Текст книги "Крысолов (СИ)"
Автор книги: Bafometka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
***
Когда я открыла глаза, то долго не могла сообразить, который был час и долго ли я вообще проспала. Солнце уже находилось в зените, и его яркие лучи безжалостно проникали сквозь занавески, предвещая ещё один погожий летний денёк. Кунцита рядом не было. По правде говоря, я даже не слышала, как он ушёл. А о том, каким образом он вчера умудрился проникнуть в окно второго этажа моей комнаты, вообще было сложно представить. Я сладко потянулась и вылезла из постели, всё ещё хранившей пряный запах его кожи и восхитительной ночи любви.
Увидев своё отражение в зеркале, я не могла не удивиться. Я осмотрела себя с головы до ног, но не узнала. Девушка с лёгкой синевой под глазами, смотрящая на меня оценивающим взглядом, имела немного растрёпанный вид, но вместе с тем было в её образе столько волнующего, вызывающего и соблазнительного, что невозможно было оторвать глаз. Я осторожно провела руками по груди, животу и бёдрам, как будто пытаясь поверить в реальность увиденного в зеркале и блаженно вздохнула. “Теперь я стала женщиной, которая, наконец, осознала бездну своей привлекательности и сексуальности, – подумала я, улыбаясь своему отражению. – Кунцит сделал меня такой… Вылепил, словно Галатею”.
Лёгкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть и прервать созерцание своей обнажённой фигуры. Быстрым движением я накинула на себя халат и как раз во время, потому что из полуоткрытой двери высунулась голова Катарины и уже через несколько секунд она вся вплыла в комнату, сжимая в руках какой-то чёрный пакет с надписью Chanel.
– Ну, наконец-то ты проснулась! – усмехнулась моя сестра. – Я думала, ты проспишь до вечера!
– Вчера был тяжёлый день, – улыбнулась я.
– Особенно ночь! – усмехнулась Катарина. – Это доставили тебе час назад. И хорошо, что родителей не было дома, иначе вопросов с пристрастием было бы не избежать!
С этими словами она передала пакет мне, и я с недоумением на него взглянула.
– Что это?
Моя сестра закатила глаза.
– Подарок от принца за бурную ночь, что же ещё! – фыркнула она. – Вы бы хоть потише вели себя, а то моя комната, знаешь ли, рядом с твоей!
– Прости… – пробормотала я, заливаясь краской, нерешительно рассматривая чёрный пакет.
– Да, уж ладно. Проехали! – пожала плечами Катарина. – Ты лучше открывай подарок. Держу пари, тебе он понравится.
Я окунула руки в пакет и достала оттуда нечто лёгкое, воздушное и невесомо шифоновое. Яркой васильковой точь в точь, как мои глаза, тканью оказалось самое прекрасное платье, которое мне когда-либо доводилось видеть! И в том, что оно было моего размера, сомневаться не пришлось. С каким-то детским восторгом, абсолютно не стесняясь своей наготы, я сбросила халат, надела волшебное платье и закружилась в нем по комнате.
– Тебе идёт и надо ли говорить, что прекрасный принц довольно точно запомнил оттенок твоих глаз, – сказала Катарина, задумчиво рассматривая меня, слегка склонив голову на бок.
– Это просто волшебство какое-то! – воскликнула я, кружась перед зеркалом. – Но вот только куда в этом платье можно пойти? Оно явно вечернее…
– Я думаю, повод у тебя будет, – ответила моя сестра, протягивая карточку, которую она достала из пакета.
– Ничего не понимаю… Здесь написано просто “19:00”.
– Это время, когда Кунцит за тобой заедет, дурёха! – усмехнулась сестра. – Скорее всего, вы отправитесь на благотворительный вечер, устраиваемый доктором Томо, на котором соберутся все сливки нашего города. Об этом идёт много разговоров в социалке…
– Но ведь отец запретил покидать дом, пока шумиха вокруг наших имён не уляжется!
Катарина пожала плечами.
– Значит, включишь своё привычное упрямство и наплюёшь на правила, как обычно.
– А как же ты?
– А что я? Я останусь дома. Хочу поколдовать со списком, найденным у Сато Камацу. Я с утра позвонила коллеге из Интерпола, и он обещал прогнать инициалы через базу данных пропавших детей. Думаю, детектив тоже начал своё расследование с нечто подобного… Только вот непонятно каким образом, и по какому принципу Сато Камацу вообще создал этот список, ведь по идее статистика пропавших детей огромна… Почему он ограничился именно этими двенадцатью и пришёл к выводу, что Хотару должна была стать тринадцатой жертвой маньяка?
– Он мог узнать имя маньяка от Чибиусы. Усаги рассказала мне, что госпожа Цукино официально запретила детективу задать ей вопросы, но что если он всё-таки их задал ей? Только представь… Сато Камацу находит свидетеля, который видел Хотару и Чибиусу в обществе Кунцита и начинает за ним следить, отрабатывая версию похищения. Он приходит в дом к семье Цукино и заявляет, что Чибиусе угрожает опасность, но его никто не стал слушать. Потом детектив вполне мог урвать момент, чтобы всё-таки тайно поговорить с девочкой. Она рассказывает ему нечто, что позволяет сформировать список из двенадцати жертв, а Хотару записать тринадцатой… Однако похититель каким-то образом узнает о ходе расследования и убивает Сато Камацу. Возможно, всё произошло настолько быстро, что детектив не успел поделиться своим открытием даже с доктором Томо и это обстоятельство, скорее всего, спасло ему жизнь, учитывая, с какой лёгкостью мы с тобой попали в его резиденцию.
– Тебе бы пойти в аналитический отдел полиции, – ядовито усмехнулась Катарина. – Так складно обелить своего любовника!
– Никого я не обеляю! Просто рассуждаю, и выводы напрашиваются сами собой. Кунцит сказал мне, что не причастен к исчезновению девочек, и я ему верю. Я бы почувствовала фальшь…
– Ты ещё слишком юная и наивная, чтобы знать о том, что люди могут лгать, даже когда говорят правду, Минако. Ты спросила его, имеет ли он отношение к похищению девочек и это вполне может быть правдой, будь у Кунцита сообщник! Держу пари, ты не додумалась спросить, имеет ли он отношение к убийству детектива…
Я удивлённо посмотрела на сестру.
– А зачем мне задавать такой вопрос, если я получила удовлетворительный ответ на первый о похищении?
– Вот потому-то коп из тебя бы не получился. Главное мастерство любого сыщика – умение построить теорию, основываясь на деталях, а не подстраивать детали под свою теорию…
– То, что ты не доверяешь Кунциту, я уже поняла. Но мне не понятно одно – почему ты так спокойно отреагировала на тот факт, что Кунцит провёл со мной ночь в нашем доме и приглашает на благотворительный вечер?
– Потому что пока подозреваемый верит, что он вне подозрений, это даёт ему возможность расслабиться и совершать ошибки. То, что ты доверяешь Кунциту, может сыграть нам на руку, пока я буду искать информацию. К тому же твоё присутствие на благотворительном вечере может быть кстати… Потусуешься среди жён влиятельных чиновников, прособираешь местные сплетни и слухи… Держу пари, сейчас только и разговоров будет, как о вчерашнем происшествии… К тому же это отличная возможность поговорить и с самим доктором Томо. Вдруг Сато Камацу всё-таки что-то ему успел рассказать, чему доктор мог не придать значения…
Я недовольно поджала губы.
– Ясно. Хочешь сделать из меня двойного агента?
– Называй это как хочешь, – пожала плечами Катарина. – Но мне будет спокойней, если ты продолжишь изображать из себя влюблённую дурочку и светиться с Кунцитом в общественных местах. Поэтому сегодня я помогу тебе незаметно улизнуть из дома и прикрою перед родителями.
Я вздохнула. С одной стороны я была в полном восторге, живо представив себе картину, как мы с Кунцитом будем кружиться в танце посреди огромной бальной залы под звуки вальса. Он – в безупречном смокинге, а я – в потрясающем шифоновом платье василькового оттенка. Более романтичного свидания сложно было представить. С другой – заявление Катарины о том, что мне полагается сомнительная роль шпионки, тут же заставило померкнуть столь радужную фантазию. Тем не менее, перспектива увидеть Кунцита ещё раз была столь соблазнительной и волнующей, что вытеснила разом все мои переживания и сомнения.
***
Согласно тщательно разработанному плану в пять часов вечера, когда вся семья закончила традиционное чаепитие, я сделала усталое лицо и тоскливо вздохнула.
– Что-то у меня голова болит и тело ломает… Наверное, прилягу сегодня пораньше, чтобы окончательно не разболеться, – со стоном сказала я, окидывая родителей рассеянным взглядом.
Мама подозрительно на меня посмотрела, как будто вернулись старые добрые времена моего детства, когда я пыталась симулировать болезнь, чтобы не ходить в школу. Казалось, она видела меня насквозь, потому что симулянтка из меня всегда выходила никудышная, поэтому пришлось скорбно опустить глаза, чтобы себя не выдать. Однако мне тут же пришла на помощь Катарина:
– Да, ты ещё вчера себя неважно чувствовала…
На лице мамы появилась тревога, когда она услышала слова моей сестры. Она коснулась моего лба и сжала ладони.
– Руки-то у тебя совсем, как лёд, Минако… А лоб просто пылает…
Наверное, я на самом деле выглядела странно. Возбуждение, вызванное предстоящим балом и авантюрой сбежать из-под бдительного родительского ока, заставляло тело лихорадить.
– Тебе действительно лучше полежать в постели и отдохнуть, чтобы не разболеться, – обеспокоенно сказала мама, разглядывая моё красное лицо.
Она заботливо помогла мне подняться по лестнице и уложила в постель, предварительно напичкав каким-то сладким травными сиропом с наказом не вставать и попытаться уснуть. Катарина пламенно заверила её, что приглядит за своей любимой младшей сестрёнкой и будет охранять её сон с бдительностью профессиональной сиделки. На это собственно и был направлен наш расчёт. Я прикинулась послушной овечкой, а когда дверь моей комнаты закрылась за мамой и сестрой, скинула с себя одеяло и стремглав помчалась в ванную.
Двумя часами позже, держа в одной руке серебристые босоножки, которые одолжила мне Катарина, а в другой подол волшебного василькового платья, я кралась к чёрному ходу, пока моя сестра отвлекала родителей в гостиной. Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, ведь достаточно было небольшого шума, и всё могло пойти насмарку. Однако всё сложилось как нельзя удачно – ни одна из половиц не скрипнула, а замок на двери щёлкнул, практически не издав ни единого звука, выпуская меня на свободу.
Кунцит, одетый в безупречный смокинг из моих грёз, ждал меня в знакомом джипе на подъездной аллее через дом. Завидев меня, он восхищённо заметил:
– Истинная красота!
Я была на седьмом небе от счастья. И когда ворота резиденции Томо приветливо распахнулись передо мной, я буквально утонула в свете горящих факелов и блеске бриллиантов собравшихся гостей из высшего общества нашего города, которые чинно расхаживали по фруктовому саду близ огромного белого шатра, декорированного зелёными листочками плюща. Да и сама усадьба преобразилась до неузнаваемости – огромный дом больше не напоминал мрачный склеп, притаившийся за высоким забором в скорбном молчании. Теперь в его окрестностях сновало такое количество обслуживающего персонала, что я засомневалось, кого здесь было больше – официантов или самих гостей. Воздух сотрясал гул голосов, сдержанного смеха и лёгкая ненавязчивая музыка живого оркестра. Мы с Кунцитом быстро смешались с толпой приглашённых, пробираясь к шатру, где судя по всему должен был вскоре начаться доклад доктора Томо.
– О, Боже! Глазам не верю! Да это же Минако! – произнёс звонкий ангельский голосок, от которого моё хорошее настроение сразу же испарилось.
Мы остановились и увидели Оливию, стоявшую возле колонны, увитой виноградной лозой.
– Что ты здесь делаешь? – ехидно поинтересовалась рыжая ведьма, которая, надо отдать ей должное, выглядела просто сногсшибательно в своём белом приталенном платье.
– Тот же самый вопрос я могу задать и тебе, – холодно ответила я.
– Мой отец – руководитель отдела департамента образования нашего города и является главным меценатом раскопок, проводимых доктором Томо, – важно заявила она. – Так что мне, как его дочери, находиться здесь можно по праву. Чего не скажешь о тебе, Минако. Хотя вынуждена признать, что, к моему большому сожалению, прилипал пускают даже на мероприятия подобного уровня.
Она бросила пылкий взгляд на Кунцита, сохранявшего невозмутимый вид и рассмеялась, явно довольная своим остроумием. Внутри меня все заклокотало от гнева. Вот сука! Я было уже открыла рот, чтобы послать эту рыжую дрянь туда, куда ей было самое время отправиться в нескончаемый круиз, но Кунцит меня опередил.
– Я бы не спешил, мисс Оливия, с выводами относительно того, в качестве кого была приглашена мисс Айно на этот вечер, – ответил он с преувеличенной любезностью, лениво растягивая слова.
– Что вы имеете в виду, доктор Сайто? – усмехнулась Оливия. – Я знаю, что в списках приглашённых имени Минако Айно не значится, ведь я помогала с организацией данного светского мероприятия и лично контролировала рассылку приглашений. А поскольку она всё же здесь, вывод напрашивается сам собой.
Да что она, блять, несёт?! Решила выставить меня дурой?! Я снова открыла рот, но Кунцит опять меня опередил.
– Могу заверить вас, мисс Оливия, что Минако ни в коей мере не является, как вы только что выразились, прилипалой, поскольку, она находится здесь исключительно по делу.
В его голосе улавливалось презрение, удачно замаскированное под светскую любезность и Оливия мигом почувствовала эту издёвку. В мгновение ока девушка поменялась в лице. Насмешливый тон Кунцита стёр с неё самоуверенную маску, нарисовав растерянность.
– Что это значит? – нахмурилась она. – По какому ещё делу?!
В ледяных глазах Кунцита мелькнуло веселье.
– Это значит, что мисс Минако Айно согласилась стать украшением сегодняшнего вечера и оказала всем нам любезность спеть перед гостями, списками которых вы так тщательно занимались. Но всё же, по всей видимости, не достаточно тщательно, раз умудрились упустить имя певицы. А теперь прошу нас извинить, мисс Айно нужно подготовиться к выступлению.
С этими словами, в которых звучал откровенный пафос, как будто Кунцит говорил о звезде мирового уровня, мужчина отвесил девушке вежливый поклон, и прежде чем она успела опомниться, схватил меня за руку и буквально потащил к шатру. Первое что мне бросилось в глаза, едва мы оказались внутри, был большой чёрный рояль, стоявший на небольшой импровизированной сцене в окружении позолоченных канделябров и ваз с цветами. Крышка рояля была открыта, а на нем лежали ноты.
– Ты… Ты же пошутил насчёт моего выступления? – нервно рассмеялась я, оглядывая шатёр, в котором стали собираться гости.
Кунцит улыбнулся.
– Вовсе нет, моя красавица. Сегодня ты откроешь этот прекрасный вечер своим чарующим голосом.
Не веря своим ушам, я в растерянности посмотрела на Кунцита. Он что с ума сошёл?
– Я, конечно, ценю, что ты защитил меня от той стервы, но пожалуйста, прекрати! Это вовсе не смешно!
– Я же сказал, что это не шутка. Сегодня ты исполнишь песню “I want love”, которую написала около месяца тому назад, и будешь аккомпанировать себе на рояле.
Его слова отозвались болью в висках. Тело покрылось испариной и в одно мгновение стало трудно дышать.
– Откуда ты знаешь, что я пою, играю на рояле и написала месяц назад песню под названием “I want love”? Я никогда тебе не рассказывала…
– Я уже говорил, что знаю тебя лучше, чем ты думаешь, моя красавица!
У меня перехватило дыхание, и закружилась голова.
– Про увлечения легко выяснить, но об этой песне никто не знает! Даже родители и мои подруги! Я никому о ней не говорила…
Он взял мою руку в свою и слегка прикоснулся к ней губами.
– Но Я о ней знаю и скажу тебе, что эта песня достаточно хороша, чтобы прозвучать на благотворительном вечере.
– Откуда ты, чёрт возьми, узнал?! – яростно зашипела я, выдёргивая свою ладонь, как раз в тот момент, когда к нам подошли доктор Томо и Каоринайт.
– А, Минако, уже готова начать? Самое время…
– Доктор Томо, я не совсем понимаю, ЧТО здесь происходит, – начала я, но Кунцит не дал мне договорить.
Он отвёл меня в сторону и развернул к себе лицом.
– Послушай, Мина, да, я договорился с доктором Томо о твоём выступлении самостоятельно и намеренно тебе об этом не сказал, чтобы ты не струсила в последний момент или не пошла на попятную. Я знаю, у тебя есть песня… Отличная песня… Откуда я об этом знаю? Просто знаю и всё, как и многие другие тайны твоего сердца… Тот, кто любит, всегда знает… Ты ведь хотела когда-то стать певицей. Так почему бы не увидеть свет звезды во мраке прямо сейчас и самой не стать этой звездой?
Я посмотрела Кунциту в глаза. Эта холодная древняя мерзлота кого-то или что-то мне внезапно напомнила, но в эту минуту я не могла вспомнить кого или что именно. Как будто сама бездна взглянула в мою суть и безжалостно вывернула нутро наружу. Тот, кто любит, всегда знает… Его голос прозвучал серьёзно, и в нём больше не было насмешки. Мужчина взял мою руку в свою и снова поцеловал. Более ласковым и доверительным тоном он добавил.
– Ты так преображаешься, когда поешь… Будто сама душа вырывается из твоего тела и излучает невероятный свет… Но если ты не хочешь использовать шанс, чтобы вспомнить это давно забытое чувство, тогда я извинюсь перед доктором Томо и гостями и мы отсюда немедленно уйдём. Так что ты скажешь, Мина?
Мои глаза потрясённо расширились. Использовать шанс? Если подумать, я давно не выступала перед публикой. Ещё с окончания школы, когда захотела уехать в Токио, а родители мне это запретили. С тех пор что-то во мне переключилось… Да, я по-прежнему играла, пела и писала песни, но скорее для собственного удовлетворения, и больше никогда для публики. И вот сейчас Кунцит Сайто стоял передо мной и предлагал… Вспомнить…
Как же точно прозвучало это определение. Именно вспомнить то самое чувство и давно забытую мечту, которая сжалась в комок где-то в глубине моего сердца и покрылась значительным слоем пыли, оттого что о ней забыли. Хотя если быть честной, я всё же вспоминала об этом иногда – когда смотрела на Ятена, выступавшего на сцене… И ведь именно тогда я влюбилась в него, точнее не в Ятена, а в эту недоступную для меня возможность, что была доступна ему… Я шла за ним, но на самом деле меня волокла за собой моя давно забытая мечта, в которую я действительно была влюблена… Какое… Какое же это безрассудство БЫТЬ СОБОЙ… Какой же смелостью нужно обладать, чтобы решиться на подобный подвиг и сохранить собственную целостность… Проще лгать себе и принимать чужую ложь за собственную правду, чтобы однажды просто вспомнить… УМЕРЕТЬ и ЗАХОТЕТЬ ВОСКРЕСНУТЬ… Кунцит ЗНАЛ, как меня воскресить…
– Извини, что накричала на тебя, – сказала я смиренно, опуская голову. – Я с удовольствием спою на сегодняшнем вечере.
– Другого ответа я от тебя и не ожидал, – ободрительно улыбнулся Кунцит, нежно проводя ладонью по моей щеке.
***
Когда гости расселись, я поднялась на подмостки к роялю. Сердце билось и трепетало от предвкушения, и едва мои пальцы коснулись клавиш, извлекая колдовские звуки, я забыла обо всём на свете, кроме необыкновенной радости, переполнявшей меня в этот момент. Сыграв вступление, я живо представила перед собой живые картины, вызываемые музыкой в моём воображении. Это были тенистые леса, далёкие неприступные горы со снежными шапками на вершинах, это были бескрайние поля, и бушующее море… Это был весь мир, уместившийся в одно мгновение, рождённый по моей воле магией звука. В этот момент я даже забыла, что играла для других людей в белом шатре во фруктовом саду, рядом со старинной усадьбой. Ничего, кроме музыки для меня не существовало. Я улыбнулась и запела.
I want a cup that overflows with love
Although it’s not enough to fill my heart.
I want barrel full of love although
I know it’s not enough to fill my heart.
I want a river full of love but then
I know the holes will still remain.
I need an ocean full of love although
I know the holes will still remain.
And the Swiss cheese heart knows, all the
kindness can fill its holes.
And love will dry my tears, as pain
disappears.
I need a miracle and not someone’s
charity.
One drop of love from him and my
heart’s in ecstasy.
The heart that he’s sending me is
most likely ending me.
I need a miracle and not someone’s
charity now.
Fill up my heart with love, oh you’d
be amazed at how,
Little I need from him to feel
complete here and now,
Stirring within me are these feelings
I can’t ignore,
I need a miracle and that’s what
I’m hoping for.
I need a miracle and not someone’s
charity,
One drop of love from him and my heart’s
in ecstasy,
The heart that he’s sending me is most
likely ending me.
I need a miracle and not someone’s
charity now.
Anybody’s love but his, will never
fill this place within me now
You’ve got to give me what I need to free
my heart from misery. *
Когда я закончила и поднялась, гром аплодисментов потряс воздух под белым шатром. Ко мне тут же подбежал доктор Томо, и я заметила, что в его глазах блестели слёзы.
– Потрясающее выступление, Минако, – выговорил он. – Это превзошло все мои ожидания!
– Спасибо. Благодарю вас.
– Вам непременно нужно развиваться в этом творческом направлении. Ваше выступление было настолько проникновенным и светлым, что это напомнило мне…
Он умолк, но я поддержала его:
– Понимаю…
– Пойдёмте, я думаю, мои гости хотят поздравить вас перед тем, как я начну свой доклад.
Доктор Томо помог мне спуститься со сцены, где меня тут же окружила толпа приглашённых, высказывавших восторги моей игрой и голосом. Я выслушивала комплименты с улыбкой, но внезапно моё сердце болезненно сжалось – я заметила, как Кунцит разговаривал с Оливией. Они стояли несколько в стороне от остальных гостей, и казалось, не разделяли всеобщего энтузиазма и восхищения. Лицо Оливии было взбудораженным и обречённым, словно она только что встретила злого духа, который пообещал ей, что навестит её в ближайшее время. А когда Кунцит закончил говорить, девушка посмотрела на него с выражением такого ужаса, что мне самой на минутку стало страшно и жутко. Её бледная худенькая ручка взметнулась к груди и в тот же миг Оливия бросилась прочь из шатра.
После того, как восторги стихли, и публика вновь стала рассаживаться по своим местам, Кунцит, наконец-то подошёл ко мне.
– Это триумф, – улыбнулся он, целуя меня в щёку.
– О чём ты разговаривал с этой рыжей стервой, что она выбежала отсюда, как ошпаренная?
Кунцит изогнул бровь.
– Смею предположить, что моя красавица ревнует?
– О, не воображай, – фыркнула я.
– Ещё одна моя надежда разбита вдребезги! – притворно вздохнул Кунцит, театрально закатив глаза.
– Так что ты ей такого сказал? Я впервые увидела ТАКОЕ выражение на её лице.
– Я лишь сказал ей, что она тратит оставшееся ей время впустую и если не поторопится, то после смерти не останется ничего, кроме сожалений, которые разорвут её на части, подобно мифическому чудовищу Амат**.
– Довольно странный способ напугать Оливию. Никогда не думала пустить в ход философию о жизни и смерти, а так же мифы, – нервно хмыкнула я.
– Я вовсе не хотел напугать её, а сказал правду. Правду о том, что её ждёт после смерти…
– Геенна огненная? – ответила я, решив пошутить.
– Вовсе нет. Ад и рай – придумали люди. После смерти остаётся только одно “Я” и столкновение со своим внутренним миром лицом к лицу. Если внутри тебя все пылает, то да, возможно, ты и попадёшь в адское пекло, созданное при жизни. Но это добровольная тюрьма, как и выбор любого человека, быть тем, кто он есть.
– Удивительно, что Оливия тебя послушалась. Обычно она категоричнее некуда.
– Всё потому, что она серьёзно больна из-за врождённых проблем с сердцем и ей осталось от силы лет пятнадцать. Я напомнил ей об этом. Лишь от неё зависит, как она проживёт это время – перестанет отталкивать от себя того зеленоглазого паренька Коу или окончательно погрязнет в сожалениях и нападках на других людей из-за того, что боится прикоснуться к счастью, которое само валится ей в руки.
Я удивлённо уставилась на Кунцита.
– Оливия больна?
– Да. Но тщательно скрывает это от окружающих, живя по принципу «бери от жизни всё, пока не стало поздно», но этот принцип она принимала слишком уж утрированно.
Я не нашлась, что ответить, а когда вдруг захотела задать Кунциту вопрос о его феноменальной осведомлённости относительно чужих тайн, поняла, что момент был упущен. Голоса гостей смолки, возвещая, что доклад доктора Томо вот-вот начнётся, и я решила отложить этот разговор до более подходящего момента.
Этот вечер оставил у меня двоякое впечатление. С одной стороны это был мой личный триумф, а с другой – миссия, которую на меня взвалила Катарина, провалилась с треском. Мне не удалось узнать ничего нового ни от гостей, ни от доктора Томо. Последний заявил, что Сато Камацу никогда не упоминал ни о каком списке или маньяке. Однажды старый детектив просто перестал отвечать на звонки доктора и тот счёл, что господин Камацу делает это намеренно, поскольку дело Хотару порядком подзатянулось.
Когда мы подъехали к моему дому, было уже довольно поздно. Благотворительный вечер закончился далеко за полночь, и я открыто зевала, мечтая поскорее очутиться в кровати. Кунцит решил проводить меня до самой двери чёрного хода. Мы шли вдоль дорожки, скудно освещённой убывающей луной, как внезапно боковым зрением я уловила нечто белое, лежащее под кустом с розами. Повинуясь внезапно нахлынувшему любопытству, я подошла ближе и поняла, что это был Артемис. Я узнала его по рисунку в виде полумесяца на лбу, который создавали шерстинки более тёмного оттенка. Однако кот не спал, не мяукал и вообще не издавал ни единого слабо уловимого звука. Он просто лежал на боку, уставившись стеклянными глазами в пространство с перерезанным горлом, из которого уже давно перестала сочиться кровь.
***
Тишину тихой летней ночи сотрясали мои рыдания. Кунцит гладил меня по голове и баюкал, словно маленькую девочку. Мы сидели на траве, прислонившись к стене безмолвного дома, а завёрнутое в чёрный пиджак Кунцита тельце Артемиса лежало рядом, будто суровое напоминание произошедшей трагедии. Артемис был моим любимцем, моим другом и, наверное, членом семьи. Думая о своём маленьком белом зверьке, таком ласковом, таком заботливом и спокойном, я чувствовала, как сердце рвалось на части. У кого же не дрогнула рука убить это беззащитное существо?
– Господи, как же я теперь без него буду?! Бедный Артемис! – в отчаянье воскликнула я, захлёбываясь слезами.
Рука Кунцита напряглась.
– Хочешь его вернуть? – спросил он неожиданно серьёзным голосом.
Рыдания застряли у меня в горле. Кунцит посмотрел на меня в упор, но почему-то я не смогла прочесть выражение его глаз. Я инстинктивно отпрянула, ловя себя на мысли, что мне неожиданно захотелось убежать от него. Я не могла взять в толк, что со мной произошло – или возможно с ним. Кунцит вдруг переменился. Но и я тоже – внезапно стала другой… Неуверенной. Что-то зловещие чудилось в воздухе этой ночи и в нём.
– Так ты бы хотела его вернуть? – терпеливо повторил он свой вопрос.
– Да… Я… Я… Хочу…
Мой голос звучал слабо, хрипло и неуверенно, но даже этого согласия хватило, чтобы Кунцит воспринял это, как знак к действию. Он поднялся на ноги, достал из чёрного савана безжизненное тельце Артемиса и прижал его к своей груди, словно самую дорогую драгоценность в мире.
Кунцит зашептал слова на непонятном языке, да так отрывисто и быстро, что невозможно было уловить хоть что-то из этого сумбурного потока, в котором, тем не менее, чувствовалась невероятная глубина и сила, будто бы пронизывающая пространство и само время. Эта сила ломала систему и рвала в клочья ткань бытия настоящего, поднимая со дна мироздания пласты давно забытой магии, которая была древней самой жизни.
– Анех! – громко крикнул Кунцит, пронзая своим голосом, словно ножом, безмолвие ночи.
В эту минуту тело Артемиса в его руках дёрнулось, будто в конвульсиях. Кот неожиданно мяукнул и, вырвавшись из его рук, стремглав помчался на задний двор живой и невредимый. Я стояла, словно громом поражённая, и потрясённо смотрела ему вслед.
Внезапно тень над моим лицом стала гуще. Я подняла голову. Кунцит стоял передо мной и смотрел на меня. В свете луны его кожа, волосы и глаза казались белыми. Он слабо, почти вымученно улыбнулся. Ни один мускул не дрогнул на моём лице. Я просто стояла и смотрела на него, не понимая, каким образом то, что произошло, вообще возможно. Я видела и трогала безжизненное тело Артемиса. Он был мёртв. И вот кот ожил и убежал, а мы с Кунцитом смотрели друг на друга, не в силах начать разговор.
– Я… – начал он, но умолк, как будто испугавшись хриплости своего голоса. Затем Кунцит обнял меня. Не очень крепко, просто чтобы я почувствовала его тепло и немного оправилась от шока.
Опустив голову ему на плечо, я тихо вздохнула.
– К-к-как же так, – еле слышно прошептала я. – КТО ты на самом деле такой?
Но Кунцит молчал. Возможно, это было правильно, потому что у ответа на этот вопрос было всего одно слово. И данное слово по странному стечению обстоятельств имело всего лишь одно значение. И это значение подразумевало знание, которое не полагалось иметь людям. Поэтому не надо… Лучше пусть молчит…
– Мина… – моё имя его сдавленным голосом казалось как будто чужим.
Я вздохнула.
– Я ведь люблю тебя… Разве так можно?
– Только так и можно, Мина… Любовь существует только в этом мире… Только здесь она способна зародиться… А я…
Но Кунцит не успел договорить, потому что тишину ночи пронзил вой полицейских сирен, и через несколько минут вся улица была освещена красно-синими мигалками, словно иллюминацией в Рождество. Я насчитала, по меньшей мере, восемь полицейских машин в считанные секунды, буквально запрудившие всю улицу тихого спального района. Из машин высыпало десятка два полицейских, среди которых к моему удивлению я разглядела отца и Катарину. Но ещё больше я удивилась, когда на запястьях Кунцита защёлкнулись наручники, а детектив производивший арест произнёс заученную формальную фразу, принятую говорить в таких случаях:
– Кунцит Сайто, вы арестованы по подозрению в похищении Хотару Томо, Чибиусы Цукино и ещё двенадцати детей в возрасте от семи до двенадцати лет.
__________________________________________________________________
* “I want love” Melissa Williams (© Akira Yamaoka)
Мне нужна любовь
Я мечтаю о чаше, полной любви,
Хотя и её не хватит, чтобы
наполнить моё сердце.
И даже царской чаши не хватит, —
моё сердце куда больше.
Мне нужна целая река любви,
Но даже она не залечит моих ран.
Даже океан любви
Не в силах исцелить мои раны.
Лишь нежность может вылечить моё
изрешеченное сердце,
Только любовь высушит слёзы боли в моих
