Текст книги "Немийцы (СИ)"
Автор книги: Баса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Когда минут через десять, предварительно покурив, Хаски вышел с балкона и присел рядом со мной на диване, я еще сильнее впилась пальцами в колени. Мебель промялась под Димой, и я почти чувствовала его одежду, шорты рядом со своим телом.
Это какой-то ужас…
Кто там стрелялся на экране не понимала, было ощущение что из всех залпов мне отстреливали сердце. Там уже решето. Не могла справиться с собственными эмоциями.
Дима внезапно поменял позу и, ненароком или специально не знаю, колено подтянул под себя, при этом задев мою ногу.
Сама от себя не ожидала настолько яркой реакции. Спрыгнула с дивана и мы встретились взглядами с соседом по домику. Не знала, как прокомментировать правильнее бегство. Что я трусливая дура и так понятно? Зубами вцепилась я мякоть губ.
Дура, как так можно? Хаски приготовился явно что-то произнести, я на ходу развернулась и с трудом заставила себя не перейти на бег к лестнице.
– Виль. эй… – он встал с дивана, я услышала как его стопы опустились на пол. – Ань! Да сколько можно!? – от окрика невольно замерла на середине лестницы. – Я пообещал, что не трону тебя больше.
Когда поняла, что голос его приблизился, захотелось вновь прибавить шагу, но Хаски как жертву заговаривал. Гипнотизировал, прежде чем удавить как обычно.
– Я всегда держу обещания, – за спиной услышала очень тихий, уравновешенный голос. – Я сожалею. Это понятно? – продолжал он.
– Толку от твоих сожалений, – процедила неохотно на его слова. – Мне нет дела до твоих сожалений…
– Я правда сожалею о некоторых своих действиях. Ты – последний человек в Немии, которого я хотел обидеть или нанести вред.
Вцепилась покрепче рукой в перила, боль всегда давала возможность проснуться от забытья, не попадать под гипнотическое воздействие. Это слова… глупые слова не имеющие смысла. Словами не исправишь дел. Говорить можно много, а делать…
– И в конце концов, ты сама меня раздразнила, – услышала, как плавно его голос начал повышаться. – Если бы ты изначально не строила из себя недотрогу, у нас бы все нормально было… И сейчас уже бы давно женаты были. И свою принадлежность к великому роду, могла бы озвучить. Я бы не чувствовал себя умственно-отсталым после всплывшей правды!
– Нормально!? – прежде чем обернуться, задала вопрос ступенькам, только потом к Хаски повернулась. Тот стоял руки в карманах. – У тебя даже извинения выходят, как одолжение!!! По-твоему я сама виновата, что ты меня изнасиловал?
– Я не насиловал, а ускорил процесс сближения! И если бы ты не бегала от меня, то у нас бы было обоюдно, вот на этом гребаном месте… – пальцем указал на один из шкафчиков и столешницу. А место правильно указал, помнит значит.
– Вы нас с девочками собирались афродизиаком накачать! Мы слышали ваш разговор в баттле!
– И что? – клянусь, он так устало выдохнул, как будто мои закидоны его достали! – И что страшного в афродизиаке? Вильмонт, ты никогда на пирушках наших не была?
– У Саши аллергия на афродизиак, поэтому его действие на себе не испытывала.
– О! Всевышние! Откуда ты такая взялась «наивная» девочка на мою голову! К твоему сведению, когда здоровые мужики приглашают девушек с ночевкой, это значит кто-то кого-то хочет. Я тебя конечно не собирался трахать, пока ты своими улыбочками мозг мне не запудрила на этих горках!
– Послушать тебя, так это я виновата во всех бедах!
– Именно! Нечего было меня дразнить! – я просто зависла с едва закрытым ртом от его выражений. Замолчала, и он замолчал.
– Значит, продала я тоже сама себя? – задала более тихо вопрос.
Дима кажется подбирал слова, отвернулся от меня, как будто пытался найти ответ у камина или дивана, а потом озвучил:
– Я спрашивал у тебя… просил дать ответ в машине. Если приставания Макса тебе были не нужны, ты могла сказать мне, я бы набил ему морду. Но ты этого не сказала, поэтому я сделал вывод, что он тебе нравится, вот я и отдал тебя ему!
Я молча развернулась на его жалкие оправдания и аккуратно пошла по ступенькам вверх. О чем было еще говорить!
– Ань… – услышала сзади.
– Дим, серьезно, это бессмысленно. Ты меня не хочешь понимать, а я отказываюсь тебя понимать.
Продолжила шаги вдоль лестницы, не смотря за спину. Картины стояли, как наяву перед глазами и они никуда не исчезнут.
Спасибо за внимание к книге! За лайки, репосты и сообщения!
И за награды спасибо Елена Мэт, Татьяна Локшина, Elena, Татьяна Сычёва, Полина Несина (Павленко)
Глава 9 “Цепь на двоих”
Честно, не понимаю какого накала страстей вы ожидаете? Накал страстей – это борьба, сопротивление. 2,5 книги была борьба, пора и мирно научиться решать проблемы.
POV Вильмонт
31 декабря, а я не могла ни с кем связаться и элементарно поздравить с праздником. Нашла в себе силы спуститься к двенадцати часам, раньше храбрость не позволяла, она позорно сбежала, оставив одну решать насущные проблемы. А проблема у меня одна большая – я не знала, что чувствовать и как себя вести с вот этой двухметровой дылдой.
Мне кажется он немного изменился. Глаза у него стали странные: потухшие, веселые искорки прятались, он был опять равнодушный, ничего не чувствующий как когда-то давно. Потухшая свеча, да, наверное, только дымок остался от былого пламени.
– Пойду прогуляюсь, – когда видно напряженное молчание между нами достигло апогея, Хаски пошел на выход. Тем самым дал возможность в спокойной обстановке в одиночестве закончить завтрак.
И нам предстояло Новый Год опять встретить вместе?
Еще четыре дня, всего четыре дня.
Сбегать на этот раз не стала, обитала на кухне, до самого прихода Хаски. А когда вернулся с раскрасневшимся лицом и сверкающими глазами, вдруг стало завидно. Он вполне позволял себе развлекаться, нашел невесту, не вспоминал прошлое. А я с какой целью хоронила себя?
Вчерашний разговор мы оставили в прошлом дне, сегодня не вспоминали. Как бы Хаски вроде извинился, вроде сделал то, что я просила. Должно было полегчать, но почему-то именно его сложно простить. Я говорила, что у меня нет людей, которых ненавижу, я ко всем равнодушна, кроме него…одного.
Кто бы дал подзатыльник и выбил у меня изнутри все плохое, что чернело в груди, всю эту гниль, все эти плохие эмоции. Чтобы я вздохнула спокойно и полной грудью.
С Дмитрием Сергеевичем у нас как бы перемирие. Вроде разговариваем и только. Он достал нам сегодня ночью билеты на шоу – стриптиз. Поскольку у меня не было вечерних платьев для их вечеринок условились идти как Бастарды. Видите ли он устал столько сидеть и ничего не делать, конечно же, как без любимой работы. А если его Юленька прознает, что он застрял в Белесье с девушкой? А то мало ли мне нож в спину как-нибудь воткнет?
Как и обещал Дима оделся в соответствии с критериями Бастардов: белые кеды, спортивные штаны и футболка черные, правда какие-то узоры белые по всей одежде. Цепочка на шее, поблескивала, руки в карманах. Ждал в зале возле дивана.
В чем бы не был одет, все равно выглядел, как Аристократ. Меня не замечал или делал вид, что не замечает, пока я спускалась. Олимпийка в тон костюму валялась на спинке дивана, не валялась, а аккуратно лежала. Это же Дмитрий Сергеевич.
А вот я выглядела, как истинный Бастард: коротконогий в джинсах, в кроссовках и кофте вязанной на замке. Думала кепку одеть, но пожалуй – перебор.
Была уверена, что нас не пустят.
– Пойдем? – спросил Дима, не отрываясь от телефона, что там делал при условии – связь отсутствовала.
Вместо ответа кивнула и прошла к выходу, напялила пуховик и мы вышли в Новогоднюю ночь. Небо было яркое от вспышек фейерверков. Как только стемнело, люди вылезли из домиков. Интересно, сколько Пудель им заплатил, чтобы они здесь сидели и не двигались?
Шли по очищенной от снега тропинке в сторону главного корпуса, вроде рядом на одной линии, но между нами еще двое поместятся.
Редкий снежок попадал на лицо и таял мгновенно.
Так тяжело находиться вблизи Димы, тяжело и не спокойно.
Главный корпус представлял собой одноэтажный дом, овальная белая крыша скрывала посетителей от непогоды. На входе разделись, а потом поток людей стал плотнее. Мы медленно передвигались к мужчинам в черных костюмах, что проверяли билеты.
Возникла небольшая запинка, когда на нас был брошен едва уловимый оценивающий взгляд.
– Эмм…молодые люди, – начал мужчина. Дима молча поднял руку с билетами. – Понимаете, вход строго в…
Ознакомился приглашением, потом поднял взгляд на Хаски, потом на меня. Итак по кругу повторил.
– Прошу, – отодвинулся для нас. Невольно улыбнулась сама себе, когда мы вошли в темное помещение. Неплохо иметь вриятельного знакомого.
Огромный зал уходил вниз, спускался как на арену. По центру освещалась овальная сцена. Столики были расположены по кругу. Много-много людей. Но, мы сильно отличались по виду от остальных людей: женщины предпочитали одевать шикарные платья и наносить не возможно кричащий макияж, мужчины неизменно были в рубахах и брюках.
– Как живется в качестве Главы Хаски? – решила разбавить тишину между нами хоть какими-то словами. Дима удивился моему голосу, показал направление, куда спускаться и озвучил номер столика:
– Двадцать пять…Как и раньше, особенных изменений не заметил.
– Отец наседает?
– Только с наследниками, – хмыкнул над замечанием и тишина очень неприятно заискрилась на наших нервах. Опасно сверкала в моем мозгу сигнальным маячком.
Он думает, что я от Шмонта заделала детей в тайне от него, а я знаю правду и не знаю, говорить ему или нет. А смысл? Зачем оправдываться, но думаю, он был бы рад узнать или огорчен, что потерял двоих наследников.
Мои дети и Димины – это была бы ужасная смесь, с трудом скрыла улыбку.
Шоу было неплохое. В меру откровенное, в меру жесткое. Женщина полуголая себе в соски вкалывала гвозди. Я не знаю, что у нее за энергия, но это ужас. Я глаза закрывала на этих моментах и сама того не ведая комментировала громко. И стриптиз был, и мужской был, и я в жизни не видела, и я была откровенно впечатлена.
– Аня, Аня, – услышала сбоку. – И тебя возбуждают такие вещи?
– Я никогда не видела мужской стриптиз, – ладошкой демонстративно прикрыла глаза. Будто не смотрю.
– Стриптиз не видела, афродизиак не любит. Тебя под колпаком растили? – расслышала странный вопрос.
А причем здесь афродизиак?
– С моим папочкой не забалуешь. Он разрешил только в семнадцать лет ваши пирушки посещать и то при условии с Пашей или Сашей!
А кличка откуда пошла?
– Аня-тройка? – уточнила пока мужчина в проходе тряс своими частями тела возле женщины на стуле, та смущенно смеялась и прикрывала стыдливо лицо. – Три придурка на школьной дискотеки попытались изнасиловать. Ленька им накостылял, они были очень злы и растрезвонили на весь белый свет, что меня втроем нагнули. Мне всё равно, что обо мне другие думают. Главное – близкие знают правду.
– Ясно, – получила ответ.
Несмотря на этот разговор атмосфера была теплая, шоу веселое, я много смеялась, ну Дмитрий Сергеевича сложно развеселить, но даже он иногда улыбался. Видела краем глаза. Я немного расслабилась рядом с ним, напряжение меньше сковывало, отпустило оковы с рук.
Мне было тепло, как когда-то. Тепло и уютно и даже на улице не холодно, а есть вероятность, что это Дима делился теплом со мной? Неведомо передавал энергию без прикосновений?
Этот Новый Год был приятнее, чем прошлый, с легкой улыбкой не раздеваясь завалилась на кровать.
Разбудил стук в комнату, сначала слабый, потом сильнее и сильнее:
– Вставай! На том свете отоспимся! – сомнительное начало утра. На тот свет, я пока не собиралась. Но подскочила сразу, в одежде, по мне парикмахерская плачет. Волосы смешались на голове в непонятном чурбане. Пальцами в волосы вцепилась. А макияж-то какой наверное на мне. Синяки от туши под глазами обеспечены.
Рванула к тумбочке рядом с кроватью, подхватила вещи первой необходимости.
– Только зайди, прибью! – громко крикнула, пока непробиваемый и явно выспавшийся человек постукивал в дверь комнаты.
– Один! – громко начал. Я быстрее закопошилась. Да где там трусы с лифчиком новые? Первые попавшиеся оказались красные, кружевные. – Два!
– Заходи! – озвучила и прижав вещи крепко к груди дождалась пока дверь распахнется.
– Пошли завтракать и на… – я пальчиками помахала.
– Я в ванную и меня не беспокоить! – приказала, ну не представляю насколько грозно прозвучало, но вполне громко. Шикарно, пространство поплыло перед глазами, рожа Хаски расплылась вширь. Да уж, ему повезло, что он стройнячок. С широким овалом лица – на него смотреть страшно.
Надо отдать должное, в ванную не вламывался. Я переставала на него злиться, снова с ним хорошо. Я как по тонкому канату ходила, балансировала постоянно, порой падала, но вставала и все равно, дура вставала на этот канат. И шла куда-то в сомнительную даль.
Напились мы кофе с сахаром, голова от недосыпа и небольшого количества шампанского немного была тяжелая. А Диме хоть бы что, естественно его вес и количество алкоголя и мой вес. Я там не смертельную дозу вчера выпила?
Итак он за нас решил, что мы пойдем на горки. Он за нас решил и все тут сказано. Сказал, когда еще он видите ли побывает в отпуске и будет веселиться как ребенок. И я обязана его развлекать. Я личный клоун, предложил заплатить мне насмешливо.
И зачем ему горки, удивлялась попивая кофе из горячей кружки. Не помню, чтобы в тот раз он был в восторге, помалкивал, а я его таскала.
Как-то не была впечатлена будущими событиями.
Дима притащил нас на главную горку, народу много ходило по вершине, но скатов много и никто друг другу не мешал. Я стояла в сторонке и наблюдала за коллегой по несчастному отдыху. Он в черной шапочке, покрывающей его короткую шевелюру, одни глаза и губы. Крупные у него черты лица. Так…что-то я не туда смотрю, опять его разглядываю. Он в черном теплом костюме с ног до головы, такой огромный, рядом с ним всё фоном проходит. Столько мужчин рядом, а не один даже близко не виден рядом с ним.
А я наоборот в белой теплой шапочке, черные волосы на белоснежном костюме. Я наверное, специально одела этот цвет, чтобы контраст создать Дмитрию Сергеевича. До сих не могу понять похожи мы с ним или наоборот у нас нет ничего общего? Иногда кажется так, а иногда так.
– А ты поедишь? – уточнил у меня, при этом находился почти возле края обрыва.
Страстно жаждала ему пинка дать, в прошлый раз подзатыльник дала, теперь и пинок отвесила бы, когда он наклонялся. Но я не дура и запомнила урок на будущее. Поэтому смотрела высоко вверх на голубое чистое небо и сощюрилась от яркого света.
– Я здесь постою, покурю, – я не курю, ну просто обозначила, что буду отдыхать.
– Уверенна? – спросил.
А в чем я должна быть уверена, что не стремилась к развлечениям и не имела желания веселиться с Димой рядом. Еще три дня, чуть меньше и мы свободны. Как девочки могли пойти на эту глупую аферу? И главный вопрос зааааа….?
А потом я почувствовала, что землю улетела из-под ног, стопы в теплых ботинках больше не касались снега, я полулежала на чем-то и носом уткнулась в черный костюм, и мы явно в движении.
Эта дубина меня подхватила к себе на руки, и мы вдвоем, я на его коленях, летели вниз. В ушах шумел прохладный ветер, а я во все горло орала, с целью наверное, оглушить раз и навсегда Хаски. Хоть какая-то месть должна быть от меня? Зря, видимо, нас сильно тряхнуло и мы разлетелись в разные стороны и вот тогда я кубарем покатилась, как в прошлый раз, и перестала орать толку. Спиной будто в камень врезалась на полном ходу. Сто процентов синяк на спине появится, если существует вероятность там получить синяк. Ну ссадина будет точно. Ну тупой Глава Хаски!
Когда мой круговорот вокруг собственной оси закончился, я раскинулась на снегу, как звезда и пыталась дышать, глубоко и часто.
– Жива? – расслышала неподалеку где-то. Нет. Сдохла. Ну собственно это я громко решила ему и озвучить, пока не торопясь приподнималась. Копчик мой бедный.
– Нет. Сдохла! – ответила на вопрос и встала, схватившись за многострадальную попу.
А Дима валялся еще дальше, чем я, и вставать не собирался. Ну ничего! Взяла пару снежков, от мороза снег тяжелый, прочный. Взвесила и пульнула прямо ему в закрытые глаза. Даже не сопротивлялся, ладонью снял влагу с лица и только тогда раскрыл глаза, да так резко, как будто гильотина опустила лезвие. Чпок! И ты без головы! Вот и глаза Димы пообещали много прекрасных минуток смерти!
Я с визгом рванула по направлению к лестнице. Через секунду снег убежал из-под ног, и я упала вниз, локти успела подставить и носом не развалилась на твердой поверхности. Моментально обернулась на лопатки и на локтях назад – назад, глядя как подорвался мистер Хаски.
– О! Простите – простите! – прерываясь на тихий смех, пролепетала. – О! Умнейший и сильнейший насле…ой…забыла глава Хаски! Прости, жалкую рабыню… – противнейшим голоском пролепетала. Дмитрий Сергеевич встал возле моих ног, телом заслонив от солнца, руки под грудью, и смотрел вниз.
– Ты забыла красивейший и сексуальнейший!
Как бы у меня не особенно хорошее состояние, я на лопатках, полностью повержена. Ненароком вспомнились давнишние слова сестры, сказанные в адрес Димы.
– Он представительный, серьезный мужчина, – прошепелявила опять коверкая тон голоса. – Ты хоть с кем-то бываешь самим собой? Или всегда скрываешь свою гнусную натуру? – руку протянул. Я приняла помощь и взлетела на ноги.
– Предлагаю начать развлекаться, а то буду я развлекаться и то, что сейчас было – это только начало юмора с моей стороны.
– Нее… – перебила на полуслове. – Пожалуй, я начинаю развлекаться, – пальцы почти насильно вытащила из его руки, больно долго он держал, пока говорил и я пыталась избежать физических контактов, прикосновений. Это лишнее.
Зачем-то Хаски пытался меня раскрепостить, зачем интересно? Ну ладно, повеселиться тоже хотела, пусть и со смертельным врагом.
Потом я расслабилась и позволила себе насладиться горками. Почти как раньше, почти. Но когда наше путешествие в конце дня закончилось на наивысшей точке, как в тот раз – это навело на странные мысли. Дима полностью воскрешал тот день в Белесье. Горки были по порядку те же самые, что и в тот раз.
Мы стояли на высшей точке, смотрели на заходившее солнце за горизонт. Небольшая яркая точка яркими лучами раскрашивала небо. Похоже на вспышку, взрыв со стороны. Именно так. Зажгла детонатор и по проводу все это время бежал огонек. Добежал, в конце концов, и проблема – Хаски и я подорвались оба. Ева уцелели от этого взрыва. Подпалило меня, ошпарило, почти разорвало на части, я не хочу больше собирать свое сердце по кусочкам, штопать или чинить его.
Мы молчали и это было напряженно здесь на высоте.
В прошлый раз в похожий момент он развернул лицо ко мне и потребовал поцелуя.
– Ань…? – услышала его тихий зовущий голос на ухо справа. Признаюсь от этого голоса всегда ноги подкашивались и переставала соображать о чем-либо.
– Хватит, – ответила ему.
– Я хочу купить твое прощение, – заявила наглая самодовольная морда. Локоть поставил на ограждение и наблюдал за мной.
– Да ладно! – вырвалось со смешком. – Тебе нужно мое прощение?
– Цену говори, – насмешливые ямочки изменили его лицо. – Что хочешь за прощение? Чтобы больше никогда ты не вспомнила о том, что было между нами… плохого. Хочешь машину? Иксовую вешку, мне забронировали одну, а мне не нравится. Ретс вполне устраивает.
– Только не говори, что малиновый! – засмеялась слегка.
Моего смеха он не разделял, наблюдал тихо и спокойно, как за персональной комнатной собачкой, за которой весело посматривать, за ее причудами и изредка поглаживать.
Серьезно думает купить прощение? И как это будет выглядеть?
Заглянула вниз через перила, за которые мы держались и кивнула вниз, указывая на снег, видный на десятки метров вниз. Огромная, белая, холодная пустыня или море.
– Прыгни, Хаски! – озвучила, скрестив руки под грудью. – Вот тебе и цена. Хочешь проверить прощу я тебя или нет? Пока не могу простить, но вот таким образом мы и проверим, – кивнула еще раз вниз на бескрайнее море снега, о которое он разобьется и задохнется в его пучине, если упадет. – Если я смогу тебя простить, то в полете подхвачу. И будешь цел!
Улыбнулась, как садист, который сейчас будет плоскогубцами выдирать зубы жертве, получать от этого удовольствие и зарплату за человеческие пытки.
Дима не дрогнул, не изменился в лице, только поглядел вниз, потом обратно на меня. Никакого беспокойства в его ледяных глазах. Мне кажется я слышала щелчок в его голове. Какой-то сдвиг в мозговых процессах.
– Т. е. – Дима взялся за вертикальную перекладину, на которой висел флаг и поднялся в полный рост. Ногами упирался в перекладину, только рукой сдерживал падение. Дима возвышался надо мной, закрывал телом от лучей солнца. И я перестала улыбаться, когда он продолжил. – Т.Е. Если я прыгну, то я прощен? – очень не нравилось, как его голос становился громче и радостнее, что ли.
Мой ночной кошмар присел на корточки и улыбнулся очень широко, давая руку для пожатия:
– Уговор, Вильмонт?
Мое сердце будто в лед опустили, стало ужасно холодно от страха.
Я неуверенно протянула руку и перестала улыбаться. Он же не думает, правда? Я не умею перемещаться в движении по собственному желанию. Мне нужно спокойствие и умиротворение. А тем более второго человека на лету не умею подхватывать, и я высоты побаиваюсь.
– Я…я… побаиваюсь высоты, – решила озвучить, чтобы были квиты. Он же не решится? Я не смогу. Хаски пожал крепко пальцы и отпустил, а мне вдруг холодно стало, когда он отнял свою большую, теплую ладонь.
– Уговор. Я прыгаю – ты прощаешь! – заявил и встал в полный рост, разворачиваясь лицом к обрыву.
Мельком окинула его любопытным взглядом и поняла, в чем крылась его самоуверенность.
Насмешливо подняла ладонь вверх:
– Эй, Дмитрий Сергеевич, кольцо-ка давай! – поманила пальчиками. Ну теперь вся спесь с него сойдет. Он снял кольцо и отдал мне в ладони, как-то насмешливо передал. И подмигнул.
– Стоять! – заорала пальцем неприлично показала на него, а он опять развернулся ко мне лицом, спиной к обрыву. Смотрел на меня и улыбался. Что его радовало? – Ты знаешь, людям свойственно шутить, я пошутила только что! Это ясно? Хватит дурью маяться! На – свое кольцо! – протянула ему перстень обратно, но Дима не спешил менять решение. Подергала его за штанину. – Слышишь, слезь отсюда!
– Я хочу твое прощение и если для этого надо разбиться башкой об снег, я это сделаю. Я задолбался показывать тебе свою любовь. По-другому, что поделать, не умею. Не научен.
– Я поняла, – помахала пальцем неуверенно, чтобы ко мне спускался. – Давай спускайся, ты на краю стоишь!
– Ты не слышишь меня, Аня! – я слышала этот его вибрирующий голос внутри во всем теле, но в глаза мужчине боялась посмотреть. – Давай, услышь меня!
Его распахнутые руки в разные стороны, наконец, заставили обратить на него внимание. Дима не боялся совсем, это говорили легкие морщинки возле глаз и ямочки, которые едва-едва появлялись на щеках. Ощущения, что я сейчас подписывала какой-то очередной договор на продажу печени и сердца.
Дима оторвал руку от вертикальной шпалы, теперь стопами давил на горизонтальный бордюр, а тот в ширину сантиметра четыре от силы. Если пролетит птичка и взмахнет крылышком, или если голова закружится у Дмитрия Сергеевича и всё! Ему кабздец!!!
– Дима, я поняла! Ты прощен ясно, спускайся, – протараторила поспешно. – Прошу тебя, слезь.
Пальцами вцепилась в ледяной бордюр рядом с его ногами, боялась прикоснусь, и он сделает рывок. С такими людьми надо крайне осторожно, не делать резких движений.
– Ты любишь меня? – спросил Дима. Он очень опасно маневрировал на этом бордюре. Что здесь было сказать? Я переместила взгляд на сосредоточенные голубые глаза, которые явно решали какую-то задачу.
– Это уже следующая стадия… – протараторила я испуганно. – Об этом поговорим позже. Хорошо?
– Хорошо! – ответил он бодро.
Я ненавижу его улыбочки. Я говорила об этом? Мне сразу кажется, что в этот момент, где-то меня перекинули через колено и обдурили.
Как в замедленном стоп-кадре видела его наклон корпуса назад и, как раскинув руки, его тело рухнуло вниз с обрыва.
Гггг….гад! А потом увидела, как Дима в полете сгруппировался, и он натурально падал вниз…вниз…в снег башкой.
Всевышние силы! Он больной на голову, как я уже говорила миллион раз!
Тук………….сердце один раз стукнуло под ребра и остановилось, пока я наблюдала за летящим вниз объектом.
Времени размышлять не было, мне будто сзади со спины кто-то пинка самой дал, или подтолкнул пятерней руки. Насколько метров нужно обогнать его, чтобы успеть на лету подхватить Диму за руку и в этот же момент успеть переместить нас на снег? Надо учитывать, что если его поймаю, скорость его падения будет больше, чем моя и наши сцепленные пальцы сразу в разные стороны разойдутся. Кошмар!
Столько мыслей пролетело, но я почти сразу взялась за штырь с флагом и прыгнула вниз. Если из-за меня этот придурок пострадает!????
Глаза прикрыла ладонями от ужаса, что сейчас в снежную бездну свалюсь, кольцо холодное фамильное чувствовала между пальцами. Сердце застыло и перестало биться, замерло в одном положении. Ветер взвыл настойчиво в ушах, как безумный крик сумасшедшего, я ужаснулась от этого вопля в голове.
Я убью Хаски, спасу, а потом убью! С ужасом посмотрела сквозь пальцы вниз, надо возле земли ловить и думать некогда.
Подключилась к энергии, ветер еще сильнее завыл в ушах, побоялась менингит себе заработать.
Не знаю, какие волшебные силы позволили переместиться чуть ниже, вес Димы сразу навалился на меня. Дыхание замерло в груди, его буквально выбило от тяжести тела. Я покрепче ухватила теплый спец костюм Хаски и закрыла глаза.
Спиной врезалась во что-то твердое и горизонтальное, явно не снег. Жалобно поскулила, сцепив зубы. Вес мужского тела сверху мешал нормально дышать. Тело с меня слезло, а мне казалось, что все ребра внутри тела трижды переломаны.
Мы на деревянных балках, я нас перенесла опять на ту вершину – беседку. Ускорение все равно было не хилое, чуть-чуть видимо удалось притормозить его, иначе бы хребет сломала.
Глазами изучала небо над головой, синее, нескончаемое, и мельком голову Хаски заметил.
– Ань, не стоило прыгать. Я же не думал, ты реально прыгнешь? – расслышала странный вопрос сквозь беспросветную тьму в мозгах. Там было очень темно и пусто. Вообще не понимала, что произошло со мной опять? Я говорила, когда-нибудь от каруселей с Хаски пришибет.
– Я тоже не думала, что ты реально прыгнешь. – Прошептала с трудом, подняла спину, двумя ладонями опираясь на деревяшки. Голова очень тяжелая, будто сверху на нее тяжелую плиту положили. Хаски подтянул колени к груди, спиной о перила оперся, длинные пальцы висели между ногами.
– Твоя жертвенность просто ужасна, – прокомментировал Дима тихим голосом, может обвинительным, может нет.
Но осознала одно, что руки, подтянувшие за талию и шею к себе между ногами, и, прислонившие голову к его груди, были очень теплые. Они поглаживали мою щеку, висок, руку, одну половину тела, которой я была развернута, на второй лежала на полу между его ногами. А Дима будто защищал от всего мира и любого холода.
– Я прощен? – над ухом вопрос прозвучал. Сил ответить по началу не было, поэтому я едва заметно кивнула на его груди, думаю движение он почувствовал. А потом все же тихо произнесла:
– Похоже да.
Стало еще жарче, его руки и тело согревали нас от любых порывов ветра, а пальцами Дима убирал пряди моих волос, которые от порывов ветра иногда лезли мне или ему в глаза, а он аккуратно их заправлял мне за уши или за спину.
Я чувствовала Димин взгляд у себя на лице. На шее неожиданно ощутила дыхание, которое огнем подпалило кожу. Вздрогнула от этого. Это как кнут по нежной коже. Дима носом провел по моему лицу, по его овалу, как будто в ласке. Сделал какой – то непонятный жест головой и носом, будто пытался приподнять мое лицо наверх к нему.
Очень странно он смотрел, изучал, искал ответы и что-то требовал. В тот раз здесь я сбежала от него. А в этот раз посмотрела на его полные губы.
– Ты…ты…ты – шантажист! – прошептала с трудом выговаривая слова, меня немного потряхивало от адреналина. Но вот взгляда от его губ не могла оторвать. Как и он от моих, потому что чувствовала ответное покалывание на губах – признак его слежки.
– Да…я очень плохой: вредный, эгоист и собственник, и тебя залюблю до смерти, пока не взмолишься о пощаде, но и тогда не остановлюсь. Тебе придется признать, что ты – моя, другого выхода у нас нет. Видела, как его губы двигались и теплый пар от дыхания.
Я знала, что Хаски больной, но кажется его поступок помог мне дать собственный пинок под зад. И выгнать эту черноту изнутри. Я давала обещание простить? Обхватила его за шею добровольно, а Дима меня за бедра и посадил к себе на бедра.
Тогда я позволила себе потянуться к его губам в неловком поцелуе. Я первый раз к нему сама потянулась это было очень необычно – прикасаться к нему. Не долго мне дали нежничать, пробовать. Кго язык, как обычно, с намеком нечего медлить, начал командовать. Горячо…трепетно…очень…очень тепло в объятиях. И как будто так и надо, быть здесь и плавиться от жара его поцелуя.
Дима очень сильно присоединял наши тела друг к другу, вжимал мое тело в себя и наше дыхание делал одним на двоих. Чтобы даже дышать без него не могла? Я и не дышала сейчас, я только успевала отвечать на его поцелуи. Очень похоже, что меня сейчас посыпали перчиком и приготовились употребить.
Руки Димы, как стальные цепи, сковали ребра и спину едва не до хруста. От силы давления не могла нормально вдохнуть воздух. Вероятно меня сейчас посадили на цепь и приковали наручниками к себе.
Только не забывай, Дима, цепь-то у нас одна на двоих. Не только я к тебе привязана.
Спасибо за внимание, за сообщения, за лайки, репосты!
Спасибо за награды Аня Неткачева, Natalia Granici, Cvt Fura.
Примерно на 7-10 дней перерыв. Там осталась детективная развязка, ошибиться нельзя.
Глава 10 “Поверхности”
Предупреждение 1: эротика
Предупреждение 2: эротика
Предупреждение 3: эротика
Предупрежение 4: я предупредила
Предупреждение 5: смысла в главе нет, есть эротика. Если вам совсем скучно можно почитать, а так один разврат.
Всё – умываю руки.
POV Вильмонт
Не заметила, когда стемнело. В этой беседке, на самой высокой точке открывался вид на теплую аномальную зону, рядом с самой холодной. Ветер сильно стенал над ухом, но его ледяных прикосновений не ощущала, кажется благодаря своей личной грелке. Сидела у Димы на бедрах, а он крепко обхватывал своими длинными руками, как осьминог со всех сторон. Это было очень тепло и приятно, я как будто в теплом одеяле, спрятана ото всех. Мы не говорили, не смотрели друг на друга.
