Текст книги "Утерянная вера (СИ)"
Автор книги: Ban ana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)
– Бей… Почему ты…
– Потому что я любил её! – изо всех сил крикнул Белфайер, будто это что-то могло исправить.
На глазах подростка были слезы, а в голосе читалась боль и обида. Питер Пэн вновь обвел его вокруг пальца и под рукой у него нет ничего. Ни ящика «Пандоры», ни книги Барри. Ничего. А Малия и Эрл будут считать его предателем, хоть крысой оказался вовсе не Бей, а Капитан, что продал его за свободу… и эта мысль убивала каждый сантиметр его тела. Он душевно умер...
====== 21 глава. Не все потеряно. ======
Последнее время предательское ощущение, что все что она так долго обдумывала, те корыстные и злобные планы, та ненависть, все это было напрасно. Её планы будто были обречены на провал, и все это понимали, кроме неё. Но почему… Почему никто не сказал, что есть другой путь? Почему ей никто не сказал, что ещё не поздно исправится? Возможно кому-то было не все равно, но этот кто-то ничего не сделал, а предпочёл опустить руки, сдаться и наблюдать, как душу его любимой женщины пожирает злоба, зависть и обыкновенное, человеческое одиночество. Никто ничего не сделал, а бездействие – это самое отвратительное, что может только быть, а особенно по отношению к человеку, который, как бы нелепо это не звучало запутался в собственной паутине.
Жизнь оказалась для неё, словно заезженная кассета, полная дел и проблем, а так же чередом неудач. Каждый раз, когда она ощущает приближение триумфа, Питер Пэн выбивал почву из-под ног, и как самый ненасытный, жестокий и жаждущий её жизни зверь, все действия, которого направлены против ведьмы. Казалось ради защиты его острова, однако так ли это на самом деле?
Фрея совсем бессильная, передвигается облакотившись об перила лестницы, пытаясь добраться до своей комнаты. А эти предательницы… Эти пожирательницы детей ретерировались с замка, как только почувствовали, что пахнет неладным. Они её предали. Все её предали. Остался лишь Гленн, который передвигаясь на четвереньках покорно идёт за своей госпожой. Всё потеряно… Не вернуть назад, тот день, когда она променяла власть на любовь, поигравшись сначала с чувствами Питера, а потом и Дерека. Всё же, одно оно поняла точно за свое многовековое существование. Если у тебя есть власть, то ты не имеешь права любить и быть любимым. За все нужно платить. В том числе и любовь имеет свою валюту.
Не удержавшись и запнувшись об падол платья Забини падает прямиком вниз и у неё нет не сил, ни желания применить магию. Зажмурив глаза, она ожидает столкновения с полом, но секунда, две и три проходят без ощущений боли, а на своей талии она чувствует сильные руки, которые поднимают и ставят на ноги.
– Ты совсем не изменилась, – слышит она через мглу до боли в животе знакомый голос и раскрывает глаза.
Дерек пытается разглядеть в абсолютно чёрных, демонических глазах искорку света, но тьма настолько тепроглядна и жука одновременно, что он чувствует жгучее желание развернуться. Что угодно, но лишь бы не смотреть в эту пустоту.
– Д-Дерек?
Как иронично. Она множество раз прокручивала в голове тот момент, когда она властно размахивает перед ним кристаллом, где будут заточены его воспоминания, а значит и его воля. Где он стоит на коленях. Просит прощения. А теперь её щеки пылают, будто ей 15. А сердце, которого на самом деле давно нет стучит так быстро, что воздух сжимает ребра и волшебным образом забирает дар речи. Ничего не проходит бесследно, а первая истинная любовь навсегда останется первой и истинной… И никаких масок, когда на тебя так сердито, но одновременно и беспокойно глядят пара родных карих глаз…
– Столько лет прошло. Я думал это все слухи, но… – он с болью смотрел на Фрею, – тьма настолько поглатила тебя, что ты саморазрушаешься.
Она не может ничего сказать в свое оправдание потому что руки дрожат, тело окутывает оцепенение, а губы застывают в немых фразах, которые она хочет, но не в состоянии произнести, а в голове лишь тысяча вопросов. Почему он остался? Почему он не ушёл вместе с своей стаеей? Неужели, все что он сказал тогда было ложью, и его любовь не прошла… Его сердце так же пылает огнём от её чёрных волос, высоких и острых скул, точенного подбородка, стана, и ему не хочется её убить, а лишь заточить в объятья, уткнувшись в шею и защитить ото всех. Даже от самой себя.
– Каждый чёртов день я прокручиваю в своей голове тот день, хотя много лет назад пообещал выкинуть ведьму по имени Фрея Забини из своей головы. Не получается. Потому что я до сих пор люблю тебя и это мне не нравится.
– Я тоже люблю тебя…
Очередной вздох. Становится ещё горячее. Разум окутала розовое покрывало, а с щёк внезапно начали течь слезы. Одна за одной и они словно разъедали кожу. А в глазах рассеивалась тьма…
Через минуту её глаза стали вновь привычного голубо-зеленого цвета. Это была лишь ненависть… С которой нужно было справится.
Сколько бы не было причин впасть в тьму. Сколько бы не было соблазнов перейти на сторону зла. Причин сохранять в себе свет есть гораздо больше…
Джеймс оставляет на губах ведьмы лёгкий поцелуй, и прошептав «не все потеряно» обращается в волка и скрывается за хлипкой дверью.
Фрея смотрит на свое отражение на медных перил, а в голове все крутится и крутится эта фраза… Может у неё все ещё есть шанс исправится… Может не все потеряно…
В честь спасения и победе в сражении против Замка Потерянных воспоминаний было решено устроить праздник в лагере индейцев, куда были приглашены все потерянные, включая их короля, Ханну, Малию и Эрла. Помимо них лагерь индейцев был порабощен и стаей оборотней.
Громкий смех мальчишек и звук бьющегося стекла, посуды. Свист от выстрелов из лука и вой оборотней. В бокалах плескался алкоголь, который стекал по его стенка, а иногда лилось на землю. Игра на традиционных инструментах индейцев.
Сейчас все весилились, и позволили себе хоть на пару часов позабыть о Фрее и остальных проблемах, которые были неразрывно связанны с вышеоупомянутой ведьмой.
Подняв взгляд Ханна увидела Малию стоящую рядом с Эрлом в обнимку. Ее мучали парноедальные мысли. Эрл очень изменился, и Джеймс не знала благодаря чему… Или кому. И в хорошую сторону или плохую. Младший брат все свое свободное время посвещал теперь либо Мел, либо что очень странно Питеру. С последним он казалось очень сильно сблизился, что провоцировало тревогу, ибо Питер не мог с кем-то дружить. Это бред. Но это был не единственный источник волнения. Бей… Ханна не могла забыть и понять, того почему он даже не попрощался? Эти мысли беспощадно мучали её и не давали покоя.
– Такой прекрасный вечер, а ты портишь его сидя под деревом, – знакомый голос вывел Джеймс из транса.
Шатенка повернула голову вправо и наткнулась взглядом на Питера, который сидел рядом на корточках, чтобы сравниться с ней ростом. Привычная ухмылка. В зелёных глазах по-прежнему пляшут черти. Тот же зелёный костюм, но что-то явно было не так.
– Ты сейчас испортил мне его больше своим лицом, – прыснула она, вновь уставившись в одну точку.
– Да, признайся уже, – внезапно произнёс Питер, – признайся, – повторил он, а потом убрал волосы Джеймс на бок и приблизился к уху, – что думаешь, как позвать меня потанцевать.
Джеймс и знать не хотела, как ему удаётся читать её мысли, ибо как она не пробовала прочитать его – все без толку. Ханна резко развернулась, злобно уставившись на Пэна, когда их лица вновь были на ничтожно расстоянии, но в этот раз её это нисколько не смущало. На его лице ещё больше растянулась ехидная улыбка, что вызывало у неё только недоумение.
– Что?
– Если тебе так хочется меня потрогать, могла только попросить.
Ханна удивлённо вскинула брови, сначала посмотрев на Пэна, а потом опустив взгляд. Оказывается она очень сильно сжимала кисть руки Вечного мальчика.
Она тут же одернула свою руку.
– Фу! – воскликнула она, пытаясь оттереть с руки невидимую грязь, – боже, теперь придётся обмакивать её в кислоте, чтобы вывести грязь!
Пэн закатил глаза и будто специально схватил её за ту самую руку, потаща за собой и тем самым заставив встать. Джеймс паталась сопротивляться, показывая, что совсем не желает не то что танцевать, а вообще прикасаться к Питеру ей ужасно мерзко. Будто она находится в объятьях болотной тины.
– Хватит ломаться, – шикнул он, – хотя-бы раз в жизни забудь о своей гордости. Здесь это очень глупо.
Ещё какое-то время Джеймс предпринимала попытки вырваться, но все они были безрезультатны и в конце концов она сдалась, нет, не то слово. Смирилась. У Джеймс было мало опыта в танцах, точнее вообще никакого и то и дело она наступала Пэну на ноги. Сначала случайно, а потом будто специально при этом коварно ухмыляясь, но и это ей надоело, потому что Питер тоже не оставался в долгу.
Время текло медленно. За последнее время Джеймс испытала, поняла и прочувствовала слишком многое для обычного человека, но и ей хоть иногда требуется передышка после таких безумных скачек и этот танец – стал своеобразным глотком свежего воздуха. Вокруг она не ощущала никого. Есть только она, Пэн и их особая музыка. Это уединение волшебным образом придало ей сил на дальнейшее сражение и лишь подкрепило её силу духа. Глаза в глаза. И на лицах обоих играют странные, ехидные улыбки, потому что каждый из них уже давно понял, кто для кого и что значит и именно им не нужно глупых слов, потому что раз за разом они доказывают эту значимость поступками.
Вдох. Выдох. Музыка заканчивается, но в головах все равно застряла навязчивая мелодия. Пальцы неохотно расплетаются и оба расходятся по разные стороны. Питер подходит к Малии и Эрлу, и отводит последнего в другую сторону, а Джеймс подходит к отцу, который только появился. Она много обдумывала свое поведение, отношение к нему и своей расе. И раз она решила меняться. Раз она решила, что больше никогда не станет жалкой, ведомой наркоманкой, то она должна и изменить свое отношение.
– Пап, – неловко начала она и Дерек обратил на неё взгляд, хоть до этого и разговаривал с Тигровой Лилией.
– Ханна? Ты что-то хотела?
Джеймс шмыгает носом и трёт его. Чувствует как в нем начинает щипать, но вовремя берет себя в руки.
– Я люблю тебя, – Джеймс кидается в объятья своему отцу, сильно сжимая в руках ткань на его спине, – я прощаю тебя.
– Я тоже люблю тебя, принцесска.
Счастье. Что может быть лучше чем оно? Для каждого ведь оно свое. Кто-то счастлив от возни с детьми, кто-то испытывает прилив радости, пересчитывая зелёные купюры. Кто-то в восторге от новых шмоток и косметики. Но Ханне Джеймс не нужны были дети, деньги и косметика. Все это время ей нужна была её семья, которую пусть и не полную она получила переступив через горло и пусть она не до конца простила своего отца, но она учится отпускать прошлое, а первый, маленький шаг на пути к своему идеалу уже сделан.
Дочь самой страшной ведьмы за всю историю Книги Сказок и альфа-оборотеня умела любить. Не была полным воплощением своей матери и единственная причина по которой она была так беспощадна, жестока и неприклона – это борьба к своему счастливом концу. Это поняла Лилия, которая наблюдала за воссоединением семьи. Ханна Джеймс была настоящим воином, который шёл сквозь преграды и ломал стены. И этим они похожи, потому что это ещё не конец и им придётся хорошо поработать, ещё многое пройти, чтобы заполучить свое «долго и счастливо».
Не все потеряно. Можно изменить все. Фрея Забини поняла, что для неё главным являлась не власть, а любовь, а Ханна поняла, что важнее семьи для неё нет ничего. Но вопрос лишь в том, воспользуются они своим шансом или нет…
Эрл рассмеялся холодным, леденящим смехом, выслушав Фрею.
– То есть самая жестокая ведьма, убийца, та кто продала душу и сердце Тени, взамен на власть расстаяла под харизмой обояшки-оборотня? – издевался Демон Страха, – от кого, а от тебя, Фрея не ожидал.
– Наше сотрудничество окончено, – упрямо произносила Забини не впервый раз, – выходи из тела бедного мальчика и отправляйся туда от куда вышел.
– Как жестоко. Это тоже самое что показать ребёнку конфетку, а потом самому её съесть. Ты всерьёз думаешь, что я в трезвом уме и памяти покину телу Джеймса? Ахах, вот ты дурочка!
– Хватит дурачиться! – крикнула черноволосая, – немедленно убирайся!
– Знаешь, даже если бы я и хотел, то не смог, – Эрл склонила голову на бок, а его ухмылка граничала с оскалом, – потому что Эрл сдался. Его душонка правда ещё живёт, но не осталось настолько мало, ему осталось лишь неделя, а может три дня… Или даже час, – на последних словах он приблизился свое лицо к лицо ведьмы и хищно улыбнулся, – зависит от того, как скоро я проголодаюсь.
Фрея сердито свела брови к переносице. Демон Страха её давний враг. Они всегда соперничали с ним. В чем угодно. Начиная от власти, до количества убитых ими. Верх сумасшествия мерится трупами, а теперь она мечтает очистить свою репутацию и безумно хочет лишь одного. Хочет, чтобы этот мерзкий, отвратительный ей тип освободил младшего брата её дочери и отправился в ту преисподнию, откуда вылез.
– Не смей! – она попыталась схватить его за рубашку, но вместо этого схватила воздух, а он появился прямо сзади.
Холодное дыхание не пугало. Не заставляло по коже пройтись тысячи мурашек. Оно просто уничтожали каждую нервную клетку и подсознательно вызывало страх.
– Ты будешь со мной работать, а иначе… Эрл может умереть быстрее, чем я планирую.
Фрея обернулась. Холодное дыхание исчезло, так же быстро, как и появилось. Она осела на пол, взявшись за голову. Теперь ей нужно было выбирать между злом и ещё большим злом. Либо спасти свою шкуру, а заодно и Эрла и продолжить план по уничтожению Неверлэнда. Либо отказавшись от сотрудничества, но убив при этом Джеймса. Это был чертовски сложный выбор… Оказывается, как сложно быть героем…
====== 22 глава. Эффект бабочки бабочки ======
Pov Ханна:
Самое отвратительное ощущение – это понять, что уже ничего нельзя изменить. Эта мысль, словно чума заражает твоё тело, сознание, начинает влиять на твои поступки и настроение. Последнее же от безнадёжности ситуации катится прямиком на дно и ты в падаешь в тяжелейшую меланхолию. Ты размышляешь, что если бы ты поступил иначе ничего бы этого не было, ведь как часто мы не подумав можем нагрубить родителям, что в итоге перерастает в скандал с всеми вытекающими последствиями, а позже и ухудшение отношений. Ведь каждое наше действие, каждое слово и даже мысли влияют на будущее. Своеобразный эффект бабочки. А ведь я до сих пор не знаю, кем был тот старик в рясе, который и дал мне волшебный боб. Я до сих пор не могу понять, зачем ему нужно было, чтобы я попала на остров детских грёз и фантазий. И что было бы сейчас со мной, если я бы посчитала его сумасшедшим? Я определённо не хочу этого знать. Но я не могу справится с любопытством. Я должна узнать кто он такой.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤКонец Pov Ханна
Джеймс без спросу переступила порог дома Пэна, ибо была уверена, что разгадка тайны старика в рясе таилась именно здесь. Самого короля в домике не было, да и в лагере продолжительное время. Была глубокая ночь и не одной свечи не горело.
Через минуту в руках Джеймс появился огненный шар, который вскоре летал по помещению, освещая ей путь. Домик Питера не сильно отличался от того, который вышеоупомянутый предоставил ведьме. Однако он был больше, но заставленней, что производило впечатления захламленности, что было вовсе не так. Джеймс более чем уверена, что каждая из этих склянок с жидкостями – яд, а эти стеклянные сферы, высушенные головы странных существ – магические артефакты. Скрипящие половицы под ногами заставляли нервничать ещё больше. А если Пэн внезапно вернётся? Что ей тогда сказать? Она помотала головой, чтобы отогнать тревожные мысли, которые только мешали сосредоточиться на цели.
С полок Ханна берет одну из книг и бегло читает сказку о сверчке Джимини, однако его настоящую историю. Она хмурится, листает дальше и на глаза попадается всем знакомая, старая-добрая сказка о Красной Шапочке. Но с каждым новым предложением Джеймс все больше понимала, что сказки лгали не только про Питера Пэна. Они лгали обо всех без исключения сказочных героях…
Она положила книгу обратно, когда в темноте сверкнули два синих языка пламени, а потом сразу исчезли. Девушка направила огненный шар в тёмный, неосвещенный уголочке, но не увидела ничего синего цвета, а лишь ещё один книжный шкаф в виде женщины, которая пальцем указывал вправо. Она и не думала, что Питеру по вкусу такого рода… Мм… Красота. Назовём это так.
Обшарив и эти книжные полки, она не нашла ничего для себя интересного. Да и не вникал особо, потому что книги были написаны на непонятном языке. Теперь она принялась обследовать прикроватные тумбочки. Раскрыв первую её взору тут же были предоставлены те самые волшебные бобы. Джеймс запихнула пару бобов себе в карман на всякий случай и закрыла тумбочку тяжело вздохнув.
– Пусто, – фыркнула она и явно недовольная обернулась и собиралась покинуть дом Пэна, пока тот не вернулся.
Но развернувшись и не сделав не один шаг она тут же остановилась, потому что поняла что здесь какой-то подвох. Окно, которое до этого было закрытым теперь было открыто нараспашку и ледяной ветер, который в Неверлэнде был обычно тёплым и сухим пробирал её до мурашек. Даже совы больше не ухали, а за пару минут вечер превратился в глубокую ночь.
Она своим затылком чувствовала чье-то присутствие. Тут же обернулась назад, но никого не было. Ханна тяжело вздохнула. Наверняка её фантазия вновь играет против неё. Как только она повернулась обратно, то врезалась в чью-то грудь, а чьи-то горячие, как раскаленные угли руки легли на её талию и очень знакомый голос прошептал на ухо:
– И что юная воришка забыла в моем доме?
В этот момент земля ушла из-под ног, а сердце ушло в пятки, отбивая бешенную чечетку. Всё её тело слегка дрожало и не понятно точно от чего. То ли от холода, то ли страха, что её застали на месте приступления, то ли от ничтожного, точнее вообще никакого расстояния между телом Питера и её.
Она не знает что ему даже ответить, поэтому пытается сбежать. Сначала не получается. Она оказывается прижата к тому самому странному книжному шкафу. Его руки начинают блуждать по её телу, а холодное дыхание заставляет пройтись стае мурашек по ключицам, шее, подбородку, губам. Нежные поцелуи в плечо и тугой узел завязывающийся внизу живота. Попытка не пытка. Джеймс что есть силы кусает Пэна за губу, чувствуя металлический привкус крови. Удачно. Она освобождается из его хватки и бежит из дома, но оборачивается. На месте где должен был стоять Пэн нет ничего. Пустое место… Ханна бежит по джунглях и огненный шар потух.
Спустя какое-то время, как Джеймс выбежала из домика Питера, сам его хозяин появляется в нем в клубах зелёного дыма и свечи тут же зажигаются. Пэн недоуменно обводит взглядом свое жилище. Книги разбросаны, некоторые сферы побиты. Шкаф в форме женщины слегка наклонился. Он злобно сводит брови к переносице и спешно подходит к шкафу и дёргает за указательный палец деревянной женщины. Полки разъежаются и в небольшом отсеке он по-прежнему видит ящик «Пандоры» и волшебную книгу сказок Джеймса Барри и облегчённо вздыхает, но все же… Кто навёл такой «порядок» в ЕГО доме? Он подходит к зеркалу, с которого сняли тряпку и через секунду он тут же в нем видит отражение Ханны, которая сначала шарится по полкам и прочем, а потом заглядывает в тумбочку, откуда вытаскивает волшебные бобы и нервно оглядываясь распихивает пару по карманам. Смотреть дальше Пэн даже не стал и со всей силы разбил зеркало. Боли от осколков он и не чувствовал. Раны в мгновение затянулись, но душевная раздирала его на кусочки. Он был предан. Опять. В очередной раз, его предал тот, от которого он ожидал меньше всего…
Один и тот же нож возился ему в спину дважды. Он сделал одну и ту же ошибку. Первую пару сотен лет назад, а вторую сто двенадцать. Он зло сжимает кулаки. Как только раздался детский крик ему нужно было убить эту мерзкую, отвратительную, ещё личинку, а теперь сделать это ему будет в несколько раз труднее. Питер часто прятал свои эмоции, особенно те, которые могли быть использованы против него, но глупо отрицать очевидного. Ханна не была для него последним человеком.
Уняв свои эмоции Пэн перенёсся в лагерь. Он был ужасно зол и тут же направился к Тео, который разговаривал с Феликсом.
– О, Питер, давно тебя…
– Где Джеймс?! – чуть ли не прорычал король острова.
Лост удивлённо изогнул бровь.
– Что-то случилось с Ханной?
– Ещё нет, но когда я её найду от неё останутся только кости!
– Эй, потише, – встрял в разговор Феликс, – она ушла из лагеря часа три назад, потом вернулась и ушла к фее. Да, что с тобой такое?
Питер не желал больше тратить время на глупые разговоры. Он оказался в доме Тинкер, где сама хозяйка дома, Малия непринуждённо разговаривали, а на столе стояла полу-пустая бутылка из-под вина.
– Где Джеймс?! – повторно спрашивает Питер, подняв Тинкер в воздух.
Малия испугавшись, как ошпаренная отпрыгнула от Пэна подальше. А Тинк висела в воздухе.
– Спрашиваю ещё раз, где эта девчонка?!
Бел было ужасно страшно. Она ещё ни разу не видела короля таким злым. Его глаза светились кислотно-зеленым, а лицо вытягивалось в сердитый, звериный оскал. Он буквально пожирал живьём своим взглядом бедную фею, которая в очередной раз попала под горячую руку короля острова. Он вновь её накажет за то, чего она даже не делала. Её наказывали невыносимо много раз, а она все так же оставалась верна и Неверлэнду, и Питеру и всем его жителям и упрямо пыталась разглядеть в мальчишке что-то хорошее и казалось это получается. Получалось после прихода Ханны Джеймс, но когда она почувствовала и услышала как невидимые руки ломают поочерёдно каждую косточку розовая призма спала. С ней случилось, то что должно было случится ещё очень давно. Наверное даже тогда, когда Вечный мальчик и Фрея стали править волшебным островом. Она полностью разочаровалась в Питере Пэне, и больше она в него не верила. Не верила, что кто-то мог разбудить в нем что-то хорошее. Видимо алкоголь заставил идти мозговому процессу. А суровая реальность с которой девушка была вынуждена столкнуться все-таки сорвала с её лица, приросшие розовые очки. Питер наконец получил, чего так желал. Он сломал вечно жизнерадостную, дружелюбную и стремящуюся изо всех сил, что у неё были помочь Питеру. Но он был потерян. Навсегда. Остров детских мечт и фантазий убил в фее веру в себя и уничтожил силу духа. Зачем… Зачем пытаться сохранить в себе свет, если он настолько не нужен, если это как дешёвка. Дешёвка об которую раз за разом вытирают ноги.
– Я… Я не знаю…
– Не красиво лгать, Тинкер Бел, – коварно говорил Питер, – и за каждое твоё вранье ты будешь получать самую адскую боль.
Из глаз девушки потекли слезы, когда её словно запихнули в самое жерло ада и демоны будто играют, словно на барабанах на её костях. И без того светлые волосы становились ещё белее.
– Неужели тебе уже так плевать на свою жизнь? Спаси свою шкуру. И это не будет считаться предательством. Скажи мне, Тинкер Бел где Ханна!
– Питер, перестань прошу! – взмолилась Барри, – мы не знаем где Ханна. Она пришла со мной, но потом… Она словно пропала. Она очень много выпила и сказала что сходит в туалет, но из ванны она не вернулась. Там… Пусто.
Глаза Малии были настолько искренними, что было сложно не поверить, но Питеру так надоели эти предательства. Так надоела эта ложь, что он не мог н проверить, однако, правда, как и сказала Малия в ванне её не было, однако было открыто окно что свидетельствовало о том, что она бежала из домика Тинкер Бел.
Питер отпустил бедняжку. Малия тут же подбежала сначала к фее, а потом удостоверившись, что Пэн ушёл открыла небольшой чуланчик, где не было совсем ничего. Точнее так казалось. Она взяла подвеску Тинк и высыпала от туда немного пыльцы и в мгновение в чуланчике оказалась Ханна. Она вся тряслась от страха. Она тут же выбежала из чуланчика и кинулась к полу-живой полу-мёртвой фее.
– Что я наделала… – прошептала Джеймс.
– С ней все будет в порядке, Ханна. Не переживай, – Малия одобряюще положила руку на плечо шатенки, но это не сработало.
– Он так разозлился о того, что я шарилась в его доме… Но я же ничего не сделала. Это он приставал ко мне!
– Ты точно ничего не брала?
– Я только хотела найти информацию об этом человеке в рясе, но там не оказалось ничего и я зря его подозревала.
– Я думаю к утру он остынет.
– Надеюсь…
Девушки перенесли Тинкер на диван и провозились с ней добрую половину ночи. Малия легла спать, а Ханна, которую изнутри пожирало чувство вины не могла сдвинуться с места и хоть глаза уже давно слепались, а организм упрямо требовал сна она продолжала сидеть возле девушки, надеясь, что та скоро придёт в себя. В конце концов за многое время Пэн обучил Джеймс парой заклинаний, в том числе и заклинанию исцеления. Шатенка прошептала нужные слова на другом языке и сконцентрировавшись на одной эмоции направила все свои силы на её исцеление. Из рук потянулись белые нити, которые стали обхватывать тело Бел. В свою очередь Ханна начала чувствовать всю ту боль, которую чувствовала фея. Её кости и внутренности то поджигали, то беспощадно ломали и она закусив губы до крови терпела. Спустя пару минут адских мук Джеймс довольная своей работой беспомощно и бессильно упала на пол, как в темноте вновь мелькнуло два синих языка пламени, но на сей раз она разглядела лицо… И ей стало жутко. Очень. Потому что сквозь помутневший взгляд она видела своего брата, но это не самое страшное. Его нижняя губа… На ней был очень свежий шрам…
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤPov Ханна:
В темноте мелькнуло два синих языка пламени, который заставлял каждую клеточку содрогнуться, а мои волосы кажется побелели ещё больше. Это не мог быть мой брат. Но он ухмылялся и подходил ещё ближе. Теперь я видела только его ботинки.
Весь его взгляд говорил о том, что он находится в экстазе, видя, как мне морально и физически плохо. Он поднимает меня за волосы очень грубо и касается своими ледянными губами моего уха и шепчет:
– Страх…
А дальше я провалилась во тьму…
====== 23 глава. Почему ты мне не веришь? ======
А потом настала глубокая ночь… Сонные глаза отказывались нормально воспринимать окружение. Тело затекло и казалось что было налито свинцом. Настолько ей было сложно двигаться. В воздухе витал запах леса. Ухали совы. Где-то выл волк. Джеймс не сразу поняла, что оказалась в ловушке. В бамбуковой клетке.
Осознание где она находится сразу разбудило её. Но как Ханна не пыталась, не в её силах было разрушить клетку. На самом деле она оказалась гораздо прочнее, чем на вид, потому что после множественных попыток не сломалась. Она бы могла использовать магию, скажите вы и это будет ошибочно, потому что все свои силы она потратила, чтобы искупить вину перед Тинкер Бел и исцелить её. Рядом висели ещё пару клеток. Есть ли там кто-то оставалось для неё загадкой. Кроме собственного дыхания и уханья сов она не слышала ничего.
Она проснулась с кожаным браслетом на руке и тут же попыталась его снять, но все её попытки оставались без результата. Кажется здесь она невыносимо долго. Она устало прикрывает глаза и упорно пытается найти объяснение почему она здесь, пытаясь вспомнить вчерашний день. Всё события кадрами проносятся перед глазами. Дом в который она пришла без разрешения, Питер в котором вдруг проснулся первобытный инстинкт, бедная, бедняжка Тинкер, которая пострадала из-за неё же. Ханна поджала под себя губы. Тинкер… Милая фея в зелёном платье и с зелёным ободком на голове всегда стремилась наладить с ведьмой отношения. Она была отзывчива и была готова на самопожертвование. По истине – Тинкер Бел самая сильная личность, которую доводилось знать Ханне Джеймс. Но раз за разом она отталкивала девушку, которая так хотела с ней дружить. Джеймс ни раз не назвала её своей подругой. Какая жалость, что осознание как дороги нам люди приходит только тогда, когда с ними случается что-то страшное и как следствие не обратимое. Ханна искренни жалеет о своём раннем отношении к фее и ужасно хочет чтобы с ней было все в порядке.
Она мысленно перемотала несколько кадров и перед глазами всплыл образ Эрла, который показался ей совсем не Эрлом… Эти два синих языка пламени вместо глаз в них так… Пусто. Джеймс бы пожелала видить в них гнев, ненависть, обиду. Что угодно, но не полное отсутствие каких-либо чувств.
«Страх» – его последнее слово. Что это значило? Что все это значило? Ханна попыталась собрать мысли в кучу, но получалась какая-то белебирда.
Джеймс набрала в лёгкие побольше кислорода и решила сконцентрироваться. У неё должно было остаться хоть частица магии, а этого хватит чтобы разрушить клетку. Главное вместе с ней не поджечь себя. Но внезапно послышались чьи-то голоса, шелест травы и листвы. Через минуту клетка отварилась и в полумраке Ханна разглядела лица потерянных. Одним из них был Тео.
– Что происходит? – фыркнула Ханна, – я свободна?
Тео подал шатенке руку помощи и та с помощью него выбралась из клетки.
– Какого черта, Тео?
– По приказу Питера мы должны были запереть тебя в клетке.
– Что? – Ханна изогнула бровь, – ты бредишь. Такого не может быть. Зачем ему запирать меня?
– Пэн вчера был весь на нервах, – произнёс голос сзади Тео, – и искал тебя. Что ты натворила?
– Да ничего я не натворила! – всплеснула руками Ханна, – это он натворил! Вот же… Не дали ему. Какая проблема, – иронизировала шатенка.
– Что? – Тео и ещё один пропавший удивлённо уставились на Джеймс.
– Что?
– Что ты ему не дала?
– Ничего, – тут же мотнула головой Ханна, – говорю, отведите в лагерь меня.
Пропащие шли по обе стороны, ибо знали, что Ханне не придёт в голову сбежать. Конечно в свое время им пришлось обчистить весь остров ради игры, но и по итогу нашёл её Питер. Да и видимо девушка искренни недоумевала почему вдруг Пэн на неё взъелся.
Проберясь через тернистые заросли и пройдя ещё немного уже скоро послышалось многоголосие потерянных. Тео раздвинул кусты с красными цветами и они оказались в лагере.
Возле дерева стояли и наблюдали за всем Питер и Эрл, а Феликс же, правая рука Пэна, точнее уже бывшая правая рука точил стрелы и бросал ненавистые взгляды в сторону Демона Страха. Заметив Ханну Пэн кивнул Эрлу и тот ушёл к остальным потерянным.
– Что это все значит?! – Ханна начала разговор с наездов, – у бедного, вечно молодого старика Питера Пэна внезапно заиграли гормоны и несчастная жертва насилия просто оказалась проворней и не собиралась раздвигать ноги перед вредным мальчишклй! Вот что тебя оскорбило? Да, кто тебя так в детстве обидел, Питер? Мама не хвалил твои рисунки, а папа не читал в детстве сказки на ночь? Почему ты считаешь что должен везде быть первым? Что за дурацкий комплекс отличника? Хватит вести себя так, будто весь мир вертится вокруг тебя и все приближенные – это твои слуги. Хватит вести себя как долбанное клише.
