Текст книги "Утерянная вера (СИ)"

Автор книги: Ban ana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Он поднялся на ноги и исчез за несколько секунд до того, как Ханна преоткрыла глаза, сжав нечто в руке. Едва проснувшись она поняла, что это плюшевая игрушка, медвежонок по кличке Перси. Наверное заботливая Малия подложила её, проходя мимо, ведь Барри знала, что легче ей спится именно с ним, и она не знала или не хотела даже предполагать, что ещё кто-то другой, например Питер… Питер?

Джеймс оглянулась. Она помнила, что вчера она и Питер завалились вместе. Получается Пэн ушёл? Нет, он не ушёл. Его и не было. Ей все показалось. Питер спит и спал в другой комнате и все ей приснилось. И кажется Ханна хочет вновь вернуться в этот сон, поэтому встаёт, закрывает окно и возвращается обратно под плед, через минуту вновь отдаваясь сну.

А Пэн… Он понимал… Это было нужно, ведь Ханна так и не ответила, а Ария явно дала ему понять, что он ей не пара, Ханне Джеймс нужен тот кто будет любить её больше власти, а Питер… Неверлэнд ему было все же нужнее, ведь это его королевство, он несёт ответственность за потеряшек и Тень, но главной причиной была сама она. Дочь самой жестокой четы ведьм Миллс и оборотня. Ей нужна была человечность, ей нужно было счастье, ей нужно было спокойствие. Она заслужила этого. Поэтому он предпочёл спрятать все эти чувства, что толкают на то, на что бы он никогда ранее не решился. Да, Питер впервые подумал о ком то кроме себя, и этому нет объяснения. Любви вообще объяснения нет. А Ханна даже не вспомнит этого глупого «я люблю тебя», Ханна даже не вспомнит те искренние глаза, которые смотрели на неё с надеждой и ожиданием, но в ответ увидели лишь испуг. Питер считал себя королём, однако он был королём в кадалах и рабом жестокого Купидона, что вонзил в его сердце топор с именем» Ханна Гвендалин Джеймс».

До этого, в альтернативной реальности:

Питер очутился в тронном зале, что пылал алым пламенем, перебираясь с самого трона на стены, пол и шторы, заключив его в огненный круг, что не причинял ему вреда.

– Не обольщайся, – послышался голос откуда-то справа, или слева? Питер оглянулся и понял, что не может найти источник голоса, потому что… Каждый сантиметр, каждый язык пламени и движение ветра все это телесное или бестелестное воплощение, той от которой кажется они избавились навсегда, – огонь не причинит тебя вреда, пока я этого не захочу.

И кажется в подтверждение этим словам пламя вспыхнуло и подобралось настолько близко, что Пэн ярко чувствовал опалающий лицо жар, когда языки пламени почти что касались его кожи, но он знал что настоящая опасность скрывалась за огнём, а не была им.

– Где же ты? Выходи, не стесняйся, – уговаривал её Пэн, – солнышко.

К последнему слову, захотелось добавить «радиоактивное» после того как перед ним резко и неожиданно, как в самых клишированых фильмах ужасов возникла женщина с обоженным лицом, выжжеными, абсолютно белыми волосами и печальной улыбкой, которая замаскирована как опыт, не менее горький, чем её вид. По крайней мере она делает так: без горького по вкуса во рту и сожалений продаёт всех. Она торговец, что продаёт всех, оставшись в итоге лишь злодеем, о котором забудут.

– Оу, – разочарованно протянул Питер, – плохо выглядишь. Жизнь слишком тебя потрепала. В аду жарковато, да?

– Если бы ты умер, то выглядел не лучше, – парировал в ответ мертвец, – более чем уверена, что твоя душа гораздо хуже моей.

– Не исключено, однако, – улыбка на лице Питера стала ещё шире, – я жив, а вот ты… Не совсем.

– Знаешь, ты зря злорадствуешь, – криво, своим разрезанным ртом улыбнулась она, зрелище было настолько жуткое, что даже Питер слегка вздрогнул, – смерть – награда для таких как мы.

– Для каких «таких»?

– Бессмертных.

– Не стоит проецировать свои проблемы на меня, ведьма, – процедил сквозь зубы Питер, борясь с желанием вырвать ей сердце, понимая что скорее он опалит себе руку, чем сделает желаемое, – я замечательно чувствую себя, зная, что никогда не умру.

– Да перестань уже лгать, – прыснула она раздраженно, – знаешь, ещё немного и я обрету покой, мне осталось просуществовать так порядком 9 веков и я освобожусь и обрету новую жизнь… Обычным человеком. И здесь я чтобы сказать, не порти жизнь Ханне. Нам больше нечего делить, да и изначально не было, ведь мне нужен был только Алан и то которого у меня отобрали, опять, – она грустно улыбнулась, – девочка не бессмертна, лишь на твоём острове она не старела, но здесь каждая минута жизни на счету. Не думаю, что она захочет возвращаться на остров с тобой и если ты так её любишь, Пэн, подумай хоть раз о ней. Ей же будет гораздо лучше без тебя. Ты ей не пара, Питер.

– Ты не вправе этого говорить, – еле держа себя в руках злился король у которого вновь пытаются отобрать его королеву, – если у тебя не получилось обрести свой хэппи энд – окстись и спрячь свою зависть. Ты не знаешь, чего хочет она.

– Ты знаешь об этом в глубине своей чёрной души, ты знаешь, что Ханна заслуживает гораздо большего и я это тоже знаю, ибо если ты подзабыл я мать всех ведьм и я читала её мысли даже будучи уже мёртвой.

– Зачем ты здесь, Ария? Чтобы разлучить меня с моей истинной любовью?  Откуда мне знать, что ты не лжешь?

– С твоим истинным враньем, Питер, – ответила она, – врешь здесь только ты, причём самому себе. Можешь посмотреть лукавлю ли я, давай.

Питер протянул руки к Арие, когда огонь вокруг неё потух и проник в её сознание. Пару секунд и Питер отскочил от Ламии. Она не лгала. Ханна действительно хотела стать обычным человеком. Ни ведьмой, ни гибридом. Она знала и молчала, что лишится своих магических сил, ведь такова была цена за перемещение Алисы в чужеродное тело…

В день перемещения Алисы в тело Джо Уиттейкер:

– У магии всегда есть своя цена…

– О чем вы именно? – задала вопрос Ханна, уже заранее приготовившись к самому худшему, ведь так было гораздо проще потом переживать удары под дых, – о какойцене речь?

– Мистер Голд, можно я ей объясню, да? – не дождавшись ответа Скварчалуппи стала говорить ведьме, то что она планировала хранить до самого последнего и видимо этот последний момент наступил сейчас, – разьеденение двойников – это разрушение проклятья, и это требует намного больше сил, чем обычное заклинание и соответственно цена намного дороже.

– Что мне нужно сделать? – спросила Джеймс, – что-то принести в жертву? Кровь, волосы, может…

– Все это не то, – перебила ее ведьма, – если мы это сделаем, то твоя родословная перестанет иметь силу. Ты полностью лишишься своей магии и из единственного гибрида оборотня и ведьмы в своём роде станешь обычной девушкой.

– То есть… Я не буду обращаться в волка по своему желанию, мне не придётся контролировать магию, потому что у меня её больше не будет? И меня… больше не захотят убить?

– Да, но…

– Я согласна! – перебила её Джеймс, широко улыбнувшись и похлопав в ладоши, – ну, что, начинаем?

– Я не договорила, – Ками говорила осторожно, стараясь выстроить воображаемую связь с Джеймс, которая не дай бог бы оборвалась, – ты будешь полностью отрезана от мира магии.

Ханне потребовалось пару секунд, чтобы  осмыслить слова Камилы, а та продолжала рассказывать чем чревата цена на этот раз. У Джеймс не будет никакой возможности попасть в любой мир с магией, они будут её отвергать и не пускать, у неё больше не будет сил, она станет человеком с не совсем заурядным прошлым без возможности вернуться в Неверлэнд или даже Сторибрук, а так же лавандовый квартал, но тем не менее у неё будет иммунитет и никакое волшебное воздействие не будет оказывать на неё влияние от слова «совсем». Ни гипноз, ни стирание памяти, ни энергетические атаки. Никакая магия не приченит ей вреда или пользы даже останься она единственным верующим в чудеса человеком на Земле и в других вселённых.

– Хорошо подумай, прежде чем принять выбор, – подал голос Мистер Голд, – все же это такая власть и сила, бессмертие…

– Какой толк мне от бессмертия, которое и разделить не с кем? – спустя время ответила она, по привычке вопросительно изогнув бровь, – Мистер Голд, вы же знаменитый и ужасный Румпельштильтцхен, который когда-то променял сына на магию, а потом и любовь всей жизни, но вовремя одумался и теперь вовсе не дорожит бессмертием, верно? Это мука. Слишком долгая для человека. Возможно это чья-то мечта, но точно не моя.

– А как же Питер? – почти без удивления спросил мужчина, который кажется ожидал такого выбора Ханны, – как же спасительница Неверлэнда? Ханна, у тебя же есть иной выбор. Мы можем убить Алису и твоя магия останется при тебе.

– А причём здесь Пэн? – невозмутимо спросила она, – он меня ненавидит, как и я его.

– Это же не так, и ты это знаешь, – проговорила Ками.

– Да даже если и не так, – голос Ханны стал предательски дрожать, – он никогда не говорил и никогда не скажет, что любит меня. Вообще сомневаюсь, что Питер может испытывать такие чувства, ну, а я не умею быть любимой. Знаешь ли, это особая форма мазохизма, которая мне порядком надоела.

– А если бы сказал, то ты бы поверила ему?

– Если бы, когда – нибудь, наша жизнь не знает сослагательного наклонения. Смысл думать о том, чему не быть? Давайте уже начнём.

– И все-таки?

– Нет, – твёрдо и уверенно ответила Джеймс, отведя взгляд на окно, – не поверила.

Скварчалуппи и Голд переглянулись и с грустью вздохнули. По их мнению это было глупо, необдуманно и резко. Ханна Джеймс просто срубила с плеча, о чем возможно будет жалеть в дальнейшем. Они считали, что девушка просто бежит от собственных чувств и в очередной раз врет самой себе, считая что не достоина своего счастливого конца, и они были от части правы, но так же Ханна вспоминала как нежен Лиам с Алисой, как они заботливы, как они уважают друг друга и готовы на самые безумные и отчаянные вещи ради друг друга и Ханна не могла себе позволить разрушить её счастье. Пусть уже кто-то из её семьи будет счастлив, пусть кто-то уже наконец выберется из тени несчастий.

Вы не ослышались. Ханна Джеймс считала Алису Лиддел своей семьёй, ведь все же они сестры во всех переносных и прямых смыслах. Все же, у них был один разум на двоих на протяжении семнадцати лет.

Наше время:

Эрл пощелкал пару раз перед лицом девушки телефоном и на дисплее появилась фотография. Джеймс-младший удивился эмоции, которую за пару секунд успел прочитать на лице сестры. Она… Разочаровалась? Загрустила? Если нет, то почему в этом лице буквально на пару секунд возникла такая несоизмиримая печаль, которая бывает на лице провинившегося человека, которым Ханна Джеймс считала себя в самых невозможных случаях?

– Ханна, ты как? – Эрл положил телефон Малии на кухонный стол, – все в порядке?

– А, да, – она натянула на лицо какую-то слишком наигранную улыбку, – я в порядке, спасибо, а вот ты не не будешь в порядке, если сейчас же не удалишь эту мерзость.

– Вот он знаменитый «прекрасный» характер Ханны Джеймс, – иронизировал Эрл, – разве любовь это мерзость?

– Не неси чушь, – неожиданно резко ответила Ханна, взяв сумку с стула, пройдя в коридор.

Эрл направился за ней, наблюдая как девушка накидывает на себя куртку и начинает её застегивать.

– И куда ты?

– Прогуляюсь.

– Ты сама на своя весь день, нервничаешь, что с тобой не так?

– Я ошиблась, – кратко ответила она, надев шапку и не дождавшись очередного вопроса брата покинула квартиру под его удивлённый взгляд.

– Да что с ней такое? – раздражённо спросил Джеймс, обращаясь к Питеру, что показался в проёме другой комнаты.

– Не знаю, – солгал он, – с Ханной всегда что – то не так.

Он пожал плечами, и ни в чем не бывало стал надевать куртку.

– Ну, а ты то куда?

– В магазин.

– Этот магазин случайно не «Ханна» называется?

– Иди к черту, Джеймс, – Питер вышел громко хлопнув дверью.

– Ох уж эти влюбленные, – закатил глаза Эрл, направившись в их с Малией комнату.

– Время резать вены, дорогуша, – произнёс Голд натягивая белые перчатки и после осторожно добавил что-то из пепетки в жёлтую жидкость в сосуде, которая тут же окрасилась в кроваво-красный.

– Это точно сработает? – недоверчиво спросила пока ещё гибрид Ханна, сидя на кушетке в больничной палате смотря на железный поднос с сосудом, в котором находилась красная жидкость и нож.

– Всё получится обязательно, через 12 часов ты проснёшься человеком, – ответила Ками, – ты не жалеешь?

– Поздно уже давать заднюю, – хмыкнула она закатив рукава и взяв в дрожащие руки рукоятку лезвия, – никогда не думала что стану самоубийцей.

– Самоубийство ради того чтобы переродиться до конца вовсе не самоубийство.

– Вдох, выдох, пару надрезов и все закончится. Все наконец закончится…

– Джеймс!

Внезапно в дверь стали активно и сильно стучать руками и бить ногами, что казалось ещё немного и дверь сорвет с петель, но такой случай Румпель и Ками предусмотрели и наложили неприкосаемое заклятье и пока ритуал не будет окончен или пока они сами этого не захотят – дверь не отворится.

– Откройте, я знаю что ты здесь! – он уже приложил всю силу, что у него есть, но продолжал кричать и грозить, что ещё немного и он разрушит все, прекрасно понимая, что все сейчас зависит от решения Ханны.

Она сомневалась, её руки дрожали, но уже сделали первый неловкий надрез. Его не хватит для смерти, он горизонтальный и потеря крови совсем не значительная. Питер не даёт сосредоточиться и Джеймс не выдерживает. Была не была. Ками не задаёт лишних вопросов, произносит заклинание и дверь растворяется, выпуская Ханну из палаты. Не медля девушка берет Питера за воротник рубашки, создавая зрительный контакт, сверля его своими болотными, разьяренными глазами.

– Что ты творишь? – шепчет он ей прямо в губы, а кажется что кричит до боли в горле, – почему ты остановилась?

– Потому что я так и не ответила.

Ханна дарит губам Питера мимолетный, почти что на ощутимый поцелуй, но Пэн почувствовал его гораздо острее, чем те что были до этого возможно благодаря фразе, что она произнёсла едва отрастранившись.

– Я тоже люблю тебя, Питер, но уже поздно что-то менять. Я должна заплатить цену, которую итак откладывала слишком долго, – голос Ханны хрипел и говорила она с трудом, но она чувствовала что должна все расставить по полочкам, – я не смогла переступить через себя и сказать это раньше, потому что боялась насмешки, боялась взаимности. Боялась, что я надоем за целую вечность, как бывает с игрушками. Мы ведь бессмертные, а ты знаешь уже слишком многое обо мне. Мы несчастны в своем бессмертии и у нас нет будущего, если мы будем теми, кем являемся сейчас.

– Нет, это не так, – но на его слова девушка лишь усмехнулась, – ты придумала себе это оправдание.

– Мы бы жили на острове, каждый день одно и тоже. Мне не нужен титул королевы острова, мне надоела боль, мне надоело причинять боль, даже защищаясь. Я хочу жить, а не выживать. Я хочу стать смертной, я хочу закончить школу черт возьми, поступить в университет, обрести семью. Я хочу обыкновенных человеческих радостей.

– Но мы не можем себе такого позволить. Мы необыкновенные.

– В этом и проблема, Питер. Мы бессмертные и несчастные, одинокие и потерянные. Но я больше не хочу быть такой и ты можешь тоже стать человеком, тебе нужно лишь выпить элексир жизни, а потом совершить самоубийство. Ну же… Ты со мной? – на последнем предложении Ханна взяла Питера за руку, но тот выдернул свою руку из её и отошел.

– Извини.

– Ч-что? – еле произнесла она, – это шутка?

– Я не могу бросить Неверлэнд, мальчишек, русалок одних. Им больше некуда идти. Я не могу даже ради тебя это сделать. Извини.

– О боже… Какая же я идиотка! – Ханна закрыла лицо руками и истерично рассмеялась, – опять поверила и опять ты меня бросил. Опять! Снова и снова, ты делаешь мне больно Питер! Это такое хобби или что? Ты сотни раз отправлял мальчиков на смерть, ты играл с ними в жёстокие игры, ты убивал русалок. Ты не за них переживаешь. Тебе магия дороже меня. Так и оставайся с своей магией навечно! Может быть когда я выйду замуж и буду жить нормальной, счастливой, той жизнью, о которой я только мечтала ты поймёшь, как грандиозно проебался.

Ханна чувствовала лишь боль от разочарование и обманутых надежд, а так же саднящее чувство где-то в сердце, и слушала разум, который кричал о лезвии, находящимися в той комнате. Джеймс одаряет юношу полным ненависти и разочарования взглядом возвращается в палату, громко захлопнув дверь, полностью игнорируя и Румпеля и Камилу залпом пьёт элексир и резко, без колебаний вспарывает себе вены вдоль, сбивчиво дыша, удерживая крики, что исходили из чертового органа, что отвечает за чувства. По щекам сначала текут слезы, но скоро высыхают. Она падает на кушетку, на белой простыне расплывается багровое пятно,  воздух наполняется запахом металла и смерти…

Спустя 12 часов она так и не проснулась. Спустя сутки она тоже не очнулась. Её бездыханное тело лежало в этой больничной палате, ежедневно проверяемой Викторией Роджерс, а Камила и Румпельштильтцхен клялись, что ничего не могли напутать и все сделали как положено, пока Фрею не пустили в палату. Она дотронулась до лба Ханны и та тут же рассыпалась на мелкие песчинки. В этот момент на этом самом месте кажется Малия чуть не умерла, пока Забини и Пэн не переглянулись.

– Это была кукла, – сказал Питер, – тело Ханны похитили.

– Но кому это нужно? – спросил Хейз.

– А это ты нам скажи, – произнесла Фрея посмотря на Морфея, – брат матери всех ведьм.

====== 62 глава. Рак лёгких ======

Зеркала всегда были источниками множеств проблем, такие к примеру как комплексы или же глупые предрассудки, а так же приметы. Зеркала были, да и остаются по сей день предметами культа. Даже если взглянуть с магической точки зрения, то зеркала великолепные проводники между альтернативными реальностями, которые уж поверьте реальней всего и в которые вы бы, да и наши герои не захотели отправиться, встретившись с своей противоположной копией, что может оказаться гораздо хуже в понимании морали. Но когда на кону жизнь твоего друга, то здесь у тебя уже нет выбора.

Говорят, зеркала способны искажать реальность, искривлять, преломлять под иными углами, сбивая с толку человеческий глаз. Не стоит в зеркалах искать истину, ведь те обманчивы и коварны, посмеиваются над твоей беспомощностью и медленно, но стремительно и радикально ломают тебя по полам. Однако, это лишь часть правды о потустороннем мире, о комнате кривых зеркал, в которой была заключена Злая ведьма запада уже много лет. Существовали и те зеркала, которые способны обнажать саму суть бытия, отразившись в них, мир нехотя вынужден открывать свои самые потаенные секреты любому смотрящему, преобретая неожиданные оттенки, ведь с древних времен знающие люди использовали зеркала из серебряного сплава с целью заглянуть за завесу сути привычного, и в этом был выход, однако личные пороки, у каждого разные, у Зелены к примеру зависить, у Питера Пэна гордость, у Ханны Джеймс обида и вина, они закрывали глаза плотным покрывалом, не позволяя проникнуть свету озарения, разрушая всякие надежды на освобождения из мира, который находится по ту сторону реальности, проще в одной из версий альтернативной реальности.

С момента своего возникновения потусторонний мир служил первой и единственным на тот момент альтернативной реальностью. Здесь для иной версии каждого человека было свое место, не важно обычного или мифичиского, жителя Майами или Зачарованного леса, в любом случае где-то, в одном из зеркал прячется твой клон с своими скелетами в шкафу, с своей жизнью и своей историей за плечами.

– Возьми меня за руку, – перед входом в комнату приказным тоном проговорил Питер, даже не смотря на Джеймс, но затылком почувствовав её удивлённый взгляд и явное недовольство поспешил пояснить, – как только мы войдем, ты поймёшь зачем.

Питер ожидал что Ханна как всегда начнёт гнуть свою линию, упрется рогами и достанет ими до самых печёнок, но как он закончил фразу свои пальцы девушка переплела с его без каких-либо ядовитых и колких замечаний, что пришла очередь удивляться Пэну.

– Только Эрлу не вздумай растрепать, – предупредила его Джеймс и в ответ услышала смешок, – что?

– А я думал что тебе нравится, что Эрл главный фанат «нашей парочки».

– Ну, а тебе? – ушла от вопроса она, преподняв бровь.

– Хорошо, пусть это будет наш страшный секрет, – так же от ушёл от ответа Питер, покрепче сжав руку ужасно раздражающей, но успевшей пустить корни туда, куда на должен был пустить их никто ведьмы, – готова?

В ответ Ханна кивнула. Питер повернул ключ в скважине и щёлкнув дверь распарилась, пропуская уже не совсем юных альтруистов внутрь, ослепляя слишком ярким светом, таким что свободной рукой им пришлось прикрыть глаза, прежде чем дверь за их спинами захлопнулась, а они оказались в огромном коридоре, стены которого были увешаны зеркалами и в каждом отражались…

– Не смотри, – приказал Питер, но Джеймс не среагировала все так же продолжая пялиться на зеркало где была она, но не одна. Её окружали двое потерянных и друг детства и главное все они были живы, ещё совсем молоды и ещё не знали, что одного из них по вине Ханны убьет вервольф, а другого обманут, выставив ещё предателем, – я сказал не смотри!

Свободной рукой Пэн резко взял девушку за подбородок и насильно повернул в свою сторону, создав зрительный контакт и пелена вдруг спала с её глаз.

– Что это? – спросила она, стараясь удержать дрожь в голосе, – там Макс… Он живой… И Нил…там…

– Иллюзия, – пояснил Питер, опустив подбородок и переместив руку на её плечо, – за стеклом находится другая ты, которая жаждет занять место оригинала и если ты дотронешься до одного из зеркал – двойник займёт твоё тело, а ты окажешься на его месте, но в этот раз уже без шансов на освобождении. Теперь ты понимаешь почему одному человеку здесь не выжить?

– Да, понимаю…– борясь с желанием посмотреть назад пробормотала себе под нос Джеймс, – а что видишь в них ты?

– Тебя это не должно касаться, – прыснул Питер, убрав свою руку с её плеча, – идём.

Ханна больше не задавала вопросов, да Питер бы и не ответил ни на один, поэтому если они и появлялись Джеймс держала их у себя в голове, стараясь не смотреть не на одно из зеркал, что было очень сложно, ведь они были повсюду. На стенах, потолках, даже пол стеклянный, поэтому назойливые картинки о таком желанном раз за разом мелькали перед глазами. Они остановились только тогда, когда дошли до следующей двери, на которой висела табличка «Добро пожаловать в комнату кривых зеркал».

– Разве мы ещё не в комнате? – спросила она Пэна.

– Мы прошли только первое испытание. Не поддались соблазнам, а теперь самое сложное, – объяснял Питер, – не отходи от меня не на шаг и чтобы не случилось, чтобы ты не увидела, чтобы они тебе не говорили не смей отпускать меня.

– Кто это «они?»

– Демоны – ответил Питер, – они попытаются нас рассорить и как бы они не были правы, не отпускай меня, поняла?

– Тогда и ты…– девушке было это сложно произнести, поэтому она решила отмолчаться и дальше не говорить.

– Что?

– Не отпускай меня, – с трудом выпалила она на одном дыхании.

Питер кивнул, Джеймс ещё крепче сжала его ладонь и они повернули следущий ключ в скважине, щёлкнув дверь раскрылась и они вместе, нога в ногу, рука об руку вошли в комнату кривых зеркал.

Зеркала здесь и вправду были необычными, различной формы, искажавшие твоё отражение, в попытках кривыми силуэтами добраться своими руками до твоего разума и в полной извращенной мере изменить его, пошатнуть твою трезвость, но где-то между ними прятались те, что им нужны, те которые станут выходом из альтернативной реальности, но чтобы разглядеть их сначала придётся взглянуть в глаза своим старым врагам и справиться и решить наконец кто они друг-другу.

И здесь было все гораздо, сложней, ибо зеркал было ещё больше и не смотреть на них совсем было невозможно, только если закрыть глаза, но голоса все равно назойливо и упорно будут прогрызать путь к твоему мозгу, двигая и играясь рычажками твоих нервов, заставив раскрыть глаза и Ханна распахнула, хотя Питер за секунду до этого отдал чёткое указание, пока он не скажет не открывать их, нужно ориентироваться в пространстве полагаясь только на чувства осязание и слуха и в эту же минуту Джеймс пожалела, что ослушалась юношу, что принял роль командира и лидера. Её взгляд упал на одно из зеркал в котором отражался корабль, много лет бороздящий неверлэндский океан и имя ему «Весёлый Роджер»

И вдруг, девушка очутилась на берегу моря совсем одна, ища Питера взглядом или хотя бы одну живую душу, но никого. Совсем. Лишь шелестит трава и очередная волна вдребезги разбивается о скалу, а солнце беспощадно печёт затылок. В воздухе витает солёный запах моря, а где-то вдалеке по волнам плывёт корабль, что все ближе и ближе.

Далее события разворачиваются слишком быстро, словно кто-то сел на пульт, так быстро что Джеймс иногда забывает дышать, а потом жадно глотает кислород, словно тот последний в её жизни и больше такого никогда не будет и она вынуждено раз за разом будет умирать и тут же возрождается, не в состоянии разорвать бесконечный круг.

Один кадр сменяется другим. Вот корабль пришфортовывает к берегу.

Плёнка обрывается.

Новый кадр. Эрл уже по пояс застрял в зыбучем песке, Малия пытается достучаться до Питера, который с явным наслаждением наблюдает за тем, как Джеймс-младший уходит под землю в прямом смысле слова, а Киллиан занят словестным противостоянием с могущественным королём Неверлэнда.

Он ведёт себя жёстко. Он издевается и говорит: «Добро пожаловать в Неверлэнд. Вы здесь ненадолго» и исчезает.

Плёнка вновь прерывается.

Кадр сменяется следующим. Вечер. Пропащие готовятся к нападению на замок Фреи, точат стрелы и смазывают их в яде небезызвестного Мор-Шиповника, а Ханна вместе с ними, она наблюдает за Киллианом и Питером, которые говорят о чем-то поодаль ото всех, но вдруг она появляется буквально между ними и слышит все и знает все… Теперь она точно знает, кто предатель.

Питер договорился с Крюком о похищении Кэссиди и это больно слышать и не хочется. Джеймс не хотела это знать точно, не хотела это слышать.

Плёнка обрывается.

Очередной кадр. Она не в Неверлэнде, она в кабинете, по которому расхаживает Реджина, а напротив неё стоит Питер. Она ещё ребёнок, она ещё Гвендалин и она это видела своими глазами много лет назад, до того как ей стёрли всякие воспоминания.

Она проводит руками по полкам с книгами, достаёт одну из них, раскрывает и указывает Пэну на одну из жёлтых страниц и Питер с не охотой смотрит на Гвен, потом на Реджину и книгу и поджав губы уходит… Он просто уходит… Гвендалин срывается с места и пытается остановить его, но король Неверлэнда одергивает руку и стиснув зубы говорит:

– Брысь, щенок.

Больно.

Он обещал что всегда будет с ней. Он обманул и бросил.

Обманул.

Опять.

– Очнись, – Реджина заботливо кладёт руку ей на плечо, – очнись! – она кричит, – очнись, Джеймс!!!

Ханна распахнула глаза и вновь оказалась в комнате кривых зеркал. Её за плечо свободной рукой тряс Питер и был рад, когда та наконец очнулась.

– Я же сказал не открывать глаза! – раздражённо выдохнул Пэн, – боже, какая же ты упрямая…

– Ты обманул меня… – пробормотала она себе под нос.

– Что? О не…

Джеймс оттолкнула его от себя со всей злостью, что бушевала и их руки впервые за полчаса рассоеденились.

– Ты обманул меня! – опять крикнула Ханна

– Джеймс, слушай меня, – как можно спокойней начал Питер, – не слушай и не верь тому что они тебе сказали. Сейчас это не важно. Нам нужно отыскать Зелену, помнишь? Она в одном из зеркал. Где-то здесь в её теле её альтернативная версия. Нам нужно быть командой, понимаешь? Возьми меня за руку, Ханна.

– Да пошёл ты, – девушка отвергла протянутую ей руку, – ты говорил что никогда не лгал мне, ты говорил что никогда не оставишь, ты говорил что-то что произошло с русалками было первой и последней ошибкой, но оказывается ты и до этого оставил меня!

– О чем ты говоришь?

– Не прикидывайся, идиотом, Пэн, – прыснул она, – у тебя был выбор и ты оставил меня с Реджиной. Лжец.

– Ты не можешь этого знать.

– Видимо ты сам не знал, на что способы эти демоны и знаешь, что я тебе скажу? Меня зовут Ханна Гвендалин Джеймс и ты мне не нужен. Мне никто не нужен!

Последнее предложение девушка прокричала, всплеснув руками. На её шее играли желваки, а глаза сияли невероятной яростью и обидой. И в этот момент Питер застыл, смотря вперёд. Он посмотрел в зеркало и его глаза закрылись, но перед этим она увидела в них как в огне пылает трон.

В эту же секунду Джеймс услышала как что-то треснуло… Прямо за её спиной. Обернувшись она увидела как женщина с огненно-рыжими волосами усердно бьёт стекло кулаками изнутри, пытаясь выбраться из заключения, но все без толку. Минуя Пэна, девушка подходит к зеркалу, голос Зелены звучит, словно она находится в бочке.

– Что ты хочешь мне сказать? Как тебя вытащить?

Заключенная пытается что – то сказать, но её плохо слышно, она указывает куда-то за спину. Джеймс оборачивается и тут же уклоняется от летящего в неё потока энерегии, который врезается в одно из зеркал и разбивает на тысячи мелких осколков, что приводит Питера в сознание, ведь это было его зеркало.

Впереди стоит женщина, точная копия Зелены, только глаза её не живые, злые, стеклянные, а кожа зелёная. На лице играет сумасшедшая улыбка, а рука вновь вздымается вверх для того чтобы нанести очередной удар.

– Дай мне руку, – тут же среагировал Питер, – дай мне руку, если хочешь выжить, Джеймс! Эти зеркала… они поглотили Зелену, потому что она была в полном одиночестве. У тебя есть я, дай мне руку, Ханна.

– Твои слова и обещания – пустышка.

–  Я тебе нужен и ты мне тоже.

– Нет! Перестань лгать!

– Я не лгу, – процедил он, – я люблю тебя, Джеймс и поэтому я тогда оставил тебя у Реджины, потому что в книге было пророчестве, где говорилось о квартале и Арии. Я считал, если отгородить тебя от магии все будет иначе. А ещё хочешь знать мой самый большой страх? Иметь слабость. И по этой же причине я сбросил тебя русалкам. Я понимал что мне не все равно на тебя, и тем страшнее, поэтому я решил убить это чувство в зародыше, пока она не пустило корни, куда не следует, но как видишь не получилось. Я люблю тебя. Ты мне нужна.

Удар. Отражение.

Питер успел схватить Ханну, находящуюся в замешательстве за руку и соединить их силу в один, мощный поток энерегии и отразить его. Белый луч пронзил тело лже-Зелены насквозь и зеркало, в котором заточена была она треснуло и изумрудный дымок проник через преоткрытый рот в тело ведьмы. Кожа стала белеть, а женщина приходить в сознание.

Зелена приподнялась на локтях, осматривая комнату и остановив свой взгляд на Питере.