Текст книги "Возраст ноль (СИ)"

Автор книги: checkita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Ритуал завершился успешно. Как пояснил Крюкохват на вопрос Гарри, теперь душа Лорда отправилась на перерождение.

– Пусть тогда его новая жизнь сложится удачно. Без зла и ненависти из прежней жизни. Пусть все остается в прошлом, – произнес задумчивый Гарри. – Я прощаю его за все то зло, что он принес мне и моей семье.

Как только Гарри закончил речь, его окутало светящееся облако и, вспыхнув, исчезло. Магия приняла прощение Гарри. Все потрясенно уставились на ребенка.

– Гарри, что заставило тебя сказать эти слова?

– Я думал, на похоронах всегда говорят, что отпускают грехи покойного и желают, чтобы он покоился с миром.

– Когда ты видел похороны?

– Когда жил у тети Петунии. А у магов по-другому? Я что-то сделал не так?

– Нет, нет. Не волнуйся, Гарри. Ты молодец. Возможно, у бывшего Лорда появится шанс не забирать в новую жизнь грехи из старой.

Мне было безумно грустно. Я все продолжала смотреть туда, где видела исчезнувшую фигуру. Нет, было бы глупо жалеть, что безумный Темный Лорд не вернется и не развяжет кровавые репрессии по отношению к неугодным ему волшебникам и магглам. Мне было жаль мальчика, у которого было крайне тяжелое детство, талантливого мага с так и не реализованными перспективами, последнего представителя великого рода, даже не оставившего о себе доброй памяти. Да и ничего не оставившего после себя. Ни потомков, ни хороших воспоминаний, ни могилы. Не осталось даже кучки пепла. Ничего.

Вокруг меня появилось и с хлопком исчезло такое же облако света, как и вокруг Гарри чуть раньше. Я пошатнулась от неожиданности и упала бы, если бы не мгновенная реакция Снейпа. Расслабившиеся волшебники, собиравшие в этот момент артефакты, переключили внимание на меня. Тяжело вздохнув, леди Блэк поинтересовалась:

– Ну и что натворили только что Вы, юная леди?

– Ничего. Правда. Я не давала никаких обещаний. И не делала никаких заявлений, как Гарри. Я действительно на понимаю, что произошло.

– Этого не может быть. Свидетельство магии не появляется просто так. Только в ответ на действия или слова мага.

– Я абсолютно ничего не делала. Просто стояла и смотрела на место проведения ритуала. Молча.

– О чем думала? Ты не могла произнести обещание не вслух, а про себя?

– Нет.

– София, ты о чем-то умалчиваешь, – лорд Пруэтт.

– Нет, ничего не было.

– Расскажи подробнее, о чем ты думала.

– Ну, мне было грустно, что жизнь наверняка талантливого и перспективного мага, последнего представителя рода, сопровождалась страхом и ненавистью и так бесславно окончилась. Что после него не осталось даже кучки пепла. Это практически дословно. А потом появилась магия.

– Что же, я надеюсь, жалость ребенка не позволит возродиться Темному Лорду вновь. Чтобы оставить после себя память, – прокомментировал Сириус.

– Я недостаточно сильная волшебница, чтобы такие вещи могли произойти по моему желанию!

– София, здесь место силы. А после проведения ритуала вообще каждый дюйм должен фонтанировать магией. Боюсь, что все, что здесь сейчас произошло, может иметь серьезные последствия, – не оценила моего оптимизма леди Блэк.

После небольшой паузы лорд Малфой вдруг начал закатывать левый рукав своей мантии. Я с недоумением уставилась на него.

– Как метка? – поинтересовалась леди Блэк.

Лорд Малфой с невозмутимым выражением лица продемонстрировал всем абсолютно чистое предплечье. Все вздохнули с облегчением.

Гоблин предложил помощь банка в определении статуса Лорда. Гоблины всегда могли определить, жив их клиент-маг, мертв окончательно или скорее мертв, чем жив. Он вовсе не был настроен пессимистически.

В Гринготтсе подтвердили, что ни Том Риддл, ни Лорд Волдеморт не имеют иного статуса, кроме «мертв». Объяснять последствия свидетельства магии они не стали, хотя, как я подозревала, догадывались, в чем дело.

***

Об исчезновении метки Волдеморта министр узнал достаточно быстро. Новости об этом в дом Блэков принес, конечно же, лорд Малфой.

Через несколько дней после ритуала сотрудники отдела тайн были приглашены в Азкабан для выяснения причин волнений среди узников – сторонников Лорда. Начальник охраны тюрьмы решил заручиться помощью начальства, а главный аврор – привлечь главу отдела тайн, потому как все, что имело отношение к Темному Лорду, требовало всевозможной проверки.

Министр решил, что не стоит делать сенсацию из произошедшего, а следует просто делать вид, что все нормально: исчезновение метки было делом времени, в чем министерство и не сомневалось. И спасибо магии, что все случилось именно так: наличие у сторонников Волдеморта метки помогло обезвредить многих из них, доказав факт причастности к преступной организации. Примерно эту реакцию решили выдать, если факт станет достоянием общественности. Все рядовые сотрудники, узнавшие о происшествии, были подвергнуты корректировке памяти или принесли магическую клятву о неразглашении.

Понять, зачем министру потребовались такие сложности, у меня не получилось. Если только посмеяться над Дамблдором (шутка, в долгую неосведомленность директора я не верила).

Хотя сам Дамблдор впечатление человека осведомленного не производил. У нас дома в силу моей большой занятости учебой мы пересекались редко. Но, судя по разговорам родителей, он все еще был уверен в возвращении Волдеморта.

Профессор Квиррелл был госпитализирован в клинику Святого Мунго. В день проведения ритуала он, находясь в коридоре Хогвартса, внезапно потерял сознание. Его предмет до момента выздоровления преподавателя взялся вести бывший аврор Аластор Муди. Из состояния магической комы Квиррелла смогли вывести только к середине второго семестра. В школу он так и не вернулся. Среди школьников ходили слухи, что его встречали в магическом районе Лондона, он был здоров, свеж и выглядел абсолютно довольным жизнью. Мнения школьников расходились. Кто-то считал, что в Мунго его вылечили, от чего тот и счастлив. Другие считали, что он окончательно свихнулся.

***

Миссис Трэвис-Хинл настояла, чтобы мы с лордом Пруэттом посетили магическую часть Багдада. Она отвела нас к мастеру Аль-Эрилю, занимающемуся созданием артефактов, в том числе магических проводников силы. Он делал и волшебные палочки, но на востоке больше было принято использовать для этих целей драгоценности. Мастер Аль-Эриль не использовал очков или иных приспособлений для истинного зрения. Он был видящим и спокойно отнесся, когда я сама непроизвольно «провалилась» в соответствующее состояние и начала изучать его. Его полностью раскрытый дар и многовековой (в чем я не сомневалась) опыт позволяли видеть и понимать намного больше меня.

Мастер Аль-Эриль создал для меня перстень с огромным невероятно красивым голубым бриллиантом. Даже не так – Перстень. Он стал для меня и «волшебной палочкой», и персональным перстнем наследника. Он был удивительный, я часами могла рассматривать, как органично в магические плетения перстня вплетается магия рода.

Мой искренний восторг, вероятно, мешал мне контролировать способности метаморфомагии (даже и не думала, что мои невеликие возможности могут привести к произвольным изменениям внешности): мои глаза, и так голубые, упорно стремились изменить оттенок на близкий по цвету к камню. Учитель-метаморф в итоге махнула на меня рукой, порадовавшись, что мне достался не рубин или прозрачный белый алмаз – она не могла представить, что смотрелось бы на моем лице хуже. Родители не заметили принципиальной разницы, глаза дочери не поменяли же кардинально цвет, а мелочи сошли за возрастные изменения.

С перстнем магия отзывалась без малейших усилий с моей стороны. Я понимала теперь чувства братьев после их «встречи» со своей палочкой. Даже развитие моих магических даров, для которых палочка, как я полагала, не требовалась, стало даваться легче. Учителя настаивали, чтобы периодически я снимала кольцо, и тренировалась работать самостоятельно, без помощи магических проводников. Но я категорически отказалась расставаться с моей прелестью. Вместо этого научилась временно «закрывать» перстень, заставляя себя использовать магию вне проводника.

Мои успехи в искусстве самообороны были весьма скромны. Тренер осторожно радовалась тому, что хоть такие, но все же были.

Кровозуб был вполне доволен. Никакой новой информации за последний год рассмотреть магическим зрением у меня не получалось. Но я уже намного быстрее и легче «переходила в нужный режим».

Занятия магией разума доставляли настоящее удовольствие. Учитель Манн в отличие от остальных не страдал ни цинизмом, ни молчаливой загадочностью. Он был доброжелателен и внимателен. Терпеливо и подробно объяснял мне все детали и нюансы. К концу года я могла похвастаться очень симпатичными ментальными щитами, достойными взрослого волшебника. Хотя пока еще недостаточно сильными для мага разума. Но моя паранойя не позволила мне окончательно отказаться от защищающих разум артефактов. И у меня уже получалось считывать поверхностные воспоминания, если, конечно, щиты мага не были активны.

С моим наставником зимой случилось удивительное событие. Во время зимних каникул школьников мы с дедом были приглашены на праздничный вечер к Блэкам. На прием с нами отправился и Ноэль Манн, в то время гостивший в Пруэтт-мэноре. Ноэль пришел в дикий восторг, узнав, что Дора – метаморф с раскрытым даром. У него появилась масса планов и вопросов как с профессиональной точки зрения, т. е. влияния его магии на разум метаморфа, так и с личной. Что за фантазии были у мастера связаны с девушкой-метаморфом, я так и не узнала, но уже в начале семестра Дора отправилась в школу в статусе его невесты. Семья Блэков с того момента, как узнала побольше о будущем зяте, пребывала в состоянии эйфории и союз горячо одобряла.

***

С самого сентября отношения в семье у нас складывались странно. Я была удивлена существовавшим у родителей доверием к Дамблдору. Молли слепо проигнорировала доказательства его как минимум пренебрежения к судьбе Гарри и продолжала ратовать за возвращение директору контроля над судьбой ребенка. Артур больше не пытался переубедить жену, он либо молчал, либо сбегал на работу или в гараж.

Молли попыталась привлечь меня на свою сторону, действуя с изящностью бульдозера. Мои в категоричной форме высказанные пожелания оставить в покое мои взаимоотношения с Гарри игнорировались. Спустя некоторое время все начиналось по новой.

Никогда раньше я не слышала дома такой пропаганды. Мне рассказывали о зверствах пожирателей, об устаревших идеях британской аристократии, безграмотном министре во главе коррумпированного Министерства.

Давно поняв, что спорить об убеждениях с Молли бесполезно, я даже не пыталась высказываться. Даже если с какими-то выводами и была согласна. Но я не просто знала, я видела, что такое печать предателей крови, наличие которой игнорировалось родителями, и потому авторитет Молли был весьма сомнителен. Тем более в вопросах перспектив и развития магии.

Молли продолжала беседы и будто ожидала моей ответной реакции. Как-то сдуру я спросила, какое все это имеет отношение к нам с ней: ребенку-дошкольнику и домохозяйке, матери-героине. Она аж задохнулась от возмущения: когда родина в опасности, ни один сознательный гражданин не имеет права оставаться в стороне и должен приложить все усилия, чтобы правое дело одержало победу.

– Ну, хорошо. Я правильно понимаю, что ты собираешься выставить свою кандидатуру на очередных выборах министра? Или будешь претендовать на более мелкую должность, тем не менее рассчитывая добиться изменений сначала в малом?

– Джиневра! Ты передергиваешь!

– Но, мама Молли, а как тогда ты предлагаешь бороться?

– Каждый должен делать то, что ему доступно.

– Хорошо, что должна делать именно ты? Помимо воспитания детей, ведения хозяйства и всесторонней поддержки мужа?

– Ты говоришь, как аристократка! Что место женщины на кухне.

– Мама Молли, я и есть аристократка. По крайней мере согласно происхождению. Как и ты. И ни один аристократ при мне еще не высказал мысль о том, что женщины не должны заниматься политикой или бизнесом. И я уверена, что, например, леди Блэк не очень часто бывает на кухне.

– Джиневра Молли Александра София! Как ты вообще можешь спорить с матерью!

– А я не спорю. Я действительно считаю, что каждый человек может иметь свое собственное мнение по любому вопросу. И даже не возразила тебе ни разу. Просто спросила, что ты предлагаешь делать лично нам с тобой, чтобы изменить ситуацию.

– Когда возродится Волдеморт…

– Хорошо, я поняла. Если он возродится, то мы вернемся к этому вопросу. Может, пора ужин готовить. Уже скоро Артур и Билл должны вернуться.

***

Билл в ноябре вернулся в Британию. На несколько месяцев он уезжал в командировку в Египет, откуда приехал замкнутым и расстроенным. Почему-то родители предпочитали игнорировать его состояние, просто радуясь его возвращению.

Мне вообще казалось, что Артуру проще было с маленькими детьми – возиться, учить, организовывать их времяпрепровождение. С повзрослевшими детьми он как-то терялся и как будто не знал, чего ожидать и что делать. А мама Молли в последнее время стала очень нервной, издерганной и какой-то фанатично увлеченной вопросами политики.

Мне потребовалось приложить много усилий, чтобы вытянуть из Билла причины его состояния.

Среди коллег в Египте оказалась девушка по имени Линда Вэйн. Сильная независимая волшебница из Америки. Она была на тринадцать лет старше моего брата, что не помешало им стать неплохими приятелями.

Около двух месяцев назад она погибла, попав под неизвестное проклятие. Билл переживал как из-за случившегося с подругой, так и из-за того, что он не смог ей помочь. В общем-то, в произошедшем была виновата в первую очередь ее самоуверенность.

Они с коллегами вчетвером работали в одном из недавно открытых залов пирамиды, когда брат внезапно понял, что от Линды давно не слышно ни звука – абсолютно не ее стиль. Билл осмотрелся и понял, что подруга одна ушла в следующий коридор. Он бросился за ней и успел пробежать метров тридцать, когда услышал звук падения камней совсем рядом. Выбежав из-за поворота, Билл успел увидеть замершую на земле девушку, вокруг которой мерцало красное свечение проклятия, и камни рушившегося потолка, падающие на нее. Брат подхватил чарами летящие камни и ему удалось существенно уменьшить камнепад, грозивший поглотить девушку. Он переместил камни и принялся расчищать путь к Линде. Когда, наконец, у него получилось добраться до нее, девушка была еще жива и находилась в сознании. Все то время, пока он пытался оказать ей помощь, она печально и обреченно смотрела на него. Через несколько минут ее не стало.

Билл винил себя, что долго не замечал ее отсутствия. Возможно, если бы в их отношениях было чуть меньше соперничества, она не ушла бы одна. Если бы у него было чуть больше магических сил, он не допустил бы камнепада вовсе, не потерял время, расчищая путь, и девушка не получила бы дополнительных травм. Если бы он не был предателем крови, возможно, у него был бы дар к целительству, и тогда он смог бы помочь девушке хотя бы продержаться до больницы.

– А если бы ты был директором Гринготтса, то вообще не взял бы Линду на работу. Билл, так нельзя. Ты же понимаешь, что это несерьезно. В произошедшем нет твоей вины. Более того, тебе всего девятнадцать, ты еще новичок, именно Линда должна была тебя страховать, а не наоборот.

– Я понимаю, все понимаю. Но все равно на душе пакостно. Она была такой яркой и жизнелюбивой. У нее были грандиозные планы. А ее нет. Семья получила урну с прахом. И все, теперь уже ничего не будет. Я до сих пор закрываю глаза и вижу этот ее последний взгляд, полный тоски.

Да, с последними взглядами у меня самой в последнее время было не важно.

– Она тебе нравилась как девушка. Ведь так?

– Нравилась.

– Ты ей сказал?

– Нет. У нее была семья. Линда много не рассказывала. Знаю только, что у нее была дочка.

– А ты не пробовал найти ее семью? – понятия не имею, что заставило меня сказать это, наверное, просто захотелось придумать для брата какое-то действие.

– Нет. Зачем?

– Просто удостовериться, что все в порядке. Неизвестные проклятия они такие… Неизвестные, в общем.

***

Билл отправил запрос в Нью-Йоркский филиал Гринготтса. Выяснилось, что Линда Вэйн была магглорожденной. Она сама и ее семья жили в маггловском мире. Поэтому информации о них у Гоблинов не было. Урна с прахом и деньги были переданы семье через маггловского адвоката мисс Вэйн. Адвокат сообщил адрес, но семья уже переехала. Пришлось связываться с американским детективным агентством и начинать поиски.

Выяснилось, что муж Линды мистер Вэйн погиб два года назад. В последнее время Линда жила с гражданским мужем магглом Стивеном Дугласом и трехлетней дочерью Амандой Вэйн. Мистер Дуглас был назначен опекуном Аманды согласно последней воле ее матери. Спустя месяц он почему-то продал квартиру Линды и, забрав девочку, уехал в неизвестном направлении.

К началу весны удалось выяснить множество направлений, где за это время побывал мистер Дуглас. В середине зимы он пересек океан. В марте его удалось найти в одном из баров Дублина, где он уже вторую неделю напивался, оплакивая потерю любимой женщины. Ребенка с ним не было.

Аманда обнаружилась в одном из приютов Дублина. Стивен не в силах был оставаться в старой квартире, где они жили вместе с Линдой. В течение нескольких месяцев он пытался найти свое место в жизни, переезжая из одного штата в другой. В январе принял еще более кардинальное решение и переехал к приятелю в Финляндию. Когда иностранец с ребенком стали привлекать слишком много внимания властей, мистер Дуглас, отправился к следующему приятелю. Оказавшись, наконец, в Ирландии, он внезапно осознал, что является слишком неподходящим опекуном для маленькой девочки. Ребенок в итоге оказался в приюте. Он сам в баре. Возможно, если бы Стивен не начал пить в тот же день, когда получил известие о смерти Линды, то и он сам, и Аманда смогли бы избежать последствий его бредового поведения.

В приют мы поехали вдвоем с Биллом. Аманда оказалась боевой девчушкой с волосами соломенного цвета.

– Ты будешь моим папой? – сходу поинтересовалась она, устраиваясь на коленях брата.

– Почему ты так решила? – не сдержала любопытства я.

– У нас уже приходили взрослые к девочкам и мальчикам, а потом становились их родителями. Я тоже так хочу. А ты – взрослый. – Аманда уверенно ткнула пальчиком в грудь Билла.

Кстати, она оказалась сквибом.

Брат загорелся идеей удочерить девочку. Вот только жил он пока с родителями или в маленькой квартирке в магическом Лондоне, которую они снимали вместе с другом. А еще работал круглыми сутками над получением мастерства. И ему предстоял опасный ритуал.

Вечером за ужином мы планировали, не откладывая в долгий ящик, поговорить с родителями, пообещав Аманде вернуться завтра.

Обещание девочке мы выполнили. А вот ужин с родителями закончился совсем не так, как мы думали.

***

Ужин, видимо, готовился торжественный. Мама Молли даже переоделась в новое платье. Родители немного нервничали. Но мы тоже нервничали. Ужин начался, а никто не спешил перейти к главному вопросу.

Через пятнадцать минут совершенно случайно к нам на огонек заглянул директор Дамблдор. Теперь стала понятна причина волнения родителей. Мы с Биллом переглянулись и расслабились: наш разговор откладывался до окончания визита.

Я вяло ковыряла салат и бифштекс, как-то не особенно удавшийся Молли сегодня, и лениво вслушивалась в беседу. Артур с Биллом тоже грустили. Лишь директор с миссис Уизли делали вид, что все в порядке, и оживленно общались.

Через некоторое время Билл втянулся в беседу. И даже мне происходящее начало нравиться.

Смеясь над очередной шуткой балагура-директора, я решила посмотреть на него магическим зрением. И… ничего не получилось. Я перевела взгляд на Молли и снова ничего не увидела. Продолжая улыбаться, я стала пытаться анализировать ситуацию и свои ощущения.

А ситуация мне не нравилась. Потому что я ее не понимала. Зато, вероятно, она нравилась Дамблдору. С чего бы он так радовался? И, раз он мне глубоко не симпатичен, то это должно вызывать раздражение у меня. Отсутствие симпатии к директору я помнила, но совершенно не ощущала.

Под столом я перевернула перстень камнем вниз и резко сжала руку в кулак. Боль слегка очистила мой разум и я вновь взглянула на присутствующих. Все вели себя, как ни в чем не бывало. Это, наверное, совершенно естественно для меня, сидеть молча за столом и глупо улыбаться. Я успела поймать виноватый взгляд Молли.

Веселье продолжалось. В какой-то момент Молли решила, что неплохо бы добавить к ужину вина. Когда она уже поднялась, чтобы за ним сходить, Билл усадил ее обратно, настояв, что сходит сам. Я тут же увязалась за ним.

Наш «винный погреб» представлял собой железный ящик, закопанный на заднем дворе. Куда мы и отправились.

Едва выйдя за дверь, я потянула брата подальше от дома. Он смеялся, смешно размахивал руками и вяло сопротивлялся. За пределами сада я резко остановилась.

– Билл, скажи, ты сейчас сможешь аппарировать?

– Зачем?

– Потом объясню. Так сможешь?

– Легко. А куда?

– Не знаю. Ты в Пруэтт-мэноре был?

– Нет.

– К Блэкам или Малфоям?

– Нет. На Косую аллею могу.

– Давай. Только быстро.

Билл пожал плечами и, поддерживая меня, аппарировал. Оказавшись на главной магической улице Лондона, я поняла, что идиотка: почему я не подумала о гоблинах раньше. Зато я подумала о них сейчас и потащила брата в сторону банка.

Спустя полчаса мы сидели в кабинете Харрада, поверенного рода Пруэтт, и, мрачно глядя друг на друга, пили очищающие и блокирующие зелья. Харрад и вызванный лорд Пруэтт обсуждали результаты нашей проверки.

Мы оба были под завязку «напоены» зельями дружбы и внушения. Зелье дружбы вызывало симпатию ко всему окружающему, правда, имело кратковременный эффект – часа три-четыре. Зелье внушения ввело бы нас спустя некоторое время в транс, во время которого все, что было бы нам сказано, могло в корне изменить наши убеждения и взгляды. Изготовление и использование этого зелья было официально запрещено и грозило виновному заключением в Азкабан сроком не меньше года – все зависело от намерений и последствий.

Мне было интересно, а кто должен судить председателя Визенгамота?

Адвокаты мистер Торвуд и мистер Майклс забрали заверенные гоблинами результаты проверки и наши показания о произошедшем, данные под заклятьем истины. Лорд Пруэтт настоял на том, чтобы мы подписали документы и ритуально отказались от рода родителей. Магия откликнулась сразу же и откат достался родителям. Что было вдвойне обидно.

Я не могла поверить, что Артур участвовал в этом фарсе. Но, в любом случае, он был главой рода и нес ответственность за случившееся.

Еще через полчаса мы были в Пруэтт-мэноре. Лорд Пруэтт давно считал, что мне следует жить в его доме. Но сейчас, когда вопрос вроде бы сам собой решился, счастливым он не выглядел. Несмотря ни на что, Молли была его дочерью.

Дед пригласил Билла погостить у него по крайней мере до тех пор, пока не будет решен вопрос с его мастерством и созданием нового рода. В настоящий момент у Билла статус был не определен, его аура практически не читалась. Если бы Билл захотел, то сейчас мог бы быть принят в род Пруэттов. Но брат отказался: у него уже была цель и обязательства перед магией и братьями. Дед это уважал.

Мы сидели молча в комнате Билла и все не могли начать разговор. А потом я разревелась, и он долго меня утешал, обнимая и гладя по спине.

– Билл, ну почему? Она же нас любит, нет, правда. Она же выходила меня тогда, в детстве. Она переживает за каждого и не расстается с этими дурацкими часами! За что она так?

– Не знаю, малыш. Она запуталась. Дети выросли. И вдруг оказалось, что наше мнение не совпадает с ее. Думаю, Молли верит, что все делала только для нашего блага.

– Я ненавижу это слово!

– Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.

– Я как представлю, что еще полчаса семейного ужина и мы стали бы… Билл, кем бы мы стали? Легкая корректировка! Я не верю… Наверняка, в душе мы сопротивлялись бы и мучились от противоречий.

– Все прошло. Ничего этого уже не повторится.

– А знаешь, что обидно? Я с самого раннего детства каждую свободную минуту тратила на развитие своих магических способностей. Сначала ничего не зная. Слепо тыкаясь в разные стороны. Учителя и дед прикладывают титанические усилия для достижения мною успехов. А один глоток этой дряни наверняка свел бы все усилия на нет. У этого зелья такой побочный эффект – оно блокирует магические дары. Мне Харрад сказал. Я так испугалась, когда не смогла почувствовать в себе дар, – по официальной версии мне достался дар эмпатии.

– Не плачь, мы вместе. И нам безумно повезло, что все выяснилось вовремя и обошлось без последствий.

– Вот только родителей у нас теперь нет.

С братьями мы встретились в ближайшие выходные в Хогсмите, где и рассказали всю историю. Как ни странно, ни директор, ни родители не поспешили их просветить.

Адвокаты встретились с четой Уизли и объявили наш статус и причины такого решения. Договорились, что мы не даем делу официальный ход, а родители не ищут с нами встреч и не препятствуют нашему общению с братьями.

В Норе мы больше на появлялись. Вещи забрали домовики.

Билл удочерил Аманду.

Мы виделись с Артуром – случайно встретились в Косом переулке. Он попросил прощения за все, что произошло. Поклялся, что не знал о зелье. Но признал, что знал о предстоящем визите директора и о планирующемся разговоре с детьми.

Ни я, ни Билл не хотели публичного скандала. Не хотели давать лишний повод для сплетен. Шумиха могла только помешать братьям и работе Артура Уизли – основному источнику благосостояния семьи. Против Дамблдора прямых улик не было, поэтому и затевать выяснение с ним отношений бесполезно – сам он в любом случае останется вне подозрений.

Я думала о том, насколько события пошли по новому пути из-за моего вмешательства. Своих родственников, даже зная об их не самых лучших чертах, я, наверное, любила. И искренне желала им лучшей жизни. Мне даже начало казаться, что у нас в семье все хорошо складывается: и отношения, и личностное развитие каждого, и даже семейное дело и перспективы. Что же пошло не так?

Массу времени я уделяла собственному развитию, но чем это могло не устраивать моих родных? С братьями у нас были хорошие отношения. Я не пыталась как-то влиять на них, просто не скрывала своих чувств и эмоций.

Если сравнивать с моими книжными впечатлениями, то жизнь Чарли не сильно изменилась. Он был доволен работой в питомнике и рассчитывал на карьеру специалиста-заводчика драконов.

Близнецы по-прежнему талантливы и изобретательны, только их энергия направлена по большей части не на шутки над окружающими, а на семейный бизнес.

Как так получилось с Перси, я не знаю. Просто в этот раз он получал больше признания и поддержки в семье. И, конечно, рисование. Это его собственный дар, я только случайно уговорила родителей купить краски и бумагу для рисования. Но мне кажется, что в его случае все изменения только к лучшему. Помнится, в книге все считали его «занудой». Характер Перси не сильно изменился, если только в худшую сторону: за работой он раздражителен и несдержан, но все считают его не занудой, а «гением».

У Билла появилась дочь и перспективы стать главой собственного рода. Хотя, боюсь загадывать.

Вот Рон, действительно, изменился во многом благодаря мне: моему примеру, ненавязчивым, как мне кажется, наставлениям, просто общению. Я очень старалась, чтобы брат рос уверенным в себе ребенком, – все равно хуже, чем в книге, быть не могло. И провожая его в школу, и получая от него письма, я гордилась Рончиком и «своим» воспитанием.

И к родителям я относилась тепло, стараясь сглаживать острые углы из-за моего признания дедом. Я не считаю себя причиной улучшения благосостояния семьи. Это исключительно заслуга родителей. Наоборот, я послужила причиной дополнительных трат, что и явилось поводом для поиска дополнительных источников дохода.

Так за что? Артур признался Биллу, что Молли хотела отговорить его от идеи проводить ритуал и рисковать собой, а во мне ее не устраивало всего лишь отсутствие лояльности к директору. Как будто другие родители во всем согласны с детьми. Но другие же решают проблемы иначе, например, продолжая разговаривать. Из-за такой ерунды она чуть не поставила крест на нашей с братом судьбе. Я просто ненавидела директора за то, что лишил меня семьи. Никогда не думала, что настолько ко всем привязалась.

Я замечала, что на публике Молли всегда более суматошна и склонна проявлять гиперопеку над детьми. Несмотря на это и на нечастые «выходы в свет» семьи, близнецы уже несколько лет при всяком посещении волшебной улицы успевали купить ингредиенты для зелий, я однажды успела посетить Гринготтс, Рон успел дважды потеряться, причем один раз это заметили уже дома. Может, так проявлялось ее желание демонстрировать окружающим, что контроль в ее руках? И случившееся – попытка доказать Дамблдору то же самое?

И еще один вопрос не давал мне покоя: почему Дамблдору удается оказывать такое влияние на окружающих и, в том числе, на мою семью? Лично мне даже не казалось, что он особенно старается. Так что за этим стоит?

***

Раньше я представляла поход за покупками к школе своеобразным семейным праздником. Но перед своей первой поездкой к школе я ощущала не праздничное настроение, происходящее напоминало сборы на войну.

Учителя давали последние наставления, дед проводил ритуалы и подбирал артефакты и украшения. Книги и ингредиенты для зелий заказали по почте, портного вызвали в Пруэтт-мэнор.

За палочкой мы с лордом Пруэттом отправились к уже знакомому мастеру Аль-Эрилю. Он подобрал мне палочку для правой руки: виноградная лоза, перо и пепел черного феникса, одиннадцать дюймов. И палочку для левой руки из бука без сердцевины, тоже одиннадцать дюймов. Эту палочку предполагалось использовать вместе с кольцом. Обе руки я могла использовать примерно одинаково, хотя для письма использовала в основном правую, зато мой перстень уже «прижился» на левой. Палочки были оформлены одинаково: с небольшой спиралью рун, с утолщенной рукоятью чуть более темного тона, чем сама палочка, и с небольшим бриллиантом в навершии. Мастер Аль-Эриль сам подобрал для них чехлы с креплением на руке.

Там же, в Багдаде, докупили все недостающее: канцелярские товары, телескоп, котлы, инструменты, а также чемодан и небольшую школьную сумку, главным украшением которых являлись наложенные пространственные и защитные чары.

***

Наконец, Хогвартс-экспресс тронулся. В этом году именно момент его отправления стал завершением одного этапа и началом нового.