Текст книги "Крысолов (СИ)"
Автор книги: Bafometka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Текущее состояние учащегося: согласно заключению клиники Сёнен Камакура, подписанного доктором Ямамото, в соответствии с политикой о возвращении в социальную среду, существующие психологические проблемы преодолены.
Процедуры: рекомендована когнитивно-поведенческая терапия.
Заключение: На основании права учащегося на конфиденциальность поставленного диагноза и пройденного лечения, вся информация об этом засекречена и дальнейшие запросы запрещены без личного одобрения директора колледжа.
Хм-м-м… Я задумалась. Что же такого засекретили об Усаги, что даже запрос можно получить только с личного одобрения директора колледжа? Больница Сёнен Камакура … это довольно дорогая клиника в городе Камакура, напичканная современными технологиями и новейшим оборудованием… Я знала о ней, потому что Ами часто твердила, что хотела бы работать именно там после учебы… Откуда у семьи Цукино взялись деньги на столь дорогостоящее лечение? Насколько я знала, достаток у них был средним и его никак бы не хватило, чтобы Усаги прошла полноценную реабилитацию в Сёнен Камакура… Город Камакура… Моя подруга там раньше жила… 2009 год… Тогда ей было четырнадцать лет… совсем еще девочка-подросток, которая провела три месяца в стационаре клиники… Интересно, Усаги признали сумасшедшей? Нет, не может быть. Здесь чётко написано, что она допущена в социальную среду, а без официального заключения никто бы не принял её в колледж…
Я посмотрела на часы и содрогнулась: 07:51. Пора закрывать программу и выключать компьютер, пока сюда не пожаловала госпожа Минь. Ну, что же… я нашла интересную информацию, хотя я до конца так и не поняла, что именно я нашла, и как мне это поможет найти Чибиусу и Хотару. Да, Усаги побывала в клинике. По сути, там может оказаться любой подросток с наркотической, алкогольной зависимостью, анорексией или последствиями несчастной любви… Меня смущала лишь давность. Что же с ней тогда произошло, если она до сих пор пьёт транквилизаторы? Решив поразмыслить над этим позже, я выключила компьютер и направилась в деканат, где меня ожидала сортировка писем и документов, а так же новые поручения.
***
В моем родном приморском городе было бесчисленное количество всевозможных кафешек и закусочных. Я зашла в то, что было ближе всего к колледжу, несмотря на то, что здесь готовили ужасный кофе и безвкусные сэндвичи. Однако после работы я была голодна, как волк и организм требовал своих законных калорий, пусть даже не совсем вкусных.
Я пила зелёный чай с мятой и ела шоколадный чизкейк, задумчиво чертя в блокноте каракули и слово “Анех” в рамочке из переплетённых листочков и цветов, как неожиданно за мой столик, на место напротив, присел какой-то человек. Он с грохотом поставил на стол стеклянную бутылку с лимонадом и от этого звука я вздрогнула.
Я подняла голову, отбросив назад упавшие пряди волос и с изумлением, к которому примешивался страх, посмотрела на сидящего передо мной мужчину.
– Прости, что напугал, – улыбнулся Кунцит Сайто как в рекламе зубной пасты.
Ошеломлённая, не в состоянии проронить ни слова, я таращилась на него со странной смесью ужаса и восхищения. Вчерашнее происшествие за ужином было слишком недавним, чтобы я позабыла неприязнь к этому человеку. Однако я всё же не могла не признать, что никогда ещё не встречала подобный образчик человеческой красоты. Умопомрачительное, атлетичное тело, которое подчёркивала неизменная белая рубашка и темно синие джинсы, длинные платиновые пряди тонких волос небрежно раскиданные по плечам и эти странные слишком светлые глаза, не умеющие мигать.
– Так, ты простишь, меня? – снова донёсся до меня густой грудной голос, от которого у меня сжалось сердце, и пробудился гнев, достаточный, чтобы вернуть дар речи.
Я гордо вздёрнула подбородок и с холодностью взглянула на Кунцита.
– Меня пугают только ваши манеры и странные понятия о гостеприимстве, которое вам вчера оказали, доктор Сайто.
– Что же такого странного я вчера сделал? – улыбнулся он приторной улыбочкой, склонив голову на бок.
– Если пороетесь в своей памяти, найдёте там эпизод с насилием молодой девушки, – пробормотала я сквозь зубы.
– Если бы речь шла о девушке, то я бы возможно и согласился, но передо мной сидит лишь очаровательная молодая женщина, которой было слишком тесно в тисках девичества. К тому же я не припомню, чтобы ты отчаянно сопротивлялась в обоих случаях, отстаивая свою честь.
Улыбка Кунцита стала ещё шире. По всей видимости, он решил меня доконать. Так это на самом деле БЫЛО?! Я и он тогда в темноте… Краска ударила мне в лицо. Призвав на помощь все своё самообладание, я посмотрела на него с видом оскорблённого достоинства.
– Я бы очень попросила вас, доктор Сайто, не тыкать мне, а так же оставить свои грязные намёки при себе!
Кунцит рассмеялся.
– Я говорю тебе “ты”, потому что более чем кто-либо имею на это право. А насчёт намёков – тут я не соглашусь. Я не намекаю, а говорю открытым текстом.
– Вы просто мерзавец и подонок!
Белые зубы сверкнули на бронзовом от загара лице, а в серо-голубых глазах проскользнуло неприкрытое веселье.
– А почему бы и нет? Не припомню, чтобы я боролся за звание джентльмена, как твоя очаровательная сестрица, которая из кожи вон лезет, чтобы продемонстрировать товар лицом.
При упоминании Катарины во мне стало закипать бешенство. Какого хрена он сидит тут передо мной, да ещё вешает ярлыки на моих родственников?!
– Да вам до уровня Катарины, как пешком до Китая! Для таких, как вы нет ничего святого!
– Святым любой объект становится только для тех, кто верит в его святость. А уж верить или нет – личное дело каждого человека. По крайней мере, я не присваиваю себе чужие заслуги из желания произвести хорошее впечатление.
Я вновь покраснела и не найдя, что ответить резко поднялась из-за стола и уже хотела направиться на выход, как неожиданно Кунцит задержал меня.
– Пригладь свои взъерошенные пёрышки. Попробуем еще раз. Меня зовут Кунцит Сайто – он отпил лимонад. – Но я предпочитаю, чтобы ты звала меня Кунцит. Если хочешь, можешь высказать мне все, что думаешь обо мне, только не уходи сейчас. Я хочу побыть с тобою ещё немного…
Мне жутко хотелось обрушить на его голову какую-нибудь ехидную фразу, от которой он бы тут же превратился в соляной столб, но я так ничего и не смогла придумать. Кроме того, неожиданно для себя самой я послушно села, опустив голову. Его слова смутили меня до крайности. Ни один парень никогда не говорил мне: “Останься, я хочу побыть с тобой еще немного”.
Кунцит улыбнулся своей волнующей улыбкой и откинул назад свои длинные волосы.
– Что ж, Минако, я хочу предложить мир… В споре с женщиной можно выиграть лишь потерю драгоценного времени, а его у нас очень мало, – его взгляд упал на начертанное мной слово “Анех” в блокноте. – Интересуешься древнеегипетским языком?
– Это… это древнеегипетский? – прокашлявшись, спросила.
Кунцит все ещё держал меня за руку и от этого я начала нервничать.
– Ну, естественно. Неужели ты сама не знаешь, раз написала это?
– Вообще-то я лишь воспроизвела по памяти то, что слышала от вас…
– Тебя, – поправил Кунцит, – думаю, будет проще, если мы перейдём на “ты”
– Тебя… то, что слышала от тебя, – послушно повторила я. – Просто это слово “Анех” засело в голове.
– У тебя отличная память.
– Не сказала бы, – пожала плечами я. – Так что это означает? Что такое “Анех”?
– Я уже это говорил. Это слово означат “жизнь вечную”. Анех – это один из вариантов прочтения иероглифа АНКХ. Вот посмотри…
С этими словами Кунцит взял мою ручку и нарисовал в блокноте крест с петлёй на вершине.
– Это и есть анкх, – пояснил он. – Крест означает жизнь, а петля бесконечность. В итоге мы получаем значение “вечная жизнь” или “бессмертие души”. Однако у этого символа много значений – это и символ магии, мудрости, а так же соединения мужского и женского начала. Анкх также означает союз Исиды и Осириса.
– Кто это?
– Древнеегипетские боги. Согласно легенде Исида собрала по частям расчленённое тело своего мужа Осириса, убитого братом Сетом и возродила к жизни. Таким образом, крест анкх – это божественный узел, соединяющий в себе возрождение к жизни, верность и преданность, небо и землю. Он означает человеческую жизнь, которая поднимается на петлю бессмертия, если дух и помыслы чисты. Подъем к небу по петле анкха ведёт к вечности и бессмертию души, способствует её переходу на новый уровень бытия. Самым древним изображениям анкха более 10000 лет. В форме креста с петлёй строились храмы, анкх изображали на стенах гробниц.
– А что же этот анкх для тебя?
– Всё то же, что я перечислил, Минако. Магия древних работает даже сейчас и к подобным святыням нужно относиться с уважением.
– Святым любой объект становится только для тех, кто верит в его святость. А уж верить или нет – личное дело каждого человека, – повторила я его фразу.
– Один-один, – весело заметил Кунцит.
По-видимому, он находил этот разговор весьма забавным. Я поджала губы.
– Раз ты так хорошо разбираешься в египетских иероглифах, не мог бы ты сказать, что здесь написано? – с этими словами я достала телефон, нашла фотографию человечка с флейтой, которую сделала у разрушенной стены, и протянула Кунциту.
Мужчина взглянул на фотографию, уголки его губ слегка дёрнулись, однако выражение лица не изменилось.
– Здесь написано: “хентиментиу”, что означает “владыка обитателей Запада”, “неб-та-джесер”, что переводится, как “владыка священной земли” и “ханти-ше-неджер”, означающее: “тот, кто председательствует над павильоном бога”.
Я удивлённо вскинула брови.
– И что это может означать?
– То, что я сказал. Перевод самый точный.
– Я верю, но это странно звучит, особенно рядом с картинкой человечка, похожего на крысолова из легенды, сделанной детской рукой.
– Странность – это фактор определяющий невежество.
– Значит, ты всё же в курсе, что это может означать?
Кунцит на мгновение замолчал, крутя в руках бутылку с лимонадом.
– Вероятно.
– Тогда поделись со мной.
Он сделал глоток, не сводя с меня глаз.
– У каждой информации есть цена, Минако. А как тебе должно быть известно время такого специалиста в области древностей, как я, очень дорого.
– Сколько же ты хочешь? У меня собой долларов пятьдесят…
– Деньги меня не интересуют.
– Тогда что же?
Красиво очерченный рот Кунцита растянулся в ехидной улыбке.
– Посмотрим по обстоятельствам. Можно, например, поехать ко мне…
Я вспыхнула до корней волос, вырвала свою ладонь из его рук и подскочила со своего места.
– Ты самый отвратительный и невоспитанный человек на свете!
– Эй, я всего лишь хотел пригласить тебя на чашку чая. У меня есть отличный сорт. А не то, что ты подумала. Хотя, если хочешь предложить мне своё тело, я с удовольствием приму сей бесценный дар ещё раз. Не припомню, когда в последний раз я встречал столь пылкую особу, у которой под кожей течёт настоящая горячая кровь, а не вода.
– Что?!
– Ну-ну, что же ты так разволновалась? По-твоему я говорю неправду? Ты очень незаурядная молодая женщина, у которой отличный потенциал. Поверь, у меня их было предостаточно, чтобы отличить стекляшку от драгоценного камня, которому требуется искусство опытного ювелира.
– И опытный ювелир – это естественно ты? – желчно проговорила я.
Кунцит посмотрел на меня в упор, отчего я содрогнулась. Его глаза были невыносимо светлыми – неестественно светлыми, у людей таких глаз не бывает…
– А почему бы и нет? Когда я встречаю достойный экземпляр, самое настоящее преступление – пройти мимо и позволить ему сгинуть в небытие, не предоставив шанс, который заслуживает…
По всей видимости, он находил меня весьма забавной, потому что снова тихонько рассмеялся, осматривая с ног до головы. Наверное, я бы убила его, если бы смогла, но чтобы сохранить остатки достоинства, мне пришлось поскорее ретироваться, пулей вылетев из кафе. И только пробежав квартал, я поняла, что не заплатила за чай и чизкейк, оставив Кунциту счёт.
“Ну, и поделом ему!” – зло подумала я. Этот человек безмерно раздражал меня. Я сбавила шаг, чтобы успокоиться, и вспомнить, как правильно дышать. Однако, несмотря на гнев, я не могла не признать, что почувствовала разочарование от того, что Кунцит Сайто не последовал за мной…
========== Глава 8 ==========
Дом Сэцуны Мэйо располагался в спальном районе на самой окраине города. Он стоял у самой кромки леса и выделялся среди изысканных строений по соседству своей оригинальной постройкой, имевшей сходство с пряничным домиком из сказки про Гензель и Гретель. Стены его были увиты плющом и расписаны диковинными птицами, растениями и витиеватыми узорами. С краёв красной шиферной крыши свисали декоративные кружева, а фронтон дома украшало круглое витражное окно, напоминавшее праздничное печенье, обсыпанное разноцветным топингом, или леденец без палочки. Во дворе пряничного домика росли яблони и аккуратно подстриженные кустарники жимолости, обступавшие миленькие ухоженные клумбы с цветами и грядками клубники. Да уж, что ни говори, а этот домик был с настоящей изюминкой.
Я въехала на подъездную аллею и припарковалась рядом со стареньким фордом.
– Здравствуйте, вы из управления полиции? – окликнул меня звонкий голос.
Я обернулась. На пороге “пряничного” домика стояла высокая молодая женщина с длинными темными волосами, достигавших бёдер и огромными блестящими глазами, напоминавших спелую вишню. “Ну, прямо колдунья из сказки” – подумала я, рассматривая Сецуну Мэйо. На ней была длинная хлопковая юбка чёрного цвета и такой же топ, подчёркивающий изгибы её подтянутой фигуры. Косметика молодой женщине явно была не к чему, она и без неё выглядела эффектно и колоритно.
– Так вы из управления полиции? – настороженно повторила свой вопрос Сэцуна Мэйо, рассматривая меня с ног до головы.
Я отворила калитку, поднялась по ступенькам и пожала руку молодой женщине.
– Да, я являюсь специальным агентом Интерпола, уполномоченного вести расследование исчезновения Хотару Томо и Чибиусы Цукино. Меня зовут Катарина Айно, я вам вчера звонила, – ответила я, показывая позаимствованное удостоверение сестры, закрывая фотографию пальцем.
Сэцуна Мэйо нахмурилась.
– Но, я уже давала показания полиции…
– Всё верно, – кивнула я, убирая удостоверение в сумочку, пока мисс Мэйо не изъявила желание рассмотреть его повнимательнее. – Но поскольку в дело вмешался Интерпол, меня уполномочили провести собственное расследование и допросить свидетелей ещё раз.
Молодая женщина изогнула бровь.
– И давно это Интерпол стал интересоваться исчезновением детей из маленьких провинциальных городов?
– Этого я не могу вам рассказать… гм-м… в интересах следствия… Могу сказать лишь, что у моей организации есть свой интерес к этому делу, – бессовестно соврала я, не моргнув и глазом.
Сэцуна Мэйо поджала губы.
– Понятно. Что ж, проходите в дом. Надеюсь, ваши вопросы не займут много времени, а то у меня ещё дела…
Я с облегчением выдохнула и не преминула воспользоваться приглашением хозяйки дома. Мне очень повезло. По правде говоря, я подумала, что меня пошлют, куда подальше сразу же, как только я выйду из машины, потому что авантюра, которую я решила провернуть, выдавая себя за сотрудника Интерпола, по всем правилам была обречена на провал. Во-первых, я выглядела на двадцать два, даже после макияжа и специально подобранного образа: юбку до колена и белую блузку со шпильками от “Jimmy Choo”, как и удостоверение, я без зазрения совести стащила у Катарины. Во-вторых, я не имела представления, как ведут себя сотрудники Интерпола во время опроса свидетелей, и мои познания ограничивались лишь телесериалами о копах по кабельному, а так же скудными рассказами отца о своей работе. Однако я поставила перед собой чёткую цель – разыскать пропавших девочек во чтобы то ни стало и своё расследование я решила начать с опроса свидетелей. Первой в моём списке значилась Сэцуна Мэйо – учительница младших классов в школе Чибиусы. Отец как-то упоминал её имя, о том, что полиция брала у неё показания, и мне непременно захотелось побеседовать с ней самой. Идея выдать себя за сотрудницу Интерпола пришла мне вчера вечером случайно, когда я задумалась о том, что буду делать, если Сецуна Мэйо не захочет откровенничать с девушкой по имени Минако Айно. Однако с официальным представителем Интерпола подобная вероятность полностью исключалась, поэтому я решила проверить свои актёрские способности и назначила встречу с мисс Мэйо.
– Выпьете чего-нибудь? Чай или кофе? Есть еще апельсиновый сок, – любезно предложила молодая женщина, приглашая меня в гостиную, которая полностью соответствовала внешнему облику дома, напоминая шкатулочку для драгоценностей, в которой было полно бесчисленных безделушек в виде фарфоровых статуэток, кукол, расставленных на кружевных салфетках комода, столиках и стеллажах.
– Если можно чай. Зелёный… – ответила я, присаживаясь на антикварный диван, обитый полосатым шёлком.
– Я поставлю чайник, – ответила хозяйка дома, проследовав в смежное помещение, по всей видимости, кухню.
Она вернулась через несколько минут с подносом, на котором громоздился чайник, две чашки и тарелки с печеньем и шоколадными конфетами.
– Угощайтесь, – любезно сказала мисс Мэйо, расставляя чашки и тарелки на маленький кофейный столик прямо передо мной.
– Спасибо. У вас здесь очень красиво, – ответила я, обводя гостиную глазами.
– Этот дом вместе с обстановкой достался мне от бабушки, – пояснила молодая женщина, присаживаясь в кресло напротив. – Она умерла два года назад, но мне дорога здесь каждая вещица и я бы ни за что не рассталась ни с одной из них, какой бы старомодной она не выглядела.
– Я вас очень хорошо понимаю, – улыбнулась я, отпивая чай с бергамотом.
– Итак, мисс Айно, что бы вы хотели у меня узнать? – сказала, мисс Мэйо, рассудив, что формальный обмен любезностями закончен и пора переходить прямо к делу.
– Расскажите мне о Чибиусе… Гм-м. Ваши личные наблюдения и профессиональное мнение…
– Всё это я уже рассказала полиции… – рассеянно проговорила мисс Мэйо. – Но раз вам недостаточно протокола, что ж извольте… Чибиуса – довольно замкнутый ребёнок, возможно даже слегка мрачноватый… Обычно таким поведением страдают некоторые подростки во время переходного возраста, но с Чибиусой все по-другому… она изначально была такой… Отлично училась, была первой в классе, но вместе с тем ей было сложно заводить друзей. Общение со сверстниками сводилось к минимуму. Ей нравились ребята постарше, но и те особо не принимали её в свою компанию…
– Как вы думаете почему?
– Сложно сказать… – пожала плечами мисс Мэйо. – Конфликты со старшей сестрой… чувство неуверенности… Чибиуса отличалась острым не по годам умом и видела людей насквозь. Она всегда говорила в лицо то, что думает… возможно кому-то это не нравилось… Дети могут быть жестокими, знаете ли… А уж если вешают ярлык изгоя, то он прилепляется надолго…
– Насколько мне известно, Чибиуса дружила с Хотару Томо, девочкой, которая тоже пропала…
– Да, Хотару и Чибиуса дружили, – кивнула Сэцуна Мэйо. – Хотару была на четыре года старше, но разница в возрасте между ними совсем не чувствовалась… Это знаете ли как будто встретились два одиночества…
– У Хотару тоже были проблемы с общением?
– Насколько мне известно, из-за слабого здоровья Хотару училась на дому, а в школу приходила для того чтобы сдавать тесты и контрольные. Она, как и Чибиуса была невероятно смышлёной… Но друзей у неё похоже тоже не было… И хотя я ничего не имею против дружбы девочек, всё же я считаю, что Хотару была не очень подходящей компанией для Чибиусы…
– В каком смысле? С ней что-то было не так?
Мисс Мэйо вздохнула.
– Как вам объяснить… Проблемы существуют у многих детей и хорошо, когда они находят друзей, которые их понимают… Но… такие друзья должны нести какой-то позитивный жизненный аспект… что-то вроде совместного преодоления трудностей и так далее… Но с Хотару все было иначе… Эта девочка…как бы это сказать… заслонила собой мир и стала затягивать Чибиусу в свой…
– Разве это плохо?
– Может и не плохо… с одной стороны… Но с другой … Хотару увлекалась мистикой и историей… термоядерная смесь для маленькой девочки… В таком нежном возрасте может легко произойти подмена понятий и мир начнёт видится в мрачных красках… Особенно её интересовал Древний Египет. Она давала читать Чибиусе книжки, которые были уж точно не для восьмилетней девочки…
– Например?
– Например, Книга Мёртвых в переводе Томаса Джоржа Аллена. Когда я на уроке математики забрала у неё эту книгу, которую она читала вместо того, чтобы делать задания, Чибиуса лишь пожала плечами и заявила, что Хотару даст ей еще лучше с более мощными заклинаниями. Конечно, во всем этом можно рассмотреть немного предосудительного, но я стала замечать некую нервозность в Чибиусе, какой не было до дружбы с Хотару… Девочка стала ещё более замкнутой, рисовала странные рисунки…
– Рисунки?
– Я покажу…
С этими словами Сэцуна Мэйо подошла к одному из антикварных комодов, открыла его и достала толстую папку с завязочками в виде шёлковых лент красного цвета.
– Я храню некоторые работы учеников у себя дома, – сказала молодая женщина, протягивая мне папку, на которой я заметила маркировку 2017 – Работы Чибиусы самые первые…
Я развязала ленты, открыла папку и разложила содержимое на диване. Это были детские рисунки, аккуратно разложенные по пластиковым файлам с маркировками в виде имени и фамилии. Рисунки, принадлежащие Чибиусе, лежали сверху. Я аккуратно вытащила их и стала внимательно рассматривать.
– Здесь около пяти изображений человечка с палочкой, три рисунка с массовым захоронением и один с египетским крестом под названием анкх, – пояснила мисс Мэйо, когда я просмотрела рисунки.
От неожиданности у меня засосало под ложечкой.
– Человечка с палочкой и анкх я вижу, но почему вы решили, что ребёнок изобразил массовое захоронение? – удивилась я. – По мне так это обычные человечки, лежащие на спинах, протягивающих руки вверх.
– Количество лежащих человечков ровняется тринадцати, а всем известно, что на Западе это число считается несчастливым и ассоциируется со Смертью. В нумерологии тринадцать соответствует числу четыре, это как 3+1=13. А четвёрка, как вы знаете, в китайском и японском языке произносится почти одинаково со словом “смерть”.
– По мне так это надуманно, к тому же этот холмик напоминает комнату… и вот, посмотрите, здесь есть четырнадцатый человечек, и он стоит… не может же он быть похороненным стоя…
– И всё же это мир мёртвых, – ответила молодая женщина, отпивая чай. – Так мне сказала сама Чибиуса, когда я спросила, что это она нарисовала.
– Вы показывали эти рисунки школьному психологу?
– Естественно, – кивнула мисс Мэйо. – Чету Цукино приглашали в школу на беседу, но родители в итоге ничего предосудительного в этом не нашли и попросили больше не дёргать их ребёнка по пустякам. Дети в целом интересуются смертью точно так же как и взрослые. Другой момент, что Чибиуса стала ей интересоваться, после того, как подружилась с Хотару…
– А вот этот человечек с палочкой… Как вы думаете, что здесь изобразила Чибиуса? – спросила я, протягивая мисс Мэйо рисунок, который был точным клоном того, что я сфотографировала на стене.
– Похож на крысолова из легенды… если судить по тому, что у него флейта в руках, а вокруг крысы и мыши…
– А почему она его так часто рисовала?
– Не знаю, – пожала плечами молодая женщина. – Быть может, её заинтересовала городская легенда. Мы как раз проходили поэму Роберта Браунинга о Гамельнском крысолове… Возможно она и впечатлила Чибиусу…
– Скажите, мисс Мэйо, а Чибиуса умела писать по древнеегипетски? Вы когда-нибудь замечали, что она рисует иероглифы?
Молодая женщина немного задумалась.
– Это вряд ли… Но Хотару знала… Я иногда видела, как она чертила нечто подобное в своём блокноте, когда ждала Чибиусу после занятий. И в этом нет ничего удивительного, ведь Хотару, как я говорила, увлекалась Древним Египтом, а её мать, как мне известно, была египтологом. Она вполне могла обучить Хотару…
Я распрощалась с мисс Мэйо, поблагодарив её за сотрудничество, не забыв одолжить у неё рисунки Чибиусы. Вне всяких сомнений, я наткнулась на нечто важное и хотела поразмыслить об этом на досуге. Не секрет, что творчество является своеобразным секретным миром ребёнка. Это шифр его внутреннего состояния, наполненного красками и яркими образами, через которые маленький человечек выражает страх, боль, ужас, мечты или происходящие события, которые оставляют след в душе. Через творчество ребёнок посылает во внешний мир визуальный сигнал, услышать который способны не все взрослые. Многократное изображение крысолова говорило о важности этого рисунка. Чибиуса нарисовала его на стене, а Хотару дополнила рисунок иероглифами, потому как только она из этой парочки подружек владела мёртвым языком. Крысолов был ключом, отпирающий дверь в секретный детский мир, связывающий двух девочек общей тайной. И возможно именно крысолов мог дать ответ на вопрос что же с ними случилось.
Я уже хотела достать из сумочки ключи от машины, как неожиданно на парковку въехал красный кабриолет, а когда он затормозил, из него вышла Оливия с двумя подругами. За рулём сидел парень с короткими темными волосами, в котором я признала капитана футбольной команды нашего колледжа. Оливия послала ему прощальный воздушный поцелуй, кокетливо изогнулась, давая парню возможность хорошенько разглядеть все её изгибы и сексуальную ложбинку в декольте. Одета она была необычно для своего типичного образа а-ля принцесса – мини-юбка едва прикрывавшая зад, короткий топик, открывавший на всеобщее обозрение идеально плоский живот и умопомрачительные босоножки на таких высоких каблуках, что подумать было страшно как она вообще на них могла передвигаться. Я хотела было уже сесть в машину, как неожиданно Оливия заметила меня и отчаянно замахала рукой. Через несколько секунд вся компания девчонок подбежала ко мне.
– Привет, Минако, – сказала Оливия, доставая из сумочки леденец на палочке, который она тут же отправила в рот, предварительно сняв с него обёртку.
Что ни говори, а эта стерва умудрялась выглядеть сногсшибательно даже в наряде стриптизёрши, который ни одна разумная девушка не наденет на улицу, если не хочет чтобы её приняли за девицу лёгкого поведения. Но такая уж была Оливия. На людях строила из себя пай девочку, успевая, как говорится, брать от жизни всё.
– Привет, – пробурчала я.
Девчонки явно были навеселе. От них пахло алкоголем вперемешку с крепкими духами, и мне хотелось побыстрее отделаться от них.
– Ой, наша Минако как всегда мрачнее тучи! – заулюлюкала Оливия. – Знаешь, я всегда удивлялась, почему тебе так не везёт с парнями, ведь вроде хорошенькая. А теперь понимаю – ты не умеешь расслабляться и веселиться.
– Очень тонкое наблюдение, – холодно ответила я, разворачиваясь к своей машине.
– Обиделась? – деланно удивилась Оливия. – А зря. Ведь это правда. Поэтому сколько бы ты не билась, Ятен никогда не посмотрит в твою сторону.
Подобные провокационные заявления со стороны Оливии были мне хорошо знакомы. Для неё это было способом самоутвердиться и лишний раз доказать своим подружкам, кто тут королева улья, однако я вовсе не горела желанием становиться её подопытным кроликом.
– Тогда Ятену следует почаще смотреть в твою сторону, вдруг ему все же удастся рассмотреть тебя настоящую, – предположила я.
– Ятен и так смотрит на Оливию гораздо чаще, чем ты можешь себе вообразить, – сказала медовая блондинка и посмотрела на своего кумира, явно ожидая поддержки.
– Минако, да я же просто шучу, – вздохнула Оливия. – Между мной и Ятеном ничего нет. Мы просто друзья.
– Друзья, которые… – прыснула в кулачок вторая девушка, но не успела закончить фразу, как получила от Оливии увесистую затрещину.
– Заткнись, идиотка! – прикрикнула Оливия.
Лицо девушки покраснело, и она еле слышно пропищала: “Прости»”.
– Так что это ты делаешь рядом с домой старой ведьмы? Пришла погадать на суженного? Хочу разочаровать, эта бабка померла два года назад, – сказала Оливия, обращаясь ко мне, и тут её взгляд упал на рисунки, которые я держала в руках. – Что это у тебя?
Однако я не успела ответить, как неожиданно Оливия выхватила их у меня и стала внимательно рассматривать.
– Ты что же ходила к Сэцуне Мэйо? – спросила она, сузив глаза. – Решила снова поиграть в детектива и найти Чибиусу, отхватив свою долю славы?
– Я просто хочу найти Чибиусу, а слава здесь совсем не причём, – пожала плечами я, возвращая себе рисунки.
– Неужели? – хихикнула Оливия, играя языком с леденцом во рту. – Ведь после твоего чудесного спасения весь город только и говорит о том, что дочь шефа полиции решила отправиться на поиски и чуть геройски не погибла. Только не говори мне, что никогда об этом не думала. Какой интерес искать девчонку, которая никому не была нужна, а после исчезновения сразу понадобилась всем?
– Боюсь, тебе не понять зачем, – холодно ответила я.
– Да, брось разыгрывать из себя борца за добро и справедливость! – фыркнула Оливия. – Все и так знают, что случилось с этой восьмилеткой. Или её угрохала родная сестра, а тело закопала где-нибудь в саду, или она просто сбежала, вслед за своей чокнутой подружкой, которой остопиздел этот вшивый городок.
– Хотару не была чокнутой. Может странноватой, но…
– Да, что ты говоришь – заявила Оливия. – Вот уж кто был поистине чокнутым, так именно эта девица. Ещё похлеще Усаги. Все думали, что она болеет там чем-то, поэтому вечно одетая как на Северный Полюс. Но на самом деле Хотару резала себя, а одежда скрывала шрамы, покрывающие её тело. Вот почему она и в школу не ходила. Боялась, что дразнить начнут, а ведь такие шрамы так просто одной пластической операцией не убрать…
– Что?! – воскликнула я. – Да это же бред!
– Кому бред, а кому и правда, – хихикнула Оливия, а потом развернулась к медовой блондинке. – Скажи, Исикава, я вру?
– Нет, – покачала головой девушка. – Я сама видела эти шрамы. Однажды я хотела искупаться на заброшенном пляже, куда никто практически не приходит, а там увидела Хотару в купальнике. Все её тело было покрыто шрамами от горла до ног, кроме участка на спине, куда она видимо, не смогла дотянуться. Похоже, Хотару давно себя резала…
– Я же говорила, – довольно улыбнулась Оливия – В этом городке слишком много психов на один квадратный метр, неудивительно, что всё это здесь и происходит. Хотя, по мне эти дурочки, возможно, захотели просто привлечь внимание, так сказать прославиться. Может, Минако, и ты с ними вступила в сговор, чтобы чудесным образом отыскать, и тогда папочка с мамочкой полюбят тебя больше твоей сестры и вручат медальку, а парни, наконец, обратят внимание. Поистине многоходовочка… А ведь Ятен ещё уверял меня, что все блондинки тупые! – заявила Оливия и вся компания рассмеялась.
