Текст книги "А ты придешь к тому дереву? (СИ)"

Автор книги: dandelionpower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Они никогда в это не поверят, – возразил Мактавиш. – То, с каким упорством Тернер добивался встречи с тобой, говорит об обратном, – Дин промолчал, но взгляд не отвел, и мужчина продолжил. – Почему ты готов принять пытки и даже умереть ради другого?

– Разве вы не сделали бы того же ради своей жены? – Дин слегка наклонил голову и печально улыбнулся.

– Безусловно, – фыркнул Мактавиш. – Она моя жена, и я люблю ее. Но Тернер тебе не жена. Мужчины не могут любить друг друга. Это безумие, преступление против природы и Божьего замысла.

– Я не претендую на то, чтобы понимать волю Господа… – Дин устало потер лоб: разговор зашел в тупик. – Возможно, он допустил ошибку, устроив так, что я и Эйдан жили в одном месте и в одно время. Но я люблю его, Мактавиш. Люблю всем сердцем.

– А ты не пробовал… другие способы?

– Видит Бог, пробовал… – невесело усмехнулся заключенный. – Когда я был солдатом, товарищи однажды позвали меня с собой в бордель. У меня ничего не получилось с предложенной мне девушкой… Так что мы просто поговорили, – он слегка покраснел от неприятных воспоминаний.

– И это не вызывает у тебя отвращения? Быть с другим мужчиной? – вновь спросил тюремщик. – Я не понимаю.

– Я и не ждал от вас понимания, – внезапно вскинулся Дин, больше не скрывая раздражения. – Я сам этого не понимаю! Нравится или нет, но я такой. Любовь, привязанность, желание… Все, что вы чувствуете к своей жене, я испытываю к Эйдану. И мне наплевать, что он мужчина! Я хочу касаться его, ласкать, целовать, но сильнее этого я хочу, чтобы он был в безопасности. Чтобы у него была достойная жизнь! Я хочу, чтобы он был счастлив. И ради этого я готов умереть тысячу раз!

Глаза шотландца округлились, и на несколько мгновений он лишился дара речи от такой вспышки. Пылкая речь Дина явно выбила его из колеи.

– Ты больше всего заботишься о его безопасности? – наконец, справившись с собой, спросил он. – Именно поэтому ты убил двух человек и взял на себя вину за тройное убийство? Чтобы защитить Эйдана, который проломил камнем череп юному Бейкеру, пытаясь вырваться из рук трех ублюдков, решивших линчевать его?

Теперь пришел черед удивляться Дину. От ужаса у него скрутило внутренности, а во рту мгновенно пересохло. Никто не знал об этом кроме Эйдана… и Армитэджа… АРМИТЭДЖ!!!

– Откуда… – начал он, пытаясь совладать с внезапной дрожью.

– Армитэдж, – подтвердил Мактавиш его подозрения.

Дин побледнел. Он потерпел неудачу. Он оставил своего вороненка в руках предателя. Любимый оказался в опасности, а ведь он был уверен, что книготорговец позаботится об Эйдане, когда его, Дина, не станет. Теперь же юношу тоже ждала тюрьма.

Дин сжал кулаки и медленно поднялся, готовый ударить, убить, разорвать на части любого, кто будет угрожать его Эйдану. Он был готов на все и не сомневался бы ни секунды, но что он мог сделать, находясь за решеткой? Он вновь посмотрел на кузнеца, который наблюдал за его действиями с легким любопытством.

– Вы его арестуете, – прошипел Дин. – Ведь так, Мактавиш? Вы убьете его? Отдадите его на растерзание чудовищу, которое правит этим городом и смеет называть себя пастором?

Тюремщик вскочил и подошел вплотную к решетке.

– Кем ты меня считаешь, О’Горман?! – его лицо покраснело от ярости. – Одной из марионеток Блэкхока? Пытаешься оскорбить меня? Ты хоть знаешь, что сделал его сын?

– Не знаю!

– Он пытался обесчестить мою дочь! – рыкнул шотландец.

Мактавиш глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он вновь сел и начал рассказ:

– Однажды, когда моей жены не было дома, а я работал в кузне, Тимоти Блэкхок проник в наш сад и напал на мою старшую дочь. Она в этот момент ухаживала за цыплятами, так что он схватил ее и прижал к стене курятника. Он пригрозил ей, что, если она закричит, то он расскажет всем, будто видел, как я ее насилую, и тогда меня повесят. Слава Богу, Марта у меня умница. Она врезала этому ублюдку между ног и вырвалась. Она прибежала в кузню вся в слезах и рассказала, что произошло. Я нашел мерзавца и пообещал, что если он еще раз сунется к моей семье, я оторву ему голову голыми руками. Подать на него в суд я не мог. У меня не было доказательств. Если бы мое слово было против слова пастора, все были бы на его стороне. Не думаю, что его сынок кому-то об этом рассказал. Его гордость слишком пострадала от пинка 14-летней девочки, – он довольно усмехнулся, но сразу же посерьезнел. – После этого моя малышка отказывалась выходить из дома даже во двор, а по ночам ей снились кошмары. Я думал, она так и не оправится… Но ты убил этого гада и его прихвостней, и она будто ожила. Вновь стала прежней, когда поняла, что он больше не может ее тронуть. Полагаю, я перед тобой в долгу, О’Горман.

Дин ошеломленно слушал этот рассказ и не мог поверить своим ушам.

– Мне жаль вашу дочь, – наконец, промолвил он. – Тим Блэкхок всегда был редкостным сукиным сыном. Не думаю, что много людей скорбят о его смерти. И все ж у меня не было намерений убивать его… до того момента, как я увидел его на прогалине, когда он пытался задушить Эйдана. Но почему вы решили рассказать мне про свою дочь именно сейчас?

Мактавиш не ответил. Он встал и вышел из комнаты, оставив Дина в замешательстве. Вскоре он вернулся, таща на плече обезглавленную тушу свиньи.

– Что вы делаете? – изумился Дин.

– Спасаю твою жизнь, – ответил кузнец, сбрасывая ношу на пол.

– Чт… Что… Как?? – пролепетал блондин.

– Поначалу, даже зная, что я обязан тебе за то, что ты избавил этот мир от Блэкхока, я не планировал рисковать, помогая тебе. Ты оставался преступником. Мужеложцем. Твоя вина была доказана, и я не хотел рисковать своей жизнью ради твоей.

Дин молча кивнул. Слова Мактавиша были понятны и разумны.

– И я до сих пор не понимаю, как ты можешь находиться в таких отношениях с другим мужчиной. И, вероятно, никогда не пойму, – продолжил он. – Но я вижу, как бы заботишься о Тернере. Два дня назад сюда приходил хромой книготорговец. Он рассказал правду и поклялся, что ты невиновен. И тогда я начал сомневаться. Армитэдж сказал мне кое-что еще. Он сказал, что тот, кто позволит умереть невинному, более виновен, чем тот, кто убьет преступника. Теперь я знаю, что он был прав. Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести, О’Горман. Поэтому я вытащу тебя отсюда.

– Нет… Нет, вы не можете, – возразил Дин. – Я не хочу подвергать вас опасности.

– Заткнись! – рявкнул тюремщик. – Если ты точно выполнишь все то, что я скажу, никто не узнает правды. Ты должен поклясться, что сделаешь все точно и без вопросов. Или же я оставлю тебя здесь, и завтра ты примеришь пеньковый воротник.

Дин сглотнул и кивнул. Мактавиш определенно не шутил и, если это могло помочь ему вернуться к Эйдану, он был готов на все.

– Хорошо, – согласился он. – Что я должен сделать?

Тюремщик достал что-то из кармана. Он подбросил маленький предмет в воздух и вновь поймал. Дин заметил, что это было огниво.

– Его принес Тернер, – пояснил кузнец. – Я прижал его к стене и незаметно обыскал, как только он вошел в тюрьму. Он и не догадывается, что подкинул мне блестящую идею, – мужчина угрожающе усмехнулся. – Мы поджарим тебя с хрустящей корочкой, дружок.

Глаза Дина округлились. Больше не было сомнений – мужчина сошел с ума.

Тюремщик тем временем открыл замок решетки, и Дин отступил в сторону, повинуясь его жесту. Мактавиш втащил тушу свиньи в камеру и положил на солому.

– Пошли, у нас не так много времени, – приказал шотландец.

У Дина не оставалось выбора, так что он подчинился. Он хмурился и нервно кусал губы, переступив порог камеры.

Они дошли до кладовой. Мактавиш не терял ни минуты. Он схватил одну из стоящих бочек и опрокинул ее. На пол выплеснулась вода, смешанная со свиной кровью. Как только бочка опустела, кузнец повернулся к Дину.

– Залезай внутрь.

– Что?

– Жить хочешь? Делай, что говорят, – рыкнул кузнец.

Дин безропотно подчинился. Он залез в бочку и сел, очень неудобно подогнув ноги.

– Не двигайся, не издавай ни звука, даже не дыши, чтобы ты ни услышал или почувствовал. Никак не проявляй себя, пока я не открою бочку, или мы оба попадем на виселицу, – распорядился шотландец.

Дин кивнул. К счастью, в крышке бочки были небольшие отверстия, так что он мог дышать. Он остался в тесноте и темноте, и лишь слышал, как стучит молоток Мактавиша, заколачивающего крышку.

Так его выкатили из тюрьмы и погрузили на повозку, вместе с другими бочками. Он чувствовал тряску, когда Мактавиш повез груз куда-то по дороге. Когда они остановились, Дин почувствовал запах дыма и услышал крики. В этот момент он осознал все детали плана по его спасению. Он выполнил приказ, и почти шестнадцать часов просидел без движения, стараясь даже дышать через раз. Это было похоже на пытку. От холода его била дрожь, но он старался сдерживать ее как только мог, пока, наконец, не пришел к выводу, что так и умрет в этой бочке. Вероятно, в этой импровизированной тюрьме раньше хранили сидр, так что дерево пропахло яблоками насквозь, и Дина тошнило от этого запаха. Он поклялся себе, что, если выживет, то больше никогда не съест ни одного яблока в жизни.

Когда, наконец, шотландец открыл бочку, Дин был полностью без сил и смог лишь вздохнуть с облегчением. Ему казалось, что он никогда больше не сможет ходить. Все его тело затекло, и долгое время он не мог пошевелиться.

Вокруг стояла ночь. Значит, он провел весь день в проклятой бочке.

– Где мы? – спросил он.

– В лесу к востоку от города, – поспешно ответил Мактавиш и протянул ему сумку. – Тут еда, одежда и одеяло.

– Благодарю, благодарю от всего сердца, – сбивчиво проговорил Дин, все еще не веря в свое спасение.

– Да уж, есть за что. Я ради тебя не только тюрьму спалил, но еще и собственную руку обжег для пущей надежности, – усмехнулся кузнец. – А теперь исчезни. Я больше никогда не хочу тебя видеть или слышать о тебе, понял? Не возвращайся в город и не пытайся увидеться с Тернером. Вернешься, и я сам тебя убью. Моя жизнь в твоих руках, О’Горман. Сделай так, чтобы я не пожалел о своем решении.

– Я понял. Прощайте, мистер Мактавиш.

– Прощай, приятель.

– Я до сих пор не верю, что ты здесь, Дин, – большие ладони Эйдана легли на щеки Дина.

Блондин прижался теснее к ладоням, прикрыв глаза от удовольствия.

– Господи, Эйдан! Я думал, что потерял тебя. Я правда так думал!

– И я!

Дин открыл глаза, и его взгляд стал решительным и твердым.

– Никогда так больше не делай, Эйдан. Ты должен жить. В жизни еще полно хороших вещей, на мне свет клином не сошелся.

Эйдан виновато отвел взгляд.

– Пообещай, что больше никогда не попытаешься свести счеты с жизнью. Чтобы ни случилось. Пообещай, что всегда будешь верить в лучшее. Обещай! – настойчиво попросил Дин.

– Обещаю, – выдохнул Эйдан, и Дин скрепил клятву поцелуем, потянувшись к губам возлюбленного.

Затем блондин отступил, оглянувшись на жеребца, мирно пощипывающего прелую траву.

– Нужно избавиться от лошади, – заметил он.

– Почему?

– Надо вывести его на дорогу, – пояснил Дин, беря коня под уздцы. – Он найдет путь домой. Если мы заберем его с собой, мой отец будет искать воров, а нам погоня ни к чему.

Когда они вышли на дорогу, убедившись, что вокруг никого нет, Эйдан отошел в сторону, давая возлюбленному возможность попрощаться со старым другом. Дин что-то тихо говорил жеребцу, поглаживая лоснящуюся шею. Эйдан не слышал слов, но они его и не касались. Происходящее должно было остаться между ними – светловолосым мужчиной и гнедым конем. Наконец, Дин несильно хлопнул ладонью по боку жеребца, и Джаспер поскакал к городу, вскоре скрывшись из вида.

– Жалеешь о той жизни? – мягко спросил Эйдан, подходя к возлюбленному и обнимая со спины.

– Не думаю, – вздохнул Дин. – Это была жизнь Дина О’Гормана, а он умер.

– А кто же ты теперь?

– Человек, которым всегда хотел быть, – он развернулся в объятиях, и, взяв брюнета за подбородок, заставил склонить голову и поцеловал. – Твой возлюбленный.

Впервые за это время на лице Дина расцвела искренняя улыбка. Эйдан любовался ей, казалось, целую вечность – широкой светлой улыбкой в обрамлении очаровательных ямочек. Чистой улыбкой, преисполненной надежды. От этого Эйдану стало так тепло, будто бы солнце наконец пробилось сквозь туман. И в то же время только сейчас он заметил, насколько его любимый истощен. Небольшой животик, над которым Эйдан все время подшучивал, но в душе все равно восхищался, исчез без следа. Дин осунулся и отощал, его щеки ввалились. Эйдан провел ладонью по светлым волосам, и Дин негромко мурлыкнул, как котенок. Про себя брюнет поклялся, что, как только появится такая возможность, он первым делом накормит любимого и согреет его. И все ж он понимал, что такими, как раньше они быть уже не смогут.

– А ты знаешь, что у тебя самая прекрасная в мире улыбка? – восхищенно спросил он.

– Ты пытаешься меня соблазнить, Эйдан Тернер? – усмехнулся Дин.

– Ты сам сказал, что Дин О’Горман умер, – поддразнил его юноша. – Так что вреда не будет, если я попробую добиться внимания прекрасного мужчины, стоящего передо мной.

– Безусловно, вреда не будет, – признал блондин, теснее прижимаясь к груди возлюбленного.

– Куда мы отправимся? – спросил Эйдан, прижимаясь щекой к виску любимого.

– Я собираюсь убраться подальше от Санкт-Петера, – прошептал Дин, закрывая глаза и наслаждаясь объятиями.

– Ты же понимаешь, что я поеду с тобой, – предупредил Эйдан.

– У тебя все еще есть выбор.

– И ты знаешь, что я выберу тебя. Как всегда.

– Твоя верность делает тебе честь, мое сокровище, – улыбнулся Дин.

– Итак, куда?

– Еще не знаю, – пожал плечами Дин.

– Как насчет Ирландии? – предложил Эйдан. – Например, побережья?

– Как в песне? – Дин поднял на любимого мечтательный взгляд.

– Почему бы и нет? Ты же всегда хотел в Ирландию, – заметил юноша, целуя блондина в висок и вдыхая его аромат.

– Мне нравится эта идея.

В лесу хрустнула ветка, и они вздрогнули. Вероятно, это был олень или куропатка, но рисковать не стоило.

– Здесь нельзя больше оставаться, – проговорил Дин, неохотно выбираясь из объятий. – Нужно уйти как можно дальше, пока солнце еще не поднялось высоко. Если будем передвигаться по ночам, то через два-три дня доберемся до краев, где нас никто не будет знать.

Они вернулись к дереву, и Дин забрал деньги и папку из-под корня.

– Этого нам хватит, минимум, на пару месяцев, а может и на год. Да и оплатить корабль до Ирландии сможем, – пояснил он, отдавая деньги Эйдану. – А когда они закончатся, я попробую продать свои картины.

– Не боишься? – спросил юноша.

– Пока ты рядом, ничего не боюсь. Мы пережили гораздо худшее.

Эйдан кивнул:

– Значит в Ирландию?

– На запад! – подтвердил Дин, обнимая любимого и увлекая в путь.

Когда они вышли за пределы прогалины, Эйдан в последний раз оглянулся, чтобы взглянуть на их дерево. Он знал, что никогда не сможет забыть это место – ничего из того, что видело это дерево. Их самые светлые и самые ужасные воспоминания. Прошлое осталось в прошлом, впереди их ждал целый мир. Его будущее заключалось в мужчине, который шел рядом.

– Знаешь что, любовь моя? – игриво улыбнулся Дин. – Раз уж Дин О’Горман умер, нам надо сменить имена и всем говорить… ну не знаю… к примеру, что мы братья.

– Братья? – Эйдан вопросительно выгнул бровь. – Ты нас видел? У тебя светлые волосы и голубые глаза, а я весь черный и смуглокожий. Никто не поверит, что мы родня!

– Ты даже не представляешь, во что порой готовы поверить люди, – возразил блондин. – Но я серьезно считаю, что из нас получились бы очень достоверные братья. Да и ни у кого не возникнет вопросов, почему мы столько времени проводим вместе. Как считаешь?

– Я так рад, что ты рядом, – прошептал Эйдан, восхищенно глядя на спутника; он чувствовал себя безумно счастливым от того, что его Дин вернулся. – Ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете? – спросил он, обнимая того за плечи.

– И я люблю тебя и ценю больше собственной жизни, – откликнулся Дин. – Я не могу обещать, что теперь все будет хорошо, но я буду любить тебя, несмотря ни на что. Это я знаю точно.

Он заставил Эйдана наклониться и поцеловал его, а затем они продолжили путь по туманному лесу.

Сидящий на верхней ветке дуба ворон огласил сумрачное утро своим резким криком. Он перепрыгнул на соседний сук, а затем взлетел, описав широкий круг над поляной, и спустился в пожелтевшую траву. Склонив голову, черная птица пропрыгала по земле к яркому красному пятну, привлекшему ее внимание. Крепкий клюв несколько раз ударил по поверхности, и вскоре ворон выкопал небольшой предмет – маленького жестяного солдатика, потерянного в этом лесу многие годы назад. Подхватив находку, умная птица расправила черные крылья и поднялась в воздух, чтобы вскоре исчезнуть в западном направлении и больше никогда не возвращаться.

====== Эпилог ======

Уэльс.

11 января 1708 года

Дорогой дядя Ричард!

Я пишу, чтобы сообщить новости о себе и своем любимом брате. Мы все еще держим путь в Ирландию, но на некоторое время застряли в Уэльсе. Старший простудился, и нам пришлось две недели провести в местной гостинице. Сейчас он уже совершенно здоров и полон сил. Можешь представить, как я о нем забочусь. Когда он болел, я не боялся, но всегда был рядом и держал его за руку. Я уверен, пока мы вместе, все будет хорошо.

Вероятно, мое прошлое письмо расстроило тебя. Я прошу прощения за это. Брат изрядно меня отругал, можешь быть уверен. Я просто хочу сказать, что со мной все в порядке, и я счастлив. С нами обоими все в порядке, и мы бесконечно благодарны за все, что ты для нас сделал, дорогой дядя.

И в качестве небольшой ответной услуги, я хочу рассказать о том, что случилось с нами на прошлой неделе.

Дело было в деревне в трех днях пути от нашего родного города. Когда мы искали место, где можно переночевать, местные жители предложили обратиться в дом пастора. Так мы познакомились с преподобным Ли Пейсом и четырьмя его очаровательными детьми – тремя дочерьми и сыном. Мальчика зовут Ричард. Он очень смышленый малыш – темноволосый и зеленоглазый. Когда я сказал, что мне нравится его имя, пастор ответил, что дал своему единственному сыну это имя в качестве напоминания об ошибке, которую совершил очень давно, но хотел бы исправить. Преподобный Пейс – вдовец. Его жена умерла год назад. Он ищет кого-нибудь, что мог бы присматривать за детьми и обучить их письму и чтению. К сожалению, в его селении нет подходящих кандидатур. Я подумал, что тебе будет интересно узнать об этом. Впрочем, решение за тобой. Я на своем опыте знаю, насколько ты прекрасный учитель. Ты умеешь прививать любовь к книгам и литературе.

Я надеюсь, что это письмо попадет в твои руки. Просто знай, что у меня и брата все хорошо, о нас не стоит волноваться. Я понимаю, что ты не сможешь нам ответить, но знай, что мы молимся за тебя.

С любовью

К. и Ф. Диран.