Текст книги "Помрачение сознания (СИ)"
Автор книги: Creatress
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Помрачение сознания
https://ficbook.net/readfic/954950
Автор:
Creatress (https://ficbook.net/authors/219529)
Беты (редакторы):
Sgt. Muck (https://ficbook.net/authors/182420)
Фэндом:
Близкие друзья
Пейринг или персонажи:
Брайан/Джастин
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Драма, POV, AU
Размер:
Макси, 77 страниц
Кол-во частей:
23
Статус:
закончен
Описание:
Одно случайно услышанное сообщение может заставить попытаться вернуть то, что, казалось, давно утрачено безвозвратно.
Посвящение:
Огромная благодарность Sgt. Muck за быструю и качественную работу по беттингу.
Публикация на других ресурсах:
Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку
Примечания автора:
1. Действие происходит примерно через два года после событий, описанных в сериале.
2. События последнего сезона учитываются частично.
3. Повествование идет от первого лица. Рассказчики меняются.
4. Гиперметаморфоз – вид помрачения сознания, расстройство внимания в форме непроизвольного, кратковременного его привлечения к предметам и явлениям, обычно не замечаемым.
Jamais vu – вид помрачения сознания, «симптом никогда не виденного», неоднократно виденное, хорошо знакомое воспринимается как никогда не виденное, чужое, пережитое впервые.
Deja vu – вид помрачения сознания, «симптом уже виденного», новые, незнакомые явления воспринимаются как уже знакомые, виденные ранее.
Содержание
Содержание
Гиперметаморфоз
Jamais vu
Deja vu
Гиперметаморфоз
Время лечит, целуя память...
В рассеченный о гордость лоб...
Расставания привкус плавит...
В горле слипшийся комом слог...
Режет вены о призрак ночи...
Заглушая прощальный стон...
Послевкусием многоточий...
Завтра мой покидает дом...
И, размазывая текилу...
По распятию тишины...
Ты меня не запомнишь, милый...
Мне тебя не забыть... увы!
Izabo
Я не знаю, как у вас, а у меня всегда возникает плохое предчувствие, когда меня будят в субботу в пять утра. Прозвучавший резкий звонок заставил меня подскочить, и я наверняка упал бы с кровати, если бы руки Бена не обнимали меня за талию.
– Осторожнее, – шепчет он. – Ты что, будильник поставил?
– Нет… это телефон.
Я на ощупь беру мобильник с тумбочки и нажимаю «ответ». Собственно, я даже не был удивлен, услышав знакомый голос.
– Привет, было бы здорово, если бы ты приехал и забрал меня отсюда.
Бен, наконец, находит часы и, посмотрев на циферблат, говорит:
– Сейчас пять утра, суббота… какого черта?
– Это Брайан, – сообщаю без особой нужды я, прикрывая микрофон телефона. Против воли мой голос звучит виновато. – У него что-то случилось.
– У него случилось то, что случается последние полгода каждые полторы недели, – замечает Бен.
Я снова подношу телефон к уху.
– Где ты?
– Сейчас узнаю, – отвечает Брайан. Судя по голосу, он действительно сильно пьян.
– Он просит его забрать, – говорю я Бену. Тот пожимает плечами. Он не выглядит довольным, и я не могу его винить, даже если бы хотел. Бен не погрешил против истины, сказав про последние полгода, и лишь немного преувеличил, говоря о каждых полутора неделях.
Очевидно, Брайану таки удалось найти какой-то номерной знак, потому что он называет мне адрес.
– Почему бы тебе такси не взять? – предлагаю я.
– Я не могу машину здесь оставить.
– Почему бы тебе тогда не приехать самому?
– Нет, Майки, я так пьян, что если сяду за руль, то дальше ближайшего поворота точно не уеду, – смеется Брайан.
Я опускаю телефон на грудь и откидываюсь назад.
– Он на Линден-стрит.
Бен колеблется всего пару секунд.
– Поезжай. А то его еще кукушки заклюют в этой глухомани.
– Жди в машине. Я буду через сорок минут, – говорю я в трубку и нажимаю «отбой».
Мы с Беном переглядываемся. Он раздраженно поводит плечом и выбирается из кровати.
– Я так понимаю, что больше поспать нам не удастся.
Я звоню, чтобы вызвать такси.
На Линден-стрит я выхожу недалеко от машины Брайана.
Сам Брайан сидит на пассажирском сидении, закрыв глаза и глубоко затягиваясь очередной сигаретой. Я стучу, и он открывает мне дверь. В салоне сильно пахнет травкой.
– Какого черта? – спрашиваю я, садясь за руль. – Сегодня суббота, Брайан. Сейчас шесть утра.
– Да-да, – безразлично отзывается он.
Брайан выглядит куда пьянее, чем когда мы с ним расставались пять часов назад, и я практически уверен, что он не ограничился одними своими фитосигаретами из того, что курил этой ночью. Однако я знаю его достаточно хорошо, чтобы не начинать нотацию сейчас. В любом случае, я не уверен, что мне есть что сказать – это все мы обсуждали неоднократно, а Брайан всегда умеет обставить меня в споре.
Так что я просто завожу машину, и мы молчим всю дорогу до нашего с Беном дома. Такое ощущение, как будто за те полчаса, что мы добирались, алкоголь ударил в голову Брайану еще сильнее. Во всяком случае, он с трудом выходит из машины, и едва ли сумел бы подняться на крыльцо без моей помощи. Бен встречает нас в коридоре.
– Доброе утро, Брайан.
– Профессор, – отвечает тот и даже пытается улыбнуться. Получилось, откровенно говоря, хреново. – Я в душ, если нет возражений.
Бен уступает ему дорогу. Больше не из вежливости, а потому, что понимает – Брайану вряд ли удастся его обойти. Того шатает так, что приходится держаться за стену.
– Замечательно, – саркастически говорит Бен, когда Брайан скрывается за дверями ванной комнаты.
Я пожимаю плечами и умоляюще смотрю на него.
– Ладно… – говорю я. – Не в первый раз. Я пойду проверю, чтобы он не утонул в душе, а ты свари пока что кофе.
– Какой кофе? Дай ему соды, чтобы не так болела голова и пусть проспится.
Идя в ванную, я решаю, что Бен прав, так что просто помогаю Брайану одеться и лечь на диван. Бен заходит именно в тот момент, когда я пытаюсь заставить Брайана выпить соды. Бен забирает стакан у меня из рук и подходит ближе к дивану.
– Брайан, не упрямься, пей.
– Профессор… – говорит Брайан, расфокусированно глядя мимо него, – я уверен, что видел тебя когда-то раньше.
После такого Бен, очевидно, теряет надежду воззвать к голосу разума и буквально вливает в него соду. Брайан засыпает почти сразу же.
– Да уж, выпил он крепко, – замечает Бен, повернувшись ко мне.
Я киваю и смотрю на спящего. Выглядит Брайан ужасно: бледный, к мокрому лбу прилипли темные прядки волос и круги под глазами на пол-лица. В общем, я укрываю его пледом, а Бен обнимает меня за плечи и уводит из комнаты.
– Я дал ему кое-что из твоей одежды, переодеться, – говорю я. – Его слишком пропахла табаком. Ничего?
– Он разбудил меня в мою нерабочую субботу в пять утра и до сих пор жив. Я думаю, я переживу, если он наденет мою рубашку.
Мы честно стараемся вести себя потише, но, на самом деле, это вряд ли имеет какое-либо значение. Брайан всегда спит крепко, а сейчас вообще сомнительно, что его можно разбудить. Он просыпается только часов в шесть вечера и выходит к столу, как раз когда мы сели обедать. Выглядит он потрепанным, но достаточно бодрым – то ли сода помогла, то ли он даже похмелья уже не ощущает.
Обедать он, конечно, отказывается. Я бы скорее удивился, если бы он захотел есть.
Так или иначе, но я завожу разговор, который обещаю себе довести до конца безумное количество раз на протяжении всего последнего времени. Как можно непринужденнее я спрашиваю Брайана, сколько, он считает, это все будет продолжаться. Он пожимает плечами, откидываясь на стуле, и закуривает свою сигарету. Резкий травяной запах раскатывается по кухне, и Бен слегка морщится. Я его понимаю: фитосигареты или нет, любая горящая трава в конечном итоге пахнет, как марихуана.
– Майки-Майки, – вздыхает Брайан, глядя на меня со снисходительным превосходством. – В конце концов, я не состою в браке, не забывай. Я просто веселюсь – разве это запрещено?
На самом деле, несмотря на дружеский тон, это ни больше и ни меньше, чем совет отвалить. Я его игнорирую сегодня, потому что это и впрямь зашло слишком далеко. А еще я чувствую поддержку Бена, хоть тот и держит подчеркнутый нейтралитет. В конфронтации с Брайаном мне не помешает любая поддержка.
– Где провел эту ночь?
Он белозубо улыбается.
– Решил развлечься чужими похождениями, примерный супруг?
Я сдержанно пожимаю плечами.
– Это оказался очень милый мальчишка, – сообщает Брайан, – которого я подцепил в клубе. А у него оказался не менее милый сосед. Ты бы знал, что они вдвоем вытворяли! Короче, мы неплохо провели время.
Он откровенно издевается
– Когда и что ты пил последний раз?
Брайан тихонько смеется.
– Спроси чего-нибудь полегче. Кажется, в четыре часа утра мы последний раз пили портвейн.
– Очевидно, этот портвейн оставил тебе запах марихуаны, – замечаю я наугад.
– Не исключено, – не спорит Брайан. – Меня больше бесит запах клубники. Как вообще можно купить кондомы с запахом клубники?
– Где были твои? – вдруг настораживаюсь я.
Он пожимает плечами, как будто это нормально.
– Забыл в клубе, наверное.
Тут уже Бен, который обычно не лезет в дела Брайана и меня пытается удержать от этого, поднимает на него глаза, словно желая удостовериться, что тот в своем уме.
Нашу беседу прерывает дверной звонок. Я впускаю Эммета и Теда. Брайан вскидывает бровь.
– Я так понимаю, вы тут по чистой случайности?
Ну, возможно, не стоило сообщать Брайану это все в лоб, но мы действительно хотим поговорить. Так что они подсаживаются к столу, и начинает Эммет, глядя на Брайана с участием.
– Скажи, дорогой, мы когда-нибудь вмешивались в твою личную жизнь?
– Да, – тут же отвечает Брайан, – постоянно. Однако вы придерживаетесь другого мнения, так что продолжайте.
– Мы не вмешиваемся, – возражает Тед. – Мы просто заботимся о тебе.
– Разница от меня ускользает, – хмуро замечает Брайан.
– С тобой что-то происходит. Такого не бывало никогда. Ты никогда не пил столько. Ты никогда не был настолько неосторожен в связях… Это плохо кончится.
– Все под контролем.
– Ничего не под контролем, – снова говорит Тед. – Поверь мне – я-то знаю, как это бывает.
– Тебя я вообще уволю, – раздраженно сообщает Брайан сходу.
Никто не обещал, что с ним будет просто говорить на эти темы.
– Мы не пытаемся заставить тебя измениться, – снова начинает Эммет. – Просто, дорогой, мы волнуемся, что с тобой что-нибудь случится.
Брайан пожимает плечами, встает и подходит к телефону.
– Я проверю свой автоответчик, хорошо?
Я вздыхаю и киваю.
– Брайан, – начинает Бен, который до сих пор молчал, – послушай меня, я верю, что ты уже взрослый мальчик и разберешься сам, сколько тебе пить и с кем тебе спать.
Брайан в ответ на это выразительно закатывает глаза.
– Но послушай, если ты доходишь до того, что уезжаешь к незнакомому парню в незнакомый район и умудряешься забыть про презервативы, то знаешь – у тебя проблемы.
Брайан хмыкает и говорит так же упрямо как обычно:
– Не знаю, что в моих словах прозвучало так, как будто мне нужен совет, но в любом случае, это была чистая случайность. Бл@дь, да где мой код?! – раздраженно цедит он сквозь зубы, пытаясь найти код в записной книжке. Мигающая кнопка принятых сообщений его, очевидно, раздражает, так что он нажимает ее резким движением, и автоответчик начинает проигрывать записи нашего телефона. Первое, конечно, от мамы.
«Майк, это мама. Какого черта вы пропали с Беном и даже не звоните?.. Я…»
Мне еще придется сообщить ей, что мы не придем сегодня на ужин.
«Это Эммет, я выезжаю. Ничего, если я приеду до того, как вы прослушаете это сообщение? Пока»
Эммет кивает и улыбается с победным видом.
«Привет, хочу сказать, что не позвоню сегодня вечером – мы уезжаем на пикник. Поговорим в воскресенье. Счастливо. Хантер»
Брайан, кажется, нашел свой код, но при звуках следующего сообщения он замирает. Эммет и Тед вздрагивают, а мы с Беном переглядываемся.
«Привет. Жаль, что не смог позвонить вам раньше, но было очень много работы перед Рождеством. К сожалению, на праздники в Питсбург не приеду, так что увидимся не раньше января. Передайте привет Теду и Эммету и спросите Эммета, не забыл ли я у него планшет две недели назад. Джастин»
Автоответчик щелкает и сообщает, что больше записей нет, но я смотрю только на Брайана, который будто окаменел. Наконец очень медленно он поворачивается к нам, глядя невидящими глазами, и стряхивает с себя оцепенение.
– Какого хрена это было? – спрашивает он, и я тут же понимаю, что он нас сейчас просто убьет.
Jamais vu
Давайте оговорим сразу, что в шесть часов вечера я был практически так же пьян, как и в шесть утра. Да, я твердо стоял на ногах, не пытался полапать первого встречного парня и не нес всякую чушь, но это не меняет того факта, что я был абсолютно пьян.
Равно как ничто не меняет того факта, что мне хватает пары секунд после услышанного сообщения, чтобы алкоголь выветрился из головы со свистом. Я чувствую себя трезвее мальчика из церковного хора на первом причастии. Это просто удивительно, и на секунду я даже думаю, что Майку стоит запатентовать такой способ. Во всяком случае, я у него такую запись для мгновенного снятия похмелья купил бы с удовольствием.
– Что это сейчас было?
Мой собственный голос, кажется, доносится до меня со стороны.
– Брайан, – у Майкла тот самый «виноватый тон», который всегда без особого труда доводит меня до бешенства, – только не волнуйся, ладно?
– Что это?!
Я неосознанно делаю шаг вперед и очевидно повышаю голос.
– Я тебе все сейчас объясню… – говорит Майк.
Мне не слишком-то нужны его объяснения. Я вряд ли смогу толком их понять сейчас. Пожалуй, куда сильнее мне просто хочется выплеснуть на него шок и раздражение.
– Ты!..
Я не успеваю закончить, потому что передо мной вдруг оказывается Бен.
– Брайан, перестань орать.
– Но...
– Нет, – перебивает он меня снова.
– Я…
– Нет.
Пожалуй, на сегодня с меня хватит, так что я доставляю ему удовольствие и понижаю голос.
– Ладно… как скажешь… пошел ты, козел, – я с силой отталкиваю его с дороги, срываю куртку с вешалки, проходя через коридор, и выскакиваю на улицу.
В этом году аномально холодная зима, и ледяной воздух заставляет меня закашляться. Уже подойдя к своей машине, я понимаю, что у меня нет ключей.
Майкл в одной домашней футболке выскакивает вслед за мной.
– Брайан…
– Отдай мои ключи.
– Брайан, послушай…
– Отдай мне эти гребаные ключи!
По крайней мере, сейчас Бен точно не может мне сказать, что я повышаю голос в их доме. Майкл протягивает мне ключи, я выхватываю связку из его рук и открываю, наконец, эту чертову дверцу. Майкл продолжает что-то говорить, но я уже завел мотор. Переключая передачи, я краем глаза вижу, как Бен подбегает к своему, твою ж мать, супругу, накидывает ему на плечи теплую куртку и уводит назад к дому.
Я даю задний ход, не глядя в зеркальце, и на большой скорости, и мне плевать, поцарапал ли я машину Бена.
Да о чем это я? Мне будет очень приятно, если я ее поцарапал.
*
В восемь я уже в спортивном клубе, а в половину девятого личный тренер выставляет меня вон из зала, велев вернуться, когда я буду в состоянии его слушать, и ему не придется бояться, что я задавлю себя штангой.
Лофт встречает меня тишиной, что и неудивительно, и запахом краски, потому что какие-то мудаки из моих соседей делают ремонт и очевидно сэкономили на отделочных материалах.
Автоответчик мигает и показывает какое-то астрономическое число сообщений. Не хочу слышать ни единого. Включая ту сотню тысяч, что от Майкла и ребят. На самом деле, особенно я не хочу слышать именно эту сотню тысяч. И вообще, один вид автоответчика вселяет в меня желание запустить им в стену.
Я наливаю себе чистого виски, и меня абсолютно, абсолютно не гребет, когда я пил последний раз.
У меня была отвратительная ночь, несмотря на все, что я сказал Майклу. Сам не знаю почему. Это правда, что мальчик из клуба был симпатичным и раскованным. И это правда, что его сосед оказался ничуть не хуже. И действительно этой ночью мы опробовали почти все, что могло прийти в голову. И на самом деле я не имею ничего против «игр втроем», они, по крайней мере, разнообразны. Разве только… остальные двое не должны быть при этом парой – мне не нравится исполнять роль приправы к чужому сексу.
У меня было не менее отвратительное утро. Я не хочу сказать ничего плохого – возможно, для двадцатилетних ребят у них великолепное жилье. Но мне-то тридцать… семь, и какого хрена я должен просыпаться с похмельем по чужим квартирам, где туалетную бумагу забирают на фильтры для кофе? Кофе, кстати, тоже был мерзкий.
Что же касается той части дня, что прошла после моего пробуждения… Мой взгляд падает на автоответчик.
Виски сделал свое дело, меня отпустило, и очень хочется выпить еще. Каких-то полгода назад меня с похмелья блевать тянуло от одной мысли об алкоголе. Это плохой знак, так что я беру себя в руки и убираю бутылку назад в бар.
Так вот, насчет оставшегося дня…
Джастину полтора года назад потребовалось несколько часов, чтобы принять решение, швырнуть мне свое обручальное кольцо и отвалить в направлении ярких огней Большого, мать его, Яблока. Мне потребовалось после этого полгода, чтобы перестать чувствовать себя лягушкой, которую переехало бороной. Это если врать. Если говорить правду, то все десять месяцев.
Это нечестно, что после всего этого времени одного случайно услышанного сообщения на автоответчике, адресованного к тому же не мне, хватило, чтобы снова довести меня до такого же состояния.
Это просто охрененно нечестно.
Я открываю ящик письменного стола и из какого-то дальнего угла достаю бархатную коробочку. Крышечка с щелчком открывается. Два золотых ободка взблескивают белыми бликами.
Я, конечно, так и не сдал их в магазин. Горжусь только тем, что действительно ни разу не доставал их из этого ящика все полтора года.
Хреновый у меня повод для гордости, на самом-то деле.
Сам одеваю кольцо себе на безымянный палец. Оно неширокое, белого золота с мелкими сапфирами по торцу. Я вообще-то не люблю, когда мужчины носят украшения, но мне идет.
Кидаю взгляд на второе кольцо, которое остается в коробке, и на меня снова накатывает злость. Я сдергиваю кольцо с пальца так резко, что срываю кожу с сустава, и судорожно заталкиваю украшение назад в футляр. Больше всего мне хочется швырнуть куда-нибудь эти проклятые обручальные кольца, но у меня все же хватает выдержки, чтобы кинуть футляр назад в ящик и изо всех сил захлопнуть его.
Я определенно не собираюсь открывать его еще года полтора, как минимум. Лучше бы и вообще никогда. При этом я не обманываю себя – в следующие полтора года, я, конечно, тоже не сдам их в магазин.
У меня есть еще три минуты, чтобы немного успокоиться перед тем, как позвонить Гасу.
Я слышал много историй о сложностях при общении с детьми. В моем случае… ну я могу рассказать еще одну историю. Например, если ты не живешь с матерью своего ребенка – тебе трудно видеться с ним чаще, чем на уикенд. Если вы живете в разных странах – тебе трудно встречаться с ним чаще двух-трех раз в год. А если вы живете на разных континентах и разница во времени восьмичасовая – тебе даже позвонить-то ему становится трудно.
Если мне скажут, что эти сложности недостаточно, мать их, духовны, то, на мой взгляд, проще от этого ни хрена не становится.
Трубку берет Линдси, как и бывает в большинстве случаев. У нее напряженный голос, и это тоже довольно обычно. Не знаю, говорит ли она так со всеми или только со мной, и не могу придумать, как лучше проверить. Это не ново, что я ее не понимаю. Возможно, у нее и сейчас есть какая-то причина злиться на меня, веская, но неизвестная мне.
Я давно ловлю себя на мысли, что предпочитаю общаться с Мелани. Та, по крайней мере, просто ненавидит меня – безо всяких условий и неопределенностей.
– Ты как? – напрямик спрашивает Линдси.
Похоже, общение с Мелани, а может и с Гасом, ей идет на пользу – обычно Линдси ничего и никогда не делает напрямик.
– Ты уже знаешь? – спрашиваю просто, чтобы что-то спросить.
Я знаю ответ.
– Майки мне написал, да.
Она и не скрывает. Да и зачем ей? Только я абсолютно не хочу ни о чем из этого говорить. Не сейчас.
– Я в полном порядке.
Мы обмениваемся еще парой-тройкой фраз, как самые близкие друзья – сквозь зубы и самыми общими. Я так, бл@дь, с аудиторами обычно говорю.
– Я не буду звать Гаса, ладно? – говорит Линдси, исчерпав тему снега в Германии. – У него простуда, я не хочу его будить. Хорошо?
Я подтверждаю, что все просто за@бись, и вешаю трубку.
Встаю, отпираю бар, снова достаю бутылку виски, наливаю себе еще порцию и глотаю перед тем, как завалиться в постель.
Охрененное завершение охрененного дня.
*
Утром голова… ну, она болит, но не так сильно, как можно было ожидать. Это, кстати говоря, тоже не слишком хороший признак.
В любом случае, я, кажется, успел достаточно остыть и прийти к выводу, что я все-таки хочу послушать объяснения Майкла.
Тот, вероятно, рассчитывает на нечто подобное, потому что звонит мне во второй половине дня и спрашивает, не увижусь ли я с ними в баре. Возможно, они все еще опасаются встречаться со мной без свидетелей.
Когда я прихожу, все уже в сборе. Улыбка Майка вянет от одного взгляда на меня, но, бл@дь, меньше всего я сейчас настроен очаровывать. У Бена такой вид, как будто он предпочел бы быть сейчас, где угодно, только не здесь. Вероятно, так и есть. Мои дела его волнуют постольку поскольку. Именно за это я из всех любовников Майки Бена я ненавижу меньше всех.
Тед тоже выглядит так, будто с удовольствием слинял бы, но, скорее всего, потому что вспоминает мою угрозу его уволить.
– Не старайся, – обрываю я дружеские приветствия Майкла, – у тебя сейчас есть только одна тема для разговора, которая может меня заинтересовать настолько, чтобы я не ушел в следующие тридцать секунд.
Они все разом переглядываются. Если вы думаете, что только два человека могут переглянуться, то вы очень ошибаетесь…
– Ты хочешь узнать про Джастина, да? – вздыхает Майк, а мне остро хочется съездить ему в челюсть.
Не то, чтобы в нашей дружбе никогда такого не происходило, конечно…
– Да уж сделай мне такое одолжение.
– Хорошо, мы тебе все объясним…
– Это будет первое объяснения за полтора года, – напоминаю я.
– Брайан, – вмешивается Бен, – ты хотел объяснений? Тогда заткнись и слушай.
Боюсь, взгляд, который я на него кидаю, полон совсем не дружеских чувств, но все-таки я делаю жест Майки продолжать. Тот посылает Бену быструю улыбку, сам не замечая. Ненавижу обоих.
– Ты помнишь, когда вы… разошлись?
Вопрос на миллион долларов, Майки.
– Помню ли я, как одним прекрасным вечером полтора года назад мой парень за месяц до свадьбы швырнул мне кольцо, сообщил, что не желает больше меня видеть ни в этой жизни, ни в следующей, и улетел в Нью-Йорк? Ты знаешь, да – если я как следует напрягусь, кое-какие размытые воспоминания у меня всплывают.
На этот раз они не переглядываются, а, кажется, все разом вздыхают. Хором, бл@дь. Майкл, очевидно, неизвестно откуда выработавший иммунитет на мой тон, качает головой.
– Он не улетел в Нью-Йорк в тот вечер.
До меня доходит почти сразу же.
– Он был у тебя?
Майкл кивает. Бен тоже. Они даже не сговариваются.
– И ты ничего не сказал?
– Мы не могли, – отвечает вместо него Бен. – Джастин был в ужасном состоянии. Мы не решились ему возражать.
– Мы даже расспрашивать-то его не могли, – продолжает Майки, глядя на меня с сочувствием. – Он сказал только, что ваша помолвка окончена и все.
– Это и так было понятно, – вставляет Бен. – Никто не называет подонком человека, с которым собирается идти в скором времени под венец.
– Я пытался узнать тогда у тебя, что у вас случилось, – напоминает Майкл.
– Но тем фактом, что Джастин в Питсбурге, когда я его искал в Нью-Йорке, ты со мной поделиться как-то забыл.
– Сначала я думал, ты не хочешь говорить, но потом понял, что ты сам не знаешь. После этого мне вообще меньше всего хотелось тебе что-то рассказывать, – в ответ на мой взгляд Майкл хмыкает. – Черт, Брайан, только ты можешь довести кого-то до подобного состояния и сам не понять, что же ты такого сделал! Это так бесит, ты бы только знал!
– Это то, за что на меня был зол Джастин или то, за что на меня злишься ты? – уточняю я, удивленный его резким тоном.
Майкл только машет рукой.
– Сколько он пробыл у вас?
– Сутки, еще пару недель жил у каких-то своих друзей.
Две недели. Те самые две недели, которые я искал его в Нью-Йорке. Не люблю чувствовать себя идиотом.
– И все это время вы с ним продолжаете общаться… Он бывает в Питсбурге, и только я ничего не знаю. Ох@еть...
– Брайан, – пожимает плечами Эммет, – дорогуша, ты взрослый мальчик. Вы с Джастином расстались. Всех поставили в неудобное положение, заставив выбирать между вами…
– Бл@дь, я вас всех знаю лет по двенадцать! Про тебя, Майкл, я вообще не говорю! – возмущаюсь я.
– Правильно, – подтверждает Эммет, – от этого наше положение еще тяжелее.
– Брайан, – заговаривает, наконец, Тед, – мы и Джастина знаем семь лет.
– Проехали, – отмахиваюсь я, – что он сказал вам? Почему он ушел?
Я спрашиваю из любопытства. Мне нет до Джастина никакого дела. Уже нет.
– Ничего не сказал, – отвечает Майки и тут же продолжает, не давая себя перебить. – За все это время мы ни разу не упоминали тебя.
Звучит убедительно. Я не верю ему ни секунды.
– Брайан, – замечает Тед, не глядя на меня, – почему ты вообще спрашиваешь нас? Это ты должен был узнать.
– Я пытался его найти, – возражаю я.
Я, правда, пытался. Я связался с его друзьями в Нью-Йорке. С теми, кого знал. Как оказалось – знал я мало кого. Говорил с Дженифер и Дафни. Звонил на съемную квартиру. Был в студии. Я действительно искал.
– Пытался найти? – эхом на мои мысли откликается Эммет. – Брайан, он же не пропавший ключ от бара. Человек не может просто исчезнуть. Художнику слишком требуется публичность.
Больше всего я не люблю Эммета за то, что промеж всех его бредовых идей у него проскальзывают очень меткие выводы.
Я, как уже неоднократно намекалось, немного горжусь своим умением быстро соображать. У меня полтора года назад ушло всего-то пара месяцев, чтобы уяснить простейшую вещь: Джастин не хотел, чтобы я его нашел. Прямо-таки рекорд.
Это не было тогда какой-то предсвадебной истерикой, желанием устроить скандал или показательным наказанием за что-то. Он имел в виду именно то, что сказал. Он не хотел меня больше видеть. Никогда.
Потому что будь это не так… Мы все знаем это Солнышко. Захоти он нашей встречи – мы бы встретились.
И тогда я перестал искать.
– Брайан?
– Я понимал, что он не хочет, чтобы я появлялся в его жизни, – вслух выговариваю я.
– И все? – настаивает Эммет.
– Это был, мать его, Нью-Йорк! Не было ничего странного в том, что через пару месяцев жизни там Джастин предпочел забыть, что он родом из Питсбурга! – огрызаюсь я и добавляю уже тише:
– Я бы на его месте именно так и сделал бы.
– Ты – безусловно, – тут же отвечает мне Тед. – Но разве это похоже на Джастина?
Мне нечего сказать на это. Наверное, мне просто было легче думать, что Джастин бросил Питсбург, а не меня.
Конечно, это не имеет никакого значения. Уже нет.
Майкл кладет ладонь на мою руку, но я отдергиваюсь, кладу пару банкнот на столик за свою выпивку и встаю.
– Не надо. Я в порядке.
*
Я все еще в порядке через пять часов. А может и шесть. Или семь. Честно говоря, я не знаю, сколько сейчас времени. Еще я не знаю, какой именно бармен отобрал у меня ключи от машины. Очень надеюсь, что это было в Вавилоне, потому что иначе я не знаю еще и где моя машина. Не знаю, как попал к дому Майкла. И, как, наверное, уже понятно, абсолютно не знаю, сколько я выпил сегодня.
Открывает мне Бен и очень вовремя, потому что земля как-то предательски вывертывается из-под ног. Профессор подхватывает меня под локоть – галантный, бл@дь, кавалер.
– Брайан?
Картинка в глазах плывет, и Бен вообще не в фокусе. Вообще ничто не в фокусе. Я едва понимаю, что сверху спустился наспех накинувший что-то на себя Майкл. И все-таки я вижу, с каким ужасом он на меня смотрит. От этого хочется просто сблевануть.
Они что-то неразборчиво обсуждают. Я закрываю глаза и, кажется, отрубаюсь на пару секунд, потому прихожу в себя уже когда Майкл пристраивает меня в кресло в гостиной и начинает разбирать диван. На меня он при этом не смотрит. И правильно. Не надо. Окружающие предметы кружатся перед моими глазами по часовой стрелке, голову ведет еще сильнее и к горлу подкатывает тошнота. Я закрываю глаза и пытаюсь встать, чтобы добраться до туалета.
Встать мне не удается, так что я просто сижу, пока меня чуть-чуть не отпускает. Майкл помогает мне лечь на диван, и я открываю глаза. Бен приносит одеяло, треплет Майки по плечу и тихо говорит:
– Побудь с ним немного.
На меня снова накатывает, и я предпочитаю опять сомкнуть веки. Майкл гасит свет и ложится поверх одеяла рядом со мной. Шепчет мне какую-то ерунду, которую я все равно не понимаю. Зато у меня есть возможность повернуться на бок и прислониться лбом к его плечу. Голова уже жутко болит. Майкл поглаживает меня по спине и повторяет мое имя. Я бы и хотел огрызнуться, что мне не нужны его утешения, но сил нет. Это все напоминает мне те давние уже эпизоды, когда я регулярно встречался с отцом и напивался вдрызг каждый раз после этого, и точно так же приходил к Майклу, вытирал пьяные сопли-слезы о его футболку, и он точно так же шептал всякую муть.
Отца уже нет в живых лет семь.
И, видит бог, я не имею ни малейшего понятия, ни почему я так пьян сегодня, ни почему на ткани футболки расплывается мокрое пятно там, где я вжимаюсь в нее лицом.
Как будто и не было этих семи лет.
Это полный отстой.
Но кое-что все-таки изменилось, понимаю я, когда уже на грани сна чувствую, как Майкл очень осторожно укрывает меня поплотнее и встает.
Лет семь назад он остался бы со мной до утра.
*
Я сбиваю на пол будильник, когда пытаюсь вырубить мерзкое дребезжание, и тот, пару раз взвизгнув, наконец замолкает.
Я не рискую открыть глаза, опасаясь, что они вытекут из глазниц. Тело ломит. Глотать больно.
Охрененно здорово.
Приоткрываю глаза, и взглядом упираюсь в упаковку аспирина. Вот за это я люблю Майки.
Три таблетки, стакан воды (минералка была бы лучше, но сойдет и это), и я готов, наконец, все-таки оглядеться по сторонам. Рядом с упаковкой аспирина лежит записка.
Брайан,
Мы уходим, завели тебе будильник на 12 дня – Тед сказал, что в полвторого у тебя важная встреча. Прими аспирин. На кухне оставлен завтрак.
Майкл и Бен.
Майкл и Бен… Ну, а как же?.. Вдвоем, бл@дь, писали, через буковку.
Добираюсь до ванной и до зеркала. Отражение выглядит… ожидаемо.
Я осторожно умываюсь и лью ледяную воду на язык, а еще с раздражением отмечаю, что в своих раскладках времени Майкл для меня не запланировал заехать в лофт и переодеться. У меня, конечно, есть смена одежды на работе, только Майки об этом вроде не знает. Боюсь даже предположить, в каком виде он бы меня отправил на встречу со спонсорами, явись я вчера к нему из клуба, например. Думаю, я определенно после этого получил бы такую финансовую поддержку, на какую и не рассчитывал.
