Текст книги "Проклятые сны (СИ)"

Автор книги: Blitz-22

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Настоящее имя, – настаивала Реджина.

– Сколько я себя помню на этой земле, меня всегда так звали.

– А если не на этой земле?

– Не понял о чем вы? – Голд посмотрел на нее, как на сумасшедшую, Реджину это не обмануло.

– Да нет…Поняли, – отрезала Реджина, – И если эта вещь вам действительно дорога – вы себя назовете!

Прямая, внушительная угроза подействовала. Голд тихонько засмеялся и улыбнулся еще шире.

– Румпельштильцхен, – отчетливо произнес он.

На лице мэра застыли гнев и страх.

– Дайте ее сюда! – прорычал Румпельштильцхен и схватился руками за решетку.

– Сколько злости…

– О да…

Реджина сняла сумочку с плеча, открыла и выудила из ее недр манифест любви и боли – надбитую чашку.

– Все из-за чашки? – мисс Миллс принялась дразнить Голда фарфоровым предметом, – Да ты сентиментален, дорогой!

– Большое спасибо, Ваше Величество! – без обиняков сказал Голд, хватаясь дрожащими пальцами за чашку, аккуратно протаскивая ее сквозь прутья, – Что ж… Раз уж мы говорим на чистоту, то вспомните, как было когда-то. Пусть решетка вас не смущает. Моя сила куда больше вашей. Дня не пройдет, как я выйду отсюда. И все станет по-прежнему.

Реджина прижалась к решетке в порыве ярости, а потом быстро собралась и ушла.

Белль смотрела на Голда, сжимающего чашку трясущимися руками и думала о давлении. Сейчас Реджина заставила его отступить путем шантажа и получила угрозу, вполне впоследствии оправданную. Давление на Румпеля сейчас, в том числе и от нее самой, было куда сильнее. На что он пойдет, если она будет спать слишком долго? Какую очередную разрушительную глупость он сотворит? Белль стало очень страшно.

========== Глава 14. Кровоточащие раны ==========

Кажется возвращение в белый туман Белль более не грозило. Воспоминания менялись одно за другим без всякой задержки.

Сейчас она стояла в коридоре возле квартиры доктора Арчибальда Хоппера. Белль бывала тут всего пару раз, да и то за компанию. В саму квартиру она и вовсе ни разу не заглядывала.

Белль услышала шаги на лестнице и стук трости по бетонным ступенькам. Что Голду могло здесь понадобиться? Но все же что-то понадобилось.

Голд поднялся на этаж, неуверенно почесал подбородок и прошел по коридору к двери Хоппера. Белль посторонилась, давая ему пройти. У двери он снова замялся, а потом решительно постучался и сделал парочку шагов прочь, будто передумал.

Арчи высунулся из-за двери и на секундочку застыл от изумления.

– Мистер Голд? – окликнул Хоппер, – Вы насчет оплаты?

– Почему сразу про оплату? – притворно обиделся Голд и выпрямился, стараясь скрыть свое смущение.

– Не суть, – Арчи вышел в коридор, сунул руки в карманы и, немного наклонив голову, спросил, – Вы хотели поговорить?

– Я… не знаю…

– Если хотите о чем-то посоветоваться, то прошу, – Арчи жестом пригласил Голда в дом, – Входите.

Голд немного помедлил, потом нерешительно кивнул и проковылял внутрь. Арчи хотел было ободряюще похлопать его по спине, но удержался. Белль проскользнула внутрь вслед за ними.

В квартире было чистенько, уютно и скромно. Везде были шкафы с книгами, в основном по психологии. Белль своим библиотекарским взглядом сразу распознала десятки изданий, а также отметила небрежность, с которой все это давило на полки. В углу мирно посапывал Понго, иногда вздрагивая во сне. Голд подошел к диванчику, который был предназначен для пациентов, счистил с одной его части собачью шерсть и устроился, положив руки на рукоять трости, вдавливавших эту самую трость в пол. Костяшки пальцев от напряжения побелели. Белль обошла диван кругом и села рядом с супругом. Все это было странно, мягко говоря.

Арчи Хоппер предложил напитки, пытаясь как-то расслабить Голда, но получил отказ.

– Так о чем бы вы хотели поговорить?

– У меня есть основания считать, что мой сын приехал в город и… – неуверенно начал Голд.

– Сын? – удивился Арчи, будто этот факт был в его личном списке самых невероятных фактов, – У вас есть сын? Не знал… А сколько ему лет?

Голд положил трость на колени и скрестил пальцы

– Спросите что-нибудь полегче.

– Ладно… – рассеянно согласился Арчи, – Почему вы решили, что это он?

– Скажем так… – вздохнул Голд, – Меня навели на эту мысль некоторые его действия.

– То есть вы его узнаете?

–Возможно, – согласился Голд, но покачал головой, будто говоря, что нет, – Или я просто принимаю желаемое за действительное…

– Понятно… – потупился доктор Хоппер, – Но разве он бы вас не узнал?

– Мы рассорились. Вряд ли мы кинемся друг к другу в объятия.

– Он нашел вас, но присматривается, – начал рассуждать Арчи, – Может он хочет убедиться, что его примут, что вы ему все простили?

– Нет, нет, нет, – категорично не согласился Голд, – Мне его прощать не за… Возможно, он все еще злится на меня.

Сваливание всех грехов на себя было так в его стиле. Если бы Белль могла быть рядом с самого начала…Если бы…

– Конфликты между отцами и детьми – самая обычная вещь, поверьте, – голос Хоппера звучал крайне убедительно.

– Не исключено, что он приехал меня убить, – грустно улыбнулся Голд.

– А… – протянул Арчи, – Да… Это другое.

– Я его подвел, – сказал Голд с искреннем раскаянием, – Всю жизнь ломаю голову, как это исправить. И вот он здесь… А я не знаю, что делать….

– Скажите ему правду, – сказал Арчи, – Скажите все, что рассказали мне. Встретьтесь, и нужные слова придут сами собой.

– По части правды я всегда был не очень, – поморщился Голд.

– А сколького бы можно было избежать, будь это иначе, – сказала Белль, – Просто кому-то поверить…

– Другого выхода нет, – сказал Арчи.

Голд нервно сглотнул, прикрыл глаза и закивал, соглашаясь.

Белль переместилась в ночной Сторибрукский лес, к охотничьему домику Голда.

Она видела двух мужчин. Одним из них, конечно же был Румпель, а вторым…

– Август? – возмущенно спросила Белль.

Оба присматривались к друг другу в ночном тумане, серебристым от белого лунного света.

– Я знаю, кто вы такой, – сказал Голд, – И знаю, что вам нужно.

– Раз так, то можно говорить на чистоту? – спросил Август и сделал шаг на встречу, – Папа.

Белль поперхнулась. Какая неслыханная наглость! Румпель как-то упоминал о маленьком обмане Августа, но убедиться воочию было странно.

– Ты был прав, Бэй, – Голд сократил оставшееся между ними расстояние, – Ты всегда был прав. Я струсил. У меня не хватило духу. Понимаю, слова – слабое оправдание, но…ты должен знать. С тех пор, как ты исчез, пересек границы времени и пространства, я каждый день тебя искал, как только мог.

Август на Румпеля не смотрел. Вероятно так было проще имитировать сыновью обиду на человека, который тебе совсем не отец. Белль не удивилась, что Румпель не смог распознать ложь, но ей хотелось, чтобы мог, чтобы потом правда била слабее. В том и опасность всякой лжи! Главное несчастье Белль заключалось в том, что она не знала чего хочет: горькую правду или сладкую ложь. Пока не работало и то, и другое.

– Я искал тебя годы и годы, – Голд сдержанно заплакал, – Я тебя прошу: сделай то, что ты делал всегда. Прояви великодушие. Прости меня… Мне жаль, сынок… Прости меня, Бэй.

Август изобразил великодушие и обнял «отца».

– Мальчик мой, – продолжал плакать Голд, прижимая к себе самозванца,

– Дорогой мой мальчик…

– Я простил тебя, папа, – соврал Август.

Белль прикрыла глаза рукой, большим и средним пальцами потерла веки, чтобы не заплакать. Яростное негодование, вызванное Августом, по-прежнему боролась с печалью и грусть, к которой взывало каждое слово Румпеля. Ей было за него очень больно.

– Ты искал кинжал… – сказал Голд, немного успокаиваясь.

– Я просто хотел знать, у тебя ли он, – уверенно продолжал лгать Август, – Потому что, если у тебя, то ты – прежний.

– Ну так найдем и проверим, – улыбнулся Голд.

Голд сходил в сарай за лопатой и протянул Августу. Втроем они углубились в лес, и Голд указал место, где клад зарыт. Остервенело, будто от этого зависела его жизнь, Август начал копать.

– Я зарыл его тут, когда Эмма приехала в город и повеяло, – Голд неуверенно прервал речь и сжал губы, страшась следующего слова, подыскивая аналогию, – Переменами… Не хотел, чтобы он попал в руки Реджины.

– Понятно.

– Точно помню, что где-то здесь… – нахмурился Голд, а потом опустился на колени и вытащил из ямы сверток, – А вот он!

Прямо здесь же, на земле он сверток развернул и извлек кинжал.

– Возьми, – Голд протянул кинжал Августу, – Можешь уничтожить. Ты ведь всегда мечтал об этом.

Белль покачала головой, словно пытаясь Румпеля предостеречь.

Август уже перестал следить за собой, уделяя больше внимания кинжалу. Но казался он удивленным: Голд сделал крайне несвойственную своей натуре жертву. Быть может потому, что жертвой это не считал.

– Ты нашелся, – Голд все еще протягивал кинжал, – Мне он больше не нужен. Я выбрал тебя, как некогда его.

Август принял дар и рассмотрел со всех сторон.

– Красивая вещь, – отметил он.

Голд согласно кивнул.

– Властью тьмы заклинаю, – Август направил кинжал на Голда, – Повинуйся моей воле!

– Ты пытаешься управлять мной? – удивился Голд.

– Повинуйся, Темный!

– Ты не мой сын, – жестко сказал Голд, перекосившись от ярости, – Ты не Бэйлфайер!

– Папа, что ты…

– Довольно!

– Действительно, – согласилась Белль, – Довольно.

– Все кончено, Бут. Или как вас там…– Голд постепенно давал выход своей агрессии, – Мой сын никогда бы на меня его не направил! А еще он знает, что в этом мире кинжал – просто кинжал. Так как здесь нет волшебства вообще! Поэтому он сюда и отправился! Чтобы покончить с колдовством.

Румпель вырвал кинжал у Бута из рук. Последние слова, которые он сказал ему, Белль устыдили. Голд был уверен, что близкие не станут им манипулировать таким способом, а она, его жена, это сделала трижды. Еще хуже ей было от осознания того, что даже поверни она время вспять, то сделала бы тоже самое. Да и в будущем Белль сама себе не могла пообещать, что больше так не поступит. Соблазн силы, которую давал кинжал, был слишком велик и для нее. Быть может не столь велика была пропасть?

Видение прервалось.

Она перенеслась в лавку Голда. В подсобку.

Здесь находились Эмма, Нил и … Голд. Голд был ранен: бледный, трясущийся, с кровоточащей подгнивающей раной на груди. Белль вспомнила, почему не застала этого, вспомнила, что в сущности все забыла. Как-то даже те осколочки,которые могли ее вернуть в тот день, прояснить ситуацию попросту исчезли, провалились в небытие. Белль присела на спинку, взирая на него широко открытыми испуганными глазами. Неужто он…

– Защита слабеет, – сообщил Нил, – она прорвется.

– Может оно и к лучшему, – спокойно проговорил Голд, – По крайней мере проклятье Темного просто канет..

– Нет! Не вздумай умирать! – рыкнул Нил и бросил на ветхую столешницу саблю, которой видимо защищался от незваного врага.

– Я умираю. Что поделать, – прохрипел Румпель, – Надо поговорить с Белль… Эмма, прошу вас..

У Белль защипало глаза от слез. Она уже поражалась тому, что они еще у нее остались. Впрочем Румпель всегда был главной причиной ее боли, ее скорби. Он же был и главной причиной счастья.

– Кто такая Белль? – недоверчиво спросил Нил.

– Хороший вопрос… – Белль улыбнулась сквозь слезы, – Кто такая Белль? Кто?

– Девушка твоего отца, – ответила Эмма, протягивая телефон мистеру Голду.

Потом Эмма отошла в сторону и облокотилась на стол.

Неизвестно, что та, все напрочь позабывшая, Белль говорила ему, но то, что он говорил ей, сейчас, в этом видении, разбивало ей сердце.

– Знаю, знаю… – говорил Голд, – Просто… Белль, милая, я умираю. Знаю, что ты не помнишь кто ты и откуда, поэтому я тебе расскажу. Ты – отважная девушка, спасительница. Красавица, которая полюбила чудовище. По-настоящему полюбила. Которая видит в других добро, а если его там нет – домыслит. Девушка, которая вернула мне меня, такого, каким я был раньше. Впервые в моей жизни. Когда, глядя в зеркало ты опять забудешь себя, то вспомни мои слова… Спасибо, Белль…

Он бросил трубку и пустил слезу.

– Как жаль, что меня не было тогда с тобой, – с горечью сказала Белль, – Как жаль, что я… Я бы возможно даже не знала сейчас о тебе. Я не хочу думать об этом. Знаешь, все что ты сказал… Это не про меня… Я ведь… Я даже близких своих защитить не могу… Без тебя не могу… Я… Боже…

Белль, старавшаяся не плакать и быть сильной, расплакалась.

– Я тебя таким и не помню, – выдавил Нил.

– Любви во мне полно, – вымолвил Голд, – я же тебя всю жизнь ищу по свету, только чтобы сказать, что люблю тебя. И сожалею.

– Кто знал, что ты разорвешь со мной сделку?

– Я ошибся с выбором… – голос Румпеля становился все тише, дышал он все тяжелее, – Можно?

Он протянул сыну руку. Руку, перепачканную собственной кровью.

– Я все еще зол, – пробурчал Нил, борясь до последнего с накатившими чувствами.

– Я знаю… – прошептал Румпель.

Нил схватился за протянутую отцовскую руку, прижался лбом к его лбу и заплакал.

Белль, еще менее стойкая, чем Нил, оказалась в другом видении, в Нетландии.

Впору было вновь радостно приветствовать дивную флору этого чудного острова, но сделать это было непросто, особенно зная, кто тут всем заправлял. Да и редко отрывки голдовской жизни повествовали о чем-то светлом и надежном. Весь его жизненный путь напоминал падение из одной пропасти в другую.

Белль все еще плакала. Но вид Румпеля, живого, все же немного ее успокоил.

Румпельштильцхен стоял напротив Пэна. Вокруг лежали спящие потерянные мальчики.

– Что, пришел за Генри, дружок, – издевательски протянул Пэн, – Понятно. Темный Маг готов отдать жизнь за родную кровь! Кстати о родне… Выходи, Бэйлфайер!

Из зарослей папоротника вылез Нил с арбалетом.

– Я теперь Нил!

– Игры новые – уловки старые, – небрежно бросил Пэн, – Как это трогательно! Отец и сын снова вместе! После того, как ты его бросил, Румпель. Вот это воссоединение.

– Стреляй, чего ждешь! – поторопил Голд сына.

– Сейчас! – Нил выстрелил.

Стрела, конечно же, цель не настигла.

– Умно. Но ведь мы это уже проходили, – разозлился Пэн, – неужто забыл?

– Да нет! Запомнил! – сказал Бэй, – Потому смазал чернилами не только острие, но и древко.

– Бери Генри! – поторопил Румпельштильцхен.

Нил закинул Герни на плечо.

– Ловко! Только ты уверен, что спасаешь сына? – злобно спросил Пэн.

– Что может быть хуже тебя?

– Задай вопрос папочке, – процедил Пэн, – Порой бывает так,что тот кто рядом, и есть самый страшный враг.

– О чем он? – Нил повернулся к Румпелю.

– Нашел, кого слушать! – отрезал Голд.

– Так ты не сказал ему?

– О чем?

– О пророчестве, – Пэн угрожающе улыбнулся, – Тебя провели, как щенка. Он вовсе не спасает твоего сына. Он хочет его убить.

Нил отмахнулся, и они с сонным Генри, озадаченным Румпелем и призрачной Белль ушли подальше от Пэна и его сонных мальчиков.

Шли они долго, пока не набрели на полянку, которая казалась более или менее безопасной. Нил уложил сына на землю.

– Что за чушь он молол! – сорвался Нил.

– А, просто забудь, – досадливо махнул рукой Румпельштильцхен.

– Что ты хочешь убить Генри!

– Это его игры, шарады! Главное, что мальчик у нас, и мы смогли уйти.

– Куда только…

– На самый дальний мыс, – уверенно сказал Голд, – Да и сюда они пока не доберутся.

– Эй, Генри, проснись! – Нил опустился на колени рядом с сыном, – Это я, папа.

– Эй, он не слышит! – раздраженно воскликнул Голд.

– Так разбуди!

– Пробуждающее заклинание небезопасно, – терпеливо пояснил Голд, – Дай пару часов. Проснется сам.

– Ладно, – согласился Нил, встал и подошел к отцу, – А пока ты мне объяснишь, что имел в виду Питер Пэн. Почему он сказал, что тебе напророчено убить Генри?

– Ну, это понятно! Чтобы поссорить нас.

– Сам факт не отрицаешь! – Нил был и зол, и обеспокоен, – А что ты там говорил, когда я тебя нашел? Думая, что я видение. Мол, ты должен пожертвовать собой ради Генри. Так что это значит?

– Бэйлфайер…

– Я – Нил! – разорался Бэйлфайер, – Хватит юлить! Говори уже! Ну!

– Одна провидица предрекла мне когда-то, что найти тебя мне поможет мальчик, – сдался Голд, – И в нем-то моя погибель. Я и подумать не мог, что речь о моем внуке. Пока не нашел тебя в Нью-Йорке и не узнал, что ты его папа.

– Ты хотел от него избавиться, устранить как угрозу… – обвинил Нил, – Обмануть свою судьбу, пророчество… В другой раз буду умней. Ты мог его убить.

– Да, – честно кивнул Голд.

Белль знала, что это правда. Но так же она знала, что каким бы гадом Румпельштильцхен не был, даже решившись на такое дело, он бы не смог в результате.

– Не подходи… – предупредил Нил.

– Нил, я здесь не для того, чтобы причинить Генри вред, – умолял Румпель, – Я здесь, чтобы его спасти.

– После всего ты думаешь, я поверю тебе?

– Скажу, как есть, Бэй. Страх за собственную шкуру – страшнейший из моих пороков, – искренне, положив рука на сердце вымолвил Голд, – Но я его преодолел. Клянусь, что сделаю все ради внука. Пусть даже ценой своей жизни. Прошу, верь мне.

– Не могу.

– Что мне сделать, чтобы заслужить твое доверие?

– Отдать кинжал Темного Мага, – ответил на вопрос Бэй, – Уж кто-кто, а ты бы не отправился сюда без него, орудия твоей власти и смерти. Уж ты бы так рисковать не стал.

– Он не со мной! – сказал Голд.

Белль стало жаль его. В попытках сделать все правильно, Румпель утратил возможность доказать, что делает все правильно.

– Опять врешь! – прорычал Бэйлфайер.

– Да не вру я, Бэй! – возмутился Голд, – Он спрятан, чтобы Пэн не нашел.

– Где спрятан?

– Я не знаю.

– Понятно, – недобро рассмеялся Нил, – У тебя готов ответ на любой вопрос.

– Клянусь, это правда!

– Ладно, – сказал Нил, – Допустим, правда. И ты сделаешь доброе дело. Но это сегодня! А завтра?

– Я изменился.

– Правда?

– Да, – подтвердил Румпельштильцхен.

– Тогда, да, – согласилась Белль.

– Если пророчество не врет, – пустился в рассуждения Бэй, – То в Генри твоя погибель.

– Я готов за него умереть, – прорычал Румпель.

– Представь, – не унимался Бэй, – Мы вернулись назад. Все хорошо. Ты снова с Белль. И вот ты вдруг понимаешь, что тебя от твоего счастливого финала отделяет только мой сын. И что погибель звучит как-то не очень.

– Мой счастливый финал – ты, – просто сказал Румпельштильцхен.

Белль знала, что это так. И мирилась с этим. Она никогда не пыталась занять первое место в системе его приоритетов. Но вот теперь, когда Бэйлфайер умер, могла ли Белль стать кем-то, кто бы мог сделать его счастливым? Существовал ли во Вселенной сценарий, который бы прекращал страдания Румпеля не прекращая при этом его жизни?

Видение прервалось, потусторонние силы проклятого мира перенесли Белль к моменту самой большой утраты в жизни Голда.

Нил умирал на руках у Эммы.

– Подвеску, вот возвращаю, – Нил вытащил из кармана подвеску и протягивал заплаканной Эмме, – Держи..

Голд во все глаза смотрел на них, Белль во все глаза смотрела на Голда.

– Найди свой Таллахасси, – прошептал Нил, – Пусть даже без меня. Я буду приглядывать за вами сверху. Обещай, что вы будете счастливы.

– Обещаю, обещаю, – всхлипывала Эмма.

– Нет…Нет! – не выдержал Голд, – Еще можно что-то сделать!

Он упал на колени рядом с ними, хватаясь за сына.

Белль тихо осела на землю.

– Можно? – спросила Эмма с надеждой.

– Нельзя, – оборвал их Нил, – Спасибо, папа. Теперь я знаю, что значит пожертвовать собой, ради тех, кто тебе дорог.

– Нет… – плакал Румпель, – Нет… Я тебя не отпущу…

– Так надо, пап, – смиренно сказал Нил, – Пожалуйста, пусти…

– Я люблю тебя, сынок.

– И я люблю тебя…. – Нил сделал свой последний вздох, – папа…

Нил умер.

Голд закрыл его глаза. Голд смотрел на сына, когда Эмма попрощалась. Он остался с ним, когда Эмма ушла. Белль не знала, сколько прошло времени, прежде чем она сама перенеслась прочь, но когда ее уносило, он все еще сидел. Сидел и не двигался, пуще мертвого Нила напоминая труп.

========== Глава 15. Проблеск света в океане тьмы ==========

Белль оказалась в больничной палате в Нью-Йорке. К ее ужасу пациентом был Румпельштильцхен.

Белль, к своему глубочайшему сожалению, поняла, когда это было, и как он тут оказался. Кажется, сейчас она узнает, что с ним было после того, как она выгнала его из города.

Голд тяжело дышал, и буравил стену невидящим взглядом.

В палату вошел Робин Гуд. Белль до странного рада была его видеть, рада была, что тогда, рядом с Голдом был Робин.

Робин продемонстрировал больному сердцеобразный пузырек с красной жидкостью.

– Ты нашел его, – оживился Румпель и протянул руку.

– Конечно, – сказал Робин, но пузырек не отдал, – И теперь, когда я выполнил свое обещание, пора заключить сделку.

– Давай, только быстрее.

– Еще до того, как это зелье тебя исцелит, ты начнешь двигаться дальше, – продолжил Гуд, – Квартира твоего сына отныне моя. И ты больше не придешь туда.

Белль тяжко вздохнула. Никто и никогда не делал для Румпеля ничего бескорыстно.

– Да забирай! – Голд снова потянулся за пузырьком, – Она твоя. А теперь отдай мне мое.

Робин поставил пузырек на больничный столик.

– Прощай, Румпельштильцхен. Мои обязательства выполнены.

И Робин ушел. Румпель с трудом, хватаясь за больное сердце поднялся и кончиками пальцев дотянулся до пузырька, открыл его дрожащими руками, выпил зелье и…ничего.

– Не сработало… – прошептал он, – Почему не сработало!

Пузырек полетел в стенку и разлетелся.

– Потому что это ненастоящая магия, – раздался приятный женский голос, и в палату гордо вплыла супруга Робина Гуда

Но Белль знала, кто это на самом деле.

– Что? – не понял Румпель.

– Я пыталась убедить Робина дать тебе умереть, но он меня не послушал, – сказала Зелена, преобразованная в Мериан, – Потому я здесь.

– Ты подменила флакон, – прохрипел Голд

– Да! Сердце это не вылечит, но уберет семь симптомов гриппа и простуды. Не беспокойся, сонливости не вызывает.

– Зачем ты это делаешь? – недоумевал Голд, – Тебе я не причинил никакого вреда.

– Это не совсем так, – сказала Зелена и приняла свое обличие.

Воистину, поражаться способностям этой ведьмы можно было бесконечно. Белль с ужасом подумала о том, о чем почему-то не подумала раньше. Кому она доверилась?

Румпель по инерции попытался отползти подальше от нее, настолько, насколько позволяла больничная койка.

– Зелена… Как это возможно?

– Принесла с собой немного магии, дорогой, – самодовольно разъяснила Зелена, – Никогда не путешествую между мирами без нее. Помнишь шестилистник из Оза? Довольно-таки эффективное видоизменяющее заклинание!

– Нет, нет! – хрипло прорычал Румпель, – Я же убил тебя!

– Ну, ты старался, – снисходительно кивнула Зелена, – Но когда ты заколол меня в тюрьме – я не умерла. Я успела сбежать до того, как ты успел меня убить. Мне нужно было куда-то переселиться. Или вернее в когда-то.

– Попала с Эммой во временной портал…

– Именно. И когда я поняла, что Эмма задумала для Мериан, то решила ухватиться за эту возможность, – продолжала Зелена свой рассказ, – Некоторое время я наблюдала за Эммой и ее одноруким любовничком, которые метались в попытках исправить собственные ошибки и увидела, что они решили вернуть Робину его жену, ну то есть… Вдохновляющий же удар был! И тогда пришла моя очередь удар нанести. Когда они отвлеклись, я убила ее. И стала ею. Знаешь, было очень трудно притворятся другим человеком, но зная, что это разрушит счастье Реджины… О, это стоило каждой томительной минуты в этом теле…

Зелена была крайне выразительна, но Голд, в его состоянии, был отвратительным слушателем. Его мало интересовали красочные детали. Куда больше его беспокоила приближающаяся перспектива смерти.

– Мэриан… так и не попала в Сторибрук, – Голд озвучил самое главное.

– Нет! Конечно нет, дорогой, – рассмеялась Зелена, приближаясь к нему, – Все время была только я. И знаешь, никто даже не заподозрил меня. Ни муж, ни ребенок. Она же мертва, как… твой сын.

Зелена буквально навалилась на него, едва не прижалась своим лицом к его лицу. Слова про сына попали в цель: сердце Голда не выдерживало, показатели скакали, а сам он терял сознание.

– Ох, да… Чуть не забыла… – с притворной досадой сказала Зелена, – Ты за него так и не отомстил. Проиграл. Упс!

Сердце Голда отказало.

Белль закрыла лицо руками и внезапно перенеслась. Перенеслась на улицу, возле больницы.

– Нет, нет, – запротестовала она, – Мне нужно назад! Как же…

Она прервала свою речь на полуслове. Со стороны больницы, опираясь на дешевую незнакомую ей трость, хромал Румпельштильцхен. Выглядел он жутко, но был жив. Из закоулка, к немалому удивлению Белль, вынырнул Робин Гуд.

– Я думал, что ты не хочешь снова видеть меня, – изрек Голд.

– Ну, после всего, что было, – уклончиво ответил Робин, – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.

– Ну, неплохо. Спасибо.

– Я кое-что хотел отдать, – Робин протягивал коробку, – Это вещи твоего сына, Бэйлфайера. Тут мало чего осталось. Я подумал, что может они нужны тебе.

Голд нерешительно посмотрел на коробку. Белль показалось, что он ее примет, но она ошиблась.

– Нет, нет. Спасибо, – отказался Голд

– Нет? – искренне удивился Робин, – Почему нет?

– Потому что это вещи Нила Кэссиди, – пояснил Голд, – Мальчика, который жил в этом мире один. И все из-за его отца, подлого труса, который старался удержаться за то, что у него было. Мне не нужно напоминание о моем провале, напоминание о моем желании обрести счастье. А оно у меня было. И когда оно у меня было, я не смог его распознать.

Белль очень хотелось, чтобы слова эти хотя бы частично относились к ней. Она все еще верила в него, верила в них.

– Я понимаю, о чем ты, – согласился Робин Гуд, – С Мэриан… Я каждый день желал ее возвращения. А когда она вернулась…

– Ты уже полюбил другую, – закончил Голд.

– Тут даже больше, чем это… – попытался пояснить Робин, – Мэриан…Она как-будто чужая мне…

– Почему же ты на ней женился?

– Я любил ее, – Гуд пожал плечами.

– И думал, что она твое «долго и счастливо»? – извилисто Голд вел его к какой-то мысли.

– Да.

– И стала?

– Я не знаю, – покачал головой Робин.

– Тогда, может тебе стоит воспользоваться советом человека, который оттолкнул все свои шансы на счастье, потому что ему всегда было мало – дружелюбно и отчаянно сказал Голд, – Если оно в пределах досягаемости, если ты знаешь, где оно и с кем, то тогда ты должен бежать к нему, схватить и никогда не отпускать.

На прощание Голд кивнул, потом развернулся и пошел прочь. Белль стояла рядом с Робином и смотрела ему вслед. Она пообещала себе, что воспользуется этим советом при первой возможности. Видение прервалось.

Следующее оказалось для красавицы особо стыдливым и болезненным. Она стала свидетелем свидетельства преступления, которое может и не было совсем преступлением, но в свете всего с ней произошедшего, таковым ощущалось. Грубо говоря Белль, видела, как Голд видел, как Белль целует Уилла. Лицо Голда из мирного, влюбленного преобразилось в несчастное и отчаянное.

– Это ужасно, – пискнула Белль, – Мне жаль, но… Я не должна оправдываться. Я не думала, что ты… Что я несу… Я желала тебе покоя. Думала там ты сможешь начать сначала. Сама-то не смогла. Уилл…он…

Видение оборвалось.

– Ничего не значил… – закончила Белль мысль.

Ее приветствовало красное небо Подзембрука. Все спасатели Крюка в сборе, у часовой башни.

– Значит, всех, кто тут .. – говорила Белоснежка.

– Можно спасти, – договорил Дэвид.

– У всех в этом городе есть неоконченные дела, – с улыбкой известила Реджина, – И у половины они связаны с нами.

– Не будьте такими наивными, полагая, что они достойны ваших стараний, – Голд не разделил всеобще воодушевление, – Большинство из них отнюдь не невинны. Это грешные, мятущиеся души. Мне до них дела нет.

Белль содрогнулась, вспомнив собственную попытку поступить правильно. Глупо она поступила, доверившись в этом деле Румпелю. Но еще глупее, как оказалось, было не довериться ему.

– Держи это при себе! – с ненавистью сказала Эмма, – Иначе я с радостью сообщу Белль, что ты снова Темный.

– Этим она шантажировала тебя? – усмехнулась Белль, горько усмехнулась, – Как такое скрыть? Тем более ты все сам рассказал мне. Зачем?

– По условиям сделки, вы находите пирата, и мы уносим ноги, – сказал Голд, – Если вам угодно отвлекаться на заведомо гиблую миссию – бога ради. А я – пас.

Голд прошел мимо всех, фактически отказавшись от той сделки, на которую его подбила Эмма. Белль пошла следом: вопросов было слишком много, чтобы отвлекаться на весьма неполноценные измышления ее так называемых друзей. Друзей, предавших ее ради манипуляции над ее же мужем. Проходя мимо, Белль посмотрела на Эмму с особенным презрением. Она подумала, что если она проснется, то мир для нее поменяется навсегда.

Они пришли к лавке.

– Отец, – окликнул Румпель, застыв на пороге, но ответа не получил.

Он что-то заметил на прилавке. Записку и дудочку Пэна. Он прочитал записку, задумчиво повертел в руках дудочку. И отложил в сторону. Белль подошла к прилавку и заглянула в записку: Пэн предлагал сотрудничество. Какие бы условия не были, Белль надеялась, что Румпель не согласится или, покрайней мере, что не даст обмануть себя.

Белль наблюдала, как Голд закрывает дверь и готовит странное зелье. Странный выбор трав, поисковый глаз. Потом он снял с полки стеклянный шар и поднес к дыму о зелья. Дым захватил шар целиком и снаружи и внутри, потом тот, что снаружи исчез, а тот, что внутри начал переливаться различными цветами.

– Покажи мне, того кого я ищу, – пробормотал Голд.

– Кого ты ищешь? Зачем ты здесь на самом деле? – спросила Белль, – Шантаж Эммы нелеп до смешного.

В шаре возникло изображение…Белль. Как Белль обедает в кафе с Лероем.

– Меня? – Белль абсолютно ничего не понимая, – Зачем? Ты просто мог не…

Она осеклась, увидев лицо Голда. Нет, он искал не ее. И то, что он сейчас увидел именно ее – его убивало. Руки его задрожали и шар выпал, разлетевшись на куски. Машинально Белль отскочила от этой стеклянной волны.

– Белль! Только не… – Голд сгребал осколки руками, пытаясь не один не упустить, – О, Белль… Как же так?

Единственное, что мог узнать Румпельштильцхен, что бы объясняло его реакцию – это ее беременность. Значит через шар он взывал к образу своего ребенка, искал Бейлфайера.

И тут Белль осенило.

– Ты пришел сюда за ним. Но его тут не было, потому что его больше нигде не было. Все было ради него. А если бы он был, то что бы ты сделал? Поменялся бы с ним местами? Оставил бы меня? Что? – Белль плакала от страха и отчаяния.

У нее было чувство, чувство пустоты, чувство, будто весь мир рухнул в одночасье. Так с ней было, когда она выгнала его за городскую черту, не дав объясниться. Неужто оставив его у колодца, она сделала по существу тоже самое, только не поняла сразу, что сделала это. Неудивительно, что он больше не верил ей, не верил в нее. И даже если Темный ему понадобился не для самого себя, то Белль теперь ясно понимала и принимала его нежелание с ним расставаться именно из-за нее.