Текст книги "Сердечные риски, или пять валентинок (СИ)"
Автор книги: Awelina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Сердечные риски, или пять валентинок
Пролог
Конец ноября 20** г.
Трамвай встал, не доехав до Селезневской улицы. Минуту или две встрепенувшиеся пассажиры беспокойно выглядывали в покрытые крапинками изморози окна, пытаясь понять причину остановки. Кто-то позади меня громко поинтересовался, что же случилось. За вопросом последовал ропот тех, кто счел нужным также что-то сказать, и, будто в ответ на пока пассивное негодование людей, двери в обеих сторонах вагона распахнулись, приглашая торопящихся продолжить путь уже самостоятельно.
Кондуктор, грузная, пожилая женщина, с угрюмо-усталым видом устроилась поудобнее на своем месте, извлекла из кармана затертой куртки, повешенной на спинку сиденья, изрядно помятый и испачканный номер газеты, сложенной как раз на странице со сканвордами, спустила очки со лба на переносицу, вооружилась ручкой.
Из вагона я вышла последней, толчея – это не то, в чем я спешила оказаться.
И ведь мне осталось проехать не так уж много. Очень жаль, что закон подлости сработал именно в этот день…
Запас времени у меня был, он всегда у меня есть. И именно на случай вот таких форс-мажоров в виде трамваев, решивших не ехать дальше, а вмерзать в заносимые снежной ватой рельсы, огибающие Антроповский сквер. К нему я и направилась, ступая точно в следы тех, кто раньше меня прошел тем же девственным путем, утаптывая пушистый покров, восхищающий кристальной белизной.
В этом году конец ноября особенно удачно сыграл на контрасте: тепло, ясное затишье, а затем вдруг – обильные снегопады, гололедица, пробки, аварии и всяческие сложности с транспортом. Зима, рано прогнав вольготно расположившуюся осень, властвовала сурово, одаривала щедро. Не стал исключением и сегодняшний день.
Сквер умиротворенно спал, словно плывя в своем белом сне, снежно-сказочном великолепии: бархатные сорочки елей, просвечивающие кое-где темной зеленью, пухлая тесьма снега, покрывшая вытягивающиеся, переплетающиеся ветви деревьев. Снежный прах выбелил и стволы некоторых из них, заполнив прожилки коры, а снегопад надел причудливые колпачки на срубленные суки, колышки оград. Все, угнетенное тяжестью тускло светящегося под туманно-серыми небесами снежного покрывала, будто впало в сладостную летаргию, а ажурные крупные снежинки по-прежнему густо сыпались с неба, намереваясь, видимо, совершенно скрыть следы присутствия на земле любого предмета небелого цвета.
Глубоко вдыхая наполненный легким влажным морозцев воздух, я исподтишка портила их работу, пробегаясь рукой, затянутой в кожаную перчатку, по низким ветвям, перекладинам ограды, даже сиденью скамьи, нет-нет да и заступала за протоптанную канаву тропинки.
Недалеко от сквера, как я и предполагала, оказалась автобусная остановка. Но, как выяснилось, уехать в сторону Шереметьевской отсюда не так-то просто – маршрутка явно не баловала своим частым появлением.
У меня всегда вызывали тревогу две вещи: опоздание, а также нехватка времени. Прийти вовремя – правило хорошего тона, но прийти задолго до срока – разумный подход. Что касается собеседования, то я обязана максимально собраться для него, чему не поспособствует маячащая на горизонте возможность опоздания. Катастрофа…
Еще две минуты, притопывание на месте – нервы и факт того, что я довольно легко оделась – чуть меньше дневного света, разбавленного жемчужным шлейфом непогоды, замерзшие ноги в красивых, но не таких уж теплых сапогах, щеки и нос, покалывающие от морозца и сыплющихся в лицо снежинок, а затем я сделала то, что, пожалуй, с самого начала должна была сделать: отойдя в сторонку от остановки, вытянула руку, голосуя.
Довольно быстро, что стало неожиданностью для меня, чуть поодаль остановилась черная иномарка, также пострадавшая от непогоды, напоминающая нервную поджарую гончую, готовую при малейшем жесте хозяина сорваться в стремительный бег. Должно быть, отличный, быстрый автомобиль.
Задвинув на задний план мысли о неправильности и опасности для молодых девушек путешествий с незнакомцами на подбирающих пассажиров машинах, я шагнула с тротуара. В любом случае, я хватила неприятностей: не еду сейчас – превращаюсь в сосульку и прибываю с сильным опозданием, еду сейчас – иду на риск.
Тонированное стекло со стороны переднего пассажирского сидения опустилось, я наклонилась, и из салона на меня повеяло теплом, тонким ароматом кожи и приподнятым настроением, поскольку из динамиков доносилась игриво-праздничная «Let It Snow».
– Подбросите до Шереметьевской 19, корпус 1? – сумела не растеряться я, задала свой вопрос, сосредоточив взгляд на руке, лежащей на рычаге переключения передач. Руке, принадлежащей молодому мужчине. В глаза бросилась не очень массивная золотая печатка на указательном пальце.
Дорогая машина. Едва ли такие иномарки будут водить мужчины с покрасневшими и загрубевшими руками. Владелец, скорее всего, концентрат самоуверенности и нахрапистости, присущего деньгам, любит показать себя и свою успешность.
– С удовольствием даже! Садитесь, девушка, – раздалось в ответ.
Жизнерадостный, бодрый голос, несколько портящий уже вырисовывающуюся в воображении картинку.
Все еще в сомнениях, сделала шаг к задней двери, но была остановлена мягким, но твердым:
– Садитесь вперед.
Нет, неправильно. Но раз приглашают…
Помедлив, я открыла переднюю дверь, стряхнула комочки чуть тронутых корочкой снежинок, запутавшихся в длинных темных шерстинках опушки капюшона, расправила подол пальто и села, почистив от снега сапоги. Но не торопилась глядеть в лицо мужчины, вызвавшегося «спасти» меня, «спасти», кстати, с шиком и комфортом. Захлопнула дверь, сняла берет, слегка тряхнула головой, позволяя убранным под него волосам свободно рассыпаться, и только потом, повернув голову, встретилась с веселым взглядом, в следующий миг по-мужски заинтересованно пробежавшимся по моим волосам, вниз. Взгляд остановился на коленях, где я расположила сумку и сверху нее – расправленный берет.
Жизнерадостный ценитель женского пола, все ясно.
– Редко попадаются такие аккуратные пассажирки, – заключил мужчина с каким-то шутливым восхищением. – Пристегнитесь, – и тронулся с места, резким, но уверенным маневром влился в поток машин.
Стянув перчатки, я пристегнулась. Секунду-две разглядывала его. Легкая кожаная куртка, деловой костюм, галстук. Симпатичный, молодой, темноволосый. Пропорциональные черты профиля, прямой нос, губы, сложившиеся в мягкую улыбку, будто их обладатель очень доволен собой, своими мыслями. И вообще, всем. Совсем не похож на служку «золотого тельца», а будто сошел со страниц какого-нибудь наивного, но доброго женского романа.
Предположить, что он безопасен, мотается по городу, улаживая какие-то дела? Это лучше, чем программировать себя на всяческие несчастья. Водитель какого-нибудь богатого дельца? Но, однако, приятный человек.
Пусть и не склонен к серьезности…
Я сверилась с часами: время на «ориентирование» в неизвестном офисе и вхождение в его атмосферу сильно ограничилось, увы.
Неудачный день. Сложится или не сложится с этой вакансией – мне урок: из дома выходить еще раньше.
– Опаздываете? – быстрый взгляд ярких глаз.
– Просто спешу, но пока не опаздываю, – вежливо отозвалась я, выдержав паузу.
Он подвозит, явно делая мне одолжение, понятно, как девушке, чем-то привлекшей его внимание. Располагает к себе, позволяя надеяться на благополучную поездку, а мне необходимо отвлечься от одолевающих нервов и опасений по поводу пробок на «дружеский», легкий разговор ни о чем. Иначе похороню себя в ненужной и крайне опасной панике.
– Разве это не одно и то же? – он рассмеялся искренне и с задором, и я невольно усмехнулась: трудно хотя б на несколько секунд не заразиться тем же настроением.
– Конечно же, нет.
Я начала отогреваться, озноб прекратил скручивать мышцы, отзвучала «Let It Snow», сменившись на медленную, завораживающе-усыпляющую «Снег кружится», мой спаситель-незнакомец подарил мне загадочную улыбку, нарочито уважительно заметил:
– А я даже и не знал.
Я, подавив излишний порыв поделиться мыслью о том, что статус спешки грозит вот-вот перейти в опоздание, постаралась расслабиться, глубоко вдохнув тот специфический запах, присущий салонам дорогих автомобилей, смешанный с ноткой можжевельника, вероятно, от мужского парфюма. Откинула голову на подголовник, заставила себя не так крепко сжимать берет, лежащий на сумке, посмотрела в окно.
Стоп-огни идущей перед нами машины, слепящие мазки фар встречных, вальсирование снежинок, льнущих к лобовому стеклу, мельтешение и шорох дворников, по-зимнему серебристое начало сумерек, опускающихся на город. И пока «чистая» дорога.
Пока… Есть опасения, что не стоит того же блага ждать впереди. Главное – я уже в пути. Надеюсь приехать вовремя. И этот непривычно роскошный автомобиль вкупе со своим заинтересовавшимся, желающим поболтать со мной владельцем – не повод для того, чтобы чувствовать себя еще более неуютно, переживать больше обычного.
– Так куда же спешит такая красивая девушка? На свидание?
– На собеседование, – прочистив горло, пояснила я, разумно выпустив из внимания комплимент и наклевывающееся зернышко флирта в тоне и вопросе.
Мы попутчики и крайне некомфортно было бы выйти за рамки нейтрального разговора.
– На Шереметьеской 19?
Он метнул в меня изумленный взгляд, впрочем, веселье из темно-серых глаз не исчезло.
Что происходит?
Я пристально вгляделась в красиво очерченный профиль.
– Да. Знаете, что там?
– Там несколько фирм, и одна мне очень хорошо знакома, – со смешком ответил он, сосредоточился на дороге.
Я оживилась, заволновалась:
– Случайно не «Мэнпауэр», агентство найма и рекрутирования?
Мужчина коротко рассмеялся:
– А громкое название для маленькой фирмы, согласны? – Взглянул на меня с толикой юмора и торжества.
– Так вы ее знаете?
Я немедленно ухватилась за удачную возможность узнать больше информации: мир тесен, и водитель богатого бизнесмена может быть косвенно знаком с владельцем интересующего меня агентства. Сведений, указанных на интернет-странице «Мэнпауэр» было не то чтобы недостаточно, просто официальные данные сами по себе нейтральны и малоинформативны. А тут все из первых рук, пусть и субъективное.
– А с кем у вас собеседование?
Кажется, наша беседа его очень забавляла. Он не переставал улыбаться и поглядывать на меня то ли лукаво, то ли с вызовом.
– С Савельевым Дмитрием Евгеньевичем, – охотно восстановила я в памяти запись в своем органайзере. Вероятно, солидный мужчина, в возрасте, с взыскательным начальственным взглядом и обкатанным, но вызывающим поистине болезненный напряг списком вопросов, вроде: «А что вы умеете? Почему именно эта должность?», «Назовите пять ваших сильных качеств и пять слабых».
Мой незнакомец многозначительно хмыкнул, поджал губы, видимо, подавив смех, и довольным тоном протянул:
– О-о, хорошо. И фамилия такая, какая должна быть у большого начальника, правда?
Так знает он эту фирму? Или это шуточный настрой? К чему он вообще ведет?
Я недоуменно взглянула на него, а он резко сменил тему:
– Волнуетесь?
Уже совершенно опешив, я уставилась в озорные серые глаза. Не имела представления, что ответить.
Как и полагала, просто курьезная игра, чтобы расшевелить и пробить меня. Конечно же, он не знает ни «Мэнпауэр», ни Савельева, с которым у меня состоится собеседование меньше – снова проверка времени – чем через сорок минут. Жаль.
– Самообладания не потеряю, – сдержанно проговорила я.
Да, самообладания не потеряю. Впрочем, это не гарант того, что не провалюсь на собеседовании. И вообще, сейчас мой враг – убегающее время. И по сравнению с ним этот жизнелюбивый, любящий откровения и шутки мужчина – наименьшее из зол.
Он как раз затормозил на светофоре и заглянул мне в лицо. Сначала сохранял серьезность, еще больше сбивая меня с толку, даже смущая. Затем один уголок его рта дрогнул, и губы сложились в очаровательную, согревающую улыбку, отразившуюся даже в его мерцающих глазах. Я не смогла отвести взгляд. И тоже улыбнулась, желая вернуть такое же тепло и приятие.
– Все пройдет успешно, – со знающим видом кивнул он.
Мы поехали дальше. Крохотный кристаллик тревожности, недоумения из-за необычно складывающейся ситуации засел глубоко. «Все пройдет успешно». Да, почему-то какое-то успокоение несет эта его фраза, подкрепленная и взглядом, – будто дружеская рука ложится тебе на плечо в жесте поддержки и одобрения.
Неуместное и странное ощущение.
Вновь оглядела окрестности: я плохо ориентировалась в этом районе, но, как мне казалось, мы уже недалеко.
Время пока есть. А он все-таки слишком яркий мужчина, и даже, вроде бы, не подразумевая флирт, все равно его подразумевает. К примеру, в своем взгляде и в этой улыбке, притягательной и какой-то трогательной…
Не тот человек, за которого стоило бы цепляться эмоцией.
И если говорить с ним, то только о вероятности попасть в пробку на этих улицах. Или он со знанием дела выбрал маршрут, уже имея представления о здешних заторах?
– Ваша первая работа? Недавно закончили? А что, кстати, за вакансия?
– Гм… – я отвлеклась от своего намерения, размышляя, что и как ему сказать. Может, стоит показать какие-то границы? С осторожностью.
– А вы любопытны для человека, просто подвозящего неизвестную девушку, – мне удалось скопировать веселое настроение незнакомца.
Вроде, не обиделся. Пожал плечами, широко улыбнулся, поправив меня:
– Красивую и умную девушку. И вовсе не неизвестную. Я же знаю, что вас зовут Арина, – стрельнул взглядом в мою сумку.
«Невероятно», – я мысленно ахнула, пораженная. Покачала головой, машинально пряча в ладони подвеску из букв моего имени, подаренную мне на день рождения сестрой и ею же прикрепленную к молнии моей сумки.
– Вы заметили, – пробормотала я. Напрягшись, стиснула потеплевший кусочек металла, впившийся мне в кожу заостренными краями.
– Я много чего замечаю. А это второе, что бросилось мне в глаза, – заговорщическая улыбка, короткий, обжегший восхищением взгляд.
На мгновение смутившись, я не стала уточнять, что было первым, ощутила всполох волнения, добавившегося к тому – из-за спешки и возможности пробок. Волнения остужающего, предупреждающего о том, что что-то выходит из-под моего контроля.
Ожидаемо, что такой привлекательный и с преобладанием задора мужчина не сможет не заигрывать. Но это почему-то… привело меня в смятение?
– Ну так кто вы по специальности? Арина, – он мягко выделил мое имя, зацепив слух, заставив щеки вспыхнуть.
– Психолог-менеджер по управлению персоналом, – все еще немного ошеломленная, отвлеченная возникшими ощущениями, ответила я. Внимательно посмотрела на него: правильный, будто чеканный профиль, полуулыбка на губах. Да, красив.
– Солидно, – добродушно резюмировал он, остановившись, повернулся ко мне, с напускной задумчивостью вновь оглядел меня. – Хрупкая внешность и, думаю, кремень-характер. А еще думаю, вы до безобразия ответственны и скрупулезны.
– Вы как раз назвали все причины частой нелюбви ко мне, – неловко пошутила я.
– Нет, не верю! – наигранно ахнул. – Вас на руках должны носить.
А в следующий момент мы все-таки встали в пробке, к моему ужасу. Я отсчитывала каждую потерянную минуту, с признательностью и вежливо соглашалась с заверениями в том, что опаздывать – большой талант и, когда бы мы ни приехали, мы приедем вовремя, высказанными с остроумным юмором, а также с успокаивающими фразами о том, что данная задержка движения не так ужасна, как могла бы быть. Робкой улыбкой отвечала на его подбадривающие. И мысленно готовилась: в моем распоряжении не будет достаточного количества минут для нужного настроя.
Последствия моей недальновидности, которые вот так аукнулись. Что ж, остается взять себя в руки и переключиться на беседу, вернее монолог моего водителя, превратив его хотя бы в подобие разговора, а также на устрашающую красоту непогоды.
Белоснежная дымка дня сгустилась до серости, снегопад усилился, метель уже делала первые шаги, а мы, то простаивая, то медленно проезжая вперед, как будто реяли в иллюзорном полете под приглушенный звук старых шлягеров, среди пушистых, осыпающихся за окнами автомобиля снежинок, налипающих на стекла, занавесом закрывающих обзор.
Где же мы уже едем? И как долго будем пробивать себе путь в автомобильном заторе?
– Так откуда вы, вся такая таинственная и целеустремленная, взялись? А?
Все же мне повезло с ним, видимо, действующим и интуитивно, и с умыслом в своем решении всячески развлечь меня. Очень правильно. Буквально спасительно для меня, будто на иголках сидящей. И я не могла не оценить, не могла не улыбнуться, с теплотой, с благодарностью, глядя в его лицо.
Не торопясь, подбирая наиболее точные слова, теребя кожаные кисти завязок своих перчаток, погладывая в поблескивающие то смехом, то восторгом, то одобрением глаза мужчины рядом, я описала ему свою детскую мечту – помогать людям добрым советом («Наивно, но очень положительно вас характеризует», – заразительный смех), повлиявшей на выбор ВУЗа и профессии, свою первую работу – в детском центре, психологом («Думаю, это не ваше, но вы все равно старались, да?» – «Да».), вторую работу – менеджера в кадровом агентстве «Вершина успеха», с которой пришлось расстаться: попала под сокращение, а предпочтение владелица отдала тем, кто работал чуть ли не со времен открытия («Все, что ни делается, то к лучшему. Вы здесь, со мной, и я везу вас на вашу новую вершину успеха», – подмигнул, улыбнулся так, что я вспыхнула от смущения).
А после я умолкла, спохватившись, что слишком опрометчиво себя веду. Выдохи метели за окном, кружение снежинок, лихорадка спешки, маячащее испытание собеседованием и заинтересованность во мне этого мужчины – слишком много всего для одного часа, много для того, чтобы быстро проанализировать.
Мы одолели пробку, рванули вперед, похоже, превысив скорость. Время утекало, но это уже не ощущалось так катастрофично, просто – неизбежность, проблема, с которой нужно только смириться.
Оставшиеся несколько минут поездки он тоже молчал, казалось, сконцентрировавшись лишь на дороге, не радовавшей благополучной обстановкой. А может, также погрузился в свои мысли.
Я не имела понятия, что последует, когда мы будем на месте. Конечно же, должна его отблагодарить, что-то сделать для него в ответ. Ну а все остальное?.. Нет, он из тех, в кого легко влюбляются и кто сам легко влюбляется. Не мое. Поэтому вспыхнувшую искру… чего-то такого, похожего на интерес, безопаснее погасить. Как бы ни хотелось обратного.
Пройти собеседование, получить новую интересную работу – то, во что я действительно должна быть погружена.
Но почему-то этот мужчина – словно зигзаг молнии, преобразовавший этот день. Просто потому, что у него привлекательная внешность, мягкая улыбка, серые понимающие глаза? Потому, что есть чувство юмора и талант вдыхать силы?
Было без девяти минут четыре, когда он затормозил у современного высотного здания, напротив высокого крыльца с красными перилами, взглянул на меня, явно сдерживая смех.
– Итак, Арина…
– Спасибо огромное! Словами не передать, как же я вам признательна. Если я хоть что-то могу для вас сделать… – прервала его я.
– Кое-что можете, – он хохотнул.
– Что именно? И скажите, сколько я вам должна? – Смешавшись, быстро убрав перчатки и берет, я полезла в сумку за кошельком.
– Отдадите со своей первой зарплаты, – посмеиваясь, он отстегнул ремень безопасности.
– Но как? – он сумел полностью захватить мое внимание. – Вы… Я даже имени вашего не знаю, кстати. И на работу эту, может, не устроюсь… – запальчиво возразила я.
Серые глаза засветились добрым смехом.
– Эта работа уже ваша. Потому что меня зовут Дмитрий Евгеньевич Савельев, и вы успешно прошли собеседование. И на будущее: я целиком и полностью за фамильярность, Арин.
Глава 1
Конец декабря 20** г. – начало января 20** г.
5.48. Казанский вокзал только-только выбирался из объятий ночного затишья: суетились прибывшие и немногочисленные встречающие, анфилада эха голосов, топот шагов, перестук колесиков чемоданов и сумок. На табло уже пять минут горело сообщение о прибытии поезда из Махачкалы и три – из Круглого Поля. Взгляд на сонных, озабоченных людей, проходящих мимо, – и я убрала телефон в сумку.
Итак, где она?
Я пристально всматривалась в двигающихся в моем направлении недавних пассажиров в попытке выхватить в этом мини-муравейнике одно-единственное лицо, когда, наконец:
– Ари-и-ишка-а-а!
Ярко-красный пуховик со сбитым набок капюшоном, длинные, болтающиеся почти у колен концы вязаного белого шарфа, взлохмаченная копна коротко стриженных темных волос с рыжеватыми «перышками» на концах – широко улыбающаяся, растрепанная, ко мне бежала моя сестра.
Как всегда, мило неряшлива и перевозбуждена. Мысленно я покачала головой.
– Аришечка! Хорошая ты моя! – она так крепко стиснула меня в объятиях, что на секунду вышибла воздух из легких. Улыбнувшись, я обняла ее в ответ, осторожно, за плечи.
– Привет, Люсь.
Отстранившись, я заглянула в светящееся радостью лицо сестры: чуть размазанный макияж, тени под карими немного сонными глазами, но улыбка во все кругловатое маленькое лицо.
Едва ли часто можно встретить так разительно отличающихся друг от друга сестер, как мы с Люсей. Между нами фактически три года разницы, но схожих черт очень мало, как по внешности, так и по характеру. Людмила – с самого рождения она отзывалась только на Люся и никак иначе – невысокая, пухленькая, с оленьими карими глазами и темно-каштановыми прямыми волосами, веселая болтушка, затейница, любимица всех без исключения, пошла в маму и ее родню. А я больше всего взяла у отца: высокая и худая – если Люсю в детстве мама держала на диетах, то меня, наоборот, старалась откормить всевозможными способами – большие, даже, пожалуй, слишком большие для такого типа лица, темно-зеленые глаза, рыжевато-каштановые волосы с собственным норовом, молчаливая и спокойная, всегда предпочитала компанию книг и пребывание дома посиделкам и походам с друзьями.
Возможно, это сказывалась ответственность старшей сестры, но я считала необходимым повсюду следовать за Люсей, зачастую поступаясь собственными желаниями и убеждениями. Хранила ее от неприятностей, глупостей, не позволяла брать верх легкомысленному нраву. И вплоть до того, как сестре исполнилось одиннадцать и у нее появилась своя компания из трех хороших, надежных подруг, мы с ней были не разлей вода.
Я очень любила ее, но не всегда одобряла ее решения, правда, мое неодобрение в любом случае не бралось в расчет. Считала, что не стоит быть такой открытой, откровенной и доверчивой, не следовало бы так рано выходить замуж – большая любовь у Люси приключилась еще в девятом классе, ее первым и единственным стал мой одноклассник, поженились они сразу же, как сестра окончила школу – и лучше бы сначала получить высшее образование. Но, уехав в Москву учиться, Люся не продержалась и семестра – вернулась, сказала, что ни столица, ни учеба явно не вершина пирамиды ее мечтаний. По этому поводу в семье было много споров и размолвок… Однако в Менделеевске она закончила курсы парикмахеров и до сих пор с удовольствием работает там по этой специальности, показывая похвальную стабильность в обычно часто меняющихся интересах.
При всей нашей сестринской связи и близости у нас все-таки были разные дороги и жизненные представления. Но о разобщении, даже мимолетном, никогда не могло идти и речи. Благодаря нашей матери, вырастившей нас обеих в твердых принципах, всегда говорившей, что родная кровь – вещь неразменная, неизменная и приоритетная. Доказавшая это и своей жизнью: в течение двенадцати лет она заботилась о своем брате-инвалиде. Эта забота стоила ей брака.
Твердые принципы и моя отличительная черта. И мне она тоже дорого обходится.
– Теперь ко мне отоспаться? – спросила я сестру, когда, смачно поцеловав меня в обе щеки, та отпустила мою шею и потянулась к ручке своего чемодана.
– Вот еще, – громко фыркнула она. – Кофе и чего-нибудь в желудок закинуть. Уделишь мне часик перед работой, я дико соскучилась.
Я улыбнулась одним уголком рта:
– Скорее, тебе не терпится вытянуть из меня подробности истории.
– И это тоже, – резво кивнула Люся, подхватила меня под руку, другой рукой подцепила свой видавший виды коричневый чемодан на колесиках и направилась ко входу в метро.
***
В синеватый бархат полутьмы за окном кофейни мягко вклинивался желтый свет двух фонарей. В его ярких конусах было видно, как с неба сыплются блестки снежной пудры, искорками выжигающие свой путь вниз. Безветренно, безмятежно. Волшебно. Кажется, даже погода сегодня говорила, что стоит с философским спокойствием взирать на жизненные неприятности. И ждать чуда праздника – до наступления нового года осталось чуть больше недели.
– Эй, не грусти, похрусти, – Люся поставила на стол поднос с нашим заказом, заняла сиденье напротив, суетливо стянула шарф, спустила с плеч пуховик. – Давай-ка рассказывай, что у тебя произошло с твоим Димой. Честно, в аське из тебя собеседник никакой.
На ее укоризненный взгляд я лишь пожала плечами:
– Месяц выдался трудным. Все, что дома хотелось делать, это принять душ и до утра не подниматься с постели.
– О, то есть ты делала мне одолжение, включая ноут? – обе тонких безупречных брови сестры поползли вверх.
– Нет. Просто усталость брала верх.
Усталость и элементарное нежелание распространятся. Испытывать негатив… И прокручивать в голове то, что необходимо выбросить из нее.
– Ой, прекрати, – Людмила махнула рукой, скептично скривилась. – Просто не в твоих правилах жаловаться, вот и все.
Я отвела от нее взгляд, глубоко вздохнула: теплая смесь ароматов кофе, шоколада, ореха и сиропа, кажется, въевшаяся во все поверхности здесь и даже в стены, декорированные под кирпич, оттеняемая запахами дерева и пластика. Настраивалась на разговор. Насколько смогу сохранить спокойствие? Было бы проще проявить выдержку три недели назад, когда обмолвилась в телефонном разговоре с сестрой о своей симпатии к мужчине, и держать рот на замке в минувший понедельник, когда вырвались слова о том, что жестоко обманулась в нем.
А теперь смогу ли похоронить все эти подробности и мытарства в себе? Мало хорошего в том, чтобы переживать все это по второму разу, при этом озвучивая вслух.
– Все, что я знаю, что у него какая-то крутая машина, на которой он прокатил тебя к кому-то там на дачу, на шашлыки с друзьями. – Люся торопливо ложкой ела свой чизкейк, карие глаза сверкали воинственным настроем.
Не по отношению ко мне. По отношению к нему.
Он заслуживает… Ну и бог уже с ним…
– «Мерседес Майбах», он очень гордится ею, – распустив волосы, я принялась заново скручивать их в узел на затылке, сосредоточилась на том, чтобы он вышел крепким.
Почему я день за днем отодвигала на задний план очевидный вывод: едва ли такая привязанность к вещам, будет свидетельствовать о способности и к людям глубоко привязываться? Почему раньше не анализировала прозвучавшие фразы, сделанные замечания, предпочтения? Вопросы, остающиеся без ответа до сих пор.
Сестра закатила глаза, цокнула языком:
– Угу. Он всего лишь пижон и хвастун. Поверь, Ариш, таких мужиков развелось в соотношении 100:1, где один – это нормальный. Красиво обхаживал, так ведь?
Я утвердительно кивнула, подавляя недовольство и собой, и ситуацией, в которой очутилась, и этим разговором. Взявшись за ложку, отломила кусочек от своего кекса, положила его в рот: рыхлый, пресно-сладкий. Какое разочаровывающее отличие внешнего от внутреннего. Точно также и с Димой…
– Небось и в постель поторопился затащить, – с эмоциональным ударением продолжила сестра, пристально глядя на меня, растрепала челку.
Я выразительно посмотрела на Люсю – с каких пор мы так легко и свободно обсуждаем секс?
– И? Это так?
Настойчива. Видимо, какие-то изменения я в ней пропустила. Что ж, если ей так обязательно это знать…
– До этой стадии мы не дошли, – сдавшись, погасив вспышку волнения, после долгих секунд молчания ответила я.
Это, безусловно, к счастью для моих остатков самоуважения. В противном случае открывшиеся обстоятельства ударили бы по нему раза в три больней.
В том-то и загвоздка: все не было фальшью. Будь фальшью, я б немедленно почувствовала, закрылась бы, обезопасила себя. Выходит, за путаницей влечения я не разобралась в самом человеке, к которому это влечение и тянуло?
Или все же разобралась, но почему-то дала ему шанс. Что тоже не оправдывает меня.
– Нет? – удивление Люси длилось меньше пары секунд, потому что она сразу же перешла в наступление по другим фронтам. – Не, я рада. А с другой стороны, Арин, повод для грусти есть. У него! Дурак, что не оценил такое сокровище, как ты. Так что ты говорила? У него другая, да? Елки-палки, Арина, мне из тебя клещами вытаскивать, что ли? Бога ради, я твоя сестра. Будь сказочно любезна, поговори со мной.
Тяжело вздохнув, я отодвинула от себя тарелку с кексом. Вглядываясь в черные жучки изюма в рыхловато-ноздреватом тесте, совладав с голосом и неприятно режущими мыслями, произнесла:
– Я и говорю, Люся… Новая работа, новые люди и атмосфера. В принципе, ничего необычного, сама знаешь. Думаю, наладила бы тут контакт, но на сей раз вмешивался один значительный факт: и.о. начальника лично привозит в офис нового менеджера. Вот тебе начало истории.
– И.о.? – Люся поперхнулась своим кофе.
– Да. Фирма принадлежит его старшему брату. Тот сейчас в Петербурге, занят открытием филиала.
Один брат, по всей видимости, трудоголик, а вот другой – «транжира»: деньги, внимание, отдаваться удовольствию со знанием дела. Одна семья и две крайности – как часты такие случаи.
Сестра язвительно хихикнула, прикрыв рот ладонью:
– Ну точно пижон. Еще и пустышка. Ты давай рассказывай быстрее. Времени в обрез, сама знаешь.
– А что рассказывать? – я метнула в нее взгляд. Раскрасневшаяся от кофе и очень качественного отопления в кофейне, темные глаза смотрели на меня решительно и с сочувствием. – Ты сама можешь остальное предположить, тривиальная история: я увлеклась… Очень сильно увлеклась… Отбросила прочь все знаки и трезвое мышление – и за это получила по носу. Как узнала обо всем? Тут тоже все просто. Люди всегда такие сострадательные и в чужой жизни заинтересованы больше, чем в собственной. В понедельник из отпуска вернулась секретарь, все на лету схватила и предупредила: мол, конкуренция за Диму жесткая, поскольку в Питере у него невеста. И хорошая невеста из обеспеченной семьи. В смысле, мне постараться придется, чтобы его, цитирую: «захомутать».
Сомневаюсь, что убрала из голоса всю горечь, кажется, будто и в уголках глаз скопившуюся, жгущую.
