Текст книги "Молчание Апостола"

Автор книги: Аноним

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9

Брат Дидимус, сидевший за рулем, потянувшись, открыл бардачок, достал оттуда гарнитуру для мобильника и положил ее на приборную доску. Кардинал Кшыжовский со вздохом достал очередной предпоплаченный телефон и заметил, подключая к нему наушники и микрофон:

– С этими одноразовыми игрушками мы вылетим в трубу, и очень быстро.

– Не вылетим, Ваше Преосвященство. За нами Орден, – флегматично откликнулся Дидимус, не отрывая взгляда от дороги. Так же, не спуская глаз с траффика, он одним движением набросил на себя телефонную гарнитуру и протянул кардиналу бумажку с номером. Тот набрал группу цифр.

– Брат Алонсо? – проговорил Дидимус в микрофон гарнитуры. – Слава Иисусу Христу, брат! Всё удалось выяснить по особняку напротив? Хм, почему-то так я и думал. – Он повернулся к кардиналу и, улыбаясь, сообщил: – Особняк напротив МакГрегора куплен русскими. Да, брат Алонсо. Хозяев нет уже месяц? Прекрасно. Кто присматривает за домом? Адрес смотрителя известен? Чудесно. На сегодня его нейтрализовать. Нет, не на вовсе. И вытащить из него все коды всех замков, и ключи от тех дверей, где ключи еще в ходу. Мне нужна гостиная второго этажа. Выбить из смотрителя все о скрытой сигнализации. Нам не нужно никаких сюрпризов. Мой номер у вас высветился? Значит, до вашего звонка телефон я не выбрасываю. Храни вас Господь, брат Алонсо.

Он сбросил гарнитуру себе на колени.

– Невероятно, – с улыбкой произнес кардинал с пассажирского сиденья. – Нам не придется тратиться на покупку еще одного телефона?

– Пока, Ваше Преосвященство, пока. До звонка от достойного брата. Но потом нам снова понадобится связь.

Такое ощущение, что этот слизняк хоть за что-то платит из собственного кармана, раздраженно подумал брат Дидимус, ни на секунду не выпуская из виду задние огни огромного «Роллс-Ройса», шедшего через две машины от них.

* * *

Они двигались в тесном потоке машин по улицам Лондона. Короткий зимний день подходил к концу, уже начинало смеркаться, и все автомобили ехали с включенными фарами, что создавало впечатление довольно позднего вечера.

– Сэр! – раздалось с сиденья водителя.

– Да, Джеймс? – откликнулся Артур.

– Вы уверены, что нам стоит ехать в Гринвич именно сегодня?

– А что-то этому мешает?

– Гринвич? – встрепенулась задремавшая в уютной качке Эли. – Почему Гринвич?

– Дорогая виконтесса, – улыбнулся Артур, – вы сегодня явно не в лучшей форме. Сначала проблема с Биг-Беном, теперь это? Мы ведь говорили о девушке в короткой рубашке из записки Лонгдейла, еще только выехав из дома. Не помните?

И он нараспев продекламировал:

 
Она была в рубашке тонкой,
Которую еще девчонкой
Носила, и давно была
Рубашка ветхая мала.
 
 
Не знала бабушка седая,
Сорочку внучке покупая,
Что внучка в ней плясать пойдет
В пустынный храм среди болот,
Что бесноваться будет Нэнни
Среди чертей и привидений…[39]39
  Фрагмент баллады Р. Бернса «Тэм О'Шентер» в переводе С. Я. Маршака (Прим. переводчика)


[Закрыть]
 

– Я-то знаю, что со мной, – зевнув, сказала Эли. – и объясню вам позже, когда приедем домой. А, это… Бёрнс и Нэнни… – она снова зевнула, – грот-мачта, короткая рубашка… Всё. Я вспомнила. «Катти Сарк»[40]40
  Самый быстроходный чайный клипер XIX века, на котором следовало искать последние цифры шифра камеры хранения. См. записку Лонгдейла МакГрегору (Прим. переводчика)


[Закрыть]. На шотландско-гэльском так оно и будет. Но почему Гринвич?

– Потому что легендарный клипер там и стоит в сухом доке, – сказал Артур. – В Гринвиче. Так в чем проблема с Гринвичем, Джеймс?

– Проблема в том, что мне кажется, не стоило бы вести за собой наших «друзей» от точки к точке. Потом они повторят все наши шаги, и выяснят то, что хотим выяснить мы. Я заметил их, когда они упали нам на хвост еще у Биг-Бена. Нет гарантий, что их не было и у «Башни сокровищ». Зачем же вести их за собой еще и к «Катти Сарк»?

– Кто такие эти «они»?

– Кто они? У Биг-Бена со скучающим видом, но на расстоянии от башни, чтобы не слишком бросаться в глаза, прогуливались два типа: оба в черном: брюки, свитеры, куртки. Черные шапочки, небольшие, типа еврейских ермолок. Но, вроде, не священники, белых воротничков я не видел. Да еще и черные шелковые перчатки на руках у того, что постарше. Я не знаю, кто они, сэр, но не думаю, что друзья.

– Черные перчатки, говорите? – нахмурившись, спросил Артур. – И они сразу двинулись за нами?

– Почти.

– Почему же ты не попробовал оторваться, улизнуть куда-нибудь вбок?

– Две существенных сложности, сэр. Первая: Лондон в час пик. Вторая: мы едем на «Роллс-Ройсе» длиной в шесть с лишним ярдов, а они на крошечном двухместном «Смарте». И кому же из нас легче вертеться?

– Какие идеи, Джеймс?

– Двигаться домой, они и так наверняка знают, где мы обитаем. А уж завтра будем стараться как-то незаметно удрать к ведьме Нэн.

– Перчатки, то есть подвал? – поинтересовалась у Артура молчавшая до сих пор Эли.

Он кивнул.

– И ты даже малейшего понятия не имеешь, что им от тебя нужно?

Артур отрицательно покачал головой.

– Думаю, то же, что от Лонгдейла. Гробовое молчание. Вопрос лишь: молчание о чем?

– А! – Эли подняла указательный палец. – Я совершенно забыла. Есть человек, с которым нам стоило бы побеседовать.

– Наш друг и защитник суперинтендант Кэмпбелл?

Эли толкнула Артура локтем в бок.

– Я абсолютно серьезно. Прилетев в Лондон, профессор Лонгдейл сразу же стал требовать, чтобы я организовала ему рандеву с профессором Коэном.

– И кто он?

– Арон Коэн один из ведущих специалистов по истории Ближнего Востока. Уж имена своих знаменитых коллег вы должны были бы знать, мсье историк?

– Готов поспорить, что этот тип – из Оксфорда.

– Так и есть.

– Так чего же вы хотите, дорогая? Кого интересуют дутые оксфордские величины?

– Артур, право, вы как студент-первокурсник, поклявшийся до конца дней своих отстаивать честь Кембриджа и не произнести ни единого доброго слова в адрес Оксфорда.

– Простите, я отвлек вас от темы. Достаточно того, что мы куда как чаще бьем их на регате, чем они нас. Итак, Арон как его там?

Эли обреченно вздохнула.

– Вы невыносимы, «виконт». Я созвонилась с профессором Коэном, довольно долго изворачивалась, убеждая его встретиться с Лонгдейлом, которого он почему-то не горел желанием видеть, но… Убедила. И Лонгдейл на следующий же день отправился к нему на кафедру. Ррраз! – Она победно подняла указательный палец.

– И что «ррраз»? – поинтересовался МакГрегор.

– Мы сможем узнать, что интересовало Лонгдейла, и зачем кому-то понадобилось обеспечить его молчание таким страшным образом. Наверняка эти же люди охотятся за вами.

– По-вашему, Коэн расскажет мне, кто и почему?

– Повторяю: мы, если повезет, сможем узнать, чем занимался Лонгдейл, что было в сфере его поисков на текущий момент, а дальше дедукция, Ватсон, дедукция.

– А почему «если повезет»?

– Потому что Лонгдейл, по моим прикидкам, провел у Коэна от силы минут пятнадцать и вернулся злой, как сто чертей, поливая профессора последними словами. Не похоже, чтобы у них состоялся такой уж задушевный профессиональный разговор.

– Но вы считаете, что нам с Коэном увидеться стоит?

– Я убеждена в этом, дорогой маркиз. И намерена сейчас же ему позвонить.

– Сэр! – раздалось с водительского сиденья.

– Да, Джеймс?

– Я за то, чтобы никаких рандеву, тем более связанных с Лонгдейлом, сегодня не было. Мы даже не поехали к старушке Нэнни.

– Два момента, Джеймс, – отозвалась Эли. – Первое: договариваться я буду не на сегодня, это понятно. Второе: у вас завидный слух.

– Полагалось бы, – хохотнул Артур. – Дворецкий, а к тому же водитель лимузина. Это профессиональное.

Робертсон, смущенно кашлянув, поднял перегородку, отделявшую его от пассажиров.

Эли рылась в списке набранных номеров, пытаясь найти нужный.

– Ага, – произнесла она и нажала кнопку вызова. Прошло несколько секунд. – Алло, добрый вечер, профессор Коэн? Профессор, вероятно, вы меня не помните, но несколько дней назад я звонила вам, договариваясь о вашей встрече с профессором Лонгдейлом… Я его асистент. Нет, нет. К сожалению, нет. Почему «к сожалению»? Речь не о встрече с профессором потому, что два дня назад он был убит. (Пауза.) Полиция и занимается вопросом «кем и за что». Нет. О его встрече с вами я их не информировала. Да. Но мне… и моему жениху… очень нужно встретиться с вами. Дело в том, что он помимо его воли оказался впутанным в это очень неприятное дело. Нам хотелось бы узнать хоть что-то о вашем разговоре с Лонгдейлом. Абсолютно конфиденциально. Лично вам никакими неприятностями это не грозит. Даю слово.

Эли прикрыла микрофон рукой.

– По-моему, листает свой ежедневник, – шепотом произнесла она.

– Жениху?.. – удивленно прошептал Артур. – А разве мы не…

– Да, профессор. В полдень? Безусловно. Ровно в полдень мы у вас. Да, я знаю, где находится Модлин Колледж. Благодарю вас, профессор, благодарю. Да, до встречи. И еще раз спасибо.

Она нажала кнопку отбоя.

– Ну вот и всё. Нас ждут завтра. Если повезет, то хоть что-то мы выясним.

– Странно, что вы хотите наводить справки об интересах вашего бывшего босса у профессора Оксфорда. Лонгдейл что, не делился с вами проблемами, которые его занимали? – удивленно спросил Артур.

– Я была чем-то вроде технического секретаря, – фыркнула Эли. – Позвони. Разыщи. Договорись. Перенеси срок. Кроме того, я не была при нем постоянно.

– Понятно, – кивнул МакГрегор. – Девушка по вызову.

Она шлепнула его по руке. Перегородка, отделявшая их от Джеймса, опустилась, и водитель-дворецкий произнес:

– Прибыли. Просьба оставаться на местах.

Открыв дверцу, Робертсон вышел на улицу и, наигранно потягиваясь, осмотрелся. Потом подошел к машине и открыл пассажирскую дверцу, выпуская хозяина и его гостью.

– Чисто, – сказал он. – Ничего похожего на «Смарт», никого похожего на людей в черном. Но входим побыстрее.

Артур, взбежав по ступенькам, уже нажимал кнопки кодового замка. Замок щелкнул, МакГрегор с силой толкнул массивную входную дверь и дал знак рукой: «Вперед!» Эли, а следом за ней Джеймс нырнули внутрь, и дверь закрылась.

Глава 10

Перед выходом Лилит еще раз посмотрелась в зеркало. Не много ли туши на бровях? Не слишком ли агрессивный цвет помады она на сегодня выбрала? Да. Много туши. Да. Агрессивный цвет. Смотрелось действительно «шлюховато». Но зато в самый раз, чтобы подцепить самца, если попадется подходящий.

По рассказам ее родителей – гори они в аду! – Лилит знала, что еще лет тридцать назад в Сохо, где она по-прежнему жила в родительском таунхаузе, таких ухищрений не понадобилось бы. В те годы Сохо пил, гудел, трахался и дрался, по поводу и без. Однако и сейчас в районе Брад-Лейн хватало пабов, баров и развеселой раскрепощенной до предела публики. И выглядит она в самый раз. Не совсем как проститутка – зачем волновать «ночных бабочек» по поводу того, что у них одной конкуренткой больше, но в достаточно откровенной одежде и с достаточно ярким макияжем для того, чтобы дать понять избранному ею осеменителю, что она очень даже не прочь. Впрочем, «ночных бабочек» она бы и так не насторожила. Они ловят клиентов, фланируя по тротуару. Лилит же всегда предпочитала охоту в интерьере. И сейчас она направлялась на Бервик-стрит, где баров и пабов было в избытке – как в старые времена, известные ей лишь по рассказам. Это было совсем недалеко от ее жилища на Брад-Лейн. Удобно со всех точек зрения. Она даже знала, куда конкретно пойдет. Туда, где ей везло больше, чем раз-другой. Выйдя на Бервик, светившуюся вывесками и окнами увеселительных заведений, она увидела трудяг-«бабочек», в растегнутых накидках из искуственного меха, в высоченных сапогах и коротеньких юбках, позволявших видеть кружевные трусики. Если они вообще наличествовали. «Бабочки» парами и по одной проходились по тротуару взад и вперед, изредка нагибаясь к окошкам остановившихся машин, и либо двигаясь дальше, либо садясь в одну из них – если повезет. Лилит прошла полквартала, направляясь к заведению с бесхитростным, но красноречивым названием «As Before»[41]41
  «Как раньше», «Как прежде» – намек на то, что здесь – как в старом Сохо. (Прим. переводчика)


[Закрыть], и, уже открывая дверь, поняла, что вечер может быть удачным: бар гудел, а в гуле голосов тонула даже гитара Эрика Клаптона, выплакивающая очередной блюз из динамиков музыкального автомата. Несколько голов повернулось в сторону входящей, а пара выпивох оценивающе почмокала губами.

Она не стала идти вглубь, а села за столик справа от входа. Во-первых, это был единственный свободный столик, а во-вторых, с него прекрасно просматривался не только зал, но и вся стойка, у которой стояло человек десять, запивавших опрокинутые стопки виски пенистым светлым пивом.

Лилит неспешным взором обводила помещение. Пока никого, кто мог бы привлечь ее внимание. Шатаясь, к ее столику подкатил небритый тип лет пятидесяти с красными навыкате глазами и кружкой пива в руке. Свободной рукой он указал на стул напротив Лилит и, изобразив подобие улыбки, с трудом произнес:

– Мжжжно?

Она, выставив вперед ладонь, сделала отрицательный жест.

– Я жду человека.

Небритый тип, похоже, удивился:

– А я разззве не чччеловек?

Лилит нахмурилась. Ей не хотелось звать вышибалу, но качавшийся перед ее столиком пьянчужка ломал всю ее нехитрую, но проверенную стратегию охоты.

– Человек, человек. А теперь исчезни. Пока мой бойфренд не помог тебе это сделать.

Небритый выпивоха покрутил головой и буркнул:

– Нет у тебя никакого бойфррренда. Но… не хочешь, так и хрен с тобой.

И, к облегчению Лилит, отчалил к стойке бара. Подойдя к ней, он, пошатнувшись, ткнулся плечом в странного даже по меркам Сохо персонажа: почти двухметрового детину лет тридцати пяти в ковбойской шляпе и ковбойских сапожках на высоких каблуках. Детина как раз опрокидывал в рот очередную стопку, и толчок в плечо заставил его пролить виски на подбородок. Поставив пустую стопку на стойку, ковбой обеими руками поднял пьянчужку за воротник куртки и, встряхнув, швырнул его в сторону входной двери, до которой тот доехал уже на заднице.

Потом, повернув голову к Лилит, ковбой приподнял шляпу и слегка поклонился ей. Значит, заметил, как это существо лезло ко мне, подумала она, и улыбнувшись, кивнула ковбою. Как бы благодарно. Но и… как бы приглашающе.

Он приподнял кружку с пивом и сделал жест в ее сторону. Она отрицательно покачала головой и двумя пальцами – большим и указательным – дала понять, что предпочла бы что-то менее объемистое. Через несколько секунд он стоял у ее столика и, снова приподняв шляпу, представился:

– Джек Мэйсон, мэм. Вы позволите мне вас угостить? Бренди, виски, шерри?

– Благодарю вас. От рюмочки шерри я бы не отказалась.

Ковбой отправился к стойке, откуда вскоре вернулся с двумя стопками: шерри для дамы и виски для себя.

– Cheers![42]42
  Американский вариант русского «Будем здоровы!» (Прим. переводчика)


[Закрыть] – он поднял стопку и махом ее опрокинул. Она пригубила свой шерри.

– Меня зовут Лиззи, – она протянула Мэйсону руку, которую тот, вопреки ее ожиданиям, не поцеловал, а мягко пожал.

– Рад знакомству с вами, Лиззи. Вы, я полагаю, отсюда?

– Отсюда? Вы имеете в виду Англию, Лондон или Сохо?

– И то, и другое, и третье.

– Что ж, это и есть ответ: и то, и другое, и третье. Я живу через пару улиц отсюда. Всю свою жизнь. А вы, Джек?

Она незаметно бросила взгляд на его левую руку. Окольцован. Ну и что? Не под венец же ей с ним идти.

– Я? – переспросил он. – Оклахома. Соединенные Штаты. Чуть дальше, чем пара улиц отсюда. – И он заржал так громко, что клиенты за соседними столиками повернулись в их сторону. – Пардон, мэм. Да, чуть дальше. Чуть-чуть.

Тут он заметил, что ее рюмка уже пуста.

– Повторим? Или сменим мелодию?

– Разве что на глоток бренди.

– Считайте до десяти, – отчеканил Мэйсон и зашагал к стойке.

Внезапно по ее спине пробежал холодок. «Сменим мелодию». И ее действительно сменили – на музыкальном автомате. Сейчас Клаптон пел свою пронзительную балладу My Father's Eyes.[43]43
  «Глаза моего отца» с альбома «Пилигрим». (Прим. переводчика)


[Закрыть] Лилит застыла, вспомнив, как все шире и шире раскрывались глаза ее отца, наливаясь кровью то ли от боли, то ли от запредельного изумления, когда наточенный кухонный нож вошел ему в живот по самую рукоять.

«Мистер Оклахома» поставил на стол стопку виски, бокал бренди, наполненный на палец, и опустившись на стул, озабоченно посмотрел на Лилит.

– Что-то не так?

Она заставила себя улыбнуться. Ей вовсе не хотелось терять этого могучего самца с белоснежными зубами и светло-русой шевелюрой, примятой «Стетсоном».

– Нет-нет, Джек, все в порядке. Cheers!

Она первой подняла свой бокал, чокнулась с ним и добавила:

– За Оклахому!

– За вас, Лиззи. За красавицу родом из Сохо!

Они выпили. Он достал из кармана замшевой куртки пачку «Кэмела» и, чертыхнувшись, снова сунул ее в карман.

– Черт бы драл эту Европу! Ни в одном баре не покурить. А что за удовольствие стопка без «Кэмела»? Или здесь все-таки есть заведения, где можно провести время действительно по-человечески?

Пора, решила Лилит. Немножко рановато, можно и спугнуть. Но, кажется, пора.

– Увы, Джек, – произнесла она. – Таких заведений на Бервик-стрит уже нет. Но…

Он вопросительно взглянул на нее. Во взгляде мелькнула тень догадки.

– Но?.. – переспросил он.

– Но в своем доме я устанавливаю правила сама. И «Кэмел» там не запрещен.

– Я правильно тебя понял, Лиз? – Он еще не был уверен.

– Это минут десять-пятнадцать ходьбы. Если, конечно, ты…

– Надо бы прихватить с собой пинту чего-нибудь для настроения.

– Дома все есть.

– Тогда вашу ручку, мэм.

Он встал, подождал, пока встанет она, предложил ей руку, и так, под руку, они вышли из ставшего для нее уже неинтересным и ненужным заведения.

* * *

– Виски у меня, правда, нет, – сказала она, роясь в глубинах настенного бара в гостиной. – Шведская водка, «Абсолют». Лимонная. Устроит?

– В самый раз, – отозвался Джек из-за стола.

Выставив на стол тарелки с сыром и ветчиной, она поставила стопку для Мэйсона и стакан для себя, на который ее гость с удивлением воззрился.

– Я выпью апельсинового сока, если не возражаешь, – улыбнулась Лилит. – Ты, наверное, решил, что это для водки?

Он расхохотался и, закурив сигарету, поинтересовался:

– Небось, завтра на работу?

– Так и есть.

Они сидели, жуя бутерброды, Джек радостно догонял «Абсолют» «Кэмелом», и Лилит подумала, не поставить ли что-нибудь вечернее, настроенческое на CD-плейер. Но настроение было и так вполне добротное. И Джек ей откровенно нравился, и в его глазах она видела то, что хотела увидеть: негаснущий огонек желания.

– Джек, – внезапно сказала она. – Можно нескромный вопрос?

– Дорогая Лиззи, все что угодно.

– Я не могла не заметить, что на твоей руке кольцо. У тебя семья?

– Это тебя смущает, Лиз?

– Нет. Просто хотелось знать, есть ли у тебя дети?

Он расплылся в белозубой улыбке.

– Трое белокурых чертенят. Погодки. Мальчик, девочка, и потом еще мальчуган. Хочешь посмотреть?

Она закивала. Джек сунул руку во внутренний карман куртки, достал бумажник и, вынув из него фотографию, протянул ее Лилит. Жена Джека ее интересовала мало, но детишки и впрямь были чудо. И все трое гораздо больше похожи на Джека, чем на его половину. Гены. Хорошие гены. По нынешним временам очень дефицитный товар.

Мэйсон потянулся за бутылкой. Лилит остановила его, взяв за ладонь.

– Джек… Мне не хотелось бы, чтобы ты опьянел. До того, как…

– Лиззи, золотце мое, за это можешь не переживать. Впустую нынешняя ночь не пройдет, обещаю. В своем молодце я уверен.

– Но я прошу тебя.

Она встала, протянув ему руку. Он тоже поднялся со своего стула, с сожалением бросив взгляд на бутылку «Абсолюта».

– Пойдем.

Кровать в спальне не слишком широка, подумал Мэйсон. Хотя ему, с младых ногтей упражнявшемуся на заднем сиденье отцовского «Понтиака», много пространства и не требуется. Лиззи, опустившись на колени, растегнула молнию его джинсов. Вытащив наружу член, который мгновенно пришел в состояние боеготовности, она сначала принялась поглаживать его руками, а потом стала целовать, щекоча языком. Джек, слегка нагнувшись, расстегнул ее блузку и, сняв ее, рывком сорвал черный кружевной бюстгальтер, подставив ладони под тяжелые полные груди.

Она, еще с минуту поиграв с его «бойцом», встала, несколькими движениями сбросила с себя юбку и трусики и, взяв его ладонь, приложила к гладко выбритому лобку. Он скользнул пальцами ниже, раздвигая набрякшие от желания губы ее «киски», и почувствовал, что она буквально плывет. Лиз сделала шаг назад и упала на кровать. Он навис над ней, раздвинув ее ноги, и продолжая ласкать взмокшее влагалище и клитор ловкими, умелыми пальцами. Она вскинула руки, и вытащила подушку из-под головы. Потом, приподняв крепкие ягодицы, сунула подушку под себя. Он хохотнул.

– Чтобы вошел под самый корень? Не волнуйся, Лиззи, мы с приятелем тебя не обидим. У дверей топтаться не будем, въедем по полной.

Она молча взяла его подрагивающий от напряжения член двумя руками и ввела в себя.

– Джек… – пересохшими губами прошептала она. – Ну же… Ну…

Он вошел в нее, сначала на какой-то дюйм, и тут же двинул тазом назад. Еще раз. И еще. И потом одним движением вогнал его на всю глубину, почувствовав, как его лобок прижался к гладенькой поверхности ее венерина холмика. Она вскрикнула, но не от боли, нет. Это был вскрик дикого желания. По всему ее телу прошла судорога.

– Возьми меня, Джек… Возьми всю. Сейчас. Джек, Джек, Джек…

Сначала он двигался медленно, но под ее горячечный шепот возбудился до предела и теперь гнал так, словно опаздывал на поезд, чувствуя, что вот-вот выстрелит рвущейся из тела струей – и это всего-то пару минут спустя после начала. Он пытался сдержаться, но не смог. Со стоном он разгрузился в нее, чувствуя, как сперма толчками бьет внутрь ее пещеры. Она тоже стонала, и, чувствуя горячую струю, торжествующе выкрикивала:

– Да, Джек! Да! В меня! Всё в меня! До последней капли! Джек…

Он упал рядом с ней – на самый край кровати, чувствуя, что краснеет от стыда. Кончил как подросток, подумал он. Словно в первый раз. А ведь и выпито было не мало. Но вот поди ж ты.

– Прости, Лиз. Вторым заходом мы сделаем все как надо.

Она лежала не шевелясь, не пробуя даже прикоснуться к нему, к его члену. Просто прошептала:

– Все прекрасно, дорогой мой. Все как надо.

Он попытался перевернуть ее, чтобы потом взять сзади – он чувствовал, что почти готов. Но Лиз отвела его руку.

– Нет, Джек. Мне нужно полежать так. Не шевелясь. Полежи и ты.

– Полежать? Да я уже готов к бою! Вот, положи на него руку.

– Нет, Джек. Мне нужно полежать. – Она подтянула колени к груди.

Хмыкнув, он сунул руку под голову и задумался. Внезапно его осенило.

– Эй, эй, эй! Да ты что, забеременеть стараешься?

И, услышав ее спокойное и короткое «да», почувствовал, как словно подкошенный, падает его «боец». Мэйсон сел на кровати. Потом встал. И лихорадочно, не понимая, куда и почему он торопится, стал одеваться. Не сама ситуация, – ну хочет девка залететь, ее проблема – но что-то в ней, Лиззи, насторожило его. Размашистым шагом пройдя в столовую, он налил себе полный бокал водки и залпом его осушил. И тут же налил второй, когда из спальни раздалось:

– Выходная дверь просто захлопывается. Услышишь щелчок, значит, все в порядке.

Черта с два в порядке, подумал он, опрокидывая второй бокал. С тобой, дорогая, что-то крепко не в порядке. Выйдя из квартиры и захлопнув дверь, он все-таки на всякий случай подергал ее. Все окей. Отдыхай, Лиз, старушка. Спасибо за добротную водку.