Текст книги "(не)алые паруса (СИ)"

Автор книги: belka28

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Нет-нет, – бормотала Ассоль, задыхаясь от быстрого бега, – только бы никто не пострадал. Я не переживу! Только бы успеть!

Ей приходилось часто останавливаться, держась за перила, потому что дышать в вязком тумане невероятно тяжело. Но кое-как Ассоль всё-таки добралась до башенки маяка и зажгла фонарь.

Ассоль показалось, что луч прожектора буквально прорезал густое зеленоватое марево, и в полосе света она действительно заметила корабль. Паруса его повисли лохмотьями, одна мачта была сломана, и вообще судно являло собой жалкое зрелище, будто всю ночь боролось с бурей, хотя Ассоль точно помнила: накануне ночью был полный штиль.

Ей хотелось получше рассмотреть, кто же пришёл в их порт на этот раз, но звуки внизу отвлекли Ассоль.

Она взяла фонарик, подняла его за ручку на уровень головы и поспешила вниз. Странные шорохи раздавались из главной комнаты. Там спал отец.

Неужели забрались воры? Но ведь брать у них нечего. Да и как злоумышленник смог пройти, если они с Эглем соорудили защиту из гарпуна.

А может, оружие уже вонзилось в проникшего, потому-то он так жалобно стонет и шепчет.

Сначала Ассоль не разбирала слов, только шёпот, вязкий, как давешний туман, затекал в уши, обволакивал мозг, проникал в каждую клетку, вибрировал в ней. А потом она услышала – тихое, но настойчивое:

– Иди ко мне.

И противиться этому приказу было невозможно, он словно исходил из недр её же существа, был самым правильным и нужным. И она, как бабочка, летела на зов.

Наконец вбежала в комнату и… обомлела.

Прямо перед ней стоял капитан того удивительного судна, что недавно подманило её алыми парусами. Стоял и улыбался, совсем такой, как приходил во снах: высокий, симпатичный, открытый.

Её сердце забилось пойманной пичужкой. Неужели случилось?! Неужели пришёл?! Предначертание ошиблось насчёт Грэя (недаром же она равнодушна к нему?)!

Душу наполнило ликование. А капитан улыбнулся ещё сильнее, и пусть его гримаса сейчас больше походила на хищный оскал, Ассоль отбросила всякие сомнения и шагнула к нему.

– Идём, – сказал он, и слова его булькали, будто вода в узком бутылочном горлышке.

Ассоль не стала спрашивать: куда. Она доверчиво вложила пальчики в протянутую ладонь и поняла, что пойдёт с ним и на край света.

Никогда прежде ей не было так спокойно и хорошо. Может быть потому, что нынче вершилась её судьба.

Однако когда капитан свернул туда, где, будто дыры в сыре, зияли пещеры и ветвились катакомбы, Ассоль заволновалась. Место это слыло гиблым, недобрым; все жители Каперны старались обходить его седьмой дорогой. Рассказывали, там пропадали люди и водились призраки.

– Зачем ты ведёшь меня туда? – всё-таки не удержалась и робко спросила Ассоль.

– Так нужно… – пробулькал капитан. Движения его к этому времени сделались какими-то рванными, будто кто-то дёргал за ниточки марионетку, притом дёргал весьма неловко, так, что кукла выглядела бьющейся в конвульсиях. Глаза капитана бегали, и от открытого, доброго взгляда, который прежде ласкал Ассоль, теперь не осталось и следа.

Остановившись перед одной из пещер, капитан воровато оглянулся, потом – грубо и бесцеремонно втолкнул девушку внутрь, ухмыльнулся от уха до уха и начал меняться.

Морок слетел с Ассоль раньше, чем псевдокапитан успел принять свой настоящий облик.

И если тогда, в амбаре, банда Хина Меннерса напугала её до слёз, до паники, то нынешний страх лишал способности шевелиться, связно мыслить, что-либо предпринимать.

Она просто стояла перед ним столбом и хлопала глазами, бормоча, как заведённая:

– Нет-нет-нет…

А мерзкие, осклизло-прозрачные ложноножки ползли к ней, вытягивались, как канаты, норовили оплести.

Но чёрная тень метнулась так быстро, что Ассоль едва смогла заметить, но гадкое щупальце не коснулась её. Как только явился нежданный спаситель, вернулась способность двигаться и пугаться по-настоящему. Девушка увидела, как ложноножка, отделённая от студенистого тела, забилась, заметалась по полу пещеры. Вскоре за ней последовала другая и третья.

А после раздался разрывающий перепонки визг.

Ассоль зажала уши и юркнула за ближайший выступ скалы. Несколько мгновений она сидела неподвижно, пока её сознания не коснулся холодный и злой сейчас голос, потребовавший:

– Убирайтесь отсюда немедленно, нереида!

Но там, в голове, она осмелилась возражать ему:

– Нет! – будто чувствовала: нужна здесь! Без неё он погибнет.

Ассоль даже набралась духу и высунулась из-за камня.

В битве образовалась временная передышка, и Грэй сейчас стоял, привалившись спиной к ближайшему сталактиту, прикрыв глаза. Девушка заметила, как тяжело вздымается его грудь, а на плече, окрашивая одежду кровью, зияет рваная рана. Девушка сразу догадалась о её природе и охнула, закрыв рот рукой. Они с Эглем установили сложную конструкцию из двух гарпунов: пока злоумышленник уворачивался от первого (вернее, если ему это удавалось), то второй в это время впивался в плечо.

Значит, Грэй переживал о ней. Прибежал на маяк, и…

Додумать она не успела: пещёру сотряс странный, будто глубинная вибрация, рёв. Задрожали стены, посыпались мелкие камни, затрепетала и Ассоль. Ибо на свет, что пробивался через узкую расщелину входа, выползло чудовище, которое невозможно было даже представить в самом кошмарном сне.

Оно было воистину громадным. И хотя весь пол пещеры и был заляпан слизью (в неё, должно быть, превратились отрубленные ложноножки), на теле монстра не виднелось существенных повреждений.

В то время как её спаситель – Грэй – истекал кровью и был на пределе сил.

Грэй распахнул глаза, их взгляды пересеклись.

В его – клубились мрак и злость.

– Убирайтесь! – прорычал голос в голове. – Немедленно. Иначе я за себя не ручаюсь.

В этот раз она подчинилась. Не споря, попятилась к выходу, уже намеривалась бежать, когда решила оглянуться. Увидела – и к горлу подкатила тошнота. По пещере, сцепившись в прочный клубок, катались гигантский морской слизень и не менее огромный серый осьминог. Зрелище было отвратительным и завораживающим одновременно. И Ассоль уже не могла сдвинуться с места, наблюдая за этим боем двух монстров.

Разобрать, кто побеждает, а кто проигрывает, было сложно. Первое время чудовища просто катались змеиным кублом, круша и ломая красивейшие сталактиты. Но потом осьминог стал сдавать позиции. Ассоль замечала, с каким трудом он поднимает щупальца, как быстро слабеет после каждого броска.

И тогда она взмолилась. Неизвестно кому – Ассоль не верила в бога, но сейчас, глядя вверх, туда, где отгороженное камнями, лежало небо, она сжимала кулаки и просила:

– Пожалуйста! Ты же там, такой могучий и сильный! Помоги ему! Пожалуйста, пощади! И тогда, – Ассоль зажмурилась: что она может пообещать? – Я в своём сознании сделаю тебя богом всех богов. Я буду тебя очень сильно любить. И если ты заблудишься, я всегда-всегда буду зажигать для тебя маяк.

Наверное, то была самая необычная молитва, которую доводилось слышать небу, но настолько искренняя, щедшая из самого сердца, что небо усмехнулось, вняло и помогло.

Раздался душераздирающий визг, а потом ошмётья слизи заляпали всё вокруг, в том числе и её.

Утеревшись, Ассоль оглянулась, ища того, ради которого взывала сейчас к небу.

А когда увидела – обомлела. Одежда на Грэе висела клочьями, волосы прилипли ко лбу, а в прорехи виднелись жуткие раны, от которых разбегались по телу, словно ручейки чернил от кляксы, чёрные полосы.

Ассоль кинулась к нему, отрывая на ходу край платья, чтобы обработать и перевязать раны. Но Грэй, заметив её, начал, пятясь, отползать, непрестанно бормоча при этом:

– По…че…му… по…че…му…

И в глазах его на сей раз плескался неподдельный ужас.

========== Глава 18. Уходя – уходи! ==========

Нет… нет…

Она не могла видеть. А её образ – просто бред, игра воспалённого сознания, которым прочно овладела маленькая тоненькая, как веточка, нереида.

Её нет, она ушла…

Хорошая, послушная девочка…

Никогда… нельзя… слишком мерзко…

Разум мутился, мысли путались, мир плыл и расходился цветными кругами. Девичий силуэт то возникал среди вишнёвого с зеленью марева, то исчезал вновь.

Грэй желал, чтобы Ассоль оказалась здесь, и страшился того, что она не ушла.

В себя привело прикосновение – тоненькие дрожащие пальчики бережно отирали кровь с раны на плече.

Грэй схватил её ладонь и отбросил от себя, словно то была ложноножка гуингара. Брезгливо сморщился, зло и сердито взглянул на девушку:

– Почему… вы… не… ушли?.. – выговорил он. Слова скребли нёбо. Грэй едва осознавал их смысл.

– Я… простите… – растеряно залепетала она, в глазах заблестели слёзы обиды – немудрено, вон, оборвала конец платья, где-то намочила, заботится, а он! – … у вас кровь… раны… хочу помочь…

Милая нереида всхлипнула, а у Грэя в душе всё оборвалось и ухнуло вниз. Он и в нормальном-то состоянии едва выносил её слёзы, а теперь…

Сердце сжалось, пальцы свело от желания обнять, коснуться…

– Вы… простите… вы очень добры…

Какая разница теперь – видела ли она его в истинном обличье или нет? Он скоро умрёт. Слизь гуингара уже проникла в кровь и теперь жжёт, корёжит изнутри. Ему дико больно и невероятно хорошо, потому что глупая маленькая нереида верит, что его можно спасти, просто промокая раны влажной тряпочкой.

– Я… малодушный… трус…

Она упрямая. Помотала головой, взяла за руку, приложила ту к своей щеке.

– Нисколечко! Вы самый смелый из всех, кого я видела. Настоящий герой. Мой герой.

И посмотрела на него со звёздами в глазах.

Грэй горестно усмехнулся. Судьба всегда любила веселиться за его счёт. Вот и теперь подарила приязнь той, о ком он столько грезил, перед смертью.

Ассоль расплывалась, таяла в золотом сиянии, исчезала, как сон поутру. И чтобы удержать чудесное и желанное видение, он чуть подался вперёд, обнял её и спрятал лицо в волосах. От неё пахло цветами, лётом и морским ветром. Пахло жизнью. Она была неуместна здесь.

Грэй с трудом отстранился, легко обвёл рукой нежный абрис лица, улыбнулся, как смог, и прошептал:

– Идите, нереида. Вы сделали всё, что могли и даже больше. Уж точно больше, чем я заслужил.

Сам не знал, откуда взялись силы на такую длинную тираду. Милая нереида словно оживляла его, исцеляла даже не прикосновением, одним своим благоуханным присутствием.

Она мотнула головой, давая понять, что не подчинится и никуда не пойдёт. Наоборот, подползла на коленях ближе, положила голову ему на плечо, переплела их пальцы.

Грэй не сопротивлялся, не грозил и не злился больше. Не на что было. Не каждому «серому осьминогу» выпадает возможность умереть рядом с той, для которой бьётся сердце. Ему – выпала, и он счастлив. Слишком. До неприличия.

– Я люблю вас, Ассоль.

Он сам удивился, как легко далось признание. И как легко и светло стало на душе, когда заветные слова прозвучали.

Грэй ощутил её смущение – она ещё сильнее приникла к нему, ещё ниже опустила голову и проговорила едва слышно:

– Я знаю… поняла…

Он повернул голову и поцеловал её в волосы.

– Моя умница, – похвалил нежно и тут же разочарованно вздохнул, потому что девушка отстранилась.

Сначала он не понял почему. Затем заметил, что Ассоль, густо покраснев, комкает лиф платья.

– Теперь… – робким голоском проговорила она, – мне нужно раздеться?

– Зачем? – не понял Грэй.

– Разве я не должна вас отблагодарить? За спасение… дважды… за тот плащ в лесу… за вашу любовь… Так, как женщина благодарит мужчину…

Девичья ладошка, сжимавшая ткань, дрожала. Он накрыл её руку своей и строго сказал:

– Прекратите немедленно! – она замерла, захлопала длинными ресницами, по нежным щёчкам разливался яркий румянец (видимо, осознала, как выглядит её поведение со стороны). – И никогда, слышите, никогда так больше не делайте! Подобная благодарность за любовь оскорбляет любовь.

– Простите, я думала… Мужчины… обычно…

– Ассоль! – Грэю хотелось схватить её и как следует встряхнуть, чтобы из прелестной головки навсегда вылетели такие глупые мысли. – Если бы я хотел получить ваше тело, вы бы уже давно принадлежали мне. Но я люблю вас, и одного только тела мне было бы мало. – Он потянулся к ней, растерянной, испуганной, смущённой, накинул на плечико разорванную бретельку и целомудренно коснулся губами лба. – Вы прекрасны, Ассоль. Запомните это и никогда не предлагайте себя мужчине. Не унижайте и не унижайтесь.

Но жизнь внесла жёсткие коррективы в его пламенную речь: кашель – выворачивающий, рвущий внутренности, резкий – сотряс Грэя. Он отвернулся, чтобы хоть как-то оградить любимую от отвратительного зрелища собственного умирания. Кашлял, плевал на землю чёрной слизью, дрожал, покрываясь липким потом, шипел сквозь зубы, сдерживая стоны.

Боль раздирала его, пульсировала в каждой клетке, неслась по жилам вместе с отравленной кровью.

Ассоль за спиной плакала, уже не сдерживаясь.

– Как помочь? – она лихорадочно указала в сторону входа, – … я… я… сбегаю за врачом?

Наивная добрая девочка. Жалко будет окунать её в суровую реальность, но надо.

– Бес…полезно… яд… гуингара… – низкий голос Грэя сейчас звучал совсем глухо. – Скоро… умру…

– Нет! – упрямо заявила юная спасительница. – Если надо, я отдам всю свою кровь. Что угодно отдам, только бы вы жили.

– Не глупите, Ассоль, – он собрал последние силы для резкой отповеди. – Противоядия не существует. Я и так слишком долго…– новый приступ кашля оказался ещё сильнее и болезненнее.

– Я не могу… – раздавался нежный лепет за спиной… – хоть что-то сделать…

Он кивнул.

– Мне надо… к воде…

– Это поможет?

Грэй не ответил, потому что знал: перед смертью начнётся превращение, и контролировать процесс у него не получится. Пусть она запомнит его человеком. Хоть израненным, слабым, но всё-таки человеком, а не мерзкой осклизлой тварью. Поэтому лучше уйти под воду, и сдохнуть там, как и полагается таким, как он – в холоде и одиночестве. К тому же в шкуре осьминога он действительно протянет дольше, чем в человеческом обличье.

Ассоль, было, рванулась его тащить, но Грэй цыкнул на неё, и девушка отскочила.

Кое-как, по стене, он всё-таки смог подняться, но тут же навалилась слабость, закружилась голова, как у нежной девицы, к горлу подступила тошнота. Пришлось опуститься на ближайший валун, прислониться пылающим лбом к холодному выступу стены.

Грэй понял: до моря не доберётся; горько хмыкнул.

Но нашлась Ассоль. Она всё поняла без слов, быстро сориентировалась и выдала решение:

– Озеро! – она полуобернулась, показывая себе за спину. – Тут, недалеко! Я мочила там ткань! Говорят, оно соединяется с морем.

Удалось сфокусировать взгляд, поймать её – тревожный, полный заботы и волнения. Глаза громадные, в пол-лица.

Любимая, лучшая на земле, драгоценная девочка.

Он выдавил бледную улыбку, или её слабое подобие.

– Подойдёт.

Грэй медленно и кое-как полз по стене. Ассоль шла рядом, страховала, как будто такая хрупкая девушка смогла бы справиться с мужчиной его роста и комплекции.

Несколько шагов до воды дались так, будто пришлось преодолеть несколько миль.

Он последний раз взглянул на возлюбленную человеческими глазами, запечатлевая в памяти каждую чёрточку, шагнул вперёд и… В воду плюхнулся уже гигантский осьминог, так и не услышав отчаянных девичьих рыданий…

***

Потолок качнулся…

Во рту было сухо и горько. Но в целом для ада – ну не в рай же он попал, в конце концов? – весьма неплохо. Даже койка под ним похожа на ту, что находилась в его капитанской каюте.

– Очухался?.. – у первого же чёрта, что склонился над ним, оказалась знакомая физиономия…

Циммер? А он-то здесь какими судьбами?

Грэй неопределённо мотнул головой. Мозг тут же прошило болью, затошнило.

Лицо чёрта-Циммера приняло взволнованное и обеспокоенное выражение.

– Совсем тяжко, болезный…

Он потянулся поправить подушку.

Грэй дёрнулся, оттолкнул.

Чёрт-Циммер фыркнул:

– Ну надо же! К нему со всей душой, а он!

Грэй прокашлялся, кашель вышел сухой и царапающий, кое-как разлепил губы и выдал слова:

– Какого дьявола здесь происходит?

Циммер присел рядом, взял руку, пощупал пульс и лишь потом ответил:

– То, что я, кажется, тебя вытащил, неблагодарный ты моллюск!

– Где я? – на всякий случай робко уточнил Грэй.

– На «Секрете». А ты где собирался быть?..

Грэй хмыкнул:

– В преисподней, где мне самое место.

Циммер развёл руками:

– Ну, извиняй, друг. Сломал я тебе удовольствие. Оставил здесь. Не стоило? – маг ехидно прищурился.

Грэя обдало жаркой волной стыда, смешанного с благодарностью. Схватил друга за руку, с жаром затряс ладонь.

– Спасибо, – просто сказал он. – Я не заслужил…

– А вот это уже мне решать, как врачу, – Циммера тоже смущала столь горячая благодарность.

Он поднялся, накапал в кружку мерцающей жидкости, протянул Грэю, коротко скомандовав:

– Пей!

Тот послушно осушил сосуд, передал его другу и спросил:

– Как вы меня нашли?

– Твой корабль… – Циммер возился со склянками и порошками, что стояли на небольшом столике рядом с койкой. – Он будто взбесился. Рвался с якоря, пришлось отпустить… Тогда он и понёсся… Чуть на рифы не налетел и вдребезги не разбился. А потом мы увидели осьминога… Ну выловили, затащили…

Грэй улыбнулся, коснулся ладонью стены, благодарно погладил корабельное нутро. Почудилось, что «Секрет» отозвался лёгкой счастливой дрожью, как преданный пёс, которого хозяин ласково потрепал по загривку.

Общение друзей нарушил гомон, доносящийся с палубы.

Циммер сказал:

– Пойду разузнаю, что там за шум. Может, пока ты тут валяешься, команда взбунтовалась. Кому нужен капитан-лежебока?!

Грэй улыбнулся – в этот раз тепло и довольно. Циммер знал и умел подбодрить. Подмигнув, маг исчез за дверью каюты, а Грэй обеспокоено завозился. В душу прокралось дурное предчувствие… и не обмануло.

Циммер пришёл странным и взволнованным:

– Там настоящее светопреставление! – заявил он, опускаясь на стул возле койки Грэя.

– Не томи уже, рассказывай… – поторопил «серый осьминог», устраиваясь поудобнее и готовясь слушать.

– Да, собственно, рассказывать нечего. Просто целая флотилия из судов и судёнышек плывёт в Каперну.

– Любопытно… И что же такое могло их привлечь? Каперна – не самое весёлое место.

Циммер махнул рукой:

– Глупости… чушь…

– И всё-таки… – Грэй вопросительно приподнял бровь.

– Большой Огонь, – неохотно выдал Циммер, – древнее и не очень умное суеверие.

Грэй напрягся.

– И по какому поводу решили огонёк зажечь? – поинтересовался он вкрадчиво.

– Говорят, собираются сжечь ведьму…

Грэй подскочил, как ужаленный, наплевав на своё плохое самочувствие, потому что его озарила ужасная догадка.

– Мне надо на палубу… – сказал он, вцепливаясь в изголовье кровати, – хочу… видеть…сам…

– Исключено! – поднялся ему навстречу грозный Циммер. – У тебя – строгий постельный режим.

– Плевать… отведи…

Циммер знал, что спорить с Грэем бесполезно. Поэтому сделал то, что мог – подставил плечо и помог другу выбраться на палубу.

Грэй замер, поражённый зрелищем: боты, лодочки, ялики, полные весёлых, нарядно одетых людей, проплывали мимо «Секрета».

Капитан окликнул ближайшее судёнышко, и пассажиры того, перебивая друг друга, взахлёб, объяснили: мол-де, в Каперне завелась ведьма. Она накликала на посёлок большую беду. Из-за неё погибло много славных людей.

– А прикидывалась, говорят, невинной овечкой, – проговорил рулевой, махая рукой в сторону видневшегося маяка, – за маяком присматривала… Сказывают, она собственного отца опоила чем-то, что бедняга уснул и только недавно пробудился… А сама, – мужчина перешёл на торжественный шёпот, – с морским дьяволом путалась. Одно слово – ведьма!

Женщины, бывшие с ним в лодке, заахали и закрестились.

Грэй же – даже на месте подпрыгнул, когда, наконец, дошло, о ком речь.

Ассоль! Он всё-таки погубил её. Умирать вздумал, а последствия не просчитал.

Схватившись за борт, чтобы не упасть, он повернулся к Циммеру и сказал тоном, не терпящим возражений:

– Мне нужно самое мощное зелье, из всех, что у тебя есть. Мы немедленно отплываем в Каперну, и я должен быть во всеоружии.

– А больше тебе ничего не надо? – съехидничал Циммер, делая вид, что записывает распоряжения в невидимый блокнот.

– Надо. Алые паруса. Сможешь? Только учти – цвет надо именно алый. Чистый, яркий. Самый алый, какой ты только можешь себе представить.

– Грэй, яд гуингара сказался на твоих умственных способностях? – с притворной заботой поинтересовался Циммер. – Ты следует лежать в постели, ровно, как линия на листе. Я и так сделал почти невозможное и отбил тебя у старухи с косой.

– Значит, сделай совсем невозможное. Я прошу немного – всего-то несколько часов. Завтра до рассвета. А потом – я твой пациент.

– А потом – ты труп.

– Это мы ещё посмотрим, – упрямо заявил Грэй, выпрямляясь и гордо вскидывая голову.

Однако добраться до каюты гордец сам не смог.

Пока Циммер колдовал над зельем, Грэй, так быстро, как позволяли силы, облачался в форму главы «серых осьминогов».

Вскоре зелье было готово и удалось на славу: лишь пригубив его, Грэй почувствовал небывалый прилив сил.

И не беда, что Циммер недовольно ворчал и грозил тем, что Грэю такой эксперимент дорого обойдётся. Тот знал, что теперь задуманное получится.

И когда «Секрет», приосанившись, наполнил алые паруса ветром, Грэй встал к штурвалу и направил свой корабль в Каперну.

В этот раз он не собирался таиться.

========== Глава 19. Да свершится предначертанное! ==========

Ассоль так и осталась рыдать на берегу пещерного озера. Она чувствовала себя глубоко несчастной – только обрела любовь и тут же потеряла. Нужно же быть такой дурой! Не разглядеть, не заметить свою судьбу. Кто знает, может быть, сейчас они с Грэем уже бы уплывали к чудесному острову, покрытому цветущими абрикосами.

Глупая, глупая Ассоль.

Она не услышала голосов, хотя в пещеру ввалилась целая толпа с факелами и оружием.

Очнулась, лишь когда чьи-то грубые руки бесцеремонно дёрнули её вверх и скрутили ей руки за спиной.

Эгль суетился рядом.

– Это недоразумение! Моя девочка не могла!.. – бормотал он, пытаясь неловко отбить девушку у стражников, которые тащили безразличную заплаканную Ассоль к выходу.

– Наговор! – не унимался Эгль. – Сами сходите на маяк. Лонгрен живее всех живых.

Словно в подтверждение их слов, из-за ближайшего валуна выпрыгнул, ревя как взбешённый океан, старый моряк с огромным гарпуном наперевес. Для человека, который долгое время пролежал без движения, он был поразительно активен и бодр.

– Немедленно отпустите мою дочь, иначе придётся иметь дело со мной! – заорал он так грозно, недвусмысленно размахивая гарпуном, что бравые стражники попятились, ослабили хватку, и девушка безвольной тряпичной куклой упала на прибрежный песок.

Лонгрен тотчас же бросился к ней, упал рядом на колени, сгрёб в охапку и стал баюкать, как в детстве, заверяя, что всё будет хорошо.

Но она упрямо мотала головой.

– Не будет! Не надо мне хорошо… Без него – ничего не надо.

И завыла – ранено, отчаянно, безутешно.

– Как же долго я проспал, – пенял себе Лонгрен, – моя девочка успела вырасти и разбить своё сердце…

– Папа… пусти… хочу умереть… не спасай… больше не надо спасений, – заходилась в рыданиях Ассоль.

Тут подоспел старейшина. Пыхтя и отфыркиваясь, он добрался-таки к месту, где развернулась трагедия, и завопил на стражников:

– Чего стали, увальни! Вяжите и старика, и этого полоумного библиотекаря! Давно пора очистить Каперну от этого сброда.

Стражники двинулись, было, к Ассоль, но Лонгрен поднялся им навстречу, непреступный, как скала, опасный, как рифы. Однако Эгль оказался проворнее: он подскочил к старому моряку, обхватил того за шею и утащил куда-то в зеленоватое марево.

Ассоль осталась одна с разъярённым старейшиной и его приспешниками. Она не сопротивлялась, когда её сковывали цепями. Шла покорно, понуро свесив голову и не реагируя на тычки конвоиров, подгонявших её.

В Каперне Ассоль посадили в клетку, как зверька, и оставили на площади у ратуши, где ещё недавно был тот памятный танцевальный вечер. Старейшина же велел везде трубить о Большом Огне, в котором поутру сгорит самая страшная ведьма всех времён и народов. Ассоль не спорила с ними: ведьма так ведьма, сгореть так сгореть. Какая теперь разница.

Она лежала на грязной соломенной подстилке и смотрела на звёзды. Они упорно складывали не в созвездия, а в одно единственное имя – Грэй.

Ассоль думала: будь ты жив, я бы написала тебе послание звёздами, и ты бы обязательно прочёл его и примчался за мной. Но тебя нет, так зачем мне теперь звёзды. Как они смеют блистать и сверкать так ярко в мире, где нет тебя?

Она разлюбила звёзды. Закрыла глаза, чтобы не видеть их. Она вспомнила отца – вот защитник и подлинный герой! Душу наполнило тепло. И Эгль. Правильно, что увёл именно Лонгрена, а не её. Она бы очень разозлись на учителя, будь всё иначе. И сейчас Ассоль, как ни странно, была благодарна родным, что никто из них не пытался её спасти или вытащить из этой клетки.

Утром она умрёт, и там, по ту сторону жизни, встретит его, чтобы уже никогда не расставаться. Размышляя так, она уснула почти счастливой.

Разбудили её рабочие и холодный утренний туман. Мрачные типы деловито устанавливали посреди площади большой столб и раскладывали вокруг хворост, щедро поливая тот керосином, чтобы горело ярко и уж наверняка.

Керосином плеснули и на неё.

И тогда Ассоль стало страшно – смерть в огне тяжела и мучительна. Ей будет очень больно. Она подтянула колени к груди, обняла их, спрятала лицо и тихо заплакала. Нужно переплакать сейчас, перебояться, пережалеть себя, чтобы потом не развлекать публику видом своего отчаяния.

Поднималось солнце, площадь наполнялась людьми, столб указывал в посеревшее небо чёрным перстом.

Клетку открыли, Ассоль вывели под улюлюканье толпы, привязали к столбу, лицом к морю, на которое она так любила смотреть, ожидая свой корабль. И когда палачи расступились, взору девушки предстала просто восхитительная картина – по солнечной дорожке, сверкающей, будто усыпанной бриллиантами, протянувшейся от порта до самого горизонта, бежал корабль. Его паруса были алее зори и лепестков роз.

Ассоль счастливо рассмеялась, и собравшихся напугал её смех: совсем девица умом тронулась, нужно скорее приговор вершить. Так стали гомонить вокруг. А потом кто-то крикнул:

– Смотрите! – и указал в сторону моря.

И все замерли, завороженные прекрасным и торжественным зрелищем – величественный галиот мчался к причалам Каперны. Солнце уже давно заняло своё место в зените, а алый шёлк парусов удивительного корабля не менял свой оттенок ни на йоту. Алый, как кровь, алый, как полное любви сердце, алый, как губы возлюбленной. Настоящий, вещественный, не дразнивший больше иллюзией.

Вся Каперна ринулась, было, в порт – встречать это чудо. А солнце, меж тем, разгоралось всё ярче и буквально льнуло к лоснящимся от керосина веткам. Раз лизнуло, два, и хвост занялся, а потом и вовсе вспыхнул. Раздался душераздирающий девичий крик.

И тотчас же хлынул дождь. Он вступил в битву с огнём, и тот, шипя и фыркая, сдался.

Тогда и прогрохотал голос:

– Да как вы посмели вершить суд без мага-хранителя?!

Зависший над площадью Циммер был разгневан и напоминал громовержца.

– А я, данной мне властью, требую немедленно отпустить эту женщину, до тех пор, пока не будет проведено объективное расследование.

Вперёд вышел высокий мужчина. За его спиной реял чёрный плащ, а на правом плече хищно поблёскивала эмблема серого осьминога.

Толпа притихла, и даже, кажется, не осмеливалась дышать.

Старейшина немедленно засуетился, велел отвязать Ассоль. И девушка упала бы к ногам главы нежданного спасителя, если бы тот не подхватил её.

Нежно сжав маленькую ладошку девушки, он проговорил так громко, что все собравшиеся слышали его слова:

– Я – Артур Грэй, старший принц Ангелонии, глава подразделения «Серые осьминоги», капитан галиота «Секрет», прошу тебя, Ассоль Лонгрен, сделать меня счастливейшим из смертных и стать моей женой.

Ассоль задохнулась от счастья. Она могла только смотреть на возлюбленного, восхищаться им, а слов не было. Они не шли. Одними глазами, полными звёзд, из которых складывалось его имя, она ответила:

– Да.

И Грэй подхватил её на руки и закружил. Прямо на площади. На глазах у всей Каперны. Только сейчас никому и в голову не приходило насмехаться над ней.

Ведь в этом кружении счастья исчезло истерзанное красное платье, а явилось другое – белоснежное. И кипенная тончайшая фата взметнулась по ветру. Долго ещё потом будут рассказывать в Каперне, как хороша была Ассоль в свой самый главный день, когда капитан Грэй нёс её через весь посёлок, как высшую ценность, к своему кораблю под алыми парусами.

Только Ассоль больше не было дела до людской молвы. В её душе мурлыкал рыжий котёнок, а в глазах плескалась чистая, бескрайняя, как океан, любовь. И она видела, как счастлив её Грэй, делила это удивительное чувство с ним и смеялась. Серебристо и радостно.

На палубе «Секрета» обнаружились и Эгль и Лонгреном. Последний немного поворчал, что, мол, послало проведение зятя, но видя, как сияет дочь, и, получив тычок в бок от старого друга-библиотекаря, смирился и благословил молодых.

Циммер же, перестав грохотать и метать молнии, воспользовался правом мага-охранителя соединять судьбы, и обвенчал влюблённых.

Свадьба получилась весёлой и шумной.

Вся Каперна и прибывшие с разных концов гости ликовали и праздновали вместе с экипажем «Секрета».

И лишь Ассоль и Грэй молчали. Им не нужны были слова, они читали звёздные послания в глазах друг друга, держались за руки и будто парили над всей этой суетой.

Когда закат лизнул пламенеющим языком окаём воды, муж подхватил Ассоль на руки – муж! ей хотелось бесконечно повторять это короткое слов, но такое ёмкое слово, привыкая к его звучанию! – и отнёс в свою каюту.

Их ложе устилали лепестки роз, а с балдахина свешивались цветочные гирлянды.

Ассоль утонула в чудесных ароматах и в нежности и страсти Грэя. Когда их губы впервые слились в горячем лишающем рассудка поцелуе, Ассоль показалось, что она сейчас взорвется от переполнявших эмоций и разлетится на золотистые искры. Но Грэй удержал её. И она ответила ему. Они повторяли поцелуй вновь и вновь, то давая волю страсти, то купая друг друга в нежности.

Ассоль трепетала, предвкушая миг слияния с любимым. Она ни капельки не боялась, наоборот, ждала и сгорала от нетерпения.

Но Грэй вдруг отстранился, взглянул на неё как-то невыразимо странно и прошептал:

– Спи, любимая. Ты очень устала.

– Но… – попыталась тихо возразить она…

– Тсс! – оборвал он, приложив палец к её губам. – Мы всё успеем. У нас впереди целая жизнь.

Ассоль улыбнулась, веря ему абсолютно и безоговорочно, удобно устроилась и вскоре уснула. Последнее, что запомнила – как покачивался над головой потолок.