мерцающую золотом рукоять Феникса. Губы тронула счастливая полубезумная улыбка. Выкуси, Кристофер! И Михаэль тоже! Когда кнут окажется в ее руках, она первым делом выпорет дорого братца, да так, что бы он месяц сесть не смог и трахал бы свою скаллэ стоя! Демонесса сделала шаг, когда заметила одинокую темную фигурку возле постамента с оружием. Талия стояла, прижимая руки к груди, и изваяние архонта отнюдь не торопилось мешать ей. Улыбка покинула лицо Гейлавер. Это плохо. Очень и очень плохо!.. она кинулась к девушке, но статуя предупреждающе повернула голову в ее сторону. Фон Фриндесвайд гневно зашипела. Стража ей не обойти. Придется ждать, пока девчонка выйдет из храма, а потом уже забрать Феникса, а сейчас она может лишь бессильно наблюдать. Талия опасливо протянула руку к кнуту, золотистое сияние вокруг оружия дрогнуло и объяло ее пальцы, искрами перебегая на рукав ее траурного пиджака. И как только Феникс лег в ладонь Талии, камень стены вдруг обернулся столбом ревущего пламени.
***
Юный рыцарь Ордена Меча всего два раза был близок к панике – когда увидел Кириэ, плененную Санктусом внутри Спасителя, и сейчас, семенящий вслед за Данте по бесконечным коридорам какого–то собора. Неро уже давно понял, что они заблудились. Когда проходишь мимо обертки шоколадки, которую этот старпер обронил еще в самом начале их пути, уже в десятый раз, начинаешь что–то подозревать.
– А ты точно знаешь, куда нам идти? – протянул храмовник.
– Угу, – не оборачиваясь, буркнул наемник, на ходу листая ежедневник. Черт… как можно было расписать родословную какой–то там жрички чуть ли не до сорокового колена и не указать куда поворачивать через три пролета восемь ступенек и два перекрестка?! Не храм, а лабиринт какой–то, того и гляди из–за поворота Минотавр вывернет. Мужчина резко остановился, заметив, что коридор расходится надвое. Неро, погруженный в свои мысли, налетел на охотника. Сын Спарды закатил глаза. Правильно ли он поступил, взяв мальца с собой?
– Так, пацан, – мужчина повернулся рыцарю, вытирающему нос рукавом, – я иду направо, а ты – налево.
– Тебе налево больше подходит, – с ехидной ухмылочкой сострил храмовник.
– Очень смешно, пацан. Прямо обхохочешься, – охотник резко захлопнул ежедневник. – Теперь мне стало понятно, что девушки в тебе находят. Твое охрененное чувство юмора, да, – улыбка покинула лицо Неро, юноша надулся и, задев блондина плечом, направился в глубь «левого» коридора. Данте проводил парня насмешливым чуть снисходительным взглядом и, коснувшись рукояти Мятежника, решительно шагнул в полумрак своей ветки лабиринта.
***
Надрывные всхлипы, прерывающие негодующее шипение, заставляли плечи Марлен мелко трястись. Она плакала не от боли, нет, на подобные мелочи она давно не обращала внимания. И не от того, что раны от клинков обманщиков пусть уже и затянулись, но все равно продолжают гноиться и кровоточить. Мать скаллэ заставляло выть на луну, будто волчицу, совершенно другое. Унижение. Обида. Разбитое… сердце? Когда Марлен и Виктор пришли к Дитриху с жалобами на Клео, которая мало того что «заказала» их убийства, так еще и продолжала развлекаться с Эрвином!.. уж теперь то Дит должен был понять, что из себя представляет эта сучка, но нет! Посмеялся и все! Женщина швырнула в лицо стоящему рядом с ней скаллэ окровавленный платок и вскочила на ноги. Перерубленные коленные суставы, еще не успевшие срастись, заставили блондинку рухнуть на пол. Если бы один из скаллэ не успел подхватить Мать, она наверняка бы упала. Марлен подняла водянисто–голубые глаза – лицо держащего ее юноши полностью обросло плотью. Кроме глаз – заместо них зияли черные бездонные провалы.
– Уйди, – бросила она, отталкивая дитя. Демон покорно разжал руки, и женщина опустилась на пол, на мягкий пушистый ковер. Светло–бежевый. В ее комнатах все выдержано в пастельной гамме. Никакого антиквариата, какой так обожает Дитрих, столь любимого Виктором рококо или всяких новомодных штучек Клео… все просто, элегантно. Женственно. Марлен была бы достойной, идеальной Парой для Старшего. Им нравится одна и та же музыка, литература, фильмы… но Дит не замечает никого, кроме этой вертихвостки. Скаллэ шмыгнула покрасневшим опухшим носом. Она помнила тот роковой день, когда Отец легкомысленно представил Клео носящему пятый чин Эрвину. Глаза, желто–зеленые, как у ядовитой змеи, сразу же загорелись, а Мать улыбалась ему сластолюбивей грации. Дитрих хотел похвастаться. Хотел покрасоваться перед обманщиком тем, что рядом с ним такая красивая девушка… а через неделю Эрвин уже вовсю лапал Клео, нагло хихикая, а она блаженно закатывала глаза, прижимаясь к демону.
***
От лица Дитриха отхлынула кровь, когда он заметил, с какой улыбкой Клео принимает объятия Михаэля. Девушка захихикала, когда лгун коснулся губами ее шеи. Руки Старшего сжались в кулаки, черные глаза вспыхнули красным, на лбу вздулись вены. Марлен успокаивающе положила руку на его плечо.
– Это не надолго, – уверенно шепнула она, борясь с желанием прижаться поцелуем к глубокой морщинке меж сдвинутых бровей мужчины, – вот увидишь, пара дней – и они разбегутся.
– Тебе не понять, – глухо процедил Дитрих, – даже если ты и не права, мне придется как–то пережить эту пару дней.
Женщина лишь грустно усмехнулась в ответ. Дит даже не представляет, насколько сильно она понимает его.
========== Часть 27 ==========
Огонь всей своей мощью обрушился на девушку, исступленно рыча, будто дикий зверь, вырвавшийся на свободу. Гейл едва удалось отскочить в сторону, когда острые языки пламени, извиваясь, пронеслись мимо нее. Такого огня демонесса никогда не видела. Он… в нем было все. И сверкающее золото, и ярко–алая кровь закатов, и зловещая тьма. Цвета причудливо переплетались, перемешивались, перетекая один в другой. Фриндесвайд заворожено наблюдала за пляской пламени, даже забыв на мгновение о Фениксе, о своей цели. Крики грешников, угодивших в обжигающие объятия огня, таяли, растворялись в яростном реве. Носящая четвертый чин, наконец, опомнившись, спряталась за колонну, вновь облачаясь в личину привлекательной темноволосой женщины. Огонь бушевал чуть больше минуты, но Гейлавер крошечный осколок времени тянулся лениво, волнение и дикий леденящий страх сковали брюнетку. Если Талия действительно… действительно дочь Ананке, то архонт может собственной персоной заявиться в свой полуразрушенный храм, повидать свое дитя. И тогда Сербин точно не поздоровится. Демоны высших чинов так легко не прощают.
