Текст книги "(не)алые паруса (СИ)"

Автор книги: belka28

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Маг хмыкнул, встал, плеснул себе и Грэю коньяку, протянул бокал и, пригубив, торжественно произнёс:

– Если ты о нашей смотрительнице маяка, – а меня не проведёшь, я уже давно заметил, как ты на неё реагируешь, – так вот, ты совершенно напрасно переживаешь на её счёт. Тебе уже давно следует завести с ней роман. Глядишь, и меньше дури всякой в себе бы таскал. Девчонки – лучшее лекарство от душевных болей и самое сладкое, к тому же.

Грэй мотнул головой.

– Нет, – решительно сказал он, – с Ассоль я так не могу. Она особенная. Она – моя Предначертанная.

– Что?! – Циммер даже подпрыгнул на месте, расплескав коньяк. – Если Предначертанная, так тем более нужно ускорить процесс вашего сближения. Ведь, если я правильно понимаю смысл Предначертания, её тоже должно тянуть к тебе, а значит, она не станет возражать.

– Её не тянет, – грустно признался Грэй, – а я…

– А ты скоро спятишь! – грозно предрёк Циммер. – А потом сдохнешь, и это будет не самая лёгкая смерть. Ты же в курсе, что нельзя сопротивляться Предначертанию?

– Знаю, но лучше умру я, чем потом медленно, но неизбежно будет угасать она. Я видел, что бывает с Предначертанными серых осьминогов.

– Дурак ты, Грэй, – горестно констатировал, – умный вроде, дельный, крутой, но дурак.

– Ещё какой! – вдруг воскликнул Грэй, вскакивая. – Чёрт! Я же сам позвал Ассоль на завтрашний вечер танцев.

– Это же хорошо! – обрадовался Циммер.

– Вовсе нет, – грустно отозвался Грэй. – Я сказал ей, чтобы она пришла туда и объяснилась с капитаном Грином.

Циммер зарычал и затряс головой, как большой пёс, вымочившийся в воде.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Ты отправил свою Предначертанную объясняться с другим мужчиной. Ты ненормальный?

– Возможно, – согласился Грэй. – То был бы лучший вариант для неё. Только вот незадача: Грин женат. И Ассоль очень расстроится, когда придёт туда и узнает об этом.

– Вот и хорошо! А тут ты! Обогреешь! Утешишь! – Циммер похлопал Грэя по плечу.

– Я не стану утешать её тем способом, о котором ты думаешь. Ассоль – чистая непорочная девушка. Нужно быть последним мерзавцем, чтобы развлечения ради замарать её.

– Да ну – замарать! – усмехнулся Циммер. – Ты, можно сказать, ей честь окажешь. Сам, – он поднял указательный палец вверх, – старший принц Ангелонии обратил на неё внимание! Уж ты-то точно и содержание нормальное положишь и обижать не станешь. Чем плохо?

– А тем, – произнёс Грэй, недобро прищурившись, – что так я поставлю крест на её мечтах.

– Это глупые мечты! Несбыточные! – заметил Циммер.

– Это прекрасные мечты. На таких мечтателях держится мир! – резко ответил Грэй, показывая, что он всё решил и обсуждать своё решение не намерен. – Но на вечер мне всё же придётся пойти. Нужно будет предупредить Ассоль, чтобы не наделала глупостей.

Циммер сдался, поставил на стол несколько склянок, дал рекомендацию, как употребить зелье, и удалился к себе.

Грэй же подхватил бокал, вышел на балкон, опёрся о парапет и, потягивая спиртное, рассматривал звёзды. Сегодня они были удивительными. Очень крупными, яркими, агрессивными. Перемигивались, будто подавая друг другу сигналы, как делают моряки, попадая в шторм.

Ярко-зелёные и фиолетовые, очень красивые и совершенно мёртвые. Злые звёзды разрушенных мечтаний и загубленных жизней.

========== Глава 15. В одном ритме ==========

Она проснулась взволнованной. Сердце колотилось, будто накануне важного события. Впрочем, так оно и было. Сегодня ей предстояло пойти на танцевальный вечер и встретиться там с судьбой.

В голове всё ещё звучала та музыка из сна – яркая и страстная. Но Ассоль не решалась повторить па, которые видела ночью. Нет-нет, такие танцы нельзя исполнять на людях. Только вдвоём, слишком уж они откровенны и интимны. От одного лишь воспоминания пламенели щёки и становилось нестерпимо жарко в груди.

Ассоль ждала сегодняшний вечер, ждала и боялась его. Она старалась занять себя множеством разных мелких дел, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящих танцах. Ведь они непременно приводили к раздумьям о Нём, её капитане, мужчине из мечты. О её предначертанном. Как там сказал Эгль: присмотрись?

О да! Она будет смотреть! До бесконечности! Не отрывая глаз!

Эти размышления тоже рождали волнение, но иного толка. То, которое предшествует первому признанию. Первому поцелую. То, что заставляет летать по комнате, кружиться и напевать.

Ассоль представляла, как он подойдёт, как пригласит, что скажет. Ах! Нужно будет что-то ответить. Сможет ли она? Ведь все будут смотреть на них, шушукаться, обсуждать. Но разве ей будет до этого дело, когда в её глазах загорятся звёзды, чтобы сиять только для него?

А их танец? Они будут буквально парить над площадью. Она – в пламенеюще-красном. А он? Как будет выглядеть её капитан? Почему его образ, столько раз виденный во снах, сейчас расплывался, утекал, шёл зыбью? И, словно щупальце осьминога, её цепляло и тащило к себе вчерашнее сновидение. Там она не видела партнёра. Только чувствовала – его силу, его власть, его страсть. Она горела вместе с ним.

Ближе к вечеру явился Эгль. В руках у него была странная шкатулка, и он заметно нервничал. Вместе они поднялись в комнату Ассоль, и старик проговорил, усаживая её на банкетку перед зеркалом:

– У меня тоже для тебя подарок, малышка.

Он открыл шкатулку, и взору девушки явились баночки и флакончики: в одних искрилась радуга, в других – переливался перламутр, в третьих – поблёскивала душистая жидкость.

– Что это? – ахнула Ассоль.

– Косметика. От слова «космос, порядок». В ней – пыльца и слёзы фей. Тронь лицо вон той кистью, – он кивнул на набор кисточек, что лежали у подножья склянок, – и гармония самого мироздания снизойдёт на твои черты.

Он лукаво улыбался, а в глазах его прыгали чёртики.

– Откуда это у тебя? – удивилась Ассоль.

– Я же тебе уже говорил: у библиотекарей свои секреты. Просто приводи себя в порядок.

Он чмокнул девушку в макушку и вышел. Дальше начиналось чисто женское таинство преображения, при котором нет места мужчине.

Она обмакнула кисточку в радугу и провела по ресницам – они загнулись, распушились, удлинились. Коснулась перламутром век – и те покрылись томным блеском. Губы стали ярче и соблазнительнее, глаза выразительнее, а по щекам разлился нежный румянец. В довершение она обрызгала себя искристой душистой жидкостью, и ей показалось, что цветущий луг стал лёгким платком и окутал её. Потом Ассоль нарядилась, осмотрела себя и не узнала. Из зеркала на неё смотрела прекрасная юная фейри.

Девушка закружилась, разбросав вокруг себя яркие всполохи алого, – то взвился подол платья, – засмеялась и легко спорхнула вниз, где её ждал Эгль.

– Сегодня ты произведёшь фурор, помяни моё слово!

Но на этом подарки Эгля не закончились – у самой последней ступени лестницы, чтобы сбегала от маяка к дороге, её ждал наёмный экипаж.

Забравшись в него, Ассоль почувствовала себя по-настоящему взрослой. Она видела, как на таких экипажах ехали в ратушу на выпускной бал её несостоявшиеся одноклассницы. То был единственный случай, когда она завидовала им. Но теперь экипаж случился и в её жизни. Но вот увозил он Ассоль не только на бал, но и на экзамен взрослости.

Площадь была украшена гирляндами фонариков, венками и лентами, громко играла музыка, лихо отплясывали пары. Кругом было множество нарядных людей. Казалось, самый последний бедняк ради сегодняшнего вечера надел всё лучшее и вышел на улицу. Такой нарядной Каперна бывала только в дни именин королевской семьи.

На небольшой подиум, обустроенный на крыльце ратуши, где сейчас располагался оркестр, взошёл старейшина. Он вскинул вверх руку, важно выпятил живот и произнёс:

– Досточтимые жители Каперны! Страх и ужас поползли по нашему селению. Но мы должны показать, что так просто нас не возьмёшь! Что сердца наши из камня и не дрогнут! А значит сегодня, друзья, мы повеселимся на славу, затанцуем, так сказать, всякие страхи. Пусть все чудовища мира боятся нашего задора!

Грянула музыка, старейшина подхватил стоявшую ближе всего к нему девицу и лихо пустился в пляс, наглядно демонстрируя, что обширные габариты не помеха для весёлого времяпровождения. Девушка повизгивала, взбивала каблучками пыль и умудрялась строить глазки своему партнёру по танцам.

Вскоре к ним присоединились и другие пары.

Площадь наполнилась топотом и смехом.

Но Ассоль не интересовал никто, она напряжённо вглядывалась в фигуры и лица, ища Его. Сейчас она отлично вспомнила облик капитана того чудесного корабля, что пришёл под алыми парусами. И, поднимаясь на цыпочки, высматривала мужчину всюду, ловила похожие очертания, уже готовясь сорваться и бежать. Но всякий раз осаживала себя – так не годится. Она не должна показывать своё нетерпение.

– Вы только посмотрите, кто у нас тут! – раздался за спиной ехидный голосок.

Ассоль резко обернулась, мазнув по воздуху усыпанной блёстками прядкой, и столкнулась нос к носу со своими давешними базарными обидчицами.

Девицы и сами-то одетые до неприличия откровенно, осмотрели наряд Ассоль с явным осуждением.

– А разоделась-то как! Эй, дурёха, зачем нацепила эти тряпки? Принцы от такой дешевки за горизонт уплывут! – заявила одна, дёрнув волан, что извивался вокруг нежных плеч Ассоль.

Другая рассмеялась и сказала:

– Подруга, а разве ты видишь здесь принцев? Неужто они выстроились в очередь? – девушка стала выглядывать из-под руки. – Хочу взглянуть, никогда не видела настоящего принца.

– И не увидите, мисс, – донеслось сверху, на небольшой террасе, что окружала площадку, опираясь на парапет стоял Грэй и пристально смотрел на небольшую группку, – уж больно они высоко, вам даже если на цыпочки встать – не рассмотреть.

Он лихо перепрыгнул через балюстраду и приземлился аккурат пред Ассоль, изящно склонившись перед ней.

– Не соизволите ли вы, мисс Лонгрен, потанцевать со мной?

Грэй поймал её взгляд, и она заметила, что в его глазах пляшут чёртики, как недавно в глазах Эгля.

Она вздохнула. Судьба снова смеялась над ней. Поманила надеждой и бросила на чудовище. Но Ассоль всё-таки вложила свои тоненькие пальчики в горячую твёрдую ладонь Грэя.

Тот вывел её на середину площадки, подозвал мага-покровителя Каперны и попросил:

– Дружище Циммер, сможешь убедить оркестр сыграть нам вот этот ритм? Он называется танго, – Грэй напел, и Ассоль побледнела: то была мелодия из её сна.

Циммер улыбнулся и сказал:

– Без проблем, – прошептал несколько заклинаний, сделал пару пассов руками, и над Каперной разлились яркие знойные звуки. Казалось, сам воздух стал на несколько градусов горячее.

Ассоль в панике дёрнулась – только не этот танец! Только не с ним! Она пришла на встречу со своим капитаном, на встречу с судьбой! Но Грэй не собирался отпускать. Он сжал её ладошку покрепче, нежно поцеловал и, глядя так, что от этого взгляда девушка залилась краской, сказал:

– Куда же вы, моя нереида? Вы согласились танцевать со мной, и теперь я не отпущу вас, пока не получу своё.

С этими словами он обнял её за талию и повёл вперёд. Они были так близко, так непростительно близко. Грэй крутил её, как игрушку, наклонял к самой земле. Его ладони проходились в каком-то миллиметре от её пылающей кожи. В их движениях сливались страсть и драматизм, взрывной темперамент и нотки грусти. Они то замедлялись, то ускорялись вновь. И сердце сходило с ума, норовя подстроится под заданный темп.

– Подчиняйтесь, – мягко требовал Грэй, щекоча её ушко горячим дыханием, и она, словно по наитию, закинула ногу ему на бедро, при этом изогнулась так, что её груди оказались на уровне его лица. Грэй ухмыльнулся, в глазах его полыхнули алые отблески. – Чувствуйте партнёра. Ловите ритм.

Эти слова вкупе с сопровождавшими их движениями… были… так… двусмысленны. Будто они не танцевали, а занимались любовью перед всеми. Ассоль почти лишалась чувств при мысли о том, как выглядит со стороны, и в тоже время горела и летела. Растворялась и пылала.

Вокруг, кровавым дождём, покорные воле мага, падали лепестки алых роз. И Ассоль кружилась и падала с ними, ниже, ниже, на самое дно, в бездну, где так хорошо. Где подхватят сильные руки, где губы прикоснутся к обнажённой коже, где кончится мир, взорвётся, изойдёт маревом и родится вновь.

В жарком, страстном, обжигающем ритме. Быстрее, яростнее, ещё ближе.

Становясь одним, сплетаясь, умирая и живя.

Ассоль не заметила, когда закончилась музыка, и она оказалась у маяка, пытаясь унять бешеное сердце, и смотрела, как оседают лепестки роз на ластящиеся к берегу волны.

Словно капельки крови из её разбитого сердца. Ведь она так и не встретила своего капитана.

А Грэй… Ах, Грэй! Он только разбередил её душу…

И присматриваться было не к кому.

========== Глава 16. Буря-любовь ==========

Грэй не помнил, как оказался в своей комнате, что занимал в доме Циммера. Впрочем, он вообще не понял, как попал именно в комнату, а не куда-то ещё. Реальность перед глазами плыла, земля уходила из-под ног, словно он попал в грандиозный шторм.

Грэй устало рухнул на кровать и прикрыл глаза. Но перед мысленным взором тут же замелькали картины сегодняшнего вечера. Вернее, одна и та же картина. На ней была ослепительно прекрасная девушка в алом платье.

О, Ассоль, невинная соблазнительница! Ни одну женщину прежде он не желал так, как эту маленькую смотрительницу маяка. До боли, до сбитого дыхания, до аритмии!

Как же ему хотелось сорвать с неё это яркое платье и…

… в голове тут же замелькали образы, на которых виднелись обнажённые тела, сплетённые в древнем, как мир, танце любви. Мужчина брал, по-хозяйски, яростно и бескомпромиссно. Женщина отдавалась – щедро, нежно, без остатка. Они дополняли друг друга, сливались, растворялись. И весь мир вокруг них взрывался и рассыпался на осколки, чтобы родиться вновь.

Грэй плавился, сходил с ума, не мог унять бешено колотящееся сердце. Ему была жизненно необходима ночь ураганной необузданной страсти с участием одной нежной и очень сладостной нереиды. Нужна, как воздух, и невозможна, как падающая прямо в руку звезда. Он открыл глаза, схватил кувшин с водой и вылил всё себе на макушку. Легче не стало.

Грэй выругался с досадой:

– Надо ж было втюхаться, как последний прыщавый подросток!

Но как бы не скручивало его желание, как не выжигала страсть, он ни за что бы не позволил себе причинить какой-либо вред Ассоль, унизить её, заставить страдать.

Ассоль – чистая невинная девушка – заслуживает счастья! Она заслуживает красивой свадьбы и брачной ночи, которая будет полна новых ощущений и запомнится навсегда. Он не может дать ей всё это, а лишать подобного – не вправе. Да что там! Нужно быть последней мразью, чтобы сделать нечто грязное с такой, как Ассоль.

Можно было, конечно, пригласить леди из квартала «красных фонарей» и как следует поразвлечься. Циммер не стал бы возражать. Но Грэя передёргивало от одной мысли об этом. Словно он осквернит сам образ той прекрасной девушки, которая сегодня так податливо и пылко реагировала на его касания.

Неудовлетворённость, агрессия и злость клокотали в нём. Однако он продолжал сидеть, чувствуя, как противно капли пролитой на голову воды стекают по позвоночнику. Стоило только двинуться – и он бы разнёс здесь всё. Остатков сознания и самоконтроля ещё хватало на то, чтобы не допустить разрушений в доме друга.

Но злую тёмную энергию, что бурлила в нём, следовало гасить и как можно скорее.

Выход виделся только один.

– Циммер, – заорал Грэй, высовываясь в коридор, – немедленно тащи сюда лучший ром и свою магическую задницу.

Маг действительно явился на зов, сонный и в ярости. Он направился домой почти сразу же за Грэем, и уже успел отойти ко сну.

– Ты совсем ошалел! – возмутился он. – Уже хозяину в собственном доме покоя не даёшь!

– Не до сантиментов сейчас, – Грэй буквально за грудки вволок его в комнату, – мне срочно нужен шторм!

– Какой ещё шторм? – недоумённо заморгал Циммер.

– Желательно, девятибалльный.

– Грэй! На улице – полный штиль. Веточка не шевельнётся.

– Я знаю, – кивнул тот, – поэтому и позвал тебя. Ты же – стихийный маг. Тебе же превратить штиль в шторм – пару раз рукой махнуть.

– Грэй! Ночь! Я вымотан танцевальным вечером! Ты хоть представляешь, каково в моём состоянии видеть веселящиеся парочки. Едва на ногах стою. Я – спать.

– Циммер, ты не понимаешь! Мне нужен шторм. Иначе я взорвусь. Только дикая буря сможет погасить огонь, пожирающий меня! Иначе… тебе и всей Каперне придётся иметь дело со взбесившимся «серым осьминогом».

Циммер жалобно простонал:

– За что мне такой друг! У всех – нормальные приятели, а у меня – Грэй.

Тот горько хмыкнул: мол, какой есть, уцепил Циммера за ворот и увлёк его через Незримый коридор в бухту, где мирно дремал, покачиваясь на волнах, «Секрет».

Затем послал сигнал, который поднял на ноги всю команду. Чертыхаясь, «серые осьминоги» выскакивали из Незримого коридора, не понимая, чем вызвана подобная спешка в такой час.

Вскоре все матросы, капитан и маг поднялись на борт.

Грэй тут же добрался до своих запасов рома (ведь Циммер его так и не угостил), основательно приложился к бутылке, на ходу раздавая распоряжения, а затем напрвился к штурвалу.

– Ну же, – скомандовал он Циммеру, – покажи, на что способен! Взбаламуть эту лужу как следует!

Циммер фыркнул, вскинул нос и сказал:

– Потом не проси пощады!

Грэй отхлебнул приличный глоток рому прямо из горлышка и рассмеялся.

– Давай! Сам не сдрейфь!

Циммер забормотал заклинания, активно чертя в воздухе магические формулы, и вот море заволновалось, вспенилось, пошло бурунами. Вот-вот закипит, взметнёт вверх водные массы и погребёт под ними глупцов, осмелившихся бросить вызов стихии.

Ветер посвежел, ударил косой дождь, заметались молнии.

Зарождалась славная буря, и Грэй радостно и ликующе улыбался ей, словно нетерпеливой любовнице.

И даже «Секрет», почуяв настроение хозяина, довольно скрипел, желая потягаться силами со злящейся водой.

Их с Грэем ждала долгая беспокойная ночь.

***

Огромный, как стена, водяной вал, увенчанный пенной «гривой», нёсся прямо на них. Или они неслись прямо на него.

Грэй ликовал, хлестал ром прямо из горлышка и только одной рукой держался за штурвал. Одежда его давно уже вымокла до нитки, липла к телу и хорошо охлаждала бы, если бы внутри не пылал огонь. То был азарт, то бурлило возбуждение. Его тёмное монструозное нутро сейчас утробно урчало от удовольствия. Не так часто внутренняя тьма Грэя получала главенство. Но сейчас, наполнив его обычно светлые глаза, концентрированным мраком, второе «я» оплетало капитана призрачными щупальцами, проникало в сердце и душу, подчиняло себе рассудок.

Впервые за долгое время Грэй не противился тьме, а наслаждался ею, как наслаждаются, вкушая запретный плод, прикасаясь к невозможному, овладевая недоступным.

И лишь одно существо понимало его и разделало это ненормальное веселье – галиот «Секрет». То был особенный корабль, живой, наделённый волей и разумом. Водный родственник летучих голландцев, которые строил древний народ – нибелунги.

«Секрет» едва не погиб у своих прежних хозяев, Грэй не просто купил его – выручил из плена, спас жизнь. И с той поры они чувствовали друг друга, как родные. А может, и ближе. Как единое целое. И настроение капитана всегда передавалось кораблю, стоило первому лишь коснуться штурвала.

– Взгляни, как буря, дружище, – радостно прокричал Грэй, направляя «Секрет» в самый эпицентр шторма. – Славная девка! Машет волнами! Дразнится! Давай обуздаем ее! Покажем, кто здесь главный!

Окончание фразы утонуло в диком смехе и вое ветра.

«Секрет» задорно скрипел, желая оседлать волну, подчинить её, усмирить. Он рвался вперёд, и было не ясно кто управляет кем – Грэй кораблём или наоборот.

– Грэй, ты спятил! – орал несчастный Циммер, успевший привязать себя заклинанием к рее. – И твой корабль – тоже!

Ответом ему был лишь демонический хохот «серого осьминога». Наверное, и магу, и команде, которая сейчас попряталась кто куда, не мешало бы взмолиться небу о милосердии. Но они не знали молитв, а здешнее небо не ведало милосердия.

– Мы погибнем! – выл Циммер, глядя, как громадные злые волны швыряют корабль, будто щепку. – Нас по досточке разберёт!

Но Грэй был уже не способен его услышать и тем более внять. Пьяный от рома и бешеной энергии, что, подобно нынешнему шторму, бурлила в нём.

Буря не сдавалась, не покорялась, но капитан и корабль тоже не собирались отступать. «Секрет» опасно кренился, почти ложился то на левый, то на правый бок. Но поднимался вновь и вновь мчался на волны. Будто то – лишь бесшабашный аттракцион, «сумасшедшие горки», а он сам – не большой важный корабль – а беспечный ребёнок, который ищет острых ощущений. Он скрипел, стонал, громыхал, но не собирался разваливаться. Будто бросал вызов, будто говорил всем своим видом: и не из таких штормов выбирались.

Вот только Циммер устал от творящегося безумия, вымок и замёрз.

– Всё, пора заканчивать это нелепое представление! – пробормотал он, сообразив, что до пьяного сбрендившего Грэя не докричаться, и решил действовать сам, спешно зашептав заклинания.

Но не только полоумный капитан этого судна смеялся над ним, издевалась сама магия, не желая подчиняться. А шторм, между тем, всё набирал силу и затихать не собирался. Словно сам океан обиделся, что его потревожили в такой час, и намеревался как следует проучить беспокойных малявок.

И тогда маг испугался не на шутку.

– Грэй, мать твою, Грэй! Услышь меня! – закричал он во всю глотку.

Тот лишь недовольно огрызнулся в ответ:

– Не говори под руку! Особенно, когда я выполняю опасный манёвр!

– Грэй! – Циммер сходил с ума от отчаяния и невозможности достучаться до «серого осьминога». – Это уже настоящий шторм! Я не контролирую его! Игры кончились!

Слова врезались в спину вместе с осколками стекол разбитых вдребезги иллюминаторов. Вода пробила обшивку и ринулась в трюмы, мачты выли и качались, будто деревца на ветру.

«Секрету» тоже стало не до веселья. Он послал своему капитану и другу сигнал бедствия. И если Циммера Грэй слушал вполуха, то собственный корабль не услышать просто не мог.

Бутылка полетела за борт, Грэй мгновенно протрезвел, посерьёзнел, обеими руками схватился за штурвал и заорал:

– Все сюда, ленивые ублюдки! Кто собирается отсидеться – лучше сразу сами прыгайте за борт!

Впрочем, команда и не собиралась увиливать от обязанностей. Они выполняли команды капитана чётко и выверено, никому не приходило в голову оспаривать какой-либо приказ. Ведь от того, как правильно будут исполнены распоряжения, зависела их жизнь.

Даже Циммер, охваченный всеобщей деловитостью, не остался в стороне. Он стал рядом с Грэем и по мере сил старался утихомирить бурю и удержать наплаву раненный корабль.

Непогодь улеглась к утру.

Хотя рассвета мореходы не увидели – всё вокруг застилали клубы густого зеленоватого тумана, в котором то там, то там вспыхивали и гасли ярко-зелёные и фиолетовые огоньки.

Туман имел сладковатый дурманящий запах, он вызывал лёгкое головокружение и совершенно неуместную эйфорию. Хотелось петь, танцевать, смеяться и совершать глупости. Что и сделали двое матросов, обнявшись, с песнями и прибаутками выпрыгнули за борт. Найти их не представлялось возможным, туман загустел ещё сильнее, теперь Грэй даже не видел собственных рук, лежащих на колесе штурвала.

Только его и Циммера не коснулось ненормальная весёлость.

Голос Грэя и без того низкий, с бархатистыми нотками, сейчас и вовсе звучал, как сквозь вату:

– Сохрани команду! Запри их в трюме! Делай, что хочешь! Но больше – ни одной смерти!

Циммер понял и моментально кинулся выполнять: навёл на матросов колдовскую дремоту, и те попадали, где их застало заклинание, и тотчас же уснули.

Сам маг отошёл подальше и постарался не мешать капитану.

Грэй же во все глаза высматривал среди призрачных недобрых звёзд одну – главную, путеводную. Он знал: её свет пройдёт через любой туман, победит даже самый густой мрак, прорвётся через любую завесу.

И свет дошёл. Сначала неяркий, едва заметный, но с каждой минутой он всё креп, набирал мощь, разгонял призраков и чудовищ.

Там далеко, его нереида, его единственная, зажгла огонь на маяке. Звала его, ждала его, волновалась о нём.

И теперь сердце наполнялось чистой благодарностью и спокойной светлой любовью, той, которой не нужны штормы и бури, потому что она не терзает, а утешает истосковавшуюся душу.

Грэю казалось, что тёплые ладошки легли на плечи и ласковый голосок попросил:

– Вернись ко мне!

Грэй улыбнулся, зажмурился от щемящего чувства нужности и прошептал, задыхаясь от нежности:

– Я иду, моя нереида.

«Секрет» тоже почуял свет, распознал выход и рванул туда, где мерцал и манил заветный огонёк.

Но чем ближе становился берег, тем чётче Грэй понимал, как ошибся, сколько времени потратил впустую.

– Идиот! – клял он себя. – Как можно было не понять!

Конечно же, такая мечта, как эта, что пробилась даже сквозь морок, сквозь недобрый сводящий с ума туман, и могла привлечь в Каперну гуингара.

А он ещё насмехался: мол, глупые девичьи фантазии.

Но что может быть ярче, чище, прекраснее их?

Теперь он спешил, сердце колотилось где-то в горле от боязни не успеть, от страха увидеть пустые остекленевшие глаза.

И «Секрет», чувствуя его состояние, птицей летел вперёд.

– Прости меня, Ассоль! Я – самовлюблённый идиот и слепец – подверг тебя такой опасности! – лихорадочно бормотал Грэй. – Только дождись! – умолял он свою незримую нереиду. И почему верил: она слышит, она жива, с нею всё будет хорошо.

Он в тысячный раз обещал себе, что если успеет, никогда больше не станет смеяться над грёзами юных смотрительниц маяка.

Впрочем, смеяться ему придётся вряд ли. Это он понял сразу, когда они вырвались из плена тумана, и впереди замаячили уже привычные очертания береговой линии. Тогда-то Грэй и услышал гуингара: чудовище издавало тонкий приятный звук – победный клич. И «серый осьминог» чётко слышал в этом ликующем вопле мощь и превосходство, и отлично понимал: ему не выжить. Но и чудовищу он не позволит больше убивать женщин и поглощать их мечты.

Это будет страшный бой и последний для них обоих. Но страха не было. Так правильно. Так лучше для всех.

Грэй осознал неизбежное и шёл к нему с лёгким сердцем.

========== Глава 17. Мой свет – тебе! ==========

Тенью проскользнув внутрь маяка, Ассоль замерла среди комнаты, уставившись на спящего мужчину. Лонгрен всхрапнул, и этот звук окончательно развеял морок. Как она могла? Поддалась чарам? Чуть не предала отца с его же обидчиком!

Лёгко, едва касаясь мысочками туфелек пола, будто балерина, она подбежала к постели Лонгрена и опустилась рядом на колени. Уткнулась лбом в большие шершавые ладони и тихонько застонала.

– Прости меня, папа, – прошептала она. – Я должна была сразу уйти, должна была отказать ему… – она всхлипнула. – Но вместо этого я танцевала. И мне было так хорошо. О, как же мне было хорошо, отец! Словно я встретила свою истинную половинку! Того, ради которого пришла в этот мир! А как он смотрел на меня, папа!

Ассоль прижала ладошки к пылающим щекам, вспоминая взгляд Грэя, которым тот одаривал её во время их танца. Почему временами ей чудилось, что в зелёных глазах капитана, плещется безбрежное, как сам океан, отчаяние? Ведь по большей части глаза смеялись, раздевали, властвовали, дразнили. Так откуда же брались те, отчаянные взгляды? Словно золотой клад, мерцавший со дна, через толщу воды, тронутую рябью. Словно иногда обнажалась душа Грэя, чтобы коснуться её души. И от этого соприкосновения душ вырастали крылья, и Ассоль уже не касалась ногами танцевальной площадки, а парила над ней. И в такие моменты Ассоль невольно вспоминалось, как она на берегу рассказывала ему свою историю, а сердце Грэя под её пальцами то бешено колотилось, то отчаянно ухало.

Но если прежде девушка гнала от себя это воспоминание, то теперь она вдруг, с поразительной ясностью, вспомнила всё, как штопала накануне плащ, как ждала встречи с суженым, как потом разочаровалась, что нужно встречаться с неприятным ей человеком.

Однако сейчас, когда события того дня всплыли в голове до мельчайших подробностей, она чётко увидела лежащий на песке плащ, тот самый, которым незнакомый доброжелатель укрыл её в лесу. Да-да, теперь она знала точно, предмет одежды остался там, у ног Грэя. А значит…

– Ой! – выдохнула она. – Стало быть, та записка, те цветы… И в амбар он прибежал за мной…

Нет, допустить какой-то интерес к себе со стороны «серого осьминога» она никак не могла, разве что некий гастрономический – недаром же он пожирал её взглядом во время танца. Уж что-что, а голод, выросшая в бедности Ассоль, могла определить.

Да и её саму к нему нисколечки не тянуло. Ну, правда, ведь? Так же?

Ассоль, поднявшись с колен и поправив одеяло отцу, вновь и вновь задавала себе эти вопросы, для неё было важно знать ответ. Но он не приходил, или она не готова была признать подобное даже перед самой собой.

Оказавшись в своей комнате, она опустилась на банкетку у зеркала и взглянула на себя.

Девушка в зеркале будто повзрослела на десять лет, будто приобрела какое-то новое знание.

– Он волнует тебя, признай, – сказала она своему отражению. Встала и перебралась на кровать, как и была, в ярком, как пламя, платье.

Да, Грэй, безусловно, волновал её. Но то было волнение иного толка, так человека беспокоят опасность и неизвестность. Пугающее волнение. Неприятное. От которого холодный пот стекает по позвоночнику. Именно поэтому Ассоль и старалась видеться с ним как можно реже.

И всё-таки судьба, с завидным упрямством, сталкивала их снова и снова. И это немудрено. Потому что если Предначертание существует, а Ассоль верила, что существует, то именно Грэй, а ни кто другой предначертан ей самим небом.

Это страшно, горестно и несправедливо.

Она читала, что предначертанных тянет друг к другу с неодолимой силой. И могла только порадоваться, что в отношении неё это оказалось неправдой. Чтобы она делала, если бы её тянуло к такому, как Грэй?

Должно быть, стала бы самой несчастной на земле. Вряд ли бы холодный «серый осьминог» ответил бы на её чувства, вздумай она испытывать их.

За такими невесёлыми раздумьями Ассоль и не заметила, как наступило утро. Только вот оно нынче было явно недобрым. Девушка чхнула, ибо в нос проникал сладковатый, с нотками горелого сахара, запах.

Ассоль вскочила, встревоженная и испуганная, кинулась к окну. Но ничего не было видно. Всё пространство за окном заволакивал зеленоватый густой туман.

Закашлявшись от приторной сладости, Ассоль выскочила из комнаты и кинулась вверх по винтовой лестнице. Скорее, через ступеньку, ведь там, в тумане, может заблудиться корабль! Она совсем забросила свои обязанности смотрительницы маяка. Слишком увлекалась делами сердечными! И теперь, по её вине, могут погибнуть невинные люди!