Текст книги "Одна судьба на двоих 2 (СИ)"

Автор книги: Casperdog

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– Так нечего рассказывать, – Сергей Павлович развёл руками. – Воспитанников в течение полугода потихоньку изымали и возвращали домой. Малышню поместили в закрытый интернат, старших пристроили у себя. Воспитатели, когда поняли, что до них скоро дело дойдёт, большей частью согласился добровольно вернуться в Россию в обмен на данные гарантии, что их не арестуют, а кто и успел убежать подальше в Европу. У них, оказывается, были и счета и виллы и покровители.

– И много смогло убежать? – усмехнулся Антон.

– Двое руководителей в бегах, – понимающе ответил отец. – Точнее, уже один. Второй недавно совершенно случайно утонул в собственном бассейне в Испании. Но ты, пожалуйста, держи эту информацию при себе. Договорились?

– Как скажешь, хотя мне и не с кем поделиться, разве что с сестрой.

– У тебя есть и другие…

– Другой. Один единственный, кто по природе своей не сможет обмануть и предать. Так он и так в курсе почти всех наших дел.

– Знаю, – улыбнулся Сергей Павлович, глядя на вытянувшееся от удивления лицо сына. – А ты что думал? Мы с ним играем последнее время в одни и те же игры. И бьём в одни те же ворота.

– Ты, пап, прям поэт, – улыбнулсь Арина. Если честно, счастлива, что между нами сложилось понимание. Если бы было другое…

– Ребята, – пожилой человек опустил глаза. – Я уже не раз и не два извинился перед Вами. Сколько можно?

– Пап. Забей. То, что было – в прошлом.

– -

Родители с детьми просидели за столом ещё не один час, то разговаривая на посторонние темы, то временами возвращаясь к рабочим моментам или к самой больной теме. Расстались уже поздно вечером, довольные взаимопониманием и семейным теплом, что воцарилось между ними.

А родители так никогда и не узнали, что двойняшки весь вечер «вырезали» чужие слепки из сознания родителей, попутно ставя многослойные блоки против чужого ментального воздействия. Убедившись, что теперь и сами не могут проникнуть в мозг родителей, расслабились окончательно от понимания, что последний из Романовых, хоть и сильный ментал, но пробить защиту родителей теперь никак не сможет. А следущими на такую же процедуру следовало завлечь Белого и Катю…

* * *

Через пару дней, за четыре дня до наступления Нового Года, семья вновь встретилась почти в том же составе, что и ранее, но уже без детей. На удивление, двойняшки ожидали бурную реакцию Кати после объяснения причин встречи и сложившейся ситуации, но она вела себя вполне адекватно. Согласилась на вмешательство в свой мозг, что бы убрать не только следы недавнего вмешательства деда, но и, как оказалось, совсем уж старые закладки, а им было много-много лет. Катерина отказалась от гипнотического сна, пожелав сама участвовать в процедуре. И, когда ей «показывали» что удаляли, женщина каждый раз всё плотнее сжимала губы. Через час всё было вычищено и очередь дошла до Белого. Олег, словно ребёнок, чуть ли не с дрожащими руками сел на стул, но оказалсь, что его мозг совершенно лишен следов чужого вмешательства. Удивлённая Арина, переглянувшись с братом, повторно просмотрела все три пласта памяти и… вновь ничего. Правда, попутно немного подкорректировали общее психическое и физическое состояние. Рассказав, что увидели и что сделали, всей семьёй вновь сели за стол, ожидая, что расскажет Белый. Тот в недоумении смотрел на близких, но сказать ему было нечего.

– Ребята. Что Вы смотрите на меня так, словно скрываю от вас какую-то тайну? Вы же сами покопались в моей голове, поэтому должны были увидеть, что говорю правду. Да, я научился у деда практически всему, что знаю и умею. Что касается медицины – у меня был такой Наставник, такой человек, что был готов кланяться ему в ноги. Но, увы, тот ушёл из жизни и получилось, что был последним учеником у него я, кому успел передать знания. А дед… Дмитрий Михайлович на протяжении многих лет помогал мне всем, чем мог. И я обязан ему. Тот заменил мне отца. Что касается Вас и Кати, особенно детей – странно всё, что Вы рассказали, хотя… раз такой разговор состоялся, значит были на то основания. Надо всё обдумать хорошо. Не хочу делать поспешных выводов. Советую сделатьэто и нам и Вам. Что касается Славов, обещаю – буду наблюдать за ними, но я не такой сильный ментал как Вы. Скажем так, скорее любитель, чем профессионал. Мне и снадобья особые нужны для сеансов и подходящая обстановка, да и настрой соответствующий.

– Олег, но ты же сам учил Катю? Разве не так? – Арина была удивлена.

– Я не учил. Лишь пробудил в ней дар, когда была ещё ребёнком. А далее Катюня сама развивалась, да и если б не была менталом с рождения, никто не смог бы ничего с ней сделать. Так что во всём виновата именно Катька.

– Я? – изумилась женщина, а все за столом улыбнулись. – Виновата? Вот так всю жизнь. Как хорошее – Олег постарался, как плохое – я.

– Не правда, Солнышонок, – Олег, приподнявшись, перетянул с соседнего стула к себе жену, усадив на колени. – Ты мне подарила вторую жизнь, отдав годы своей жизни, вытащив из-за черты. Молюсь и благодарю богов, что мне так повезло в жизни. Что касается деда, точнее, что Катя со мной по его плану, могу тому лишь в ножки поклониться. Не трудно. Поэтому, ребята, что касается личного мнения – Вы всё слышали, добавить нечего.

– И мне, если честно, нужно благодарить деда, а не ругать его. – Катя поцеловала мужа и прижалась к нему. – Тот был опорой мне на протяжении всех тех страшных лет, когда Олежка был в коме. И с деньгами помогал, и советами и доставал всяческие дефицитные лекарства, что поддерживали жизнь в моём муже. Не было бы его – может и Олег не выжил, и дети не появились. Кто знает. Что касается закладок «послушания», это и к лучшему было, коль говорите, что те были сделаны давно.

– Кать, Олег, – Антон был совершенно не готов к такими ответам, но его волновало не то, что было сказано, а то, что будет дальше. – С Вами, коль настолько благодарны старику, не стану спорить. Меня больше волнуют Ваши дети. Кать. Ты ведь была многие годы ХРАНИТЕЛЕМ. Должна понимать, что может случиться с детьми, если они пойдут по иной дорожке. Понимаешь о чём я?

– Понимаю лучше, чем ты, Антон. – Катя нахмурилась. – Ребята. Я благодарна Вам, что предупредили нас. Мы с Олежкой не говорили, но вряд ли придём к единому мнению что делать дальше. Сразу скажу – советов давать не надо. Пока, только пока… у меня появилась идея отправить их в центральную школу Братства. Там и психологи есть, и мозгоправы. И, если что, Мастер тоже имеется. Я уже созвонилась с руководством – они не отказали, но предупредили заранее, что с детьми будут общаться особо, пока не поймут что делать дальше. Могли бы обратиться и к Вам, но Вы не психиатры, хоть и врачи, к тому же менталы, а здесь нужны и те и другие «в одном флаконе». Вы, скорее, вырежете опухоль, нежели её вылечите. Разве не так?

– По большому счёту ты права, Кать, – Арина тяжело вздохнула. – Мы и в самом деле скорее хирурги, ну и немного терапевты, если можно определить специализацию воздействия. С детьми работаем крайне редко, когда их к нам приводят или приносят совсем уж… Таких, что одной ногой… Скажу больше. Мы и в мозги к человеку никогда не желали залезать. Попросил раз папа по дружбе – пошли ему навстречу в виде исключения. И только потом, через год, как-то раз, вечером переговорив, сначала начали изучать, что и как надо делать, что бы не навредить, а позже и тренировались стали сами на себе. В смысле, я на Тошке, он на мне. А как иначе? Мы, если знаете, не столь хирурги, которые лечат человека, кромсая его плоть, а те, кто даёт стимул человеческому организму на, скажем так, самовосстановление. Это даже и регенерацией назвать нельзя. Думаете, приходят к нам безнадёжно больные люди и мы, такие, «раз, два, три», щёлкнули пальцами… и те уходят от нас здоровыми? Увы, совсем не так. Мы, например, онкологией на поздних стадиях не занимаемся. Больно и обидно, что не можем помочь, когда всё запущено… На ранних – да, вполне успешные результаты. Так что если сравнивать антибиотики и витамины, мы ближе к витаминам. Что же касается операций на мозге – контактных или бесконтактных, здесь всё намного сложнее. Мы никогда не брались, например, за лечение шизофрении и других болезней, характеризующихся распадом процессов мышления и деформации восприятия. Да и влезать в чужую голову, откровенно скажу, совсем не просто, и… как бы так выразиться поприличнее… скорее, неприятно. Да, именно что неприятно. Ведь сам видишь, точнее, понимаешь, чувствуешь все как положительные, так и отрицательные мысли и эмоции человека. А мысли – это и есть чувства. И всё, что когда-то человек пережил – радость, боль, счастье или печаль – прописывается в памяти, словно на жёстком диске компьютера. Что-то стирается через месяц, что-то через год, а что-то остаётся навсегда. Мы много консультировались с опытнейшими психиатрами и хирургами, которые делают операции на мозге. И стало чуть более понятно, как общаться с разумом другого человека… Что касается стариков и потери памяти и разума, а таких к нам приходит множество в надежде, что сможем им помочь… Увы. Мы не в силах вернуть время вспять. Да, немного сдерживаем наступление деменции, но, повторюсь, лишь на время. Приведу пример. Большинство стариков, кто теряется память или впадают в маразм, напрочь забывают всё, что с ними было не то, что вчера или год назад, а вообще большую часть прожитой жизни. Но что странно – детские воспоминания заполняют все незатронутые болезнью участки мозга, и человек вспоминает такие, вроде незначительные детали, как, например, что был одето на его маме, когда ему самому было три или пять лет. Вот спроси Вас сейчас – помните такое? Уверена – не помните. А старики вспоминают. Почему, кстати, обычно многие так и говорят о больных таким недугом – «впадают в детство». Не от того, что старые люди не могут контролировать даже физиологические особенности организма и, порой, забывают, как держать вилку или ложку в руке. Но вот детские образы – всё ярко и чётко, словно было с ними вчера. Так что мозг – чрезвычайно сложная штука, и врачи о нём, можно сказать, и не знают ничего толком. Это как океан – вроде всё просто и понятно, а знаем о нём… ничего не знаем. Так, совсем чуть-чуть. Так что ты, Катя, абсолютно права. Мы можем удалить все воспоминания о Дмитрие Михайловиче из памяти ребят, затереть, но как они потом будут ощущать себя, когда огромный пласт памяти будет стёрт? Да и наверняка что-то останется в виде ассоциаций. Потянут за ниточку и… Бац, а дальше ничего, провал, пустота. Не возненавидят ли они потом не только нас, но и Вас? Не берусь отрицать такое. Но не по себе становится, если и в самом деле старик их готовит для, скажем так, страшных дел.

– Дочка права, – Сергей Павлович покачал головой. – Кать, ты сама должна понимать, что за подобными людьми система безопасности государства постоянно наблюдает. Их, к счастью, совсем немного, поэтому и существует жёсткий контроль. Конечно же, детей никто не будет отнимать у Вас и куда-то прятать. Имею в виду тюрьмы там, или спецбольницы. Но, случись что неординарное, придут в первую очередь именно к Вам или к Арине с Антоном. Не удивляйтесь. Просто предупреждаю. А если верить доводам детей, а в целом с ними согласен, ознакомившись за последнее время со множеством документов, Романов будет чист со всех сторон. К нему не подкопаться. А кто сможет доказать, что, к примеру, твои дети, Кать, сожгли мозг какому-то министру или руководителю крупного холдинга или банка? Не говоря уже о ДРУГИХ людях. Никто не сможет проследить такую связь, просто НЕТ таких специалистов. Если только, к примеру, мои дети не вывернут наизнанку мозги подозреваемых. А пока Славы – под большим вопросом о благонадёжности государству. Говорю как есть. Так что не стоит тянуть с их отправкой в школу. Да, и приготовьтесь к тому, что, пока всё не утрясётся со сложившейся ситуацией, им будут внедрены радиометки. Со временем их изымут, но пока…

– Даже так? – Катя напоминала рассерженную кошку. – Дед. Ты желаешь, что бы мои дети ходили с какими-то метками? Чипами? Что бы все знали, где они находятся в любое время дня и ночи?

– Катя. – Антон посмотрел женщине прямо в глаза. – А что в этом такого странного или страшного? Мы, например, согласились на внедрение таких опознавателей. Во-первых, это для нашей же безопасности, а, во-вторых, что бы нас не дергали, случись что подозрительного в стране. Ты считаешь, я не прав? И давай уже начистоту. Три дня назад твои дети напоминали скорее озлобленных зверенышей, чем детей своего возраста. Они были готовы вцепиться в любого, кто их «погладит против шерсти». И это в десять лет. А что будет через пару лет? Или когда им исполнится четырнадцать? Они станут вообще неуправляемыми. Да и их самомнение, скажу тебе, просто зашкаливает. Уверен, что их в школе не уважают, а попросту боятся. А всё потому, что они не столь умные, как злые. И причинить боль одноклассникам для них ничего не стоит. Вы, родители, когда последний раз интересовались их делами в школе? Не детей своих спрашивали, а с классным разговаривали один на один? Давно? Думаю, да. Кстати, и классного преподавателя они, скорее всего, уже подмяли под себя настолько, что он их попросту боится. Могу поспорить на любую сумму, что дела обстоят именно так.

Олег с Катей переглянулись, но промолчали. Стало понятно, что слова Антона попали на уже подготовленную почву. Они явно знали, что в школе творится неладное.

– Ладно, ребята. – Катя поднялась из-за стола. – Спасибо, что говорили с нами открыто и честно. Обещаю – сделаю всё возможное, что бы ребята не встретились с Мастером. Кто это такой и на что он способен – однажды видела своими глазами и это оставило в моей памяти неизгладимый след, хотя и прошло с тех пор очень много лет. Более того – сама отдала приказ на выжигание Дара… Сейчас же… страшно даже вспоминать… Ответственность за это решение несу тяжёлой ношей всю жизнь… Антон, коль разговор подошёл к концу, мы пойдём? Скоро заканчиваются занятия в школе – встретим детей. Завтра последниё день учёбы перед Новым годом. Спасибо Вам за всё. Дед, Настя, Вы с нами?

– Да. Пожалуй, не стоит залоупотреблять гостеприимством детей. Давайте немного пройдёмся по улице. Мозги закипели – надо немного отвлечься и успоиться.

– -

Проводив гостей, двойняшки сели на кухне напротив друг друга и, не задумываясь, взялись за руки, внезапно заметив, как на кухне стало светлеть.

– Тош. РУКИ! – вскрикнула, вскакивая Арина, пытаясь освободить хотя бы одну руку, но брат словно оцепенел, не слыша и не видя ничего вокруг, сдавив руки сестры своими пальцами словно клещами. И девушке ничего не оставалось, как вновь опуститься на стул. Она смотрела на брата, который, как казалось, разговаривал с кем-то невидимым. И, через мгновение её сознание отключилась.

– -

Что стало мелькать перед её глазами, вначале не поняла, но через короткое время она почувствовалаь, что внутри её сознания, перед закрытми глазами появился огромный эеран, который был разделён на две части. Левая – по ней проносились фрагменты прожитой жизни. Её и брата. А на правой половине – как Арнина поняла, фрагменты вариантов, по которым могла пойти действительность, если бы они сделали тот или иной шаг, отличающийся от реальности. И девушка стала смотреть больше на правое поле, так как на левом лишь фиксировались узловые моменты, которые не исчезали с «экрана», становясь одними из стопкадров, ноподобии фотографий. Скорость мелькания постепенно снижалась и одной из узловых точек стала семейная встреча на пляже Ладоги. Это изображение было намного крупнее других… но жизнь продолжалась. На правой половине мелькали другие варианты – их отъезд за границу и вполне удачно сложившаясь жизнь в богатстве и почёте. Их смерти, одна за другой, в Японии или в Москве. Вспышка их известности, а затем болезнь и последующая смерть в Германии, если бы они согласились на предложение научно-исследовательского института Мюнхена. Их известность мирового масштаба, если бы поехали во Владивосток на конференцию по исследованию мозга. Их странная болезнь и полный паралич после встречи в одном из посольств в Москве, куда так настойчиво прилашали… Далее последовал стоп-кадр на левой половине экрана. На том изображении они сидели, взявшись за руки с закрытыми глазами, как и сейчас в реальности, но на правой половине изображения продолжали меняться. Вот появляется тот пожилой человек, которого они лечили в клинике. Как память подсказывает – отец Мары. Вот они уезжают в Москву по приглашению Министра иностранных дел, согласившись работать с представителем другой планеты. Следующий кадр – похороны в Москве… Как становится понятно, Президента и его окружения… Последствия авиакатастрофы. Новый Президент, который ведёт страну прежним курсом, взвалив на себя непомерную задачу по консолидации власти в своих руках. Новые похороны. Много – много новых лиц. И в какой-то момент мелькание изображений останавливается и… начинает прокручиваться назад, но уже намного медленнее, иногда ненадолго останавливаясь. И Арина замечает, что во многх узловых точках истории, так или иначе мелькают изображения их родственников, Славов. Вначала уже пожилые, потом всё более и более юные, пока изображение не останавливается вновь на узловой точке – фотографии, где они всей семьёй сидят на берегу озера и Антон высказывает своё недовольствие поведением малышам. И девушка ощущает ИХ состояние. Сначала недоумение, потом обиду и, наконец, злобу. Именно злобу на них, старших, БЫВШИХ друзей. И… экран меркнет…

– Антон, – очнувшись, девушка ошарашено смотрит на такого же ошеломлённого брата. – Выходит, что во всём виноваты МЫ? Но это же полнейший абсурд!

Антон молчал долго. Потом с удивлением посмотрел на своё кольцо, которое продолжало ярко светиться, не смотря на то, что они разорвали соприкосновение рук. Поднёс ближе к глазам и внимательно его осмотрел.

– Не знаю, во что нас втянул старик, но то, что нас избрали для чего-то непонятного – факт. Посмотри на кольцо, Рин. У тебя на нём появиась цифра?

Девушка внимательно рассмотрела кольцо и в самом деле заметила едва видимую цифру.

– Четыре, а у тебя?

– У меня пять. Только непонятно что это означает. Могу предположить, что мы не первые в этом непонятном списке. До тебя существует ещё три чего-то или кого-то. Тех, кто более важен или тех, кто более силён? Или же тех, кто нашим прародителем оценен выше по достоинствам? Хотя это не столь важно. Для меня более важно, что мы, соединив руки, создав кольцо или круг, смогли проникнуть во что-то совсем непонятное, вовсе запредельное. Как говорят медиумы? Энергоинформационное поле Земли? И земли ли только? Кажется, мы сейчас влезли с тобой, куда не надо было.

– Так без умысла, – девушка чуть не заплакала. – Тош. Получается, что мы стали что-то вроде предсказателей?

– Не что-то, а стали. Только надо разобраться с тем, чем нас так «осчастливили». Нам такого добра и не надо было, а тут… Не было печали, купила кто-то там чего-то там не нужное. Что будем делать?

– Тош. Считаю, что через некоторое время надо будет вновь попробовать повторить то, что было сейчас. Главное было показано – высока вероятность, что именно мы виновны во всех бедах, что так или иначе могут свалиться на нашу страну. Правда, как заметила, было два пути – заниматься с малышнёй самим, став их наставниками в жизни, при этом полностью лишиться работы. Второй вариант – уехать из страны или остаться, ничего не предпринимая…

– Был ещё вариант, – глухо произнёс Антон. – Найти древний артефакт, который много веков назад был оставлен Создателем или древними на территории страны именно на такой случай и сделать всё, что бы он заработал.

– Я такого не видела в картинках. А что он даст?

– Он не даст ничего хорошего. Предназначен для одного – полностью лишить людей возможности развиваться ментально, причём… на всей земле. А те, кто уже обладает подобным даром, будут этого лишены. Не на время – навсегда. Этот аппарат, как понял, включался несколько раз в истории планеты, а позже, когда происходила глобальная перегрузка планеты и на ней практически никого не оставалось, снова выключался и накапливал энергию для нового включения. Можно предположить, чтоименно с его включением ушли в небытие многие цивилизации, о которых дошли до наших времён лишь мифы и легенды. Те же Атлантида или Гиперборея…

– Но это было, наверное, когда ВСЕ люди обладали ментальным даром? А что сейчас? На миллион-другой людей один, в ком Дар есть, а у кого он пробудился – вообще считанные единицы на планете.

– Мы, Арин, не знаем точно сколько подобных нам на земле. Может тысяча, может две, но в общем колличестве населения мы как песчинка в океане.

– А Братство, а мы? Что будет с нами?

– Братство, скорее всего, станет не нужным. Когда был последний прорыв в России? Почти два года назад, причём сама «воронка» появилась, но из неё ничего так и не вылезло. Кстати, колличество леших за последние два года сократилось в сотни раз. Уходят к себе, остались считанные единицы, да и те глубокие старики… Думаю, причина есть. Возможно, что не только мы увидели варианты будущего. Что же касается нас… Будем работать, как и все врачи в стране – образование профильное есть, так что не пропадём. Хотя на эту тему пока не думал. Прорвёмся, малыш. Нас двое, поэтому будет легче, чем пробиваться по одиночке.

– Ты оптимист, как погляжу.

– Нет, Рин, реалист. Если не сможем предотвратить всё, что нам показали – пусть лучше пострадает пара тысяч людей на планете, чем миллионы.

– Ну, так-то да. Тогда с чего начнём? Будем готовиться к апокалипсису?

– Нет. А что надо будет сделать, то сходить к Михаилу. Он мудрый человек, может, подскажет что предпринять.

– Антон. С каких пор ты хочешь совета спросить у старца? Поедем в монастырь?

– Так он был много лет Хранителем, потом вошёл в Совет Старейшин. И на старости лет решил оставить мирские заботы, уйти, посвятив свою жизнь служению Богу. Я хочу просто узнать у него – чем на самом деле занимаются Старейшины. Расскажем, что увидели сегодня, да и по поводу колец стоит с ним посоветоваться. Уверен, расскажет всё что знает. К тому же, насколько слышал, у него и Дар предвидения развит, да и ментал не слабый. Не хочешь – не поезжай, но услышать мудрое слово со стороны лучше, чем жить во тьме. Я не религию имею в виду, а человечекий совет.

– Я не против, только давай встретимся вне стен монастыря, а то, после первого посещения, несколько дней не могла нормально спать, от малейшего шороха дёргалась. Говорят, места святые, намоленные, а мне было тяжело на душе. И не потому, что атеистка. Понимаю, точнее, знаю, что есть единый прародитель, но вот то, во что превратили культ Единого Творца – для меня непостижимо. Целые книги написали… Всё, не буду об этом. У каждого есть голова на плечах, а во что верить – пусть сам для себя и решает.