Текст книги "История Лорда: Лед и Пламя (СИ)"

Автор книги: Беличья Почта"

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Идущие по пути Смерти

Предупреждение:

Данная глава написана для логического обоснования, кто такие Певереллы; почему автор выбрал пантеон славянских богов; и почему этот род прекратил своё существование. Вопрос веры, в таком масштабе, поднят в первый и последний раз. Во второй половине главы логически обоснованы события прошлого. Это сделано не для глумления над верой и верующими людьми.

Выпив зелье, с трудом поспеваю за домовиком, который впервые на моей памяти так быстро… бежал. Вы видели это зрелище? Должен сказать, выглядит комично и странно; как тощее существо вприпрыжку несётся по коВыпив зелье, я с трудом успеваю за домовиком, который впервые в моей памяти так стремительно мчится вперёд. Видели ли вы это зрелище? Позвольте сказать, оно одновременно комично и странно: тощее существо, выпрыгивающее из-за углов коридора, почти силком таща за собой здоровенного взрослого мужчину.

В душе разгорелось живое желание остановить Добби и поинтересоваться, куда он так мчится, и какая несуразица вырвалась у него на языке в моем кабинете. Я ведь сирота, и у меня нет ни единого родственника, чтобы, как он сам выразился, «предстать перед родом».

На мгновение мне хотелось задать ему вопросы, но домовой, ведомый неугасимым стремлением тащил меня в глубь мэнора. Заставляя меня с недоумением и тихим смехом, задуматься о том, что скрывается за этой комичной сценой. К сожалению, зелью требовалось ещё как минимум пять минут, чтобы восстановить мои голосовые связки. За это время, пока зелье делало своё дело, мы, наконец, добежали до неприметной двери.

Отряхнув мою мантию, эльф толкнул меня в сторону двери. Хотя ростом был мне по пояс, всё же дотянулся до моей спины, словно прыгал, что ли? Сумасшедший эльф. Такое ощущение, будто я живу в дурдоме: то эксцентричные семейки, то безумные эльфы.

Пока я пытался осмыслить странное поведение моего слуги, этот ловкач, так и не произнёсший ни слова за всё время нашего бега, уже исчез.

– Кхрр… чёртов эльф… совсем от рук отбился… – закашлявшись от неприятных ощущений, всё же это неприятно. Когда только что сорванные связки восстанавливаются. С недовольством, но с примесью нежности, шепчу себе, тихим шёпотом, об озорном поведении эльфа.

Добби, о, Добби! мы прошли длинный путь, усеянный моментами где и обретается дружба. От его смелых и опасных попыток спасти меня на втором курсе в Хогвартсе до решительных действий в Малфой-мэноре, где он едва не пал жертвой, заслоняя меня от летящего кинжала.

К счастью, я тогда не догадывался о его преданности, но он считал меня своим хозяином. И магия откликнулось на эту связь, невидимой нитью переплетая наши души, нашу магию. Каждый считает связь между домовиками и магами по своему. Именно благодаря ей я сумел исцелить его. А уж что говорить о том, как он и Кричер, словно настоящие стражи, вели домовиков в бой под стенами замка! Это были настоящие воины и верные друзья, как Рон. В их храбрости и преданности я никогда не сомневался. Они стали опорой в самые бурные времена, уже после войны. Для меня: символом верности в мире, полном опасностей и невзгод. Каждый из них, доблестный и преданный, стал неотъемлемой частью моей истории, оставив неизгладимый след в сердце.

Но хватит предаваться воспоминаниям. Успокоившись, я глубоко выдохнул и, наконец, вступил в комнату.

Нет, это был зал. Длинный, пустынный зал! Лишь стены, одинокий читальный столик и картины окружали меня, но сами картины были абсолютно безжизненны. Продвигаясь к его концу, я наткнулся на три полотна, которыми прерывалась эта бесконечная живописная галерея. Присмотревшись, смог различить каллиграфически написанные имена: Антиох, Кадм, Игнотус. Каждый из этих имен словно шептал о прошлом, о тайнах и потерянных историях, которые навсегда остались запечатленными в виде тишины.

Дак вот что имел в виду Добби! Это же Зал Предков, таинственное место, обладающее несомненной важностью для всех магических родов. Здесь, в этом священном зале, предстает перед взором род, не живых и не мёртвых – слепки душ, ушедших из мира, но не покинувших нас окончательно. Однако мысли мои прервала тихий, словно шёпот ветра, вкрадчивый голос с последней картины.

– Так, так. Кого же я вижу? Гарри Джеймс Поттер, последний наследник Идущих по Её пути… – с картины, на меня смотрела точная моя копия, только без шрама.

В его волосах блестели седые пряди, а на лице читалась мудрость, которую не могло скрыть время: глаза, полные знаний, внимательнейшим образом изучали каждую мою черту.

– Я ждал тебя долго, мой потомок. Уже потерял всю надежду, но теперь рад что зря беспокоился. Зачем ты пришёл, мальчик?

Если честно, я растерялся. То он рад меня видеть, то спрашивает, зачем я пришёл… меня окружают одни психи. Надеюсь, это не заразно. Уж во всяком случае, не такого вопроса я ожидал прямо с порога.

– Да-а, не так я представлял своего потомка, – с преувеличенным вздохом и покачиванием головы произнес Игнотус, устремляя на меня взыскательный взгляд.

Да он же издевается! Увидев, как в моих глазах вспыхивает гнев, этот… предок разразился смехом, подняв руки в знак примирения.

– Прости, Гарри, я слишком долго томился в одиночестве и взаперти. И, пусть это лишь крошечная песчинка моей души, я ощущаю себя полноценным человеком. Итак, ты пришёл отомстить за смерть своей невесты? Стать Тёмным Лордом? Или, быть может, продолжить жалостливо хныкать о своей судьбе?

Откуда этот старец знает всё!? Вряд ли ему читают или приносят сюда «Пророк» для коротаний вечеров.

– Вежливость! Молодой человек! Вежливость – первое и главное оружие мужчины. И не надейтесь, я не так стар; это всё тяжёлое детство и святая матерь-церковь. Будь она проклята, – с улыбкой Игнотус снова покачал головой. – Вы для меня как открытая книга: все ваши мечты, надежды, вся жизнь. Так что не стесняйтесь, говорите со мной начистоту. Всё равно после нашего разговора, если он будет плодотворным, я исчезну с этого холста.

– Куда же ты исчезнешь? – механически спрашиваю своего предка. Очень неприятно, когда понимаешь, что всю твою жизнь наблюдали, словно за самым захватывающим фильмом. И при этом ещё потешаются. Старый… мозгоклюй.

– Как грубо, я, можно сказать, породил тебя. Нехорошо так говорить о своём заботливом предке, – улыбаясь на моё неприкрытое возмущение, он, тем не менее, после короткой паузы решил ответить.

– Видишь ли, Гарри, наш род знаменит тем, что является, м-м-м, фаворитом Госпожи вьюги и холода. Это, однако, лишь частичная правда. Она лично воскресила пятилетнего умирающего мальчика, и имя ему: Артур Пендрагон! Великий правитель Камелота и основатель рода «Идущих по пути Смерти». Так вот, наши образы сохраняются на полотнах до тех пор, пока наш род жив и пока наследник не принимает бразды правления. Как видишь, мы с тобой последние, и ты с невероятным упорством с детства попадал в неприятности, ставя под угрозу наше существование. Ты помнишь снег, который падал сегодня, когда ты переживал сильный прилив эмоций?

Вдохнув, он с ожиданием стал ждать моего сдержанного кивка.

– Я тебя поздравляю, на тебя обратила внимание наша богиня и повелительница. Это бремя легло на мои плечи в обществе братьев и короля Артура. Это почёт, но и тяжелейшая ноша. Сознавая, что мы сделали в этом мире, возлагаю надежды на твои великие свершения. Но не обольщайся должным образом. Ты все еще ответишь за свои… необдуманные похождения пред госпожой. Не мне тебя судить.

– Э-э, что? Ответить? – поймав мой ошеломлённый взгляд, мой предок разразился тирадой:

– А ты, юнец, действительно полагал, что попал в сказку? Да? Наш род не случайно носит своё имя! Наша владычица Мара Светлейшая, одна из самых могущественных богинь славянского пантеона! Она богиня холода и зимней стужи, воплощение самой зимы. Но не только это: она также олицетворяет плодородие и щедрость урожая. И, наконец, самое важное: она является богиней правосудия, справедливости и смерти. Ни один из божеств не обладал столь многогранными предназначениями! Без сомнения, имелись более могущественные силы, но никто из них не имел столь значимого влияния на жизнь славян, как она. Мара – это тот свет, что ведет и очищает; тот холод, что обнимает и защищает, а её справедливость – это истина, что находит и вознаграждает. Она не просто божество, она – суть нашего бытия.

Я уже открыл рот, но Игнотус продолжал говорить всё быстрее и быстрее. Изливая свою душу.

«– Мы, её священная гвардия, верные стражи в жизни и смерти! Нам доверена сама судьба, дарованная богиней. Мы проливали реки крови, уничтожали миллионы существ, как в безумные времена преследований «Святой Инквизиции». Мои братья, отдавшие свою жизнь и жизни своих близких, остались верны своему призванию. Среди трупов родных я призвал в этот мир чуму по имени Белуя смерть! Как она косила половину населения Западной Европы и обессилила Псов Спасителя! Это стало предвестником войны Веры.»

Игнотус был вне себя. Его лицо исказила гримаса боли и неудержимой жажды мести, и он, забыв о деликатности, орал во всю мощь голоса.

«– Мы приносили свои жизни на священный алтарь, когда иной путь был закрыт! Весь наш род! Первые ряды славянских дружин шли под знамёнами нашего рода, устремляясь навстречу армиям Спасителя! Прямо на остриё ангельских мечей и их губительных молитв. Мы приняли на себя самые страшные удары святой веры, став щитами! Ты не представляешь, как мы, ушедшие в небытие, сгорали под напором иноземной силы, как пламя, пожирающее всё на своём пути! И снова возрождались на далёких полях у стен Золотого Града. Шли в ту битву!

Небеса и земля, в буквальном смысле, переплелись, когда Велес и Макошь, прародители великого рода, изменяли саму ткань реальности вокруг святой армии, стирая её из нашего времени. Сварог и Лада, не щадя сил, били сырой магии. Ярило вызвал нестерпимый жар солнечных лучей, в то время как Перун устроил ураган из молний, и Дажьбог усиливал его силу непрекращающимся ливнем. Над этой стихией, разверзшейся в ад из молний и дождя; ураганы Свитбога не позволяли воинству Спасителя атаковать с небес! Младшие боги, отдавая свои силы старшим, стремились продлить этот хаос, чтобы ад, вызванный их мощью, не затихал. В ответ, деформируя воздух, потоки молитв и веры сжигали защитников богов! В этой ярой свистопляске, где сталкивались древние дружины Руси и ангельские легионы!»

Я отступил на шаг, лицо моего предка искажает гримаса мучительной боли и жажды смерти. Он, вероятно, стоял на том поле, шагая навстречу врагу, лицезря, как его родные падают, не в силах помочь. Вокруг разверзся настоящий ад противостояния магии богов и ангельской силы, и, если честно, я не желал видеть этот филиал Ада. Игнотус не останавливался.

«– Как Светлейшая, переполненная эманациями смерти и боли явилась на битву: каждое её движение вбивало архангелов в землю, словно гвозди в саркофаг. Этого не смогли даже прародители! Ангелов она превращала в статуи льда, а своей косой сжигала десятками! Лишь сам Спаситель, вмешавшись в беспредел, остановил нас! Мы почти одержали верх! Отстояли свой род и дом!

Но затем пришло пришествие Спасителя!

И тогда мы пали!!! Никто не пришёл нам на помощь! Хотя мы остановили уничтожение магического общества. А эти лживые твари позабыли об этом!!! Прямо под стенами Золотого Града вся «мертвая» славянская рать пала! И не имеет значения, что все мы воскресли, ибо мёртвых убить нельзя! Дело в другом!!

Всё поле было усыпано трупами, а земля вокруг Золотого Града была временами пропитана нашей и их кровью! Я до сих пор помню ультиматум Спасителя, звучащий в воздухе, как приговор судьбы. Вскоре после этого, богиня пролила слёзы над телами наших братьев и сестёр. Её слёзы омыли грешную землю, помня о каждом, кто падал в этой безумной бойне. Даже Смерть, олицетворение окончательной расправы, оплакивала простёртую в убеленной крови землю и тех, кто исчерпал свои жизни – с обеих сторон. И вовсе не важно что все павшие возвращались, этой резне не было ни конца ни края.

Боги славян, чья судьба была переплетена с этой землёй, словно вода сквозь пальцы, ускользнули в небытие, навсегда вычеркнутые из сердец нашего народа, их потомков!»

***

Крик Игнотуса был настолько мощен, что мои уши заложило от его ярости, чистая волна невыносимой боли и злости исходила от него.

Я отшатнулся от изображения моего предка, расширив глаза, затаив дыхание в священном ужасе и гордости за его рассказ.

Гордость за наш род переплеталась с ужасом, когда я столкнулся с правдой историей.

Смотря в его глаза, не мог поверить, что он мог солгать или исказить факты. Нельзя испытывать такие глубокие эмоции и носить такой отпечаток на лице, не будучи участником тех событий.

Игнотус, тяжело дыша, отвел взгляд от меня, и мы замерли в молчании, погружённые в размышления о его рассказе. Стало не по себе от осознания, насколько искажена история мира, ведь, как известно, пишут её победители. Каждый разумный правитель скрывал бы такие неудобные истины, изменяя факты в свою пользу. Однако я не мог ожидать таких откровений; правда оказалась слишком страшной. И в этой истории было слишком много пробелов. Огромное количество недосказанного. Меньше всего мне хотелось думать о том, что предок мог бы стремиться к мести Единому Богу, или…

– Подожди… твоя злоба направлена на Спасителя? Но он ведь не виновен в этом! Он не разрушил славянский пантеон? Или!? – склонив голову ещё ниже и пряча от меня свое лицо, Игнотус выдохнул.

– Умеешь ты задавать вопросы, Гарри… Но да, ты прав: Спаситель спас славянский пантеон своим ультиматумом. Он лишь отправил их в ссылку из этого мира, оставив лишь узкую щель для Светлейшей, чтобы она могла собирать души тех, кому пришло время.

Он принял славян под свое крыло. Сколько раз другие цивилизации пытались обратить нас в рабство? И Спаситель всегда оказывал помощь. Так что я не испытываю злобы к Небесному Престолу.

Замерев на мгновение, он поднял на меня глаза, в которых продолжали гореть боль и ненависть:

«– Я ненавижу себя и Инквизицию. Боги не могут вмешиваться напрямую в ход истории. Инквизиторы, возомнившие себя олицетворением Спасителя, решили очистить мир от магии, сжигая на кострах всех – от малолетних колдунов до древних магических существ. Это варварство было Спасителю противно, однако он был бессилен остановить их безумие.

Но я, обуреваемый теми же страстями, сумел остановить этих сектантов, лишённых истинной веры. Впрочем, несмотря на все мои усилия, чума пожирала ни в чём не повинный народ. Вырвалась из контроля, понимаешь? Тех, кто искренне обращался к Спасителю с надеждой и молитвой. Они просили о защите и он не мог не ответить. Он остановил чуму; орден инквизиторов распался под натиском моего удара. До этого Спаситель и пантеон славянских богов были единомышленниками, содействуя друг другу во всех начинаниях. Но после таких катастрофических событий… Он потребовал, чтобы меня предали суду Небесного Престола. Однако славянские боги отказались, ибо я карал инквизиторов согласно правосудию и справедливости. Таков был мой долг. Не я виноват в том, что магия вышла из-под контроля, унося жизни простых людей. А боги не могли отступить. Христос – потому что его паству постигла беда; а славянские боги – поскольку я поступил так, как и должен был, и это было праведно… Затем разразилась Война Веры. Из-за меня и инквизиторов. Мы ответственные за произошедшее, но ни Христос, ни его воинство не несут вины.»

Игнотус был охвачен подавленностью и печалью, и я не мог не задаваться вопросом: как он способен нести такое бремя на своих плечах? Долг перед повелительницей?

Возможно, лишь это и оставалась его надежда и возможность исправить свою ошибку. Но как? Как можно помочь ему?

– Вы не виноваты, Игнотус. Вся вина лежит на инквизиторах, творивших столько зла. Вы же лишь спасли магическую цивилизацию. Не больше и не меньше, – сказал я, стараясь вложить в слова всю свою поддержку. Мой предок встретил меня взглядом, который, хоть и был полон грусти, всё же излучал какую-то надежду. Он неуверенно кивнул, и я осознал: моя поддержка, пусть и казавшаяся незначительной, была ему дорога. Неужели он действительно думал, что я отвернусь от него и нашего рода? Никогда в жизни!

– Ступай, Гарри. С твоим уходом я исчезну, вернусь в Золотой Град, к своей семье, к тем, кого люблю. А тебе предначертано принести тяжёлую ношу и пройти через испытания, полные мрак и свет. Но я верю в тебя, Гарри Джеймс Певерелл, последний Лорд «Идущих по пути Смерти».

– Но… но я не готов! Я абсолютно не знаю ни о некромантии, ни о том, где её изучать. Когда же я успел стать лордом нашего рода? Всё это мне совершенно непонятно!

– Ты стал главой с момента своего прихода, лишь одобрение последнего лорда и Госпожи было необходимо. Я дал его, как только ты переступил порог зала, а Светлейшая в момент вызова её стихии в мир,

– Игнотус разразился глухим, хриплым смехом, глядя на моё недоуменное лицо.

– Ты многого не знаешь; наш род не нуждается в пафосных речах, в отличие от других аристократов. Мы не свет и не тьма. Мы хранители правосудия и справедливости, и именно поэтому нас ненавидят и боятся как одни, так и другие. Мы утверждаем своё право поступками и решениями. Наше слово нерушимо, а кара неизбежна. Что касается твоего обучения: на столе ждёт портал, который приведёт тебя к некроманту; он научит тебя всему, что необходимо. А теперь иди. Не надо слов, мы встретимся вновь, когда настанет время. Иди, Лорд Певерелл. Пусть все преступники испытают нашего воздаяния, правосудия и справедливости.

Механически поворачиваюсь и шагаю к столу, словно марионетка, лишённая воли. Эмоции покинули меня, а тело наполнилось свинцовой усталостью, как будто весь мир обрушился на мои плечи. Мой разум, усталый и безразличный, скользит по событиям прошедших двенадцати часов, полным эмоциональных стрессов, как по неровной поверхности. Не глядя, рука невольно схватила простую тёмную пластину, ее холодный рельеф.

– Кстати! Ха-ха-ха!! Род не должен обрываться, потомок. Так что будь добр, обеспечь нашу кровь новой жизнью, – произнёс голос, растворяясь в воздухе, а множество громких смешков пронзило мою спину, я даже передернул от неожиданности плечами. Мы были всё это время не одни.

Ребёнок? Что ж, так будет, так будет. Какой, в конце концов… Стоп! Что!! КАКОЙ РЕБЁНОК!?

Учитель

Ступив на узкую тропинку, что вела к дому, я с негодованием поджимаю губы. Ребёнок нужен ему. Старый мозгоклюй. Откуда мне найти дитя, да так, чтобы оно росло, зная о своей семье и о том, что ему предстоит возвратить величие рода? Хотя, возможно, стоит доверить малыша на воспитание супругам Блэк. Они не упустят возможности стать, хоть и приёмными, но родителями.

Размечтался! Сначала надо найти девушку, которая согласится на такое. Вынашивать дитя, а затем отдать ребёнка незнакомым людям. Материнский инстинкт, да. Важно, не спорю, но сейчас это кажется второстепенной целью. Как же разрешить эту дилемму, когда судьба обивает пороги, посылая мне непрекращающиеся испытания? В общем, я отложу этот вопрос на будущее.

Я перенёсся в Долину, где царила первозданная красота. Луг, переливающийся всеми цветами радуги, словно манил к себе. На его краю стоял старый двухэтажный дом, стены которого были покрыты трещинами, а окна разбиты. Крыша, выложенная потемневшими досками, также требовала ремонта.

Луг плавно переходил в широкое тихое озеро, которое, в свою очередь, обрамляло его полукругом. За озером начинался хвойный лес, который также симметрично обрамлял луг с домом, создавая идеальный круг. Этот круг травы и цветов напоминал мне о том, что мы способны уничтожить природную красоту своими руками. И хотя я не хотел думать о последствиях использования некромантом этого природного магического круга в ритуалах, мысль об этом не покидала меня.

Армагеддон? И если, конечно, некромант ещё жив. А то домик выглядит слишком разваленным.

Переведя взгляд на свою руку, невольно прикусил губу. Хм. Игонтус выпроводил меня слишком спешно и грубо. А у меня столько вопросов, и притом самые важные.

Что это за метаморфозы с мантией-невидимкой? Где находится меч короля Артура, и не является ли он ещё одним даром Светлейшей? Не опасно ли, лично для меня, то, что я, по словам старика, вызвал стихию богини в мир?

Вряд ли такое понравится таким сущностям, как ангелы и архангелы. Некоторые моменты и истории заставляют поверить в их реальность.

Особенно последним, если Мара могла их устранить из последнего боя славянских богов. Таких оплеух никогда и никто не прощает. Я бы не простил.

Сделав глубокий вдох, я прогнал прочь все тревожные мысли и начал медленно, осторожно приближаться к дому. Взяв в руки две волшебные палочки, я ступил на старые, гнилые доски крыльца. К счастью, они выстояли под моим весом. Я уже оказался у двери, но вдруг одна из досок подо мной предательски заскрипела, предвещая неудачу. Не растерявшись, собравшись с духом и решительно ударил ногой по двери. Она тотчас распахнулась, словно желая меня впустить. Направив свои волшебные палочки в дверной проем, я был готов в любую минуту произнести заклинания, готовясь к неизведанному. Сердце колотилось в унисон с предвкушением приключения, а воздух вокруг меня наполнился боевой магией.

Внутри дом выглядел совершенно иначе, чем его старая, ветхая "обёртка". Стены были идеально чистыми, без следов влаги и гнили, окна сверкали, не неся на себе ни малейших следов времени и погоды, а целые стёкла противоречили только что увиденному мною запустению.

Гостиная напоминала Певерелл-менор: минимум мебели, максимум пространства. Маленький чайный столик с кувшином, два кресла. В одном из них сидел старик, попивая из чашки. Он внимательно смотрел на меня, слегка улыбаясь. Окинув взглядом выбитую дверь, я смущённо и виновато посмотрел на старика, переминаясь с ноги на ногу.

– Я прошу прощения за причинённый ущерб и готов возместить все убытки, – сказал я, чувствуя странную необходимость быть вежливым.

Может быть, это было из-за постоянного ощущения угрозы, исходящей от Старика. Его глаза... Я помню мудрый и всепрощающий взгляд Дамблдора. Успокаивающий взгляд, словно он всегда знал, о чём пойдёт речь. Но глаза этого человека... Они были жёсткими, но спокойными, пронизывающими насквозь, словно он искал что-то важное в моей душе.

– Добро пожаловать в мой дом, молодой человек. Не беспокойтесь о двери, она была готова к такому повороту событий. Проходите, присаживайтесь, – сказал старик, продолжая улыбаться.

Молча кивнув мне на кресло, взмахом руки поставил дверь на место. Рухнув в мягкое, замечаю перед собой чашечку с напитком, улавливаю мягкий, не приторный запах мёда с примесью незнакомых мне добавок.

– Угощайтесь, юный мой друг. Медовуху гнал лично. Добрый эликсир, способный снять напряжение, – произнёс он.

Я, колеблясь, взял чашку в руки и замер, внутренний голос кричал, что отклонить предложенное мне не следует. Однако распивать что-то из чужих рук занятие не из безопасных. Кто знает, что за добавки там. Подняв взгляд, я встретил ироничный блеск в глазах старика, его улыбка была широкой, как никогда.

– Ну, почтенный, уважь старика. Здесь нет яда от слова «совсем». Вряд ли портал твоего предка привёл тебя к его врагам, не так ли? На твою рассудительность я ни капли не обижусь, даже наоборот, рад. Чай, ведь не в сеновале женщин тискали и трубку мира не курили.

Отказаться или нет? Я не желал обидеть или разочаровать того, от кого за милю веет загадочной опасностью. Сделав глоток, ощутил, как приятное тепло разливается по телу. Напиток оказался действительно великолепным. Старик, заметив моё удовольствие, с удовлетворением улыбнулся и продолжил свою речь.

– Ну вот, совсем другое дело. Теперь можно и поговорить по душам. А то сидишь тут, как на иголках, слова не вытянешь. А ведь я тебе не враг, а наоборот, друг и помощник. Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Мастер.

Сфокусировав взгляд на старике, вновь сталкиваюсь с ироничным и смеющимся взором его серых, бесцветных глаз. Ну, дед. Дает. Один лишь глоток унес меня, словно полбутылки огненного виски. А ты сидишь, улыбаясь. Отпив ещё, с сожалением отрываюсь от такого целебного и расслабляющего напитка. Усталость и мандраж рассеялись, ясность мыслей вновь вернулась, хотя лёгкое опьянение было. Но не стоит напиваться с порога, время ещё есть.

– Я, Гарри. Благодарю за угощение. Медовуха восхитительна, в ней чувствуется душа и умелая рука настоящего мастера. Но, может, всё же перейдем к делу?

– Прикрыв глаза, позволяя себе насладиться оправданной лестью. Старик чуть приподнялся, наполнив свой бокал вновь.

– Уважил, старика. Доброе слово всегда приятно душе, – произнёс он, усаживаясь и осушая свою чашу. Затем, взглянул на меня серьёзно, добавил:

– Ну что, молодой торопыга. Говори, зачем ты пришёл к старику. Чую в тебе три дара богини, чую потенциал и холод. Но без цели ты напрасно здесь сидишь.

И вновь тот же вопрос? Это что, камень преткновения для начинающего некроманта? Или же, в конечном счёте, это нечто большее.

Испытание моей истинной цели? Если есть хоть капля правды в тех слухах о некромантии, что до меня дошли, то не стоит вручать такую мощь в руки психа или юного озлоблённого максималиста. Это может привести лишь к кровавому финалу.

– Я пришёл возродить величие рода. И, вдобавок, наказать преступников в соответствии со справедливостью и правосудием, мастер.

– Вот как. Это всё благородное дело. И каким образом ты собираешься вернуть величие своему роду? – на мгновение мне показалось, что в глазах старого некроманта вспыхнула злость. Или, быть может, это лишь игра теней.

– Учитывая, что, скорее всего, я не доживу и до сорока, я найду способ продолжить род и позабочусь о том, чтобы его воспитали правильно. А затем… Затем я либо оставлю записи, либо мой наследник повторит мой путь к вам, мастер.

Несколько минут мы молчали, не отводя друг от друга взгляда. Я не солгал; за этой мыслью стояла идея моего предка, и старику не следует знать об этом. Учитель откинулся в кресле, довольная улыбка коснулась его губ, и он отпил медовухи, смакуя её сладость, словно обдумывая смысл моего заявления.

– Что ж, добро пожаловать в мою скромную обитель, юный ученик. Моё настоящее имя уже давно затерялось в анналах истории. Прошло более четырёхсот лет с тех пор, как меня называли по имени, и оно уже не имеет ни смысла, ни значения. Как бы то ни было, ты можешь звать меня Мастером или просто Отшельником.

Я прервал его поток речи, не в силах сдержать своё любопытство. Он открыл глаза, недовольный моим вмешательством, но, увидев моё удивлённое лицо, не смог сдержать улыбку.

– Разве твой учитель не рассказал тебе, кто я?

– Кто?! – выдохнул я, полный ожидания новой тайны.

– О, так ты и не ведаешь? Игнотус был моим учителем в таинствах некромантии. Узнаю его: он поставил передо мной задание и, пинком вселил уверенность в мои силы, – не удержавшись, он разразился каркающим смехом.

– О да, не удивляйся. Я помню эпоху инквизиции, белую смерть и кровавую войну Веры. Но сам не участвовал, ведь живым не было места среди битвы мёртвых, перерождённый сущностей и богов. Однако, что самое удивительное, Игнотус поделился со мной своими знаниями и обучал меня.

Переварив эту мудрость, я испытывал к старику все большее уважение; столь продолжительное существование в мире и сохранение жизненного смысла. Такое стоит восхищения. Не сдержавшись, я снова прервал Мастера.

– Почему же это вызывает удивление? Как вы смогли пройти сквозь столь многие годы, ведь это не крестраж? Чему бы вы могли меня научить? И почему мантия-невидимка стала простой мантией? А Экскалибур, разве он не является четвертым даром Светлейшей?

– Стоп! – воскликнул некромант, хлопнув ладонью по столу, его лицо сморщилось от недовольства. Я закашлялся, подавившись потоком слов.

– Торопыга! Сейчас мы всё разложим по полочкам и прикрепим ярлыки на всё, на что, конечно, я смогу ответить.

Когда моё дыхание наконец улеглось, мастер, глубоко вздохнув, вновь закрыл глаза, словно обдумывая каждое слово. Мне осталось лишь терпеливо ожидать.

– О даре богини Игнотусу я не в силах сказать ничего, даже если бы и захотел. Это единственная тема, о которой мой учитель ни разу не говорил. Точнее, о свойствах мантии. Я же, с благоговейным почтением, не поднимал этот вопрос и не стремился проникнуть в тайны, хотя и замечал, что дар этот имеет… две формы. Таким образом, разгадка этой загадки выпадет на твою долю, – слегка приоткрыв глаза и убедившись, что я внимателен, мастер продолжил.

– У некромантов есть свои тайные искусства долголетия. И их магия не имеет ничего общего с хаосом. Да, крестражи, несомненно, способны продлить жизненный цикл. Но. Они являются носителями безумия, хаоса, что неизбежно повлияет на их создателя. Об этом ты узнаешь позже, если сможешь постичь нашу науку.

– Но вы же взяли меня в ученики? – В ответ на мой вопрос, мастер не проявил ни капли негативной реакции. Он помолчал, отложив чашку, и впился в меня пронизывающим, тяжёлым рентгеновским взглядом.

– Что ж, давай по существу. Певереллы – это не просто потомственная родословная некромантов. Возможно, этому есть причина: она лично привела к жизни короля Артура и его воскрешении. Ты ошибка этого мира, величайшая ошибка природы и магии, – произнёс он, не отрывая от меня взгляда, отчего я невольно поёжился, но не произнёс ни слова.

Погруженный в хаос своих собственных мыслей и чувств, молчал, хотя внутри меня бушевал недовольный шторм. Неприятно когда тебя называют дефектом, ошибкой, при этом смело глядя в глаза.

Сразу же кольнуло воспоминание о жестоких нападках Дурслей и презрении всего Литтл-Уингинга к маленькому мальчику Гарри Поттеру. Да, с тех пор прошло немало времени. Но, словно это был лишь миг, вновь слышу отголоски того оскорбительного слова, которое вызывают у меня неприязнь.

В глубине души всплывают образы: злобные взгляды соседей, пренебрежительные шепоты за спиной, отголоски смеха, которые оставили незаживающие раны в сердце юного волшебника. Этот мир жесток и несправедлив, и время не стерло его следов с полотна моей памяти.

Сегодня я вновь сталкиваюсь с этим: «Ты, ошибка, мальчишка. Урод, сын шлюхи и пьяницы.»

До сих пор не знаю, почему оставался добрым и всепрощающим. Наверное , никто, даже сам Дамблдор не знал. Вы создали монстра и повели его на войну. Воспитывая и растя в битвах. Старик продолжил:

– В мире, <i>нашем</i> мире, есть три полюса силы. Один полюс общей магии. Туда входят боевая, тёмная магия, чернокнижие, демонология, шаманизм, вуду, хаос, трансфигурация, стихийная магия; и ещё столько же разделов магии в квадрате. И есть два других полюса силы. Высшая форма силы и магии: Святая магия и некромантия. Дело в том, что ими могут владеть только сквибы. Я тому живой пример.