Текст книги "(не)алые паруса (СИ)"

Автор книги: belka28

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Старейшина кивнул:

– Праздник так праздник, – сказал он.

То было и ему на руку. Увлечённые праздничной суетой, люди вряд ли обратят внимание на пропажу какой-то девчонки с маяка. А, стало быть, у него получится обстряпать дельце в надлежащем виде.

Старейшина улыбнулся:

– Танцевальный вечер. На площади у ратуши. Как вам, милорд?

– Замечательно, – согласился Грэй. – И да, объявите карантин. Сейчас мои люди заканчивают блокировать периметр. В течение недели никто не войдёт в Каперну и не выйдет из неё – ни суда, ни люди. Понятно?

А вот это уже хуже. Ведь место, куда он собирался увезти Ассоль, располагалось едва ли не у самого Лисса. Придётся корректировать план. Чёрт.

– Как вам будет угодно, ваше высочество, – промямлил он уже без былого энтузиазма. – Хотите устраивать пир во время чумы – будь по-вашему.

– Вот и славно, – проговорил Грэй, поднимаясь. – И мой вам совет: чаще проветривайте помещение. Запах у вас тяжёлый. Как в дешёвом трактире. И с посетителями будьте поострожнее. А-то, знаете ли, под личиной нищего может скрываться кто угодно…

С этими словами Грэй вышел, оставив старейшину метать ему вслед громы и молнии. Ведь правитель Каперны не любил, когда тихие воды его омута баламутят другие. Такая честь принадлежала только ему самому.

========== Глава 8. Притворяясь мечтой ==========

Ассоль не могла расстаться с плащом. От него исходило какое-то особенное – доброе, родное – тепло. Словно кто-то, кому она была бесконечно дорога, оставил в обычной вещи частичку себя, преобразив ту.

И девушке казалось, она знает, кто именно позаботился о ней. Пусть тогда, в порту он – желанный, нужный, вымечтанный – прошёл мимо, не заметив звёзд в её глазах, сиявших только для него одного во всём мире.

Сколько насмешек обрушилось на неё! Сколько злорадства!

– Что, висельница, дождалась своего принца? – прыскали ровесницы, Люси и Петра. Когда-то, в своё время они поспособствовали тому, чтобы Ассоль выгнали из школы, и до сих пор не могли уняться, норовя досадить ей по любой мелочи. – Только ты ему не нужна. Да и кому нужна такая дура да ещё и уродка!

Девицы расхохотались. Стоявшие рядом парни подхватили. И понеслось, нарастая, девятым валом, закручивая, утаскивая в бездну отчаяния.

Чудилось, будто вся Каперна, каждый её дом – даже черепичные крыши подпрыгивают, а белённые стены ходят ходуном – смеётся над ней. Да что там дома и Каперна, тот самый нарядный парусник, который столь щедро покрасило закатное солнце, принимал участие во всеобщем веселье, подрагивая всеми своими лживыми парусами.

Терпеть подобное было выше её сил. Ассоль сорвалась и помчалась вперед, не разбирая дороги за густой пеленой слёз. Сейчас ей было даже больнее, чем в тот вечер, когда «серый осьминог» убил её Грэя. Она добежала до леса, выбралась на полянку, где всегда уединялась со своими мечтами, кинулась на гору пожухлой листвы и горестно разрыдалась.

Сердце, её бедное глупое сердце, вскормленное сказками и верой в несбыточное, отказывалось принимать данность. Слишком уж та была неприглядной и жестокой.

– Нет-нет-нет, – твердила Ассоль, сжимая кулачки. – Это неправда.

Сон. Страшный нелепый сон.

Нужно заснуть во сне. Ей всегда так помогало. Засыпаешь, просыпаешь – и нет больше следа от страха и неприятностей. Снова всё по-прежнему, снова на горизонте мечты маячат алые паруса.

Так будет! Надо заснуть, просто заснуть!

И тревоги этого дня сморили её, она заснула прямо на той куче листьев, которой рассказывала, рыдая, о своих бедах.

Заснула, а когда проснулась – её укутывал плащ, пахнувший морем и чем-то терпким.

Сказка вернулась, как и ожидалось. Её принц нашел свою Ассоль и согрел теплом своей любви.

Она тёрлась щекой о грубую ткань, и была самой счастливой. В душе уже привычно мурлыкал котёнок, в животе порхали бабочки.

Ассоль знала, как прекрасно любить. Но как же – во сто крат прекраснее – быть любимой! И этот плащ, простой, не очень аккуратно пошитый, был ей сейчас милее всех сокровищ и всех драгоценных нарядов.

Она завернулась в него и спокойно дошла домой, уверенная, что теперь ей ничего не страшно, теперь она будто в броне.

До полудня следующего дня она всё время выглядывала своего капитана. Представляла, будто он ищет по окрестностям случайно оброненный предмет одежды.

Ко встрече она подготовилась заранее. Выстирала и вычистила плащ, привела в порядок неровные швы, наложила едва заметные штопки на парочку обнаруженных крохотных дырочек. Так стало лучше. Значительно лучше.

Ассоль надела самое нарядное платье из всех – бледно-голубое, кисейное, с отделкой из тончайших кружев, напоминавших морскую пену. В таком наряде она выглядела лёгкой, почти невесомой, и самой будто вышедшей из вод первоокеана. Платье досталось в наследство от матери, и любая капернская модница отвергла бы его как ужасно старомодное, но для Ассоль мамино платье было самым красивым. Изящные синие туфельки без каблучков позволяли ей бегать, чуть касаясь земли.

Ассоль сидела внизу, у подножья скалы, на которой стоял её маяк, и вглядывалась в просёлочною дорогу: вот-вот поднимется пыль, а потом появится и одинокая фигура.

Он подойдёт и скажет – а голос у него непременно будет бархатистый, чуть простуженный морскими ветрами:

– Милая барышня, как-то вечером я забрёл в здешний лесок и случайно обронил там свой плащ, (конечно же, он ни за что не признается, что сам укрыл им Ассоль, но она-то будет знать, думала, густо краснея), не попадался ли он вам?

Она обязательно смутится и сердце у неё в груди заколотится быстро-быстро, протянет ему аккуратно сложенный и перевязанный кружевной ленточкой плащ и пролепечет:

– Не этот ли, господин?

Он скажет:

– Что вы! Мой был уже прохудившийся в нескольких местах, пыльный и старый.

Тогда она, ещё больше смущаясь, покажет ему штопки и заверит, что это именно тот плащ, который ищет благородный господин.

А капитан присядет рядом, возьмёт её за руки и скажет, что на самом деле искал вовсе не плащ, а её, что прошёл сто морей, выдержал тысячу штормов, пятьсот раз садился на мель, но всё равно добрался к ней. Потому она давно снилась ему, потому что он понял, что Ассоль из Каперны – его судьба. И уведёт её с собой, заберёт на свой корабль, и они вместе отправятся в страну, где круглый год в цвету абрикосы.

Так мечтала Ассоль, улыбаясь и прижимая ладошки к пылающим щекам.

На сей раз её мечтаниям помешал тот, от кого меньше всего можно было ждать подвоха.

– Вот ты где! – воскликнул Эгль, выходя из-за спины. Старик тяжело дышал и держался за бок. – Я оббегал все окрестности. Чего только не попередумал за это время. Уже и хоронил тебя. А ты сидишь тут! Сидишь и смотришь на дорогу!

– Я жду, – произнесла она так значимо, словно в этом – ожидании – и был смысл её земного существования.

– Чего на сей раз? С моря погоды?

Она впервые видела Эгля таким раздражённым.

– Хозяина плаща. Капитана того корабля, что пришёл вчера в Каперну.

Эгль присел рядом, положил ей руки на плечи, заглянул в лицо:

– Кажется, я всё-таки отравил тебя сказками. Ты совсем-совсем не готова воспринимать реальность, – он печально покачал головой. – Ну подумай сама: с чего бы тому капитану находить тебя в лесу и укрывать плащом?

– Потому что… ну ты же сам говорил… так сказано в пророчестве и так будет…

– Да, будет корабль под алыми парусами и принц, они будут. А вот про капитанов с плащами в лесу я ничего не говорил…

Ассоль печально вздохнула.

– Но ведь кто-то же там был и укрыл меня?

– Возможно, то просто добрые лесные духи сжалились над малышкой, уснувшей в лесу…

Ассоль не стала спорить, хотя и знала – Эгль не прав: плащ пах морем.

Старик поднялся и протянул ей руку:

– Идём, ты уже и так опаздываешь на встречу.

– Какую ещё встречу? – непонимающе воззрилась на него Ассоль. И только теперь заметила, что у Эгля в руках не привычный посох, а старинное, длинноствольное ружьё.

– С капитаном Грэем! – напомнил Эгль, и Ассоль почти простонала. За прошедшее время она сумела убедить себя в том, что «серый осьминог» тоже был лишь дурным сном, мороком, наваждением. И хотя накануне и выполняла его поручение, решила, что делала то для себя, просто чтобы разузнать последние новости в Каперне. Ведь ничего ценного ей разведать так и не удалось.

Так она и сказала Эглю.

– Мне жаль, дитя. Но тебе всё-таки лучше пойти и поведать об этом капитану Грэю. Помни, что от твоей лояльности к нему зависит жизнь твоего отца.

Ассоль сникла.

Реальность снова сурово и бесцеремонно вламывалась в её мирок. И теперь даже Эгль не препятствовал столь беззастенчивому вторжению.

– Да, – уныло проговорила она, – ты прав: надо идти. Может быть, капитан Грэй поймёт, что я бесполезна, как лазутчица, освободит меня от своего поручения и разбудит Лонгрена…

– Вот поэтому – идём.

Ассоль поднялась, опираясь на его руку, сунула подмышку свёрток с плащом и двинулась следом за Эглем.

Тот дорогой спешно излагал свой план: он спрячется за камнем, откуда отлично видно всю Бухту Острого мыса, и будет держать Грэя на мушке. И если мерзавец хотя бы попробует сделать что-то его милой Ассоль, тотчас же получит пулю про меж глаз.

Ассоль слушала вполуха. Ей совсем не хотелось видеться с «серым осьминогом» – он злил, пугал, выхолаживал. То были дурные, несвойственные ей и неприятные чувства.

Наконец – Эгль непрестанно тараторя, Ассоль горестно размышляя – они достигли Бухты Острого мыса.

Старик указал Ассоль на тот самый камень (на деле – целый утёс), за которым и собирался устраивать засаду.

– Иди, – сказал он, расположившись и целясь, – он уже ждёт тебя и явно не в духе.

Ассоль фыркнула и поспешила вперёд.

От скалы к пляжу, где и прохаживался капитан Грэй, вёл крутой каменистый спуск. Нога, в неприспособленной для ходьбы по такой местности обуви, спрыснула, и Ассоль полетела вниз. Она бы наверняка больно ушиблась, но свёрток с плащом вовремя выпал и удачно растелился прямо на пути её падения, смягчив удар.

Грэй уже был рядом, он протянул руку, желая помочь, но Ассоль вспомнила, как его ладонь превращалась в щупальце, оттолкнула руку и поднялась сама. Пусть и неуклюже и совсем неграциозно.

– Видите, как спешила к вам! – недовольно проговорила она.

Грэй презрительно хмыкнул.

– О, да, так торопилась, что опоздала на целых полтора часа.

Ассоль фыркнула рассерженным котёнком и задрала нос, холодно процедив:

– Вы не уточняли, с какого именно часа по какой станете ждать меня. Сказали: в полдень. А полдень – это всё, что после полудня.

Грэй рассмеялся:

– Удивительные рассуждения! Но не лишённые смысла! – и тут же лицо его стало серьёзным и даже суровым. – Но слушаться меня вы всё равно не стали.

Взгляд его сделался острым и злым, Ассоль даже попятилась.

– О чём вы? – бормотала она, отступая. – Я же здесь, пришла…

Грэй надвигался, как штормовая волна, и такой же потемневший и грозный.

– Пришли, – прошипел он, – но привели хвост! И добро бы какого-то молодого и сильного парня, а то – немощного старика. – Он схватил Ассоль за плечо и встряхнул, как тряпичную куклу: – Издеваетесь надо мной?! Играете?! Сильно не советую этого делать!

Ассоль не на шутку рассердилась, она вскинула голову и, буквально испепеляя Грэя взглядом, сказала резко и зло:

– А вы, похоже, всё что умеете, – угрожать слабым беззащитным девушкам. Хотя, – она брезгливо скинула его руку с плеча (Грэй к тому времени уже ослабил хватку), – чего ещё ожидать от головоногого моллюска.

Грэй отпустил её и отпрянул, как от удара. Ассоль же смерила его презрительным взглядом.

«Серый осьминог» примирительно поднял руки:

– Хорошо, – спокойно сказал он. – Глупо меряться неприязнью друг к другу. Поэтому решим так: сейчас вы пойдёте к своему рыцарю-хранителю и отправите его домой. Вернётесь, и мы продолжим.

У Ассоль всё клокотало в груди. Присутствие Эгля давало хоть мнимое ощущение защищённости, а без него.

– Да помилуйте, – взревел Грэй, наблюдая её колебания, – я, по-вашему, совсем идиот, чтобы причинять вред той, кого сам нанял?! Немедленно отправьте прочь Эгля, и мы начнём раунд второй.

Ассоль не стала противиться, прибежала к Эглю и попросила уйти.

– Ты уверена? – обеспокоено спросил тот.

– Увы, милый Эгль, ты всё равно раскрыт. А значит, пользы от тебя будет мало. К тому же твоё присутствие раздражает «осьминога».

Эгль поцеловал Ассоль в лоб, кинул злобный взгляд туда, где застыл, задрав голову, виновник всех бед его милой воспитанницы и уныло побрёл назад.

Ассоль провожала его согбенную фигуру до тех пор, пока та не скрылась за очередным уступом скалы. Всё это время она стояла, прижав кулачок к сердцу, где зрели решимость и твёрдость.

К капитану Грэю она возвращалась уже уверенной в себе и том, что собирается сделать.

– Я не думаю, сударь, – сказала она спокойно, – что мои услуги нужны вам впредь. У вас, как я успела понять, довольно соглядатаев и притом куда более опытных, чем я. Мне же нечего вам сообщить – всё то, что удалось разузнать, вряд ли будет для вас новостью и хоть сколько-нибудь ценным.

– Вы расскажите, а я решу, – твердо ответил Грэй, давая понять, что правила игры всё ещё задаёт он.

Капитан предложил ей присесть, и они расположились на прогретых солнцем камнях.

Рассказ Ассоль получился коротким и малоинформативным. Свою стычку с Хином Меннерсом она опустила, а о корабле с пурпурными парусами упомянула вскользь: мол, вошло в порт новое судно. Информацию о капитане собрать не удалось.

Выложив всё это, она поднялась:

– Вот и весь мой доклад.

– Замечательно, – отозвался Грэй. Он не перебивал её, когда она торопливо выкладывала добытые факты, лишь иногда хмыкал, это каждый раз заводило Ассоль, но она старалась игнорировать и держать себя в руках. – Значит, вам ничего неизвестно о том капитане? – спросил он, глядя на неё прямо, будто проникая в душу, забираясь в её глубины и тайники.

– Ничего, – вздохнула она. – Кроме того, что… – Ассоль хотела, было, высказать своё предположение насчёт плаща, но вспомнила скептическое замечание Эгля и осеклась.

Но Грэй явно был настроен выпытать всё, что она намеревалась спрятать от посторонних.

Он приподнялся и придвинулся к ней так близко, что она смогла рассмотреть золотистые крапинки в его зелёных глазах, словно кто высыпал звёзды в прозрачную толщу воды.

– Что за манера прерываться на самом интересном, – проговорил он таким завораживающим гипнотическим тоном, что у Ассоль закружилась голова. Её словно утягивало туда, в пучину, где медленно оседали на дно золотые звёзды. – Что же такого вам всё-таки известно о нашем таинственном капитане?

Ассоль покраснела, ей представилось вдруг, что она сейчас сидит перед Грэем совершенно обнажённая и тщетно пытается скрыть следы встреч с другим мужчиной.

Она мотнула головой и отодвинулась подальше, почти ложась на устеленные высохшими водорослями камни. Грэй же, напротив, подался вперёд ещё сильнее, и теперь практически нависал над ней. И поза их при этом, если бы кто увидел со стороны, была весьма двусмысленной. Ветер донёс знакомый запах – моря и чего-то терпкого…

У Ассоль закружилась голова, застучало сердце, спутались слова.

– Глупости, – прошептала она, – ничего интересного. Снова мои выдумки и фантазии.

– И всё-таки, моя нереида, – проговорил Грэй, осторожно касаясь разметавшихся по камням локонов, – я хотел бы знать, что вы нафантазировали.

Она отвела глаза, играть в гляделки с Грэем было невыносимо. Она заговорила торопливо и запинаясь от волнения:

– Там, в порту, он прошёл мимо… Я расстроилась… Убежала в лес… плакала-плакала, а потом заснула… а когда проснулась, на мне был плащ…и я… я думаю… тот капитан… он… как-то нашёл меня… спящую… и укрыл… вот…

Она выпалила, вывернулась из-под Грэя и вскочила.

– Мне пора. Я и так сказала слишком много…и…

– Останьтесь, – перебил её Грэй, и то был не приказ, а просьба. Она отражалась и в его глазах.

Это было так удивительно. На минуту Ассоль показалось, что теплый ветер и солнце разморозили Грэя, потому что сейчас перед ней стоял совсем другой человек – родной, хороший, тёплый.

И она даже улыбнулась ему, искренне, как улыбалась Лонгрену и Эглю. И заметила, как Грэй поймал её улыбку – словно нищий брошенный золотой, поймал и спрятал.

Шагнул к ней, сунул руки в карманы, должно быть, чтобы показать: у меня нет намерений хватать и тискать, и произнёс:

– Вам стоит поговорить с ним. С тем капитаном. Рассказать всю свою историю. С момента, когда вы сами узнали об алых парусах.

Очарование момента схлынуло, Ассоль словно проснулась от того, что на неё плеснули холодной водой.

– Вы снова насмешничаете, капитан Грэй? – сказала она горько.

– Нет, вовсе нет, сейчас я совершенно серьёзен. И уверен, что тот человек имеет право знать, что где-то на земном шаре живёт девушка, которая мечтает о нём.

На последних словах голос Грэя дрогнул, или то лишь показалось впечатлительной Ассоль. Но в любом случае говорил он в этот раз без толики сарказма и язвительности. И она сдалась.

– Думаете, он захотел бы выслушать меня? – робко спросила она.

– Вне всякого сомнения, – заверил Грэй.

– А он бы взял меня за руки? – поинтересовалась она, так как воображение уже начало предлагать ей картины такого объяснения.

– Непременно, – горячо отозвался Грэй. – Он бы прижал их к своему сердцу, чтобы вы чувствовали, как оно гулко бьётся в ответ на каждое ваше слово.

Ассоль воспарила. Ей хотелось, до боли хотелось узнать, каково это. Ей хотелось сказать ему, своему суженому, своему капитану.

И тогда Грэй удивил её.

– Хотите, попробуем, а, нереида?

Она вскинула на него изумлённый взгляд. Грэй показался ей растерянным и ждущим.

Судьба вновь насмешничала, подсовывала иллюзию, подделку, ненастоящее. Но Ассоль решила сегодня сыграть по её правилам. Она шагнула вперёд и протянула руку. Грэй коснулся её осторожно, словно спрашивая разрешения, и когда получил его наконец, то сжал тоненькие пальцы бережно, как великую ценность, и приложил её руку к своей груди.

Ассоль услышала, как бешено колотится его сердце, и вздрогнула.

Грэй прикрыл глаза и мягко приказал:

– Рассказывайте.

И она подчинилась. Поведала ему всю свою историю – и как узнала от Эгля о корабле с алыми парусами, и как поверила и стала ждать, каждый день, в любую погоду поднимаясь на старый маяк и зажигая там свет, и как жила среди насмешек односельчан, и как упрямо верила…

Она рассказывала страстно, взахлёб, часто перескакивая с событий дальних на более ближние, путаясь в хронологии, и чувствовала, как под пальцами, отзываясь на каждое слово, бьётся сердце. Того, у кого, как она полагала, его и вовсе нет.

– Вот и всё, – произнесла она наконец. Но Грэй не сразу отпустил её руку, сначала перевернул ладонью вверх и поцеловал в самый центр.

Ассоль словно обожгло, она отдернула руку и прижала к себе, баюкая.

Грэй выглядел очень печальным.

– Ваша история прекрасна, как и вы, моя нереида, – тихо произнёс он. – Как должен быть счастлив тот, кого так преданно ждут. Обязательно расскажите обо всём своему капитану. Он будет рад. Да, лучше всего для этого подойдёт танцевальный вечер. Непременно приходите туда.

Ассоль кивнула.

– Хорошо, – и махнула рукой в строну Каперны. – Мне можно идти?

Ей поскорее хотелось остаться одной и разобраться с теми чувствами, что охватили её, будто вихрь, и уносили в неизведанные края.

– Разумеется, – сказал Грэй. – И да, я освобождаю вас от работы соглядатая. Всё равно шпион из вас никудышный.

Странно, но в этот раз лёгкая подколка со стороны Грэя не разозла её. Даже показалась милой.

И Ассоль развернулась и побежала прочь, но в этот раз она уносила с собой другое тепло – то, что удивительным образом можно найти на дне бездны.

А ветер трепал край забытого ею плаща.

========== Глава 9. Что написано пером ==========

Эгль имел серьёзный резон не оставлять воспитанницу наедине с «серым осьминогом» – Предначертание.

По жестокой насмешке судьбы Ассоль Лонгрен и Артур Грэй оказались предначертанными друг другу. И он, Эгль, сам немало способствовал тому, чтобы предопределение свершилось.

Двенадцать лет назад он нашёл на полке в библиотеке, которой заведовал, сколько себя помнил, феерию с красивым названием «Алые паруса» и прочёл её. Там рассказывалось о девочке по имени Ассоль. К ней приплыл принц на корабле с алыми парусами. И они были очень счастливы вместе. Эглю понравилась та сказка, и подумалось тогда: если это предначертание – то какое же замечательное! И очень захотелось увидеть, как вершится написанное в жизни. Только Эгль забыл в тот момент главное: вселенная ловит желания библиотекарей и спешит воплотить их.

…Однажды возвращаясь с почты, где забрал партию новых книг, Эгль услышал, как один рыбак окликает свою малолетнюю дочь:

– Иди сюда, Ассоль. Скорее! Смотри, что сделал твой папа!

Мужчина протянул ребёнку удивительно точно сработанную модель яхты – белоснежной, с алыми парусами.

Эгль замер тогда, глядя на идиллическую картину детской радости. И понял, что ему довелось воочию лицезреть, как – будто раскручиваются витки спирали – начинает исполняться Предначертанное.

Так уж устроен мир: если имена реальных людей совпадут с именами персонажей какой-либо книги, то с ними, теми людьми, обязательно повторится описанное в произведении. Потому что не все писатели даром марали бумагу, случались среди них настоящие Слышащие. Они улавливали шёпот Скрижалей Предначертания, и переплавляли то знание в свои истории. Вот и история Ассоль оказалось такой – ведь книга о ней уже была написана.

Малышка весело хохотала, любуясь краснопарусной яхтой, и целовала отца. А рыбак выглядел счастливейшим из смертных.

В тот же день Эгль разузнал всё о семье Лонгрен, состоявшей из рыбака и его милой дочурки. Мать малышки, белошвейка Мэри, умерла от простуды, когда девочке было полгода.

Эгль стал наблюдать за семейством, и легко заметил, что Лонгрены в Каперне изгои. Удалось ему даже разузнать причину того – между Лонгреном и старшим Меннерсом произошла какая-то тёмная и неприятная история, в результате которой последний помер, а за первым – закрепилась дурная слава убийцы и человека, продавшего душу дьяволу. Говаривали, стала между ними женщина, жена Лонгрена, но вот что именно произошло, никто не знал.

Однако же никто и не щадил маленькую Ассоль, перекладывая на неё вину отца. Ровесники даже прозвали её «висльницей» и не принимали в круг своих игр. Девочка подрастала, и Эгль всё чаще заставал малышку в слезах.

Ассоль исполнилось восемь. Она всё больше дичала и уходила в себя. Стараниями нескольких доброхотов её выгнали из местной школы, и Ассоль грозило вырасти безграмотной и неразвитой.

А Лонгрен же всё чаще убегал от проблем в объятия кружки и вовсе забросил заниматься дочерью.

Ассоль росла, предоставленная сама себе.

В один погожий день Эгль встретил её у лесного ручья, где девочка играла с той самой удивительной яхтой, а казалось – будто приручила огонёк и теперь пускает его по воде. Так ярко горели в лучах солнца алые паруса.

Тогда Эгль вышел из укрытия, преградил кораблику путь и, когда тот завалился набок, уткнувшись во внезапное препятствие, поднял его и дождался подбежавшую Ассоль.

– Это не твоё! Отдай! – решительно заявила девочка, требуя вернуть игрушку.

Эгль улыбнулся, присел и положил ей руки на плечи:

– Я не только верну, дитя, но и расскажу удивительную историю, что произойдет с тобой и этим кораблём.

– История! – глаза девочки зажглись неподдельным восторгом. – Я люблю истории! Только вот папа совсем не рассказывает их мне. Говорит, не помнит ни одной.

Эгль увлёк её за собой, туда, где в тени, среди мягкой травы торчало два пенька, помог усесться на одном из них, сам умостился на другом и важно проговорил:

– В тот год, когда тебе минёт восемнадцать, в порт Каперны зайдёт корабль, точно такой, как этот, – он кивнул на игрушку, и Ассоль, внимательно и с открытым ртом слушавшая его, захлопала в ладоши. – На том корабле приплывёт за тобой прекрасный принц и увезёт тебя с собой в сказочную страну.

– Ах! – воскликнула девочка, в её глазах светилась чистая абсолютная вера. – Как чудесно! Значит, корабль тоже вырастит?

– Конечно, как и ты. Большим девочкам – большие корабли.

– А принц? Он будет хорошим?

– Самым лучшим! Его будут звать Артур Грэй.

– Как здорово! Благородный капитан Грэй! Я стану его очень-очень любить!

– Он тоже будет тебя любить, и вы будете счастливы!

– Ура-ура-ура! – девочка соскочила с пенька и закружилась, запрыгала, завертелась юлой. И Эглю, глядя на неё, тоже хотелось скакать и смеяться.

А потом живое детское личико окрасило любопытство, щедро сдобренное недоверием:

– Откуда ты всё это знаешь? И почему я должна тебе верить?

Эгль улыбнулся, с удовольствием наблюдая эти милые метаморфозы.

– Потому что, – сказал он, ловя и обнимая попрыгунью, – так сказано в книге. А что написано на бумаге – истина. Значит, всё так и будет.

В глаза Ассоль вновь вернулся восторг. Кажется, книги для неё – самая чудесная вещью на свете.

– А у тебя много книг? – спросила девочка, ей было необычайно важно знать ответ.

– Очень, хватит на две человеческих жизни, – признался Эгль, чуть дразня её.

– И что же, там все истории про меня? – она приложила пальчик к губам.

– Нет, они про разных людей. Про всех на свете.

– И где же ты хранишь такую прорву книг? – полюбопытствовала она, снова усаживаясь рядом, но яхту, на всякий случай, отложила подальше: чтобы странный человек вновь не забрал забаву.

– В библиотеке, – честно признался Эгль, любуясь девочкой и её невинным собственничеством. – В целых два этажа.

– Ого! – восхитилась она. – А мне можно прийти?

– Разумеется, юная леди. Не можно, а нужно.

– Только я совсем-совсем не умею читать, – печально констатировала малышка.

Эгль по-доброму усмехнулся:

– А вот это, как раз, поправимо. Приходи завтра, будем осваивать грамоту и читать истории. Принцам, что водят волшебные корабли, по нраву начитанные и образованные барышни.

Конечно же, Ассоль пришла на следующий же день. Его лучшая и единственная читательница.

Тогда, наблюдая за тем, как она по складам читает сказку про очередную принцессу и как потом, захлёбываясь восторгом и путаясь, пересказывает ему, Эгль радовался.

Он готов был расцеловать мироздание за его придумку с предначертанностью. Ведь такая чудесная девочка, какой росла его Ассоль, достойна только самого лучшего и хорошо, что судьба уготовала ей именно это.

Так Эгль думал до той поры, пока со всех концов земли не стали приходить ответы на его письма от коллег-библиотекарей. И то, что они рассказывали о предначертанных парах, скорее пугало, чем радовало. Судьба вносила свои коррективы и, порой, весьма существенные. И вот где-то Золушка вонзала нож в сердце Принца, оказавшегося узурпатором и насильником, Изольда изменяла Тристану в каждой таверне, а Джульетта всё-таки выходила за Ромео, превращалась в сварливую злобную бабу и активно портила мужу жизнь. В общем, хорошего и романтичного, на самом деле, было мало. Эглю так и не удалось найти ни одну счастливую пару из предначертанных.

Но даже это – не самое страшное. Куда хуже было то, что Предначертанию нельзя сопротивляться. И где бы ни родились предначертанные, хоть на разных полюсах земли, они непременно должны были встретиться, сойтись, столкнуться. И не существовало возможности избежать этой встречи.

Однако настоящая паника накатила на Эгля, когда в Лиссе он случайно познакомился с парой предначертанных. Мужчина, как узнал потом Эгль, принадлежал к неким «серым осьминогам». А женщина, его жена… Её просто не было. Эгль увидел лишь оболочку с погасшими глазами. Она двигалась, что-то даже говорила, но в ней не промелькивало и искорки жизни. Ничего более ужасающего, чем эта пустая и омертвевшая женщина, он никогда ещё не встречал. Тогда же он разузнал и про свойство «осьминогов» – очаровывать, притягивать, заманивать в свои сети, как паук незадачливую мушку. И так же, по-паучьи, высасывать жизненные соки, пить душу, поглощать мечты, пока не оставалось лишь обёртка, фантик от прежней жизнерадостной красавицы.

Но во стократ хуже приходилось самим истинным парам «осьминогов». У этих несчастных просто не оставалось выбора: с одной стороны – предначертание, с другой – магнетизм самого «суженого» неуклонно влекли девушку в гибельную бездну.

И, тем не менее, Эгль продолжал тешить себя надеждой, что в случае Ассоль всё будет по-другому. И так на долю малышки выпало испытаний с лихвой. Ещё и он подбавил страданий, когда, уверовав в преподнесенную им сказку, Ассоль стала каждый день бегать на морской берег и ждать принца.

Непосредственная и по-детски наивная, она сама выболтала, кого ждёт каждый день, от рассвета до заката вглядываясь в горизонт. И дала капернцам ещё один – постоянный – повод для насмешек.

Нет-нет, уверял себя Эгль, только не моя Ассоль. Девочка с лихвой отработала у вселенной своё счастье.

Так было ровно до того дня, пока библиотекарь не узнал, кто именно той дождливой ночью явился в Каперну.

В его голове упала и разлетелась на мелкие осколки хрустальная мечта. Ведь он сам накаркал, предрёк, толкнул… И теперь… ему остаётся лишь наблюдать, как щупальца спрута обовьют хрупкую фигурку Ассоль и утянут в бездну. Ведь монстр уже наверняка проснулся и радостно урчит, чуя сладостную добычу.

А Ассоль, бедняжка Ассоль… словно мотылёк на огонь ринется она на верную гибель – к Артуру Грэю. И уж конечно этот мерзавец не откажется попировать её чистой и светлой душой, её радужными фантазиями, оставив после себя безжизненную оболочку.

Эглю казалось, он видит самодовольную ухмылку судьбы: что, выдал замуж за принца свою девочку?

И старику хотелось выть, упав на колени и схватив себя за волосы.

Его раздирало отчаяние, оттого, что он не знает, как спасти единственное драгоценное для него создание.

…Возвращаясь домой из той бухты, он клял себя последними словами, что послушал Ассоль и ушёл. Его присутствие хоть и раздражало «осьминога», но зато хоть как-то обезопасило воспитанницу. Вряд ли бы «моллюск» сделал начал бы пускать в ход свои чары, когда по близости есть наблюдатель. А вот заполучив Ассоль в полную свою власть, мог сделать что угодно.

Эгль спрятался под скалой и истово молился всем силам, какие только знал, прося сохранить и защитить бедную девочку.

И лишь когда тоненькая фигурка воспитанницы, живой и к тому же улыбающейся, промелькнула мимо, он относительно успокоился.

Всё-таки где-то там, за безупречной лазурью, за белой ватой облаков у Ассоль имелись добрые покровители, и они отвели беду и в этот раз…

========== Глава 10. В серо-зелёном ==========

Его штормило: закручивались смерчи зависти, поднимались девятые валы злости, чернели буруны обиды.