Текст книги "Новое Начало в Новом Мире (СИ)"

Автор книги: Азантуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Убаюканный зимней стужей, погрузившей его деревья в глубокий сон, лес застыл под покровом морозной ночи, словно настороженный зверь.Сумрачно-хмурый и неприветливый он был пугающе тих и на первый взгляд могло показаться,что всякая жизнь в нём не прекратилась и лишь одинокая путешественница нарушает царящую под пологом его ветвей тишину. Однако впечатление это было обманчиво. Мерзлые ветки хрустели и трескались под натиском холода, испарявшего из них влагу, из-за чего тишину то и дело нарушали короткие, щёлкающие звуки лопавшейся коры. А время от времени можно было услышать и шелест чьих-то маленьких, мягких лапок – то проносились по снежному полотну зайцы, спешившие укрыться в буреломе и валежнике,прикрытом пухлым и сугробами. Чуткий слух Алексы улавливал уханье перелетавших с ветки на ветку сов, а один раз она даже видела дымчато-серые силуэты лосей, тихонько пробиравшихся куда-то по лунной дорожке. Лес не спал. Он был полон скрытой от человеческих глаз жизни.

Женщина глубоко вдохнула чистый и свежий воздух, пропитанный ароматом смолы и сосновой хвои, и осмотрелась вокруг, жадно вбирая в себя чарующую красоту окружающего пейзажа. Именно желание собственными глазами увидеть эту «зимнюю сказку» заставило Вудс впервые за долгое время выйти из дому, и теперь она в полной мере наслаждалась обретённой свободой. Слишком долго она просидела в четырёх стенах, боясь высунуться наружу и ожидая… непонятно чего. Слишком долго прозябала в забвении…

Изолировав себя от внешнего мира, Лекси превратилась в затворницу. Существуя в пределах знакомой с детства обстановки она покидала дом только тогда, когда это было совершенно необходимо, и всерьёз начала бояться мира за дверью.. В попытках снова почувствовать себя живой она проводила бесчисленные часы в раздумьях или за чтении книг, слова которых никак не желали складываться в предложения. Телевизор работал практически беспрерывно, разбавляя вязкую тишину бессмысленной болтовнёй, которая не достигала сознания женщины, оставаясь успокаивающим фоновым шумом. «Включить болталку», как говаривал её отец.

Неспособная сбросить со своих плеч тяжкий груз ответственности и ужасных воспоминаний Алекса и не заметила, как превратилась в тень себя прежней. Жалкое эхо человека, которым когда-то была и которым безуспешно пыталась стать вновь, продолжая разыгрывать эту пародию на нормальную жизнь. Есть, пить, дышать, не чувствуя себя, при этом нормально. Когда мать или друзья звонили ей, женщина притворялась, что довольна нынешним положением вещей. Она улыбалась и смеялась в трубку, делая вид, что она всё та же Лекси, которую они помнят, хотя на самом деле это было и не так. Однако стоило ей повесить трубку, как чувство отчуждённости снова наваливалось на неё, оставляя в растерянности и непонимании – как продолжать жить дальше?

Недели превращались в месяцы, а Лекси просто плыла в потоке времени, погружённая в некое сумеречное состояние. Каждая из её робких попыток вернуться к прежней жизни с треском проваливалась ещё на этапе планирования. Потому что стоило женщине посмотреть на себя, как её взгляд неизменно натыкался на один из шрамов и понимала, что её разум и душа более не будут прежними, как не будет прежним и её тело. Отметины, покрывавшие его служили наглядным напоминанием о том, что она стремилась забыть, но, одновременно, являлись доказательством её стойкости. Её способности выживать, проходя сквозь опасности и невзгоды. Лекси ненавидела их и гордилось. В особенности одним. Тем, что оставил ей он. Хищник, которого она спасла, и который спас её.

Понимая, что он, скорее всего, уже не придёт, женщина старалась не думать о нём. Даже в зеркало перестала смотреться, чтобы не вспоминать лишний раз. И всё равно вспоминала – если не наяву, то во сне то уж точно. Её ночи составляли из цикличных периодов бессонницы и кошмаров, во время которых она снова и снова проваливалась под лёд – прямо в жадные лапы змееподобных монстров, которые рвали её на части. В лучшем случае. А в худшем подвешивали в коконе и заставляли смотреть, как умирают те, кто были ей дороги. Вейланд, Себастьян, Миллер и Шрам. Королева всегда убивала его лично, насаживая на кончик хвостового отростка как на кол, а потом смеялась над беспомощными криками своей пленницы. В её снах тварь умела смеяться.

Неизменно просыпаясь в холодном поту Лекси подолгу лежала в кровати, пытаясь прийти в себя и вспомнить, как всё было на самом деле. Не в силах переварить пережитых события её разум раз за разум извлекал их из памяти и снова и снова прокручивал, часто искажая детали и смешивая события, из-за чего в голове женщины неизменно образовывалась червивая каша. Лекси считала себя счастливицей, если ей удавалось проспать дольше двух-трёх часов к ряду. Из-за частых ночных пробуждений, за которыми обычно следовали бесцельные блуждания по дому, она почти не отдыхала и целями днями ходила словно в полусне. Как зомби.

Примерно через неделю после возвращения, бывшей альпинистке настолько опостылели пределы собственного дома, что она всё-таки решилась выйти на улицу. В дали от шума большого города, в сердце земель которые любила со времён далёкой юности, Алекса надеялась, что окружённая величием природы она сможет снова стать той женщиной, которой когда-то была. Но всё было тщетно. Пустота в душе разрослась до такой степени, что грозила поглотить её целиком. И никакие прогулки на свежем воздухе не могли помешать этому. Всё, что ей оставалось, это рассматривать шрам на щеке своей щеке, оставленный равнодушной рукой Охотника, да перечитать газетные вырезки о смерти друзей и собственном «счастливом» спасении из под обвала в ледовой шахте.

Понимая, что если продолжит в таком духе то сойдёт с ума, Лекси решила действовать по принципу альпиниста и пытаться решить те проблемы. с которыми могла справиться. Присутствие Шрама могло бы помочь ей, но раз уж она никак не могла повлиять на его возвращение ей стоило заняться тем, что пока было в её силах и по своей воле пройти курс психологической реабилитации.

В попытке справиться с прогрессирующим посттравматическим, стрессовым расстройством, Алекс даже записалась к психологу, хотя в жизни не прибегала к услугам такого рода специалистов. Даже после того, как умер её отец она предпочитала справляться сама, разделяя горе с матерью и людьми, которых знала с детства благодаря постоянным походом в труднодоступные места. Однако сейчас ситуация была совершенно иной, и женщина сознательно изолировала себя от близких, боясь что не выдержит и расскажет им всё. Не только официальную версию про гибель экспедиции под обвалом, но и о Пирамиде, чужих, хищниках и, конечно, о Шраме.

Этого нельзя было допустить. Никто не должен был узнать её тайну. Агенты спецслужб наверняка следили за ней. Прослушивали разговоры и просматривали переписку. И вполне могли решить избавиться от неё, как от нежелательного свидетеля, вздумай она болтать. Ну а тех, с кем бы она поделилась секретами пустили бы в расход, что называется «за компанию» Нет, она должна была молчать о произошедшем, если хотела сохранить свою жизнь и жизни близких. Поэтому психолог был лучшим выходом. В беседе с посторонним человеком Алекса могла не опасаться сболтнуть лишнего. Тем более что все эти консультации проводились по Скайпу.

Всё было продумано идеально. За одним исключением – большой пользы такие сеансы не принесли. Не имея возможности рассказать всё, как есть она не имела возможности как следует «проработать» ситуацию и оставить этот кошмар в прошлом. Даже описывая свои сны она вынуждена была придумывать, что в её видениях лёд, унёсший жизни её друзей, обретает пугающие формы неких чудовищ, которые преследуют её. Психолог – дородная женщина с мягкой, располагающей улыбкой и крашенными волосами неопределённо-светлого цвета – слушала и кивала, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, помогавшие пациентке раскрыться.

Постепенно Лекси рассказала ей о смерти Вейланда, трагическая гибель которого всколыхнула воспоминания об отце, и Себастьяна, буквально «вырванном у неё из рук». Психолог помогла женщине справиться с чувством вины и побороть страх, заставлявший ей с криком подскакивать посреди ночи, борясь с одеялами и простынями, которые обвивались вокруг её тела и держали в заточении заточении, словно сотканный из слизи кокон. Вот так постепенно, шаг за шагом, сеансы начали давать плоды. Выговорившись, Лекси почувствовала облегчение, а потом даже смогла выплакаться, уткнувшись в подушку и рыдая, пока не уснула.

Это была первая ночь без кошмаров. Женщина просто закрыла глаза, а открыла их уже утром, с недоумением уставившись на освещённый солнечными лучами потолок. Терапия действительно действовала, и постепенно ночи перестали быть худшей частью жизни Алексы. По мере того, как она открывала виртуальной собеседнице всё больше потаённых переживаний, кошмары всё меньше тревожили её и в конце концов она перестала бояться сновидений и проводить свои ночи в кресле перед камином и телевизором.

И пусть чёрные демоны не покинули её полностью, мулатка, по крайней мере, вернула себе хотя бы какое-то подобие контроля над своим нынешним состоянием. Теперь, если какой-нибудь внешний стимул пробуждал воспоминания, сопряжённое с мириадами противоречивых эмоций, Лекси заталкивала его подальше в тёмные глубины своего разума и запирала, вешая тяжёлый за́мок.

Ночи безымянных ужасов подошли к концу, а дни наполнились долгими пешими прогулками, во время которых женщина позволяла своему разуму дрейфовать, не думая ни о чём. Она просто смотрела, вбирая в себя окружающий пейзаж. Долина, раскинувшаяся в тени заснеженных гор густо заросла ельником, а потому здесь было очень мирно. Шагая между высокими, густо облепленными снегом соснами, Лекси чувствовала себя даже более непринужденно, чем когда-либо. Ведь наслаждаясь успокаивающими звуками дикой природы, бывшая альпинистка могла на время забыть, почему она уединилась здесь и представить себя обычной женщиной. Ну а если накатывали эмоции она могла прислониться к ближайшему дереву и позволить себе поплакать.

Ежедневные прогулки прояснили её голову и Вудс почувствовала, что постепенно начинается исцеляться от полученных ею душевных ран. В какой-то момент она даже позволила себе заговорить с психологом о Шраме. В завуалированной форме, естественного. Ссылаясь на подписку о неразглашении она уклончиво упомянула о «коллеге», с которым работала в экспедиции и который перестал выходить на связь сразу после того, как они попали в корабельный госпиталь, что технически, было почти правдой. И пусть виртуальная собеседница не сказала ничего нового, посоветовав подождать, пока «коллега» будет готов к разговору и сам выйдет на связь. Ну а если этого не случится, то не расстраиваться слишком уж сильно и попытаться забыть. Это успокоило Алексу.

Последним шагом на пути к исцелению стало восхождение на одну из ближайших гор. Психолог настаивала, что она должна вернуться к в привычную среду, чтобы снова почувствовать себя нормально и Лекси, нехотя согласилась. Испытывая страх перед возвращением в условия, так похожие на ледяной ад Антарктики она, поначалу, не хотела идти но теперь… Теперь когда солнце скрылось за вершинами гор, вырисовывающимися на фоне налившегося синевой неба подобно величественным за́мкам, а сумерки опустились на землю оттенками синего и фиолетового она наконец поняла, что свободна от того ужаса,который сжимал ей сердце.

Алекса Вудс вернулась в родную стихию и на краткий миг вновь стала счастливой. Впервые за долгое время. Ощущения от подъёма на вершину были нереальными. Она словно попала в другой мир – безмятежный и прекрасный. Казалось бы,снег и лёд должны были приносить неприятные воспоминания, породив стойкое отвращение к холоду, но, по правде сказать, мир белым одеялом завораживал Алексу. И глядя, как снежинки кружатся в танце, она ощущала, что покой вновь снисходит к ней на мягких крыльях.

Повсюду, куда бы ни обращала она свой взор, была красота. Россыпь ярких звёзд сверкавших на небе подобно драгоценным камни на тёмно-синем, образовали круговорот вокруг полной Луны. Её серебристый свет заливал всё вокруг и растекался по земле, освещая причудливые снежные шапки на ветвях деревьев, и залегавшие у их подножья глубокие сугробы. При этом синие тени, падавшие от широких стволов, рассекали белоснежный фон резкими тёмными штрихами, позволявшими ощутить тёмную тайну зимней ночи и её колдовское очарование. Лес казался чужим и каким-то нереальным, а его пейзажи – иллюстрациями к детской сказке.

Задыхаясь от восхищения Лекси задрала голову, любуясь величественными и стройными пихтами, ветви которых были украшены пушистыми шапками, а вершины уходили ввысь,задевая Луну. Синеватая мгла вокруг была тиха и безмятежна и женщина позволила себе в полной мере насладиться чистейшим горным воздух, морозной свежестью и сверканием танцующих вокруг неё снежинок. Это было мгновение блаженства… вслед за которым снова пришла тревога. Ибо в зимнем лесу вдруг стало даже как-то слишком уж тихо.

Ещё толком не понимая, что могло произойти, Лекси замерла и внимательно прислушалась, силясь уловить шорохи, свидетельствовавшие о приближении крупного хищника. Никого. Ничего. Лишь звук её дыхания в морозной тишине. Показалось? Желая удостовериться в этом, Лекси оглядела безмолвствующий лес. Обилие лунного света, просачивавшегося на снежную поляну, позволяло видеть на десятки ярдов вокруг, и убедиться что там никого нет. Вот только напряжение в мышцах её тела не ослабевало.

Когда в синеватом, морозном сумраке,сгустившемся на границе видимости мелькнул полупрозрачный силуэт, Лекси почти даже не удивилась. Ей сегодня один раз уже казалось, что она видит Шрама, но учитывая, что он так и не подошёл к ней, женщина решила, что это был просто обман зрения. Ну или попытка выдать желаемое за действительное. Разум в последнее время частенько играл с Алексой, выкидывая такие вот штуки, поэтому она запретила себе надеяться. И приглядываться к теням, сгущавшимся вокруг.

«Шрама нет здесь. Его нет и он не вернётся» – жестко сказала себе женщина. – «Лучше подумай, что будешь делать, с медведем».

Мысль о столкновении с гризли заставила Алексу почувствовать себя даже более неуютно, чем раньше. Ведь у неё не было с собой никакого оружия. Не смотря на обещание, данное самой себе после спасения из Пирамиды, она так и не обзавелась привычкой всегда носить с собой заряженный ствол и вылезла на ледник с одной ракетницей и голой жопой. Фигурально выражаясь.

«Оружие!» – вспыхнула в голове женщины мысль. – «Шрам оставил меня потому, что я позволила забрать у себя оружие и добровольно сдалась в плен. Настоящий воин никогда не оставит оружие и умрёт в руках с ним, и с ним же и будет погребён!». Это объяснение было таким простым и реалистичным, что Алексе потребовалось надавить подушечкой большого пальца на шрам, чтобы заглушить её. Отголоски былой боли отрезвили Алексу, заставив вспомнить о том, с какой лёгкостью её спутник оставлял оружие в телах врагов. Нет, в отличие от человеческих воителей древности хищники относились к оружию, как к инструменту и не возводили его в ранг ритуального предмета, достойного поклонения. То есть у них, может быть, и были какие-нибудь реликвии Древних Охотников, но юный Шрам уж точно не мог ими обладать. Ну а её самодельное копьё, собранное, что называется, из говна и палок, было и вовсе обычной самоделкой, которую не стоило ценить. Нет, Шрам не бросил бы её по такому нелепому, надуманному поводу.

«Он вообще меня не бросал!» – прикрикнула на саму себя Лекси. – «Он просто занят… чем-то. Не знаю чем! Он придёт и расскажет, а пока что надо убираться отсюда, пока и правда не натолкнулась на медведя или, того хуже, на стаю голодных волков».

Страх усилил ощущение холода. Лекси поспешила спуститься с горы, но не прошла сотни ярдов, когда услышала звук, заставивший её сердце пропустить удар, а дыхание пресечься. Низкая, скрипучая трель пулемётной очередью разнеслась над просторами заснеженного леса, и женщина, наконец, увидела пришельца, встречи с которым одновременно боялась и очень желала.

Он возник в дюжине шагов от неё как текучая рябь, как смещение нагретых пластов воздуха и застыл, издавая скрипящие звуки. Чувствуя, как земля уходит у неё из под ног, Алекса сделала несколько осторожных шагов навстречу призрачному мерцанию. Её слезящиеся глаза не отрывались от размытой фигуры, а взгляд выражал безумную, отчаянную надежду. Она надеялась, что ничего не вообразила и не сошла с ума от бесконечных переживаний. Надеялась, что его возвращение наконец расставит всё по местам.

Когда расстояние, разделявшее их,сократилось до нескольких шагов воздух перед Алексой заколебался, открыв могучую фигуру Охотника. Встав лицом к лицу с ним, Лекси испытала странное ощущение окончательности происходящего. Шрам вернулся. Он наконец-то вернулся и был сейчас здесь, с ней. Это единственное, что имело значение и даже если бы мир сейчас остановил своё вращение, а солнце погасло и рухнуло бы с небес на землю это всё равно не отвлекло бы внимание женщины от существа перед ней.

========== Глава 17.Почти супружеская ссора. ==========

Лекси столько раз представляла себе их встречу, прокрутила в голове столько вариантов развития событий и отрепетировала столько речей, что когда встреча произошла на самом деле, она растерялась и не смогла выдать ничего, кроме наибанальнейшего:

– Вернулся, – утверждение повисло в воздухе вместе с облачком беловатого пара, вышедшего из её рта вместе с дыханием. Шрам не ответил – не кивнул и даже не заурчал, словно огромный кот. Он вообще не двигался, за исключением нервного, как ей показалось, сгибания пальцев. Вудс видела этот жест в Пирамиде, и знала, что он означает нетерпение. Хищник ждал. Но – чего?

– Даже не обнимешь? Или не рад меня видеть? – с растущей тревогой спросила она, пригласительно раскрыв для него объятья.

Ничего не произошло. Шрам по прежнему оставался на месте. Несмотря на отчётливо продемонстрированную ей радость, он не спешил идти в её объятья и у женщины уже начали возникать опасения, что он пришёл не воссоединиться с ней, а убрать, как ненужного свидетеля. С точки зрения конспирации она представляла для него немалую опасность,ведь тайна, которую знали двое,уже не могла считаться тайной. Однако хищник не предпринимали попыток убить ей, что ему, без сомнения, с лёгкостью бы удалось. По большому счёту, он мог бы и не объявлять о своём присутствии и не выходить к ней. Достаточно было спрыгнуть на неё с дерева и её позвоночник сломался под его тяжестью. Ну или расстрелять из наплечной пушки, как он уже много раз делал раньше.

Однако она всё ещё была жива, и дышала, наполняя морозный воздух облачками густого пара. Значило ли это, что он не собирался убивать её, предварительно не посмотрев ей в глаза? Версия имела право существовать, но если так, почему он медлил?

«Он ждёт. Хочет, чтобы я выбрала» – подсказала очнувшаяся от дрёмы Охотница. Что-то в мозгу Лекси щёлкнуло и кусочки мозаики встали на свои места. И таинственное исчезновение Шрама, свалившего в туман на несколько месяцев, и его «внезапное» появление именно в ту ночь, когда она решила прогуляться на природе – всё обрело просто и логичное объяснение. Он вовсе никуда и не исчезал. Он всё время был рядом и наблюдал за ней, благодаря бесподобным навыкам скрытности. Её партнёр хотел дать ей выбор. Возможность вернуться к прежней жизни. Что она, собственное и попыталась сделать, потерпев сокрушительную неудачу.

Глядя на мускулистого, рептильного гуманоида, возвышавшегося над ней, женщина, неожиданно для себя поняла, что если бы она продолжила своё затворничество, он так бы и не подошёл к ней. Крутился бы где-то поблизости, наблюдал издалека, быть может даже защищал бы, возникни такая необходимость. Но не подошёл бы. Потому уважал её выбор и право вернуться в привычный для себя мир и вести ту жизнь, которую она вела до встречи с ним. Это было благородно так и очень по-охотничьи. В лучших традициях.

Вот только Алексе благородство Шрама и на хрен было не нужно! Ей нужен был он. И только он. Вместе с осознанием женщина ощутила, как в ней поднимается гнев. Он сомневался в ней. Допускал возможность того, что она решит оставить его, отринув ту связь, что между ними возникла. Поэтому сейчас он ждал, что она решит. Выберет ли испуганное бегство и пили шаг навстречу и прикосновение. Ему было жизненно необходимо, чтобы она сама, по своей воле преодолела остававшееся между ними расстояние.

И это ужасно разозлило Алексу. Как разозлил её и тот факт, что ей снова нужно о чём то догадываться сейчас,в вот в таком разобранном состоянии. Гнев толкнул женщину навстречу хищнику и она решительно преодолела оставшиеся три шага. Увязая в глубоком и рыхлом снегу она громко пыхтя от напряжения и злости, заставлявшей раздувать ноздри, подобно взбешённой лошади.

После минуты того, что со стороны должно было выглядеть как борьба с собой, воплощённая в одновременном столкновении желания приблизиться к Шраму и бежать от него, со всех ног, Алекса встала вплотную к нему, задрав голову и вглядываясь в прорези маски, за стеклом которой сверкали жёлтые глаза. Хищник всё же дождался её. Неподвижный великан замерший среди присыпанных снегом елей – он был красив, как должно быть, был бы красив снежный барс ирбис, если бы они обитали в этих краях.

У хищников из мира дикой природы была своя, совершенно особенная красота, которая завораживала и вселяла дрожь в одно и то же время. Шрам обладал тем же типом красоты но при этом Алекса и не подумала держать «на безопасном расстоянии» от него, как сделал а бы, наверное, со снежным барсом. Она решительно взяла хищника за запястье, и не без труда поднесла его отягощённую весом наручных клинков руку к своему лицу, прижав указательный палец к метке, которую он же оставил на её щеке.

Это был их жест. Его значение могли понять только двое во Вселенной и Лекси не сомневалась, что партнёр поймёт то, что она хотела ему сказать, но не находила для этого ни слов, ни даже голоса. Напряжение момента буквально заставило женщину онеметь.

Мгновение Шрам просто смотрел на неё, а затем зеркально повторил её жест. Когда его толстые, но, вместе с тем, ловкие пальцы сжались на её запястье, сердце шатенки вздрогнуло, ну а когда её обтянутая тёплой перчаткой рука оказалась прижата к отметине, выгравированной на металлической поверхности маски, и вовсе с трудом сдержала нервный смех облегчения. Они воссоединились.

Ведь всё было хорошо. Шрам никогда не бросал её. С минуту и дольше они просто стояли вот так, разделяя мгновение единства и связи, которую ничем было не порвать. Затем, Алексе стало мало и этого, и она потянулась к застёжкам маски, желая увидеть лицо своего возлюбленную. Ну, если это, конечно, можно было назвать лицом. Благодаря опыту, пережитому в Антарктике, она точно знала, как обращаться с крепежом, но за прошедшие месяцы немного подрастеряла навык, а потому возилась чуть дольше, чем того можно было ожидать. В конце концов ей всё-таки удалось справиться с тяжёлым боевым шлемом хищника и повесить к нему на пояс.

– Алекса, – мёртвым, голосом, проскрежетал Шрам, когда её освободившаяся от перчатки ладонь коснулась его подбородка и скользнула вверх, задевая пальца ми шевелившиеся, лицевые отростки. Они возбуждённо извивались, словно в попытке оставить поцелуй на поверхности её кожу, но женщину их движение совершенно не пугало, а напротив – казалось приятным и интригующим.

Добравшись до отметины на его лбу, мулатка на несколько секунд прикоснулась к ней пальцами, после чего скользнула рукой в обратную сторону. Снова проследила выступающую скуловую кость, переплелась на пару секунд со жвалами, почесала под подбородком… после чего со всей силы впечатала кулак в страшенную физиономию удивлённого хищника. Шрам такого не ожидал.

– Это за то, что оставил меня одну! – воскликнула она, скривившись от боли. Кости у Шрама были гораздо прочнее её собственных, так что физически Алекса пострадала от удара даже больше чем тот, кого она ударила. Чего нельзя было сказать о вреде моральном. Самолюбие хищника явно оказалось задето её поступком, о чём незамедлительно заявил, громко зарычав на неё.

– Нет, ну вы посмотрите, он ещё и огрызается! – воскликнула женщина, бесстрашно глядя на нависшего над ней Шрама. Ещё минуту назад такое его поведение наверняка встревожило бы её, но сейчас, после ритуала прикосновений, который они только что совершили, Охотница полностью пробудилась и завладела её сознанием. А Охотникам, как известно, неведомы сомнения и страх.

Впрочем, её супруг (раз уж у них сейчас происходила самая обычная семейная ссора то Алекса решила, что вполне имеет право называть его таким образом) по своей хищьей привычке попытался подавить её и зарычал ещё громче, раскинув жвала и руки в разные стороны. От его рычащего скрежета, снег посыпался с ближайших ветвей, а где-то в лесу испуганно захлопали крыльями совы и тоскливо завыли волки, предчувствовавшие скорую погибель. И только человеческая женщина осталась на прежнем месте.

– Нет, а чего ты ждал, исчезая так надолго? – продолжила она гнуть свою линию, для убедительности уперев руки в бёдра и подавшись вперёд всем корпусом. – Сцены из слезливого женского романа, где главная героиня падает на грудь непонятно где пропадавшему возлюбленному и, полив его слезами и испачкав помадой, отдаётся и телом и душой? Дарит лучшую ночь в жизни?

Шрам, кажется, опешил, от такого обилия непонятных слов. Его маска ещё на протяжении нескольких секунд продолжала шипеть и щёлкать, переводя слова Алексы. Видимо, даже инопланетный компьютер «завис», отыскивая подходящие аналоги в базе данных.

– Не знаешь что такое женский роман? – сочувственно осведомилась женщина, и, предсказуемо не получив никакого ответа, продолжила. – Не страшно. Я тебе потом почитаю. И «Ромео и Джульетта», и «Унесённых Ветров», да много чего ещё. Но сначала, я хочу чтобы ты зарубил себе на носу, которого у тебя всё равно нет, что ты не должен так исчезать не предупредив меня. Ни-ког-да.

Для убедительности, Лекси даже ткнула указательным пальцем в ту часть хищьей морды, где должен был находиться нос и чуть не оказалась укушена. И только в последний момент ей удалось отдёрнуть палец. А ведь инопланетный паршивец мог откусить его!

– Ополоумел? – воскликнула шатенка, с некоторой опаской косясь на инопланетного хищника. – Ишь чего удумал, меня кусать!

Охотница всё ещё не боялась его, однако где-то в районе солнечного сплетения возникло зудящее чувство приближающейся опасности. Она раздразнила его слишком сильно, и теперь ей предстояло поплатиться за это. Тем не менее, она всё ещё могла убежать Шрам отпустил бы её. Позволил уйти, чтобы больше уже не дать шанса приблизиться. Но Лекси не ушла. Она продолжила смотреть на него с видом недовольной и сварливой жены. Даже руки с бёдер специально не убирала, чтобы хищник, прекрасно читавший язык тела, мог видеть её недовольство. И в конце концов до него-таки дошло, что им всё же придётся поговорить об этом.

– Ты… напала… на меня… – слова, раздавшиеся из динамиков висевшей на поясе маски, заставили Алексу закатить глаза.

– Ты причинил мне боль, – сказала она вздохнув и слегка успокоившись. – Не пойми не правильно, я оценила твою благородную попытку дать мне выбор, но… ты действительно думал, что я смогу жить как раньше, после всего, что между нами произошло, Шрам.

– Ты… жить… как раньше… – синтезатор речи, был не способен воспроизводить какие-либо эмоции, но сопровождавшему слова треску Вудс безошибочно поняла, что хищник злится. Видимо, он тоже не слишком хорошо понимал её и думал, что она решила обо всём забыть о нём! Допустить такое даже в мыслях было оскорбительно, особенно после того, сколько она с ним нянчилась, сначала латая его раны, а потом таскаясь по льду в метель, чтобы дать так необходимое рептилойду тепло. Да, он определённо ценил её меньше, чем она того заслуживала, хотя тоже без колебаний рисковал жизнью. Это противоречие заставило Алексу задуматься о том, а что творится в голове у Шрама? И сможет ли она когда-нибудь понять его. Понять образ мысли пришельца с другой планеты.

Она была уже не молода и далеко не наивна, а потому давно выросла из наивных сказок в стиле и жили они «душ а в душу». В любой паре, даже самой гармоничной, время от времени случались непонимания и конфликты. В межэтнических отношениях, вроде тех, что были у её родителей, к обычным проблемам добавлялись ещё и те, что были порождены ещё и культурной разницей. Ну а сколько подводных камней таилось в отношениях межвидовых Алексе было страшно представить. Эта заводь могла вместить Гималаи.

Однако это не отменяло её желания быть со Шрамом. Просто сейчас она смирилась с тем фактом, что никогда не сможет полностью понять его. И дело тут было даже не в языковом барьере (компьютер в тактическом шлеме хищника, постоянно пополнял свою базу данных новыми словами и Лекси уже предвидела тот день, когда он сможет выдавать цельные фразы не разбивая их по словам. Нет, основа их будущих конфликтов крылась в изначальной разнице между складом психики человека и инопланетянина.

Впрочем, она не собиралась сдаваться. То, что полного понимания нельзя было достичь, не означало что им не удастся избавиться от недопонимания, которое приводило к таким вот конфликтам. По крайней мере она могла объяснить, что не собиралась возвращаться к своей прежней жизни, а просто подумала, что он бросил её. Хотя для него, это наверное оказалось бы не менее оскорбительно. Что же, теперь они были квиты. Никто не хотел никого обидеть. Просто случилось самое страшное – недопонимание.

– Я не жила, а создавала видимость жизни, – опустив голову женщина уткнулась макушкой в грудь хищника, почувствовав, через мгновение его пальцы на своём затылке. Гладил ли он её или удовлетворял свой фетиш на человеческие волосы, наличие которого Алекса уже давно начала подозревать, не имело значение. Главное это было приятно и более того – необходимо ей.

Прикоснувшись к Шраму она снова чувствовала себя цельной. Та часть её существа, которая теперь принадлежала Охотнице, и которая как будто бы погрузилась в сон вместе с его уходом, теперь снова вернулась к жизни, позволив Алексе ощутить всю полноту бытия. Она больше не чувствовала себя ни слабой, ни сломленной. Они чувствовала себя возрождённой. Даже слёзы, которые, казалось, вот-вот готовы были пролиться, застряли обжигая глаза. Охотница не могла позволить себе плакать. Это было не про неё.