Текст книги "Каменный ангел (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Итак, народ Аби мог оказывать некоторое воздействие на разумных существ. Впрочем инорасники существовали достаточно изолированно, не стремясь к контакту с другими народами. Можно сказать, варились в собственном соку, слишком увлеченные собой, чтобы обращать внимание на кого-то еще.

«Работать с разумом» – как называет это Аби, достаточно тяжело. Легче всего необходимый результат достигался, когда Аби находился в виде статуи. Так концентрация лучше. Или что-то типа того. Но некоторые создания, например, (как недавно выяснилось) хвыры или напавшие на планету макродонты, не поддаются никаким мозголомным ухищрениям.

Впрочем, даже если бы и поддавались, народу Аби это вряд ли бы помогло при вторжении – тут приходят в действие те самые ограничения, о которых упоминал прекрасноликий. Нельзя кардинально изменить разумного. Можно лишь усилить присущие ему эмоции. Нытик не перекуется в весельчака, подлец не станет святым. Но злюка запросто переступит невидимую черту и, испытав невиданный прилив жгучего гнева, превратится в убийцу. Человек, долгие годы мечтающий о путешествиях, преодолеет лень и робость – соберет чемодан и оправится в путь. Влюбленный найдет смелость признаться в своих чувствах.

– А, тогда понятно, почему дедуля позволил замотать себя этими твоими трахеями!

– Трихомы. Они называются трихомы! – холодно произнес Аби, – я уже говорил твоему брату, что не трогал разум Гррр-Ри, что за возмутительные подозрения!

– Ага, конечно же, – насмешливо протянул я, не поверив.

Аби фыркнул, отвернулся в другую сторону и дулся на меня до вечера. Обидчивый!

Но сегодня инорасник сменил гнев на милость – не время для глупостей. Все мы нервничали – ведь никогда не знаешь, как в действительности сработает план. В жизни всегда есть место случайности.

Бородатый тупняк оторвал наконец-таки взгляд от спикера, что-то неразборчиво пробубнил и махнул рукой. Высокий парень, стоявший на трапе, вставил в электронный замок карту, загудели сервоприводы, люк вздрогнул и… не открылся. Парень досадливо выругался и саданул по железяке кулаком, сервоприводы взвизгнули, словно работали на пределе, люк медленно отъехал в сторону, пропуская нас в корабль. Замечательно. Еще и люк неисправен. А мы вообще долетим? Или это ведро с шурупами развалится по дороге?

Терзаемый самыми дурными предчувствиями, я шагнул внутрь – все равно отыграть назад уже нельзя.

========== Глава 8 ==========

ПОВ Герхарда

Сладостный отдых кончился внезапно. Олан примчался ко мне взбудораженный и сказал, что нам пора возвращаться. Я не стал спорить – мало ли у него какие дела? Он же учится. Может, надо срочно сдать какую-нибудь работу или написать тест.

А еще через пару дней, Олан огорошил меня, сообщив, что нам надо уехать. С планеты. Якобы Праби воспылал желанием помочь другим маонцам и собирается активировать какую-то древнюю установку, чтобы пробудить их. Вот десять лет ему было все равно, что там с ними, а тут вдруг восхотелось ему подвига! И мы поедем с ним и Рунако. Помогать станем. Я, конечно, сказал, что никуда не поеду: у меня здесь собственность, работа…

– Ты меня совсем не любишь? – Олан склонил голову на бок и изучающе смотрел мне в глаза.

– Люблю, но при чем тут…

Честно говоря, мы тогда чуть не расстались. Весь день друг на друга орали и выясняли отношения. Мне совершенно не хотелось менять привычную жизнь, но Олан весьма аргументированно разъяснил мне: если я хочу и дальше наслаждаться его любовью, то придется лететь.

– Герхард, посмотри на меня внимательно – я смесок и, хотя не могу сказать точно, насколько быстро постарею, до этого точно еще не менее пятидесяти лет. Без учета нанитов, которых я планирую приобрести. А ты… – юноша покачал головой.

Я чуть не схватился за сердце, так больно было слышать озвученными свои собственные мысли.

Да, я не слепец и понимаю, что выгляжу… ну не дедом, но человеком в возрасте. Еще не старым… надеюсь. Мне вдруг захотелось спрятаться от взгляда Олана. Я ведь знал, что он видит: глубокие морщины на лбу, множество лучиков около глаз, пузо нависает над ремнем брюк. Как-то очень остро ощутилось – я не молод. А через пятьдесят лет и вовсе превращусь в развалину. Горечь переплавилась в обиду, потом в злость. Я наговорил Олану гадостей и вообще чуть не сбежал на улицу – проветриться.

Однако не вышло. Парень применил запрещенный прием: просто подхватил меня на руки и, сколько я ни дергался, вырваться не смог.

Я старше. Это очевидно. Но признание данного факта все равно ранит мою гордость и заставляет меня – взрослого и рассудительного, вести себя как мелкий обиженный ребенок. Меня трясет от обиды, я абсолютно глупо надеялся, что влюбленность ослепит Олана, заставит его видеть меня молодым и сексуальным. Каким-то образом его желание подарить мне более долгую жизнь переплавляется в глупой голове в утверждение: сейчас ты стар и недостаточно хорош для меня. Дурость. Но это я понял немного позже. А в момент, когда Олан завел об этом разговор, я был слишком растерян, выбит из колеи, унижен его прямотой, чтобы мыслить трезво.

В итоге Олан взял меня измором: к концу дня я выдохся, перегорел, у меня не осталось сил на яркие эмоции, и юноша попытался достучаться до моего разума:

– Герхард, пойми, это ведь выход! Я не хочу терять тебя ни через пятьдесят, ни через шестьдесят лет.

И мне пришлось смириться с отъездом. Я ведь тоже не хотел его терять.

По сравнению с бурей чувств, которые у меня вызвал этот разговор, краткий пересказ плана Праби лишь немного удивил. И чуточку насторожил. Наверное, причиной апатичного согласия на опасную авантюру было непоколебимое спокойствие Олана. И еще – я настолько устал, что уже не мог спорить и возмущаться. Потому всего через четыре дня я уже сидел в тесной кают-компании украденного корабля в окружении своего парня, Праби и лысой дылды, столь не похожей на миловидного Олана.

Корабль оказался маленьким, неказистым и очень грязным. Половину времени полета мы пытались привести его в пристойный вид, остальную часть времени – отдыхали.

Олан научил меня работать с очистителем, Рунако скрылся в той части корабля, где находится двигатель и потихоньку тестировал, проверяя его исправность и устраняя мелкие недочеты.

– Слушай, а он вообще-то умеет это делать? Или мы взорвемся? – поинтересовался я у Олана.

Как-то неуютно, когда существо, показавшее себя несколько… недалеким, копается в двигателе. У меня мороз по коже, как подумаю, о том, что может произойти, если он напортачит.

– Умеет. С техникой Рунако хорошо обращается, – заверил Олан, и у меня немного отлегло от сердца.

Где-то в середине пути я все-таки додумался спросить у Праби, почему он столько тянул с этим пробуждением народа.

– Грр-Ри, – вздохнул маонец, – ты слишком отзывчив. На влияние. Мне легко удалось заставить тебя видеть во сне то, что хотел я. Представь, что стало бы с твоим разумом, если бы на него начали давить несколько десятков таких, как я. А они будут. Всенепременно. Тысячелетия созерцания скажутся на их рассудке: сбитые с толку, дезориентированные мои собратья могут причинить тебе вред, даже и не желая того. Во всяком случае, осознанно.

– Погоди, но как же тогда? Мы же летим к этой твоей установке, разве нет?

– Грр-Ри, ты не отправишься с нами на Мао. Мне поможет Ррру-Ко. Он силен, вынослив, его защита от влияния на разум – абсолютна.

– Было бы на что влиять, – пробормотал я, досадуя, что эта дубина оказалась в данном вопросе лучше меня, Праби ласково улыбнулся, словно прекрасно понимал, обуревающие меня чувства.

– Не печалься, Гррр-Ри, никто из людей мне бы не подошел.

– Почему?

– Люди беззащитны перед влиянием. А хвыры – нет. Я не могу ничего внушить ни Ррру-Ко, ни его брату.

– Хорошо. Но я все еще не понимаю – зачем совершенно незнакомым со мной существам пытаться как-то навредить мне?

– Они почувствуют рядом с собой разумного и попытаются проникнуть в его сознание. А потом, когда узнают, зачем ты появился, то, скорее всего – убьют, чтобы предотвратить переход в уязвимую форму. Ты ведь помнишь, как я сопротивлялся и не хотел «просыпаться»?

– Да. Кажется, теперь понятно… так куда мы летим?

– Сначала мы встретимся с кораблем отца Ррру-Ко и заправимся – иначе не хватит топлива. А потом – на Ррра-Ту. Там я попытаюсь сделать тебя немного ратуанцем. После этого – мы с Ррру-Ко отправимся на Мао.

Интересно – в какой момент я настолько потерял мозги, что даже не спросил у Олана, куда мы летим? У меня как будто выключилось мышление. Все размышления посвящены Олану и его великолепному молодому телу. Теперь же в голове что-то щелкнуло. Реле переключилось. Услышанное от Праби заставило призадуматься.

Честно говоря, меня смутно мучила мысль: а правильно ли мы поступаем?

Конечно, помочь древней цивилизации, оказавшейся в беде – это очень благородно. Но! Все, что я знаю о маонцах… то есть ратуанцах – это, наверное, самоназвание. Так вот все почерпнуто из одного источника – рассказы Праби. Мог ли он лгать, чтобы добиться цели? Конечно. Почему нет. Мы прожили бок о бок столько лет, но я все еще многого про него не знаю.

Ратуанцы работают с разумом. Они уже убили нескольких людей. Я и сам знаю, что эти существа могут сотворить – вначале нашего знакомства Праби меня откровенно пугал. Несколько сотен зубастых Праби? Которые способны убивать людей во сне? Инорасник не говорил об этом прямо, но думаю, что он это может. Я не мог избавиться от вопроса, то и дело звучащего в голове: а что если мы все совершаем огромную ошибку, платить за которую будет все человечество?

***

Не сразу, но я поделился своими рассуждениями с Оланом, хотя и опасался, что молодой человек воспримет их, как причуду немолодого параноика. Но парень смеяться не стал, выслушал внимательно.

– Причин доверять инораснику у меня еще меньше, чем у тебя, – начал Олан, – но ты упускаешь важный нюанс – их очень мало. И размножаться они не любят. Как следствие – человечеству вряд ли что угрожает. Глобально во всяком случае. Если же говорить про опасность для единиц – хвыр тоже может быть убийцей. А если учесть, насколько мы быстрее…

– Думаешь, я нагнетаю?

– Не знаю. Наверное, стоит посоветоваться с отцом. Мы же все равно встретимся, заодно и обсудим.

– Олан… об отце: может хоть немного расскажешь? Должен же я о нем хоть что-то знать! Или ты нас знакомить не собираешься?

Такое тоже может быть. Я все время чувствовал некоторую недоговоренность и это, в свете происходящих событий, несколько напрягало.

Олан мягко улыбнулся, а меня начали одолевать «сумеречные» мысли.

Иногда, ночью, просыпаюсь, а потом не могу заснуть, все размышляю – что я делаю? Бросил без оглядки, почти не задумываясь, все – стабильную работу, отдал квартиру…

Сбоку от меня ворочается и сопит любовник, а я лежу и изумляюсь сам себе. Не ожидал такого. Я не ищу приключений. Не рвусь покорять вселенную. Меня вполне устроила бы тихая, дремотная жизнь родного городка. Наверное, все дело в том, что я не способен проигнорировать подначку. Когда судьба предлагает мне шанс, возможность, надежду на лучшее, я вцепляюсь в этот шанс зубами. Рву жилы и бегу за мелькнувшей вдали целью, не жалея усилий.

Сначала подвернулась возможность, и я покинул родную планету, привлеченный перспективами карьерного роста. Потом – появился Праби, и я до сих пор не жалею о проведенном с ним времени: это были хорошие годы, не смотря ни на что. А сейчас? Зачем и куда я движусь? Ответ только один: за Оланом. Я иду за ним. Он тащит, я плетусь следом.

В темноте меня часто одолевают сомнения, но стоит посмотреть в его лучистые глаза, как я понимаю – хрен со всем! И не то готов кинуть. Подумаешь, работа… все равно она была не ахти. И планета отсталая. Ради яркого, живого и теплого Олана все можно отдать.

– Я очень хочу вас познакомить! – громко воскликнул Олан в ответ на мои слова.

– Ага. И?

– Только… ну, тут немного странно…

Запинаясь и периодически надолго замолкая, Олан очень подробно описал мне свою семью. И я понял, почему он не говорил об этом раньше – шокирующие факты надо выдавать дозировано. А теперь – чего уж! Все равно в космос я не убегу. Хотя, когда я узнал про «незначительные» отличия Олана от человека, то очень захотелось. У меня нет детей. Я даже как-то никогда не рассматривал такую возможность. Олан нежно улыбнулся и сообщил, что не позже чем через год собирается выродить спиногрыза.

– А… зачем так торопиться? – хрипло выдавил я: что-то горло пересохло.

– Не знаю, что получится.

– В смысле?

– Ты Рунако видел? Скажи, похоже, что мы – братья?

– Совершенно нет! Ты такой… а он… ну… погоди-ка! А наши дети они будут… здоровые и зубастые?

– Надеюсь, что нет. Но я даже не об этом: Рунако вылупился почти сразу, а я и остальные гораздо позже – кажется через полгода. Не знаю точно. Шыкх говорил, что в норме икра зреет несколько лет. Так что я понятия не имею, как оно выйдет…

– Погоди, а медики что говорят?

– Ничего. О хвырах сведений нет. Они живут очень далеко.

И все. Умеет Олан успокоить: теперь я не волновался о возможных последствиях пробуждения древней расы и даже знакомство с родственниками юноши почти перестало нервировать. Я приучал себя к тому, что стану отцом. Скоро. Или не очень. Но, судя по всему, если Олан что-то хочет, он это получает. Да и как я могу ему помешать? Не уверен, что на него подействуют контрацептивы, созданные для женщин. Скорее всего – не подействуют. Отказаться от секса? Серьезно? Хватит меня ненадолго. А если Олан прижмется и обмажет той штукой, что у него почти всегда выделяется – я гарантированно потеряю всякое соображение и концентрацию. Может, купить что-нибудь для себя? Вроде, есть какие-то таблеточки… или инъекции? Стоп! А ведь через некоторое время я, вероятно, стану… уже не совсем человеком. Подействует или нет? А если лекарство, созданное для людей, меня отравит? Вилка. Отказаться от прекрасного юноши из-за глупых страхов, смешанных с банальным эгоизмом? Абсурд! Выходит, отцовству быть…

***

– Пап! Знакомься, это Герхард! – Олан натянуто улыбался и крепко прижимал меня к себе за талию, будто боялся, что я сбегу, или хотел защитить от чего-то.

Отец Олана оказался крепким мужчиной с подозрительными колючими глазами. Мне показалось, что мы с ним – одного возраста. А еще человек чудился смутно знакомым. Он сухо кивнул мне, окинул взглядом невозмутимого Праби и блаженно улыбающегося детину, а потом снова перевел взгляд на Олана:

– Пойдем в мой корабль. Шыкх сейчас перетащит контейнеры, заправит ваше корыто и присоединится к нам. Сколько, ты говоришь, вы за него заплатили?

– Я не говорил, что мы за него платили, – улыбнулся Олан.

– А! Сперли? Тогда ладно. Я волновался, что вы за это ржавье деньги отдали.

Я все ломал голову над тем, как Олан собирается говорить о маонцах, если Праби стоит рядом. Потом подошел второй родитель – Шыкх – и заполнил собой всю кают-компанию. На его фоне крепкий брат Олана казался мелким, сам же Олан – и вовсе тростиночкой. А еще я вспомнил, где встречал Ксана: много лет назад именно он доставил мне прекрасную маонскую статую. Забавно, что теперь эта самая статуя улыбается, прижимаясь бедром к его сыну.

Черты лица человека за прошедшие годы стерлись из памяти, и я его не узнал, но партнер-инорасник был незабываем.

Значит, родители Олана – весьма известные в узких кругах личности. Криминальных кругах. Может, они сменили род деятельности? Вряд ли. Наверное, молодой человек решил не акцентировать внимание на способе заработка, принятом в семье. Какой предусмотрительный юноша – скармливает мне сведения частями.

Выбор своих сыновей Ксан никак не прокомментировал, хотя я периодически ловил на себе его задумчивые взгляды.

Несколько суток корабли продрейфовали, сцепившись. Ксан полушутливо жаловался, что боится подцепить от нашего корыта ржавчину.

Разговор с отцом у меня все же состоялся. Я ждал этого. Не мог такой человек пустить все на самотек. Я полагал, что он станет выспрашивать о моих чувствах к Олану или, как сделал бы нормальный родитель, интересоваться местом работы, может, намекнет на то, что не стоит причинять боль его ребенку (как будто это и так непонятно), но Ксан протянул мне толстостенный стакан с чем-то алкогольным и повел речь совсем о другом:

– Олан говорит – тебя беспокоит сама идея пробуждения маонцев. Интересно слышать подобные опасения. Ты же жил с представителем этого народа многие годы, разве нет? Или мы чего-то не знаем о ваших отношениях?

Он вперился в меня тяжелым взглядом, я задумчиво поболтал обжигающую жидкость в стакане, формулируя ответ:

– Праби всегда был очень скрытным. Едва ли можно сказать, что я хорошо его изучил: я знаю, какой температуры салаб он предпочитает. Знаю, что он любит красные подвески и скорее наденет платье нежели брюки, но о его планах, о его прошлом, о его целях и желаниях – я не знаю почти ничего. Это первое. А второе – он же не может отвечать за других разумных!

– Парочка убийц среди них точно затесалась, – повторил мои мысли Ксан.

Мы помолчали, доцедили выпивку, Ксан, исполняющий роль хозяина, налил нам по второй. Так и пили – в полутемном помещении кают-компании, в тишине – только что-то тихо гудело и шуршало в глубине корабля. Когда бутыль опустела, Ксан поставил свой стакан на столик, звякнув донышком, и решительно поднялся:

– Надо позвать сыновей, – подытожил он и, кивнув мне, быстро вышел.

Я проводил взглядом мощную спину – у шеи бугрились валики, делая его похожим на борца-тяжеловеса. Ксан – сгусток энергии, скрытой агрессии и инстинктивного желания подавить. Я пару раз поймал себя на том, что прикидываю, чем его можно было бы приложить, чтобы вырубить наверняка. Не потому, конечно, что всерьез собирался поднимать руку на отца своего парня. Просто он будил во мне что-то подростковое, дикое. В молодости каждый мужчина мнился соперником, с которым так и подмывало помериться силами. В маленьком городке драки были обычным делом, и я никогда не чурался наподдать тому, кто нарывался. С возрастом пришла цивилизованность. А, может, дело было в усталости – когда впахиваешь по семь дней в неделю, азарт и желание доказывать свою силу куда-то деваются.

В очередной раз промелькнула мысль, что, если сравнивать с отцами Олана, выгляжу я не выигрышно. Впрочем, сосредотачиваться я на ней не стал – поблизости нет медцентров, чтобы привести себя в относительный порядок, Олан смотрит на меня влюбленными глазами, значит, беспокоиться пока не имеет смысла.

***

На третий день нашего дрейфа, когда я уже начал задаваться вопросом: а чего мы, собственно говоря, ждем? Космос вокруг нас забурлил, пошел искажениями, вызывая в костях неприятный тремор и рядом начали появляться корабли и катера.

Почуяв дрожь, я ломанулся в рубку – благо мне прямо было сказано, что ходить можно по всему кораблю, и я не рисковал нарваться на недовольство капитана. Вообще-то кому попало в комнату управления заходить не рекомендуется, я прекрасно это знал, но Ксан, криво улыбнувшись, сказал, что я выгляжу человеком разумным.

– Не могу представить что ты ткнешь какую-нибудь кнопочку, потому что стало интересно, что будет.

Я согласно кивнул – действительно это и в молодые года вряд ли пришло бы мне в голову. Сказанное Ксаном было выражением большого доверия, но я старался не пользоваться этой привилегией – незачем нервировать людей. А то, что Ксан будет напряжен, если я заявлюсь в святая святых, это несомненно.

Однако, поняв по глухому стону, рождающемуся в глубине организма, что совсем близко от наших кораблей кто-то объявился, я отправился в рубку, ведомый тревогой. Это мог быть кто угодно. От пиратов до недружелюбных иномирян.

Обзорный экран бесстрастно демонстрировал обморочно-черный зев космоса, в котором то здесь, то там расцветали причудливые цветы. Они дрожали, плыли и сияли несколько секунд, а затем раскрывались полупрозрачными медленно истаивающими лепестками, являя взору холодный бок прибывшего корабля.

Таких кораблей, корабликов и катерков было много, я кинул взгляд на довольно улыбающегося Ксана:

– Дети! – пояснил он.

Конечно, состыковаться со столькими кораблями мы не могли, поэтому разговор велся по видеосвязи. На большом экране, разделенном на квадраты, улыбались и, пытаясь переорать друг друга, что-то говорили штук тридцать инорасников. Меня удивило то, что некоторые были похожи между собой почти как две капли воды: грубые черты лица никак не перепутаешь с человеческими, но некоторые, как Олан, были почти неотличимы от людей. Цвет кожи варьировал от бледного, почти белого, до черного.

Ксан подождал, пока все немного угомонятся, кратко пересказал суть событий и дал координаты следующей точки.

– Ориентировочное время начала движения – через сорок минут. Прибытие на планету – через трое стандартных суток. Там встретимся, наконец, вживую и нормально поговорим.

Поняв, что ничего страшного не происходит и успокоившись, я вместе с остальными перебрался на наш корабль – надо было еще успеть отстыковаться. Ксан поставил довольно сжатые сроки, мы торопились.

– Слушай, – спросил я чуть позже, когда оказался с Оланом наедине, – а что: у всех твоих братьев есть личные корабли?

– Или катера, – кивнул парень.

– Но они же жутко дорогие!

– Да. Но мы так воспитывались – у мужика должно быть свое корыто. Пусть плохонькое, но личное.

– А где тогда твой корабль?

– Нету! – весело рассмеялся Олан, – точнее, теперь это ведрище и есть мой корабль. Мы с Рунако отщепенцы. Кроме нас еще, кажется, только у двоих братьев нет собственного средства передвижения. Как-то так получилось. Сначала очень немногие из нас могли позволить себе такое роскошество, но постепенно почти все накопили и обзавелись. Круче всего кораблик у пап. У Тинни, кажется, самый маленький катерок. А у нас – самый страшненький! Ну, скажи, скажи: как тебе мои родители?

Олан смотрел на меня с нетерпеливым ожиданием, я нервно хохотнул:

– Даже не знаю, что тебе сказать! Они нереально крутые. Шыкх производит неизгладимое впечатление. Но мне показалось: не смотря на то, что Шыкх гораздо… мощнее, заправляет всем Ксан. Это так?

– Знаешь, я и сам не знаю, – юноша задумчиво покачал головой, – папа Шыкх почти никогда не возражает Ксану. Понимаешь, у хвыров довольно причудливое мировосприятие. Ксан для Шыкха – свет в окошке. Он втюрился в него намертво и, сколько себя помню, всегда пылинки с него сдувал. Чуть папа нахмурится, Шыкх уже в панике.

– Вот прямо-таки в панике?

Я усмехнулся. Сложно себе представить паникующую гору.

– Ну, может это и не слишком очевидно. Но мы-то чувствуем. Человеку не просто считывать эмоции хвыра – лицевые мышцы не такие подвижные, но я всегда вижу, когда он напряжен. Кстати, ты ему понравился!

– Да? – удивленно переспросил я, – Он же на меня даже не взглянул! С Ксаном мы разговаривали, а у твоего второго родителя я и голоса-то не слышал.

– Тем не менее, – удовлетворенно улыбнулся Олан, я пожал плечом – сыну виднее.

Планета, стремительно увеличивающаяся на экране рубки, была большая. Только сейчас, когда мы уже почти прилетели, я задал себе вопрос: а как Праби найдет эту свою установку? Столько тысячелетий минуло! Ландшафт наверняка изменился. Еще неизвестно, что тут сотворили захватчики. Но Праби моих опасений не разделял. Он уверенно попросил Рунако вывести корабль на орбиту, а потом ткнул куда-то на экран:

– Сюда!

Наш корабль начал заходить на посадку, а за ним и остальные.

Анализатор показывал, что легкий скафандр лишним не будет. Поверхность напоминала пустыню, сам я там никогда не бывал, но видел изображения подобной местности. Красновато-оранжевые барханы простирались вокруг насколько хватало глаз, тихо выл ветер, гоняя крупинки – я настроил наушники так, чтобы они передавали звуки снаружи. Предпочитаю слышать шум своих шагов, а то делается как-то неуютно. Скафандр был жестким, сочленения гнулись с усилием, он странно пах изнутри – не сказать, чтобы неприятно, но как-то по-особенному. Может, стерилизатор какой-нибудь? Интересно, кто носил его до меня? В левом ботинке оказался маленький камушек. Мне пришлось снять и долго трясти хрустящий костюм, а когда на пол упал маленький кусочек породы, снова влезать в серый скафандр.

Олан помог мне настроить наушники так, чтобы слышать остальных, показал, где трубочка с водой:

– Здесь примерно литр, потом пойдет переработка.

Я задумался про эту самую «переработку», а Олан уже вытянул откуда-то из недр костюма трубочку. Когда я понял, что парень собирается помогать мне и с этим деликатным делом, то попытался воспротивиться, но Олан решительно убрал мои руки:

– Ты не привык к таким штукам. Здесь древнющая модель, не очень безопасная, давай лучше я. На современных все по-другому устроено…

Парень ловко управился с тоненьким катетером. Прозрачный пластик скользнул в уретру, я поморщился от не самых приятных ощущений и быстро спросил, отвлекая себя:

– А ты откуда знаешь, как со всем этим обращаться?

– Ну, с такой-то семейкой я часто летаю, – усмехнулся Олан.

Я совершил несколько межзвездных перелетов, в основном на больших кораблях, но ни разу в жизни не влезал в скафандр – незачем. Обычно перед полетом пассажирам читали краткий курс техники безопасности, показывали, где находятся спаскапсулы и скафандры, но прогулка в защитном костюме в инструктаж не входила. Так что знакомился я с ним как в первый раз. Должен признаться, что жесткий и довольно тяжелый скафандр мне не очень понравился. Сила притяжения была немного больше той, к которой я привык, потому все движения и так были несколько утомительны, а теперь еще прибавился туго сжимающий талию костюм. Думаю, он мне капельку маловат. Как раз в этой самой талии.

Перед кораблями начали собираться люди. Я с любопытством рассматривал их «одежду», если это можно так назвать. Судя по всему у братьев Олана скафандры были новые – разноцветные, гладкие, у некоторых украшенные орнаментами. Я с грустью оглядел серый, местами поцарапанный материал и вздохнул. Ладно, хорошо, что хоть такой нашелся.

Теперь, когда я видел всех вживую, то стало очевидно, что большинство детей габаритами пошли в Шыкха. В глазах зарябило от высоких широкоплечих махин. Крепкие тела сталкивались друг с другом, сжимая в медвежьих объятиях, довольные братья скалились сквозь обзорные стекла, демонстрируя длинные острые зубы. К Олану тоже подходили, перебрасывались парой фраз, Олан гордо прижимал меня к себе, как будто я – ценный трофей и неизменно представлял как своего партнера. Соглашения мы не заключали, но я счел неразумным указывать парню на эту не столь уж важную деталь. В конце концов почти на каждой планете свой семейный кодекс и любое соглашение или обет как правило требовало подтверждения, следовательно куда бы мы не направились после окончания всей этой кутерьмы, партнерство пришлось бы перезаключать, даже если б оно и было. То, что у Олана на меня серьезные планы, он мне уже говорил, так что я просто стоял рядом, улыбался, кивал, старался не приседать, когда меня жизнерадостно хлопали по плечу, и запомнить хотя бы несколько имен.

Инорасники носились туда-сюда, заметно обрадованные встречей с родней, Олан сказал, что они редко вот так собираются. И никогда – без веского повода. Мне показалось, что здесь больше заявленных тридцати разумных.

– Конечно больше! – кивнул Олан, – братья со своими половинками притащились, так что не менее пятидесяти.

Я подумал, что мельтешение почти одинаковых лиц затянется надолго. Мы постояли еще немного, потом Олан крепко ухватил меня за руку и целенаправленно потянул куда-то. Оказалось – знакомить с очередным братом. Кошмар. Уверен, что не смогу отличить одного от другого. Немного спасали ситуацию партнеры – кстати говоря, почти все мужского пола. У некоторых братьев они были настолько причудливы, что я и о существовании-то их ничего не знал. Например, к Олану подтек туман. Он закружился вокруг молодого человека, взметнулся на уровень его лица, а затем «выпал» вниз изобразив нечто отдаленно напоминающее хлопья снега.

– Айл? – неуверенно спросил Олан.

Туман сформировал из себя призрачную фигуру, кивнувшую головой.

– Привет! Познакомься, это Герхард! Я нашел партнера!

«Поздравляю вас обоих»

Голос прошелестел прямо в моей голове, заставив вздрогнуть.

«Нехорошее место»

Существо поежилось. Я посмотрел на Олана. Он явно не опасался подошедшего к нам существа, и я рискнул вступить с ним в диалог:

– А почему нехорошее?

«Много смерти, много… остаточных структур. Древняя ярость и страх. Это очень неприятно, хотя и не может мне повредить. Хорошо, что Олан тебя защищает. Человеку может стать плохо в таком месте.»

– Погоди, Айл, но Герхард же здесь не единственный человек! – Олан обеспокоенно завертел головой.

«Они все с партнерами-хвырами. Хвыры экранируют».

– Знаешь, я конечно не сомневаюсь в твоей компетентности, но лично я ничего не ощущаю. Никакого давления, тревоги или чего-либо еще.

«Конечно нет. Ты хвыр.»

– Ага. Вот теперь ты объяснил и все сразу стало понятно! – с усмешкой произнес Олан.

Существо вздохнуло и пустилось в многословные объяснения. Если отбросить лишнее: все хвыры обладают некими способностями, позволяющими не только игнорировать воздействие, но и защитить тех, кто с ними связан. Как это работает, Айл и сам не ведает.

– Как думаешь, а что бы случилось, если б, скажем, я появился на этой планете без хвыра? – задумчиво спросил я.

«Вероятнее всего – сошел бы с ума. Или погиб от перенапряжения нервной системы.»

Я поежился. Мы еще немного потолковали с неясной туманной фигурой, а потом Айл попрощался и уплыл приветствовать остальных братьев. А я ухватил Олана и потащил его в сторону такого же как у меня страшненького скафандра, в который упаковался Праби.

– Все покрыто песком, – взгляд маонца был устремлен за горизонт, он будто не замечал шумной радостной кутерьмы, пребывая в своих мыслях, – знаешь, раньше здесь был лес. Я нигде не видел таких прекрасных ажурных деревьев, как те, что конструировали наши дендроинженеры… они были ни для чего. Для эстетического удовольствия. Тонкая, сложная, кропотливая работа. А теперь – бесплодный песок.

Я готов поклясться, что по щеке прекрасного лица скользнула слеза, сердце сжалось от жалости. На меня как будто пахнуло чужой тоской по ушедшему. Но Праби почти сразу встряхнулся, не позволяя себе увязнуть в меланхолии. Он мотнул головой, скрывая непрошенную влагу и деловито спросил:

– Ты что-то хотел узнать, Гррр-Ри?

– Да. Я немного недоумеваю. Тут со мной познакомился некто Айл. Он утверждает, что чувствует какие-то… структуры? – я замялся, не зная как назвать то недружелюбное воздействие, о котором говорило существо.