Текст книги "Возраст ноль (СИ)"

Автор книги: checkita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

По большому счету, кодекс нашей семьи не запрещал браки не только с магглорожденными, но и с магглами. Главное – отсутствие проклятий, которые могут навредить родовой магии. И здесь уже было важно, чье наследие несли магглорожденные: не было ли среди них преступников и прОклятых магией волшебников.

Чиcтoтa кpoви – это, вообще, пoнятиe oтнocитeльнoe, yчитывaя пpoиcxoждeниe людeй-мaгoв. He ceкpeт, чтo все oблaдaющиe мaгиeй люди – пoтoмки людeй и пpeдcтaвитeлeй вoлшeбныx pac. И сегодняшние магглорожденные – вceгo-нaвceгo люди, вoлшeбнaя кpoвь которых пpocнyлacь впepвыe зa мнoгиe пoкoлeния.

Пpичинa пpoтивopeчий нe в пpoиcxoждeнии, a в paзныx взглядax нa мaгию и вoлшeбный миp. Чистая кровь – это больше политический лозунг, нежели действительная необходимость.

Все началось с возвращения магов в волшебный мир в связи с деятельностью Инквизиции. Новые маги вернулись в достаточном количестве, чтобы попытаться начать диктовать свои правила. Инертные старые маги не сразу осознали угрозу устоям их мира, а потом в качестве противовеса выдвинули идею полного отрицания влияния маггловского мира.

А самая страшная, по мнению лорда Пруэтта, беда случилась с магическим миром благодаря изобретению мага по имени Мобилус, так и называемому эффект Мобилуса. Этот эффект позже был использован, например, при создании популярных сегодня чар Фиделиуса, и заключается он в массовом воздействии на разум людей, заставляя тех забыть какую-либо информацию. Историю, как известно, пишут победители. И только что созданное Министерство магии решило упрочить свое положение, применив чары Мобилуса к событиям, предшествующим своему появлению.

Хоть какой-то иммунитет к этим чарам есть у магов разума. Поэтому в роду Пруэттов, где магия разума – родовой дар, сохранились более-менее связные воспоминания и представления о прошлом. У большинства же волшебников при попытках выстроить хронологию событий от «давно, когда на Земле жили могущественные магики, маги и магглы» до создания Министерства получалась настоящая каша. Из которой и рождались в последствии радикальные взгляды волшебников.

У тех же чистокровных до мозга костей Малфоев, Блэков или Ноттов при желании можно найти браки с представительницами каких-нибудь угасших европейских (и не только) родов, о которых вряд ли вспомнят их соотечественники. Лорд Пруэтт утверждал, что никто никогда не видел, чтобы бабушка Люциуса Малфоя, греческая принцесса, когда-нибудь сама колдовала или, вообще, появлялась в волшебном мире без сопровождения мужа. Дед подозревал, что леди не была не только волшебницей, но и сквибом. Подобные истории друг о друге все знали, но предпочитали не замечать, соблюдая правила игры.

На этом фоне брак с магглорожденной, принятой в род, выглядел как один сплошной плюс. Близкородственные браки мало кто и в волшебном мире считал приемлемыми.

***

С началом второго семестра учеников поздравили улыбающийся глава обновленной министерской комиссии и уставший и измученный директор.

Аврор Долиш, за время школьной инспекции совершивший карьерный взлет до второго заместителя главного аврора, сиял ярче новых нашивок на своей форме. Он был в числе взрослых, сопровождавших Хогвартс-экспресс, и еще в пути успел несколько раз, заглянув к нам в купе, поинтересоваться, все ли в порядке. С какой-то затаенной надеждой он при этом смотрел в сторону Драко.

Малфой в итоге переадресовал его вопрос мисс Янссен-Грейнджер, которую, как оказалось, в данный момент больше всего интересовало отсутствие горячей еды у школьников в поезде и, вообще, проблемы сбалансированного питания в школе. И что-то мне подсказывало, что аврор Долиш отнесся к ее позиции очень серьезно.

В поезде у нас с Драко и Гарри не было возможности поговорить наедине, а обсудить было что. Пришлось дождаться окончания ужина в Большом зале и выслушать наставления декана уже в нашей гостиной.

– Драко, что за слухи об аресте твоего отца?

– Да не было никакого ареста. Два дня назад к нам домой заявился отряд авроров с подписанным главным аврором разрешением на обыск. Они три часа обыскивали мэнор и прилегающую территорию. Только ничего опаснее моего ритуального кинжала не нашли.

– А твой кинжал?

– Его тоже не нашли, кстати.

– А я вообще не могу понять, какой смысл делать обыск в родовом доме? По желанию главы рода авроры не только запрещенных вещей, они и целых этажей не найдут. Как и магический фон проведенных ритуалов чужой маг тоже не определит.

– Отец говорит, что это просто акция, нацеленная на демонстрацию намерений. У нас уже были обыски около десяти лет назад. Тогда все, что родители не посчитали нужным спрятать, а авроры посчитали нужным признать опасным или запрещенным, уже конфисковали. Ничего нового в незакрытой части дома с тех пор не появилось, ну, за исключением нового гардероба мамы и кулинарных книг.

– Так тоже говорит твой отец?

– Ну, да. А потом его пригласили на беседу в Аврорат.

– За чашкой сыворотки правды?

– Почти. В зале с наложенными чарами правды. Не то, чтобы сильный маг не сумел их преодолеть при желании, но все же.

– Опять демонстрация намерений?

– Что-то в этом роде.

– И о чем была речь?

– О времени, предшествующем исчезновению Темного Лорда. Вопросы в основном повторяли то, что спрашивали еще десять лет назад. Тогда отцу удалось убедить всех, что, если в чем он и был замешан, то исключительно под влиянием заклятия «империо». А сейчас вроде бы кто-то дал против него показания. Вот только доказать опять ничего не вышло – метки же нет.

– По-моему, в Аврорате не особенно и стремились что-либо доказывать. Три часа на обыск в мэноре и беседа под действием не самых сильных чар – больше похоже на формальность.

– Мы тоже так считаем. Папа говорил, что еще нескольких его знакомых приглашали в Аврорат: лорда Нотта, мистера Лоули, мистера Рурка. У Тео можно насчет обыска поинтересоваться. Наверное, вследствие тех же «вновь открывшихся фактов».

– Что думает твой отец по поводу того, кому это понадобилось?

– Он считает, что выгоднее всего поднять шум по старым делам сейчас нашему директору. Чтобы отвлечь внимание от проверки в школе и дискредитировать его и лорда Нотта. Они оба – представители Попечительского совета, а Рурк – сотрудник Министерства.

– Если это директор, тогда вряд ли он на этом остановится. Нужно ждать продолжения. Цели-то он не достиг пока.

– Это понятно.

– Слушай, Драко, а может ты еще что-нибудь для аврора Долиша вспомнишь? Он с такой надеждой на тебя смотрит. Жаль обижать человека. И директору будет, чем заняться…

На самом деле, больше мы ничего «вспоминать» не стали. Кроме нас нашлось немало желающих. В течение семестра в школе уже произошли некоторые изменения: кроме тыквенного сока на столах появились апельсиновый сок, чай, какао и молоко; отработки у завхоза Филча по уборке без магии заменены отработками у него же, только с использованием чар под руководством дежурных старшекурсников (хоть какая-то польза как школе, так и школьникам); в больничном блоке появился работающий камин, соединенный с больницей Святого Мунго; все школьники прошли обязательный медосмотр врачами больницы, по результатам которого дети получили рекомендации и зелья, а мадам Помфри – выговор и помощника, медика-практиканта по имени Мэй Дорман.

Общие проверки всех школьников так понравились комиссии, что было решено провести еще парочку: гоблинам поручили выполнить проверку детей на магические дары и наследия, а сами члены комиссии решили пообщаться с родителями. Ученики помимо совиной почты получили право использовать для связи с родителями камин в кабинете своего декана. Родители получили право на посещение школы один раз в семестр, на встречи со своими детьми на территории Хогсмита еженедельно по выходным и на неограниченное общение с деканом своего ребенка.

По итогам работы комиссии директору Дамблдору был вынесен выговор и оставлены предписания. Но не это событие стало главной темой обсуждения результатов проверки в обществе – Альбус Дамблдор отказался от должности председателя Международной конфедерации магов. А причиной послужила, как это не смешно звучит, банальная нехватка времени: из-за требований комиссии ему пришлось просить перенести первое заседание конфедерации и пропустить следующие два. Поэтому официальной причиной считалась невозможность совмещать имеющиеся должности. Место председателя занял представитель Германии, а членство в конфедерации от Британии получил действующий министр магии, чему тот был весьма рад.

Кстати, в Хогвартс-экспрессе, везущем школьников после окончания года в Лондон, кроме волшебных сладостей продавалась и горячая еда.

***

На вокзале среди встречающих поезд родителей неожиданно обнаружился и директор Дамблдор. Он был непривычно свеж и энергичен.

– Здравствуй, Сириус! – улыбаясь, обратился он к Блэку.

– Здравствуйте, господин директор.

– Ты так успешно скрываешься ото всех в последнее время, что у меня не было возможности выразить, как я рад твоему освобождению.

– Спасибо.

– Сириус, я бы хотел пригласить тебя на ближайшую встречу членов Ордена Феникса.

– Я не вижу в этом смысла, директор.

– Но как же. Там соберутся твои старые друзья.

– Директор, все друзья, которых я хотел бы видеть, соберутся у меня дома.

– Сириус, я понимаю, ты можешь быть обижен, но поверь, для всех нас было трагедией узнать, что один из фениксовцев может быть предателем. Доказательства тогда казались совершенно неопровержимыми. И мне жаль…

– Директор. Я принимаю ваше сожаление и извинения, если это были они. Я не держу зла ни на вас, ни на членов вашей организации. Просто с тех пор, как вы без суда отправили меня в Азкабан, я не считаю себя ее членом. Вы же так не поступили бы с фениксовцем, не так ли? А сейчас я не желаю иметь какое-либо отношение к политике.

– Сириус! Тот Блэк, которого я знал и который был другом Джеймса Поттера, не мог прятаться от опасности! Ты не можешь скрываться…

– О чем вы, директор? Волдеморт мертв, а его опасные последователи в тюрьме. Я не скрываюсь. Просто в связи с некоторыми обстоятельствами в моей жизни предпочитаю уединение. У меня есть сын, которому требуется все мое внимание. И мой друг Джеймс несомненно одобрил бы мою заинтересованность судьбой его ребенка.

– Сириус…

– Директор. Давайте закончим. Я не предъявлял вам претензий ни за свое заключение в Азкабан, подписанное вами. Ни за несчастное детство Гарри, ни за вред, ни за упущенные возможности в его воспитании и обучении. Мы просто живем как можем. И пожалуйста, не вмешивайтесь! Найдите себе других игроков. Мы свои роли отыграли уже много лет назад. Если не хотите получить мой род в качестве врага, не вмешивайтесь! Прощайте, директор.

Вот на такой веселой ноте и закончился этот учебный год. Во время этого разговора Дамблдора хотелось замучить самым жестоким образом. Я понимаю, что многим пришлось пережить и более серьезные трудности, чем пять лет незаслуженного тюремного заключения. Но тот безбашенный двадцатилетний красавец-аврор оказался не готов к тому, что приготовила ему судьба. Даже сейчас, спустя много лет, восстановив свое здоровье и магию, он был потерянным и сломленным. Как будто жизнь осталась там, в далеком прошлом. И если это видела я, то мне казалось логичным, что это замечают и другие. И директор, который на протяжении всего разговора смотрел Сириусу в глаза, не мог не понимать, что перед ним человек с глубокими и нерешенными психологическими проблемами.

И вообще, кто бы мне объяснил, чего он привязался к Гарри и Сириусу? Ну, было пророчество, так исполнилось уже много лет назад. Ну, верил директор, что Волдеморт вернется, так и метки уже почти два года как исчезли, и бывшие пожиратели давно никого не ждут, у Гарри даже намека на шрам не осталось – к чему он продолжает готовиться? Хоть бы раз спросил: «Гарри, а ты не в курсе, куда это твой шрам подевался?». Гарри мог бы и рассказать, кстати.

***

Собственно каникулы как отдых и ничегонеделание продолжались ровно неделю, проведенную в обществе деда, Драко и Блэков на яхте возле Балеарских островов. Дед и леди Вальбурга решили устроить совместный отпуск, присутствие внуков подразумевалось по умолчанию, Сириус даже не рассматривал идею не присоединиться к сыну, а Драко настоял, чтобы его отпустили на неделю с нами, т. к. «не собирался пропускать ничего интересного».

После недели солнца и моря все вернулись к своим занятиям. Лично меня этим летом ждали магия разума с Ноэлем Манном, занятия с Кровозубом, тренировки с миссис Трэвис-Хинл, родовая магия с лордом Пруэттом, несколько занятий этикетом с леди Малфой и много-много книг для самостоятельной подготовки.

Ах да, еще размышления о директоре Дамблдоре. Мне никак не удавалось «собрать картинку». На первый взгляд, его поведение бессмысленно, а методы прямолинейны. Но ведь как-то он стал «величайшим волшебником современности», занимающим ключевые посты в магическом мире Британии.

Допустим, он бездействовал до поступления Гарри Поттера в школу. В первый год учебы Гарри события стали развиваться странно: Квиррелл попал в больницу и противостояния Гарри и Волдеморта не получилось. Играми с философским камнем Гарри не заинтересовался, только на собачку сходил взглянуть, как и любой из его однокурсников. Идеей мести не загорелся. Кому мстить? Все действующие лица трагедии мертвы.

В этом году директору было не до Поттера с Темным Лордом: министерская комиссия просмотрела каждую бумажку и исследовала каждый дюйм Хогвартса. Вот только, несмотря на все злорадство министра и комиссии, максимум, чего они смогли добиться – выговор директору и отказ от не самой значимой для него должности.

И чего он все-таки хочет? Власти, почета и уважения? Так, вроде, у него и так максимум. Или того, что он как-то сам озвучивал дома у Уизли – слияния с маггловским миром? Это мечта или цель? И если все же цель, то может ли Волдеморт быть только поводом для определенных действий? Если это так, то вместо мертвого Темного Лорда понадобится живой, и кто тогда им станет: неуловимый Волдеморт, Малфой, Гарри Поттер или Бэтмен?

Чего ждать от директора в следующем году? Разозлится и перейдет к активным действиям? Или станет ждать, улыбаться и готовиться?

Может, нет никаких планов? Просто знает человек о крестражах, но не знает об их уничтожении? И Дамблдор – всего лишь уставший маг, переживающий о смерти одних своих учеников и об опасностях для других? Ладно, время покажет.

========== Возраст 13 ==========

Новый учебный год начался с новости о побеге в конце августа из Азкабана известной пожирательницы смерти Беллатрисы Лестрейндж.

У них в этом самом Азкабане – самой надежной тюрьме магического мира – на это время, вероятно, была намечена акция «Свободу лучшему заключенному». По версии Роулинг, именно в это время сбежал Сириус. Нет в тюрьме Сириуса – пусть будет его кузина.

Главное, что вот и определились с кандидатурой заместителя Темного Лорда. И дементоров тоже можно подключить. Я даже зашла в магазин «РУ» проверить, не собирается ли Люпин начать педагогическую карьеру. Люпин не собирался, его и теперешняя карьера весьма устраивала.

Хогвартс-экспресс сопровождали, естественно, авроры. Меня практически трясло в ожидании дементоров, с которыми в книге все встретились еще в поезде. Как только наш старый знакомый аврор Долиш заглянул в купе, я вцепилась в его руку намертво, усадив на сидение рядом и засыпая его вопросами. Бедному аврору пришлось большую часть пути провести в одном купе вместе с учениками второго и третьего курса. Когда до окончания пути оставалось меньше часа, а я расслабилась и выпустила руку аврора, поезд стал замедлять ход, затем и вовсе остановился.

– Ну, все. Дементоры, – обреченно в полной темноте произнесла я.

Мистер Долиш с палочкой в руке осторожно выглянул за дверь.

– Оставайтесь здесь и не двигайтесь, – распорядился он, закрывая дверь и растворяясь в темном коридоре.

Двигаться ни у кого желания и не возникало. Температура воздуха значительно понизилась, а на нас навалилась какая-то безнадежность. Я слышала, как у сидящей рядом со мной девочки, кажется, это была Кассандра, стучали от страха зубы. А это еще никто в наше купе даже не пытался войти. Я чувствовала, как в конце коридора появилось нечто, чья аура воспринималась как черная дыра, мрачная и беспросветная. От аврора Долиша, аура которого из-за влияния дементора казалась очень тусклой, отделилась яркая, почему-то красная, фигура небольшой собаки. Собака набросилась на тень, упорно прогоняя ее прочь, в сторону выхода из вагона.

Через несколько минут все закончилось. Включился свет, вокруг снова появились краски и звуки. Вроде бы кто-то открывал дверь, что-то спрашивал, ребята начали говорить и двигаться. Я продолжала сидеть и смотреть прямо перед собой – мне было не выйти из состояния оцепенения. Эта темнота, которую я чувствовала в коридоре, была самым страшным из всего, что я видела в жизни. Я не боялась тени Волдеморта во время ритуала, она вызвала у меня скорее грусть и сожаление. Но эта фигура была олицетворением тоски и обреченности. Там, за ней, не было ничего: ни жизни, ни смерти, ни реинкарнации. Жуткая, вязкая, беспросветная пустота.

Меня начало отпускать только после нескольких заклинаний мистера Долиша.

– Да, Пруэтт. Теперь я знаю, что при приближении дементоров тебя следует вырубить. Что предпочитаешь: наведенный сон, «ступефай» или аккуратный удар по голове? – поинтересовался вежливый Драко. Я решила проигнорировать его вопрос.

– Аврор Долиш, а Вы научите нас выполнять заклинание патронуса? У Вас красивая собака, – я явно была не в себе.

***

Дементоры остались охранять школу. Не знаю, что подразумевалось под словом «охранять», но я поняла следующее: министр сошел с ума, а Дамблдор что-то задумал, иначе почему не возражает министру, а сидит и довольно улыбается своим мыслям.

На этот год директор нашел нам нового преподавателя ЗОТИ – экс-аврора Марту Краш. Если ее бывшего коллегу Аластора Муди окружающие считали параноиком, то о нашем преподавателе можно было сказать только одно: она была безумна. Да, ей было сто восемьдесят три года.

У мисс Краш не было искусственного глаза, как у Муди, она прекрасно справлялась и с помощью собственных. Уставившись своим безумным взглядом на ученика и выкрикивая слова вперемешку с ругательствами, она за пару минут доводила до слез или икоты старшекурсников.

Я не знаю, где и с какой целью директор находил таких колоритных личностей на эту многострадальную должность. Но мисс Краш даже для него была явным перебором. Понятно, что в данном случае это было что-то вроде позы в адрес Министерства: несмотря на проверки директор все равно мог продолжать делать в школе что угодно.

Продержалась новая преподавательница три недели, пока на занятии у седьмого курса Слизерина с Гриффиндором не стала требовать, чтобы «эти молокососы» сражались в полную силу и боевыми заклятиями. Ученики аккуратно оглушили преподавателя изученным еще на первом курсе «ступефаем» и сопроводили ее в больничное крыло, явив редкий пример взаимопонимания двух враждующих факультетов. Было у меня подозрение, что неким студентам удалось подсунуть мисс Краш с утра что-то агрессивно-возбуждающее, но братья упрямо отрицали свою причастность. Замещать выбывшего по причине здоровья преподавателя до конца года остался экс-аврор Аластор Муди.

Каждый урок учителя Муди начинался с просьб школьников научить их заклинанию патронуса. Началась волна просьб с меня: этот вопрос стал просто навязчивой идеей, затем ко мне присоединились ученики всех факультетов и курсов. Жить в окружении дементоров в течение года и не иметь даже теоретического шанса защититься никому не казалось заманчивым.

Мистер Муди согласился попытаться научить нас чему-то, но только во внеурочное время. Желающих отказаться не нашлось. Первым даже среди старшекурсников создать телесного патронуса получилось у Гарри. Его патронус, как и у Долиша, был собакой, только большой и мохнатой – была бы она черной, не отличить от Грима – охранника душ умерших, а также анимагической формы его отца Сириуса. Что логично: Сириус Блэк для Гарри – защитник и опора.

У меня же, как и у большинства учеников, включая всех моих однокурсников, получался в лучшем случае дымок или облачко. Муди утверждал, что вряд ли что-то в этом году получится лучше – все-таки пока мало магических сил для телесного патронуса. Но мне было все равно – облачко, так облачко – главное, побольше. Я не позволю каким-то гнусным провалам в пространстве еще раз заставить меня испытать те же чувства, что и в поезде.

***

С этого года на моем курсе стала учиться дочка нашего декана – Изабелла Бартиан, брюнетка с темными, почти черными глазами – маленькая копия красавицы-матери. Почему она пропустила прошлый год, сама Белла не рассказывала, а я, как настоящая слизеринка, уважающая чужую частную жизнь, спрашивать не стала. Не секрет, что моя новая соседка по комнате – дочь мага и вампирши: мало ли у них каких-нибудь традиций, о которых знать кому попало не положено.

Белла быстро вписалась в коллектив, лишнего отцу не рассказывала, а пару-тройку ингредиентов для зелий одолжить у него всегда могла.

Кстати, Белла была первой из нашего курса, у кого получился телесный патронус – летучая мышь. Магической силы у нее было много благодаря такому необычному происхождению. А то, что патронус – светлая магия, и не должен получаться у темных магов и существ, оказалось ложью. Хотя понятие «темный маг» – весьма спорное: по мнению Министерства, это маг, практикующий запрещенную магию. Учитывая, что список запрещенного меняется раз в несколько лет, вероятна ситуация, что сегодняшний «темный маг» недавно таковым не считался.

Моя паранойя прогрессировала: я вообще не выходила на улицу без сопровождения Беллы, Гарри или кого-нибудь из старшекурсников или учителей, способных к магии патронуса. А что? Должны же быть у человека какие-нибудь недостатки? Вот я – дементоров боюсь. Могло быть и хуже.

Гарри, пообщавшись на тему защиты школы с портретом Финеаса Блэка, загорелся идеей поиска Сердца Хогвартса – секретной комнаты основателей, в которой спит дракон-защитник. Что за дракон, никто не знал. Меня терзали смутные сомнения в целесообразности затеи: учитывая, что Салазар Слизерин усыпил василиска, может, основатели вместе тоже поднапряглись и усыпили настоящего дракона? Но остановить поиски было уже нереально.

К поискам подключились близнецы с друзьями. Естественно, не остались в стороне второй и третий курсы Слизерина, Рон со своими приятелями, включая футбольную и квиддичную команды Хаффлпаффа, и даже Луна Лавгуд – не иначе, почетные гриффиндорцы.

Мы пересмотрели массу книг о Хогвартсе в библиотеке, проанализировали все доступные карты, включая карту Мародеров, по секрету продемонстрированную ограниченной группе учеников близнецами. Школьники обшаривали различные углы и тайные проходы, простукивали стены и заглядывали за картины, обитатели которых радостно подключились к новой игре. От учителей свою деятельность мы особо не скрывали: все равно в дракона никто не верил, а так – общее дело, дух товарищества. По-моему, директор вообще должен был быть счастлив – Гарри Поттер, наконец-то, развлекался в духе подлинного авантюризма.

Примерно за неделю до зимних каникул Белла, разглядывая потолок в Большом зале, неожиданно заметила:

– Ведь в тех источниках, что нам удалось найти, говорится, что Сердце Хогвартса – единственная комната, которую зачаровывали все четверо основателей одновременно. Но ведь в истории школы для первоклассников то же самое сказано и про Большой зал, только другими словами, ну, там: потолок – Ровена, пространственные чары – Салазар и т. д. То есть, либо Сердце – это Большой зал, либо источники врут.

Проверять предположения и искать способы «разбудить дракона» отправились теми же силами: Гермиона – в библиотеку, близнецы – к призракам, хаффлпаффцы – к эльфам, а мы вчетвером с Гарри, Драко и Беллой – к картинам.

Нарисованные маги не могли сказать ничего нового, но оставить такую перспективную нить мы не могли: многие картины появились в школе еще при основателях. Гарри предложил использовать уже проверенный способ: попросить Выручай-комнату пригласить нарисованных магов, с которыми мы еще не общались.

Маги на картинах в Выручай-комнате к общению не стремились. Мы в красках описывали ситуацию, в которой сейчас оказалась школа, уже не особенно рассчитывая на удачу. Однако, она нам улыбнулась в лице нарисованного старичка, сэра Дункана, оказавшегося ни много ни мало учеником основателей. Достопочтенный сэр уже много лет ни с кем не общался, обидевшись на то, что его картина была перевешена в один из мало используемых коридоров. Он оказался хранителем информации о защитных ритуалах для Сердца Хогвартса, правда, открыть ее согласился лишь тем, кому она предназначена – деканам факультетов, категорически отказавшись от участия в разговоре директора. Драко сразу же предположил, что один из директоров оказался обидчиком портрета.

Для проведения ритуала портрет временно разместили в Большом зале. Сэр Дункан настоял на своем намерении принести магическую клятву в том, что его информация достоверна и направлена на укрепление защиты замка. Первый раз видела свидетельство магии для портрета: волна света прошлась по картине сверху вниз, подтверждая слова нарисованного мага. Большинство школьников разъехались на каникулы, директор отсутствовал, в который раз в этом году доверив школу деканам, мы тоже решили остаться до проведения ритуала – детям разрешили присутствовать.

Не могу сказать, почему деканы не стали предупреждать директора, в этом году часто отсутствовавшего в школе, о своих намерениях, с сэром Дунканом они общались вчетвером без свидетелей. Трое из них и так были достаточно независимы от мнения Дамблдора. А между ним и Макгонагалл после прошлогодней проверки будто черная кошка пробежала – на людях декан Гриффиндора была подчеркнуто вежлива и холодна.

Зал был освобожден от столов, которые мешали рассмотреть в рисунке на полу рунические знаки. Хотя, если бы мы не знали, на что смотреть, то и сейчас ничего не заметили. Немногочисленные школьники расположились по периметру зала, а деканы заняли отведенные им места.

Деканы хором произносили положенный текст. В магическом зрении деканов соединили линии силы цветов факультетов, а на их пересечении медленно проявлялся он – черный краеугольный камень замка, формой и узорами напоминающий дракона. Он не поднимался из пола, на самом деле, наверное, камень продолжал находиться где-то в недоступной глубине подземелий. В данный момент деканы собирались обратиться к самой сути школы – ее источнику, и проявившийся здесь «дракон» позволял им это осуществить.

Невероятно мощная сила расходилась от зала за пределы замка, и сейчас я чувствовала, как сотни дементоров, «охранявших» его территорию, рассыпались в пыль, даже не пытаясь убежать или спрятаться от своей судьбы. Нет, что-то еще наверняка происходило: укреплялись щиты или обновлялась магическая энергия в замке. Потом, кстати, в школе обнаружились даже новые помещения. Но меня волновал в данный момент только один вопрос – дементоры. Я была уверена, что им не место не только возле школы, но и вообще в этом мире.

После завершения ритуала черный дракон снова растворился в потоке силы. Все медленно приходили в себя. Удивительно, но среди школьников обнаружились и хогвартские домовики, с благоговением смотревшие в центр зала.

***

На зимних каникулах в магазине «Решений Уизли» я встретила Молли. Мы с Биллом и Амандой периодически бывали здесь: на каникулах в магазине всегда обитали близнецы, часто болтался также и Рон. С Артуром мы всегда вежливо общались, не вспоминая о событиях, предшествующих нашему уходу из дома. К встречам с Молли я не стремилась, и она, вероятно, тоже старалась их избегать.

В этот раз Билл оставил нас с Амандой на попечении братьев по пути на работу в банк. Артур был где-то на заказе, а в магазине в этот день заправлял всем Люпин.

На втором этаже в просторном рабочем кабинете Рон с Фредом пытались научить Аманду рисовать то ли лошадь, то ли фестрала. А мы болтали о жизни с Джорджем, пока он продолжал варить очередное зелье. Вот в этот момент на пороге комнаты и появилась Молли Уизли.

Мне показалось, что она стала выглядеть еще карикатурнее, чем раньше: растрепанные волосы, заляпанное какими-то пятнами платье кричащей расцветки, грязные ногти. Откуда все это? В саду она не работала, самая тяжелая работа – готовка и вязание, для этого и всего остального есть еще и магия. Она же сама вяжет одежду, почему нужно появляться в грязном платье? Да и несколько заклинаний убрали бы все проблемы с одеждой, маникюром и прической.

– Здравствуй, Джиневра.

– Это больше не мое имя. Здравствуйте, миссис Уизли.

– Ты даже именем брезгуешь? Даже и не вспоминаешь, сколько сил я потратила, чтобы вырастить тебя? – с каждым словом Молли увеличивала звук.

– Что Вы хотите от меня? – начинать спор я не хотела.

– Я хочу, чтобы моя дочь не воротила нос от своей семьи и матери! Я ночи не спала, последнее отдавала, а ты! Неблагодарная!

– Я только удивлена, что Вы не выбрали место, где больше зрителей. Кинг-Кросс, например.

– Мне нечего скрывать от моих сыновей!

– Хорошо, давайте не будем скрывать. Я не отказывалась от своей семьи: с большим удовольствием я продолжаю общаться с братьями. И очень рада, что они остаются частью моей жизни. Я ни слова не сказала плохого в адрес моей семьи или бывших родителей ни братьям, ни посторонним. Напротив, я благодарна семье, в которой родилась, за все, что она для меня сделала. За то, что кормили, одевали, учили. Что не бросили во время долгой болезни. Тем больнее вспоминать то, чем все закончилось.

– Я так и знала. Так и знала, еще когда мой отец появился у нас дома. Что ты уйдешь к новым возможностям! Деньги! Ради них можно предать и забыть свою семью!

– Я не очень понимаю, о чем Вы сейчас говорили, миссис Уизли. Если обо мне, то дед еще много лет назад предлагал забрать меня к себе. Но я считала, что у меня есть семья – родители и братья. И вы сами согласились, что дед будет оплачивать и контролировать мое обучение, чем он и занимался. И простите, но предательством я воспринимаю попытку матери напоить ребенка зальем подчинения.

– Это еще надо доказать! Да и что такого ужасного? Ты же тогда совершенно отбилась от рук!

– Да у меня весь год был занят учебой. Ни на что другое ни времени, ни сил не оставалось.