Текст книги "А ты придешь к тому дереву? (СИ)"
Автор книги: dandelionpower
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Блондин начал медленно ласкать его, точно зная, как доставить наибольшее наслаждение.
– Ты так прекрасен, любовь моя, – не прекращая своего занятия, нашептывал он на ухо возлюбленному. – И ты принадлежишь только мне. Только мне. Но ведь ты знаешь, что и я принадлежу только тебе? Ох, как же я люблю, когда ты вот так извиваешься в моих руках. Ты так совершенен. Мой чернокудрый ангел.
И Эйдан кончил, дрожа всем телом и задохнувшись стоном, заглушенным ладонью Дина. Лишь после этого блондин отпустил его и поцеловал. Однако, когда Эйдан уже хотел сам опуститься на колени, чтобы вернуть долг, Дин остановил его.
– Нет, – уверенно сказал он.
– Почему? Я хочу…
– Я знаю, но не сегодня. Я не заслужил этого. Я позволил мистеру Эдкинсу оскорбить тебя, не сказав ни слова.
– Я простил тебя, – уверил его Эйдан. – И вовсе не из-за того, что ты только что сделал.
– Я знаю, – вздохнул Дин. – Но я не знаю, смогу ли я сам себя простить. Нам пора идти спать.
Они поцеловались на прощание и разошлись в разные стороны.
Эйдан вернулся на конюшню и вновь завернулся в грязные одеяла. Сна не было и в помине. Он был рад увидеть Дина, был рад тому, что их любовь все еще жива, но в сердце юноши поселилась горечь. Даже если желания Эйдана будут исполнены, если Дин не женится, все равно – все, что они смогут, лишь вот так быстро отдаваться друг другу в кустах. Вся их жизнь будет наполнена страхом быть обнаруженными. Короткие тайные встречи, поцелуи украдкой, признания в любви, высказанные шепотом… А потом Эйдан будет возвращаться к животным, а Дин – на роскошную кровать с бархатным пологом. И это неизменно.
Впервые в жизни Эйдан задался вопросом: а не лучше ли бы было положить конец этой связи? Ведь так или иначе в итоге они лишь причинят друг другу боль. Если верить садовнику, объявление о свадьбе Дина и мисс Эдкинс – вопрос времени. Так Эйдан пришел к выводу, что должен поговорить с возлюбленным. Сказать, что все кончено. Да, именно это он и сделает. Завтра же. Или послезавтра… Эйдан свернулся калачиком и закрыл глаза, позволяя горьким слезам несбывшихся надежд бежать из-под ресниц.
Утро Эйдан встретил, помогая кучеру Эдкинсов запрягать лошадей и готовить экипаж. Благородное семейство решило отправиться на рынок Вудхилла, чтобы присутствовать на казни вора, несколько месяцев назад забравшегося в их поместье. Мисс Эдкинс не хотела упускать такое развлечение. Она надела красивое дорожное платье и настояла, чтобы Дин составил ей компанию.
Эйдан наблюдал за всем этим издалека, скрываясь в тени конюшни. Девушка вцепилась в руку Дина так, будто от этого зависела ее жизнь, и постоянно хихикала. Дин смотрел на нее с улыбкой, как смотрят на глупого, но очаровательного щенка. От этого Эйдану вновь стало нехорошо. Тут Дин заметил его и улыбнулся. По-настоящему. Ясной открытой улыбкой. Но Эйдан слишком хорошо его знал, чтобы заметить усталость и печаль во взгляде возлюбленного. Судя по всему, Дин тоже не слишком хорошо спал в эту ночь.
Блондин махнул рукой, подзывая Эйдана к себе, но в этот момент к парочке подошел мистер Эдкинс, и юноша замешкался, вопросительно взглянув на возлюбленного. Дин кивнул и вновь помахал рукой.
Когда Эйдан пересек двор и приблизился, Дин разговаривал с мистером Эдкинсом:
– Прошу меня простить, сэр, вы не возражаете, если мой друг поедет с нами?
– Не возражаю, мистер О’Горман. Вы можете брать с собой любых слуг, которые вам требуются, – безразлично ответил лорд.
– При всем уважении к вам, сэр, мистер Тернер не… – начал Дин, но мистер Эдкинс уже отвернулся и поднялся в карету, даже не взглянув на Эйдана. Его дочь последовала на ним.
– Прости… – шепнул Дин.
– Ты здесь не причем, – также тихо откликнулся Эйдан. – Мне пора бы привыкнуть.
– Ты хочешь поехать с нами?
Эйдан, безусловно, знал, что любопытство – это плохо, но, в силу возраста, не смог устоять перед искушением увидеть настоящую казнь. А еще он хотел быть рядом с Дином и еще испытывал какое-то иррациональное желание видеть, как тот общается со своей будущей невестой, хоть ему и было от этого больно.
– Да, хочу, – он забрался на место рядом с кучером, а Дин сел в экипаж рядом с мисс Эдкинс.
Когда они прибыли на рыночную площадь Вудхилла, там уже собралась толпа. Селяне расступились, пропуская мистера Эдкинса в первый ряд. Он был важным участником этого представления, ведь преступник, которого собирались казнить, покушался на его собственность. Люди шептались за его спиной, и разговоры стали еще активнее, когда они заметили мисс Эдкинс под руку с симпатичным незнакомцем. Когда они подошли вплотную к виселице, Эйдан обратил внимание на двух бедно одетых женщин, которые в голос рыдали, цепляясь друг за друга. Юноше стало их жаль, а вот мистер Эдкинс даже не посмотрел в их сторону.
Двери стоящего неподалеку здания распахнулись, и оттуда выволокли мужчину. Одна из женщин, увидев его, зашлась криком: Томас!!! НЕТ! ТОМАС!!! – но стоящие рядом удержали ее, и она не смогла броситься к пленнику.
Дин обернулся, ища взгляд возлюбленного. В глазах обоих застыли печаль и понимание.
Мисс Эдкинс настолько увлеклась происходящим, что забыла о существовании Дина, так что он воспользовался возможностью и отошел в сторону. Проложив себе путь через толпу, он встал рядом с Эйданом так, чтобы брюнет слышал его шепот. К счастью, на них никто не обращал внимания.
Все произошло быстро. Судебный пристав зачитал приговор. Палач заставил преступника подняться на виселицу и затянул петлю вокруг его шеи. Пристав прочитал обвинение второй раз, но его было плохо слышно из-за голосящих женщин. Пастор произнес короткую молитву за упокой души. Затем он кивнул палачу, что время пришло. Шумная толпа внезапно смолкла, и наступила тишина.
– Не смотри, вороненок! – шепнул Дин Эйдану.
Но брюнет не смог отвернуться. Расширившимися глазами от следил за тем, как открылся деревянный люк, и мужчина рухнул вниз. Женщины пронзительно закричали. Одна из них попыталась вырваться из объятий второй, но безуспешно. Кем они приходились преступнику? Жена, возлюбленная, сестра, дочь? Эйдану было не дано это узнать. Но одно он понял очень ясно. Кем бы они ни были, им больше не суждено будет быть вместе с тем, кого они любили. По телу Эйдана прошла волна дрожи от ужаса осознания этого. От лица отхлынула кровь. Не в силах пошевелиться, он лишь наблюдал, как судорожно дергается тело в петле, а потом затихает навсегда.
– Я же сказал, не смотри… – выдохнул Дин, даже не поворачивая головы.
Он незаметно опустил руку и легко пожал пальцы Эйдана, и брюнет ответил тем же. Ужасная смерть человека заставила его задуматься о том, что ждет его в будущем. Что он почувствует, если ему будет суждено потерять Дина навсегда? Вероятно, если такое случится, он будет благодарен за каждый миг, что они провели вместе. Даже если это будут только краткие тайные встречи, поцелуи украдкой и признания шепотом. Эйдан должен найти способ им быть вместе пока не станет слишком поздно. А ведь однажды – рано или поздно – именно так и будет. Нет, у него нет права сдаваться только потому, что их отношения необходимо хранить в секрете. Они должны любить друг друга столько, сколько смогут. Даже если конец их истории будет печален. Но до тех пор Эйдан будет возлюбленным Дина, несмотря ни на что.
– Это не первая казнь, которую ты видишь? – спросил он позже, когда они остались наедине, ожидая Эдкинсов около экипажа.
Эйдана все еще слегка трясло, и он то и дело нервно переплетал пальцы, пытаясь успокоиться. Ужасные картины висящего в петле трупа и убитых горем женщин все еще стояли у него перед глазами.
– Нет, не первая. В форте, где я жил, был суд, – объяснил Дин. – Я видел там две казни. Наш командир заставлял смотреть на это, чтобы мы становились морально сильнее. Однажды казнили молодую женщину. Она убила мужа, но ждала ребенка. Казнить беременную нельзя, ведь дитя невинно. Она сидела в тюрьме до родов, и ее повесили на следующий день.
– Это ужасно.
– Да, более чем, – согласился Дин. – Прости, что пришлось увидеть это, моя добрая душа. Мне больно видеть, как ты страдаешь. Прости, что привез тебя сюда. Обещаю, это будет последней казнью, которую ты увидишь в жизни.
Девять лет спустя…
Ноябрь 1707 года
Тюрьма Санкт-Петера
Грэм отвел Эйдана в кладовую, расположенную прямо перед черным ходом в тюрьму.
– И куда ты пойдешь? – спросил он. – Пастор будет здесь через три часа, а из камеры они его заберут часа через четыре. Тебе есть, где подождать?
– Я не знаю… Не думал об этом…
– Ясно… Ты ведь придешь завтра, так? – продолжил Мактавиш, вытаскивая мертвую свинью из дальнего угла комнаты.
– Да, приду. Я не хочу, чтобы он был один.
– Боюсь, это будет достаточно долгий процесс. Надо же добраться от рыночной площади до места казни… – добавил шотландец, подвешивая тушу на крюк в потолке головой вниз.
Эйдан замер.
– Что значит «до места казни»? Разве его не… – он хотел сказать слово «повесят», но не смог. – …не казнят на площади?
До этого момента для него это было само собой разумеющимся. Это место было самым людным в городе.
– А ты виселицу видел? Ее вообще-то за час не построишь.
Тут Эйдан понял, что он действительно не видел в городе виселиц. Обычно их строили за несколько дней до казни. Как он мог не заметить? В его душу закрались очень нехорошие предчувствия.
– И где же это произойдет? – осторожно спросил он.
– Я не должен тебе говорить, – шотландец достал разделочный нож и принялся отделять свиную голову от туловища.
– И не должен был пускать меня сюда, – заметил Эйдан.
– Так и не заставляй меня жалеть об этом, Тернер, – не остался в долгу Грэм. – Его могли бы казнить прямо в тюрьме, но это будет зрелище на публику. Знаешь почему?
– Потому что люди жаждут увидеть расплату за свершенное преступление.
– Да, но не только. Публичные казни остаются в людской памяти. Это как символ. Ужасная расплата людям, которые становятся убийцами и ворами. Смотря на казни, они представляют, что тоже самое случится с ними, если они преступят закон. Казнь – это средство управления толпой.
– Я понимаю, – Эйдан нахмурился. – Но как из этого понять, где будет завтрашняя казнь?
– Подумай. Уж кто понимает символизм казни, так это преподобный Блэкхок. Его сердце жаждет отмщения, а Дина О’Гормана он ненавидит всеми фибрами души. Вот почему он настоял на том, чтобы казнь произошла в том же самом месте, где было совершенно преступление. Тело его сына было найдено на поляне под высоким деревом. Преподобный пожелал, чтобы убийцу повесили там же, – пояснил тюремщик и отвернулся, чтобы смыть с рук кровь.
Эйдану показалось, что его ударили под дых.
Дина собирались повесить на их дереве.
Считая, что ситуация уже не может стать хуже, он недооценил жестокость скорбящего отца. Это не могло быть совпадением. В голове Эйдана звучал голос Тима Блэкхока: «Так вот, где вы прячетесь, чтобы грешить против самой природы?» Могло ли быть такое, что Тим рассказал отцу о своих подозрениях? О том, что собрался проследить за Эйданом и выяснить место их секретных встреч? Эта казнь должна была стать наказанием не только для Дина, но и для него. Это был ясный намек, что, пусть он и не мог этого доказать, пастор знал, что Эйдан связан со смертью его сына. И должен заплатить.
– Тебе пора, Эйдан. В ближайшие три часа тут будут палач и судебный пристав. Его заберут отсюда примерно в 7 утра. Тебе не стоит дожидаться их здесь, – предупредил Мактавиш.
Эйдан вздрогнул при упоминания палача. Таких людей никто не любил. Они приносили горе. Обычно, палачами становились преступники, берущиеся за проклятую работу, чтобы избежать виселицы. Интересно, сможет ли он наблюдать, как палач касается его Дина. Удержится ли, чтобы не броситься на него с кулаками.
– Да, я пойду, – он надел на голову шапку и встал, в то время как Грэм забросил свиную голову в одну из бочек. Эйдан не удержался от вопроса. – А зачем свинья?
– Заключенный попросил в качестве последней трапезы.
– Странно… – задумчиво протянул Эйдан, шагая через порог в темноту ночи.
Было странно для Дина, который терпеть не мог свинину, просить именно ее. Возможно, близость смерти так изменила его возлюбленного, что Эйдан больше не мог считать, что знает его…
Холодный осенний ветер пробирал до костей. Эйдан застегнул плащ на все пуговицы и поежился. Он бы отдал все золото мира за возможность вернуться сейчас в теплые и нежные объятия Дина и провести там остаток ночи. Он бы, не колеблясь, выступил против всего Королевского флота за возможность еще раз коснуться мягкой кожи любимого своими ладонями и губами. Казалось бы, они совсем недавно занимались любовью, но прошел будто бы уже целый век.
На рыночной площади не было ни души. Эйдан прошелся туда-сюда, потирая руки в тщетной попытке согреться. В его голове крутились бесконечный «я должен…» и «я не должен…», а сердце разрывалось от боли, тоски и чувства вины. И вместе с этим в его мыслях было столько невысказанных «я люблю тебя…»
Возможно, стоило пойти в «Старого гуся» и напиться, чтобы хоть как-то умерить эту боль. Но была середина ночи, а таверна открывалась на рассвете. Возвращаться в родительский дом было нельзя. Куда бы он не пошел, ему были бы не рады. Улицы Санкт-Петера оставались пусты. Ни одного огонька не было видно во тьме.
Но стоило Эйдану подумать, что, он, наверное, единственный сейчас бродит по улицам, как за его спиной раздался голос, и он испуганно вздрогнул и обернулся.
– Не поздновато ли для прогулок по холоду, мистер Тернер?
Прихрамывая и опираясь на трость, к нему подошел торговец книгами мистер Армитэдж. Пять лет назад в магазине рухнула тяжелая полка, сломав ему ногу. Перелом сросся неправильно, несмотря на все усилия цирюльника, оставив его инвалидом на всю жизнь. Именно Ричард Армитэдж научил Эйдана читать, когда тот был подростком. Они никогда не просил денег за свою помощь, и юноша чувствовал себя во многом обязанным. После несчастного случая Эйдан помогал своему учителю в магазине каждый раз, когда не был занят на ферме или не проводил время с возлюбленным. Но после ареста Дина все изменилось. Книготорговец избегал его как чумы, так что сейчас Эйдан был очень удивлен его вниманием.
– Вы же знаете, почему я здесь? – горько спросил Эйдан.
– До рассвета еще несколько часов, приятель… – вздохнул Армитэдж.
Эйдан опустил взгляд. Мактавиш сказал почти тоже самое, но эти слова были слабым утешением. Да, до рассвета оставалось несколько часов, но в то же время это означало, что Дину осталось жить считанные часы. Считанные часы до того, как он навсегда исчезнет из жизни Эйдана.
– Ты простудишься, – добавил Ричард.
– Мое здоровье сейчас – меньшая из моих проблем. В любом случае, мне некуда пойти.
Армитэдж порылся в своем кармане, извлек небольшую фляжку с виски и протянул юноше. Эйдан принял ее и сделал глоток. Алкоголь теплой волной прокатился по его горлу.
– У меня дома есть еще, – Армитэдж кивнул на фляжку. – И дрова в очаге, и вкуснейшее рагу, которое надо только разогреть.
– Мне казалось, вы меня избегаете, как и все остальные в городе. Что же заставило вас изменить отношение?
– Давай поговорим об этом под крышей, Эйдан. Ты наверняка устал и голоден.
– Мне не нужна жалость. Да я ее и не заслуживаю, если послушать окружающих. Вы наверняка слышали, каким ужасным грешником меня объявили. Лучше держитесь подальше. Находиться рядом со мной опасно для репутации. И, если вы вдруг не в курсе, мой лучший друг – убийца.
Выражение лица книготорговца не изменилось.
– Я слышал, что Дин О’Горман тебе не просто друг.
– Ах, вот в чем дело, – процедил Эйдан. – Вы тоже поверили слухам.
– Эйдан… – Армитэдж вздохнул так, будто разговаривал с упрямым учеником. – Я слишком хорошо знаю, что конкретно этот слух правдив. Однажды, ко мне пришел мальчишка, желающий научиться читать письма его друга. Это было четырнадцать лет назад. Тот мальчик был влюблен. Просто сам этого еще не понимал.
Эйдан раскрыл рот, чтобы возразить, но не нашелся, что сказать. Судя по всему, все знали об их отношениях. Какой смысл был продолжать лгать и защищаться? Внезапно, Эйдану захотелось броситься бежать по улицам Санкт-Петера, распахивая двери и крича: «Да! Вы все правы! Я признаю себя грешником! Я люблю Дина О’Гормана!!!! На протяжении последних двенадцати лет мы отдавались друг другу как минимум дважды в неделю и, черт возьми, это было просто отлично! Будь у меня шанс, я бы сделал это вновь. Мне не нужно ваше прощение. Срать я на него хотел! Верните мне моего Дина, чтобы мы могли делать это снова и снова, пока земля не разверзнется прямо под нашими ногами, и мы не попадем прямиком в ад, где уже будете все вы!» Эта картина оказалась настолько яркой, что он не удержался от мстительной усмешки, представив выражение их лиц.
Эйдан вернул фляжку книготорговцу и уже собрался уйти, не говоря больше ни слова, но Армитэдж ухватил его за рукав.
– Прошу, Эйдан, ты должен пойти со мной. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Я знаю, что ты любишь истории. С тех пор, как ты научился читать, ты проглотил все книги, которые есть в моем магазине.
– И о чем будет эта история? – брюнет замер.
С того проклятого дня под деревом, ему не нравилось, когда его так хватали. Ужасные события не прошли для него бесследно. Впрочем, Ричард был не виноват. Он не знал о произошедшем. Никто не знал, кроме Дина и Эйдана.
– О двух влюбленных юношах, похожих на вас с Дином, – пояснил Армитэдж.
– Кто они? – не смог скрыть заинтересованности Эйдан.
– Пойдем со мной, и я расскажу тебе за ужином, – Ричард отпустил его руку.
Он захромал прочь, но Эйдан все еще колебался. Ричард всегда был хорошим другом, но с тех пор как Дин попал в тюрьму, Эйдан уже не знал, кому верить. Но в то же время, ему было так одиноко…
Теплое и уютное жилище Армитэджа располагалось на втором этаже дома, прямо над его книжным магазином. Хозяин зажег свечу, а Эйдан присел к столу. Ричард плеснул в стакан своего лучшего виски, наложил в миску ароматного куриного рагу и поставил перед ним, впрочем, молодой мужчина не чувствовал голода, хотя его желудок был другого мнения. Он равнодушно поковырялся вилкой в предложенном угощении, внезапно вспомнив, что последний раз ел полтора дня назад. Ричард молча наблюдал, как Эйдан ест, а когда тот закончил, понимающе улыбнулся и наложил ему еще одну порцию, которая тоже вскоре исчезла. Удовлетворенно кивнув своим мыслям, книготорговец сел за стол напротив гостя.
– Ты готов слушать, Эйдан?
С этих слов он всегда начинал свои уроки, удостоверяясь, что ученик сосредоточен и внимателен.
– Да, сэр.
Они давно уже перестали быть учителем и учеником, но их отношения мало изменились с тех пор.
– По молодости лет, я хотел посвятить себя Богу, – начал книготорговец. – У моих родителей было мало денег, но они нашли пастора, который все ж согласился взять меня под крыло. Преподобный Пейс был серьезным и строгим человеком. Несколько лет он провел в колониях, проповедуя среди дикарей. Не человек, а настоящий камень. Гранит. Не уступающий никому и никогда. И, могу поклясться, я ни разу не видел, чтобы он улыбался и не слышал его смеха. С другой стороны, старший сын был его полной противоположностью. Это был жизнерадостный, яркий юноша, преисполненный мечтами и амбициями. Его глаза всегда светились радостью и счастьем. Временами ты напоминаешь мне его.
Армитэдж замолчал на мгновение, внимательно посмотрев на бывшего ученика. Взгляд Эйдана был тусклым и преисполненным печали. Мужчина нахмурился:
– По крайней мере так было до всех этих событий, – заметил он, но Эйдан не отреагировал, так что он продолжил рассказ. – Я и Ли, так звали сына преподобного Пейса, очень быстро нашли общий язык. Нас было водой не разлить, как вас с Дином в детстве.
Ричард вновь прервался, задумчиво глядя на огонь в очаге и мечтательно улыбаясь. Эйдан откинулся на спинку стула. История учителя немного отвлекла его. Он обещал рассказать о двух влюбленных юношах, а речь повел о собственном детстве. Это был первый раз, когда Эйдан слышал о его прежней жизни, но до сих пор не мог поверить, что у мистера Армитэджа могла быть связь с мужчиной.
– Однажды в сельской прачечной мы читали друг другу стихи, – продолжил Ричард. – Нам было пятнадцать или шестнадцать… Не помню точно. Это было наше любимое место, и мы всегда приходили туда, если выдавалась свободная минутка. Женщины занимались стиркой по утрам, а к полудню прачечная пустела и становилась самым тихим местом в деревне. И вот однажды мы сидели там, и Ли спросил, целовал ли я когда-либо девушку. Я искренне ответил, что это отвратительно, и мне даже никогда не хотелось этого. Тогда Ли рассмеялся. Его смех был похож на журчание воды в ручье. А затем задал новый вопрос – не хотелось ли мне когда-либо поцеловать юношу. Я ответил, что это еще более мерзко, и что я не хочу быть извращенцем. Он кивнул, а потом посмотрел на меня странным взглядом, будто знал что-то такое, о чем я сам пока не догадывался.
– Дин тоже так делает, – не задумываясь, кивнул Эйдан. – Иногда мне кажется, что он знает меня лучше, чем я сам.
Он вздрогнул. Вспоминать о возлюбленном было больно. Ричард коснулся его плеча и мягко пожал, поддерживая, на что Эйдан ответил слабой улыбкой.
– И что было дальше? – спросил он, побуждая учителя продолжать.
– А дальше все стало по-прежнему. Мы изучали Библию, служили мессы, читали стихи. Но в то же время все изменилось. Будто бы Ли открыл мне что-то, о чем я прежде не задумывался. Но теперь не мог выбросить из головы. Я никогда не спрашивал себя, кого я хочу поцеловать. Но с другой стороны, я представлял себя пастором с женой и детьми, но при этом никогда не засматривался на девушек и тем более не представлял себя участником процесса зачатия. Несколько дней вопрос Ли преследовал меня, мешал спать по ночам. Мы делили с ним одну комнату в доме его семьи, в то время как его сестры жили в другой. И вот однажды я вновь не смог заснуть. Тогда я подошел к его кровати, присел рядом и стал просто смотреть, как он спит. Ли был таким спокойным и прекрасным. И мне захотелось лечь с ним рядом под одним одеялом.
Невольно Эйдан вспомнил первый раз, когда они с Дином занимались любовью. Его возлюбленный был золотым запретным плодом, вкусив который Эйдан стал грешником. Он знал это, но не смог устоять. Он хватался за каждую возможность остаться с ним наедине, моля о поцелуях и ласках.
А продавец книг тем временем рассказывал дальше:
– С ужасом я осознал, что испытываю физическое влечение к своему другу. Если бы я и хотел кого-то поцеловать, то только его. Эти мысли ужаснули меня, но в то же время я почувствовал неизведанное прежде приятное чувство. Я знал, что это плохо. Что это искушение. Я бросился к своей постели, молясь о том, чтобы эти мысли покинули меня. Но явившиеся мне сны доказали, что я неправ. Не буду вдаваться в подробности, Эйдан. Думаю, ты вполне можешь представить, о чем речь, – Ричард усмехнулся.
Эйдан кивнул. Он прекрасно понимал, о чем говорит книготорговец, с той лишь разницей, что ему не приходилось скрывать то, что он желал Дина. За время их отношений были моменты, когда он мучился сомнениями, но это естественно для человеческой природы. Иногда он говорил себе, что должен положить конец этим отношениями, что однажды ему придется позволить Дину жениться и продолжить свой род. Например, когда Дин был на грани помолвки с Амандой Эдкинс. Тогда он почти потерял любимого. К счастью, вскоре после их визита в Вудхилл Эдкинсы с ужасом узнали, что их очаровательная дочь находится на третьем месяце беременности. Этот ребенок был зачат до того, как она познакомилась с Дином, но это объясняло, почему она хотела ускорить свадьбу. Девушку отправили в монастырь, а Дин избежал женитьбы. Сейчас Эйдан почти сожалел об этом, ведь женись Дин тогда, ничего бы этого не случилось.
Так что иногда Эйдан сомневался. Но у Дина был чудесный дар развеивать все его сомнения одним взглядом своих удивительных голубых глаз, мягкой улыбкой, простой лаской, обжигающим поцелуем или искренним «Я люблю тебя, Эйдан». А если все это было вместе, сомнения покидали Эйдана очень надолго.
Но все равно Эйдана очень удивил тот факт, что его бывший учитель… ну… такой же, как он. Мужчина, не способный полюбить женщину, несмотря на все усилия. Осознание того, что хоть кто-то может его понять, не осуждая при этом, немного облегчило груз на его сердце.
– Однажды, – продолжил Армитэдж. – Мы вновь были в прачечной. Я читал книгу, но при этом постоянно чувствовал взгляд Ли, устремленный на мое лицо. Я поднял голову и увидел, что он смотрит на меня с улыбкой. Я спросил, в чем дело, а он ответил, что ему интересно, определился ли я, кого хочу поцеловать. Я мучительно покраснел и солгал. Я сказал ему, что никого не хочу целовать. Но Ли всегда знал, когда я вру. Чаще всего он выспрашивал меня, пока я не сдавался, но не в этот раз. Он лишь улыбнулся еще шире и продолжил чтение. Ночью, когда все в доме уснули, он подошел к моей кровати. Несколько минут он просто смотрел на меня, а потом предложил кое-что попробовать. Я не хотел выглядеть трусом и согласился. Тогда он попросил закрыть глаза. Безусловно, ты можешь догадаться, что произошло дальше. Таким был мой первый поцелуй. Я обмер, но в то же время это было лучшее, что со мной случалось. С того дня мы целовались каждый раз, оставаясь наедине. Я стыдился этого, но не мог остановиться. Однажды он сказал, что любит меня. Я знал, что не могу позволить себе того же, поэтому ничего не ответил, а вскоре после этого судьба нас разлучила, – Ричард вздохнул и очень внимательно посмотрел на бывшего ученика. – Ты же говорил Дину, что любишь его?
Эйдан сглотнул, пытаясь избавиться от комка в горле.
– Да, – просто ответил он. – Практически каждый раз, когда мы были вместе на протяжении последних двенадцати лет.
– Это очень хорошо, – одобрил Армитэдж. – Он будет знать, как сильно ты его любишь, когда… когда…
– А что случилось между вами и Ли? – прервал его Эйдан, не желая слышать окончание фразы.
Армитэдж вздохнул и потер лоб пальцами, вновь переживая тяжелые моменты прошлого:
– Однажды ночью его отец застал нас обнаженными в моей постели и избил меня до полусмерти. В последний раз, когда я видел Ли, он сказал мне, что я дьявол во плоти, что я соблазнил его и принудил к греху. И я ему поверил. Преподобный Пейс вышвырнул меня из дома, и мне понадобилось три дня, чтобы добраться до родителей. Я чувствовал себя униженным и преданным. Он поцеловал меня первым и в тоже время обвинил в том, что это я его соблазнил. А еще я боялся, что Ли из-за меня попадет в ад. Сейчас я понимаю, что он просто испугался своего отца, но тогда меня раздирали вина и чувство несправедливости происходящего. Я пришел к выводу, что Богу не нужен такой пастор, так что я расстался с мечтой. Более того, я пытался сойтись с женщиной, найти ту, что выйдет за меня и создать нормальную христианскую семью. Но женщины слишком умны. Они чувствовали, что во мне что-то не так, и все отказывались. Наконец, я решил остаться один, среди своих книг. Долгое время я ненавидел себя за эти мысли и желания. Во мне жил демон, который нашептывал мне греховные мысли… Я проклинал себя, считал, что болен и из-за этого предпочитаю мужчин женщинам… А потом ко мне пришел ты. Маленький потерявшийся ангел, чисто и искренне влюбленный в своего друга. Я сразу понял, что однажды вы станете любовниками. Но это будет не низменные желания плоти. Это будет настоящая любовь. И я сказал себе: «Разве может дьявол владеть этим невинным ребенком, который просто хочет любить и быть любимым?» Ты не мог быть грешником, ведь к другу тебя толкнула не похоть. Благодаря тебе, я понял, что это не болезнь и не проклятие. Я понял, что то, что я испытывал к Ли тогда, тоже не было лишь зовом плоти. А также то, что дьявол там, где ненависть, а не там, где любовь. Дьявол подталкивает людей сеять страдания. Но я должен был предупредить тебя. Я должен был сказать, что рано или поздно найдется тот, кто разрушит то, что вы с Дином создали. Я должен был, но не сделал этого, – голос Ричарда зазвенел от сдерживаемых слез. – Я не смог разрушить твою мечту о счастье в объятиях того единственного, кого ты любишь. Эйдан, мне так жаль…
Неожиданно, Эйдану стало легче. Пусть учитель сейчас был так расстроен, но, по крайней мере, он мог разделить его боль.
– Да, мы живем в жестоком мире, Эйдан, – тем временем проговорил Армитэдж. – Я знал, что это случится. И молодой мистер О’Горман тоже. Именно поэтому он пришел ко мне за день до ареста.
– Что? – Эйдан практически подавился своим виски.
– Да, он пришел и рассказал, что случилось в лесу в тот день. Рассказал, как эти трое нашли свою смерть и почему.
Эйдан вскочил и замер, не зная, что делать дальше:
– Он рассказал? Почему? Почему вам?
– Он сказал, что ты достаточно умен и разбираешься в людях. И если ты выбрал меня в качестве друга, то и он может мне доверять. Так что ты не единственный, кто знает, что О’Горман невиновен.
Эйдан рухнул обратно на свой стул и закрыл лицо ладонями.
– А смысл? Все равно мы никак не можем предотвратить казнь, – воскликнул он в отчаянии, стукнув кулаком по столу. – Этот город наводнили марионетки преподобного Блэкхока. Единственное, что им нужно – голова Дина. У семьи О’Горманов есть деньги, есть власть, но даже они скрылись в своем поместье и бросили сына на произвол судьбы. Для них он уже мертв. Я слышал однажды о женщине, которая написала королю письмо с просьбой помиловать ее мужа ради десяти детей, которые должны были остаться сиротами. Но Дин не женат. У него нет жены или детей, о которых нужно заботиться. Мы ничего не можем сделать, Ричард… ничего…
– Мы можем молиться, чтобы истина восторжествовала, – прошептал мистер Армитэдж. – Мистер О’Горман понимал, что, если его арестуют, будет мало надежды спастись. И в тоже время он надеялся, что его арестуют, и все внимание будет направлено на него, а не на тебя. Именно поэтому он оставил мне кое-что, что я должен был отдать тебе после его смерти. Но, вероятно, уже ничего не изменит, если я отдам это тебе сейчас.
Книготорговец порылся в деревянном ларе около очага и достал оттуда кожаную папку. Эйдан узнал ее немедленно – инфолио, в котором Дин хранил эскизы и зарисовки.
– Он хотел, чтобы это досталось тебе, – Армитэдж вложил папку в руку Эйдана.
Молодого человека буквально трясло от переизбытка эмоций. Эти рисунки, стихи, эскизы – это была душа Дина. Он никогда не был разговорчивым. Все свои мысли, чувства, радости, разочарования, печали, свою любовь к Эйдану он выражал в этих работах.
