Текст книги "Большая Советская Энциклопедия (РО)"

Автор книги: Большая Советская Энциклопедия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 61 страниц)

  С середины 70-х гг. русская литература испытывает воздействие предромантических и сентименталистских художественных идей и принципов, воспринимаемых преимущественно из английской литературы и немецкой критической мысли. Не менее значительным было влияние на русский сентиментализм идей Ж. Ж. Руссо. Формирование новых жанров стало основным путём литературной эволюции с конца 70-х и до 1800-х гг. Начинается усиленная разработка жанров баллады, песни, дружеского послания. В творчестве И. И. Дмитриева (1760—1837), наиболее видного поэта сентиментализма, стилистической переработке подвергается и такой устойчивый жанр, как басня; песни и дружеские послания Дмитриева отличаются приятностью и интимностью тона. Стиль у сентименталистов становится понятием индивидуально-авторским, а не общелитературным, как утверждали теоретики классицизма.

  Новыми для русской литературы жанрами, введёнными сентиментализмом, были путешествия и чувствительная повесть. Первым русским оригинальным литературным путешествием была книга А. Н. Радищева (1749—1802) «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790), в котором чувствительность, т. е. способность мыслящего человека воспринимать жизненные впечатления и общественные противоречия как внутреннее душевное дело, явилась источником непримиримой революционной вражды к крепостническому строю в целом. «Путешествие...» Радищева не оказало непосредственного влияния на литературу 18 в., его воздействие ощутилось позже, в эпоху декабристского движения. Пути развития сентименталистской прозы определили повести и «Письма русского путешественника» (опубликованы 1791—92) Н. М. Карамзина (1766—1826). В его прозе была создана новая для русской литературы эмоционально-психологическая структура повествования и анализа душевной жизни: именно у него повествовательные жанры стали «зеркалом души» современного человека и средством выражения личности в её многообразии и индивидуальной неповторимости, что оказало влияние на дальнейшее развитие русской прозы.

  И. З. Серман.

  Литература 1-й половины 19 в. Литературная жизнь начала 19 в. определялась обострением кризиса крепостнической системы, национальным подъёмом 1812, созреванием идей дворянской революционности, предвещавших начало первого этапа освободительного движения в России. Совершался процесс постепенного перехода от идейно-эстетических концепций классицизма, «просветительского реализма» и сентиментализма к иным типам художественного творчества, прежде всего к романтизму и реализму. Одной из центральных фигур литературного движения первых десятилетий 19 в. оставался Карамзин – преобразователь русского литературного языка, автор «Истории государства Российского», издатель «Вестника Европы» (1802—03), где он в критических статьях излагал свою эстетическую программу, способствовавшую формированию самобытности русской. литературы. Черты классицизма и сентиментализма сочетались в стихотворных трагедиях В. А. Озерова (1769—1816). Развивалась полемика между «архаистами» и карамзинистами вокруг проблемы «старого» и «нового» слога; она нашла острое выражение в борьбе литературного общества «Беседа любителей русского слова» и «Арзамас». Традиции «просветительского реализма» своеобразно преломились в творчестве В. Т. Нарежного (1780—1825). Центральное место занимала поэзия, где выделялись 2 течения, условно называемые элегическим и гражданским (впрочем, грань между ними порой стиралась).

  Родоначальниками элегической поэзии явились В. А. Жуковский (1783—1852) и К. Н. Батюшков (1787—1855). В 20-е гг. её традиции были сильны в творчестве А. А. Дельвига (1798—1831), Н. М. Языкова (1803—46), Е. А. Баратынского (1800—44). Творчество этих поэтов было проникнуто глубокой неудовлетворённостью существующим. Не веруя в переустройство общества, они ориентировали своё творчество на создание гармонии во внутреннем мире человека. Жуковский видел высшие ценности в духовных переживаниях идеального порядка, Батюшков и его последователи – в одухотворённых нравственным пафосом «земных» радостях, в дружбе, любви, чувственном наслаждении. Элегики обновили поэтический язык, разработали утончённые формы поэтической выразительности, создали многообразие метрических, строфических и ритмико-интонационных структур. В элегической поэзии постепенно проступали романтические тенденции (см. Романтизм). У Жуковского они выражались в своеобразном мистико-романтическом тяготении к поэтической фантастике. Намечалась характерная для романтической эстетики разработка фольклорных мотивов и форм разных времён и народов (баллады Жуковского, новаторская трактовка антологического жанра у Батюшкова, идиллии и русской песни Дельвига).

  Другое течение образовала поэзия гражданская. Некоторые существенные для неё принципы наметились в начале века – в творчестве поэтов, группировавшихся вокруг Вольного общества любителей словесности, наук и художеств (И. П. Пнин, 1773—1805, В. В. Попугаев, 1778—1816, И. М. Борн, г. рождения неизвестен – 1851, и др.). Наиболее ярко она была представлена творчеством поэтов-декабристов: В. Ф. Раевского (1795—1872), К. Ф. Рылеева (1795—1826), В. К. Кюхельбекера (1797—1846) и А. А. Бестужева-Марлинского (1797—1837). Декабристы видели в литературе прежде всего средство пропаганды и борьбы, в их программах проявлялось стремление придать поэзии политический характер, сосредоточить усилия на утверждении идеальной нормы гражданской морали и поведения человека. Самодержавно-крепостнический порядок декабристы отвергали как несогласуемый с законами разума и «естественными правами человека». Отсюда их тяготение к традициям «просветительского классицизма». Другим основополагающим началом эстетической системы декабристов была предромантическая идея национальной самобытности литературы.

  С начала 20-х гг. в поэзии декабристов появились тенденции, отразившие усложнение идейно-психологической природы дворянской революционности. Новым потребностям отвечал своеобразно переосмысленный эстетический кодекс байронизма (см. Байрон Дж. Н. Г.). Возникал романтически трактуемый образ современного героя, в котором черты гражданина-тираноборца соединялись с ореолом трагического избранничества, катастрофичностью судьбы и напряжённостью индивидуального самосознания. Наряду с последовательно революционной линией в рамках гражданской поэзии развивались и другие тенденции, определившие своеобразие творчества Н. И. Гнедича (1784—1833), Д. В. Давыдова (1784—1839), П. А. Катенина (1792—1853), П. А. Вяземского (1792—1878), выступивших в поэзии в 1800-е гг. Предвосхитив многие мотивы декабристской литературы, их поэзия в 1810-е гг. развивалась в прямой связи с художественными исканиями будущих декабристов. Однако оппозиционность и свободолюбие этих поэтов не совпадали с идеологией декабризма. Самобытность их творческих исканий позволила им обогатить русскую поэзию, расширить круг её стилевых и жанровых форм. Поэзия Д. В. Веневитинова (1805—27) впитала мотивы, родственные декабристскому вольнолюбию, но окрашенные шеллингианским пониманием искусства. Вместе с ранней лирикой Баратынского и Ф. И. Тютчева (1803—73) она принадлежала к значительным явлениям русской философской поэзии.

  Особую линию литературного развития образовало в 1-й четверти 19 в. творчество Крылова и А. С. Грибоедова (1795—1829). Обращаясь к эпическим и драматическим жанрам, они разрабатывали тот подход к действительности, который составил в дальнейшем эстетическую основу критического реализма (см. Реализм). Сатирическая направленность творчества этих писателей выражалась в обострённом интересе к реальности, в стремлении выявить и обличить те отклонения от норм разума, которыми она изобилует. Принимая различные формы, этот процесс приближал к объективному пониманию жизни. Основой басенного стиля Крылова стала стилистика разговорного народного просторечия. Он создал басню, свободную от условностей классицизма, идущую от жизни, выражающую своеобразие народного мышления и «здравый смысл» народа. В комедии Грибоедова «Горе от ума» (1824), сочетающей завоевания классицизма и реализма, психологическая и бытовая конкретность, характерность языка, житейская колоритность сюжетного материала приобрели решающее значение. Исходную «посылку» комедии составлял типичный для просветительской сатиры обличительный приём – столкновение нормы разумного миропонимания с реальностью общественных нравов, основанных на предрассудках. Это сближало «Горе от ума» с идеологией декабризма. Вместе с тем открывались противоречивость движения истории, многозначность жизненных явлений, происходило усложнение характеров и жанровой природы пьесы, в ней сливались черты сатирической комедии и лирико-психологической драмы («сценические поэмы», по определению Грибоедова).

  Очевидно, что в 1-й четверти 19 в. все стороны и явления литературного процесса обнаруживали черты переходности и характеризовались скрещением разнородных элементов. Тенденции романтического и реалистического мышления сосуществовали с традициями рационалистической культуры 18 в.

  В центре литературного движения 1-й трети 19 в. находилось творчество А. С. Пушкина (1799—1837), однако оно не укладывалось в рамки какого-либо направления. Его лицейская, послелицейская и «южная» лирика вбирала в себя главные эстетические завоевания всех поэтических школ. Но Пушкин преображал усвоенные традиции, сплавляя их в целостном единстве индивидуального миропонимания. Молодой поэт был близок к романтизму, однако эволюция от «Руслана и Людмилы» (1820) к «Цыганам» (1824) свидетельствует, что романтизм не стал основой его мировосприятия: Пушкин шёл самостоятельным путём. В его творчестве преображались идеи гражданского радикализма. В ранних стихах вольнолюбивые мотивы, близкие к декабристской поэзии, были проникнуты ярко выраженным личностным пафосом. В начале 20-х гг. этот пафос сближался с байроническим бунтарством, но вскоре наметилось преодоление морально-философского кодекса байронизма. Пушкин пришёл к пониманию всемогущества объективных законов истории и начал поиски предпосылок общественной справедливости в самом ходе исторического процесса. В «Борисе Годунове» (1825) эти поиски обнаружили драматическую взаимосвязь «судьбы человеческой» и «судьбы народной».

  Специфические особенности пушкинского реализма приобрели всеобъемлющий характер в романе «Евгений Онегин» (1823—30); в течение 30-х гг. они утвердились в пушкинской лирике, драматургии и прозе. Оформилось художественное мышление, способное находить в обыкновенных вещах источники красоты и поэзии. Совершалось обновление литературного языка; пушкинское слово преодолевало замкнутость традиционных «устойчивых стилей», вбирало существенные элементы народной речи, обретало прямую связь с жизненной реальностью. Пушкин включал в свою художественную систему целые культуры, весь духовный опыт человечества становился внутренним достоянием этой системы; создавались своеобразнейшие формы лирики, драмы («маленькие трагедии», сцены), эпические поэмы («Полтава», 1828; «Медный всадник», 1833), прозаические повести («Повести Белкина», 1830; «Пиковая дама», 1833; «Капитанская дочка», 1836).

  Реализм Пушкина основан на всеобъемлющей многосторонности миропонимания, он соединял конкретный историзм с универсализмом, детерминизм – с признанием духовной свободы человека. Современное состояние мира представлялось Пушкину дисгармоническим. Ему открывались разобщённость людей и народов, трагические противоречия истории, сталкивающие в неразрешимых конфликтах государство и личность, народную стихию и деспотизм власти. Но сознание всего этого не отделялось в пушкинском мышлении от утверждения идеала иной жизни – единой, целостной, для всех справедливой и гармонически слаженной. Этот идеал опирался на сознание единства всемирной истории и всемирной культуры, на веру в безграничность духовного потенциала личности, на открытие в народном сознании нравственных ценностей, способных стать основой будущей социальной гармонии. Плодотворный синтез действительного и возможного, осуществившийся в пушкинском реализме, сделал его основой высочайших традиций русской литературы.

  Во 2-й четверти 19 в. развитие русской литературы протекало в исключительно трудных условиях. Одним из принципов правительственной политики стало подавление передовой культуры. Приобрела заметное влияние реакционно-охранительная литература: нравоописательные романы Ф. В. Булгарина (1789—1859), вульгарно-романтическая драматургия и проза Н. В. Кукольника (1809—68), авантюрный роман Н. И. Греча (1787—1867). Влияние консервативных идей сказалось в исторических романах М. Н. Загоскина (1789—1852). Получила распространение во многом эпигонская поэзия В. Г. Бенедиктова (1807—73). Однако в эти годы, в условиях политического «безвременья», литература оказалась основной формой общественного сознания, средоточием сил протеста. Напряжённый характер приобретали философские искания, создавалась опора для новой эстетики. В это время и оформились как целостные художественные системы русский романтизм и русский реализм.

  Влиятельной силой стала романтическая поэзия, развитие которой шло по нескольким путям. В поздней философской лирике Баратынского складывалась романтическая концепция личности: индивидуальное сознание дерзало осмыслить всю глубину противоречий бытия и духа, не ища примирения с ними и не пытаясь от них уйти. Универсальное осмысление этих противоречий характерно для лирики Тютчева. В 30—40-е гг. его поэзия проникнута сознанием обособленности и внутренней раздвоенности человеческого «я». Однако поэт находил возможность преодолеть индивидуализм. Пантеистические концепции «мировой души», «космоса» и «хаоса», «дневного» и «ночного» бытия стягивались у Тютчева к проблеме личности и служили романтическому её решению. Драма раздвоения личности получала вселенский смысл, вся внутренняя жизнь человека представала ареной борьбы мировых сил. Тем самым личность возвышалась до уровня «божеско-всемирного». Поэт отправлялся от традиционной одической стилистики, индивидуализируя её неожиданными сдвигами. В то же время в его лирике складывался всецело индивидуальный смысловой строй, основанный на единстве авторской мысли.

  Другим направлением развития романтизма являлось философское и эстетическое переосмысление традиций гражданской поэзии. Контуры его обозначились уже в лирике А. И. Полежаева (1804–38), соединившей пафос бунтарского протеста и безысходно трагическое мироощущение, в позднем творчестве поэтов-декабристов, прежде всего А. И. Одоевского (1802—39). Наиболее принципиальное выражение получило это направление в лирике М. Ю. Лермонтова (1814—41). В его ранних стихах (1828—35) осуществлялся романтический апофеоз личности, формировались внежанровая структура лирического стихотворения и единый поэтический язык, экспрессивный и метафоричный, строился образ лирического героя, организующий всю поэтическую систему. Новая концепция личности порождала новые требования к ней и к миру. Рождался безграничный максимализм, который не раз приводил поэта к «мировой скорби», одновременно оборачиваясь жаждой абсолютной гармонии и полного преобразования существующего миропорядка. В нём – источник новой, романтической революционности и гражданственности. Сознание фатальной неосуществимости идеала и вместе с тем принципиальная невозможность отступиться от него – вот основы этой разновидности романтического протеста. Неустранимая разорванность сознания проявляет себя в небывалой интенсивности лирических эмоций и напряжённом самоанализе. Именно у Лермонтова лирика проникается пристальным вниманием к самому процессу внутренней жизни человека во всей её сложности.

  В зрелом творчестве Лермонтова развивались тенденции реалистической поэзии, начало которой положено Пушкиным. Лермонтов начинает «отделять» от себя трагические противоречия своей лирики, превращая их в предмет объективного изображения. Эта тенденция получает высшее выражение в прозе – в романе «Герой нашего времени» (1840), где наиболее полно объективируется образ «лермонтовского» человека, родственный лирическому герою стихотворений. Драма Печорина обнаруживает, что для него невозможно удовлетворение любым ограниченным нравственным решением. Ни традиционная сословная мораль, ни жертвенный альтруизм, ни «демонический» эгоцентризм, принципам которого Печорин фактически следует, не могут стать для него основой счастья и веры в достоинство человека. Вместе с тем роман открывает объективно-историческую предопределённость и плодотворность этой драмы: она приобретает смысл необходимого духовного кризиса, в котором рождается новая – нерационалистическая – нравственность и новый – неметафизический – гуманизм.

  Особую, во многом противоположную пушкинской и лермонтовской линию развития русского реализма образовало творчество Н. В. Гоголя (1809—52). Гоголь начал утверждением романтической мечты о прекрасном и справедливом мире, противопоставляя её «скудости» и «земности» крепостнической действительности («Вечера на хуторе близ Диканьки», 1831—32). В прозе и драматургии 1832—41 Гоголь столкнул провозглашенную им мечту с реальностью современной общественной жизни. Наметился сатирический подход к этой реальности, подход, в основе которого – принцип разоблачительного «остранения», варьируемый в различных жанрах и стилевых формах (сатирические повести сборников «Миргород» и «Арабески», 1835, «Hoc» и «Ревизор», 1836). Сатира Гоголя выявила полнейшую бездуховность официального русского общества. Реалистическое понимание уродств современной жизни в корне изменило характер гоголевского идеала, противопоставленного реальности уже не как мечта, а как обязательная жизненная норма, подлежащая осуществлению («Тарас Бульба», 1835—42). Не ограничиваясь этим, Гоголь обнаружил черты высокого и прекрасного в глубинах души пошлого «существователя» («Старосветские помещики», 1835). Такими художественными открытиями определялось тяготение к эпопейной поэтике и прежде всего к собирательным образам.

  Эти тенденции слились в стройную систему в романе-поэме «Мёртвые души» (т. 1, 1842). Художественная цель поэмы – утверждение всеобъемлющего идеала жизнеустройства, выдвигаемого как идеал национального возрождения. Идеальные критерии найденной нормы дали возможность обнажить противоестественность господствующих в России общественных форм. В то же время с высоты всенародного идеала становилась видимой перспектива духовного обновления русских людей, прозреваемая Гоголем в самой природе русского национального характера. Гоголю была ясна пагубность неограниченных сословных привилегий, отделения государства от народа, власти денег. И всё же вера в нравственное преображение «существователей» оборачивалась идеей немедленного «исправления» общества. Определяя проповедническую тенденциозность гоголевской поэмы, эта вера оказалась в дальнейшем источником реакционной утопии.

  Промежуточным звеном между романтизмом и реализмом явилась поэзия А. В. Кольцова (1809—42), отвечавшая потребности обоих направлений в лирическом воплощении народной жизни и народного мировосприятия. Опираясь на фольклорные традиции, Кольцов поэтизировал труд и быт крестьян, впервые воссоздал их вполне конкретно. При этом поэт открыл русской лирике новую для неё сторону действительности – мир внутренних переживаний сельского труженика.

  Многообразны взаимоотношения романтизма и реализма в развитии прозы. Явным преобладанием романтических черт характеризовалась проза Н. А. Полевого (1796—1846), А. А. Бестужева-Марлинского. Сплетение романтических и реалистических тенденций отличало прозу А. Ф. Вельтмана (1800—70), повести М. П. Погодина (1800—75), исторические романы И. И. Лажечникова (1792—1869) и Загоскина, укрепившие позиции исторического жанра мастерским воссозданием бытового колорита минувших эпох. В повестях Н. Ф. Павлова (1803—64) и В. А. Соллогуба (1813—82) преобладали реалистические тенденции.

  В 1842—55 русская литература развивалась в атмосфере обострившейся общественной борьбы, напряжённых идеологических споров между славянофилами и западниками, быстрого созревания революционной демократической мысли, питаемой идеями антропологического материализма и утопического социализма, а также диалектикой Гегеля. Эти идеи находят выражение в публицистике А. И. Герцена (1812—70), в критике В. Г. Белинского (1811—48), в эстетике и философии петрашевцев. Значительна была роль прогрессивных журналов: в 1839—46 – «Отечественных записок», позднее – «Современника». В 40-е гг. усиливается социальный пафос литературы. Романтизм ещё остаётся влиятельным направлением, способным активно откликаться на потребности эпохи и совершать художественные открытия (повести В. Ф. Одоевского, 1803—69, его «Русские ночи», 1844). И всё же магистральную линию художественного прогресса составляет развитие реализма.

  В эти годы приобрела значительное влияние критико-эстетическая мысль. В конце 20-х и в 30-е гг. существенна роль критической деятельности романтика Полевого, выступавшего в журнале «Московский телеграф», и «философские критики»: В. Ф. Одоевский, И, В. Киреевский (1806—56), Н. И. Надеждин (1804—56); в 40-е гг. – выступлений К. С. Аксакова (1817–60) и близкого к петрашевцам В. Н. Майкова (1823—47). Но своего расцвета русская критическая мысль достигла в творчестве Белинского, выдвинувшего новые принципы критической оценки литературной деятельности писателя: он требовал проникновения в художественный мир автора, понимания внутреннего единства его идей и образов, рассмотрения его творчества в отношении к общественной жизни и развитию культуры. Белинский обосновал реалистическое понимание сущности искусства, усматривая её в особом восприятии действительности – в специфической форме образного мышления. Эстетика Белинского проникнута историзмом, стремлением к определению общих закономерностей литературного процесса, связанных с условиями общественного развития. В статьях и обзорах критика развёртывалась стройная концепция реализма и народности литературы, поставленных в связь с её демократизацией.

  Воздействие эстетики Белинского сказалось в творческой практике писателей натуральной школы. В 40-е гг. прозаические произведения В. И. Даля (1801—72), Д. В. Григоровича (1822—99), И. А. Гончарова (1812—91), И. С. Тургенева (1818—83), Ф. М. Достоевского (1821—81), А. Ф. Писемского (1821—81), М. Е. Салтыкова-Щедрина (1826—89), Герцена при всём несходстве их творческих манер были объединены отрицанием крепостнических порядков, защитой прав и достоинства личности, интересом к окружающей человека общественной среде, впервые понятой как всецело объективная сила. В первичном для натуральной школы жанре физиологического очерка среда ограничена сословными, бытовыми, профессиональными рамками. В новеллистических циклах, повестях и романах – «Бедные люди» (1846) Достоевского, «Кто виноват?» (1846—47) Герцена, «Обыкновенная история» (1847) Гончарова, «Записки охотника» (1847—52) Тургенева и др. – среда мыслилась как строй общественной жизни в целом. Среде противопоставлялась человеческая природа персонажей, в исконной сущности своей здоровая и непорочная. Этот акцент был наиболее силён в романе Герцена «Кто виноват?», где анализ личных драм приводил к философски обоснованной и политически заострённой форме социальной критики.

  Дальнейшее углубление русского реализма ощущалось не только в прозе, его особенности проявлялись и в новом типе бытовой комедии – прежде всего в раннем творчестве А. Н. Островского (1823—86). Принципиально новая стадия развития реалистической лирики была намечена ранней поэзией Н. А. Некрасова (1821—77). Она вовлекала в сферу эстетически значительного новый круг фольклорных мотивов и стихию городского просторечия, открывала трагический потенциал в жизни современного города в духе натуральной школы, смело использовала драматические и фабульные элементы. Многообразие реалистических исканий подготавливало грандиозные синтетические построения русского реализма 2-й половины 19 в.

  В. М. Маркович.

  Литература 2-й половины 19 в. не только принесла с собой новые темы и идеи, но и значительно раздвинула границы реализма, создав новые художественные формы в прозе, драматургии и поэзии. Второй этап революционно-освободительного движения определил своеобразие развития литературы начиная с 60-х гг. Литература оказалась тесно связанной с конкретными общественно-политическими проблемами, с борьбой направлений и попытками создания разнообразных социально-политических, философских и социально-этических концепций, нередко органически входящих в художественную ткань произведений.

  Вопрос о перспективах развития страны приобрёл особую остроту, что непосредственно отразилось прежде всего в журнальной полемике. Идейной трибуной революционных демократов стал журнал «Современник», на страницах которого Н. Г. Чернышевский (1828—89) и Н. А. Добролюбов (1836—61) последовательно обосновывали революционно-материалистическую эстетику, вели борьбу за демократизацию литературы, против идеологов «чистого искусства» и «охранительных» теорий, против «тёмного царства» крепостничества. Выразителем демократической идеологии был и журнал «Русское слово», фактически возглавляемый Д. И. Писаревым (1840—68), который, не порывая с основами революционно-демократического мировоззрения, полемизировал с «Современником» по вопросам о положительном герое, народе, искусстве и философии, проявляя при этом узкоутилитарный взгляд на природу и назначение искусства и литературы. Революционным демократам противостоял широкий фронт публицистики – от реакционных «Русского вестника» и «Московских ведомостей» до либеральных «Отечественных записок».

  Памятником идейных исканий 30—60-х гг. стали художественные мемуары Герцена «Былое и думы» (1852—68).

  Главным объектом художественного исследования в 60-е гг. становится жизнь народа, а одним из основных литературных жанров – очерк, призванный рассказать трезвую правду о народе. Особое развитие очерк получил в творчестве писателей-разночинцев Н. В. Успенского (1837—89), Ф. М. Решетникова (1841—71), В. А. Слепцова (1836—78), Н. Г. Помяловского (1835– 1863), А. И. Левитова (1835—77) и др. Знамением времени стал цикл Салтыкова-Щедрина «Губернские очерки» (1856—1857), в которых отдельные эпизоды сложились в широкую социальную картину русской жизни, свидетельствовавшую о неизбежности близких перемен. Очерки Щедрина противостояли либерально-«обличительной» литературе, представленной произведениями А. А. Потехина (1829– 1908), В. А. Соллогуба, М. П. Розенгейма (1820—87), П. И. Мельникова-Печерского (1818—83), позднее ставшего талантливым бытописателем русского раскола.

  2-я половина 19 в. – эпоха расцвета русского критического реализма, особенно ярко проявившегося в жанре романа. Конфликт личности и общества, противоречия действительности, определяющие этот конфликт, становятся основой романа; тщательный анализ жизни во всей совокупности её связей и противоречий приводит к расширению сферы изображаемого и увеличению его масштабности. В «Записках из мёртвого дома» (1861—62) Достоевского и романе Писемского «Тысяча душ» (1858) представлена картина крепостнической России, её нищеты, бесправия и угнетения. Развивается и пушкинская традиция «персонального романа», который ставит перед собой цель психологического и социально-политического анализа поведения героя в связи с открывавшимися историческими возможностями. Объективно оценивая значение идейных поисков передового дворянства в истории русского самосознания, Тургенев в романах «Рудин» (1856) и «Дворянское гнездо» (1859) обнаруживал трагический разлад между мыслью и действием людей этого круга. Социальные и психологические предпосылки возникновения «лишних людей» исследовал Гончаров в романе «Обломов» (1859). Показав историческую бесперспективность «людей 40-х годов», русская литература и критика поставили вопрос о новом типе героя-деятеля. В образе Инсарова (роман «Накануне», 1860) Тургенев первым воплотил свои представления о деятеле, лишённом трагической раздвоенности. В романе «Отцы и дети» (1862) он показал «русского Инсарова» – демократа-«нигилиста» Базарова, становящегося реальной силой русской жизни. Образец романа о «новых людях» – «Что делать?» (1863) Чернышевского, где писатель, решая труднейшую задачу литературного воплощения социалистического идеала, впервые создал образ профессионального революционера.

  Почти одновременно с романами о «новых людях» (среди них – «Мещанское счастье» и «Молотов», оба – 1861, Помяловского) появились и так называемые антинигилистические романы: «Некуда» (1864) и «На ножах» (1870—71) Н. С. Лескова (1831—95), «Взбаламученное море» (1863) Писемского, «Марево» (1861) В. П. Клюшникова (1841—92), «Кровавый пуф» (1869—74) В. В. Крестовского (1840—95) и др. Цель такого рода произведений была в дискредитации революционеров, чьи идеи якобы враждебны народу и чужды русскому сознанию.

  Борьба двух направлений развернулась и в поэзии. С одной стороны, её вели поэты-демократы Некрасов, Д. Д. Минаев (1835—89), В. С. Курочкин (1831—1875), И. С. Никитин (1824—61), М. Л. Михайлов (1829—65) и др., с другой – сторонники «чистого искусства»: А. А. Фет (1820—92), Я. П. Полонский (1819—98), А. Н. Майков (1821—97) и др. Особое значение приобрёл сатирический журнал «Искра» и сатирический отдел в «Современнике» – «Свисток». Решительную реформу русской поэзии и русского стиха осуществил Некрасов. Он поднял до высот искусства то, что считалось прозой жизни, услышал поэтическое звучание непоэтических тем и слов, расширил жанровые и тематические границы лирики. Однако и сторонники «чистого искусства» оказались важным звеном в истории русской поэзии. Фет дал высокие образцы пейзажной и любовной лирики, открыл новые музыкальные возможности стиха. За рамки «чистого искусства» выходит многими своими мотивами поэзия Полонского, как и творчество А. К. Толстого (1817—75), тонкого лирика, сатирика и юмориста, автора исторического романа «Князь Серебряный» (1862) и драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис» (1866—70).

  Подъём общественного сознания и предвестие перемен коснулись и драматургии. Остро злободневная трилогия А. В. Сухово-Кобылина (1817—1903) объединила социально-бытовую комедию «Свадьба Кречинского» (1855), сатирическую драму «Дело» (1861) и трагический фарс «Смерть Тарелкина» (1868). С первой антикрепостнической трагедией «Горькая судьбина» (1859) выступил Писемский. Нравственно-обличительные пьесы Островского о «тёмном царстве» («В чужом пиру похмелье», 1856; «Доходное место», 1857; «Воспитанница», 1859; трилогия о Бальзаминове, 1857—61) и его драму «Гроза» (1859) Добролюбов расценил как предзнаменование близкого крушения феодальных устоев старой России.