Текст книги "Каменный ангел (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

С Праби мы поддерживали связь. Правда во сне я его не видел – слишком большое расстояние нас разделяло, но иногда он появлялся на экране и светил умиротворенной улыбкой, так что я был уверен: все у маонца в порядке. Никогда не видел его настолько довольным. Пока мы жили вместе Праби чаще всего пребывал в задумчивом, несколько даже минорном, элегическом настроении. А теперь в уголках его рта всегда таилась улыбка, он то и дело начинал тихо смеяться – я весьма редко удостаивался этого зрелища, и вообще он производил впечатление совершенно счастливого существа. Это могло бы меня огорчить и навести на мысли о собственной никчемности, если бы я не наблюдал столь же довольное лицо Олана. Полагаю, мы с маонцем просто не совсем подходили друг другу, а теперь нашли себе идеальных партнеров и все встало на свои места.

Олан, кстати, совершенно не ревновал меня к Праби. Это было достаточно необычно – все-таки маонец мой бывший партнер и, несмотря ни на что, друг. Еще забавнее на этом фоне смотрелся тот факт, что ко всему остальному населению галактики Олан ревновал просто люто. Я даже к психологу по этому поводу обращался. Тайком, конечно. И чуть не спровоцировал этим настоящую истерику Олана. Впрочем, пару дельных советов от милой женщины-психолога я успел получить. Она рассказала мне про природу ревности, ее виды и пути борьбы с этим чувством. Поразмыслив над тем, как веду себя с юношей, пришел к выводу, что Олан вполне вероятно не совсем уверен в моем к нему отношении. Ведь с самой первой нашей встречи это именно он завоевывал меня, а я лишь плыл по течению, энергично подталкиваемый партнером.

Я не выношу ссор, особенно таких, когда ты спокойно и с удовольствием отдыхаешь, разговариваешь с кем-нибудь интересным, ничто не предвещает беды, как вдруг твой спутник вскакивает с места и с перекошенным лицом куда-то убегает. А потом долго орет на тебя и даже дерется. А ты вообще не понимаешь, что плохого сделал. И вины за собой никакой не ощущаешь. А извиняться потом все равно приходится тебе. Поучаствовав пару раз в таких представлениях, когда спокойный, веселый Олан превращался в неуправляемую фурию, я предпринял решительные меры.

Во-первых, разузнал о принятых на планете союзах. Затем взял все скопленные по чуть-чуть средства и приобрел соответствующий сертификат. Вечером, когда Олан пришел с работы, его ждал ужин – его я заказал, готовлю ужасно, не хотелось бы травить дорогое мне существо, и предложение официально зарегистрировать союз. И уже на следующий день наши лица украсили брачные татуировки.

– Тебе точно нравится, как это выглядит? – обеспокоенно спрашивал Олан, рассматривая себя в зеркале.

– Конечно, теперь любой при первом же взгляде на тебя поймет, что красавчик занят и ловить тут нечего!

Олан лучезарно улыбнулся, кажется несколько наигранная демонстрация собственнического чувства пришлась ему по душе. Юноше не хватало уверенности в том, что он мне так же отчаянно нужен, как я ему, а все из-за того, что я почти никогда не говорил Олану, насколько он мне необходим. Возможно, вследствие того, что мне казалось очевидным: молодой, жизнерадостный, ослепительно красивый парень не может не нравиться. Как можно такого не любить?

По характеру я, пожалуй, больше молчун, чем говорун, но ради общего счастья пришлось немного поднапрячься. Олан стал немного спокойнее. Хотя, может быть, дело в том, что я теперь стараюсь не уделять при нем слишком много внимания кому-то другому.

Покряхтывая скорее по привычке, чем от усилий, поднялся и поплелся в ванну.

После прохождения странной маонской процедуры, которой я не помню, самочувствие начало улучшаться, да и внешность постепенно меняется в лучшую сторону, пусть и медленно, но весьма заметно.

Сегодня выходной, поэтому можно никуда не спешить. Я наслаждался завтраком, приготовленным заботливым партнером, и щурился на яркие лучи, вырывавшиеся из окна. Здорово сидеть, закутавшись в мягкий халат и вытянув колосящиеся волосом ноги, не торопясь прихлебывать из кружки и ловить на себе заинтересованные взгляды Олана.

– Как думаешь, чего у них там стряслось? – лениво поинтересовался я у Олана.

– Рунако у них стрясся, не иначе! – хмыкнул парень, ухмыляясь.

– Знаешь, ты о нем всегда так говоришь… как будто он только и делает, что в неприятности попадает. Мне кажется, что он не так уж безнадежен: уже почти год прошел, а он ничего не натворил! И Праби его очень хвалит…

– Мне он кто? Брат! Я вижу его без этого… любовного флера! Праби-то втрескался, конечно, хвалит! Ты говоришь, не натворил? Ага. Что-то я сомневаюсь. Просто этот гад хорошо заметает следы, а сам он в жизни не признается!

***

Ближе к середине дня объявился Рунако с Праби. Маонец с интересом осмотрел нашу квартиру. Съемную, конечно, на собственность у нас не хватает средств. Даже и не знаю, когда накопим – откладывать получается совсем по чуть-чуть, ведь Олан работает практически на одни запчасти – он мечтает привести корабль в относительный порядок. Я так понял, что прежде юноша оставался равнодушным к семейному увлечению, у него были свои интересы. Он их не забросил: вместо практичных пластиковых жалюзи или простых наклеек, окна закрывают настоящие тканевые занавески, как в древности. На столе и тумбе – красивые ажурные салфетки, и все время появляются новые творения его рук. Но теперь кроме драгоценных мотков из натуральных нитей, разбросанных то тут, то там, по квартире расставлены коробки с блестящими железяками, об которые я иногда спотыкаюсь и нахожу в самых неожиданных местах. Ругаться на эту тему с Оланом совершенно бесполезно, поэтому я просто перетаскиваю торчащие на проходе предметы в углы.

Праби слушал щебет Олана, который с увлечением распинался о каком-то новом плетении и потрясал начатой салфеткой, а Рунако молчаливой глыбой высился рядом. Мне показалось, что брат Олана чем-то сильно обеспокоен: он хмурился и переминался с ноги на ногу, явно с нетерпением дожидаясь того момента, когда можно будет утащить Олана и поговорить с ним наедине. Решив поберечь его нервы, я взял Праби под ручку и утянул на кухню, а Рунако побежал секретничать с Оланом.

Праби нехотя тянул сок из высокого стакана и заторможенно отвечал на мои вопросы, а потом тряхнул волной длинных волос и решительно произнес:

– Так, Грр-Ри, пойдем подслушивать, мне нужно знать, о чем они говорят!

И, не внимая моим протестам, потянул меня к двери.

– Грр-Ри, я тебя очень-очень люблю, но если ты не перестанешь топать и сопеть – расцарапаю! – шепот маонца и совершенно безумный вид подсказали мне, что идея предупредить Рунако о нашем приближении – не самая хорошая.

В конце концов от партнеров не должно быть секретов! А если они завелись – не стоит удивляться предпринятым ответным мерам. Я даже не могу сказать, что осуждаю Праби – видимо, он заметил напряженный вид Рунако, поспешность визита и сделал те же выводы, что и мы – что-то случилось. На вопросы хвыр наверняка не ответил и маонец решил схитрить. В принципе, мне тоже интересно. Я, скорее всего, в любом случае все узнаю вечером от Олана, но и приблизить момент истины не откажусь.

Мы с Праби осторожно прижались к тонкому полотну двери:

– И ты решил, что самое лучшее – промолчать? – удивленно спросил Олан.

– Ну… оно же может и того… ну, ты понимаешь, да? – пробубнил голос Рунако.

– Может. Только я не пойму – отчего ты не пошел с этим разговором к Праби?

– Мы с ним никогда о таком не говорили, и я не знаю, как он вообще отнесется… мне кажется, что он не будет доволен…

– Что за глупости! Это же чудесная новость!

– Бля, Ол, это для тебя она чудесная. Может, просто отдать его Ксану?

– Зачем?

– Ну, типа на передержку и это… на потом может тоже.

– Ты ебанулся? – возмущенно вскрикнул Олан.

Рунако зашикал на брата, призывая его быть тише, а мы с Праби переглянулись – пока ничего не ясно.

– Чего так сразу? – тихо прогудел Рунако.

– Да потому что мысль откровенно плохая! – нисколько не сдерживаясь заорал Олан. – Ты представляешь, что тебе скажет Шыкх? Да и Ксан по головке не погладит. И, скорее всего, свяжется с Праби, а уж твой светозарный на тебя точно будет злиться, хотя бы за то, что не сказал.

– Полагаешь? – в голосе Рунако слышалось сомнение.

– Да! Так, слушай внимательно: ты сейчас дуешь к Праби и все ему рассказываешь, или я сделаю это сам!

– Эй! Это же нечестно! – возмутился Рунако.

За дверью послышалось рычание – по всей видимости Олана и какая-то возня, потом голос Рунако произнес:

– Да понял я! Понял! Иду… а может, завтра? Ай! Блять… все-все… иду!

Услышав эти слова мы с Праби не сговариваясь рванули на кухню. Только мы успели принять непринужденные позы, как в дверном проеме появился понурившийся Рунако, сзади маячил мрачный Олан, его решительный вид не оставлял конвоируемому брату и шанса на спасение.

– Эта, Абичка, нам надо поговорить, – произнес несчастный, Праби хладнокровно изобразил вежливое недоумение:

– Прямо сейчас?

– Нет, это терпит! – тут же произнес хвыр, но, получив почти незаметный пендель от брата, поправился, – хотя лучше, конечно, сейчас.

Праби едва заметно улыбнулся, цапанул своего партнера за руку и утащил в свободную комнату. На мой вопросительный взгляд Олан дернул плечом и тихо прошептал:

– Мой брат – пустоголов!

– Ишь ты, какие мы слова знаем! Снова древних книжек начитался, да? – ехидно протянул я, вызывая раздраженное фырканье у своего партнера.

– Слушай, ты прожил с Праби туеву хучу лет… как думаешь, он Рунако любит или… так?

Олан выглядел обеспокоенным, я тоже заволновался и начал перебирать в памяти все, что маонец когда-либо говорил о брате моего дорогого.

– Ну, мысли я не читаю, но со стороны он кажется очень счастливым и увлеченным.

Олан задумчиво кивнул и пробормотал:

– Тогда все должно быть нормально.

И это все, что я смог вызнать у резко ушедшего в себя хвыра. Что же там такое?

========== Глава 11 ==========

ПОВ Рунако

Наверное приехать к брату за советом было не мудрым решением. Ничего дельного он не сказал, вместо этого пригрозил папами, въебал по роже (не сильно) и отправил к Аби.

Прекрасноликий взирал на меня с холодным интересом, а у меня потели ладони, шея и даже задница, когда я краснел, пытаясь выдавить из себя хоть словечко. Язык не ворочался, промучившись с минуту я неожиданно для себя выдал:

– Эта… и вообще – это все ты виноват!

Нда… для начала не очень. Аби сложил руки на груди, прищурился и дернул подбородком:

– И в чем же, по-твоему, я виновен?

– Елозил-елозил своей елдиной, вот дитенок и вышел!

– Чего? Ррру-Ко, ты в своем уме? Какой дитенок? Где? – Аби был удивлен.

Хм… я ему про хвыров-то рассказывал? Или нет? Не помню. Мог и упустить. Чтобы поскорее покончить с неприятным разговором, я промаршировал ко столу, взял в руки коробочку, в которой якобы был подарок для Олана, и продемонстрировал прекрасноликому содержимое.

– Это же яйцо! Погоди-ка… ты снес яйцо?! Рррру-Ко! – из пальцев Аби полезли когти, что говорило о крайней степени раздражения, – зачем ты его сюда притащил? Да еще в какой-то дурацкой коробке. А вдруг растрясешь и что-нибудь повредишь! Гррр! Ему же нужно тепло, его необходимо поместить в инкубатор! Ррру-Ко, а если оно погибло из-за тебя!

– Ничего ему не сделается. Инкубатор не нужен. Все нормально с ним, чего ты раскричался? Теплое, плесени нет… Вот, хочешь я его потрясу…

– Хррр! Только попробуй, и я откушу тебе голову! – сдавленным от злости голосом пообещал Аби, – а ну, дай сюда! Такому остолопу как ты нельзя доверять хрупкие вещи!

Аби осторожно вынул «яйцо», подержал его в руках, прикрыв глаза – будто что-то проверял, потом с облегчением пробормотал: «живое!» и побежал на кухню к Олану.

Когда я нехотя выполз на кухню, Ол и Аби увлеченно обсуждали особенности яиц хвыров. Ол упорно поправлял: «это икра!», но Аби не обращал на поправки никакого внимания, сосредоточившись на вопросах и ответах. Я тихо присел в уголок, меня как будто не заметили. Я не понял: он обиделся, что ли? Или нет? Рад? Вроде, судьба икринки его волнует: ишь, как вцепился. Но почему он тогда совсем на меня не смотрит?

Аби игнорировал мое присутствие, только когда засобирался на корабль, мельком взглянул на меня и сообщил, что нам пора.

Всю дорогу до космопорта он молчал, а потом заперся в своей каюте. Я без всякой цели мотался туда-сюда, пока ко мне не выглянул раздраженный прекрасноликий:

– Ррру-Ко, разве ты не должен поднимать катер? Или ты решил здесь остаться? У нас времени впритык – тебе на работу пора.

Вздохнув, поплелся в рубку – Аби дело говорит, если сейчас не стартуем, потом можем опоздать.

Не может ли так случится, что все откатится к началу? Очень уж отстраненное выражение лица любимого напоминало первый наш полет на этом самом катере, когда Аби не вылезал из каюты.

Я ощущал себя потерянным и несчастным. Вроде, уже не первый день вместе, а я все не уверен: нужен ли? Или я – перевалочный пункт, найдет себе кого-нибудь поинтереснее и свалит. Чего я тогда буду делать?

И все-таки я был прав: эта херня с любовью штука неприятная. От горьких мыслей мучительно выворачивает требуху, кидает то в озноб, то в пот, я так разволновался, что даже пропустил появление в рубке Аби.

– Ррру-Ко, зачем мы сюда мотались? Все думаю, думаю, ничего в голову не приходит.

– Не знаю, что на меня нашло… испугался…

– Чего?

– Э… ну деть – это же такая ответственность, нерушимая связь, а ты ничего мне не обещал, и я занервничал, а ну как сольешься…

Аби отвесил мне звучный подзатыльник и зашипел, я вжал голову в плечи:

– Абичка…

– Ррру-Ко, если бы ты не был таким красивым… и хорошим… – инорасник прошелся по моему лицу легкими поцелуями, – давно бы располосовал и прикопал на каком-нибудь астероиде! Слушай, мне Ол-Ан сказал, что яиц обычно несколько… так куда ты дел остальные? И как тебя так угораздило? Я так понимаю – акт откладывания яиц стал для тебя неожиданностью?

– Эээ… Да. На самом деле я не думал, что вообще чего-то будет: когда мы были маленькими, все хвыры проходили обследование, а нас папа тогда не взял с собой. Мы еще мелкие были. А потом как-то… ну, не удосужились. Я и думал, что у меня ничего не работает. Среди нас же всего несколько таких…

– Это очень хорошо, что у тебя все работает! – нежно улыбнулся Аби, и я замер, не решаясь поверить своему счастью, – недавно со мной связался мудрейший. Нас осталось прискорбно мало и, чтобы наш народ окончательно не исчез, выживших убедительно просили приступить к воспроизведению потомства, дабы хоть немного поднять численность. Но тут есть небольшая загвоздка: после усовершенствования нашего народа процесс вынашивания превратился в весьма болезненную процедуру. И я совершенно не горю желанием переживать эти волшебные ощущения. Так сколько? Надеюсь… с ними же все нормально? Тебе не пришло в голову что-нибудь дикое?

– Э? Нет-нет! Что ты! Четыре… я их аккуратно сложил, не бойся. Значит… ты рад?

– Да! Ррру-Ко, иногда ты ведешь себя как совершенный дуролом! Надо же – подумать, что я могу оставить собственное дитя! Совершенно немыслимо!

Я тихо выдохнул, расслабляясь. Даже голова закружилась. Я-то так нервничал, ночью спал плохо, все гадал, что мне Абичка скажет. А все оказалось так просто – рад. Счастье-то какое! Теперь-то он уж точно со мной будет надолго.

***

Не знаю, с чего вдруг Аби стукнуло слетать покупаться. Если б знал, где упасть…

Катерочек у нас маленький, поэтому достаточно немного подрегулировать дюзы, чтобы спокойно перемещаться в атмосфере планеты, не рискуя получить штраф за загрязнение. Конечно, я «с удовольствием» провозился несколько дней, перебирая железяки и получая в конце дня выговор за запах масла и топлива, который не исчезал даже после тщательного мытья. Учитывая то, что «изгаживался» я, выполняя поручение прекрасноликого, было особенно обидно слушать его ворчание по этому поводу. Несправедливо, вот! Я попытался было возразить, но разве ж Аби можно остановить, если он заведется? В общем, поняв, что это я зря, просто перестал обращать внимание и постарался завершить отладку как можно скорее, чтобы не раздражать ненаглядного. Честно сказать, бывает Абичка ведет себя точь-в-точь как мудак. А иногда – целует, обнимает и такое тепло по груди разливается!

Поездка не предвещала ничего неожиданного. Аби выбрал симпатичный маленький островок, около которого будет нетрудно приводниться. Реклама обещала благоустроенный пляж, небольшие волны и чистые воды.

Понятия не имею, откуда взялся тот метеорит. Это – само по себе большая редкость, еще удивительнее, что появление камня не засекли никакие планетарные системы. Возможно, это произошло от того, что обломок был слишком мал и, скорее всего, он должен был почти полностью сгореть, а крошечные остатки упали бы в воду. Жаль, что на его славном пути попался наш катер. Случайность.

Страшный удар сотряс катер, мне даже показалось, что это ударило прямо мне по черепушке. На миг я ослеп и перестал соображать, кажется, упал на колени. Все затряслось, загремело. Шум стоял просто оглушительный. Я растерялся – замер на месте и тряс головой. Наверное, двигатель еще работал – я отчетливо слышал его надсадный вой, к тому же мы не падали отвесно вниз, следовательно пара секунд у меня еще была. Выйдя из ступора, поспешил в рубку, благо она находилась в двух шагах. Пока я пялился на приборы, судорожно соображая, что же можно сделать, появился Аби. Я сражался с искалеченной машиной, уговаривая ее протянуть еще немного – не падать, он маячил рядом бледной тенью, не произнося ни слова. Я очень старался выровнять катер, но проклятый метеорит разворотил развернутые для полета в атмосфере дюзы, и как я ни старался, все что смог, это лишь чуть пригасить скорость. Мы все равно шлепнулись на воду. Меня мотануло, наверное, я обо что-то ударился и потерял сознание, потому что на этом мои воспоминания о посадке завершаются.

Очнулся уже на чем-то твердом. Голова болела, как сука, а еще саднили колени, которыми я приложился, ныла спина и жутко тошнило. В поле зрения появилось встревоженное лицо Аби.

– Ррру-Ко, как ты?

– Херово… – я покашлял, с трудом удерживаясь от рвоты, – а ты?

– Нормально.

Мне было очень плохо, но хвыры, даже такие хлипкие как я, очень быстро восстанавливаются, только поэтому я и услышал в голосе прекрасноликого фальшь. Мысли тяжело ворочались в голове: о чем-то я забыл. Нечто ускользало от меня…

– Икра? – холодея спросил я. – Мы так шваркнулись, что…

– Нет-нет! – торопливо произнес Аби, – я успел их упаковать, за несколько секунд до… почувствовал неизбежность падения и сразу запенил их специальной штукой – я теперь всегда беру ее с собой.

Пока Аби частил, демонстрируя мне икринки, превратившиеся в неопрятные комки, благодаря толстому слою бурой мерзко воняющей пены, я вглядывался в сидящего рядом со мной инорасника. Какая-то неправильность в его фигуре. Никак не могу сообразить… потом до меня доехало: волосы. Обыкновенно он их заплетал, с распущенными ходил дома. Сегодня с утра они были собраны. Сейчас волосня намокла – мы же ебнулись в воду, понятное дело, зачем распустил – сушит. Но зачем он столь тщательно закрывает левую половину лица? Неудобно же. И рука. Тоже левая. Она все время укрыта волосами. Икра лежала слева, но Аби потянулся к ней правой рукой…

– Пена эта, конечно, пахнет не очень. Скоро она окончательно застынет, потом высохнет и ее можно будет снять – в инструкции написано, что сама отвалится…

Аби продолжал говорить, отворачивая левую половину лица, я сделал над собой усилие и, превозмогая дурноту приподнялся, опираясь на руку и отвел волосы в сторону и не сдержал вскрика – кожа была синяя, отек уродовал прекрасные черты, даже представить себе страшно, как это болит. Любимый раздраженно зашипел, поднял левую руку, чтобы снова прикрыться волосами и зашипел еще яростнее: видимо он совершенно забыл, что левой кисти у него нет.

Теперь стало очевидно, что Аби получил сильный удар по левой половине тела и совсем по-детски не хотел мне сообщать об этом.

– Ешкин корень, Аби! Покажи руку! Ты чего, ебнулся? Надо же обработать, перевязать… кстати, от нашего корыта что-нибудь осталось? Там должна была быть аптечка.

– Да лежи ты спокойно, а то я тебя стукну! Не лезь! Ляг, говорю, тебе чуть головенку твою пустую не пробило.

– Ну, не пробило же… лады, я лягу, а ты покажешь руку, договорились?

– Ох… ляг, бестолочь! – Аби явно жутко злился, но я слишком сильно волновался за него, чтобы это всерьез меня беспокоило.

Мне пришлось еще немного поуговаривать, чтобы получить возможность осмотреть-таки повреждение. Я в своей жизни повидал разные раны, конечно, но когда кровь хлещет из дорогого тебе существа – это совсем другое дело. Тут главное – суметь задавить эмоции, иначе ничего путного не выйдет. Итак, я постарался не думать о том, как это было больно и как дергает и печет сейчас, а сосредоточиться на простом: насколько опасно ранение. Крови не было. Вывернутое розоватое мясо показалось мне слишком бледным и сухим, хотя следов обработки каким-либо заживителем не наблюдалось. В мешанине вспухшей плоти поблескивал глянцево-белый сустав.

– Аби, а почему нет крови?

– Пф, а ты предпочитаешь, чтобы я загнулся от кровопотери? Остановил. Да все со мной нормально! Только надо как-то закрыть раневую поверхность. Не знаю, как. Думал, запенить, но на баллоне написано, что нельзя наносить на поврежденную кожу…

– Ну, можно перебинтовать.

– Это как?

Пока я резал свою одежду на узкие полосы и осторожно заматывал рану, опрашивал Аби. Выяснилось, что он может остановить кровь и уменьшить боль.

– Но рука еще долго останется такой… – Аби мрачно хохотнул, – ушла вся моя красота!

– Да лан! Не переживай – быстренько морда в порядок придет… а чего – рука вырастет? Так бывает?

– Бывает, – процедил Аби, – но это случится не скоро.

– Не скоро – это как? Может, протез какой-нибудь заказать, чтобы тебе полегче было?

– Нет. Будет мешать росту новых тканей.

– Ладно. Абичка… – я смотрел на прекрасноликого и не знал, что тут можно сказать в утешение.

Добинтовал руку. С лицом пока сделать ничего было нельзя. Сам я чувствовал себя препаршиво, но голова уже немного просветлела.

– Слушай, а где мы? Мы же, вроде, не долетели…

– Зато доплыли, – хмуро произнес Аби, – наплавался на век вперед.

– Ты что – меня тащил?

– Пришлось…

– Ох! Спасибо. Как думаешь – аварийка успела кинуть сигнал?

– Полагаю, через пару часов мы об этом узнаем.

– Аби, ложись рядышком, отдохни немного. Давай подождем, а потом, если никто не прилетит нас спасать, будем думать, что делать дальше.

Прекрасноликий со вздохом прилег на правый бок. Я гладил его плечо, а он пристально всматривался в мои глаза.

– Знаешь… а я, оказывается, ошибался, – задумчиво сказал Аби, – помнишь, я говорил когда-то давно, что перешагну через твой труп, если будет нужно?

– Помню. И чего – не смог?

– Нет. Это такое… такое странное чувство. Как будто я не хочу жить в мире, где тебя нет.

– Это называется любовь, – я улыбнулся запекшимися губами, Аби гневно фыркнул:

– Больше похоже на безумие.

– Так и есть. Это чувство делает нас сумасшедшими.

– У всех так?

– У тех, кто любит по-настоящему – да.

Я лежал на жесткой земле, сильно травмированный после тяжелой аварии и чувствовал себя счастливейшим существом во Вселенной.