Текст книги "Танцорка (СИ)"
Автор книги: Anzholik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Хорошо, жду, – ответила я и отключилась. Все же я его увижу... правда, не знаю – хорошо это или плохо. Я и так едва смогла собраться мыслями, а если встречусь с ним, то танцы снова вылетят из головы.
Сползла с кровати, надела сарафан и распустила волосы. Взгляд упал на когда-то купленные пуанты. А что если… Я взяла их, покрутила и критически уставилась на свое отражение в зеркале. А почему бы и нет? Можно обуть их, но смешать разные стили, сгруппировать движения, совместить образы, поиграть с музыкой. Глаза засветились, как у кошки. Точно! Придумав, что станцую, я довольно улыбнулась и прищёлкнула пальчиками. Бросила пуанты у зеркала и, поправив поясок на сарафане, выскользнула из комнаты.
– Маааам, я скоро вернусь.
– Ты куда?
– Гулять с Маликом. На час, максимум – два.
– Ладно, – согласилась она безропотно, что показалось мне странным, так как обычно эти слова сопровождались ворчанием. Может, он ей понравился?
На улице стоял брюнет моей мечты с красивой собакой.
– Привееет, – пропел он, и протянул руки, чтобы я нырнула в его объятия, что я и сделала с превеликим удовольствием.
– Мммм... от тебя всегда так вкусно пахнет, – прошептала я, уткнувшись в ворот его рубашки. Он промолчал, взял за подбородок мое лицо, повернул к себе и поцеловал, сладко, чуть грубо, но все во мне стало рваться к нему. Я несмело провела ладонями по его пояснице. Горячий… мысли выскочили из головы... я прижалась сильнее, а он углубил поцелуй, скользя руками по моему телу. Кажется, ему было плевать, что мы на улице, и тем более возле моего дома... Точно, мы же возле моего дома. Упс!
– Малик! – задыхаясь, выдавила я, пробуя уклониться от его поцелуя.
– Что на этот раз случилось?
– Мы у моего дома – это раз. Вокруг люди ходят и все видят – это два.
– Ну и пусть завидуют мне.
– Ха, скорее мне.
– Ладно, обоим. Идем, – парень взял мою руку в свою теплую ладонь, и мы медленно, прогулочным шагом двинулись вниз по улице.
Собака была красивой, породистой, дорогой, но рядом с Маликом я забыла даже о своей любви к животным. Он затмил все вокруг.
– А чем ты вообще занимаешься? Ну, помимо ничегонеделания.
– Я учусь заочно и работаю в фирме отца, на полставки, так сказать. Но мне хватает пока что, – пожал он плечами и, выпустив мою руку, обнял меня за талию, подстроившись под мой шаг. Я же по-свойски обняла его в ответ и положила голову ему на плечо.
– Круто! А я не знаю, куда поступать, да и надо ли вообще. Может, доучусь до одиннадцатого класса и уйду с головой в танцы.
– Хочешь потратить всю свою жизнь на них? – спросил он, а я задумалась над этим. Да, да и еще раз да. Это смысл моего существования, мой воздух, мое состояние души. Если я не танцую хоть пару дней, то словно не живу. Но как ему это объяснить? Человеку, далекому от танцев.
– Думаю, да. Я планирую карьеру танцорки, а после стать тренером.
– А семья? Муж, дети?
– Не знаю. Наверно, все само собой придет с годами.
Мать часто спрашивала меня именно об этом, а я не знала, честно, не знала, хочу ли я семью. Но одно знала точно: не танцуя – жить не смогу. А семья – это ответственность, дети – ответственность вдвойне. Я решила, что когда начну вести половую жизнь – поставлю спираль на матку, а как надумаю родить – сниму. Просто и эффективно. Таблетки принимать я не собиралась, у меня и так из-за танцев половая зрелость наступила позже. А нарушать гормональный фон противозачаточными я не хотела. На резину, как ни парадоксально, у меня была аллергическая реакция. По крайней мере, на перчатки и тому подобное. Я подозревала, что с контрацептивами будет та же ситуация.
– Обычно девушки хотят семью, несмотря на увлечения, работу, образование.
– А я не обычная.
– Я заметил, – ухмыльнулся Малик, сел на лавочку рядом с огромным забором из цветущих кустов и потянул меня к себе на колени. Я обняла парня за шею.
– Как твое, хм, здоровье? – чуть помявшись, спросила я.
– Уже все в порядке, – сразу же ответил он.
– Это хорошо… – протянула я и куснула его за ушко. Малик вздрогнул. Больно? Вряд ли.
– Шалишь? – приподнял бровь искуситель, лизнул мои губы и улыбнулся. Когда он вот так улыбался, я все на свете была готова ему простить и отдать. Это настолько обезоруживало, что я попросту забывала, что хотела и о чем думала.
– Не нравится?
– Я такого не говорил. А мне можно шалить?
– Смотря, что ты имеешь в виду под «шалить», – не успела я договорить, как его рука плавно и ненавязчиво поползла от коленки выше по моей ноге, и я бы соврала, если бы сказала, что мне это не нравилось. Прикосновение дрожью отозвалось по коже. На лице Малика было написано почти явное желание, что взыграло и во мне. Я хотела попросить остановиться, но его губы снова нашли мои... сладко... его поцелуй был более страстным, что возбуждало... И как рядом с ним держать себя в руках? Никак, наверное. Еще немного, и я остановлю его... всего поцелуй, касание, а потом я уберу его руку... или не уберу. Мысли снова смешались.
– Малик, – прошептала я, потихоньку плавясь, но не мешая ему сводить меня с ума.
– Ммм?
– Мы на улице.
– Плевать, вокруг кусты и нас не видно, – ответил он, снова целуя, а его рука уже была в опасной близости от самого сокровенного под моим сарафаном. От греха подальше я быстро закинула ногу на ногу.
– Ты что делаешь? – приподняв бровь, спросила я, внешне вся такая собранная, хотя внутри огонь желания алым пламенем прожигал внутренности.
– Тебе же нравится, – парень бесцеремонно скинул одну мою ногу с другой, да еще и развел их шире. – Сядь на меня, – выдал нахал. – В смысле, лицом ко мне, – добавил следом, и видя, что я замерла от неожиданности, усадил меня сам. Мы с ним уже целовались, и он лежал на мне, а тут вроде бы ничего такого, однако почему я так сильно еще не горела?
– Мы… на… улице, – прошептала я и сама же поцеловала его. Тянет, как же тянет... как мотылька на огонь. Знала, что сгорю, но летела упрямо…
– Ты же горишь вся, я просто помогу тебе, – сказал он и начал целовать мою шейку, чуть покусывая. Я вцепилась в его плечи, сжав рубашку в кулаки. Приятно, очень приятно... кажется, я нашла свое слабое место – это шея. Рука его прошлась, едва касаясь по моему бедру. Малик сжал мою попку, притянув к себе, и ооохххх, он был… твердый. Что пугало и нравилось, возбуждало очень.
– Ты... я... Господи,– я не могла уже связно говорить, язык заплетался. Глаза застилала пелена, такое возбуждение было слишком ново для меня, мне всего-то было шестнадцать с половиной.
– Расслабься… – его вторая рука сжала мою грудь. Он предусмотрительно спустил шлейки сарафана так, чтобы был доступ к майке, и, не мешкая, забрался под нее.
– Малик, – уже простонала я, не выдержав, и потянулась к нему. Поцеловала жадно, словно изголодавшись. Я таяла, плавилась, сходила с ума... так ярко, приятно, остро.
Я чуть выгнулась в его руках, потерлась об него, и меня словно ударило током. Я хотела его, хотела так сильно. Я и не знала, что можно настолько хотеть…
– Я знаю, сейчас, – рука Малика погладила меня… там. Я не сумела сдержать низкий стон. Я фантазировала о том, как он это сделает, но реальность оказалась намного лучше. Парень поглаживал меня сквозь уже влажные трусики, а потом неожиданно отодвинул их в сторону. Я вцепилась зубами в его шею, чтобы громко не застонать на всю улицу. Малик не шикнул и даже не дернулся, лишь умело продолжил ласкать меня.
– Хорошо вот так? – поинтересовался он, чуть сильнее надавив на чувствительный бугорок.
– Дааааа... – голос слегка осел.
Я, осмелев, двинулась навстречу его пальцам.
– А вот так? – мужчина ввел медленно в меня палец, а я охнула от новых ощущений. Странно, боли, и даже дискомфорта, не было. Мне говорили, что у танцорок плева чаще всего растянута из-за того, что они часто садятся на шпагаты.
– И вот так хорошо…
– Ты была с кем-то уже?
– Нет, – даже не подумав, выдала я. Черт, я же не хотела признаваться ему, что девственна!
Малик замер, посмотрев серьезно на меня. Выражение его лица слегка изменилось. И я не понимала – хорошо это или плохо. Он был рад? Или разочарован? Думал, что я неопытна? Ответа я не знала, а спросить такое не могла – язык не повернется.
– Что-то не так? – я осторожно заглянула ему в глаза.
– Все так. Просто я думал, что ты... я такой дурак. Прости меня, – прошептал парень и поцеловал меня нежно, бережно, но руки не убрал. Мягко двинул во мне пальчиком, погладив изнутри. Я простонала, поощряя. Тело было напряженным, как струна, сердце трепетало пойманной в ловушку птичкой, дыхание участилось. Приятно, очень приятно...
– А где твоя собака? – совсем не к месту спросила я, наклонившись и поцеловав шею Малика, потом расстегнула рубашку. Провела руками по его телу – идеальный, гладкий и безумно красивый.
– Бегает где-то рядом, – хриплым шепотом ответил мне он и ввел в меня второй пальчик. Непривычно... но боли все также не было, приятные ощущения прогоняли дискомфорт. Я чуть куснула Малика за предплечье…
– Нравится? – спросила я, ведь никогда раньше не ласкала мужчину. Поцелуи были – неловкие, почти детские – но вот так... впервые. Мои ладони прошлась по его прессу, нащупав рельеф мышц. То, что он следит за телом, мне очень понравилось.
– Очень, – Малик глубже ввел в меня указательный и средний пальцы, большим же поглаживал пульсирующую горошинку. Я сходила с ума, не зная, куда деть ту энергию, что клубилась внутри. Я целовала его шею, плечи, кусала, царапала. Чувствуя приближение разрядки, сильнее вцепилась в него и, втянув мочку его уха в ротик, со сладким стоном кончила. Взорвалась. Рассыпалась на тысячи осколков. Тело било крупной дрожью, уши слегка заложило, а ноги стали ватными. Мужчина, поправив на мне белье, начал нежно гладить мои ноги. Потом обнял меня, водя носиком по ушку. Как же с ним хорошо, но... танец. Его нужно было репетировать, сам собой он не сложится.
– Малик, мне нужно возвращаться, – прошептала я, положив голову ему плечо.
– Не хочу отпускать тебя. Может, я у тебя останусь? Ты будешь репетировать, а я посижу рядом. Я не буду мешать, честно... только нужно собаку отвести.
– Нет. Прости, но нет. Я не смогу репетировать, когда ты рядом. Ты отвлекаешь просто своим присутствием.
– Я же завою без тебя до завтра.
– Вот закончится конкурс, и мы будем видеться чаще. Намного, – это прозвучало почти обещанием, хотя не факт, что мы действительно будем видеться чаще.
– Правда? – приподнял бровь парень, выжидающе глядя на меня. Я посмотрела на его милое личико: как такому откажешь?
– Правда, – кивнула я, а он победно улыбнулся и встал, держа меня на руках.
– У меня сарафан, – зашипела я, отчаянно вырываясь.
В итоге я пришла домой не через два часа, а через четыре. По дороге Малик каждые три-четыре метра останавливался, то целуя меня, то кружа на руках... Это было так приятно, потому что напоминало начинающуюся сказку! Я чувствовала себя окрыленной, воодушевленной, а широкая улыбка не покидала моего лица. Мама засмеялась надо мной – мол, влюбленная девочка, годы такие, гормоны... в общем, стандартная песня родителей.
Переодевшись, я нацепила пуанты. Неудобные, заразы. Давно в них не танцевала, поэтому ощущение было, будто ноги в тисках.
Итак. Я решила танцевать трагедию, несмотря на цветущую весну в душе. Причем трагедию ярко выраженную, страшную... я хотела показать борьбу за жизнь, когда, казалось бы, уже все – стопроцентный конец, но нет, ты выкарабкиваешься всему и всем назло. И с песней я определилась. Все же Малик – мое вдохновение…
В динамиках заиграла Feed Me feat. Tasha Baxter – Strange Behavior (Original Mix), и я стала расхаживать перед зеркалом, обдумывая движения. В пуантах было непривычно, неудобно, невероятно, отвратительно и ужасно! Все-таки классика и балет – не мое. Я покрутилась у шеста с закрытыми глазами, доводя до ума набросок танца. Однако хотелось остроты, адреналина, чтобы накал страстей был диким почти до срыва. Я крутилась на нем, скользила ногами, руками, выгибалась, сворачивалась калачиком… и сорвалась. Резко тормознув, у самого пола зажала пилон икрами ног. Воооооот!!! Вот оно! Именно такое движение мне нужно – опасное, необузданное. Я повторила его, но на этот раз чуть не свалилась, затормозив слишком поздно и остановившись всего в паре сантиметров от пола, потом слезла с шеста, легла на спину у зеркала и включила повтор трека. Вытягивала ноги, руки, в общем, танцевала лежа. Сделала два оборота, резко села... танец сам складывался под музыку, я лишь сливалась с ритмом, отдавалась ему, отключалась от всего. Примерно часа три спустя я, уставшая и сонная, заползла в кровать и мгновенно уснула.
Пробуждение было, мягко говоря, неприятным: дождь крупными каплями барабанил в окно, оглушительно гремел гром, яркими вспышками молний озарялось небо. Будильник показывал, что было около трех часов ночи. Я встала и, укутавшись в плед, закрыла окно, из которого мне в лицо все-таки успел попасть неприветливый поток влажного воздуха. Сон как рукой сняло, хотя я отдыхала всего пару часов. Спустилась на первый этаж, в кухню, чтобы сделать себе какао. Мама спала – в отличие от меня она могла спать и под пушечные выстрелы, а меня всегда будил малейший скрип. Молоко закипело, и я, кинув в него пару чайных ложек отборного какао, уселась в кресло возле окна, подобрав ноги к груди и поставив на колени чашку. Дождь – это красиво, поэтому я могла часами наблюдать за полетом увесистых капелек, их приземлением, слушать тихий хлюпающий звук. Гром в моем понимании был словно чьим-то криком, негодованием, недовольством, капли дождя – слезами, ну а молнии... молнии для меня были взглядом, излучающим ярость. Я любила такую погоду.
Я приоткрыла окно, впустив свежий воздух с запахом мокрой травы и асфальта. Высунула на улицу руку, поймав пару капелек в ладонь, затем перевернула ее и смотрела, как стекает вода... Возможно, я бы еще долго так медитировала, если бы не услышала стук в дверь. Как вовремя... Глянув в глазок, я обнаружила, что на пороге стоял Виталя – друг моей двоюродной сестры.
– Привет, – удивленно сказала я, открыв дверь и пропустив его, мокрого до нитки, внутрь.
– Привет. Извини, я тебя разбудил?
– Да нет, я не спала. Что-то случилось?
– В общем, да. Я кое-что узнал, причем не слишком приятное для тебя.
– Например?
– Ты не выиграешь, Ромин. Все давно решено, и даже место в команде уже отдано. Мне жаль.
Я промолчала, переваривая новость, а затем подняла на него недоумевающий взгляд.
– Откуда ты знаешь?
– Я в той самой группе занимаюсь уже около двух лет.
Я удивилась еще больше, отчего округлила глаза. И я даже не знаю, что шокировало больше: то, что он в группе лучшего хореографа страны (может быть, континента), или же то, что он сообщил мне по поводу конкурса.
– Почему я только сейчас об этом узнала?
– А что, что-то изменилось от того, что ты все узнала именно сегодня?
– Нет. Да. Не знаю... ты ради этого пришел ко мне в три часа ночи?
– На самом деле, у меня сломалась машина в этом квартале, мобильник не ловит из-за грозы. А у тебя горел свет. Если очень мешаю, могу уйти, – добавил Виталя чуть обиженно. Ох уж эти нетрадиционные люди...
– Да нет, все в порядке. Полотенце принести? Какао будешь? – поинтересовалась я у паренька, поднимаясь к себе в комнату.
– Спасибо, не откажусь от обоих предложений, – слегка повеселел он.
В полумраке отыскав полотенце, спустилась к Витале и сунула пушистую ткань ему в руки. Разлила по кружкам какао и снова села возле окна.
– Значит, я не выиграю... – почему-то совсем не расстроившись, произнесла я. Наверно, подсознательно я уже приготовилась к проигрышу. Может, это и неправильно, но повторюсь, я – реалистка.
– Мне, правда, жаль. Ты лучше: в твоем танце всегда есть чувство, смысл. Она же как робот – технично, пластично, музыкально, а эмоций нет, – скривился парень в своей манере, заставив меня хихикнуть.
– Ну, не скажи. Она очень хороша. Хотя напыщенности и гонору ей не занимать.
– Абсолютно точно подметила! – Виталя ткнул в меня пальцем и сделал большой глоток из кружки.
– Все рухнуло... неужели мне придется поступать в отстойный занудный колледж и изучать глупую ненужную профессию?
– Ну что ж ты нос-то вешаешь сразу? Я думал, ты боец. Я поговорю с тренером, может, он захочет тобой заняться. Правда, занятия платные.
– Деньги не проблема, у меня накопилось немало уже, на колледж. Мать о них знает, но не трогает, говорит, что это на осуществление мечты, а моя мечта... думаю, объяснять не надо.
– Вот и славно. Но в воскресение тебе нужно выступать, потому что никто не знает о подтасовке, и если ты сбежишь, скажут, что ты струхнула.
– Знаю, и танцевать буду в любом случае. Нечасто оказываешься на такой сцене.
– Ты увидишь и лучшую сцену, я уверен. Тебе всего-то шестнадцать.
– Ты так говоришь, словно тебе тридцать, как минимум.
– Ха! Мне двадцать, но все же.
– Выглядишь младше. Идем в комнату, а то мать разбудим, – я помыла чашки и поплелась наверх. Пропустила его в комнату и заперла дверь. Мать никогда не заходила, если та закрыта полностью.
– Уже придумала, что будешь танцевать?
– Почти. Образ, музыка и примерная постановка есть. Отрабатывать надо...
– Покажешь? – спросил Виталя, скинув мокрую насквозь майку.
– Тебе, может, штаны дать? Я, конечно, худая, но у меня есть серые свободные спортивки, они унисекс, так что...
– Согласен и на розовые лосины. Не сидеть же с мокрой попой.
Я вытащила из шкафа штаны и метнула их в него, попав в лицо. И захохотала, увидев его гримасу.
– Благодарствую. Однако могла бы ограничиться и традиционной передачей.
Я ухмыльнулась и, сев на пол, начала одевать пуанты.
– А они-то тебе зачем? Балет собралась в финале танцевать? – приподнял парень бровь, тоже переодеваясь.
– Танцевать, но не балет – хитро улыбнулась я. Закончив с обувкой, завязала хвост и встала перед ним.
– Что ты задумала? От тебя всегда не знаешь, чего ожидать. Уж и шест себе в спальню установила...
– Сейчас все увидишь.
Я включила музыку, но тише, чем обычно. Стала разминаться.
– Перед каждым танцем разминку делаешь? Или раз в день?
– Обычно два раза в день, иногда раз. А что? – спросила я, сев на шпагат.
– И не лень тебе? У нас редко кто так плодотворно тренируется. Это достойно похвалы.
– Мне не лень. Я люблю танцевать, люблю спорт, а точнее бег, подвижные игры, различные упражнения. Мне нравится легкая ломота в мышцах от нагрузок.
– Ты уникальная, не меньше.
– Ну спасибо...
– Значит, танцуешь под этот трек?
– Да. Не нравится?
– Нравится. Мрачноват, правда, если текст перевести.
– Смотря как отнестись к словам, – не согласилась я. – А вообще песня под мой танец идеально подходит. И мотивом и текстом, – я встала на носочки, пытаясь хоть немного привыкнуть к такой ходьбе.
– Философствуешь, вредная. Показывай, что придумала.
Виталя заново включил песню и внимательно уставился на меня. В такт мотиву я подошла к шесту и начала плавно, я бы сказала изящно, залазить на него. Прокрутилась, взмахивая руками, сменила несколько поз, демонстрируя не слишком сложные трюки. Забралась на самый верх, сорвалась под бит, удержалась у самого пола, потом сделала три оборота от шеста и резко села, мотнув головой. Дальше пошел основной танец.
– Стоп,– сказал мой наблюдатель, выключив музыку.
– Что такое? – удивилась я, но остановилась и посмотрела на него.
– Сейчас все объясню. И даже покажу, – успокоил он меня.
– Ладно,– я отползла к зеркалу и села в позу лотоса, выжидающе глядя на него.
– Смотри, вот это движение, – Виталя показал движение в полуобороте, то, с которого я начала. – Тут нужно немного резче, более порывисто крутануться, – я внимательно проследила за тем, как он исполнил данный элемент.
– Хорошо, что еще?
– В этом моменте сначала сделай это, – танцор скопировал мои движения, чуть изменив их, крутанул головой и после прокатился по полу. – Смотреться будет лучше. Если оставишь все, как было, слишком мудрено получится.
– Я же там, считай, спрыгиваю. Получается, что приземляюсь почти боком и сразу начинаю делать обороты...
– В том-то и соль! Нужно спрыгнуть почти на колени, крутануться, а уж после – обороты. Так будет лучше.
– Да почему лучше-то? – начала спорить я.
– Ром...
– Ромина, вообще-то.
– Не злись, – чуть свел брови парень, заметив, что я начала сопеть, как недовольный ежик. Так всегда было, когда кто-то критиковал меня. В основном, этими «кто-то» были Виталя и сестра, на критику остальных я не реагировала.
– Да ты чуть ли не основную фишку номера пытаешься переделать!
– Я просто советую! Ты что, хочешь, как колхозная баба, напялить все и сразу? – съязвил Виталя в своей неизменной манере.
– Ах так? – злобно выдавила я. Он слегка потупился, поняв, что сейчас в моем исполнении будет, как минимум, буря.
– Ром...
– Ромина!
– Хорошо, Ромина. Перестань ты уже беситься! Я же как лучше хочу!
– Ладно, леший с тобой. Что еще? – уперев руки в бока, прищурилась я.
Он смотрел на меня, но молчал.
– Тебе интересно или ты ищешь повод, чтобы кинутся на меня?
– Интересно. Говори давай, чего встал?
– Вот этот элемент у тебя резковатый, порывистый, поэтому, – Виталя корпусом плавно прогнулся назад, – нужно его смягчить, а то угловато будет, если к тому же придерживаться грубоватых манер.
– Хорошо, здесь соглашусь, – я снова успокоилась и сконцентрировалась, мысленно делая пометки, словно заменяя файлы.
– Здесь вместо шпагата, на который ты съезжаешь, я бы встал на растяжке. А после резко поднялся на носочки в той же позе. Ты ведь в пуантах будешь? Смотри, – танцор крутанулся у шеста, бормоча под нос только ему понятный ритм. – Пам-пам-пам. Пам! – встал спиной ко мне, опустился на корточки, широко развел бедра. – Пам-пам! – резко встал на носочки. Виталик был без пуантов, поэтому все выглядело иначе, чем должно было быть, но мне понравилась мысль.
– Вместо твоего «пам-пам» можно включить музыку, – шутливо поддела его я.
– Учту. Ну что, ты поняла, что я имел в виду? Теперь танцуй, только с исправлениями, – он сел в кресло, досчитал до трех и включил музыку.
Я послушалась. Я почти кралась к шесту, но вдруг резко выгнулась и стрелой метнулась вперед, залезая на него плавно, текуче, как вода... я почти ласкала его, змеей обвиваясь вокруг него.
– Умница! 4,3,2,1… Падай! – и я упала, как он и сказал, приземлившись точно в бит.
Так и вправду лучше.
Перекатившись на колени, тряхнула головой, хлестнув себя хвостом по лицу, выгнулась, как кошка, и сделала три оборота на полу.
– Отлично, – Виталик выключил музыку.
– Ну и что теперь не так?
– Да все так. Просто давай отработаем первую половину. Носки тяни, ты в пуантах, деточка.
– Нарываешься, – протянула я и встала.
– И не пытался. Готова? Включаю...
Музыка заиграла снова, и я начала сначала, оттачивая движение за движением, пытаясь упасть так, чтобы приземлиться в бит. Часа через два скольжение на коленях стало более техничным, почти идеальным.
– Ты вымотал меня, зараза, – сказала я, упав на кровать. Уже светало, и спать хотелось все больше. Дождь не собирался заканчиваться, поэтому пробежка отменялась – значит, можно выспаться.
– Завтра прогон первой части и отработка второй – в пуантах ты все еще не слишком уверенно двигаешься.
– Вот умеешь ты «поднять» настрой, – фыркнула я, стянув те самые пуанты, и запустила ими в парня.
– Умею, – зевнул Виталя и потянулся.
– Все, спать. Сейчас разложу тебе кресло и дам плед.
Закончив все дела, мы улеглись и почти мгновенно вырубились. Лично я спала без снов, правда слегка замерзла, потому что забыла закрыть окно. Проснулась я оттого, что мать настойчиво стучала в дверь.
– Даааа... – сонно протянула я. – Входиииии, – добавила я следом, высунув нос из-под одеяла.
Мама у меня хорошая, понятливая и мудрая женщина, поэтому, услышав, что это «тот самый Виталик», не стала спрашивать, по какому праву я оставила его на ночлег. Она считала, что лучшей подругой, да и другом вообще, может стать гей, и только он. Тактично удалившись, мама закрыла дверь и сказала, что ждет нас обоих на завтрак часика через два, понимая, что мы явно не спали всю ночь.
Позавтракав и, наконец, перестав зевать настолько широко, словно хотели заглотить друг друга, мы поднялись наверх. И в таком же темпе, как и вчера, я старательно убивалась тренировкой. Из этого безумия меня вырвал звонок телефона.
– Привет, малышка, – услышала я голос, что пробирал до дрожи.
– Привет, Малик.
– Не буду спрашивать, что ты делала. Все равно услышу, что танцевала. Встретимся вечером? С собачкой, естественно.
– Эмм... Я с Виталей. И прежде чем ты что-то подумаешь, он гей. Так что... – засмеялась я.
– Ясно. А мне можно к вам? Не буду мешать, честное пионерское.
– Ты хоть пионер?
– Нет...
Я тяжело вздохнула.
– Ну и как тебе верить?
– Молча, красавица, молча... – ответил он мне в тон.
– Ладно, что уж там, приходи.
– Ты так сказала «ладно», что я уж прямо и не знаю, что и думать. Не хочешь меня видеть?
– Хочу, не начинай...
– Ладно, скоро буду, – передразнил меня Малик и положил трубку. Я кинула телефон обратно на кровать и встретилась с рассвирепевшим взглядом моей «подружки» по имени Виталя.
– Что?
– Нет, даже не говори мне, что твой красавчик сейчас придет сюда.
– Ну да, именно это я и собиралась сказать. А в чем дело?
– А дело в том, что именно его отец подкупил кого-то на верхушке, чтобы Виолетта выиграла.
Я остолбенела, нет, буквально приросла к полу, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Этого просто не могло быть, нет... Малик бы сказал, сто процентов сказал бы... может, именно поэтому он так яро и отвлекал меня? Хотел, чтобы я меньше трудилась, ибо все предрешено? Или он думал, что с меньшими нагрузками я хуже выступлю, и победа Виолетты будет выглядеть заслуженно? А может, он со мной только из-за конкурса? Отвлекающий маневр, свой в тылу врага? Эти вопросы сжирали, убивали и терзали. Я села на пол, смотря в одну точку.
– А может, он не знал? – глухо и с большим сомнением спросила я, глядя, однако, на Виталю с надеждой.
Парень покачал головой.
– Сомневаюсь. Я думаю, что это он и просил за нее у отца.
– Виталька, ты случайно не настраиваешь меня против него? – с отчаянием выдала я, приподняв брови. Я искала оправдание Малику, пытаясь отогнать мысли о еще одном предательстве.
– Спроси у него. Или я или он будет виноватым.
– Резонно.
– Ну вот, – мой друг довольно улыбнулся, несмотря на льдинки в глазах. – Марш повторять движения!
– Ты ужасный тренер.
– Я не тренер, я просто хочу, чтобы ты надрала этой блондинке задницу. Пусть не победишь, но зато утрешь ей нос. Она-то победу купила, а если бы не этот факт, ты бы размазала ее.
– Хватит меня захваливать уже, – буркнула я, скрывая удовольствие, и потянулась, встав у шеста.
– Я обязательно скажу о тебе Лари. Думаю, он с удовольствием возьмет тебя, но тебе нужно погонять свою тощую попку и подтянуть технику. Так что вперед, – Виталик картинно хлопнул в ладоши, затем досчитал до трех и включил музыку.
Все началось снова.
Через час пришел Малик, который выглядел идеально, впрочем, как и всегда. Он зашел в тот момент, когда я растягивалась на шесте.
– Привет, моя девочка, – мужчина подошел сзади и буквально стащил меня с рабочего места, поднял и начал, наплевав на Виталика, целовать.
– Малик, мы не одни, – сказала я, не особо и сопротивляясь его объятиям и поцелуям. Я решила, что поговорю с ним, когда мы останемся наедине, а пока буду вести себя как обычно.
– Знаю, но я соскучился... – ответил он, не прекращая целовать меня. Странно, но его волосы и одежда были слегка влажными.
– Ты что, пешком шел? – я провела по его волосам ладонью, которая сразу же намокла.
– Да, а что?
– Но ты же достаточно далеко живешь.
– Я шел с работы отца.
– Ясно... – мне показалось это все довольно странным, но я промолчала.
Через некоторое время Виталя ушел, а я осталась с Маликом наедине. Вроде бы все было хорошо, но неприятное чувство грызло изнутри. Неужели он и правда в курсе этой аферы? И не сказал мне... пожалуйста, пусть это будет не так!
– Чем займемся? – спросила я, сидя у него на коленях и теребя волосы на затылке.
– А что, с тренировкой все? – удивился Малик.
– Ну да, наверно. Завтра еще буду тренироваться, когда Виталя придет.
– И куда делось твое рвение?
– В смысле?
– В прямом. Ты ведь в поте лица трудилась все этапы, сейчас наступил решающий момент, а ты стала меньше работать.
– Это что только что было? Ты намекаешь, что я филоню?
Я взвинтилась, уже готовясь выпалить что-то вроде: «А смысл? Все равно все решено...», но вовремя заткнула рот и прикусила язык.
– Нет... ну что ты сразу злишься-то? Я просто сравнил то, как ты себя вела и как стала вести.
– Я не злюсь, – покачала я головой и мысленно дала себе пинка. – Что ты делал у отца?
– Помогал с работой. А что?
– Просто интересно, чем ты занимаешься. Запретная тема?
– Ну, не слишком приятная, по крайней мере...
Я запуталась еще больше.
– Почему? Плохо ладишь с ним?
– Именно.
– Расскажешь?
– Возможно, когда-нибудь, но не сейчас... прости.
– Вы долго были с Виолеттой? – неожиданно даже для самой себя выпалила я.
– Два года, плюс-минус, – ответил Малик, удивлённый моим вопросом.
– Так вы одногодки, да?
– Да, и наши семьи дружат, – он помолчал немного и добавил. – Мы тоже с Виолеттой дружим, с рождения.
– Она ненавидит меня, я уверена.
Из моей груди вырвался горестный вздох.
– Она примет и поймет, пусть и не сразу.
– Ты уверен, что сделал правильный выбор?
– Я выбирал сердцем, а оно не обманывает, – улыбнулся парень.
– И что же твое сердце сказало тебе?
– Что я влюблен в тебя, и как бы ни пытался выбросить все из головы, просто не смог этого сделать.
– А ты бы хотел забыть? – я склонила голову к плечу, рассматривая мой идеал.
– И да, и нет.
– Интересный ответ... – фыркнула я и попыталась слезть с его колен.
– Зато правдивый, – ответил Малик, лишь сильнее прижав меня к себе.
– И не слишком приятный.
– Я с тобой. Это тебе о чем-нибудь говорит?
Я промолчала, зарывая где-то глубоко в себе обиду, прогоняя нехорошее предчувствие, отключаясь от побочных мыслей. Он со мной, что еще нужно для счастья? «Победа...» – прошептало мое жаждущее справедливости внутреннее я, однако и его я заткнула. Победы не будет... об этом я поговорю с Маликом, но как-нибудь в другой раз.
Его поцелуй буквально вышиб из меня воздух. Я жадно ответила ему, словно мучимая жаждой, голодающая... меня пугало то, как я реагирую на него. Это было так хорошо и так плохо одновременно, противоречиво... У всех ли влюбленных так? Кровь кипела, тело горело, а мозг превращался в желе. Малик свел меня с ума своим присутствием, запахом, вкусом губ, ощущением рук. Растворилась, я вся растворилась в нем...
