Текст книги "Утерянная вера (СИ)"

Автор книги: Ban ana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

В это время сердце Джеймс ушло в пятки. Она не могла поверить в то, что это говорит её младший брат, но самое ужасное, что их будто по его желанию окружили ветки, которые оказались прочнее, чем выглядели, ведь как Ханна панически не пыталась создать хоть какую-то трещину все бесполезно. Эрл был намного сильнее её.

– Знаешь, почему я больше не хочу к тебе прикасаться?

Ханна нервно сглотнула, но ответить не смогла, как он вновь подошёл максимально близко и наклонился к самому уху.

– Ты мне противна, – шипел он ненавистно, – ты хуже чем Тинкер Бел и Малия вместе взятых. Ты думаешь лишь о себе, ты неисправимая эгоистка. А помогая Лилии ты лишь хочешь искупить свой долг. Ну давай, скажи что я лжец.

И вновь молчание. Глаза Эрла засветились яркими синими языками пламени. И вновь ужасно напуганные глаза и дрожащие руки. Страх и боль, что пробирали до самых костей. И почему-то наблюдая за этой картиной Эрл испытал… Наслаждение… Ему хотелось снова и снова причинять ей боль. Ему хотелось говорить ужасные вещи, он желал увидеть страх в этих глазах и услышать стон боли слетающий с этих губ. Ему хотелось выпустить наружу всех своих внутренних демонов, что жили в нем все это время, поэтому он продолжал давить на самое больное и трогать за живое.

– Ты настолько отвратительная, что родная мать тебя хотела убить и лучше бы у неё получилось. Такому биомусору нет места нигде. Ты всегда будешь не нужной и лишней. Даже здесь… Ты ведь никому не нужна. Питер использует тебя, потому что в умелых руках ты сильное оружие. Малия… Её вообще не волнует ничего кроме как вернуться домой. Теодор. Мир странен не правда ли? Сначала он пытался тебя убить. Ты вообще его чуть не застрелила, а потом шла с угрозой для жизни его спасать. Но и ему ты не нужна…

– Заткнись, – процедила Ханна, – заткнись!

– О, нет, дорогая мы только начали… – он присел на корточки, чтобы сравниться с девушкой ростом и склонился к шее и прошептал, – я сломаю тебя…

Русалка сидела на камне и расчесывала свои волосы гребнем, параллельно болтая с одной из своих сестёр, как вдруг её сестра ахнула и медленно свалилась с камня в воду.

– Мелисса! – крикнула Виктория тут же кинувшись к сестре, – господи, Мелисса! Прошу проснись!

– Господь здесь не поможет, – послышался ехидный голос на который Виктория подняла голову, – потому что у нас в Неверлэнде только я.

На глазах русалки уже выступили слезы. Она не понимала почему Пэн решил испортить жизнь именно ей. Почему он трогает лишь её и тех, кто ей дорог. На самом деле не было какой-то особой причины или особенности. Он измывался именно над Роджерс, прямо говоря, потому что она первая попадалась ему на глаза. Вот и все. Однако Виктория этого не понимала, усердно ища причину, не понимая что она её никогда не найдёт.

– Да что я тебе сделала?! Почему ты так издеваешься?! За что… Что с моей сестрой?! Ты убил Рэбекку, мою тётю Молли, а теперь под руку тебе попалась Мелисса. Ей нет и 14! Хватит мучать меня! Просто убей!

Пэн со скептическим выражением лица наблюдал за тем, как кричала Виктория, звхлебываясь в собственных слезах, а потом произнёс то, что больше всего поразило девушку.

– Это все?

– Ч-что? – непонимающе спросила она.

– Ты закончила свое нытье?

И тогда Виктория наконец поняла. Ему плевать на всех и на все, кроме собственных интересов. Не было какой-то причины. Он словно та же самая Лилит или Демон Страха питается болью и хаосом, который сам сеет. Питер Пэн был настоящим Кровавым демоном, который после себя оставлял разбитые надежды на побег из этой тюрьмы, а отстров русалка сравнивала именно с тюрьмой и порохом своих жертв.

– Да, – обессилено ответила шатенка, зная, что бороться с Питером Пэном тоже самое, что тягаться с огнедышащим драконом. В любом случае она станет жареной рыбой.

– Вот и отлично, – довольно произнёс он, – у меня будет к тебе сделка.

– Сделка подразумевает выгоду для обоих сторон. Я правильно понимаю? – изогнула бровь девушка.

– Хм, да, ты права, – согласился Питер, – если ты выполнишь условия, то я дарую тебе свободу и ноги.

– Ты шутишь?! – с ужасным удивлением уставилась на него Виктория, которая не могла поверить в свое счастье.

– Я похож на клоуна?

– Нет.

– Думай быстрее. Я с лёгкостью найду более податливую ру…

– Я, я согласна! – прервала его девушка, – но что я должна сделать?

– Отдать мне свой гребень.

– Но я не могла, даже если бы хотела. Гребень требует крови.

– Не волнуйся, – усмехнулся Питер, – я обеспечу тебе кровь. И она не сравнится с кровью пиратов, которых вы заманивали. Я приведу её вечером. Ну так что? Договорились?

Виктория не долго думала над заманчивым предложением. Питер собирался уходить, но тут Виктория взглянула на мёртвое тело своей сестры. Она набрала в лёгкие воздух. Это было очень сложное решение.

– Питер, стой! Питер обернулся, вопросительно взглянув на русалку и ее дохлую сестру.

– Можем поменять условия? Ты подаришь свободу, ноги и жизнь Мелиссе.

– Ты готова ради сестры променять свободу на сущий ад?

– Да.

Питер хмыкнул и пожал плечами.

– Это был твой выбор.

После этого он исчез в изумрудном дыму, а через пару минут Мелисса издала вздох и в голове Виктории прозвучал голос короля: «я выполняю свои обещания, выполни и ты свои».

После изматывающей полуденной жары солнце, наконец, клонится к горизонту, смягчая свой яркий свет. Легкий ветерок приятно обволакивает. Опускаясь все ниже, солнце становится оранжевым, а над линией горизонта небо приобретает нежно-розовый оттенок. И вроде такой прекрасный вечер не предвещал ничего ужасного. Ни хаоса, ни разрушений, которые бы Лилит посеяла после смерти Питера Пэна.

До того как древний демон вернётся в свою привычную среду обитания, а именно ад, чуть больше 4 часов и каждая секунда была на счету, поэтому Питер действовал решительно. Потому что за эти 4 часа могло произойти что угодно. Он и не отрицал того, что возможно сегодняшний день окажется последним.

– Русалочья лагуна, – произнесла гибрид, оглядывая место, в которое её привёл король, – так себе место для разговора «тет-а-тет», но мы же не для него сюда пришли, верно?

– Умница, – довольно произнёс Питер все ближе приблежаясь к шатенке, но она и не собиралась отступать назад.

– Так, – твёрдо сказала Ханна, предвкушая то что ей явно не понравится, – если ты собираешься повторить «это», то Пэн, это только в твоих мечтах!

– Что «это»? – играл бровями Питер.

Её постоянно мучали одни и те же вопросы. Один из них был таковым: «какому дьяволу он продал душу, чтобы заполучить такие брови?»

– Это! – всплеснула она руками.

– Ты так боишься сказать «поцелуй?»? Я думал ты уже взрослая девочка, Ханна, – склонил он голову.

Джеймс было достаточно ошибиться единожды, чтобы не наступать на одни и те же грабли снова и снова, поэтому она предпочла перейти сразу к делу.

– Ты сделал что-то очень ужасное с моим братом, – говорила Ханна все так же уверенно смотря в его глаза, – он был… Он говорил ужасные вещи. Он мог колдовать. Что ты сделал с Эрлом?!

Питер разочаровано хмыкнул. Видимо он надеялся на более интимный расклад этого разговора.

– Мы держали это в секрете потому что знали, что ты так отреагируешь. Я помогаю ему. Ни одно магическое существо нельзя истребить до конца и демоны более живучие твари, чем ты думаешь. Он выжил после вселения одного из самых древних существ и если ты думала, что это как минимум не отразится на его психике, то я переоценил тебя.

– Он заковал меня в цепи из веток деревьев и издевался. Это не помощь.

Питер тут же изменился в лице, но лишь на секунду. За спиной он уже видел, как вынырнула темная макушка. Оставалось лишь несколько неловких движений и гребень в его руках, но почему его так гложет совесть, о существовании которой он не подозревал вообще?

Он взглянул на Ханну. Он смотрел так, будто пытался запечатлить в своей памяти её черты лица, хватаясь за каждую ресничку. Он мысленно создал весы и «нет» перевешивало, но… Но риск был слишком велик. Он привык делать необдуманные поступки, но в этот раз не имел права на ошибку.– Прости меня, – извинился Питер, но Ханна даже не успела переварить его слов, как Питер толкнул её прямо в лагуну и она не удержавшись на ногах плюхнулась в воду.

Для неё это произошло, словно в замедленной съёмке. Это был так медленно, что она разглядела капли воды и как они блестели на закате. Она заметила в зелёных глазах сожаление. А потом время резко приходит в норму. Она с головой уходит под воду, но потом её резко поднимают. Она кашляет, а потом тихо вскрикивает. Русалка полоснула своими длинными и острыми ногтями плечо.

Виктория надавила на рану и на гребень полилась тонкая струйка крови. Его же она кинула Пэну и тогда сожаление уступило цинизму. Она видела как жадно блестели его глаза. Как он был уверен в своей победе. Но Ханна видела в нем не победителя. Нет… Она видела предателя…

– Что это значит?! – крикнула она, как почувствала что-то влажное на плече.

Она закричала и свободной рукой ударила в лицо ещё одну русалку. Они приплыли на запах её крови. Крови ведьмы и полуоборотня…

– Дело в том, милая, что все в этом мире не вечно, кроме меня конечно и нет незаменимых, – спокойно рассуждал Питер, вертя в руке гребень, – твоё место любимицы мальчишек займёт к примеру… Энди. Да. Замечательная кандидатура.

На глазах девушки не было слез. Она не плакала. В них был гнев. Она была ужасно разочарована в Питере. Ей было обидно слышать, что её место есть кому занять. Она искренни хотела верить в то, что каким бы жестоким он не был в нем есть что-то хорошее, но зря. Те хорошие моменты, что были между ними. Тот танец, поцелуи, ревность, перепалки… Эта опасность, от которой Ханна была просто зависима… Она чувствовала ровно то что хотел Питер. Она была, той, кем он её назвал в самый первый день. Его игрушкой.

– Я не собираюсь пробуждать в тебе совесть. У тебя её нет. Но что ты скажешь Мел, а что Эрлу? Тео? Потеряшкам? Лилии и Чарли? Тинкер Бел? Как вы оправдаетесь, ваше величество? – все это Ханна говорила с присущей ей самоуверенностью, будто это очередная игра, которую нужно просто выжить. При этом она попутно отбивалась от русалок, захлебывалась в воде и пыталась выбраться, но уже чувствовала, как кто-то связывает её ноги водорослями.

– Ханна Джеймс погибла героически. Она защищала своего короля в битве с Лилит и погибла. К сожалению от неё не осталось ни рожек, ни ножек, но память о ней будет вечна. Хорошая сказка, Не правда ли? – продолжал иронизировать Питер, – Малия вероятно поплачет. Может даже впадет в депрессию, но я уверен, что Эрл её утешет как полагается.

– А тебя утешет Энди как полагается. Я права?

– Пахнет, нет, несёт завистью, Джеймс.

Ханна смотрела на его самодовольное лицо и жалела, что однажды не приняла предложение Фреи. На самом деле сейчас, перед лицом смерти она понимает гораздо больше, чем понимала ранее. Она все это время ошибалась. Раз за разом совершая самую ужасную вещь – она верила и Питеру Пэну и в Питера Пэна, что лишь подпитывало короля, делая его сильнее. Теперь же смотря на него совсем другими глазами, она видела перед собой монстра.

– Возможно я бы не поступил так с тобой. Ты мне нравишься. Правда, нравишься. А Гвен я и вовсе любил. Представь, я могу любить, – внезапно произнёс Питер подойдя ближе и провел пальцем по подбородку Джеймс, тогда она уже не могла сопротивляться русалкам, их стало больше и каждый предвкушая ужин, – если бы ты не была такой своенравной, желающей нарушить мои правила и не мешала моим планам ты бы была жива. Ты хороша…

– Я и сейчас жива, грязный ублюдок! – тут же она укусила его за палец прямо до костей и Питер вскрикнул.

– Но не достаточно! – прыснул он, когда ведьма расцепила зубы. Весь её рот был в крови. Глаза горели гневом и ненавистью. Она по-прежнему была готова сражаться до последнего. Это и подкупало его всегда…

Питер потряс головой, чтобы отогнать глупые мысли. Он встал и начинал уходить, а русалки тянули Джеймс на самое дно.

– Мы еще встретимся, Питер Пэн! В аду! – кричала она.

Последнее, что она успела сказать это…

– Чудовище, которому я поверила…

Её утянуло под воду. Вот такой будет её смерть? Синей? Не так она хотела закончить свой жизненный путь. Она плачет, правда этого не видно, потому что она вспомнила сцену из леса. Питер протянул ей руку, за которую она уцепилась словно за спасательный круг. Он сказал, что никогда не лгал, а потом эта же самая рука толкнула её к кровожадным подводным тварям…

Она закричала, правда вместо крика изо рта поплыли пузыри. Её раздирали на части и отрывали по куску прямо заживо. Длинными ногтями пытались выцарапать глаза. Острые зубы впивались в живот, грудь, ноги, спину, руки. Вода стала не синей.

Она была красной.

Мало того, что моральная боль от предательства просто сжирает изнутри, так тебя самого растаскивают по кусочкам. Беспощадно рвя на части, а ты кричишь, но тебя никто не слышен, ты впервые в своей жизни молишь, чтобы прекратили, перестали издеваться, но им же плевать. Ты еда. Они просто хотят тебя сожрать, а твои кости использовать как украшения. Вся жизнь проносится перед глазами и сколько же в этой жизни было крови, слишком много.

Очередной крик. Вода уже заполнила лёгкие и она теряла сознание, совсем ничего не чувствуя лишь видя красный, красный и ещё раз красный цвет. Кажется наступил болевой шок, а значит. Возможно она умерла. Скорее всего. Так глупо.

Последнее, что она видит перед тем, как впасть в тьму это чьи-то глаза, а дальше мрак…

====== 30 глава. Жизнь на расстроенных струнах ======

Если бы только Питер Пэн знал, что чувствовала преданная им девушка. Если бы он только мог прочувствовать, как ломаются в её внутреннем мире стены и разрушаются замки. Если бы он понимал, что он – причина ее духовного уничтожения, возможно он бы задумался, хотя… Нет. Ведь он поступил как должен был. Поиграть с чувствами, а потом выбросить на съедение русалкам – это так по-Пэновски. Однако, отличие Ханны от предыдущих лишь в том, что их игра продлилась гораздо дольше. По неверлэндским меркам – полгода. Их игра затянулась, но подозревал ли об этом король острова, когда на её глазах убил Эндрю Гилберта и назвал её новой игрушкой? Нет. Эту игрушку он с лёгкостью заменит на более податливую. Ту же самую Энди. Но почему… Почему он ещё долго стоял возле этой самой лагуны и глубоко в душе надеялся, что она выживет? Он наблюдал как синева окрашивается в красный.

Ханна Джеймс была на редкость живучей, выносливой морально и физически, с сильным духом, и её позиция – никогда не опускать руки, её гордость всегда подкупали. Она играла и выживала. Она самая первая девушка, которая не искала способов сбежать, потому что знала, что никому не нужна, и пусть не сразу, но она приняла это. Она единственная, кто ценила это место, любила потерянных, а они, как бы не пытались отнекиваться, привыкли к её упертому характеру. Она притворялась, что ненавидит Питера. И оба это знали.

И почему если он совершил это в трезвом уме и памяти то место, где должно быть сердце так щемит?

Глупо корить себя за остатки человечности. Люди так устроены и не всегда осознанно испытывают что-либо. Спустя 4 минуты он исчез в изумрудном дыму, потеряв какую-либо надежду. Он сдался слишком рано.

Как только Пэн растворился в воздухе, из воды вылезла сначала темноволосая русалка, а потом вытащила на берег искалеченное тело, на котором просто не было ни одного живого места. Следы от зубов, кровавые ссадины, где-то кожу разодрали настолько, что высовывались кости. Все лицо было в крови и в целом, зрелище было самое отвратительное. С трудом в обезображеном лице можно было углядеть черты лица Ханны.

Спустя минуту на Русалочьей лагуне появилась женщина в чёрном платье. Мы прекрасно знаем её имя. Фрея Забини, урожденная Миллс, которая поменяла фамилию из-за того, что от неё отказалась семья, ведь даже для них её жестокость превосходила все нормы. Она присела на колени, не побоясь запачкать платье, и провела по лицу Ханны. Теперь все стало выглядеть более-менее. Хотя бы глаза Джеймс не были залиты кровью и появился нос.

– Я благодарна тебе, Виктория, – сказала Фрея, и в эту же секунду тело Ханны растворилось в красном дыму.

Фрея вытащила из кармана браслет и протянула его русалке.

– Теперь ты сможешь присоединится к своей сестре, получить свободу и исполнить свою мечту, – улыбнулась черноволосая, – ты же хотела танцевать. Я права?

– Да, но после выполнения моей части сделки Мелисса исчезла. Я не знаю где мне её теперь искать, – поникшим голосом произнесла девушка

– Америка, – сказала Фрея, – штат Флорида. Город Майами. Она там. И ты её найдёшь.

Виктория наконец надела браслет, и у неё как по волшебству появились ноги. Фрея помогла ей вылезти из воды, и Виктория достаточно неуклюже стала передвигаться. Она чувствовала горячий песок, который застрявал между пальцев. Ей хотелось как можно быстрее прочувствовать все ногами.

– Почему? – спросила Роджерс, – почему ты мне помогаешь? Что так изменило тебя?

Фрея тяжело вздохнула. Действительно. Что именно? Любовь. Да. Но и ещё кое-что. Какое-то странное чувство, что она не испытывала несколько сотен лет. И имя этому чувству – инстинкт материнства, который пробудился в ней кажется слишком поздно, но лучше так, чем никогда. Ей хочется заботиться о дочери, сделать так, чтобы её жизнь стала лучше и Забини на все сто была уверена, что она станет лучше, как только из её жизни пропадёт Вечный мальчик.

– Семья.Она исчезла, оставив Викторию с новыми чувствами и мыслями. Люди не всегда те, кем кажутся. И Кровавая Королева тоже не та, кем её считают. Ей не чужда любовь и помощь, сострадание. А русалки не всегда злодейки, заманивающие пиратов и пожирающие человеческую плоть. Они могут быть теми, кто ищет свободы и спокойствия для своей семьи. Мы все не те, кем кажемся.

Виктория сжала волшебный боб в руке, который оказался у неё после исчезновения Забини и кинула его. Образовалась воронка, в которую девушка тут же прыгнула навстречу новой жизни.

– Уходи! – крикнула Малия, вжавшись в стену, с ужасом смотря на лицо, на лицо монстра, в котором не осталось ни капли человечности, а лишь жажда хаоса, – убирайся! Я не хочу тебя видеть!!!

Эрл же подходил всё ближе. Ему надоела эта игра в кошки-мышки, и теперь он не отступит. Брюнет прижал её к стене своим телом и властно накрыл её губы своими, страстно желая овладеть не только ими, а спустится гораздо ниже, порвать одежду. Она ни к чему. Он сильно сжимает её ноги. Так, что явно после этого останутся синяки. Она яростно пытается его оттолкнуть, но раз за разом он причиняет одну боль. Кусает губы, до боли сжимает.

– Пожалуйста! Пожалуйста, хватит!

Он её не слушает. Он одним резким движением рвёт кофту и кидает её на кровать, садясь сверху.

– Прошу, очнись! Что на тебя нашло! Эрл! Умоляю, хватит!

Она кричала, а ему было плевать, потому что он хотел удовлетворить свой животный инстинкт. Он сорвал бюстгальтер, стянул штаны. Она попыталась сбежать, ударить, но все тщетно. Удары попадали, но он их не чувствовал совсем и, кажется, ему было даже приятно, когда его бьют. Он наслаждался этим. Наслаждался доминированием над беспомощной девушкой.

Скоро и его одежда полетела на пол. Он целовал её тело, проводил языком по ключицам. Она уже давно не сопротивляется и не кричит, потому что знает, что её никто не услышит. Ей оставалось только подчиняться, да и скажем честно, что ей было не так и противно, как она старалась показать. Ей было ужасно страшно, но так желанно, что пугало ещё больше.

Что-то посторонне входит в Малию и она закричала, но он закрыл ей рот. Нет. Это было не желанно. Это было ужасно больно и страшно, особенно осознавать то, что её насаживают словно она просто тело для его удовлетворения. Наверное, так и было.

Спустя несколько часов беспомощных криков о помощи все закончилось. Эрл видимо хотел поцеловать Райли-Барри, но та отшатнулась и отползла от него в угол комнаты.

– Чудовище! Чудовище! Я ненавижу тебя!!!

Почему-то последние слова прозвучали гораздо громче в голове Джеймса и только он понял, что натворил что-то ужасное, что не сможет исправить.

– Мел, я… – начал он было, пытаясь подойти, но она начала плакать ещё больше.

Вся она была в крови, синяках и царапинах. Он сделал тоже самое, что сделал Гектор Адамсон с его сестрой. Воспользовался.

– Ханна…

Только сейчас он вспомнил какие ужасные вещи ей наговорил. Он быстро накинул плед на Малию, которая билась в настоящей истерике, схватившись за волосы.

Эрл с помощью магии переодевшись перенёсся в то самое место, где сделал очень больно старшей сестре. Той, которая все его гребанное детство страдала, чтобы лишь братья были живы. Той, которая не возьмёт лишний кусочек и отдаст его одному из братьев и притворится, что сыта.

Голубоглазый сел на пень и зарылся руками в волосы. Что с ним произошло? Как он дошёл до такого? Почему черт возьми все это происходит именно с ним, с его сестрой, за что?!

– А я говорил тебе, что ты ещё не можешь контролировать тёмную магию, – на голос Питера Эрл поднял голову, – держи, – он протянул ему, выброшенное пару часов назад кольцо, – не снимай его больше, если не хочешь опять стать чудовищем.

– Она простит меня? – спросил Эрл с надеждой в глазах, надевая кольцо.

Питер поджал губы под себя. Он знает, что существует загробная жизнь и Ханна… Она наверняка его не простит никогда.

– Не знаю.

Эрл опять начал смотреть в землю.

– И ещё кое-что, – произнёс Питер, – возможно сейчас я разобью тебя полностью, но лучше узнать это сейчас. Лилит убила Ханну.Парни не плачут. Глупый стереотип. А полнота чувств в этот момент стала пустотой.

Мы не знаем какая встреча, слово, действие могут стать последними. Мы можем сказать что ненавидим, а уже завтра этот человек умрет. Так и получилось. Правда, его сестра умерла через несколько часов и от этого стало ещё хуже.

Слезы разъедали кожу. Питер положил руку на плечо Эрлу.

– Сочувствую.

Но его слова естественно его не успокоили…

Красивая минорная мелодия донеслась до ушей шатенки, которая ранее бессознательно лежала на кровати. Она ласкала слух и усыпляла ещё больше, словно колыбель, но стоп…

Ханна тут же раскрыла глаза и превозмогая боль села на кровать. Резкая и внезапная боль, словно удар молнией спровоцировал воспоминания. Эрл, Питер, русалки, предательство, которое так сильно ударило по самолюбию…

Она оглядела тело. Оно все было в бинтах. Но это было не важно. Внутренне она, кажется, мертва. Она не испытывает счастья, что жива. Ей было бы все равно, если бы она умерла. Ей вообще плевать.

Но все же было любопытно кто её спас и где она. На дрожащих ногах девушка подходит к окну, по-прежнему слыша игру на скрипке. Да, это была скрипка, а музыкант был знатаком своего дела. Пейзаж, что видела Ханна с окна был ей знаком, да и комната.

В ней она жила, когда Фрея внушила ей ложные воспоминания, так неужели её спасла Забини?

Джеймс решила пойти на звук скрипки. Она слабо, но помнила, как ориентироваться в замке Потерянных воспоминаний.

Она идёт и параллельно с ещё большим интересом, чем раньше рассматривает интерьер. Все же давно она здесь не была. Месяцев четыре, да и саму Фрею она не видела давненько. Последний раз у себя во сне.

Она дошла до двери, за которой играла музыка и заглянула в щель, ожидая увидеть Фрею, но её ожидания не оправдались. На скрипке играл незнакомый юноша высокого роста. Гораздо выше Пэна и с чёрными волосами, красивым профилем. Если бы Ханна была той, которой была хотя-бы день назад, то она бы прошла дальше, ища выход и стремясь воссоединиться с потерянными, что заменили ей семью, но теперь она поняла, что ошибалась. Она там была чужой и бежать ей было некуда, да и не хотелось возвращаться к тому, кто предал. Ханна зашла в помещение.

Парень не сразу заметил её. Точнее не заметил вообще, пока не закончил и не услышал справа хлопок в ладоши.

– Браво, – похвалила Джеймс парня, – красиво.

– Ты Ханна, верно?

– А ты… – Ханна состроила задумчивое выражение лица и показательно потеряла подбородок, – хм, да, кто ты такой вообще?

Парень тяжело вздохнул и не выпуская скрипку из рук начал подходить ближе. Будь Ханна все той же Ханной, она бы потребовала больше не приближаться, но она спокойно дожидалась, пока незнакомец подойдёт почти впритык. Почему? А ей было не страшно. Ей было п л е в, а т ь.

– Меня зовут Лиам Эшфорд.

– Боже, какое имя, – прервала его Джеймс, – прям для смазливого сладенького скрипача, – с отвращением продолжала грубить Ханна, склонив голову на бок, – откуда ты знаешь моё имя? Хотя… Если судить, что я в замке моей матери – ничего удивительного. Кто ты? Очередной подосланный убийца? Или твоя цель украсть моё сердце? Или… Просто поиздеваться? Какую роль ты играешь? Ты слон или ферзь? Я, как выяснилось, обыкновенная пешка, которую убрать ничего не стоит труда. Ровным счётом – толкнуть в озеро к русалкам, – с каждым словом она приблежалась все больше и в конце концов единственное, что держало их на небольшом расстоянии – это скрипка, – как ты убьёшь меня, сладенький скрипач? – шептала Джеймс со всей болью, что накопилась у неё, – только будь, пожалуйста изобретательней, иначе мне наскучит с тобой играть и я запущу тебе пулю в лоб.

На последних словах Ханна криво улыбнулась и наконец отошла на шаг назад.

– Ну что, боишься меня? – говорила, но выходило это словно шипение змеи.

А Эшфорд в свою очередь слушал совершенно спокойно. Он не пытался уничтожить её одним своим взглядом или заставить бояться. Кажется в отличии от ведьмы, он и вовсе был настроен максимально дружелюбно.– Только глупец будет бояться того, кто сам боится всего на свете, – сказал Лиам, поставив скрипку в позицию, – даже хорошего отношения, – Эшфорд заиграл, и мелодия была очень грустная и прекрасная в то же время, как и Ханна Джеймс, которая с виду была уверена в себе, а на самом деле это просто запуганный дикий зверёк, который боится всего, включая заботы, – знаешь, Ханна Джеймс, наша жизнь это скрипка. А ты плохая скрипка.

– Ты ходишь по лезвию бритвы, Эшфорд, – процедила Джеймс, с гневом смотря на Лиама, – только у этого самого лезвия всегда есть конец.

Он её бесил всем. Смазливым личиком, своим именем. Кто вообще додумался назвать своего сына Лиам Эшфорд? Мало того, что они явно не поладят, в добавок ко всему даже как парня Джеймс его не рассматривала. Ханна бы никогда не была с таким, как он.

– Кто-то ухаживает за своей скрипкой, а чью-то изрядно потрепала судьба и не всегда он этого заслуживает, – говорил Лиам, а Ханна все так же пыталась сохранять ухмылку, когда это было ужасно сложно, ей просто хотелось разревется, – жизнь на расстроенных струнах. Знакомо такое понятие? Ты пытаешься создать красивую мелодию, но… – в этот момент скрипка заиграла как-то глухо и звук начинал раздражать, – но они расстроены. Ничего лучше не получится, пока ты сам не наладишь струны.

Эшфорд перестал играть и, сев на небольшой диванчик, стал настраивать инструмент. Ханна в этот момент пока он не видел быстро подтерла слезы. Почему-то ей стало так плохо и одиноко.

А потом он начал играть…

– В жизни и так слишком много минора. А ведь все заслуживают мажора.

Все заслуживают. Наверное все, кроме шатенки. Ханна Джеймс убила человека и была косвенной причиной смерти более 8 пропащих мальчиков. Она разрушает все, к чему прикасается. Она – чёрная метка или вестник смерти, она не допускает даже такой мысли, что когда-нибудь засмеется… Потому что Неверлэнд не место для счастья. Здесь счастлив только его король. Так думала Ханна и она ошибалась. Даже король острова был несчастен.

Жизнь на расстроенных струнах. А что, если эти самые струны просто порвутся? Инструмент будет испорчен и его невозможно будет восстановить. Он не заиграет вашей любимой мелодией. Он умер.

Может ли умереть древний демон? Вряд ли. Нельзя полностью искоренить магию. Она всегда найдёт место, чтобы спрятаться и набраться сил. Зло, как и тени всегда будет существовать на земле. Без них не будет этого чертового баланса между добром и злом.

На лице Лилит была кровь. Она была скована корнями деревьев и эти самые корни пробивали её органы насквозь и сжимали. С глаз, носа, рта текла кровь, а на лице играла все та же хитрая, коварная и безумная улыбка, от которой проходили мурашки по коже, но только не у Питера Пэна. Агвис была беспомощна перед ним, когда в её волосах был этот чёртов гребень, который испортил все.

– В следущий раз… В следущий раз я убью тебя, – шипела змея постепенно исчезая.

– Если я доживу.

На последних словах Питера Лилит попыталась укусить его, но все без толку. Она исчезла, оставив после себя лишь алую кровь и полуразрушенный остров.

Сколько смертей видел остров? Сколько людей видел Питер, скольких обманул и скольким не помог? Слишком много смертей в этот раз было для Питера Пэна… Слишком много…

Он перенёсся в свой домик и упал на кровать, смотря в потолок. Какой-то беспредел творился в его королевстве. И когда это началось? Вроде полгода назад. А что было полгода назад? Ах, да… В Неверлэнд попала девочка по имени Ханна Джеймс и тогда все полетело к черту. Наверняка он сделал правильно, что скормил её этим селёдкам. Или все же нет? Почему его грызут сомнения и почему ему так одиноко?

Дверь без стука раскрылась. Питер поднялся и возмущённо уставился на гостя, точнее на гостью, от присутствия которой, кажется, Питер впервые испытал страх.

– Ханна? Он смотрел на это искалеченное тело и мокрые волосы. На усталые глаза. На порванную одежду. Она приближалась, а Питер встал с кровати и сократил расстояние между ними гораздо раньше, чем это сделала шатенка и заключил её в объятья.

– Как ты выжила?! Как?!

– Как мир странен, – слабо пробормотала девушка, – сначала убивают, а потом обнимают, спрашивая как. Сколько ещё раз ты будешь убивать меня, прежде чем понять, что я люблю тебя?

Питер слегка отстранился и посмотрел в искренние болотные глаза, в которых только бы слепой не увидел любви, но все же казалось что что-то не так… Какой-то обман. Наглая, не скрытая ложь.

Ему казалось что это какой-то мираж, иллюзия, но нет. Она была настоящей. Раненой, но живой. Он в глубине души так хотел, чтобы она выжила…

Пэн думал не долго. Он накрыл её губы своими и повалил на кровать, а Ханна в принципе и не сопротивлялась, а кажется вовсе была рада такому раскладу вещей.

А тем временем где-то в Замке Потерянных Воспоминаний Фрея рассказывала своей дочери как она её спасла, что она подарила русалке Виктории и что это за «смазливый скрипач». Лиам оказался волшебником. С помощью магии своей музыки он уничтожит Питера Пэна раз и навсегда и услышав это, Джеймс поразительно прониклась к нему хотя-бы пониманием. И знаете что? Ханна поверила Фрее, потому что… Просто потому.