Текст книги "Проклятые сны (СИ)"

Автор книги: Blitz-22

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Вот за это я тебя и люблю, – Румпель бросил на Кору взгляд, исполненный безумного обожания.

– Интересно, за что ты любишь меня? – риторически спросила Белль. Ответил бы он ей на этот вопрос? У нее самой ответов не было.

Кора бросила на него ответный нежный взгляд, подошла близко-близко и положила руку на его грудь, со стороны сердца:

– Научишь?

– Как иначе.

– Я сделаю это сегодня. И мы будем вместе. Жди меня в саду.

– Скрепим уговор поцелуем, – ласково вымолвил Румпель и прижался своими губами к ее.

Воспоминание оборвалось, оставив заговорщиком у Белль за спиной. Странно, но она больше не ревновала. Зато ею завладела тревога: план этих двоих был очевидно нереализован, но вот почему – вопрос страшный. Вопрос, ответ на который она знать не желала, но было ясно, что судьба ее желанию не подчиниться.

Меньше всего Белль ожидала оказаться там, где оказалась – в лавке деревенского мага, которому Румпельштильцхен продал своего второго ребенка. Причина была ей ясна: Румпеля контракт тяготил, и он скорее всего придет выкупить сделку. Но если он контракт разорвал, то каким образом Аид сумел его заполучить? Белль тихо встала в уголке, желая поскорее во всем разобраться.

Деревенский маг разбирал какие-то свои травки, когда кто-то снаружи постучал ему в окно. Маг раздвинул ставни, но никого не увидел. Зато старый знакомец появился прямо в лавке, за его спиной.

– Ку-ку! – безумно рассмеялся Румпельштильцхен, – Есть места, где время будто бы застыло.

– Я знаю кто ты, Темный.

– Так и я тебя помню!

– Ты очень изменился, – отметил Маг.

– О, да! – горько воскликнул Румпель, – Раньше я был смертным, высокоморальным человеком, попавшим в беду. Ею то ты и воспользовался. Подловил меня в нужный момент! Только ведь долг тяготит меня!

– Ты же сам понимаешь…Контракт заключен, – недобро улыбнулся лекарь, – Я при всем желании разорвать его не могу. Ты – мой должник!

– Должник! – рассмеялся Румпельштильцхен, зловеще, безумно, жутко, – Все так. Но любой долг может списать смерть.

Темный вырвал сердце Мага из груди:

– У меня с кредиторами разговор короткий.

Рука, затянутая в кожаную черную перчатку сжала сердце. Маг повалился замертво. Его убийца, вполне удовлетворенный результатом, удалился.

Белль передернуло. Этот человек будто не был Румпелем, но самое страшное, что был. Теперь ясно, как контракт попал к Аиду. Белль также с горечью подумала о том, что не отправься Румпель с Эммой в Преисподнюю, то возможно и опасности никакой для их ребенка не было бы. Видение прервалось.

Следующая драма прошлого развернулась в саду. Белль обнаружила себя стоящей под огромным дубом. Рядом с ней стоял и Румпельштильцхен. Белль показалось даже забавным, что любовники должны были встретить друг друга, совершив убийство. Он, уже без перчаток, но по-прежнему прячась за маской Темного мага, нервно переступал с ноги на ногу.

А вот и Кора показалось. Вся в белом, словно приведение, женщина широкими шагами пересекла сад. При виде ее лицо Румпеля вновь обрело человеческие черты.

– Я уже начал беспокоится!

– Но я пришла.

Румпель поцеловал ее, а потом отстранился, почувствовав холодность и отчужденность.

Белль догадалась, что сейчас Кора разобьет ему сердце. Она вдруг решила, что у нее чрезвычайно интересные ноги, во всяком случае, они намного интереснее, чем разбитое сердце. Разбитое в очередной раз.

– Что-то случилось? – обреченно, не желая получить утвердительный ответ спросил Румпельштильцхен.

– Да. Случилось.

– Что именно? Не смогла убить короля?

– Смогла бы, да передумала, – чужой, жесткий, холодный голос Коры лишил его самообладания.

– А…

Белль заметила, что у него нервно задрожала нога, его сломанная нога. Она осмелилась снова на них посмотреть.

– Прости меня, милый Румпель, – печально и нежно Кора погладила его по щеке, – Я не сбегу с тобой. У меня завтра свадьба.

Румпельштильцхен тяжело вздохнул, отступил на шаг и указал пальцами на ларец у Коры в руках:

– Чье сердце в ларце?

– Не будем усложнять, – взмолилась Кора.

– Ты обманула меня… Чье сердце?

– Мое, – выдавила Кора, – Мое. Так нужно.

Белль прикрыла глаза и отвернулась.

– Ты говорил мне, что я должна поставить всех на колени. Мое сердце мешает мне.

– Ты никогда не любила меня… – Румпель горько усмехнулся и развел руками, – Нет уж… Легко ты не отделаешься! У нас уговор! Я заберу твоего ребенка.

– Ты сам изменил уговор, Румпель, – жестко возразила Кора, – Я отдам тебе ребенка, если он будет от тебя. Прости, но ни один мой ребенок твоим не станет.

Белль не смогла заставить себя посмотреть на него. Все, что она смогла уловить – это то, как он развернулся на каблуках и яростно бросился прочь, а потом и вовсе переместился. Отчаянно, виновато Кора окликнула его по имени, но было поздно.

========== Глава 12. Внешность обманчива ==========

Белль шла, точнее плыла, в белом тумане. Он снова сгустился вокруг нее, обволакивал, забирался внутрь, мешал дышать, мешал… Однако, ее не сильно это беспокоило. Больше нет. Белль размышляла о Коре и о Румпеле, о том, что их связывало и о том, как Кора все разрушила. Неужели она, Кора, спланировала все заранее, давно рассчитала все до мелочей, умело играя на чувствах своего любовника? Белль так не казалось: ведь Кора вырвала свое сердце, чтобы принять пусть и неправильное, но нужное именно ей решение, принести жертву ради достижения власти. Но поступок Коры имел страшное влияние, укрепил уверенность Румпеля в том, что никто никогда не сможет его полюбить. Ужасная иллюзия с ужасным основанием. Белль сложно было даже представить себя на его месте: сложно представить, что кто-то готов вырвать собственное сердце, чтобы не быть с тобой. Иллюзия Румпеля питала и ее собственные иллюзии. Могло ли быть что-то иллюзорное стать чем-то настоящим? Или они вдвоем уже давно танцевали глупый танец под давно отзвучавшие звуки беспощадно устаревшей музыки? Было ли еще что-то помимо ее сострадания и его стремления к любви? Была ли она, эта любовь?

Белль застыла в задумчивой растерянности и засунула руки в карманы. И тут она нащупала то, что меньше всего ожидала найти: надколотую чашку. Ту самую глупую, склеенную-переклеянную, постоянно целую и постоянно разбитую, как вся их совместная жизнь.

Она вытащила чашку и поднесла к глазам. К глазам наполнившимся слезами. Белль моргнула , и слезы потекли по щекам.

– О, Румпель… – всхлипнула она и прижалась губами к этому чудесному и жуткому символу любви, – Надеюсь…Надеюсь еще не поздно…

Руки задрожали, и чашка выпала. Белль попыталась поймать ее, но не сумела: она разбилась. Все, что ей оставалось – сгребать руками осколки. Сгребать руками осколки и плакать, плакать и сгребать осколки.

Белый туман рассеялся, уступив место Темному Замку.

За окнами замка сияли знакомые звезды. И небо было пурпурно-дымчатое, восходящее к черному. Краски пролитой на войне крови. Белль прекрасно помнила эту ночь, так как этой ночью жизнь ее изменилась. Этой ночью она навсегда ушла к Румпельштильцхену. Она поднялась по лестнице на второй этаж и столкнулась нос к носу с хозяином. Она ожидала, что он пройдет насквозь, но он развернулся и пошел в другую сторону. А потом обратно. Угрюмо считая шаги.

– Интересно, я уже здесь? – спросила Белль в слух и пошла к своей «комнате», темному затворку на втором этаже с меленьким окошком, в которое однако по утрам пробиралось злющее солнце и светило Белль прямо в глаза. За дверью затворка слышался плачь.

– О да! Я здесь, – отметила девушка и села на пол у самой двери, прислушиваясь к собственным всхлипам.

Хозяин замка несколько раз подходил к ее камере, недовольно морщился, досадливо махал руками и удалялся восвояси. Когда он пришел в очередной раз, Белль не выдержала, встала и ушла за ним.

– Раз тебя так бесят подобные выражения чувств, то зачем ты вообще забрал меня? – спросила Белль. Она знала, что не получит ответа, но находится здесь и просто говорить ей нравилось.

– Мог бы просто собаку завести.

– Лучше бы собаку завел, – пробурчал Румпельштильцхен, усаживая за прялку, – Целую свору! Их шерсть тоже можно прясть. Если они, конечно, пушистые.

– Только собаки не разговаривают, – усмехнулась Белль.

Со стороны камеры раздался особо громкий всхлип.

– А ведь и правда слышно…

– Невозможно работать! – разозлился Румпель и куда-то перенесся.

Белль всплеснула руками и также перенеслась, но в иное видение.

Румпельштильцхен сидел во главе длинного стола в основной зале. Здесь он в основном и обитал: прял, обедал, принимал клиентов, хранил особо ценные для себя вещицы (некоторые, особо ценные, стояли на постаментах). Конечно, в замке были и другие комнаты, используемые хозяином. Например, спальня, которая напоминала скорее платяной шкаф, чем место, где кто-то спит, а еще детская, где хранились немногочисленные вещи сына, и где сам его сын не разу не был.

Белль села возле него и принялась разглядывать его переплетенные между собой пальцы когтистых лап.

Другая Белль, из воспоминания зашла с подносом в комнату, водрузила его на столе и дрожащими руками начала наливать чай.

– Будешь подавать мне еду, наводить порядок в Темном Замке, вытирать пыль, стирать одежду… – Румпельштильцхен приступил к перечислению обязанностей новой служанки.

– Да, хорошо.

– Приносить мне солому для прялки…

– Хорошо, – Белль-служанка выдавила нервную, но вежливую улыбку.

Другая Белль улыбнулась тоже. Она подумала, что уже очень давно отвыкла от страха, который он внушал абсолютно каждому. Но в этот момент ее страх кажется его сильно забавлял.

– И, о! – Румпельштильцхен изобразил, что забыл действительно нечто важное, – Ты будешь ошкуривать деток мне на штаны!

– Не смешно, – рассмеялась Белль.

Белль служанка уронила чашку, ту самую чашку, и окаменела от ужаса, явно визуализировала в голове свою последнюю обязанность.

– Дорогуша, это шутка, – снисходительным тоном обратился хозяин и посмеялся сам над собой, – Забавы ради!

Белль-служанка облегченно кивнула и даже улыбнулась. А после наклонилась за чашкой и обнаружила, что та надбита.

– О… Мне очень жаль! Она разбилась, – пролепетала девушка, – Но откололся только кусочек. Почти и не заметно.

Она так и сидела с чашкой где-то за столом, закрывавшим обзор для ее будущей версии, которая прилагала немалые усилия по выкручиванию собственной шеи, силясь разглядеть происходящее. Румпель изящно склонился, не меняя в целом положение своего тела.

– Это всего лишь чашка, – заметил он.

– Да, – Белль как-то даже обрадовалась.

Закончив приготовления, она удалилась, а Румпельштильцхен, попивая маленькими глоточками чай из надбитой чашки, гипнотизировал дверь за которой она скрылась. Другая, призрачная Белль встала из-за стола, обошла его кругом и остановилась, заметив кое-что на полу. Кое-что, напоминающее отколотый кусочек чашки.

– Сомневаюсь, что ты его не заметил, – усмехнулась Белль, – Почему же, все таки, ты оставил все как есть? И правда: зачем я была нужна тебе?

Ответа, конечно, он не дал, но Белль заметила, что при взгляде на чашку его лицо на мгновение озарила улыбка. Довольно светлая улыбка, свидетельствующая о симпатии и, как оказалось позже, взаимной.

Белль улыбнулась его улыбке и перенеслась в другое воспоминание.

Та же комната, та же сцена, но позднее. Позднее на несколько месяцев. Призрачная Белль села на то же место, возле Румпельштильцхена. Другая Белль, с тем же подносом и теми же чашками, вплыла в комнату и приготовила чай. Движения были уверенными, отработанными. Во взгляде уже не было страха, только любопытство.

– Чай принесла, пироженные забыла, – с притворным недовольством отметил Румпель и наколдовал себя лакомства самостоятельно.

Белль только хмыкнула.

– Я знаю,почему ты собираешь так много вещей. Чтобы заполнить пустоту внутри себя.

Теперь хмыкнул Румпельштильцхен и отправил кусочек пироженного в рот.

– Есть действительно одна вещь, которой мне не хватает, – отметил он, трагически выделив последнее слова, а потом безумно и ритмично сказал, – Чистое белье!

Он щелкнул пальцами и Белль-служанка исчезла. Потом он щелкнул пальцами еще раз, и перед ним возник стеклянный шар, в котором проявился образ Белль, развешивающей белье.

– Я знала, что ты слышишь меня, – сказал миссис Голд, – И знала, что права. Хотя и не знала,что права лишь отчасти.

– Я знаю, почему ты вспылил, – ворчала Белль из шара, – Потому, что я права. И нет… Я не разговариваю сама с собой, потому что знаю: ты меня прекрасно слышишь…

Румпельштильцхен расхохотался, взмахнул рукой и изображение исчезло. В полном одиночестве он стал допивать чай, но надолго его не хватило. Он опять призвал ее изображение, но ее, к сожалению, не обнаружил. Румпель разозлился, ударил кулаком по столу и прорычал что-то нечленораздельное, а потом перенесся. А вместе с ним и Белль.

– Белль! Белль! Куда ты ушла? – он широким шагами шел по двору,продираясь через развешенное свежевыстиранное белье, и раздраженно кричал – Только не говори, что решилась на глупость вроде побега!

Его гнев прервало громкое карканье. Ворона, обыкновенная черная ворона, уронила ему под ноги ракушку. Недолго думая, он открыл магическое сообщение.

В желтом сиянии появилась Белль и сказала следующее:

– Румпельштильцхен. Если ты хочешь,чтобы меня вернули, то принесешь перчатку из Камелота сегодня к полуночи. О месте тебе сообщат позже. В противном случае они убьют меня. Румпель, помоги!

Последнее она выкрикнула весьма отчаянно.

Румпельштильцхен изменился в лице. Злость, раздражение заменили страх и ужас, как-будто у него грозились отобрать нечто действительно ценное.

– Неужели ты любил меня тогда? – риторически спросила Белль, – Полюбил меня раньше и молчал? Ну, конечно же, молчал. Потому что не верил. Как не веришь и сейчас.

Они перенеслись в лес, к месту совершенно неожиданной встречи. Неожиданной для Белль.

В лесу, во всем своем злобствующем великолепии, стояла Реджина.

– Твоя была птица? – грубо спросил Румель.

– Разве? Я использую не ворон, Румпель. Воронов. К чему пожар? – хладнокровно поинтересовалась королева.

– Неужто девчонку твою?

Румпельштильцхен невольно скривился.

– Да ты, я смотрю, действительно расстроен, – Реджина коварно улыбнулась, – О кошмар! Да ты в ужасе! Не влюбился часом?

– Так вот как ты узнала… – протянула задумчиво Белль, – А потом решила воспользоваться мной, чтобы убить его…Низко.

– С тобой только время терять! – отмахнулся Румпель и переместился.

Видение оборвалось. А Белль снова оказалась в той же зале, в своем последнем дне, проведенном в замке в качестве прислуги.

Румпельштильцхен опять, как ни в чем не бывало, пил чай. Белль двигалась по комнате вслед за ним. Казалось, что он убегает от нее, будто действительно боится ее присутствия. Потом она остановилась и уселась на стол.

– И все же…Зачем я тебе?– спросила Белль с искренней теплотой в голосе.

– Это место было грязным.

– Мне кажется, тебе просто было одиноко. Любому бывает одиноко.

– Я не человек, – невесело улыбнулся Румпельштильцхен и сел рядом с ней.

– Я тут успела осмотреться. Там, наверху, детская одежда, – осторожно полезла Белль к хозяину в душу, – Это твоя или… У тебя был сын?

– Был, – с болью ответил Румпель, – Был сын. Теперь его нет. Как и его матери.

– Мне очень жаль… – сказала Белль-служанка.

– Мне тоже… – поддержала призрачная Белль.

– Значит, раньше ты был человеком, – озвучила служанка свое нехитрое умозаключение, – Обычным, как все.

– Был. Но обычным ли? – произнесла призрачная Белль.

– Если мне суждено всю жизнь прожить в этом замке, то хоть поведай мне, кто ты…

– Тебе просто хочется выведать слабости чудовища, – игриво и ласково улыбнулся Румпельштильцхен, – Ня! Ня! Ня-ня-ня!

– Ты не чудовище! И не так страшен, как кажешься, – улыбнулась Белль, – Ты ведь поэтому спрятал в замке все зеркала?

– Да нет… Чудовище, – возразила призрачная Белль, – Самое настоящее. Но не такое страшное, как все думают. Все, включая меня.

Румпель выглядел крайне озадаченным. Стук в ворота замка спас его от неловкой ситуации.

Румпельштильцхен пошел к входу. И она,призрачная Белль – с ним.

Дверь открылась, а с ней и облик пришельца.

– Гастон…– ахнула Белль.

Гастон выхватил мечи направил его на Темного:

– Я – сэр Гастон, и ты, чудовище, сейчас пожалеешь что появилось на свет!

Румпельштильцхен устало вздохнул, закатил глаза и, коварно улыбнувшись, щелкнул пальцами.

Гастон исчез в облаке бардовой пыли и обратился в… розу.

– Что? Ты мне его труп подарил?! – возмущенно воскликнула Белль,– Когда я очнусь – обещаю: к этому вопросу мы вернемся! Мы много к чему вернемся…

Румпель довольно хмыкнул, поднял розу и пошел назад, к Белль.

– Кто там? – спросила Белль с улыбкой.

– Да так…Старушка-цветочница, – ответил Румпельштильцхен, а потом, галантно, предложил ей Гастона, то есть розу, – Примешь?

– Благодарю, – улыбнулась Белль и поклонилась, удостоившись ответного поклона.

– Старушка-цветочница… Ага, ага, – закатила глаза другая Белль, – Радуйся, глупенькая. Радуйся, как я когда-то.

Когда служанка отвернулась в поисках подходящей вазы для своего подарка, он сам погрузился в минутную задумчивость, завершившуюся неловкость и чувством вины.

– Белль… У тебя было все до меня, – начал он издалека, – Дом, семья, друзья…Что толкнуло тебя на это?

– Героизм, жертвенность, – гордо,с искренней верой в каждое слово произнесла Белль, – Девушке в наших краях редко выпадает возможность проявить себя, посмотреть мир. Твое появление подарило мне шанс показать себя. Я подумала – рискну. А храбрость приложится?

– Не приложилась… – философски заметила другая Белль, – А героизм, жертвенность… Куда они меня в итоге привели? К чему? К коме? К смерти?

– А как же девичьи мечты? – спросил Румпельштильцхен

– Мечты? Я мечтала мир посмотреть, – ласково улыбнулась служанка Белль, – Это, увы, не сбылось. Но я спасла свой народ.

– А как же твой суженный?

– Его выбирала не я. Если честно, то я не пылаю любовью к Гастону. Для меня любовь – это таинство, загадка за множеством печатей. Знаешь,он человек неглубокого ума и отдать ему сердце… – внезапно, почувствовав неловкость, Белль перевела разговор, – Лучше расскажи мне про сына.

Румпельштильцхен был искренне заинтригован ее рассказом о самой себе. Вину сменило обожание и неуверенность, а когда Белль попросила рассказ о сыне – появились горечь и страх.

Почему она не заметила всего этого раньше? Не заметила тогда? А сколького она не замечает сейчас?

Видение оборвалось.

Теперь призрачная Белль и Румпельштильцхен были в одной из башен. Он, облокотившись, смотрел в окно, на дорогу.

Белль встала рядом, тоже гладя в окно.

– Кого ты ждешь? – спросила она, – Неужели меня?

Румпельштильцхен нервно сжал руки. Его взгляд, направленный вдаль, был печален и несчастен, но в то же время ощущалось присутствие чего-то напоминающего надежду. Он был похож на влюбленного, чьи чувства были отчаянно безответными. Где-то пел соловей. И грусть этой птичьей песни передалась и Румпелю, и Белль.

– Ты знаешь, как много я хочу сказать? Ты и понятия не имеешь, как много, – сквозь слезы произнесла она, – Я долго думала над тем, люблю ли я тебя? Или только придумала все. Придумала собственную ложь, поверила в нее и любила ее. А это все ложь… Все…Я думала, что эти вот воспоминания помогут понять тебя, сократить между нами непреодолимую пропасть. Но непреодолимая пропасть действительно непреодолимая. Ужасная, темная, без света и надежды. Тот, кого я полюбила будто умер. А тот, что остался стал таким далеким,таким непонятным. А сама я – жестокой.

Румпельштильцхен обреченно кивал свои мыслям.

– Поцелуй истиной любви не сработает, не потому что я считаю тебя чудовищем, – продолжала Белль по прежнему заливаясь слезами, – А потому лишь, что я совсем тебя не знаю. Потому лишь, что я больше не могу себя обманывать. Не могу лгать. Но в одном я уверенна точно: я люблю тебя. Люблю, любила и буду любить. Даже если это конец…Хотя нет.. Особенно, если конец…

Внезапно Румпель просиял. Белль увидела себя, шагающую к замку с соломой. И ностальгируя рассмеялась. Рассмеялась сквозь слезы. Румпель со всех ног кинулся вниз, изображать невозмутимость. Белль помнила, что было дальше и не пошла за ним.

– Ты знаешь…– печально сказала она, – Иногда мне хочется вернуться в прошлое и навеки остаться в пределах этого замка. Навеки остаться здесь, с тобой.

========== Глава 13. Найди новую служанку, Румпель! ==========

Белль все еще плакала, когда оказалась в новом видении.

И снова ее встретил Темный Замок, его основная зала. Только чай уже никто не подавал. Сиротливо поднос с чайником стоял на столе. Словно чужой. Белль села там же, где и в прошлые разы, как раз напротив этого подноса. Она заметила, что сервиз был другой. И стекла в стоящем поблизости шкафу были другими.

Румпельштильцхен, совершенно потерянный, сидел за прялкой.

– Ты думал, что больше не увидишь меня…– сказала Белль, – А я так хотела вернуться…И вернулась бы.

Дверь распахнулась. Румпель и Белль синхронно повернулись в сторону вошедшего. А точнее вошедшей.

– Хлипкий замок, – пренебрежительно бросила королева Реджина прошествовав через залу во всем своем королевском великолепии, – Надо обстряпать дельце насчет одной русалки.

Реджина подошла к подносу, по-хозяйски налила себе чаю, положила сахару и принялась изящно помешивать содержимое чайной ложечкой.

– Уже сцапала меня, да? – усмехнулась Белль, – И зачем ты пришла на самом деле?

– Сегодня я не заключаю сделок, – Румпельштильцхен равнодушно отвернулся от нее.

– Он снова дуется, – хмыкнула Реджина, – Ну и что на этот раз?

– План твой провалился. Меня тебе не одолеть. Сколько не пыжься, дорогуша, – сказал Румпель, потом оторвался от работы и, глядя в глаза королеве, повторил, – Тебе не одолеть меня!

– О! Это ты про девушку, что я встретила на дороге? – Реджина сюсюкала, приторно-сладко и одновременно злобно, – Как там ее? Марджи? Верна?

– Белль…

Белль вздрогнула от того, как он произнес ее имя. Тихо, но одновременно громко. Будто и не было ничего кроме этого «Белль».

– Да… Верно.

Белль наблюдала за тем, как лицо Реджины расплывается в безумной злой ухмылке.

– Что ж. Уверяю тебя, – сказала Реджина, – К этой трагедии я не причастна.

– Ага. Конечно, – Белль покачала головой и откинулась на спинку стула, – Совершенно не причастна.

Быть может сейчас между ними с Реджиной все было тихо, но та Реджина, Злая Королева, бы настоящим чудовищем. Похлеще, чем Румпельштильцхен. Похлеще, чем даже Аид.

Ее слова полностью завладели вниманием Румпеля.

– Какой такой трагедии, – он подошел к Реджине, лицо исказила злоба, но глаза, большие и темные, были полны печали и неверия.

– Как? Ты не знаешь? – притворное изумление прозвучало вполне искренне в устах королевы, – Странно. Она вернулась домой. Жених ее куда-то пропал. А после ее прибывания здесь, в роли твоей прислуги, кому она нужна? Отец от нее отказался. Отверг ее и прогнал прочь.

– Ей нужен… – в его голосе в эту минуту было больше надежды, чем в сердце Белль, – Ей нужен дом?

– Он поступил жестоко, – продолжала играть Реджина, – Запер дочь в башне и велел церковникам очистить ее душу кнутами. Бедняжка выбросилась из окна башни. Она умерла.

– Лжешь… – Румпельштильцхен отчаянно цеплялся за свою надежду,но искорка погасла.

– Разве?

– Убирайся, – едва выдавил он и указал на дверь.

– Ладно, – невозмутимо согласилась Реджина и провела указательным пальцем по столу, – Пыльно тут у тебя. Найди другую служанку, Румпель.

Румпельштильцхен прикрыл глаза, потом подошел к шкафу и вынул оттуда чашку. Ту самую надбитую чашку.

«Из всех вещиц в моей лавке я дорожу только этой», – вспомнила Белль.

Чашка заняла свое почетное положение на самом видном месте в зале. Она стала своеобразным манифестом боли, манифестом последствия собственных ошибок, которые привели нас к утрате чего-то незаменимого. Румпельштильцхен заплакал. А Белль… Белль стало не по себе.

Затем она перенеслась в лес.

И наткнулась на поединок. Самый неожиданный для ее глаз. Поединок Румпельштильцхена и Девида, мага и рыцаря. И Румпель бился не совсем честно, конечно, не без магии, но само мастерство фехтовальщика для него пустым звуком не являлось. Белль наблюдала не без интереса.

– Угомонишься? – спросил Румпельштильцхен принца.

Вероятно, речь шла о сделке, которую Девид не принял и выразил свое несогласие слишком агрессивно.

– Никогда, -крикнул в ответ принц и порезал Румпелю лицо.

Белль ахнула, Румпельштильцхен только усмехнулся. Через мгновение не было ни крови, ни раны. Только несколько капель алело в траве и на лезвии меча.

Девид бросился с новой силой, но промахнулся, получил два удара, был опрокинут наземь и почувствовал клинок противника у своего горла.

– Не на того напал, – сказал Румпельштильцхен, – Так красив, так смел, так бестолков. Только смелость тебя отсюда не выведет! А магия – да. Поверь, тебе нужна эта сделка. Нам нужно одно и то же.

– Неужели? – улыбнулась Белль, немного не понимая предмет беседы.

– И что же? – проворчал Девид.

– Чтобы ты воссоединился с любимой, конечно, – Румпель склонился к принцу еще ниже и расправил ладонь.

На одном из его пальцев Белль заметила кольцо Мэри-Маргарет, слабо подсвеченное зеленым.

– Поисковые чары, – понимающе закивала Белль, – Неплохой ориентир в бесконечном лесу.

– Вот она. Самая сильная магия на свете, – Румпельштильцхен достал пузырек с искрящийся фиолетовой жидкостью, тот что он некогда бросил в колодец, дабы магию в Сторибрук вернуть, – Любовь.

Девид резко потянулся к пузырьку.

– Осторожно! – предупредил Румпельштильцхен, – Это все, что у меня есть.

– Что тебе известно о любви? – презрительно спросил Девид.

Белль это немного задело.

– Гораздо меньше, чем тебе, – ответил Румпель с печальной улыбкой, – но гораздо больше, чем полагаешь ты.

– Ты? Ты любил кого-то?

– То был проблеск света в океане тьмы…

– И чем кончилось? – принц спросил участливо.

– Она умерла, – отрезал Румпель и продолжил с некоторым воодушевлением, – В том то и фокус любви, что она утекает сквозь пальцы. Это величайшее чудо на свете, магия, что рушит любые преграды. Любовь совершенно беззащитна и уязвима…

– Не понимаю, – прервал Девид, – Чего ты от меня хочешь?

– Чтобы ты спрятал пузырек в безопасном месте.

– Где же?

– Во чреве чудовища, где же еще? – Румпель спрятал пузырек в золотое яйцо, а само яйцо кинул Девиду.

Белль захотелось, чтобы их персональное «величайшее чудо на свете» было бы можно так вот уберечь.

Видение прервалось.

Белль оказалась в Сторибруке. Кажется в охотничьем домике Голда, но уверенна она не была.

Румпель задом наперед сидел на стуле и придавливал тростью кого-то к полу. Белль похолодела, узнав в жертве отца. Конец трости прижимался прямо к его нижней челюсти.

– Сейчас я дам тебе перевести дух, чтобы ответить всего на два вопроса, – грозно, злобно, едва сдерживаясь сказал Голд, – Первый – где находится моя вещь, второй – кто тебя на это подбил? Условия игры понятны?

– Ох, папа.. – покачала головой Белль.

– Да-да, – булькая согласился Мо.

– Тогда начнем.

Румпельштильцхен убрал свою жестокую трость и характерно наклонил голову, готовый слушать.

– Без фургона мне никак… – промямлил Мо и получил первый удар тростью.

– Я спросил не это! – второй удар, – Где моя вещь?!

– Голд, не надо, – крича от боли и закрываясь руками от будущих ударов, взмолился мистер Френч, – Прошу!

Третий удар.

– Где моя вещь!? – был непреклонен мистер Голд, – Где моя вещь!?

Четвертый удар. Пятый удар.

Белль вздрагивала при каждом. Отец рассказал ей об этом случае, описал детали, не открывая мотивов. Белль не поверила, что Голд мог так вспылить из-за нескольких похищенных у него тарелок, а теперь ей, вероятно, предстояло убедиться в обратном. Но что за вещь? Одна единственная вещь? Если Голд не помнил своего прошлого в Зачарованном Лесу, то все это действительно выглядело невероятно ужасным и жестоким, а она, Белль, всегда ошибалась в нем. Но вот если помнил, то эта была месть. Какая-то запоздалая, спонтанная, но месть, и Белль не ошибалась.

– Я не виноват! – крикнул Мо.

– Не виноват! – угрожающе, с отвращением протянул Румпельштильцхен и снова ударил, – Тогда кто, скажи, виноват? Кто ее прогнал? Она любила тебя, а ты ее прогнал!

Удар, снова удар.

– Ты помнил все…– Белль прикрыла глаза, – Все…

– А теперь она ушла… И никогда не вернется, – голос Голда сорвался, стал совершенно безумным, – Это ты виноват! Ты! Не я! Она же твоя дочка! Дочь! А ты!

Голд и вовсе сорвался на крик, лицо его превратилось в гримасу боли и ярости, удары участились. Белль подумала, что он винил вовсе не Мо, а себя. Винил себя за то, что прогнал ее, за то, что дал ей погибнуть. Белль с ужасом осознала, что жалеет мучителя больше, чем жертву, и происходит это лишь потому, что точка зрения мучителя ей известна и ее устраивает. Ей вспомнились его слова: «Все дело только в точке зрения».

Избиение Мо продолжалось, пока Эмма Свон не ворвалась в домик и не остановила Голда. После чего видение прервалось.

Белль очутилась в полицейском участке.

Голд сидел за решеткой. Это было так непривычно, что Белль не смогла удержаться от одной короткой улыбки, которая тут же сползла. При виде мэра Миллс.

– Надо же. Пошли на жертвы ради беседы со мной… – загадочно произнес Голд с недоброй улыбкой глядя на посетительницу.

– А как же! По-другому бы не получилась, – одарила его Реджина одной из лучших улыбок Злой Королевы.

Белль не переставала поражаться этой женщине. Она подбила ее отца на кражу, Румпеля на агрессию, только чтобы заманить его сюда. Ради чего?

– Присядьте, – спокойно велел Голд, а потом с особенным значением произнес, – Пожалуйста.

Разозленная этим «пожалуйста» Реджина символично села на краешек дивана у самой решетки.

– Когда у собеседников есть общий интерес – они всегда договорятся, – продолжил Голд невозмутимо, – Моя вещь у вас?

– Да.

Голд на мгновение утратил дар речи, а потом понимающе улыбнулся:

– Вот, кто толкнул его на преступление.

– Я всего лишь сказала, что сильный идет и берет, – подтвердила Реджина.

Белль поняла, что ненавидит Реджину.

– И сказали, что нужно взять… – кивнул Голд.

– Мы так давно знакомы, мистер Голд. И скатились до мелких дрязг?

– Похоже на то. Итак. Что мне нужно – вам известно. А что нужно вам?

Белль напряглась одновременно желая и не желая знать об очередной авантюре, которую провернула эта разобщенная парочка. Все оказалось куда проще.

– Мне нужен ответ на простой вопрос, – сказала Реджина, – Элементарный. Ваше имя?

Белль уже знала, что он все помнил. Неужели он выдаст себя? Или уже выдал?

– Мистер Голд, – расплылся в улыбке Румпельштильцхен, в улыбке губ, не глаз. Глаза желали Реджине смерти.