Текст книги "Помрачение сознания (СИ)"
Автор книги: Creatress
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Неплохая пиар-акция у меня вышла бы.
Наконец, холодная вода делает свое дело – мне уже не хочется сдохнуть… Хотя если подумать, возможно, все-таки еще хочется… По крайней мере меня точно преследует ощущение, что вместо такого пробуждения, я предпочел бы тихо впасть в алкогольную кому и сдохнуть во сне. Во всяком случае, точно рассмотрел бы такой вариант, если бы мне его предложили. Дело не только в похмелье.
Жизнь – дерьмо.
Я по мере возможности привожу себя в порядок, насколько это осуществимо, когда в твоем распоряжении чужая ванна и одежда, в которой ты вчера шлялся по барам.
Меньше всего я сейчас хочу на работу. Меньше всего сейчас меня интересует требования клиента. И меньше всего мне хочется смотреть на все эти тупые морды.
Завтракать тоже не хочу. От одной мысли о еде хочется блевать.
После пятнадцати минут безуспешного брожения по пустому дому я нахожу в гостиной телефонную трубку и звоню в службу вызова такси, где мне клянутся, что машина приедет через десять минут. Когда я отключаю телефон, мой взгляд падает на полку, на которую я раньше особого внимания не обращал. Впрочем, я нечасто бываю у нашей счастливой пары последнее время.
Какие-то дипломы профессора, пара грамот Хантера, обложка Rage. Смешные статуэтки. До ужаса классические рамки. Фотографии. Майкл с Беном вдвоем. Майкл с Беном и «дитем». Майкл с Беном. Майкл с Беном и Дебби. Майкл с Беном. Последняя с какого-то пикника, очевидно. Яркое солнечное небо, зеленая трава. Грязь наверняка непролазная. Не люблю бывать за городом. Бен обнимает Майкла сзади за талию, а тот смеется.
Наши сучки демонстрируют пример счастливой жизни пары.
Ненавижу.
На меня накатывает такая злость, что мне самому страшно. Не помня себя, я сметаю на х@й всю эту ерунду с полки. Бьется какое-то стекло, что-то рвется, рамки жалобно хрустят.
Я хватаю куртку и ухожу из этого проклятого дома
*
Майкл звонит мне часов в пять вечера. Вообще-то я думал, что позвонит Бен, но так все-таки лучше.
– Брайан, мы вернулись домой и …
Голос у Майки напряженный, и я его понимаю. Я не верю в справедливость. Я уверен, что в этой жизни по правилам положено на любое добро отвечать злом. Но только потому, что ты приютил пьяного друга на ночь, ты не должен лишаться своих безделушек с «полки почета». Это как-то уже перебор.
– Послушай, – перебиваю я, не дав ему продолжить, – мне не следовало… Не знаю, что на меня нашло… Может, до белой горячки уже допился… Скажи, профессору, что я все оплачу, ладно?
Пауза.
Ну же, Майки, ну… ты же всегда покупался на этот мой тон…
– Ладно, Брайан, забудь. Все нормально.
Есть! Я даже готов слегка закрепить эффект.
– Спасибо, что не выставил меня вчера. Я ценю.
– Да ладно… – быстро отвечает Майкл. – Все в порядке. Я же знаю, что тебе в такие моменты надо побыть с кем-то.
Майки всегда так смущается, когда я его благодарю. Видимо, я правильно стараюсь окружающих этим особо не баловать. А вот последняя его фраза – наглая клевета. Мне это на х@й не надо.
– Ты придешь к нам на Рождество? – переводит тему Майкл.
Рождество. У меня нет ни одного цензурного слова.
– Наверно, – неохотно откликаюсь я.
Если не приду, меня Дебби предаст анафеме до следующего Рождества… Ну, или до дня Благодарения.
– Только… – Майкл мнется, и у меня появляются плохие предчувствия, – все будут парами…
– Бл@дь, – не выдерживаю я, трубка отвечает мне виноватым молчанием. – Майки, скажи, когда вы все умудрились превратиться в гребанных лесбиянок?
– Довольно давно, Брайан, – неожиданно серьезно и с, мать его, сочувствием говорит Майкл. – Ты просто не заметил.
На этой мажорной ноте я понимаю, что разговор пора заканчивать, иначе я благополучно разрушу нашу проклятую дружбу. А я не могу допустить, чтобы Майкл перестал быть моим другом. Он слишком много обо мне знает.
*
– Куда мы все-таки едем? – мрачно интересуюсь я у сидящего на пассажирском сидении Эммета.
Если в минуту какого-то непомерного душевного подъема, я пообещал отвезти его, куда он попросит, это еще не значит, что я готов колесить в темноте под падающим снегом и по нерасчищенной трассе.
– Это недалеко, милый.
Насколько я знаю Эммета, под «недалеко» он вполне может подразумевать Анкоридж.
– Направо! – внезапно выдает мисс-Непредсказуемость, и его вообще не гребет, что пытаться вписаться в поворот на такой скорости и в такую погоду – чистой воды самоубийство.
Меня едва не заносит, несмотря на все навороченные прибамбасы для стабилизации.
Дерьмо.
– Сегодня неподходящая ночь, чтобы кататься по экстремальным маршрутам, – отматерившись, сообщаю Эммету. – Чего бы тебе было не поехать самому, если так хочется убиться за пару дней до Рождества?
– Ты же знаешь нас, девочек, стоит посидеть за рулем в темноте – начинается мигрень. Кроме того, ты у нас крутой водитель…
Я знаю, прошу это заметить, знаю, что он мне льстит откровенно и неприкрыто, и все равно…
– Ладно, но заметь, что если мы с тобой разобьемся насмерть, Джон будет очень разочарован.
– Джошуа! Его зовут Джошуа! Запомни уже, наконец. Вы знакомы целый год.
– Это сейчас прозвучало не как «Запомни имя парня, у которого достаточно узкая задница, чтобы я с ним кончил», – внезапно понимаю я, – а как «Запомни имя парня, с которым я собираюсь прожить всю оставшуюся жизнь». Послушай, Эммет, у вас все серьезно.
Это задумывалось как насмешка, но Эммет, покрепче закручивая свой сиреневый пушистый шарф, абсолютно серьезно и спокойно отвечает мне:
– Да я знаю.
Это не секрет, у меня было много любовников. И когда я говорю: «много», я имею в виду действительно много. И если это оскорбляет ваше пуританское мировоззрение, то мне лень даже делать вид, что меня это хоть как-то волнует.
Время, которое я проводил с каждым, примерно укладывалось в период от одного душа до второго. Но это не были короткие романчики. У меня не бывает романов. Романы – это у Эммета. С фейерверком чувств, любовью до гроба, пафосными заявлениями, трагичными расставаниями и долгими депрессиями после.
Что интересно – он тоже примерно укладывался в тот же срок. Только еще успевал каждый раз влюбиться «впервые в жизни» и «в последний раз», найти «свою судьбу» и ощутить «духовное родство». И каждый гребанный раз он «забывал, как дышать без этого человека». Потом все это летело к чертовой матери, и Эммет каждый раз учился-таки снова дышать самостоятельно.
Я даже не помню, сколько раз такое происходило.
Но именно поэтому сейчас после его такого спокойного и будничного ответа – я понимаю сразу, что на этот раз все так и есть.
– Вы поженитесь? – интересуюсь я, не отрывая взгляда от дороги.
– Осенью. Налево!
Тормоза протестующе визжат.
– Ты решил продать меня в БДСМ-рабство? Что за таинственность? Куда мы едем?
– Не будь нетерпеливым, Брайан.
Эммет надувает губки.
Привлекательность – странная вещь. Я уверен, что в такие моменты своему Джону-Джошу он кажется милым. Так и есть. Эммет – милый.
Только меня такие милые парни никогда не привлекали…
На ветровое стекло начинает падать не то дождь, не то снег. Для Эммета будет лучше, если мне понравится, куда мы едем, иначе он рискует до своей свадьбы не дожить.
– Направо и на трассу.
– Это же дорога на аэропорт, – понимаю я. – Зачем тебе туда?
– Милый, ты обещал быть водителем – водители не расспрашивают так навязчиво.
Спорить с Эмметом себе дороже: на твое заявление, что дважды два равняется четырем, тебе отвечают, что дважды два равняется желтому цвету.
У Джона стальные нервы.
Я паркую машину на ярко освещенной стоянке. Эммет плотнее кутается в свою короткую шубку и направляется к зданию аэропорта. Я догоняю его уже внутри и хватаю за локоть.
– Какого хрена? Хватит. Ты куда-то летишь?
Мы одного роста, и он безмятежно встречает мой взгляд.
– Нет. Это ты летишь.
Я как раз успеваю открыть рот, чтобы уточнить, что это значит, когда Эммет встает на цыпочки и машет призывно руками.
Я оглядываюсь и вижу, как к нам пробираются Майкл и Тед.
– Привет, – как-то излишне весело улыбается мне Майки, который тащит за собой средних размеров чемодан.
– Что за дурацкие шутки? – перебиваю я, оглядывая этих чертовых конспираторов.
Эммет протягивает мне конверт, который я машинально беру.
– Твой билет до Нью-Йорка с открытой датой возвращения.
Я снова смотрю на всех троих, гадая, кто из нас свихнулся.
– До какого Нью-Йорка? Вы что?.. Я, между прочим, здесь живу. И здесь работаю.
– Нет, – качает головой Тед. – Ты в отпуске с завтрашнего дня. Вот твоя карточка с отпускными.
Он всовывает карточку мне во вторую руку. Я потихоньку начинаю понимать. И сатанеть.
– Вы что, бл@дь, рехнулись? Вы думаете, вы просто привезете меня сюда, я сделаю стойку и полечу куда-то только потому, что вам так заблагорассудилось? Я не могу бросить компанию только потому, что в ваших дурных мозгах что-то сверкнуло.
– Брайан, – очень серьезно говорит Тед, – если ты немедленно не положишь эту карточку в карман и не пойдешь регистрироваться на рейс, то я отправлю тебя завтра на обследование по страховке, и следующие две недели ты проведешь не в Нью-Йорке, а на больничной койке с нервным истощением.
– Я тебя уволю.
– Это будет потом.
– Брайан, – Эммет кладет руку мне на рукав (что за привычка лезть в чужое личное пространство?), – мы не можем больше смотреть на тебя в таком состоянии. И из этого есть выход.
– И крайне незамысловатый! Неожиданно, никого не предупредив, без вещей, без всего, взять и рвануть в Нью-Йорк!
На нас начинают смотреть. Те, кто и так не смотрел до этого на желтую шубку Эммета.
– Кого тебе предупреждать? – спрашивает Майки.
И он полностью прав.
К сожалению.
– И я привез твои вещи. Да-да, у меня есть запасные ключи от лофта. Я собрал все, что нужно в поездку, потом задал себе вопрос, что может понадобиться тебе, вытащил все, что собрал и положил новое, так что теперь полный порядок.
– Ты чемодан не тот взял, – сухо замечаю я. – Этот на лето. Он темно-красный.
Майки смущается всего на секунду.
– Для влюбленных всегда лето. И я положил туда адрес Джастина. Это твоя посадка, идем.
Он не слишком-то бережно подталкивает меня вперед.
– Какого черта?! Я… Адрес?
Пользуясь моим замешательством, Майкл доставляет меня с чемоданом к стойке и отдает девушке-регистратору мой билет.
Я едва успеваю машинально попросить место у окна.
– Майки, почему?.. Почему сейчас?
Он мнется, закусывая губу.
– Пусть Джастин меня возненавидит… я просто не могу больше видеть тебя таким.
– Я в порядке.
Майкл лишь грустно улыбается в ответ.
– Конечно. Джастин не хотел принимать твое предложение, и ты нашел его в этом же аэропорту и все же уговорил… А потом вы расстались, и он не желает даже слышать упоминание твоего имени… И никто из нас не знает почему. И ты тоже не знаешь… Так нельзя.
– А если я не хочу ничего этого теперь? Прошло полтора года.
– А ты не хочешь? – отвечает Майкл вопросом на вопрос.
Я молчу. Девушка дает мне посадочный талон, а чемодан отправляется в багаж.
– Не знаю.
– Разберись. Разберись, Брайан.
– Почему сейчас? – повторяю я.
Майки отводит глаза.
– Ну просто… Бен… и Хантер… и… Ну короче, наверное, я готов теперь смириться, что у тебя тоже будет простое человеческое счастье. Для Брайана, не для Короля Вавилона. Мне так хотелось, чтобы ты оставался «вечно молодым», потому что на этом фоне было не так заметно, что я застрял в тринадцати годах.
Мне не за что его винить. Правда.
– Я поступал так же.
Майкл улыбается.
– Знаю. Мы с тобой надолго задержали друг друга в прошлом. Это было неплохое прошлое, но все-таки…
Я киваю. Мне немного не по себе.
– Когда это ты успел так поумнеть?
– Ну, брак тут слегка помогает, – смеется Майкл.
До окончания посадки двадцать минут.
– Слушай, а дело вообще того стоит? – спрашиваю я.
– Стоит.
Я молчу.
– Ты думаешь, он будет рад меня видеть?
– Думаю, нет.
Я киваю. Я тоже так считаю. Майкл быстро обнимает меня, разворачивается и уходит.
Его присутствию в своем личном пространстве я был почти рад.
Deja vu
Звонок в дверь отрывает меня от попыток разыскать теплую куртку в шкафу. На Нью-Йорк обрушились настоящие снегопады, и, судя по тому, что за окном сейчас густо падают огромные пушистые хлопья снега, погода не собирается успокаиваться.
Я бросаю быстрый взгляд на часы, практически машинально. Неважно, что, согласно стрелкам, у меня еще есть четверть часа. Если Питер звонит в дверь, это означает, что мои часы нагло врут и отстают на пресловутые пятнадцать минут. Кто-то, возможно, мог бы подумать, что это Питер приехал раньше. Но Питер никогда не приезжает раньше. Равно как и не опаздывает. И, кстати говоря, пунктуальности Питера я доверяю куда больше, чем точности собственных часов. По нему можно атомарный хронометр сверять.
Я так тороплюсь открыть дверь, что умудряюсь по дороге разбить ногу о какой-то острый угол тумбочки. Питер не опаздывает сам и ненавидит, когда его заставляют ждать.
Например, сегодня вполне можно было думать, что проблемы на дорогах, когда все трассы завернуты в молочно-белые коконы снега, заставят Питера припоздниться. Но нет. Для Питера, очевидно, проблем на дорогах не существует.
– Извини, я сейчас, только найду… – на одном дыхании выпаливаю я, распахнув дверь, и буквально давлюсь следующим словом.
За дверью меня ждет не Питер.
Совсем не Питер.
– Привет, – говорит Брайан так, словно мы попрощались от силы вчера вечером, а не полтора года назад, небрежно отодвигает меня с дороги и заходит внутрь.
За собой он тащит какой-то невообразимо-бордовый чемодан, на котором меховой опушкой расположился снег.
У меня нет сил даже закрыть дверь, несмотря на то, что снизу тянет холодным воздухом. Я просто стою застывшим изваянием, буквально приклеившись к дверному косяку, и тупо смотрю, как Брайан оглядывается по сторонам.
– Симпатичная квартира, – вежливо замечает он.
Вообще-то Брайан, который старается выглядеть вежливо-любезным – то еще зрелище, но я все еще лишен дара речи.
У меня такое чувство, как будто я увидел призрака со всем антуражем: ледяным ветром, громыханием цепей и чувством нереальности. Последнее, кстати, весьма и весьма отчетливо.
Брайан складывает ручку чемодана, небрежно стаскивает с рук кожаные перчатки и кидает их на пресловутую тумбочку. Его движения настолько спокойны и будничны, что голос у меня все же прорезывается.
– Какого хрена ты тут делаешь?
– Да так…
Брайан картинно пожимает плечами. Работа в рекламном бизнесе принесла свои плоды, по крайней мере, в одном: Брайан привык работать на публику, даже когда ее нет.
– Говорят, Нью-Йорк – красивый город, я тут давно не бывал, кроме того рождественская распродажа…
– Что ты делаешь конкретно здесь? В этой квартире? – вношу я полную ясность.
Брайан слегка усмехается одними уголками губ, а я мысленно даю себе подзатыльник. В таких дискуссиях с Брайаном нельзя повышать голос – мистер Кинни это воспринимает как личную победу.
Кажется, я подрастерял навыки практической Брайанологии.
И, кстати, очень этому рад.
– Решил проведать давнего… знакомого, – насмешливо продолжает между тем Брайан, вешая куртку.
– Ты меня проведал? Можешь уходить?
– Могу, – соглашается Брайан и проходит вглубь квартиры, безошибочно угадывая, где находится ванная комната. – Но не хочу.
Меня разбирает нервный смех от одного взгляда на чемодан, от всей этой ситуации. Она… нетипична.
Однако теплых чувств к ее виновнику у меня не возникает.
– Брайан, я серьезно. Возьми этот гребанный чемодан и исчезни туда, откуда ты взялся!
Я очень надеюсь, что это звучит убедительно.
Наверное, это так и есть, потому что Брайан отвлекается от мытья рук и смотрит на меня с легким интересом.
– Не выйдет. Все полеты отменены, аэропорты закрыты из-за снега. Я уже пробыл в зале ожидания четыре часа, и никаких надежд на восстановление рейсов в ближайшие дни нет.
– Это все очень печально, – морщусь я, – но не собираешься же ты остаться здесь?
– Собираюсь, – улыбается Брайан.
Он просто кайфует с этой ситуации.
Сволочь.
У меня таки вырывается смех от осознания абсурдности всего происходящего.
– Брайан, ты много лет был моим другом, любовником и вообще – никого ближе тебя у меня не было, поэтому я постараюсь сказать очень мягко. Вали на х@й из моей жизни, чтобы я никогда тебя больше не видел.
– Ммм… – делает он вид, что думает. – Нет.
Бред.
Это все простой бред.
Возможно, мне опять засветили чем-то по голове?
Ну, ведь не может же такого происходить в реальности?! Ведь не может?
– Как ты вообще меня нашел? – запоздало спохватываюсь я.
Полтора года я ровным счетом ничего не слышал о Брайане.
– Майкл – болтун, – лаконично сообщает он.
Я мог и догадаться.
– Брайан, – я стараюсь говорить убедительно, – мне, возможно, жаль, что ты не можешь вернуться в Питсбург, но это не значит, что ты можешь просто прийти сюда. Черт возьми, я определенно не хочу жить с тобой.
Брайан вскидывает брови, одновременно вопросительно и слегка насмешливо. Именно так, как я помню.
– Знакомая ситуация… – замечает он и качает головой, показывая, что его это ни капли не волнует.
– Я живу не один.
Брайан пожимает плечами.
– В ванной одна зубная щетка и один бритвенный станок. Либо твой парень в бессрочной командировке, либо он такой грязнуля, что чувство хорошего вкуса не позволяет мне оставить тебя в его лапах, Солнышко.
Меня сто лет так не называли. Если Брайану хотелось меня разозлить, то пусть гордится – ему это удалось.
– Убирайся!
– Нет, – спокойно отвечает он, глядя мне в глаза.
– Брайан!
– Что здесь происходит?
Мы одновременно оборачиваемся. В дверях стоит Питер и, нахмурившись, смотрит на наши разборки.
Я машинально беру в руки мобильный телефон и смотрю на экран. Мои часы, как оказалось, отставали лишь на две минуты.
– Джастин? – спрашивает он, переводя взгляд на меня. – Что-то случилось?
Я пожимаю плечами. Это максимум, который я способен из себя выдавить.
– Это Брайан. Я знал его в Питсбурге.
Маловероятно, что Питер сможет узнать Брайана с моих картин, однако он все-таки узнает и лишь уточняет:
– Брайан Кинни?
– Очень приятно, – мрачновато откликается тот, а Питер качает головой:
– Не слишком.
За Брайаном точно не заржавеет вернуть подобный комплимент, а я меньше всего на свете хочу, чтобы эти двое сцепились. Так что я хватаю Питера за руку и тяну к выходу.
– Пожалуйста…
– Джастин?
– Питер, пожалуйста. Я прошу. Давай поговорим.
Он безропотно выходит вместе со мной на лестницу, и мы спускаемся на пару пролетов вниз.
– Питер… – начинаю я и сам не знаю, что сказать дальше.
Что мне ему объяснить? Я сам-то ничего толком не понимаю. Однако Питер лишь молча обнимает меня за плечи.
– Проблемы, Джастин?
Я беззвучно киваю, прижимаясь к его груди. Куртка расстегнута, темно-серая рубашка пахнет каким-то сладковатым одеколоном.
– Тебе нужна помощь? Хоть какая-то?
– Какая? – безнадежно спрашиваю я. – Вышвырнешь его силком из моей квартиры?
– Если потребуется, – морщится Питер.
Ему нельзя отказать ни в силе, ни в решительности, но Брайана тоже беспомощным не назовешь, так что от одной мысли о возможных последствиях меня передергивает. Питер сжимает объятия чуть крепче.
– Ладно, – сдается он, – но возможно, я могу забрать тебя?
Это звучит действительно соблазнительно, но общее ощущение бредовости только усиливается. К тому же, мне, пожалуй, где-то в глубине души хочется разобраться с этой ситуацией раз и навсегда…
– Нет. Я должен остаться здесь.
Питер кивает мне, задумчиво проводя рукой по коротким, темным, с обильной проседью волосам.
– Я и не сомневался, – он улыбается одними уголками рта и касается губами моего лба.
Я выхожу вслед за ним на улицу, не обращая внимания на его протесты и опасения, что я простужусь. Бессмысленно смотрю, как темно-красная, словно венозная кровь, машина разбрасывает из-под колес белейший легкий снег, буксуя во дворе прежде, чем выбирается-таки в проулок.
Мобильный телефон все еще у меня в руке, и я набираю номер, который помню наизусть.
– Уолт?
– Привет, родной. Мы вроде договаривались на семь, нет?
– Я хотел попросить, чтобы ты не приходил, – выпаливаю я сходу.
Секунду висит пауза. Очевидно, Уолт переваривает эту информацию. Неудивительно, что он шокирован после всех моих рассказов, насколько это для меня важно.
– Ты болен?
Реакции Уолта легко предугадать, как мне и нравится в мужчинах.
– Нет, у меня тут возникло… кое-что возникло… Ко мне приехал кое-кто из Питсбурга.
– О, – даже по голосу слышно, что Уолт улыбается, – думаешь, твой друг нам помешает? Я не стеснителен.
Это чистая правда, которую вам подтвердит вся тусовка.
– Он мне не друг. Просто человек, которого я когда-то знал.
– Ясно, – отвечает Уолт и не задает больше ни единого вопроса. За это мне нравится именно Уолт.
– Ты можешь прийти завтра?
– Родной, завтра Сочельник.
У привязанности Уолта ко мне есть определенные границы, что и понятно.
– Послезавтра?
– В Рождество?
– Двадцать шестого? – я не скрываю надежду в голосе.
Я не обманывал его, мне действительно это очень важно. Уолт вздыхает.
– Ладно, чего не сделаешь для хорошего человека. Я приду, только не слишком рано.
Я искренне благодарю и отключаю звонок. К сожалению, отмена такой встречи может означать только одно: я сам даже не надеюсь, что избавлюсь от Брайана, по крайней мере, в ближайшие часы. Кое-какие знания Брайанологии у меня остались, и радоваться тут особо нечему. Кроме того, помнится, был еще и список… Что там? «Брайан Кинни получает то, что хочет»? Что интересно он хочет сейчас? Через полтора-то года?
Честно говоря, мне это глубоко безразлично. И уже довольно давно.
Я даже холода не чувствую, настолько мне не хочется подниматься назад. Так что я не могу не вспомнить, кому обязан таким началом Рождественских праздников. Телефон все еще у меня в руке.
– Майкл?
– Джастин? – машинально переспрашивает Майкл совсем не удивленным голосом. – Он прилетел?
Приятно, что у нашего Майкла всегда очень правильные приоритеты.
– Бл@дь, да, – это действительно наиболее цензурный ответ, который я могу из себя выдавить.
– Ты злишься?
И еще он задает правильные вопросы.
– Ты умеешь замечать очевидное. Завидую твоей способности неметь перед ликом Рока.
– Ты злишься.
– С чего бы это? Разве у меня есть какие-то причины? Разве есть?!
Кажется, мой контроль на сегодня кончился, потому что на мой голос оборачивается и парень с нижнего этажа, гуляющий с собакой, и его пес. Я не помню толком, что именно ору Майклу, и кто из нас первым нажимает отбой. Скорее всего, я, но это лишь догадки. Парень с нижнего этажа наслаждается шоу. Пес тоже.
Я опускаю мобильник, меня трясет так, что я едва удерживаю трубку в замерзших пальцах. Мне не хватает воздуха, и вдохи получаются рваными и неровными.
Я опускаюсь на ступеньки, не обращая внимания на холод.
– Джастин? С тобой все в порядке?
Парень с нижнего этажа стоит прямо рядом со мной и смотрит с участием. Пес, что характерно, тоже.
– Все нормально, – выговариваю я онемевшими губами.
Я только сейчас понимаю, насколько замерз.
– Точно?
– Да.
– Дверь открыть?
Я даже ключи от парадной не взял.
Ненавижу Брайана.
Я киваю, дожидаюсь, пока мне откроют дверь, пропускаю вперед пса и неторопливо поднимаюсь на свой этаж.
