Текст книги "Утерянная вера (СИ)"
Автор книги: Ban ana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)
– С твоим лицом что-то странное, – задумчиво произнесла Скварчалуппи, рассматривая физиономию Джеймс, в то время, когда Виктория поворачивала ключ в замочной скважине.
– О чем ты? – преподняла бровь она.
– Ты улыбаешься. Не знала, что умеешь.
– Потому что я не Ханна, – усмехнулась шатенка, – я Алиса.
– К счастью не придётся привыкать к этим вашим переменам, – выдохнула ведьма из лавандового квартала, раздался громкий щелчок и Виктория пропустила в палату двух девушек.
Войдя в помещение первое что бросилось в глаза это куча пищащих приборов, один из них отслеживал пульс больной, чьи волосы хаотично были разбросаны по подушке. Девушка дышала так же с помощью специальной маски. Бледная и изможденная. Было видно, что ей оставалось совсем недолго, и возможно уже завтра она издаст последний вздох и Лиддел даже чувствовала внутри себя какое-то вдохновение, ведь она подарит этому телу жизнь.
– Её зовут Джо, – поспешила сказать доктор Роджерс, – Джо Уиттейкер. Она провела большую часть своей жизни в больницах. Не жизнь, а сплошные белые стены и многочисленные операции. У неё был шанс на спасение, но её родители… Они опустили руки и не захотели тратить больше и копейки на её лечение.
– Бедняжка, – с искренним сочувствием произнесла Алиса, никогда не знавшая что такое быть обделенным родительской лаской, подойдя ближе и убрав локон тёмных волос со лба.
– Очень жаль её, но в жизни все бывает и такое тоже.
– Всё готово для ритуала? – перевела тему Ками, которой было жутко неудобно и неловко находится в этом угнетающем месте, ведь оно слишком было похоже на Лимбо. Всё такое же бесцветное, безнадёжное и угрюмое.
– Почти, – помялась Виктория.
– Что значит «почти»? – спросила Алиса.
– Вообще готово все, но есть одна вещь, точнее человек что нам нуже
н, он уже на месте. В моем кабинете, но сначала нужно удостовериться, что Ханна воспримет его нормально. Спроси у неё, она будет держать себя в руках?
Прошло лишь несколько секунд, после чего Лиддел подтвердила, что Джеймс сдержит себя и не появится до того, пока ритуал не будет окончен.
Не особо поверив, Виктория повела девушек в свой кабинет, где их уже заждался человек, которого Ханна видела много лет назад, в Неверлэнде. Тот которого она не ожидала больше встретить и только из-за обещания данного Роджерс она смогла сдержать свои эмоции. Мистер Голд или Румпельштильтцхен разглядывал почётные дипломы, выданные Виктории за профессиональную работу. Слишком много последнее время случилось для неё открытий. Слишком много «мертвецов» волшебным образом оживали.
– Добрый день, дорогуши, – голос с хрипотцой и улыбка с хитрецой, – вы, Виктория мастер своего дела, но я бы попросил вас оставить нас с дамами один на один. Этот разговор строго кондефициален. Не должно быть лишних ушей.
– Да, конечно, я понимаю, Мистер Голд.
После этих слов женщина вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– А теперь, – начал Мистер Голд, облакотившись руками об свою трость, – у нас с Ханной предстоит серьёзный разговор, поэтому будь так добра Алиса дать волю моей внучке на пару минут.
Не понимая, что происходит Ханна все – таки вновь обрела контроль над телом, вопросительно уставившись на мужчину.
– Мистер Голд?
– Не так встречают дедушку.
– Вы мне не указ.
– Да ладно тебе, Ханна. Перестань воспринимать все в штыки и хотя бы притворись, что ты лояльно ко мне относишься. Этот разговор правда очень важен и будет влиять на всю твою жизнь.
– Такое чувство будто я сейчас на уроке психологии, – прыснула она, скрестив руки на груди, – может быстрее к делу?
– Дело в том, Ханна, – начала Камила, – что у магии всегда есть своя цена…
Ханна провела пальцем по шершавой странице книги, а потом подняла взгляд на отца, что стоял облакотившись об косяк двери, наблюдая за тем, как совсем скоро у него появится не одна, а две дочери и это заставило её усмехнуться, потеребить в пальцах тотемную подвеску на шее, что отдал Дерек и перевести взгляд обратно на девушку, что совсем скоро распахнет глаза и войдёт в новую жизнь, с новым телом. На кровати сидит Лиам и держит её за руку. Ему все равно в каком теле была бы Лиддел. Он бы продолжал её любить. Ему все равно на тело. Он был безнадёжно и взаимно влюблен в её душу. Это тот самый стремный для осознания Джеймс случай, когда копия (Алиса) гораздо лучше оригинала.
Вдруг, над книгой появилась огненная сфера, которая опалила руки Джеймс и та сначала впервые секунды ничего не почувствовала, по инерции сделала пару шагов назад, а потом пальцы захватила жуткая боль, которую она тут же утихомирила с помощью магии. Да, она вернулась к ней. Да, проклятье было снято. А эта сфера была сферой разума.
Она пылала ещё минуту, а потом в ней начали появляться картинки, которые являлись воспоминаниями Лиддел и каждое было разделёно ещё с одним человеком. С Ханной. Внезапно нахлынувшая настольгия захлестнула волной с головой. Первые слова, первые шаги, первые игрушки и маленькие победы маленькой личности. Вот Алиса еле сдерживает крик радости, ограничиваясь самодовольной усмешкой и взглядом а-ля «я лучше всех», когда её, а не Рабекку Мэфилд провозглашают капитаном черлидерской группы поддержки. А сейчас мы наблюдаем первое признание в любви, первые неловкий поцелуи в щёчку и с нежностью переплетенные пальцы. Вот и первая ревность и первая ссора. А здесь она вскакивает с постели из-за очередного ночного кошмара. Потом новенький с которым у неё сразу зарождается вражда…
Воспоминания не кончались. Их было очень много для 17 лет жизни. Но когда это произошло сфера взлетела, облетела все препятствия и буквально вошла в солнечное сплетение Уиттейкер. Она начала сиять так сильно, что ослеила и всем находящимся, а именно Ханне, Питеру, Румпелю, Виктории, Фрее, Лиаму, Эрлу, Малии и Реджина пришлось зажмурить глаза или закрыть их рукой.
Ее грудь взмыла вверх. Повсюду летали искры. А потом все прекратилось, Джо, а точнее уже Алиса распахнула глаза, начиная оглядываться по сторонам, остановив свой взгляд на Джеймс, словно не веря глазам, потом перевела взгляд на Эшфорда, что не мог сдержать радости на лице и кинулась ему на шею. Они были счастливы.
– Привет, Алиса, – произнёс Эшфорд, убрав локон тёмных волос за ухо, когда Лиддел уткнулась ему в шею, вдыхая родной, любимый запах, которого так не хватало.
Поочерёдно все подходили, обнимали, спрашивали как ощущение, а Джеймс все так же и стояла в уголке, потирая недавно обоженные пальцы, не зная куда деть взгляд и себя в принципе, мечтая чтобы все это наконец закончилось. Не только эта милая встречая отцов и детей, да и вообще вся ситуация с кварталом, Арией и всем остальным, зная, что в конце она должна получить то что яро желает последнее время, всем сердцем надеясь что человек, с которым она хочет это разделить ей на откажет. Или… Откажет?
Мы все бумажные. Города, люди, достопримечательности. Все мы бумажные и жизнь наша тоже бумажная. А все потому, что она сложится лишь так, как мы этого сами захотим. Если не сказать вслух о своей симпатии, то она так и останется не взаимной. Когда мы читаем книги, когда два молодых человека влюблены в друг-друга и страдают как идиоты, храня «страшную тайну», то это только нам они кажутся сказочными идиотами. Ведь мы то знаем о их чувствах к друг-другу, а они нет. Люди так устроены, что обычно перед хорошим и плохим исходом событий всегда делают больший упор на плохой, заранее готовя себя к худшему, чтобы потом не было так больно. Мы боимся что наше самолюбие пострадает, а чувства ранят. Мы боимся не взаимности, осуждения, даже насмешек, а хуже всего жалости, поэтому предпочитаем молчать. А что если два влюблённых к тому же являются гордым и упрямвми баранами? Полное фиаско.Поэтому та самая истинная любовь есть вовсе не у каждого. Точнее, приходит она к каждому, но не всякий может её принять, распознать и правильно воспользоваться. А иногда мы и вовсе нечто мелкое и ничтожное принимаем за габаритное и важное.
Вдруг, Ханна резко оборачивается, собравшись силами, сделав глубокий вдох чеканит:
– Питер, нам нужно поговорить.
Сейчас или никогда. Пэн соглашается, они выходят в коридор и их исчезновения, впрочем никто и не замечает. Зеленоглазый выжидающе смотрит на девушку с которой недавно заключил перемирие. Его просто раздирает любопытство. Она не проронила после его появления и слова, старалась держаться подальше. Сейчас, именно в эту секунду судьба двух людей либо решится, либо не решится.
– Ты что-то хотела?
Ханна замялась, смотрела по сторонам, на могла сосредоточиться, но набравшись сил все же, трудом, но начала говорить.
– Да, я хотела бы… Спросить тебя.
– Ты так волнуешься, – заметил Питер, – что случилось? О чем ты хотела спросить?
– Ты действительно для нашествия на квартал перенесёшь сюда потеряшек и Тинкер?
Хотела бы Ханна сказать другое, гораздо проще по количеству букв и звуков – Да. Но почему она этого не сделала? Может, потому что побоялась услышать ответ и просто предоставила судьбе сделать очередной выбор за неё.
– Ну да. Нам нужно как можно больше союзников, но главное теперь у нас есть ты. Остальное не так важно. Ты скучаешь по ним, да?
– Немного.
– Ты скучаешь только по ним или Неверлэнду в целом? Знаешь, было много плохого, но ведь и хорошее тоже, особенно… – ему давалось это сложно, но в отличии от Джеймс от смог это произнести, – между нами.
Наступила звенящая тишина. Питер все так же стоял лицом к Джеймс, надеясь на тот ответ, который бы значил для него многое, но она молчала, виновато глядя на него и он все понял, стиснул зубы, ничего не сказал, ушёл задев её плечом, сожаления о сказанном.
День откровений, признаний и новой жизни. День, в который так и не решилась судьба двоих, но мост был разрушен...
====== 58 глава. Притворяйся злодеем, будь героем ======
Прогремел гром. В небе сверкнула молния, а потом поразила ближе стоящее дерево, что упало, подняв клубы пыли. За ним тут же образовался темно-фиолетовый портал из которого поочерёдно стали выходить мальчишки от десяти до семнадцати лет. И ни одного прохожего это не волновало, ведь целому миру уже пришлось смирится к присутствию магии. Никто и не заметил потерянных, ведь шум, землетрясения, нападения на город страшными неразумными и невиданными животными стало привычным. Перед глазами всегда мелькало одно, кровавое и красное месиво, приправленное белоснежными костями с щепоткой дикого ужаса и опасений за свою семью, так что сцена, разворачивающаяся сейчас не была удивительной. Впереди всех шёл юноша, он всем нам хорошо знаком, ведь за их вечными войнами с Ханной Джеймс мы наблюдали много лет. Обладатель изумрудных глаз, в которых вечный холод, лукавой, жестокой улыбки, что постоянно играет на его лице. Он тот самый правитель острова вечных грез и фантазий. Питер Пэн, что чувствовал себя, как нельзя лучше, ведя за собой свою армию беспризорников. Он чувствовал себя в своей тарелке. Он наконец почувствовал себя, тем кем являлся всегда. Чёртовым королём, не имеющим короны.
По правую сторону плелся блондин, лицо которого украшал длинный, большой и уродливый шрам на все лицо и его имя Ханна помнила, хотя и не контактировала особо за те полгода, что провела в Неверлэнде. Правая рука Питера Пэна, имя которому Феликс Лост, но не его появления она ждала, вовсе нет.
Девушка вертела головой, щурилась, пытаясь в толпе разглядеть рыжеволосую или блондинисткю макушки, чего ей не удавалось из-за чего-то в сердце из небольшой личинки родилась целая сороконожка, которая тут же, благополучно сдохла, оставив после себя лишь гнилой труп, когда до ушей девушки наконец донёсся знакомый, звонкий мальчишеский и вредный голос, который сейчас услышать ей нужно было больше всего.
– Вы чего такие медленные и широкие? – прыснул Теодор, расталкивая остальных парней, раздражительно ворча, выбиваясь вперёд, – или вы решили, как в рекламе, типа эпично? Я знал, что ты любишь пафос, Питер, но не насто…– внезапно рыжий замолчал, когда оказавшись уже даже впереди Питера и Феликса наткнулся взглядом на Джеймс, что ужасно нервничала, но все же вяло помахала ему рукой.
– Привет? – прозвучало скорее, как вопрос, нежели приветствие.
–… только, – все же договорил Лост, пару секунд моргая, словно не веря своим глазам, начиная оглядываться по сторонам, будто ища подвох.
– Ты что им не сказал? – иронично преподняла бровь Джеймс, усмехнувшись, смотря на Пэна, когда не только Тео, но и остальные потерянные в полном шоке столпились, наблюдая за нарисовавшейся перед их глазами картиной.
– Я же не из тех кто портит сюрпризы, – пожал он плечами, обойдя Тео и подойдя к Джеймс, собственнически приобняв ту за плечи, с явной издевкой во взгляде, смотря в болотные глаза Ханны от которых исходит показное безразличие, что его жутко бесит.
Хочется по-хищному её лицу размазать кулаками, стереть маску, испачкать бледное лицо, как раньше в алой крови, отпечатывает на себе её судорожные вдохи, а потом с усмешкой наблюдать как её пожирают подводные твари, но на этот раз уже без шанса на спасение и все потому что Пэн зол и вынужден сдерживать ярость в себе, хотя бы сейчас.
Джеймс не нравилась такая близость с Питером и его спокойное, совсем безразличное отношение к ней, хотя казалось он должен её ненавидеть после вчерашнего разговора. Казалось, что вчера это был лишь порыв эмоций, очередной спектакль, что Пэн умело сыграл, но она однозначно решила что никто не позовёт его на бис и не бросит букет цветов, именно поэтому она вторит ему и подобно королю расплывается в почти что зверином оскале, брезгливо убрав его руку с своего плеча.
– Ты из тех кто портит жизни.
– И это тоже.
Девушка фыркает, разворачивается, больше не желая смотреть в эти холодные изумрудные глаза, которые жаждут одного – уничтожение своего заядлого противника, а хотелось бы чтобы они смотрели иначе, теплее, нежнее.
– «Чёрт, Джеймс, нужно меньше было слушать трёп Лиддел. Теперь тебе такое ванильное дерьмо в голову лезет.»
Но в слух она говорит иное, что-то вроде: «и никто мне разве не рад?», обращаясь к потерянным, которые наконец отходят от шока, окружают Джеймс со всех сторон. Все смеются, все рады, все счастливы и совсем скоро их станет намного меньше, но никто не хочет вспоминать это, омрачать атмосферу долгожданного воссоединения.
– А где Тинк? – спрашивает Ханна, отстранясь от Тео, взглядом пытаясь найти низкую блондинку, но каждый раз натыкаясь на неудачу, – с ней… Все в порядке?
– Она присоединится к нам позже, – внезапно раздался голос Пэна сзади, – ты же не думала, что я оставлю свой остров совсем без присмотра? Тинкер готовит зелье для защиты, позже она прибудет к нам.
– Ну ладно, – согласилась Ханна, – тогда, добро пожаловать в Майами, надеюсь… здесь вы надолго, – говорит шатенка, когда хочется «надеюсь вы выживете»
К сожалению Ханна Джеймс не была из тех людей кто строил мосты, а из тех кто беспощадно их сжигал, с равнодушным лицом наблюдая как древесина сгорает дотла, оставляя после себя лишь запах гари, хаос и призрачный шлейф надежды который становился все прозрачнее, пока не исчезлал вовсе, ведь Ханне нужно иметь контроль над всем: собой, людьми, эмоциями, ситуацией, а вот когда по каким-либо причинам она теряет этот самый контроль, вот тогда уже по-настоящему становится страшно.
Руки ее не дрожат, как ещё пару часов назад, а уверенно двигаются, пальцы выполняют заученные движение, глаза бегают по кукле вуду, а нитка с иглой раз за разом проникают сквозь ткань, вшивая локоны волос и шерсти. Она старается не упустить ничего, все сделать идеально, ведь от того как она выполнит свою работу зависит то выживут они или нет, а это имеет достаточный вес, чтобы переживать.
Внезапно скрипнула дверь, рука Ханны предательски еле заметно дёрнулась, а игла уколола палец из-за чего девушка ожидаемо шикнула. Алая капля крови отправилась в свободный полет, а потом кляксой расплылась на белом ковре.
Джеймс поджала губы, развернулась и направила злой взгляд на непрошенного гостя, вопросительно преподняв бровь, как бы спрашивая «чего тебе?». Кого, а Лиддел она увидеть однозначно не ожидала, ведь взаимоотношения их ни на грамм не улучшились, но не стояли на одной точки, а тянулись на то дно с которого кажется совсем недавно поднялись. Все было херово, убого и очень трудно в жизни Джеймс, а Алиса вечно, будто специально мозолила глаза своей счастливой физиономией, постоянно обмениваясь нежностями с Эшфордом. Тошно. Противно. Завистно.
Все эти кусочки боли складывались в один, безумно заточенный и твёрдый камень и бурили в висках, груди и душе огромные дыры, которые Ханне хотелось заполнить лишь слезами и наркотиками, но она же борец и она об этом конечно никому не скажет. Последнее время она отдалилась от Малии и Лилии, как и они от неё. Девушки были заняты своими отношениями и больше, никто в мире, кроме Эрла и Айзека им был не нужен и от этого отвратительней вдвойне. Её променяли на поцелуи, её променяли на объятья и тепло в душе, её променяли на любовь, а она такая зараза… Пристанет и делай что с ней хочешь. Пытайся убить, затоптать, не замечать, выбросить из головы, замкнуться в себе – бесполезно.
– Я пришла проверить как ты, – отвечает Алиса на негласный вопрос, не решаясь подойти ближе, – мы вообще все волнуемся за тебя, последнее время, казалось ты должна быть счастлива, но все наоборот. Сегодня мы идём на войну, а кажется что только ты. Что с тобой? Почему ты так отдалилась от всех?
– С каких пор я тебя волную? С каких пор кого-то стало волновать кроме их личных мелодрам?
– Ханна, перестань, – поспешила заставить её замолчать Лиддел, – нам не все равно на тебя, и никогда не было, – она подошла, робко попыталась взять бывшую соперницу за руку, но зря. Джеймс одернула руку, тяжестью взгляда давая понять, что не стоило этого делать.
– Уходи, – бросила Ханна, смотря на собеседницу исподлобья.
– Ты просто ребёнок! – не выдержав, крикнула Алиса, – ты думаешь только о себе!
– Да, конечно, ты права, теперь уходи, дверь там, – Ханна кивнула в сторону выхода, чем только ещё больше выбесила Лиддел, а глазах который был такой огонь, такие черти, что казалось ещё немного и случится пожар.
– Ты убегаешь от проблем, – продолжала стоять на своём Лиддел, – опять, я знаю же, что ты будешь продолжать так делать.
– Да что ты ко мне прицепилась, а? – разозлилась ведьма, что до этого старалась быть холоднокровной, – чего тебе от меня нужно, Лиддел? Поиздеваться пришла? Довольна? Теперь уходи, пожалуйста. Вон!
Последнее слово Джеймс прокричала слишком сильно, не справившись с эмоциями, она вытянула руки вперёд и Алису понесло назад, так сильно, что спиной девушка выбила дверь. Грохот. С полок попадали книги, колбы на столе затряслись, а кукла упала на пол. Джеймс устало села на пол, забравшись пальцами в волосы, спрашивая раз за разом когда же это все закончится, когда ей перестанут лезть под кожу и воспитывать и она знала когда, знала число и месяц, день недели и время, знала день своих похорон, из-за которых она вела все это время себя так. Они перевернули её мировоззрение, уничтожили её и скоро вырежут из этого мира как первую и единственную в своём роде ведьму-гибрида и никто кроме неё, Камилы и Румпельштильтцхена об этом не знает и не узнает до самого последнего.
Пророчество в любом случае невозможно было избежать. Оно гласило уже на самом деле не такой юной ведьме смерть и оно сбудется, потому что такова её судьба, от которой бежать нереально, Ханна уже пыталась.
Сторибрук-маленький серый городок с своим особым уютом, в котором Джеймс как думала раньше когда-то родилась и в который не за что в жизни больше не вернётся. По сравнению с Майами, в котором она последние семнадцать лет, этот город теперь не приносит абсолютно никаких эмоций, как раньше, а сами Майами возбуждают лишь одно желание – бежать как можно дальше. Да, если ты имеешь какое-то дело к ФБР то здесь идеально находится, не зря же местные называли и называет до сих пор этот город «городом для смерти». Самоубийства, темная магия, лавандовый квартал – дикий ужас для обычного человека и особенно для того, что пережил за свою жизнь слишком много боли, столько сколько не переживают за всю жизнь. А в эпицентре хаоса и разрухи команда по спасению находилась сейчас и имя ему центральная площадь лавандового квартала, в котором Ханна Джеймс побывала дважды, и третий искренне надеялась что не переживёт.
Вечер, но так темно, что складывается ощущение что сейчас гораздо позже, чем показывают часы на кисти Эрла. Старые, разрушенные хрущевки и дома, что ушли под землю. Повсюду кровь, гнилые и свежие трупы, останки, а вместо лаванды на каждом углу растёт и процветает знаменитый по неверлэндским хроникам цветок войны, что появляется только в безнадёжно потеряном месте. Мор-Шиповнику здесь было кажется даже комфортней, чем на острове детских грез и фантазий, ведь на территории греха и страха питаться болью гораздо рациональней.
– Тихо как на кладбище, – произносит Эшфорд, сжимая в руках ствол, если что, готовясь выпустить в чьи-то ребра пулю– кажется нас здесь не ждали.
– Кажется твоя скрипка обидится, что ты променял её на револьвер, – хмыкнул Пэн, в ответ получив недовольное: «совсем сдаёшь позиции, Питер», – знаю.
Лиам уже не помнил, когда брал скрипку последний раз в руки, в его голове могли плыть тысяча и одна мелодия, а пальцы то и дело саднили от долгой разлуки с инструментом, но его магия не столь сильна, а ещё больше ослабла после перерождения, поэтому с недавних пор брюнет отдавал предпочтение пистолетам и теперь, как успела подметить Ханна глубоко в своём сознании это больше не тот смазливвй скрипач, которого она дразнила за сладкую внешность и имя. Глазом моргнуть не успеешь, а ты либо мертв от пистолета в его дрожащих руках, либо застрелен другим, при помощи его предательства, если ты конечно не Алиса Лиддел, которая приросла к сердцу юноши, пустив корни.
И все же, как бы она не старалась не могла понять. Лиам был солнцем согревающим все вокруг, стремясь каждому подарить уют, а Алиса это луна, холодная, безликая, темная сторона, но вместе они дополняли друг – друга, как Инь и Янь, добро и зло, и то же самое относилось к Малии и Эрлу, Камиле и Алану, а она и Питер… Им никогда не быть в нормальных отношениях, ведь они слишком похожи, их отношения нереальны, их отношения в лучшем случае её мечты, как бы не хотелось.
– Нам пора, – Камила делает первый шаг, пересекая черту защитного барьера, созданного Ханной и в эту секунду слова сказанные Лиамом можно было с лёгкостью опровергнуть. Их ждали и ещё как.
В неё тут же, не откуда, из воздуха стремительно направилось два потока тёмной энергии, которые разорвали бы её за секунду, не обладая Скварчалуппи защитной реакцией и не текла бы по её венам кровь, родственная с Арией.
Она отразила удар, оглядываясь, тяжело дыша, и тут стрела… Но мимо, очередной промох. Уворачивается. Отлично. Но никого нет, совсем, однако по всему пространству гуляет смех, что раздражает ведьму и мешает сосредоточиться и найти источник.
– Нужен свет, – слышится сзади голос Морфея, – это её дети, они могут существовать только во тьме. Нам нужен свет, но где его достать.
– А как насчёт… – начал Эрл, с усмешкой – добавить немного огонька?
Всё переглянулись и согласно кивнули, а Демон Страха расплылся в усмешке, кажется он ждал этого всю жизнь. Мастер иллюзий и проекций, ему не стоило труда создать ощущение пожара. В секунду дома заполыхали и все узрели тени этих существ.
– Теперь твой выход, папа, – кивнула Джеймс и тело Дерека стало трансформироваться.
Его кожа стала белее мрамора, а глаза застряли янтарем, не до конца закончив перевоплощение он поведя за собой потерянных вступил в бой с тенями, что приобретали цвет и тело, превращаясь в ведьм и колдунов, бывших мирных жителей квартала, что теперь вынуждены сражаться за ту, что запугала их многочисленными смерятми, вселяя в души мерзкое, липкое чувство, такое примитивное. Страх.
Хрусты костей, вспышки магии, энергетические потоки, стоны и крики боли не только врагов, но и Джеймса-старшего, но и потеряшек пораждали ещё больший хаос. Все перемешалось. Свои люди и соперники и Джеймс уже переставала понимать кто и где, стараясь всеми силами защищать мальчишек, но уследить за всеми она не могла и вот первое бездыханное тело с вырванным сердцем валится ей прям под ноги, но кричать и заплакать она не сможет, лишь поджать губы, перешагнуть труп и со всего размаху, с криком и той болью, что поразила её сердце вновь рассечь глотку очередной ведьме. Не сейчас она проявит свои эмоции. Война ещё не выиграна, флаг победы ещё не поднят, а она ещё дышит. Ария все ещё дышит, наблюдает, смеётся и ждёт.
– Ты тоже соскучился по мне, братик, я знала… – за секунду блондинка на лице, которой расплывается безумная улыбка прижимает Хейза к стене, прислонив лезвие ножа к горлу, – помнишь этот нож? Когда-то ты мог убить меня им раз и навсегда, но ты сжалился, ты любил меня, ты не сделал того, о чем бы жалел и… Зря. Нужно было убить меня, когда была возможность.
– Ты слишком быстро раскрылась, – холодно ответил Алан, взглядом заметив как сзади к Скварчалуппи подкрадывается тень. Его глаза засветились неоном и тень отбросило. Он вернул взгляд на Ламию, что была уже недовольна. Она зла. Она ещё никогда не была так зла, – все это, порабощение квартала, все это ради меня, да?
– Умница, – процедила она, – страдания этих ведьм и колдунов, что я загипнотизировала лишь приятный бонус. Мне сейчас нужен и всегда был нужен только ты. Я много сделала ужасных вещей и все ради того, чтобы ты убил меня, Алан. Я действительно этого хочу, самое лучше признание в любви – убийство. Но тогда ты умрешь вместе со мной и больше… – она нагнулась к его уху, шептав, словно змея, которой Алану хотелось лишь одного. Отрубить чёртову голову, – никто нам не помешает… – и она вкладывает в его руку нож.
Орудие смерти, что отправит их обоих на тот свет, и скорее всего прямиком в ад и Хейз понимает, что так действительно лучше для всех. Для Ками, для его приобретённых друзей, что ещё совсем недавно были его злыми врагами, он был готов пожертвовать собой ради их счастья. Да, древний колдун Морфей был ужасным человеком во всех проявлениях. Он доводил людей до суицида, питался их снами и жизненными силами, но глубоко в душе Алан Хейз был жертвенным, благородным и доблестным рыцарем без латных доспехов с обнажённым сердцем, что предательски выпустило в себя Камилу Скварчалуппи, американскую ведьму с итальянскими корнями, Эрла Джеймса, первого не совсем человека что поверил в него и ему, Ханну Джеймс/Алиса Лиддел с которой он был связан клятвой обеда, Лиама Эшфорда и даже Питера Пэна, с которые ему тоже удалось найти общий язык. Алан, как и многие всего лишь притворялся злодеем, а на самом деле был героем и такие, те кто не кричат о добре, те кто не переводят бабушек через дорогу и не за мир во всем мире, именно они истинные герои народа.
– Хейз, нет! – из транса Морфея вывел крик Эшфорда, что пустил последнюю пулю в лоб очередной тваре, – если ты это сделаешь, то умрешь, это битва Ханны, но не твоя!
– Ошибаешься, как раз таки моя.
– Алан, положи нож. Эта змея только этого и добивается. Она только этого и хочет, Алан! – крикнула Ками, что еле держала себя в руках и уже тише, не своим, хриплым и обессиленным голосом, – пожа…
Внезапно она замирает, как и все пространство. Алану так проще, ибо он уже все и за всех решил. Пусть им будет больно, пусть невыносимо, но так нужно. Он себя этим убеждал.
Кровь, улыбка, стеклянные глаза. Алана и Арию окружает голубой туман, унося далеко далеко, оставляя после себя лишь нож на полу с датой и именами смертников.
Камила падает на колени, чувствуя как боль разрывает ей все внутренние органы. Ханна просто поверить не может в то что Хейз сделал это. А в это время тьма расступалась перед рассветом, оставшиеся в живых приходили в себя, а бедствия в мире прекратились, словно их никогда и не было.
– Он умер героем, – все что сказал Питер, сочувственно положив руку на плечо девушки.
====== 59 глава. Подай мне руку помощи ======
Дождь барабанил по пластиковым окнам квартиры Лиддел, отстукивая собственную мелодию, которой подыгрывали тонкие, длинные пальцы нервно стучащие по деревянной тумбочке, действуя на нервы, но она все продолжала и продолжала это делать, словно стараясь довести себя до безумия. В комнате темно, на улице тоже, а в её голове тьма нашла уютное прибежище, обволакивая разум и разрушая последние крупицы рассудка. Девушка сидела на полу, в самом холодном и тёмном углу, стараясь скрыться ото всех. Глаза её красные, на бледном лице невысохшие дорожки слез, руки тряссутся, что она контролировать она не в состоянии, искусанные губы подрагивают. Камила вновь и вновь старается удержать себя в руках, не заплакать, раз за разом прокручивая в своей голове ту мысль, что Алан погиб не для этого. Не для того чтобы она медленно убивала себя. Она умоляла свое сердце перестать пропускать заряды боли, чтобы перестать делать это, но раз за разом было все сложней, и когда терпеть стало невозможно шатенка в 2 раз за несколько дней закричала, так сильно, что у Ханны, что сидела по ту сторону двери, вынуждая истязать себя криками ведьмы кольнуло сердце. Джеймс было противно от того, что умереть должна была она, а не Хейз, от того что она Морфей пожертвовал собой, от потери друга и ей было противно от самой себя, ведь она не могла помочь девушке, которая умерла в ту же секунду, как умер её возлюбленный.
Вместе с душераздирающим криком новым потоком хлынули так упорно и старательно сдержанные слезы, которые оказались гораздо болючей и невыносимей, чем она могла полагать. Горячие, проедающие эпидермис кожи слезы стекали по щекам на шею, ключицы, грудь, побираясь к самому сердцу и ппроделывая огромные дыры, что нельзя будет заполнить ничем. Ни сигаретами, ни алкоголем, ни наркотиками, ни случайными связями и селфхармом. Эта дыра она бесконечна. Эта дыра незаполнима. Эта дыра постоянна. Эту дыру не зашить и она это понимала и то ли стонала, то ли скулила, словно подбитая собака, что потеряла хозяина раз и навсегда. Она уже не шмыгала носом, а задыхалась, пытаясь ртом ловить нотки недостоющего воздуха, из-за скорбящего дёгтя в лёгких, что перекрывали доступ кислороду. Взгляд карих, опьяненных горем, красных от слез глаз был направлен куда-то вперёд, в пустоту.
Она не чувствовала ничего, совсем и от этого было страшно, и от этого было больно. Дикая, неконтролируемая, поражающая организм боль убивала и единственное лекарство от этой боли было не наяву, не под землёй, не на небе. Скварчалуппи не знала где сейчас находился бывший злодей, что испытывал, возможно страдал, а возможно и вовсе исчез и от этого, от одной мысли что Алана больше нет, а значит невозможно вернуть становилось ещё хуже. Хотелось загнать тот самый кинжал себе под кожу и прочувствовать все то, что чувствовал мужчина, разделив с ним холодные объятья смерти, но… Было поздно. Слишком.
