Текст книги "Демон тринадцатого месяца (СИ)"

Автор книги: Cofe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Я слышал, что лесные змеи, утратившие свою «жемчужину», уходят из этих мест навсегда, – добавил маг.

Посмотрев на дафу, лекарь вздохнул.

– Вот оно как! Глава с детства отличался болезненностью, а как вошел в юношеский возраст, прицепилась к нему чахотка. Но быстро скрутить его не смогла, воля Главы такова, что он сказал, что не помрет покуда не найдет достойного себе преемника. Теперь вот стремится обезопасить клан через свой брак. Я же все это время измысливая всевозможные средства, что бы поддерживать в нем силы, все удивлялся, как хвори до сих пор не сгубили его. Видимо, воздействие Змеиной жемчужины таково, что свело чахотку на нет, но медленно отравляло дафу, который уже не имел сил бороться с этим ядом.

– А все потому, что не доставало ему женской инь, – упрямо проворчал маг, упрямо настаивая на своем в давнем споре с лекарем, но тот лишь вяло отмахнулся.

– Стало быть, его сильная ци не давало яду быстро распространяться, – сложив руки на груди, зевнув, подытожила Ли Мин. – Плюс – борьба яда с чахоткой, не давала Змеиной жемчужине действовать в полную силу, потому что весь ее потенциал уходил на то, чтобы справиться с болезнью. Но болезнь прошла и жемчужина начала действовать не как лекарство, а как яд. От того Глава и почувствовал новое болезненное состояние и упадок сил.

Лекарь, что кивал ее словам, вдруг велел:

– Ступай в мою хижину и выспись. Я же присмотрю за дафу.

– Я провожу девочку, а заодно буду говорить наведывающимся к нам, что ты в деревне или в Поместье, – увязался за Ли Мин Фэй Я.

– Только ничего не смей трогать в моем дворе! – нервно предупредил лекарь ему вслед.

Ли Мин проспала сутки, слыша сквозь сон, как рядом ходят и разговаривают, а проснувшись почувствовала себя полностью отдохнувшей. «Вот и еще один день прошел», – подумалось ей, потягивающейся в постели. На ее удивление, к ней со двора вошел не маг, а лекарь. Он сообщил, что сейчас утро следующего дня, что с Главой все в порядке и что рядом с ним маг. Пока она торопливо завтракала, он рассказывал, что в Поместье все спокойно, и никто ни о чем не догадывается. После лекарь готовил укрепляющий настой, а Ли Мин играла с Ленточкой, они говорили о Змеиной жемчужине. Когда настой был готов, лекарь заявил, что сегодня пришла ее очередь дежурить у постели Главы и, Ли Мин собрав корзинку со съестным, отправилась подменять мага.

Увидев ее на пороге пещеры, тот радостно всплеснул руками.

– Вот и ты! – воскликнул он с облегчением.

Глава спал на кане и Ли Мин придирчиво оглядела свое мрачное жилище. Ложе Главы было перестелено свежим бельем, а у порога лежал большой узел с грязным тряпьем при виде которого у Ли Мин заметно испортилось настроение. Наметилась непредвиденная стирка, будь она неладна. Мало радости отстирывать простыни в холодной воде ручья. Передав корзинку и лекарства магу, она села рядом с Главой и послушала его пульс.

– Он быстро набирается сил, – кивнул маг, глядя на дафу, через ее плечо. – Все три отвара, что давал ему Бин, выпил без возражений. Теперь ему можно съесть рисовой каши.

– Хорошо, – согласилась Ли Мин. – Пока он спит, отстираю его простыни.

– Тогда посижу с ним еще, – мужественно предложил маг, хотя было видно, что он очень утомлен. – А то знаю я, только успокоишься, думая, что ничего уже не случиться, как Небо посылает именно то, от чего так беспечно отмахнулся. Это я к тому, вдруг кто-нибудь посторонний да наведается в пещеру, а тут наш господин. Как потом прикажешь объясняться.

– А ночью вас никто не беспокоил? – осторожно спросила Ли Мин, имея ввиду распоясавшегося в последнее время Горного духа.

– Ничего не происходило, – пожал плечами маг.

И тут Глава, дрогнув ресницами, медленно открыл глаза, посмотрев вокруг себя сонным взглядом.

– Вы молодец, – склонилась к нему обрадованная Ли Мин. – Правда. Вы очень большой молодец, что выдержали все это.

– Не мог же я дать повод лекарю Бину ругаться… из-за не оправдавшего себя… «курса», – прошептал он.

Стирать – тяжкое и трудоемкое занятие, потому и нелюбимое. Спасалась городская девочка из будущего тем, что бултыхая тряпками в холодной воде, думала о чем-нибудь приятном. Например, упорно представляя пруд Лотосового тумана в Поместье, отдирая свои мысли от назойливого воспоминания о стиральной машинке LG.

Лотосовый туман, зарос высокими лотосами с широкими, что зонты, листьями. Ранним тихим утром они искрились росой, а под ними плыл туман, что смотрелось таинственно и красиво и Ли Мин мечталось, хоть раз проплыть по озерку на лодке, но это были так… мечты мимо. Ли Мин стирала, отстирывала, прополаскивала, отжимала и сушила белье не меньше четырех часов, а когда вернулась, мага в пещере уже не было. Зато на площадке перед входом, медленно и вдумчиво двигался Глава, выполняя укрепляющие и восстанавливающие упражнения.

Ли Мин внесла корзину с высохшим на ветру бельем в пещеру и снова вышла к своему пациенту, чтобы присмотреть за ним. Сев на валун, она сосредоточенно наблюдала за его реабилитационными движениями. Неспешные они вдруг перемежались с резкими и быстрыми бросками на выдохе. Красивые, плавные и в то же время точные жесты, имели витиеватую законченность узора. Последний выдох на статичной стойке и Ли Мин едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Быстро взглянув на ученицу лекаря, Главе подумалось о своем расточительстве, ведь Третий мастер готова была умереть, чтобы хоть одним глазком увидеть эти упражнения. При воспоминании о назойливости Ся Гэ, Глава поморщился, насторожив тем Ли Мин, испугавшейся, что ему поплохело.

Когда он два дня назад якобы отправлялся в монастырь, Третий мастер с упрямым видом встала перед ним.

– Но почему? – требовательно спросила она. – Почему я не могу сопровождать вас?

– Потому что, – в который уже раз терпеливо напомнил ей Глава, – ты единственный офицер остающийся здесь для защиты клана.

Сейчас, сделав последний медленный выдох, он посмотрел на восторженную ученицу лекаря, вдруг спросив:

– Как вы себя чувствуете?

– Э-э…? – озадачилась Ли Мин. – Кажется, это я должна у вас об этом спрашивать?

Глава покачал головой, она не переставала ему дерзить.

– Вам понравились мои упражнения? – спросил он, присаживаясь на валун рядом, когда девушка подвинулась, освобождая ему место.

– А то!

– Тогда, почему бы не начать изучать тайную технику Северного Ветра, став моей ученицей? – предложил он, внимательно глядя ей в лицо.

Ли Мин онемела, потерявшись. Она же не ослышалась, нет? Он предлагает ей – ученице лекаря, изучать древнюю и тайную технику клана? Не первым мастерам клана, не своим верным ученикам и адептам, а ей…

– Я слышала, что невозможно попасть к вам в ученики из-за придирчивого отбора, который я-то уж точно не пройду, – напомнила ему Ли Мин, желая отвертеться от такой чести.

Она не горела желанием подчиняться суровым правилам школы боевых искусств. Больно надо! Ей и так тут нелегко, зачем еще больше усложнять себе жизнь.

– Вы уже прошли этот отбор в тот день, когда ворвались в Поместье, предупредив клан о нападении безлицых, и когда остались в пещере со мной на всю ночь, хотя я приказывал уйти. Я все время слышал ваш голос и чувствовал, что вы рядом. Почему не ушла?

– Так вы ж мой пациент, – в свою очередь удивилась Ли Мин, что такие само собой разумеющиеся вещи, он засчитывает как заслугу. – Вы поверили в мой «курс», как я могла вас оставить?

Они помолчали и Ли Мин несмело произнесла:

– Можно, тогда я спрошу?

– Спрашивай. Потом спрошу я.

Оба улыбнулись. Улыбка Главы – это нечто и Ли Мин с трудом отвела взгляд от его лица.

– Вы говорили, что видели меня в день, когда я прибежала в Поместье. Но вот я не заметила вас и почему именно из-за того случая вы решили взять меня в ученицы?

– Тебе ведь тогда было очень страшно, а потому, ты не в состоянии была кого-то заметить вообще. Тем не менее, не смотря на свой страх, сделала все, чтобы спасти людей. Я же тогда бился с безлицыми вместе со всеми.

– Вы? – изумилась Ли Мин, чувствуя себя последней дурой. Как она могла его не заметить?

– Я сражался на другом конце деревни, прикрывая Третьего мастера. Безлицие опасные противники и я не смог уберечь троих воинов клана, но ты выходила их. Более того, именно тебе сдался один из безлицых. Прошу, стань моей ученицей.

– А… а… вы же хотели меня о чем-то спросить, – быстро напомнила Ли Мин, быстро переводя разговор с нежелательной темы.

Вздохнув, Глава спросил:

– На Совете ты так пристально смотрели на меня… я тебе по нраву?

Ли Мин поперхнулась, сдерживая невольный смех, тут же испуганно взглянув на него, вдруг оскорбился.

– Ну… вы, конечно, видный господин, ничего не скажешь, только учитель Бин хотел, чтобы я посмотрели на вас как на пациента.

– И кроме болезни ты больше ничего не увидела? – не поверил он, не отводя от нее своего странного взора.

– Ну… это… вы были погружены в себя, словно прислушиваясь к себе.

– Как у женщины, вынашивающей дитя? – усмехнулся он.

Вот чего привязался?

– Н-нет, не совсем так. Будущая мать прислушивается к ребенку с любовью и ожиданием. Вы же пытались уловить, что с вами не так.

– Ты права. Именно, так я себя чувствовал.

Солнце клонилось за горизонт, из леса потянуло прохладой.

– Вернемся в пещеру. Становится зябко, – поспешила напомнить Ли Мин, боясь, что он опять заведет дурацкий и бесполезный разговор о ее ученичестве.

С нее довольно лекаря Бина и еще одного учителя она не перенесет, ей всего лишь надо как-то продержаться год, а не постигать тайные практики. Нет… уже меньше года на один месяц. Вставая с валуна, Глава заметно пошатнулся. Зная, насколько обострено его чувство собственного достоинства и как стремится он сохранить лицо при любых обстоятельствах, Ли Мин не рискнула поддержать его под локоть как трепетно делали это Третий мастер с Ли Ло. Но обогнав, чуть не пихнув боком в проеме пещеры, куда они вошли одновременно, протянула ему чашу с лекарственной настоем, которую он послушно выпил. И хотя ее подопечный, был бледен, все же смотрелся намного лучше, чем до появления в пещере.

– Вы выглядите сейчас так, что запросто можно будет все объяснить силой буддистских молитв, – как бы подбодрила его Ли Мин, намекая, что он уже в состоянии покинуть ее жилище.

– Все равно нужно будет делать вид, что мне нездоровиться.

– Ну, тогда, отдыхайте, а я пойду, переночую к своим старичкам, чтобы не стеснять вас. Чувствуйте себя, как дома, – ревниво добавила она, мельком оглядев пещеру. Круг пентаграммы был по-прежнему скрыт громоздким сундуком, а потому не заметен. – Утром, кто-нибудь из нас появится здесь.

Глава, вдруг опершись о кан, прерывисто выдохнул.

– Что-то мне нехорошо, – пробормотал он, проведя пальцами по бледному лбу. – Голова кружится.

Ли Мин тотчас поддержала его под руку и осторожно усадила на кан.

Он тяжело переводил дыхание и Ли Мин вздохнула – придется остаться. Хотя очень не хотелось, но не оставлять же его в таком состоянии одного, только спать опять на земле, сидя на циновке, напрягало. Ли Мин помогла ему снять верхнее ханьфу, а когда он улегся, укрыла медвежьей полостью и отошла к очагу подогреть лечебный настой.

Глава был покладистым пациентом, не морщась, выпил горькое лекарство и, устало вздохнув, будто это стоило ему неимоверных усилий, упал на свое ложе, утомленно закрыв глаза. А Ли Мин, решала в каком углу пещеры лучше устроиться на ночлег. Может сдвинуть сундуки? Не пойдет, ее сундук должен остаться на пентаграмме. Да и возня с сундуками потревожит Главу, еще наябедничает на нее лекарю Бину. Ее неумолимо клонило в сон, которому девушка бесповоротно проигрывая, наконец, уступила.

– Не спи на полу. Кан просторный, мы даже не коснемся друг друга, – донеслось с ложа Главы.

Оказывается Ли Мин не заметила, как задремала. Сидя на полу, она, привалившись к кану, положила голову на руки, но очнулась от прикосновения к своему лицу и кое-как открыла глаза.

– Разве тебе не холодно? – тихо беспокоился Глава.

– Ладно… – сдаваясь, сонно пробормотала Ли Мин, подавляя зевок и решившись, перебралась на кан, где пригрелась под медвежьей полостью провалившись в сон.

Она не видела, каким взглядом смотрел на нее дафу, отодвинувшись от нее как можно дальше к каменной стене пещеры.

Глава 17

Пещерная любовь

Ли Мин проснулась внезапно, настороженно приподнявшись на локте. Уже середина ночи и у входа в пещеру кто-то стоял. Нет… кто-то уже переступал порог-преграду созданную из ледяной соли… Что⁈ Разве маг не «запечатал» пещеру? Свет звезд едва рассеивал мглу, делая глубокую ночь призрачной. У порога шумно, протяжно выдохнули и Ли Мин резко села. Массивный бесформенный словно глыба силуэт заслонил проем пещеры, низко утробно заурчав. Ли Мин в панике, сбивая меховую полость, сгребая простыни, отталкиваясь пятками, начала отползать по кану к стене. На этот раз Горный дух, миновав все магические заслоны, спокойно входил в пещеру. Что он сделает с ней и главное с беспомощным дафу? Какую жертву потребует? Растерзает их? Вдруг сзади к ней прижалось горячее тело, ее крепко обняли и у самого уха выдохнули:

– Тише… тише… – шевельнулись губы возле щеки и теплая ладонь легла ей на глаза. – Не смотри на него.

Спиной она чувствовала колотящееся сердце дафу, ощущала как он все откровеннее прижимает ее к себе. Несмотря на то, что мысли путались в панике, а сердце заходилось от страха, его недвусмысленные объятия не давали провалиться в малодушное сознание своей беспомощности. Она уже не одна со своим страхом, только как ей защитить пациента и защититься самой? Прежде всего успокоиться… но как? Объятия дафу становились настойчивее и волновали так, что страх отступал перед более сильным чувством, а после забылся совсем. Было уже не до того…

Глава, оторвавшись на миг от отчаянно прижимавшейся к нему девушки, тихо и четко произнес непонятное: «Жэ жоу». «Жэ жоу», – со свистящим шипением невнятно ответили от входа.

* То есть имя духа, которое следует произнести, чтобы он не причинил тебе вреда. Как бы знакомых, произнесших его тайное, истинное имя, духи не трогают. «Если проходящий в горах путешественник вдруг услышит в темноте громкий человеческий голос, значит, он столкнулся с существом, которое зовется чжи; если он знает это имя и громко выкрикнет его, существо не причинит ему никакого вреда. Пусть он также произнесет слово жэ-жоу, которым также зовутся эти существа.» – говорится в книге по «Демонологии Древнего Китая».

А после, уложив Ли Мин на кан, Глава укрыл ее собой и горячие губы легли на плотно сжатые губы одеревеневшей от страха девушки, а последующий глубокий и жестокий поцелуй опрокинул ее сознание. Шок от недозволенной настойчивости рук, перекрыл страх. А крайнее недоумение от быстрых жадных поцелуев, прерываемых едва сдерживаемыми стонами нетерпения, заставили позабыться совсем. Потому что все ее мысли были о руках, касавшиеся недозволенных мест ее тела, вызывая жгучий протест и сопротивление. Но ее руки тут же отводились в сторону, ее стиснули и прижали к кану, когда она попыталась освободиться. Ее сопротивление подавлялось безжалостно и бесповоротно, настойчиво пробуждая в ней огонь чувственного возбуждения, разгоравшийся все сильнее и мощнее под безумными мужскими поцелуями, что терзали ее грудь, то проникали в ее рот, размыкая упрямо сжатые губы, врываясь в него жадным настойчивым языком. Чужая ладонь, что протиснулась меж ее бедер, там и осталась, и невозможно было освободиться от нее.

За этой чувственной борьбой инь и янь оба позабыли о Горном духе, что неподвижно застыл на пороге, вдруг истаяв как дым развеянный ветром. В какой-то момент Ли Мин прекратила сопротивление, осознав, что лежит обнаженная и вздрогнула, когда ласка чутких мужских пальцев, воспользовавшись затишьем, прошлись по-особому нежно, заставляя ее раскрыться, увлажняясь.

– Прости… сил моих нет больше… – шепнули в ее губы и вновь накрыли горячим поцелуем.

В нее он вошел быстро, ударив сразу так, что перед глазами вспыхнул багровый взрыв. От боли она дернулась, но мужское обнаженное тело с твердыми от напряжения мышцами, обдавая жаром, безжалостное прижимало ее к ложу, а в ней самой неумолимым тараном ходило его естество, ускоряя и ужесточая натиск. Влажные удары двух тел учащались, становясь все быстрее. Ошеломленная болью и недоверием, что все это происходит с ней, она сдалась, понимая, что ей не остановить неумолимый мужской натиск, что подавлял и захлестывал горячей чувственностью. Отстранёно ощущалась, что внутренняя часть бедер стала мокрой и липкой от крови. Поцелуи прерывались глухими стонами, пока не изверглись в один мучительный выдох, как будто это его, а не ее терзали ненасытной страстью.

Возле пещеры рыкнуло в ответ, когда стоны перешли в крики: мужской протяжный и глухой и жалобный женский. Мужчина резко дернулся в неконтролируемых спазмах наслаждения и затих в бессилии навалившись на распластанную под ним женщину, а после глубоко выдохнув, чуть передвинулся, дав ей вздохнуть.

Он постиг ту, которую избрал, властно заявив на нее свои права. Свершилась суть существования.

– Нам нужно поберечься, – прошептал он через какое-то время.

Он так и сказал: «нам», как будто тоже потерял девство.

– Очень больно? – спросил с тихой тревогой, прижав между её ног сухую тряпицу, и она с усилием свела ноющие бедра.

Женщина медленно приходила в себя, вспоминая о некой Ли Мин, с облегчением вдохнула полной грудью, освобожденная от гнета мужского тела и закрыла глаза, не в состоянии все это осмыслить: слишком много… слишком больно… непонятно и… сладостно. Теплая ладонь опять прошлась по ее груди и под ней, вытирая остывающий пот.

«Глава?» – удивленно взглянула она на склонившегося над ней обнаженного мужчину. – Как это может быть он? Откуда столько грубости и пыла?'

Горячее, влажное от пота тело Главы прижавшись к ее боку, согревало Ли Мин, чью кожу холодил ночной воздух. Приподнявшись, он накрыл их меховой полостью, обхватил ее руками и, прижавшись лицом к ее шее, замер. Так они и уснули. Ей казалось, что она только сомкнула глаза, как у порога тактично кашлянули.

– Я выйду, не вставай, – неторопливо поднялся Глава, накинув верхнее ханьфу. И вот уже за порогом пещеры слышался его тихий голос и торопливый шепот Хао, примчавшегося из монастыря.

Когда он вернулся, она притворилась спящей, пока он раздевался. Но стоило шевельнуться, как горячее гибкое тело прильнуло к ней. Руки по-хозяйски обхватив, ласкали ее грудь, ставшую до невозможности чувствительной. Эти беспричинные объятия рушили прохладу утренней тишины и глубокого покоя. Тихие прикосновения запускали огненные будоражащие щупальца в карамельную негу сна-отдохновения и были порой непристойнее самого действа, доводя обоих, откровенным бесстыдством, к высокой точке бытия, что разлеталась мощным взрывом, после которого уже не было ничего – они едва выживали.

С этой ночи Ли Мин попала в сексуальное рабство. Она поняла это когда впервые за эти два дня выбрела из пещеры в нехотя светлеющее утро. Постояв минуту на холодном ветру пахнущим дождем и осенью и словно протрезвев от любовного похмелья, стукнула себя кулаком по лбу: «Что это ты творишь, кретинка проклятая⁈ Совсем спятила⁈ Боже, как так получилось-то⁈»

И ведь Глава не нравился ей вовсе. Она не должна была позволить произойти подобному. Она не может, не имеет права сближаться с ним. Зачем ей его жизнь? Зачем отвечать на его чувства, даже если сама что-то испытывает к нему? Зачем обнадеживать его? Какое у них может быть будущее, когда этого будущего у нее здесь нет и быть не может? «Как я умудрилась вляпаться в такое⁈ Все мозги растеряла!» – и вновь собралась стукнуть себя по лбу, когда ее кулачок был перехвачен и губы дафу нежно прижались к ее виску. Ну да, она ведь уже не принадлежит себе.

– Зачем бьёшь себя? – спросил он тихо, усаживая ее к себе на колени.

– Потому что… не знаю… зачем вы так со мной?

– Ли Ми…

– … вы обижены на меня… но почему за мою бестолковость… наказываете вот так?

– Не плач, – обняв, он прижал ее голову к своему плечу. – Ответь мне на один вопрос: откуда ты?

Перестав вырываться, девушка замерла, выпрямившись натянутой до предела струной. Глава всматривался в ее лицо с таким вниманием, что, кажется, перестал дышать. Напряжение между ними росло. Он ждал ответа, а она ничего не могла сказать ему.

– Можешь не отвечать, – вдруг отступился он. – Уже не важно. Просто хочу удержать тебя подле себя. В том, что произошло этой ночью виноват лишь я. И поступил я так не потому, что хотел унизить, оскорбить или отомстить за что-то, а потому, что ты принадлежишь мне и только мне. И этот курс, что ты назначила, был лишь поводом приблизиться к тебе, но причина не только в этом. Я страстно стремлюсь выжить ради тебя. Я поступил преступно, взяв тебя силой… но, скажи… сколько ты можешь остаться со мной?

Пока она с ужасом смотрела на него, он аккуратно отвел пряди волос, падавшие на ее мокрое от слез лицо и почти невесомо погладил по щеке. Он был так близко к ее тайне.

– Год, – созналась она. – Но как вы… догадались?

– Это было несложно, ведь ты необычная, – поцеловал он ее в лоб. – Ужиться со строптивыми стариками… – покачал головой и минуту помолчав, проговорил: – Наблюдая за тобой, я так и не смог понять: откуда у безродной девушки храбро принимать столь нелепые решения, не боясь показаться смешной? Откуда столько достоинства у простолюдинки, что бы свои неловкие поступки, оборачивать вдруг в единственно верные? И где ученица лекаря, могла получить столь глубокие и сложные познания, которые отстаивала с уверенностью бывалого лекаря, ставя умудренного опытом учителя в тупик? Откуда у обычной девушки уверенность спорить до конца, твердо отстаивая свою правоту? На все это я так и не смог ответить.

Ли Мин слушала его с изумлением, граничившим с паникой. Это он про нее? Похоже, он прозрел ее тайну, лишь потому, что она стала важна для него.

– А я вот не могу понять, – шмыгнула девушка носом, – когда вы успели…э…э… заинтересоваться мной?

– Могу я тоже иметь свою тайну? – улыбнулся Глава, распалив тем любопытство Ли Мин.

– Так нечестно! – возмутилась она.

– Да что ты? – улыбнулся он, демонстративным недоумением, намекая на то, что собственно, не Ли Мин упоминать о честности. Но тут же прижался лбом к ее лбу и, умирая от нежности, прошептал: – Никогда не видел, чтобы несуразицы были столь очаровательны. Ты не стараешься казаться кем-то, ты, такая как есть. Но я никак не могу отнести тебя к простолюдинам. Ты явно не простолюдинка, хотя твои манеры желают лучшего. Но и к знати отнести тоже не могу. В тебе нет спесивости и высокомерия, ты ко всем относишься равно. Ты необычна и неповторима. Честное слово, ты дала мне хороший урок: не нужно из кожи вон лезть, чтобы не терять лицо и всеми силами завоевывать уважение к себе, нужно просто жить, не оглядываясь ни на кого. Жизнь, а не люди укажет на твои ошибки. Как только появилась ты, я каждое утро поднимался счастливым, зная, что если не увижу тебя, то хоть услышу о тебе.

У Ли Мин духу не хватило напомнить, что ей нужно будет, в любом случае, оставить его. Но она поняла его, хотя он не говорил об этом ни слова. Он умирал, а потому хотел взахлеб испить полную чашу любви. Не потому ли он с легкостью принял ее год пребывания подле себя, потому что сам вряд ли переживет этот год. И вот судьба проявила к нему невероятную щедрость, открыв его сердце для любви. Но вместе с тем и жестоко посмеялась, потому что той, кому он безоглядно отдал свое душу, его любовь стала обузой.

Ли Мин не могла ранить его отказом сейчас, когда он открылся ей, а потому решила пока помалкивать, пообещав себе, что не увязнет в этих не нужных ей отношениях и скоро оборвет их. Между тем он тихо целовал ее, жутко отвлекая. Он ей не нужен… правда… совсем не нужен… Последнее о чем ей подумалось, когда он подхватил ее на руки, занося в пещеру, что необходимо хорошенько обдумать логичность своего неотвратимого предательства.

– Не торопись с решением, хорошо… – вдруг прошептал он, когда опустив ее на ложе, склонился над ней. – Дай нам время…

У нее в глазах потемнело от ужаса – Глава пугал своей проницательностью.

Проснувшись, судя по солнцу, в полдень, Ли Мин, обнаружила сидевшего у нее в ногах, полностью одетого Главу. Тут же сев в постели, она, прикрываясь меховым одеялом, откинула с лица спутанные волосы и выжидающе посмотрела на него.

– Скоро сюда придут наши почтенные наставники. Не знаю, смогут ли они принять наши отношения, – тихо сказал он.

– Они всегда жалели, что в вас мало янь, – пробормотала она первое что пришло на ум.

– Даже не надейся будто восполнила мою янь этой ночью, – и он придвинулся к ней по кану.

– Ой, – вскочила Ли Мин, уворачиваясь от его объятий, – сейчас учитель придет!

– Куда? Одевайся здесь! – попыталась он удержать возлюбленную, но девушка неловко кутаясь в тяжелую медвежью полость, подобрав с пола одежды, торопливо скрылась за ширмой.

Когда вышла полностью одетая, то застелив кан и, потянув его сесть рядом, взялась прослушать его пульс. Пока она слушала, он смотрел на нее.

– Пульс неровный, – озадаченно взглянула она на Главу. – К тому же прыгает. Как вы себя чувствуете?

– Превосходно, – улыбаясь, ответил он. – Когда ты рядом, я ничего не могу с собой поделать: ты волнуешь меня.

Он действительно выглядел хоть и утомленным, но каким-то проясненным. Ли Мин отпустила его руку, но он тут же перехватил ее в свою.

– А я слышала, что вы не переносите чужих прикосновений, – хмыкнула она, посмотрев на его руку, сжимавшую ее ладонь.

– А кто их выносит?

– Но этой ночью вы… мы… – забормотала Ли Мин.

– Этой ночью… это была ты… – с тихой убежденностью проговорил он.

– Я думала, что вас не привлекают… женщины…

– Ты и теперь так думаешь? – Он покачал головой с таким выражением, что она и правда почувствовала себя последней идиоткой.

– Но вы же не проявляли интерес к…

– Кто так сказал? Меня интересуют женщины, точнее одна из них. Может быть, я не был так напорист и романтичен из-за своей хвори… только почему у тебя появилась уверенность в том, что я… другой?

– Вы заступались за моих стариков. Вы же знаете об их отношениях?

– Только из-за этого случая ты уверилась, что я «надкушенный персик»? Давай, я расскажу тебе о твоих наставниках, – и, придвинувшись к ней ближе, почти вплотную, принялся рассказывать:

– Они были соучениками в клане лекарей Южных Ворот и стали друг для друга первой любовью, а, войдя в юношеский возраст, открылись один другому. Только вместе были недолго. Родители лекаря Бина устроили его брак, а его возлюбленный, бросив все, в долгих странствиях, стал магом. Когда же до Фэй Я дошли слухи, что лекарь Бин ушел из семьи, разыскал его и теперь они вместе. Так почему нужно стыдиться столь верных чувств и постоянства? Не думаю, что кто-то вправе осуждать преданность проверенную жизнью. К тому же маг весьма искусен, а лекарь от природы наделен даром распознавать хвори и оба порядочные, почтенные люди, заслужившие покой и немного счастья. Верно?

– О… вы уже проснулись? – раздался от входа пещеры и под ее своды вошел, только что упомянутый Фэй Я.

Молодые люди отпрянули друг от друга.

– Хорошо почивали? – поприветствовав обоих, осведомился маг. – Вы выглядите много лучше, господин, хотя, кажетесь, немного утомленным, – заметил он.

– Вы же знаете, на новом месте не всегда хорошо спится, – пробормотал Глава, чуть улыбнувшись.

Маг с недоверчивым изумлением смотрел на дафу, впервые видя его улыбку, которую никак не мог себе объяснить.

– А где лекарь? – спросила Ли Мин, отойдя к очагу, чтобы подогреть настоянный за ночь отвар.

– Ушел в деревню, что-то приключилось с охотником Юй. Его сорванцы, прибежавшие к нам, ничего толком не могли объяснить, лишь голосили так, что мы с лекарем чуть не оглохли. Ли Мин, тебе бы появиться в Поместье, чтобы не давать никому повода задавать о тебе ненужных вопросов.

– Я схожу.

– Ли Мин иногда не показывалась в Поместье неделями, и никто не задавал вопросов, – ровно заметил Глава.

– Да, но сейчас нужно быть особо осторожными.

– Возвращайся побыстрее, – шепотом попросил Глава, когда Ли Мин, отставила отвар, указав на него Фэй Я.

– Не волнуйтесь, господин, я останусь с вами, пока не вернется лекарь или Ли Мин, – заверил Главу заботливый Фэй Я.

Когда она вышла из пещеры, за ней увязался и маг. Растерянно оглядываясь на Главу смотревшего им вслед тоскующим взором, встревожено проговорил:

– Странно, отчего-то все мои запирающие печати сняты. Ночью у пещеры все было спокойно?

– Приходил Горный дух, чуть не ввалился в пещеру, – пожаловалась Ли Мин.

– Вошел⁈ – перепугался не на шутку маг.

– Нет.

– Еще страннее, – озадачился старик. – Печати сняты, а он не вошел? Такое могло случиться, если бы ему противостоял маг. Бедная девочка, ты сильно испугалась? – и сердобольный маг сунул в руку Ли Мин печенье из лотоса.

Поблагодарив его, девушка быстрым шагом ушла по тропинке вниз.

– Поторопись, ты мне нужна в деревне, – встретил у ворот уже высматривавший ее лекарь Бин.

По дороге он объяснил, что охотник Юй угодил в тигриный капкан. Нога сломана в нескольких местах, случай тяжелый, судя по бессвязным словам перепуганных мальчишек. Вернулись к дому лекаря под вечер усталые. Ногу охотнику они спасли, но охотник Юй обречен хромать всю жизнь. Маг ждал на веранде и, завидев их, принялся хлопотать вокруг вернувшихся.

– Почему ты не в пещере? – встревожился лекарь, принимая от Фэй Я миску с тушеными овощами и твердой лапшой.

– Глава… – начал было маг, но лекарь и Ли Мин зашипели на него.

Пока дафу скрывался в пещере, запрещено было упоминать его имя даже среди своих.

– В общем, – мигом поправился маг. – Он сказал, что прислуживать ему нет нужды, он сам со всем управиться. Выгнал меня, чтобы не мешал ему спать.

Ли Мин ела молча, слушать о Главе было отрадно. Вопреки всему он не выходил у нее из головы целый день, ни на мгновение не покидая ее мыслей. А сейчас слушая мага, поняла, что истосковалась и снова хочет к нему в рабство. Это было ужасно.

– Оставайся у нас столько сколько захочешь. Я же пойду присмотреть за господином вместо тебя, – предложил вдруг лекарь. – Ты немного рассеянна, думаю, что уход за… кх-м… за столь требовательным пациентом, измотал тебя. Выспись как следует, а завтра утром сменишь меня.

Ли Мин кивнула. Предложение учителя было кстати, она должна хоть немного побыть без Главы, чтобы ее чувства улеглись и она смогла подумать обо все этом в одиночестве и тишине.

– Замечательно! – оживился маг. – Пока ты не отправилась спать, сыграем с тобой незабываемую партию в го. О, мы превосходно проведем этот вечер, – потер в предвкушении ладони довольный маг.