Текст книги "Каменный ангел (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– И тебе от этого грустно?

– Бывает.

– Но ты все равно не пишешь и не звонишь? И работать меньше не можешь? – маонец наморщил идеально-гладкий лоб, покрутил недоуменно головой и резюмировал, – ты странный. Есть проблема, есть пути решения, но ты предпочитаешь оставить все как есть.

– Я купил себе красивую статую. Для компании.

– О! Неодушевленную, как ты полагал. То есть на самом деле общение тебе не так уж нужно.

– По большей части утомляет и раздражает, но изредка все-таки бывает несколько тоскливо.

– Что ж, полагаю, что мы отлично уживемся. Если не возражаешь, воспользуюсь комнатой. Надо отдохнуть. После перехода в мобильную форму чувствую себя неважно.

– Тебе что-нибудь нужно? Есть, пить, одежда?

Маонец с недоумение оглядел себя, поморщившись поправил волосы, почти полностью скрывающие тело:

– Ах, да. Неприлично. Чуть позже.

С этими словами он величественно удалился в гостевую, плавно ступая босыми ногами. Как только ему удается идти настолько тихо? Я вот, когда босиком, шлепаю, как гусь. А он не идет – плывет, неслышно касаясь пола узкими ступнями.

***

С появлением Праби жизнь моя внешне нисколько не переменилась. Я работал, приходил в купол уставший донельзя, ел и вырубался. Это если не вдаваться в детали. А если присмотреться…

Маонец почти не говорил со мной, просто садился рядом и смотрел новости. Его гладкие розовые бедра касались моих брюк. Совершенство маонца кололо глаз.

Раньше я частенько разгуливал по куполу в одном нижнем белье – к чему лишний раз переодеваться, если все равно кроме меня никто не в состоянии по достоинству оценить волосатые икры?

Присутствие Праби заставило меня критичнее взглянуть на себя. Длинные домашние брюки прикрыли колосящиеся черным волосом конечности, рубашка с длинным рукавом проделала аналогичный трюк с не менее волосатыми руками. Теперь выходя из офиса я забегал в клозет дабы рассмотреть свою физию и привести в относительный порядок шевелюру. Пару раз сходил к мастеру. Он долго неодобрительно цокал языком, глядя на результаты анализов, и прописал инъекции.

Процедура оказалась болезненной, но результат того стоил – у меня улучшился цвет лица, я стал ощущать себя бодрее.

Потом, с завистью глядя на то, как Праби легко взбегает по ступенькам, ведущим на самый верх моего купола, задумался о своей физической форме. Рядом с гладким, грациозным маонцем, я ощутил себя безобразной обезьяной с мягким брюшком и слабыми ручками. Неприятно. Впрочем, этого и стоило ожидать: многие годы я посвящал себя работе, не задумываясь, каким образом малоподвижный образ жизни влияет на тонус и общий внешний вид.

Тратить драгоценное время на бессмысленные физические нагрузки – нудный подъем тяжестей и повторяющиеся унылые упражнения – не хотелось и я обратился к возможностям современной медицины. Курс инъекций, совмещенный с физиотерапией обошелся недешево, зато сэкономил время и не потребовал значительных усилий. Я почувствовал себя увереннее и даже поймал на работе пару заинтересованных взглядов.

Конечно, я все равно оставался всего лишь человеком, далеким от загадочной совершенной красоты маонца. Не знаю, заметил ли Праби произошедшие со мной перемены – его слова, обращенные ко мне всегда были вежливы, тон – прохладен, а нечеловеческий взгляд и вовсе не поддавался толкованию.

Кстати, Праби с царственным хладнокровием проигнорировал мое предложение купить ему одежу и по-прежнему разгуливал по куполу голышом. Волосы прикрывали интимные места, но постоянное присутствие обнаженного мужчины направляло мои помыслы во вполне определенную сторону. И с каждым днем меня тянет к Праби все сильнее. Не знаю, что с этим делать – я боялся оскорбить его своим прикосновением, когда считал лишь статуей, что уж говорить про настоящий момент. Кажется, стоит начать заигрывать и меня окатят ледяным презрением. Ну, или сразу откусят голову. Последнее маловероятно. В первые «сонные» встречи маонец был раздражен и агрессивен, но после того как он «оттаял» – ни одного угрожающего жеста. А еще он ни словом не выразил своего интереса тем, что происходит снаружи. Даже к двери никогда не подходил. Вскоре это стало всерьез занимать и я, улучив момент, когда мы оба расположились на диване перед головизорм, спросил:

– Праби, ты уже много дней тут живешь…

– Надоел? – маонец вопросительно вздернул бровь и вперился в меня тяжелым взглядом.

– Нет, что ты, я про другое хотел спросить! Тебе не скучно все время в куполе сидеть? Прогуляться не хочешь?

– Не хочу, – кратко ответил маонец и перевел глаза на головизор, всем своим видом демонстрируя нежелание разговаривать на эту тему.

– Почему?

– Потому!

– Праби, нельзя долго сидеть в четырех стенах…

– Это купол, он круглый! – недовольно проворчал маонец.

– Да не важно! Не цепляйся к словам! Давай сходим куда-нибудь. Прогуляемся по парку? Вечером там красиво – огоньки летают, они разноцветные, по-моему, очень впечатляюще.

– Там, снаружи, люди. И их много. Еще там носятся эти ваши машины. Ты вообще представляешь себе, насколько опасно выходить? Можно ведь повредиться! Эта оболочка такая хрупкая! – Праби потряс перед моим лицом своей рукой.

– И ты теперь что же… вообще никуда ходить не будешь?

Праби вздохнул, досадливо сморщился и, выключив головизор, повернулся в мою сторону:

– Гррр-Ри, – начал Праби.

Он всегда довольно странно обращался ко мне. «Гр» – как рычание, а потом, совершенно отдельным слогом, «Ри».

– Пожалуй назрела необходимость кое-что пояснить… Переход из одного состояния в другое это очень большой стресс. На этом фоне часто развиваются навязчивые страхи. Я вот беспокоюсь о собственной целостности и не могу заставить себя покинуть обжитой купол и выйти во враждебную внешнюю среду. Да! Я знаю, что ты скажешь: среда не такая уж и враждебная, но это чисто субъективное ощущение.

– А… – я пребывал в некоторой растерянности, – это пройдет? Или… надо что-то сделать? Может, купить еще одну статую, и вам вдвоем будет легче через этот стресс пройти?

– Ох, нет! Не надо. Нас даже не тысячи, а какие-то жалкие сотни, живем мы, как ты догадываешься, весьма долго и за это время надоели друг другу до оскомины. Наличие еще одного… представителя моего народа скорее усилит стресс, а не уменьшит. Не беспокойся, все что мне необходимо – это время. Процессы в организме придут в норму, я привыкну. Ведь когда-то давно я существовал именно в этой оболочке и только непредвиденные обстоятельства заставили нас перейти.

– Праби, расскажи, пожалуйста, немного про ваш народ. Что это за загадочные обстоятельства?

– Тебе любопытно? Но это было невероятно давно! Не все ли равно?

– Вообще говоря – очень интересно услышать от тебя эту историю. И еще – мы о каком периоде говорим? Сколько лет назад?

– Сложно сказать. В те времена, когда мой народ смело ступал по тверди, вас, людей, еще не было в космосе.

– Но это же… получается не менее трех тысячелетий!

– Думаю, гораздо больше трех тысячелетий тому назад, – задумчиво произнес Праби, – тогда существовали такие расы, о которых вы и не слыхивали. Они исчезли, только кое-где сохранились останки городов. Когда слушаешь музыку звезд, время течет иначе, оно, в сущности, почти не имеет значения. Я любовался переливами плазмы и свечением газа, рождением и смертью звезд, глядел в червоточины и носился вместе со звездным ветром. А потом ощутил присутствие разумного, это отвлекало и… раздражало. Пожалуй, можно сравнить с соринкой, натирающей нежное глазное яблоко. Твои собратья правильно сделали, что объявили карантин и постановили считать планету, на которой мы нашли последнее прибежище, закрытой. Возвращение к плоти мучительно. Все, кого я знал, растворились в веках, планеты, на которых бывал – обратились в прах или изменились столь кардинально, что я их уже не узнаю. Мудрейшие предвидели такой исход долгого созерцания, нас всех предупредили о том, что будет. Период тоски – о прошедшем, о том, чего уже не вернешь. Знаешь, иногда даже к чему-то не слишком хорошему привыкаешь настолько, что отсутствие раздражающего и мешающего прежде фактора рождает уныние. Сердце щемит и во рту разливается горечь…

Мы с Праби почти не разговаривали, тем более вот так – по душам. Меня поразила его откровенность. И, честно говоря, стало жутко и… стыдно. Неловко. Рядом со мной сидело древнее существо, пережившее некую катастрофу – думаю, он еще об этом расскажет, – и именно я, ради сиюминутного желания, грубо растормошил его, вырвав из мира сладких грез. Вот просто взял и, ни на секундочку не задумываясь, эгоистично присвоил себе то, на что не имел никакого права.

– Прости… – это все что я мог сказать существу, чей мир прежний разрушен, а нового он пока не узнал.

– Не стоит просить прощения. Все идет, как должно. Да, сейчас мне очень плохо, но это пройдет, я точно знаю, нужно только перетерпеть, пройти через все эти эмоции. Передо мной необъятная вселенная, она прекрасна и удивительна. Столько планет, столько народов! Восхитительный калейдоскоп. Период тоски закончится и я смогу продолжить жить, жить по-настоящему, ведь переход в форму, способную лишь на созерцание, был временной мерой. Позволь я расскажу: наша цивилизация, как ты уже понял, очень древняя. Основной особенностью является почти вечная жизнь. О, она не далась нам просто так – это результат многих сотен лет целенаправленной работы. Многие трудились в уединении подземных лабораторий, чтобы достичь этой невероятной цели. Когда же исследования были завершены и мудрецы вышли из своих подземелий, выяснилось, что тех, кому пригодятся плоды их труда, невероятно мало. Практически предоставленные сами себе, лишенные мудрого руководства, мои соплеменники позабыли о своем долге поддерживать численность населения. В большинстве своем мы эгоисты и не склонны к тому, что люди именуют продолжение рода. Потому нас так мало. Дальнейшие события показали, что иногда количество важнее качества. Наша раса столкнулась с воинственными макродонтами. Так как мы в основном были сконцентрированы на улучшении качества собственной жизни и ее продлении, выяснилось, что наши планеты совершенно беззащитны перед нападением этих ужасных воинственных существ. Многие мои соотечественники погибли в первые же часы атаки, оставшиеся бежали вглубь планетной системы. Мы оказались в безвыходном положении – неспособные защититься, мы также не имели кораблей, подходящих для длительного космического путешествия.

Праби замолчал на долгие минуты, взгляд его был устремлен вперед, казалось, он заново переживает ужас тех дней.

– Однако, пока вражеская армия обыскивала планету за планетой, выход все же был найден. Углубившись в созерцание мы стали недоступны для захватчиков. Но, как видишь, у всякого решения есть плюсы и минусы. Мы настолько увлеклись переливами звезд, что ничто другое уже не тревожило и не волновало. Нам просто расхотелось возвращаться. Расхотелось вновь становиться уязвимыми, рисковать своей жизнью. Хотя, сейчас мне кристально ясно, что созерцание – это ущербное существование. Но понять это можно только вырвавшись из сладкого морока… замкнутый круг. Исходя из всего вышесказанного – я должен поблагодарить тебя. Какие бы у тебя ни были мотивы, – Праби улыбнулся и прижался боком, а потом уложил свою голову мне на плечо и снова включил головизор.

Я всю ночь проворочался, пытаясь представить себе – каково это: проспать много тысячелетий и очнуться среди незнакомых разумных? По-моему – очень страшно. Под утро я все-таки задремал и мне снилось, как загадочные макродонты, которые во сне были огромными, чешуйчатыми и зубастыми, преследуют меня, щелкая зубами. Вокруг мечутся тонкие изящные фигурки маонцев. Они тоненько вскрикивают, исчезая в испепеляющих их лучах, а я все бегу и бегу. Мне нужна всего лишь секундочка. Всего одна. Надо остановиться на мгновение и окаменеть, но у меня нет этой секунды и я бегу, петляю, стараюсь выиграть время. Проснулся с колотящимся сердцем – во сне меня, кажется, все-таки сожрали…

***

– Можно зайти? – Праби вежливо поскребся в дверь моей комнаты и замер на пороге.

На губах маонца играла легкая улыбка, я застыл на месте, не зная куда деваться.

Мы уже посидели перед головизором, я попутно закинул в себя принесенную с собой еду, Праби поел раньше, заказав доставку. Пройдя в свою комнату, начал готовиться ко сну и, конечно, разделся. Теперь мне было очень неловко стоять перед Праби в одних трусах. Интересно, удастся ли незаметно втянуть живот? Или это будет по-дурацки выглядеть?

– Гррр-Ри, у меня к тебе просьба, – маонец скользнул в комнату, мягко прикрыл за собой дверь и в два шага оказался настолько близко ко мне, что я видел перед собой только его узкий зрачок.

– Какая? – короткий вопрос прозвучал излишне громко, я поморщился, а Праби, ласково улыбнувшись, сократил расстояние между нами настолько, что мы соприкоснулись телами.

– Я совершенно запамятовал о некоторых потребностях собственного тела, – протянул он томно, тонкие пальцы деликатно коснулись моего плеча, – не знаю, принято ли у твоего народа взаимопомощь такого рода…

Маонец призывно улыбался и нежно поглаживал мою спину незаметно переместив руки с плеч в район лопаток, а я так оторопел, от всего происходящего, что несколько мгновений стоял совершенно неподвижно.

– Праби? Ты… предлагаешь секс? Я правильно понял?

– Да, – маонец дернул плечом, – тебя что-то смущает? Я внимательно изучил материалы, касающиеся этого аспекта у людей, и заметил, что практикуемые вами вариации близости весьма разнообразны. Тебя это беспокоит? Ты предпочитаешь нечто не одобряемое обществом?

– О, нет! Нет, конечно! То есть… может это и не очевидно…

Под внимательным взглядом маонца я совершенно запутался, смешался и чуть не отшатнулся, когда прохладные пальцы мазнули по ткани трусов, а потом пробрались под резинку, ощупывая мое достоинство.

– У тебя эрекция, значит, ты не против сексуального контакта. Интерпретация физиологических реакций верна? – маонец с интересом всматривался в мое лицо, я ощутил, что краснею, как мальчишка.

– О! – я коротко нервно хохотнул, поражаясь абсурдности ситуации – еще немного и самое желанное для меня существо начнет меня уговаривать, – я очень даже за! Просто это так неожиданно…

Маонец поощрительно улыбнулся, провел ладонями по бокам, остановив кисти на талии, прижал меня к себе сильнее, его волосы зашевелились и обволокли меня со всех сторон раньше, чем я успел дернуться – честно говоря это немного жутковато, когда прочные шелковистые пряди надежно пеленают, лишая возможности двигаться.

– Эй, я не знаю, что ты там изучал, но хочу подчеркнуть, что лично мне связывание не нравится! – пробормотал я, пытаясь высвободиться.

Мне удалось поднять руки и положить их Праби на грудь, но оттолкнуть не получилось – волосы обвились вокруг запястий и притянули меня к маонцу еще сильнее.

– Так, это уже тянет скорее на кошмар, а не на эротику… – прошипел я, тихонько начиная паниковать.

Терять подвижность мне не нравилось. Застывшая на лице маонца улыбка и пустой, обращенный внутрь себя взгляд, откровенно пугали, возбуждение прошло, осталось лишь желание выставить опасное существо из моей комнаты. И, пожалуй, из дома. А если не получится, можно после работы не возвращаться в купол, а снять номер и переночевать в нем…

– Гррр-Ри! – Праби отреагировал на мои трепыхания, моргнул, возвращая осмысленность взгляду и недоуменно сморщил лоб, оглядывая меня так, будто я невесть что вытворяю.

Волосы на миг прекратили обматываться вокруг частей моего тела и я даже перестал вырываться.

– Тебе… неприятно? – удивленно спросил маонец. – Но я же видел – люди используют веревки для ограничения подвижности! Или это – не у всех так?

– Не у всех, – процедил я сквозь зубы, – отпусти меня.

– Но, Гррр-Ри, как же я тогда получу удовольствие, если не буду тебя касаться? Разве тебе больно? Я слишком сильно сдавливаю?

– Нет, не больно. Просто не люблю, когда меня связывают.

– О! Погоди, я тогда размещу свои трихомы по-другому…

Гладкие прохладные волосы вновь зашевелились, заскользили по коже, и я готов был признать, что это, в принципе, даже приятно, если бы меня не пугала сама идея о движущихся волосах. Впрочем, чему я удивляюсь? Я же ведь знал, что они подвижные, просто отчего-то решил, что Праби в этой форме не может ими управлять, хотя если задуматься – а почему? Только оттого, что после перехода в подвижную форму Праби ни разу ими не шевелил? Интересно, кстати, по какой причине эти самые трихомы упорно притворялись обыкновенными безобидными блондинистыми прядками…

– Праби, а тебе обязательно… ну, вот так обматывать меня волосами?

– Это не волосы, это, в сущности, мой половой орган. Тебе неприятно? Это чересчур необычно? О, наверное, надо было сначала все подробно рассказать…

Я начал подозревать, что «практики» маонцев сильно отличаются от моих представлений о половом акте.

– Я не понял: как это – половой орган? А член тебе тогда зачем?

– Для оплодотворения, а трихомы – для удовольствия. Тебе понравится, Гррр-Ри, давай я просто покажу тебе, как любили на моей планете.

Голос маонца был почти умоляющий. Я уже практически справился с шоком от лицезрения слишком активных волос, заиграло любопытство – действительно, как это было у народа Праби?

Помедлив, согласился попробовать, взяв с маонца обещание остановить демонстрацию, если мне что-то не понравится.

Было немного жутковато, когда прядки медленно наползали на руки и ноги, обвивались, плотно сжимая тело. Лицо нависающего надо мной Праби было совершенно бесстрастно, глаза остекленели. Мне показалось, что он впадает в какой-то транс.

Покрыв почти все тело ровными витками, трихомы замерли в неподвижности. Они были прохладные и гладкие, ощущалось это как будто я надел плотный облегающий комбинезон. Потом волосы начали нагреваться, сначала немного, затем все сильнее. Это происходило в полной тишине, под пристальным взглядом Праби. Мне показалось, что управление этими самыми трихомами – непростое дело. Маонец явно был сосредоточен на своих ощущениях, и я даже вздрогнул, когда он открыл рот и, не меняясь в лице, тихо запел.

В его песне не было слов, только мелодия, которая поначалу показалась мне простой и безыскусной, а потом начала усложняться: она взлетала ввысь и понижалась, голос выводил рулады, то звучал в полную мощь, то почти шептал, прекрасное лицо Праби маячило белым пятном в полумраке комнаты, я и сам начал впадать в некое оцепенелое созерцание, разглядывая его тонкие черты и вслушиваясь в песню. Мне упорно слышался нежный перезвон колокольчиков, гудение струны, даже щелканье кастаньет, лицо Праби становилось все ближе, я жадно рассматривал его, позабыв о том, что лежу на кровати, опутанный тонкими светлыми волосами и еще минут десять назад мне было очень неловко и тягостно – хотелось сорвать с себя трихомы, я чувствовал себя достаточно глупо – как в коконе и все время вертелась мысль о том, что со стороны мое тело выглядит совершенно нелепо.

Теперь же все волнения отошли на задний план, мысли растворились. Я внимал дивному голосу, он нес меня по волнам, гнал вперед, я видел перед собой только лицо Праби, ничего более – вокруг нас расстилалась тьма, вихрились искры, мне стало тепло, а потом – жарко. По жилам побежала щекотка возбуждения, но я был совершенно расслаблен, шевелиться не хотелось, да это было и не нужно. Возбуждение усилилось, прокатилось горячей волной, срывая с моих губ удивленный стон. Я не понял, откуда оно взялось – трихомы не двигались, тогда как? Удивление, впрочем, было не настолько сильным, чтобы я решился прервать песню Праби – во мне жила уверенность, что делать этого ни в коем случае нельзя. Вожделение стало настолько сильным, что было почти мучительным, мне уже стало решительно все равно, каким именно образом Праби возьмет меня, главное – скорее…

Не знаю, что сделал со мной маонец, от яркого удовольствия меня выгнуло на постели, и я не смог сдержать стона, хотя обычно я «тихоня». Волосы по-прежнему не меняли местоположения, это сбивало с толку, ибо мне чудились прикосновения. Будто бы меня не только гладят, но и лижут, целуют, пощипывают, дергают за сами нейроны и это происходит по всему телу, одновременно, без малейшей передышки. Член, шея, простата, большой палец ноги, губы, запястья – каждый нерв был обласкан, и я кричал и корчился, не в силах выдержать этот шквал наслаждения. Меня вылизывали сотни языков, целовали тысячи губ, ни одна чувствительная точка тела не осталась без внимания… это продолжалось вечность. Или мгновение. Не знаю. Меня выкрутило в спазме, я даже, кажется, ненадолго потерял связь с реальностью.

Полежав, отдышавшись и проморгавшись, я повернулся к Праби за разъяснениями.

– Что это было? Не похоже… вообще ни на что!

– Но тебе понравилось? – на губах маонца играла легкая лукавая улыбка.

– Да. Правда я ничего не понял. Как ты это сделал?

– Трихомы, – кратко пояснил Праби, вытягиваясь рядом со мной и закидывая руки за голову.

Мне о многом хотелось расспросить удивительное создание, но я не находил в себе сил для разговоров – хотелось спать, завтра рабочий день, так что я просто повернулся на бок и, незаметно для себя, соскользнул в сон.

***

– Знаешь, похоже, я созрел для того, чтобы немного прогуляться!

Маонец с царственным видом вплыл в мою комнату, как к себе домой. Да, в общем-то так оно и было. С тех пор как в моем куполе появилась изящная статуя, минуло уже несколько лет.

Первое время мы сосуществовали как добрые соседи, стараясь не стеснять друг друга и не нарываться на конфликты. Конечно, так не могло продолжаться вечно, иногда ссоры все-таки случались, но крупными я бы их не назвал. Так, грызня из-за раздражающих мелочей, усталости, а то и вовсе – обыкновенного дрянного настроения.

Праби уже давно обосновался в моей комнате, а то, что раньше было гостевой, переоборудовано под гардеробную. Маонец с энтузиазмом покупал одежду предпочитая женскую. Ему шло. Сначала я пытался объяснить гостю из другого мира, что так одеваются особи другого пола, но он только рукой махнул – маонцы, как оказалось, вообще не заморачивались насчет пола, так как у них не было никакого разделения. Праби, мягко улыбаясь, сообщил мне, что его половая система совмещает в себе мужские и женские признаки.

– Погоди, но ведь у женщин есть цикл… у тебя тоже?

– Ох, конечно, нет. Мы устроены более разумно – к чему эти бесконечные гормональные скачки, оказывающие негативное влияние на самочувствие? У меня ровный фон, а яйцеклетка созреет в тот момент, когда я осознанно захочу потомство. Одна-единственная. И не нужно никаких глупых циклов.

Когда маонец начал выбираться из купола на недолгие прогулки, остро встал вопрос: мы пара или нет? Экзотическая, изящная красота Праби привлекала людей. И дня не проходило, чтобы с ним не пытались познакомиться. Маонец вежливо улыбался и всякий раз говорил твердое «нет», стараясь свести общение с восхищенными его внешностью поклонниками к минимуму.

– Знаешь, они меня пугают. Неприятные какие-то… и вообще, вы, люди, очень разные. Некоторые из вас могут быть опасными.

Праби ежился и доверчиво прижимался к моему плечу, а я чувствовал себя прямо героем. Только трусов поверх брюк не хватало. Однако, я прекрасно понимал – маонец освоится, перестанет видеть в каждом подходящем к нему человеке возможного маньяка, осознает наконец-то, что на самом деле никакому психопату с ним не справиться, и перестанет искать мнимую защиту в моих объятиях. И вот тогда может случится всякое. Например, он может найти себе кого-то более интересного, чем не молодой, не слишком симпатичный и не супер-богатый я. Перспектива не радовала. Вновь остаться в одиночестве, проебав данный самой вселенной шанс? Ну уж нет!

Я не знал, способны ли маонцы влюбляться, но постарался сделать все, чтобы вызвать его привязанность, благо это было легко – я давно уже не испытывал столь сильного желания доставить кому-то радость.

Сегодняшняя прогулка не предвещала ничего неожиданного. Мы не торопясь шагали по тропинке парка, Праби задумчиво оглядывал листву, я молчал – устал за последние дни на работе и разговаривать не хотелось.

– Грр-Ри, ты в последние дни хмурый. Ничего не рассказываешь.

– Работы навалилось… прям шевелить языком невмоготу. Да еще секретутка бумаги перепутала – отослала по сетке не то, там тоже не сразу разобрались, теперь вот, задержка поставки будет, им же еще заказ переформировывать надо. У меня под вечер голова гудит, как древний трансформатор.

Праби озабоченно посмотрел и погладил меня по руке.

– Грр-Ри… я знаю, что у людей сны не считаются чем-то важным, но мой народ привык прислушиваться к шепоту вселенной… мне тревожно. Я отчего-то волнуюсь. Сновидения неприятны. В них смерть и потери. Уже… несколько дней так.

– И что ты хочешь этим сказать? – устало проговорил я, – у меня башка уже совершенно не варит… ну, видишь ты во сне какую-то дрянь. И ты веришь, что это к беде. Но какой толк от подобного предупреждения, если, я так понимаю, ты не можешь сказать, откуда нас ждет неприятность?

– Скоро я буду знать точно.

– Будешь? – я удивленно посмотрел на невозмутимого Праби.

– За несколько минут до… происшествия. У моего народа есть дар – иногда мы прозреваем возможные беды, но фора слишком мала и зачастую жертва рока ничего не успевает предпринять. Я надеюсь, что успею предупредить тебя о том, что случится. Звонком, например. Прошу тебя всегда иметь под рукой спикер и отвечать на мои вызовы незамедлительно.

Я поморщился – Праби частенько звонил очень невовремя, например, когда я ругался с клиентом или был поглощен проверкой документов – стоит отвлечься и потеряешь мысль. Но пообещал мнительному созданию, что сделаю так, как он говорит.

В вещие сны я не верил. Почти. Мне казалось, что многие истории про них притянуты за уши. Но в случае с маонцем скептицизм и приземленная циничность давали сбой. Хотел бы я отмахнуться от его слов, назвав про себя впечатлительным паникером, но слишком мало люди знали о вселенной и возможностях существ, ее населяющих. Почему бы созданию, умеющему обращать свое тело в камень и путешествовать по чужим снам, не видеть будущее?

– Скажи хоть – какого рода неприятности? Пролью кипяток себе на брюки? Попаду под машину? Хакеры уведут со счетов все средства? В планету врежется астероид?

– Не думаю, что это будет нечто настолько масштабное, как астероид. Скорее что-то направленное на тебя или меня. Судя по моим ощущениям – что-то опасное для жизни, будь осторожнее! – маонец был очень серьезен и я тоже проникся его настроением.

Домой мы возвращались подавленные, предчувствие беды заставляло подниматься волосы на затылке, мы интуитивно искали поддержки друг в друге, потому заснули обнявшись, как маленькие испуганные дети.

Слова Праби оставили неприятный осадок в моей душе, обдумав все еще раз, я решил, что нельзя пренебрегать словами маонца. Следующий день я встретил настороженным и готовым решительно отстаивать свое право на существование. Я был уверен, что удар, если дар Праби его не подвел, придется по мне. Маонец большую часть дня проводил в безопасном куполе, нашпигованном разными системами, что ему там может угрожать? Разве что прокисший суп да ножка стула, о которую можно больно удариться.

Однако, время показало, что я был неправ. На третий день, когда я уже почти успокоился и практически убедил себя в том, что Праби напрасно нагнетал атмосферу, перелив молчащего все эти дни спикера заставил меня подпрыгнуть на месте.

– Ри, это будет огонь! Я сгорю! – голос Праби дрожал и срывался, я хотел возразить ему, что в куполе отличная система пожаротушения, но он не дал мне вставить и словечка, – приезжай немедленно. Сейчас здесь все закоротит и что-то случится со спикером – в моем видении я не мог никуда позвонить. Вызови Службу, кажется, я уже не успева…

На том конце что-то затрещало, мелодичный голос извинился и сообщил, что соединение прервано из-за технических неполадок… я почти не помню, как бежал на стоянку, где оставил свою машину. Реальность рассыпалась на кусочки. Плоские, глянцевые, неровные. Руки, еле попадающие в рукава сдернутой с вешалки куртки, мои ботинки – они двигаются очень быстро, я внимательно слежу за ними, чтобы не упасть. Дверь машины. Газ на полную. Здания, мимо которых я проезжаю, сливаются в сплошную серятину, я еду слишком быстро. Сердце частит, надрывается, больше всего я хочу одного – не опоздать.

Со Службой я связался по дороге, проверив мой купол, диспетчер подтвердил, что системы не активны, детекторы не работают.

– Кто-то выключил вашу систему. Вы никому свои коды не сообщали?

– Конечно, нет! Вы с ума сошли!

– Может, просили кого-то присмотреть за куполом?

– Нет. Я никуда не уезжал. Скажите, машина скоро подъедет? В куполе остался человек, сами понимаете – там сейчас все заблокировано. Так скоро?

– Уже выехали.

– Хорошо, спасибо.

Разговор с безукоризненно вежливым и отстраненно спокойным диспетчером выпил из меня все силы. До купола от офиса было около получаса. Я, дико матерясь, выжимая из машины по-полной и не соблюдая абсолютно никаких правил, доехал за пятнадцать. Пока тянулись эти самые долгие в моей жизни минуты, лихорадочно вспоминал – настоял ли я на том, чтобы при строительстве использовались негорючие, самозатухающие материалы? Помню, что мы спорили с прорабом. Он хотел поставить более дешевые, горючие, я настаивал на том, что экономить следует на отделке… не помню, чем закончился наш спор.

Купол дымился, открытого пламени не было видно, наверное, я тогда уперся и сделали по-моему. Автоматические двери не открывались, разбить их нечего было и думать – я старался обезопасить себя, и они были весьма прочны, в стены уходили штыри, дающие дополнительную надежность. Окон у меня не было, их заменяли экраны. Еще один вход в купол находился наверху строения, попасть туда можно было по внешней лестнице. Я взбежал по ней и уперся в еще одну запертую дверь, сердце сдавило отчаяньем – в своем стремлении сделать дом неприступным, я превратил купол в металлическую ловушку и теперь Праби умрет внутри, а я буду рядом, но не смогу до него добраться!

– Так, надо подумать… – пробормотал я вслух, чтобы, услышав свой голос, хоть как-то успокоиться, – я сам проектировал и строил купол. Он не цельнометаллический. Кажется… да ! Космос, хоть бы получилось!

Подбежав к машине, сел за руль, немного отъехал для разгона и направил машину прямо на стену купола. Я вспомнил, что изначально собирался делать вход сбоку, но потом передумал – мне не понравилось как асимметрично это смотрится. Стену заделали, прорезали новый проем. В том месте, где прежде была дверь, стена менее прочна – нет армирования и стальную пластину я решил не устанавливать – все равно об этом изменении нет отметок ни в одном документе, следовательно, вряд ли кто-то сможет воспользоваться «брешью».