Текст книги "Божка 1 (СИ)"

Автор книги: Blednyj_sych

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

[Огонь! Бросок! Искры!]

– Меня невозможно уничтожить любым доступным смертным способом.

[Но больно-то сделать можно?]

[Нож! Обложка! Хрясь!..]

Книга в руках Никиты вздрогнула.

[Можно значит...]

Богиня перевела взгляд на Справочник. Аза подозрительно затихла.

– Аза… – голос Богини тих и беззаботен.

Никите опять померещилось, или книга набрала, куда-то там, воздуха, будто собирается произнести что-то очень сложное для себя.

– Я, Аза, клянусь... – начавшая было произносить свою речь, Аза запнулась.

– И? – выгнула бровь Азора.

– ...всячески помогать своему владельцу, – с трудом выдавила книга.

– Дальше, – надавила Богиня.

– ...Указывать путь, если он сбился. Всегда поддерживать в минуты его слабости...

– ...

– И быть рядом, даже когда весь мир отвернется от него...

– ...

– ...До конца его или своих дней. Вот!..

Ладонь Никиты охватило голубое сияние, которое начало исходить от книги, как только Аза завершила произносить свою часть клятвы. Навстречу этому свечению, по его собственной руке устремился золотистый свет. Два цвета перемешались и закружились перед его глазами золотисто-голубой сферой. Затем, сфера застыла, и резко упала обратно на его кисть, покоящуюся на обложке Азы.

Пхух!

– Ну, что ж, – подвела итог Азора. – Договор заключен. Счастливо.

[Что?]

Выронив из рук Справочник, Никита почувствовал под собой пустоту, и провалился под звездную платформу.

3. Богопад

– Ааааа!

Звезды летят навстречу; рядом, хлопая страницами, как хищная птица, пикирует Справочник.

[Мне конец!]

– Не бойсь, это стандартная процедура, – сказала Аза, и Никите даже не пришлось напрягаться, чтобы расслышать ее сквозь бешеный свист ветра в ушах.

– А я боюсь!

– Тогда бойсь.

– Я не Питер Пен! И не Мэри Поппинс, у меня даже зонта нет!

– А он тебе и не нужен.

– Ну хоть метлу!

– Успокойся, ты всего лишь падаешь с неба. Скоро покажется очень твердая земля.

[Что?]

А вот и она, обетованная! Никита с ужасом уставился на усеянное редкими огоньками черное полотно ночной поверхности.

Ту-дум, ту-дум, ту-дум...

[Вторая смерть подряд...]

[Первая была лучше...]

[Нет!..]

Он закрыл глаза.

Сфсшсссс...

Ветер в ушах.

Бдыщ!!! Кргх-кххх...

– На те!

Бум!

Завершив крушение, Справочник с наслаждением вписался в лоб Никиты.

(…)

...Звезды. Вокруг осыпаются мелкие камушки, с опозданием возвращаясь на землю.

[Я жив?..]

Никита боялся двигаться, чтобы, не дай... бог, не совершить страшных открытий насчет состояния собственного тела. Скорее всего, сейчас все его косточки смахивают на растоптанную прямо в упаковке лапшу быстрого приготовления. Скоро и боль даст о себе знать. Он стиснул зубы. То есть, намеревался это сделать, но зубов во рту не оказалось. Наверное, по пути оставил в одной из веток, когда пролетал сквозь деревья.

[В этом мире есть стоматологи?]

Ему совсем не хочется быть беззубым богом.

Эти мысли, приправленные шоком, пока что протекали в плавном режиме. Но при этом, он прекрасно понимает, что спустя какое-то время, начнется самая настоящая паника.

[Так, соберись.]

Никита попытался согнуть руки, чтобы привстать на локтях. Но ничего не вышло.

[Конечно же...]

Сейчас под его кожей и мышцами вместо костей пыль. Но, тем не менее, он ощущает свои руки. А если это так, то почему не приходит боль? Или это фантомные ощущения?

[Ну же, давай!..]

Никита набрался смелости, и поднял руку перед собственными глазами.

[Что?!]

Он с ужасом уставился на собственную руку.

[Что это за бедрышко цыпленка-бройлера?]

Он вытянул перед собой вторую руку. И увидел точно такую же детскую пухлую ручонку.

[Да ну на...]

[Я сжался до самого отстойного формата?..]

[Что же делать, что же делать...]

[Моя челюсть не грызет ветку!]

[Что?..]

[...]

Его внимание отвлекли резко вспыхнувшие высоко в небе разноцветные огни. Это были кометы. Со всех сторон, оставляя цветастые хвосты, стремительно сыпались звезды самых разных цветов и оттенков.

[Что это?!]

– Эй, созерцатель, ты собираешься меня поднимать, или нет? – Аза, где-то сбоку.

[Дай звездопад досмотреть...]

– Потом насмотри... Вот черт! Это не звездопад, это богопад! Совсем забыла! Сматываемся, нас уже вычислили! Сейчас все ближайшие Боги ломанулись сюда, чтобы нас пришить! Подними меня сейчас же! – в голосе Справочника, совершено точно, присутствует неподдельная паника.

[Что ты сказала? Постой, пришить?]

– Да, пришить, идиот!

[За что?]

– Меееееее!..

– Что? – теперь уже удивлялась Аза. – Это звуки исходят из тебя?

– Меееееее!

[Да блять, да блять, да блять!]

– Да что с тобой не так?!! Вот же, нахрен!..

Виу-вших!..

Теперь Аза, будто исполин, возвышается над Никитой.

– Ну почему эта хрень произошла именно со мной!? – она нервно запустила руку в свои растрепавшиеся волосы и беспомощным взглядом осмотрела Никиту. – Какого ящера ты такой мелкий?

– Мееееее!

[Богопад, ты забыла?]

– Ххххррррр, иди сюда! – Аза раздраженно схватила Никиту, и прижала к себе.

Дзыыыы!

[Отвали, сейчас не до тебя!]

Дзыыыы!

– Что ты сказал? – возмутилась Аза.

[Это я своей системе безопасности.]

– ?

Теперь, через плечо своей спутницы, Никите наконец удалось рассмотреть, что они находятся в глубокой воронке, очевидно возникший вследствие их падения.

Грохнулись, так грохнулись.

Дырка выглядела так, словно здесь приземлилась мощная боеголовка. Деревья выкорчеваны и разброшены во все стороны, земля дымится, тут и там полыхают небольшие костерки.

[Звезды близко!]

– Да знаю!

Земля затряслась перед глазами, ветер снова засвистел в ушах. Никита будто оказался на самоубийственном американском аттракционе.

Тыг-дык, тыг-дык, тыг-дык...

Точно детских «Лошадок» разогнали по кочкам до скорости «Американских горок».

– Ме-йе-йе-йе...

[Понежнее никак?]

– Не до нежностей, мелкий!.. Ух... уху...

[Что это, нахрен, за голодные игры?!]

– Ме-е-е... – дыхание Никиты все время сбивалось от непрестанной тряски.

– Боги увидели тебя, ху!.. ху!.. ху!.. – задыхаясь ответила Аза. – Конечно же, им... надо тебя... завалить... пока... сильным... не стал... ху!.. ху!..

[Зачем? Что я им сделал?]

– Плотная конкуренция.

[Они рядом, они рядом, они рядом!..]

– Мээ-э-э...

– Да знаю, черт возьми… ху!.. ху!..

Никита с растопыренными от ужаса глазами следил, как одна из комет, становится все ближе и ближе, и в зеленом сиянии уже начинает различаться какая-то фигура, похожая на человеческую. Быстро огибая деревья, фигура нагоняла с невероятной скоростью. Чуть дальше, за этой фигурой уже маячила следующая, синего цвета.

[Аз! Аз! Аз! Поднажми!]

– Ме-е-е...

– Я... тебе... не... Аз! – дыхание «Турбо» уже было на исходе. – Убежище... рядом... ху!..

[Он меня трогает!]

Дзыыыы!..

Светящийся палец оказавшегося совсем рядом супермена-бога, мимолетом коснулся лба Никиты, и его обожгла невыносимая боль. Взор застил резкий росчерк жгучего света.

– Ме-е-е-е...

[Без рук!..]

– Отвали козел! Алтарь!

Кккрррбдщ!

Рука Бога, тянущаяся к лицу Никиты, резко отлетела назад, как будто плечистый регбист отбил ее металлической битой. Ему даже показалось, что он увидел торчащие из открытого перелома кости.

Вууууу-бамс!!!

Ударная волна, последовавшая сразу за этим, отправила хищного Бога обратно к звездам, как поломанную игрушку. Никита увидел, как остальные огоньки погони тут же принялись разворачиваться в обратную сторону.

– У-ху... у-ху... – согнувшись, Аза тяжело дышала, отчего Никита видел только звезды и улепетывающих богов. Лоб щипало, как после ожога.

– Мееее...

– Что? – Аза вытянула перед собой Никиту и уставилась на него. – Вот черт!

Одной рукой, она прижала ребенка к себе, а другую поднесла к его лбу.

– Хилинг.

Золотое свечение перед глазами. Тепло. Пульсация на лбу быстро выталкивает боль наружу. Облегчение...

[Исцеление?! Как?]

– В точности так же, как и куча Богов, летящих точно рой мух на... Фу, ты воняешь!

[Сорян...]

От нахлынувшего стыда, Никита хотел отвернуться куда-нибудь в сторону, но шея младенца была, как у паралитика. Поэтому, он виновато смотрел в искаженное от отвращения лицо Азы. Девчонка снова держала его на вытянутых руках, как обгадившегося щенка.

[А что-то типа хилинга, только чистинг есть?]

– Нету!

[Ладно...]

[Где мы?]

– Где-то в окрестностях какой-то Богами покинутой деревни.

[Прямее смысла и не подобрать…]

[А почему Боги прекратили погоню?]

– Я достигла покрова Убежища, плюс еще и Алтарь поставила.

[Что это значит?]

– Аааа... то, что я теперь застряла здесь с тобой навечно!

Аза потрясла Никиту, как упаковку с чипсами.

– А! а! а!..

– За что мне все это?

Кажется, на нее навалилось что-то типа депрессии.

– Дождалась бы другого Бога, – изумрудные глаза Азы были полны сожалений. – Более... божественного. И не младенца!.. Прости, Азора…

[А почему я младенец?]

– Да откуда мне знать, все Боги, как Боги, а ты – младенец!

«Не мужик – ребенок... Ты» – почему-то всплыли в памяти Никиты слова Ксю.

[Ксю...]

– Азора...

[Ксю...]

– Азора...

Никита с Азой с грустью смотрели друг на друга.

[Ксю...]

– Азора...

[Что теперь?]

– Что-что, надо жилье искать!

[И каким образом?]

– Придется импровизировать, – поджала губы Аза. – Скининг!

Вспышка, и перед Никитой стоит все та же Аза.

[?]

– Что? – выгнула красную бровь она.

[Что изменилось?]

– Я поменяла скин.

Никита оглядел Азу, насколько ему это позволил угол его обзора. Выглядела девчонка, мягко сказать, не очень. Вместо голубой мантии на ней повисло нечто вроде мешка с вырезанными для рук и головы дырками.

[Хреновая обложка...]

– Так надо!

[Хм, а мой подарочек не исчез...]

– Что? – Аза в панике посмотрела на свою грудь, где все так же красовалось уважительных размеров пятно.

[Есть такое заклинание, «клининг», советую выучить.]

– Ща уроню!

[Понял.]

(...)

[Аза?..]

– А.

[Мне холодно.]

Скривив лицо, Аза еще раз осмотрела Никиту, а затем неохотно прижала его к груди, как настоящего ребенка. Ему стало немного теплее.

[Аза?..]

– Ну.

[У тебя есть лишний скин?]

– Нет, скины не настоящие.

[Ясно.]

Мерно покачиваясь в такт шагов Азы, Никита почувствовал, что начинает отрубаться.

– Мя-а-а-а, – он зевнул.

– Чо раззевался?

[Да ничего, так...]

Перед глазами все плыло. Он так устал. Это был просто ужасно насыщенный день... Или ночь, хрен его разберешь. Что вообще происходит? Это правда? Не может быть. Он – Никита, грузчик без планов на жизнь. Ему тридцать просраных лет. ПК-игры и аниме. И дрочь по утрам. На этом все. Точно, кофе еще. С печеньками. Вот теперь точно все.

[В кроватку бы мягкую...]

– Подушку не взбить? – съязвила Аза.

[Ну, если ты не против...]

– Против!

[А чего предлагаешь?]

– Чтобы не взбить!

[Ладно.]

(...)

[Аза?]

– Да чего тебе, достал уже!

[Долго еще?]

– Вечность!

[Вот блин.]

Однако, несмотря на запугивания Справочника, деревня показалась довольно-таки скоро. Сначала, ушей Никиты достигли звуки какого-то фолк-музла, а затем до его носа добрался ужасно вкусный запах. Малыш внутри него мгновенно проснулся… То есть снаружи него.

[Еда.]

– Да щас ты, подожди! – раздраженно бросила Аза. – Будет тебе еда.

Уютная деревня – милые небольшие фэнтезийные жилища, разноцветные черепичные крыши, окна налитые золотом, искривленные фонари... И почтовые ящики на длинных ножках в виде миниатюрных домиков!

[Вау! Хочу провести свое детство здесь...]

– Как будто у тебя есть другой выбор...

[Правда?]

– Да, – ответила Аза, и голос ее был грустным.

[Чудесно!]

– Предел мечтаний.

Аза направилась прямиком к звукам музыки. Ее источником оказался двухэтажный постоялый двор с изображенной на вывеске курицей на костыле. Перед дверью девчонка застыла и глубоко вдохнула воздух, словно собирается выйти на сцену. Громкие веселые голоса, доносящиеся с другой стороны дверей, походили на шумные звуки зала с ожидающими зрелищ зрителями. Только что аплодисментов не хватает.

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

А вот и они.

Аза еще раз глубоко вдохнула, и выдохнула. Ее дыхание обдало Никиту теплым ветерком.

[У тебя получится!]

Кр-ииии...

Створка с трудом поддалась ее тонкой руке.

Там-там-тря-та-там!

Дэнс шел вовсю, когда Аза и Никита ввалились в зал. Все лица тут же обернулись в их сторону. Типичные крестьяне. Бородатые мужики, могущественные бабы, удивленные дети. Только, в отличие от представлений Никиты об антисанитарном средневековье, все присутствующие выглядели довольно ухоженными. Простая, но чистая и опрятная одежда. Блестящие волосы и белые лица сообщают о тесном знакомстве с мылом. Цивилизация.

Тряаааам...

Музыка заглохла.

А когда Аза громко и тяжело задышала, Никита даже испугался.

– Ребенок... – Аза без сил упала на колени, в глазах Никиты все затряслось. – Только спасите сына... – она еще тяжелее задышала, будто только-только вернулась после тридцатидневной прогулки по Сахаре. – ...умоляю.

[Во даешь!]

И тут началось.

– Воды!

– Еды!

– Одеяло!

– Лекаря!

[Президента!]

Набежали широкобедрые высокопрофессиональные мамки, и через секунду Никита уже удобно покоился окутанный мягким покрывалом в больших руках одной из них. «Обессиленную» Азу под руки проводили до ближайшего к камину стола. Еда и питье уже были в пути.

– Бедные вы, – приговаривала женщина, покачивая Никиту.

– Меееее, – решил поддержать спектакль Азы Никита.

– Бедняжечка, бедняжечка, ма! ма! ма!

Бзыы!

Бзыы!

Бзыы!

Женщина принялась слюнявить его лицо.

– Малюточка!

– Дай мне!

– Нет, мне!

– Мне дай!

Остальные тетки набежали, как саранча.

– Мееееее!

– Вы его испугали, дуры! – встала на защиту Никиты его носильщица. – И так, бедняжка, натерпелся.

[Истину глаголешь, мать.]

– Меееее!

– Он хочет кушать, неси его к мамке! – напали подруги на егошнюю тетку.

– Да-да-да, – спохватилась женщина.

Деревянный потолок таверны поплыл навстречу. Надо же мастерство! Никита даже не ощутил шагов своего маунта.

– Доставай сиську, мамка.

Никитина смотровая люлька стопанулась прямо напротив груди Азы. Он критически осмотрел два маленьких холмика. Вошедшая в роль изможденной путницы, Аза вытянула от удивления лицо.

– З-зачем? – заикнулась она.

– Как зачем, грудничка-то кормить!

– У м-меня нету... – кажется, Аза в затруднительном положении.

– Безмолочная? Боже ш ты мой!

– Да ты на нее глянь, она сама почти ребенок! – воскликнула стоящая справа от Никиты женщина.

[Теть, не ори мне на ухо!]

– Что ж тебя так сподобилось?..

[Чо она сказала?]

– Дайте ему баранью ногу, – выкрутилась Аза.

– Ё... ты когда родила-то?

– Сегодня.

– Господе же ш ты мой! Девки, кто при сиське?!

[Бляааать! Аза, сделай что-нибудь! Я не хочу сосать толстые снаряды с огромными сосками! Спасиии!]

– Меееее!!!

– Я!

– Я!

– И я!

– И у меня есть!

В воздух взмыл лес рук. Он словно оказался в университетской аудитории полной зубрил.

[Господи, я на молочной ферме?.. Аза! Аза! Аза! Аза!]

Но Аза сама была в шоке. А когда Никита перекочевал на очередные руки, она с интересом изучала столешницу.

[Азааааа!]

Чпок!

Дзыыы!

[Дышать носом, сдерживать глотательный рефлекс!]

Дзыыыы!

Глоть…

[Ммм... вкусно... Что?]

Глоть, глоть, глоть…

Дзы...

Дз...

Никита очень хотел есть. Он не хотел, но он хотел. Что за дивный эликсир? Перед его глазами возвышалась кожаная гора груди, в которую он всосался, и уже не мог остановится. Похоже, сегодня от его молочного комбайна останется один скелет.

Дз…

[Зачетная дурь...]

Просигналив еще пару раз, система безопасности Никиты бессильно повесила руки, и он принялся старательно сосать молоко.

– Что же с вами произошло?

– Ну, обычное дело... – Аза снова была на высоте в облезлом мешке бедной маман. – Сначала любовь... Неожиданно – беременность, и нет любви... Родным не нужна позорница, вот... А тот, кому сердце отдала, испарился... вот.

Хнык, хнык, хнык...

[Во дает!]

– Мерзавец, – прошипела одна из собравшихся матерей.

– Подонок бесхребетный, – подключилась следующая.

– Да сюда его, и я...

– Есть разучится!

[А есть-то тут причем?]

– А родные-то ничем не лучше!

[Отож.]

– Что ж вы теперь собираетесь делать, бедненькие вы?

Азу уже со всех сторон облепили мамки, и скоро своими поглаживания полностью лишат ее волос. Но, главное, до Никиты теперь не прикапываются.

Глоть, глоть, глоть...

Ему только одна нужна сейчас. Вот эта, с вкусным молоком.

– Н-не знаю, – раскисла Аза. – Может удастся где-нибудь работу и жилье найти... Можно мы переночуем, а завтра...

– Никуда вы завтра не пойдете! – Никитина тетка. – И послезавтра тоже! Пока ребенок не наберется сил, не пущу!

– Да и сама-то ты, посмотри на себя, – присоединилась другая усердная мамочка. – Еле на ногах стоишь! Да и работать поди не умеешь. Ручки-то совсем беленькие!

– Остаешься здесь!

– Ну что вы, я для вас только лишний груз, – всхлипнула Аза. – Не могу я так.

[Надо бы ей потом за кулисами букет цветов вручить.]

– А вот и можешь!

– Для начала, я выделю вам с малышом комнату здесь, в трактире. Будешь мне помогать на кухне с посудой. А потом, глядишь, и в собственный дом переберешься! – это сказала тетка, которая первой схватила Никиту. Трактирщица, оказывается. Или как их там называют...

– С-спасибо... – размякла Аза.

– Мы тебе поможем.

– Поддержим.

– Может и мужа себе здесь найдешь достойного. У нас в деревне нет таких глупых правил, как то у тебя...

Глоть...

Глоть...

Никита начал отрубаться. Большие теплые руки надежно держали его, покачивая и убаюкивая.

– Мя-ааам.

– Спи мое сокровище, спи моя малютка...

[Блин, хватит гипнотизировать...]

– Спи, крошка...

– Мя...

– Спи, спи, спи...

Перед тем, как провалиться в беспросветную тьму, Никита подумал, что бы с ним было, если б он отказался тогда от Азы? Наверное, сидел бы уже без причиндалов на платформе богини Азоры.

4. Окно в крыше и Богоподобный Справочник

– Я и пальцем к тебе не притронусь!

[А как же пылинки, мягкая влажная тряпочка?]

– Это должна была быть твоя работа!

Никита лежит на мягком одеяле, расстеленном на полу возле деревянной ванночки, наполненной теплой водой. Они с Азой находятся в полуподвальном помещении трактира «Хромая курица», где хранится чистая посуда. Хозяйка повелела использовать ее, как ванную комнату для Никиты. Не тащить же его в общую купальню, в самом то деле?

[...]

– Нет, нет, нет! Ни за что! – скривившись, будто проглотила чей-то пережеванный обед, Аза смотрит на Никиту. Никита увидел жирного паука в паутине над ее головой.

[Жирный паук.]

– Где?! – справочная служба передернулась, оглядываясь по сторонам.

[Прямо над твоей головой.]

– Аэээ...

Спустя мгновение, Аза уже стояла с правого бока Никиты.

[Я тебя спас, теперь давай купай меня.]

– Нет! Я не притронусь к твоей заднице!

[Задница – это у хозяйки трактира, у меня попка.]

Никита в самом деле ощущал дискомфорт от состояния собственного тела. Липко, чешется, несет чем-то кислым.

[Блин, ну давай, пожалуйста...]

Аза смотрит на Никиту, и, видимо, ведет сложную внутреннюю борьбу. Никита ее прекрасно понимает, но, черт возьми, это не она сейчас, обгадившаяся, валяется беспомощной на полу!

[Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!]

– Аааа, ладно! Ладно! – девчонка нагнулась, и подняла Никиту.

Дзыыы...

– Хватить дзыкать, достал!

[Ага.]

– Хватит агакать.

[Прости.]

Изучая лицо Азы, Никита ощутил себя собачьей какашкой, которую хозяйка подняла с газона целлофановым пакетом.

Дз...

– Что дальше-то?

[Ну, тип рядом стоит ванна...]

– Это тазик для грязной посуды, идиот!

[А почему он такой большой?]

– Ааа...

[Давай, помой меня.]

– Ааа...

– Меееее.

[Пожааалуйста.]

Господи, неужели он так отвратителен? Рот Азы, от искривления лица, сейчас окажется рядом с ее собственным ухом. Но, тем не менее, он уже ощутил тепло, исходящее от воды.

[Вот...]

Никита поддерживал свою служанку.

[Да...]

Плюх, плюх...

Аза его макает, как чайный пакетик.

– Все, доволен?!

[Что?]

– Хватит с тебя!

Аза подняла Никиту над водой, и уже собиралась опустить обратно на одеяло, как вошла хозяйка.

– Ну что же ты делаешь, молодежь... – покачала головой женщина, увидев эту сцену. – Давай покажу, как правильно надо.

[Учись у профессионала.]

Аза злобно зыркнула на Никиту.

– Вот так...

Голова Никиты легла на большую, теплую ладонь женщины.

Дзы...

Дз...

Дз...

А потом он мягко погрузился в воду.

– Шею… шею и головку всегда придерживай... – приговаривала трактирщица. – Купи-купи-купи-купи!..

[Мотай на ус, богородица.]

– Нужно мыть все...

– Все-превсе? – в глазах Азы отражается ужас.

– Все-превсе.

Дзыыыы!

Дзыыыыы!

Дзыыыыыыы!

[Убери пальцы из моей задницы!]

Аза выглядит так, будто это ее сейчас лапают во всех самых потайных местах.

Дзыыыыы!

Она даже дернулась.

[Аза, помоги!]

– Вот, теперь попробуй ты...

Тельце Никиты продолжает лежать на руке трактирщицы.

– Давай-давай, – пригласила Азу женщина.

Аза неуверенно приблизилась к ним.

– Вот, теперь аккуратненько, подлезь под мою руку.

Никита ощутил, как маленькая ладонь Азы легла поверх ладони трактирщицы.

Дзыы...

– Все, я отпускаю.

Надежная поверхность ушла из-под спины Никиты, и теперь он балансировал на веревочной конечности Справочника, как канатоходец.

– Теперь очень осторожно промывай. Ручки, ножки, складочки, – продолжила транслировать свой гайд женщина. – Только очень осторожно!

По телу Никиты принялись скользить дрожащие призрачные пальцы Азы. А он скользил взглядом по ее позеленевшему лицу.

[Только на меня не вывернись.]

– Везде, – неуклонно напомнила трактирщица.

– И т-там тоже? – глаза Азы, распахнутые до затылка, смотрят куда-то ниже пупка Никиты.

– И там.

– Ааа, ааа-а... – Аза зажмурила один глаз, а вторым через узкую щелку смотрит на его достоинство. Ее голова наполовину отвернута от Никиты. – Ааа... а...

– Не бойся, – подбодрила ее трактирщица. – Это не страшно, ты привыкнешь.

И вот палец Азы теребит его там.

Дзыыыы!

– Уаааа, бээээ!

Дзыыыы!

– Вуээээ.

Короче, досталось им обоим.

– И попку тоже.

Аза уже вся мелко дрожала, и, кажется, прямо сейчас грохнется в обморок, пустив Никиту на дно.

– Попку, – была непреклонна училка по плаванию.

– Нет!

– Да.

– Нет!

– Да, – последнее слово трактирщицы было таким спокойным, словно глаголила сама Азора.

Это подействовало на Азу. Ее рука скользнула под Никиту.

Дзыыыы!

– Буээээ!..

Дзыыыы!

– Вот и все, – заключила женщина. – А ты боялась.

Азу пережевали, выплюнули на асфальт, и в завершении, сверху всего этого, придавили грязным тяжелым ботинком.

– А теперь вытирай малыша, только не три, а промакивай.

Вскоре, довольный своим чистым телом, Никита покоился на руках Азы, завернутый в пушистое одеялко.

[Хорошо-то как...]

На подавленную и униженную Азу, он решил не обращать внимания. В отместку, на обратном пути, та пихала Никитино лицо всем попадающимся по дороге дежурным целовательницам – от уборщицы и поварихи, до фан-клуба мамаш, которые, кажется, отныне сделали трактир местом своей сходки.

Комнату им выделили просто божественную! Это было чердачное помещение трактира, ранее отведенное под складирование всякой интересной хрени. Большую часть предметов отсюда уже убрали, но осталось еще довольно много барахла, которое Никита очень хотел изучить. Там даже были книги. Вот только, символы на корешках какие-то странные. Арабские что ли? Он никогда не был силен в языках.

Но это не сильно важно, главное – это окно. А окно находится прямо в крыше. В своей тесной однушке, в прошлой жизни, он всегда мечтал о таком окне. Хоть чердак и не сказать, что будет просторней его прошлой квартиры, но он может смотреть по ночам на звезды! Или на пролетающих мимо богов. И Никите пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы уболтать Азу, поставить его кроватку прямо под этим окном.

Кстати, об Азе... Теперь на ней нет того убогого мешковатого шмотья, в котором та заявилась вчера в деревню. Заместо него, ей вручили серое платье, простенькое, но чистое. А сверху него напялили передник. Ага, сегодня ее первый рабочий день.

[Гы.]

Никита с наслаждением оценил ее неуверенный внешний вид.

– Завались! – рассердилась служанка.

[Извините, ваше величество.]

– Ты свое-то величество видел, карапуз?

[Что?]

Скривившись в издевательской усмешке, она указывала пальцем ниже его живота.

– Что тут у нас? – девчонка начала разматывать одеяло, в котором тот был укутан.

[Эй, остановись!]

– Что это такое? Вха-ха-ха! Вха-ха-ха!

[У тебя жуткий смех.]

– Это фасолинка? – она бесстыдно рассматривала его сокровище.

[Я еще выросту!]

– Сейчас, подожди, я за зеркалом! Вха-ха-ха!

Аза исчезла из поля зрения, но вскоре появилась со старым большим зеркалом в деревянной раме. Никита удивленно уставился на самого себя. Одно дело, это знать, что ты мелкий, а другое – видеть сморщенного голубоглазого гнома с облезлыми старческими волосами в собственном же отражении.

[Ы?]

– Что, думать разучился? И правильно, неча думать, если ты личинка.

[Я не личинка.]

– Личинка-личинка, – злорадно приговаривала Аза. – Ну что? Где теперь та твоя гордая, неудобная палка, которой ты размахивал в туалете и душе?

[Чо?]

Никита перевел взгляд на свое имущество.

[А? Что это?]

– Да я и сама пока не поняла... Нужно специальное оборудование, чтобы рассмотреть.

[...]

Так-так-так-так... Ладно, хорошо... Никита мысленно поправил обеими руками пиджак, и пригладил шикарную шевелюру.

[Аза.]

– Чего? – выражение ее лица все еще полно превосходства: зеленые глаза светятся от злорадного счастья, рот искривлен в насмешке.

[Переверни зеркало.]

– Зачем?

[Переверни-переверни.]

– Ладно, – похоже, она очень сомневается в способностях Никиты как-либо парировать ее нападки на его достоинство. Аза перевернула зеркало. – И что?

[Ты хоть раз видела разделочную доску в бюстгальтере?]

Красное ухо Азы, которое только и было доступно взору Никиты, очень подробно рассказало, что с ним сейчас будет. Ему пиздец.

– Да я тебя!

Аза занесла зеркало над головой, в намерении навсегда оставить красное отражение Никиты на задней его части.

– О, мы играем!

Месть Азы прервали вошедшие в комнату трое грудастых кормушек. У двоих из них в руках уже было по конверту со сладко спящим младенцем.

– Лови зайчика! – не растерялась девчонка, и навела на Никиту солнечный луч размером с него.

Никиту ослепил нестерпимо яркий свет.

– Мы тебя накормим, гномичек ты наш, – тут же принялось кудахтать подкрепление.

– Спаточки уложим.

– А ты не беспокойся, маманя, твой кроха в надежных руках.

[Все, теперь мне точно конец.]

– Ну ладно, я пошла, – бросила Аза Никите, а затем, глянув на вошедших теток, быстро нагнулась, и «чмокнула» его в щечку плотно сжатыми губами. – Не скучай.

[Блять.]

Победившая в этой дуэли Аза, гордо покинула комнату. Ну, настолько, насколько ей это позволил ее прислужливый внешний вид.

– Ути-пути-пути...

– Крошечка!

– Белопузик!

Живот Никиты принялись щекотать быстрые пальцы, а щеки оказались в слюнях.

– Гху...

– Он смеется! – умилилась одна из сиделок.

[Это был мой смех?]

– Гху! – ответила вторая маман, и выражение ее лица было потрясающе глупым.

– Ми-ми-ми!..

[Ладно, дамы, заканчиваем с прелюдией, и сразу переходим к буферам. Чем быстрее это наступит, тем быстрее закончится.]

– Меееееееее!..

Чпок!

Дзыыы!..

Дзыы!..

Дз…

Глоть-глоть-глоть...

– Мамка-то его похоже из знатных, – умиленно наблюдая за тем, как Никита ест, поделилась одна из женщин.

– Наверное, с простолюдином спуталась, – предположила вторая. – Вот семья и отказалась от нее.

[Началось...]

Многое Никита узнал, чего узнавать не следовало: кто – кого, кто – с кем, кто – от кого, и ничего интересного. Никто ни про магию не заикнулся, ни про Богов, ни про окружающий мир вообще. Весь мир молоковозок оказался в шкафах местных жителей в виде обглоданных скелетов. Плюс пара-ройка рецептов и онлайн-уроков по уходу за ребенком.

Когда вернулась Аза, его уши были полностью забиты пробками из сплетен. Надо же, он ей обрадовался. Даже не сказав спасибо, Аза рухнула лицом вниз на свою кровать. Мамки нехотя вернули Никиту обратно в колыбель, и пригрозили скоро вернуться.

[Тишина… оказывается тебя и потрогать можно.]

Настолько плотным оказалось безмолвие, когда дверь за сплетницами закрылась.

– Господи, как я устала, – глухо пожаловалась Аза в матрас.

[Аза.]

– Ну, а?

[Тебя не было два часа.]

– И что с того?

[Всего лишь два часа...]

– И?

[Обычный рабочий день длится восемь часов.]

– Что? – от удивления Аза даже голову подняла и уставилась на Никиту. – А жить когда?

[Эмм... Что значит жить?]

– Это, как ты, валяться и нихрена не делать!

[Тогда после смерти.]

– Вот черт! – Аза перевернулась на спину, и принялась подробно себя жалеть. – Жила себе в Перекрестке Судеб, не тужила. Гуляла, когда хотела, спала, когда хотела – на уютной твердой полочке! И надо ж было тебе завалиться! Ну почему не другой Бог? Почему ты? Почему я выбрала именно тебя?

[Не знаю.]

– И я не знаю. Поэтому решила, что это мой последний шанс выбраться из той скучной тюрьмы. Но нет, это был последний мой шанс остаться там! И я его профукала. Что мне теперь делать? До конца своей жизни мыть посуду и твою задницу?

[Я вырасту и смогу сам.]

– А посуда – нет! Уаааа...

Аза свесила голову и руку с кровати, уставившись в пол.

(...)

[Аза?]

– У.

[Так это ты меня выбрала?]

– Да, я.

[Палочка, значит, выбирает волшебника...]

– Ты меня палочкой назвал? Это ты о чем? – глаза Азы сузились в подозрении.

[Да так...]

Никита поспешил поднять мысли девчонки выше пояса.

[...из одной книжки.]

Некоторое время Аза недоверчиво смотрела на Никиту, а потом снова уткнулась взглядом в пол.

[Аза.]

– А, а, а, и еще раз а?!

[Почему ты меня выбрала?]

– А больше и некого было, – Аза водила пальцем по полу. – Времена нынче такие – дохрена религиозных и ноль верующих.

(...)

[И все же?..]

– Чо ты прицепился? Если ожидаешь каких-то серьезных причин, то их не было. Просто показался забавным.

[Забавным значит...]

– Да, забавным. Кто еще отлетает от одного вздоха женщины на... волшебную палочку.

Вспышка!

Лицо Ксю.

Выстрел.

Плюх!

[Уже успела Гарри Поттера полистать?]

– И посмотреть… Насколько хватило твоей памяти.

[Вот, значит, как это работает…]

[Аза.]

– Ну вот же блин!

[Теперь я не кажусь тебе забавным?]

– Фрагментально.

[Ок.]

[Аза.]

– Вууээээ! Ну что? Что? Что? Что?! – Аза резко села на кровати, и раздраженно уставилась на Никиту.– Что тебе вечно от меня надо?

[Я обделался.]

Наверное, следующий пронзительный звук Азы, похожий на предсмертный стон, услышал весь трактир.

Вечером, Никита удобно лежал в кроватке и впервые наблюдал звездное небо через свое новое окно. Вид был завораживающий. В его мыслях проскочили сожаления о навсегда утерянных пк-играх и аниме, но всего лишь на мгновение. Сияющее небо почти полностью захватило его разум. Его голубые глаза, отражающие свет звезд, переливались мириадами огоньков.

Аза сменила крестьянское платье на скин-ночнушку с мелкими изображениями единорогов.

[Гадость какая.]

– Я те дам, гадость!

[Хороший выбор.]

– Так-то. Все, дрыхни, молекула.

Свет в комнате потух.

Никита отлично выспался за этот день, и сна не было ни в одном глазу. Он хотел снова прикопаться к Азе, но боялся, что та не выдержит очередного его мысленного слова «Аза», и взорвется, как помидор в микроволновке. А так хотелось, чтобы она рассказала ему какую-нибудь историю перед сном, чтобы зумерская мессенджер-ломка, зудящая где-то на краю сознания, сошла полностью на нет.