Текст книги "Молчание Апостола"

Автор книги: Аноним

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Глава 37

Кровати в каюте действительно были уникальными. Им можно было придать какую угодно форму, изогнув посередине или на любом другом участке. Нико сделал из кровати Артура подобие лежака-шезлонга, для того, как пояснил он, чтобы позвоночник находился в приподнятом положении. И голова в почти прямом положении на подушечке-подголовнике – чтобы не захлебнуться слюной. Даже не будь МакГрегор накачан транквилизаторами, в такой позе его все равно потянуло бы в дрему.

В которой он и провел – сколько? Сутки? Двое? Больше? Утро или ночь для него не представляли никакой разницы. Блаженная дрема, за покровом которой время от времени слышался голос его тюремщика, и тогда Артур напрягал остатки своих сил, чтобы понять, что говорит Нико. Однако на анализ услышанного сил у него уже не было – и он просто откладывал информацию в нужный ящичек для будущего использования. Он слабо хмыкнул или, скорее, подумал, что хмыкнул. «Будущее использование»… Да есть ли оно у него вообще, это будущее? Но даже если есть, вряд ли оно измеряется годами. Скорее, днями – если не часами.

– Из нас все делают чудовищ, – говорил Нико, медленно водя лезвием своего Боуи по кожаному ремню. – И это хорошо, о том предупреждал еще святой апостол Павел. А до него – сам Господь. Да, это хорошо, но все равно несправедливо. И порой обидно.

Ах, бедняжки, со злостью подумал МакГрегор. Убьют человечка-другого, а им и слезки некому вытереть.

– И даже полиции, – продолжал карлик, – мы известны как «Братство Предтечи Антихриста». Это название смысла не лишено, но из-за него теряется главное: то, что мы Воинство Христово.

Похоже, мы попали в руки сумасшедших, подумал Артур. Тут тебе и Христос, и Антихрист, все в одной упаковке. И это очень, очень плохо. С безумцами, в отличие от рационально мыслящих подонков, договориться невозможно.

Собравшись с силами, Артур издал подобие мычания.

– А, – оживился Нико, вытерев слюну с уголка рта МакГрегора, – для тебя, похоже, непривычно сочетание Христа и Антихриста. Ну, если ты не слишком хочешь спать и тебе интересно послушать, опусти и подними веки один раз.

Что МакГрегор и сделал.

– Во-первых, во-вторых и в-сотых, – вещал карлик, расхаживая по каюте, – мы служители Господа нашего и Спасителя. Но где, скажите, нам спасаться? В лоне Церкви? Погрязшей в разврате и роскоши? Для которой сиюминутная политика и светская власть важнее участия в жизни вечной?

Он остановился и присел на край своей кровати.

– Мы – все мы, большая группа истинно верующих – сначала примкнули к старокатоликам. Они сохранили древний латинский обряд, они не подчинялись Ватикану – но и не более того. Нам же хотелось всей жизнью своей послужить Христу. Тогда у нашего лидера – упокой Господи его душу – возникла огромная, космически грандиозная мысль.

Могу представить, подумал Артур.

– Брат Майкл решил, что мы должны ускорить Второе Пришествие Христа!

О, уныло подумал Артур, эти будут похлеще фанатиков-шахидов. Плохи же наши дела…

– Но для Второго Пришествия, как это знает любой христианин, необходимо предварительное условие: на Земле должен воцариться Антихрист. На время ограниченное, и о времени этом спорят до сих пор…

Верно, сроки правления Зверя так и не уточнены. Но у меня уже нет сил на эту религиозную лекцию. Спать, спать, спать… Секунду, Арти… О чем это он?

– Значит, первое, что мы должны сделать, это способствовать появлению и воцарению Антихриста – ведь это же очевидно, баронет! Вы согласны со мной?

С вывернутой наизнанку логикой? С вашей сатанинской теологией? Увольте.

МакГрегор слабо замычал и закрыл веки. Нико догадался, что его подопечный хочет уснуть. Он поправил подушку под головой Артура и накрыл его одеялом до самого подбородка.

– Сладких снов, баронет. Спите – да и что еще вам делать? Нам целых три дня шлепать по морю. Спите. И, если не возражаете, вздремну и я.

* * *

Артур проснулся от укола в вену. Огромным усилием воли он заставил себя приоткрыть веки.

Рядом с его ортопедической кроватью стоял стояк для капельницы, на крючках которого висели два пластиковых мешочка. Гибкий пластиковый шланг шел до самого сгиба руки Артура, а иглу его тюремщик уже вставил в вену.

Увидев, что глаза МакГрегора приоткрылись, Нико успокаивающе провел рукой по предплечью «пациента» и произнес:

– Время ужина, баронет. – Указав на мешочек с желтой жидкостью, он добавил: глюкоза, фруктоза, витамины, микроэлементы. В общем, все, что нужно организму.

Артур перевел взгляд на контейнер с бецветной жидкостью.

– Это? Это физраствор с добавкой глюкозы, плюс транквилизаторы с миорелаксантами.

Увидев, что глаза МакГрегора расширились, Нико поспешно добавил:

– Мизерные дозы. Только чтобы поддерживать вас в нужном состоянии.

Он ослабил зажим на тонком шланге, и жидкость капля за каплей стала поступать в организм.

Я напрасно нервничаю, подумал Артур. Ведь ясно же, хотели бы они меня убить, убили бы давно.

– Таким образом брат Майкл и вышел на Предтечу, – продолжал Нико так, словно прервал свой рассказ какие-нибудь пару минут назад. – Вышел через Лонгдейла, а профессор с Предтечей уже был знаком.

Артур, сделав усилие, приподнял брови.

– Предтеча? – пожал плечами карлик. – Но ясно же, что не Иоанн Креститель. Тот был предтечей Господа. А этот, найденный Лонгдейлом, должен был стать Предтечей Антихриста. – Помолчав, он добавил: – И даже больше, чем Предтечей. Впрочем, в чем состоит его роль, вы увидите сами.

Значит, я доживу до того, чтобы увидеть это. Хорошая новость.

– К сожалению, до этого не дожил брат Майкл. Был сбит грузовиком на переходе. Нет, никакого злого умысла за этим не было, мы копали глубоко.

Он перекрыл шланг и подцепил к нему бесцветный контейнер, после чего снова ослабил зажим.

– Но так или иначе, еще при жизни брата Майкла мы стали «Братством Предтечи». Не знаю, как просочилась информация о том, что Предтеча этот – провозвестник Антихриста, но полиция во всей Европе стала нас именовать именно так.

Он сел на край своей кровати и тяжело вздохнул.

– А каких только собак на нас не вешали! И сатанинские ритуалы с человеческими жертвами, и похищения детей, да едва ли не все полицейские «висяки» – а, это всё они, это «Братство Предтечи Антихриста»! А ведь у нас одна-единственная цель: пришествие и торжество Господа нашего…

* * *

– Вы проснулись, баронет? Голодны?

Артур повел зрачками слева направо – и наоборот, подивившись тому, что ему это удалось.

– Ага, малые мышцы начинают работать, – с удовлетворением произнес Нико. – Что ж, вовремя. До прибытия в пункт назначения осталось всего пара-тройка часов.

Открыв термоконтейнер, он достал из него два шприца, один из которых отложил в сторону.

Артур замычал и приподнял брови.

– Не гневайтесь, баронет, но антидота не будет. Впрочем, не будет и транквилизатора – только миорелаксант. Так что будете в здравом уме и свежей памяти. Но любые попытки дергаться, делать ненужные движения и все такое мы исключим. И вывезем вас на берег вот в этой коляске, – он указал рукой в сторону двери, рядом с которой и в самом деле стояла инвалидная коляска с ручками за спинкой.

Нико перетянул жгутом левую руку Артура и секунду спустя ввел иглу в вену.

– Ну вот, здесь всего-то два кубика.

Миорелаксант сработал мгновенно. Веки МакГрегора наполовину закрылись и застыли в этом положении.

Закрывая термический бокс, Нико качал головой.

– До сих пор в ум не возьму, как брат Майкл умудрился выйти на Лонгдейла, а тот – на Мастера. Я не сказал об этом вслух, но уверен, что вы, баронет, и сами догадались: Предтеча и Мастер одно и то же лицо.

Догадался. Знал бы ты еще, кто таков твой Мастер.

Словно читая его мысли, карлик отозвался:

– И ведь никто не знал, кем был Мастер!

Неужели они, знают настоящее имя «Мастера», но все равно с готовностью играют в его игру?

– Брат Майкл лишь незадолго до своей трагической гибели выяснил, что…

Ну-ну, подумал Артур, удивите меня.

…Что Мастер был родом из потерянного колена Дана! А ведь именно из колена Дана и должен явиться Антихрист! И мы оказались на верном пути, понимаете, баронет? Нашими руками вершится будущее рода человеческого!

Вашими – и Отто Рашера. Хорошенькое будущее нам готовят…

– Но если вы думаете, что в нашей войне для нас хороши все средства, – о нет! – вы ошибаетесь, баронет! Заповеди Господни для нас превыше всех наших целей и деяний. НЕ УБИЙ! Заповедь абсолютная и непререкаемая.

Интересно бы знать, сколько трупов на вашей совести? Даже не считая тех двенадцати ваших единомышленников на Патмосе?

– Ни один из нас не имеет права лишить человека жизни. Кроме меня, – мрачно проговорил Нико. – И не потому, что я такой особенный, но потому, что однажды я уже совершил этот смертный грех, непрощаемый и несмываемый, как Каинова печать. Я проклят, баронет. Простой факт. Но и, будучи проклятым, я все равно служу и буду служить Божьему делу!

Он упал на свою кровать, подложив руки под голову и глядя в потолок каюты.

* * *

За дверью каюты раздавался топот множества ног, стук колесиков массивных чемоданов и гомон возбужденных голосов. Артур открыл глаза.

– Проснулись, баронет? – Нико улыбался. – Что ж, пора. Мы прибыли. Можете пошевелить ладонью? Или пальцем?

МакГрегор попытался сделать это. Однако у него ничего не вышло.

– Прекрасно! – Нико улыбнулся еще шире. – Значит, делать вам еще один укол мы не будем.

Он легко, как ребенка, перенес Артура на инвалидное кресло, набросил ему на плечи куртку, а руки в запястьях перехватил кожаными ремнями. Такими же ремнями он охватил и лодыжки МакГрегора. Затем, открыв замок, распахнул двери каюты и вместе с подопечным на инвалидной коляске влился в поток спешащих ступить на берег пассажиров. Оказавшись на палубе, Артур обвел взглядом берег. Живописная гора справа, недалеко от вершины которой сверкал золотой купол храма. МакГрегор много раз видел этот храм на фотографиях. И сам храм, и и ведущую к нему дорожку, обрамленную террасами, и гору, на которой он стоял, спутать было невозможно ни с чем. Это был главный храм бахайской религии на горе Кармель в Хайфе, главном городе Северного Израиля.

Глава 38

Артуру казалось, что только до трапа они добирались чуть не полчаса. И это при том, что им все-таки старались уступить дорогу: еще бы, парализованный инвалид на коляске, которую толкает полутораметровый карлик. Однако после того, как они съехали на берег, дело пошло веселее. Через пару минут они подкатили к черному фургону, с которого уже была опущена платформа для загрузки инвалидной коляски. По ней Нико и завез Артура в салон.

– Минут сорок пять, баронет, и мы на месте, – весело сказал карлик. – А там и встреча с подругой, и обещаный антидот. Будете, как новенький. – И он хрипло засмеялся.

Почти всю дорогу МакГрегор проспал – наверное, потому, что упрямо боролся с действием миорелаксантов: пытался держать глаза открытыми, пробовал шевелить губами, кистями рук, ступнями. Все это было бесполезно, к тому же порядком его вымотало. Да и смотреть по сторонам не получалось: все стекла, кроме лобового и двух передних боковых, были закрашены черной краской. Артуру оставалось подремывать под шорох автомобильных шин.

Когда фургон затормозил, МакГрегор проснулся. Он почувствовал, что машина движется едва-едва, преодолевая метр за метром, услышал, как водитель перебросился с кем-то парой фраз, потом фургон снова поехал живее – и через пару минут остановился. Кто-то открыл боковую дверь, с жужжанием выдвинулась платформа для коляски, и Нико выкатил Артура на белый свет.

Лекарство немного отпустило его, по крайней мере, он мог поворачивать голову. Артур увидел двор внушительных размеров, окруженный забором метра в два с половиной высотой, двухэтажный дом с плоской крышей, ворота, рядом с которыми стояли несколько вооруженных охранников – и в глубине двора конусообразную насыпь, похожую на террикон шахты, с той разницей, что высотой она была не выше забора, окружавшего двор. По центру насыпи виден был вход и часть вымощеной деревянными балками дороги, ведшей внутрь и вниз. Туда Нико и направил коляску.

По этой дороге они проехали недолго, с полсотни ярдов, как на глаз оценил Артур. Карлик остановил коляску у открытого лифта, который был больше похож на шахтерскую клеть для спуска в забой. Они заехали внутрь, и Нико нажал какую-то кнопку. Лифт медленно поехал вниз.

МакГрегор видел, что лифт движется внутри винтообразной лестницы, ступени которой были вырублены в цилиндрической стене, уходившей глубоко вниз. Насколько глубоко – оценить было трудно. Лифт остановился на дне этой вертикальной шахты, и Нико тут же выкатил коляску на утрамбованный земляной пол и направил ее к вымощенной балками дороге, такой же, как наверху, но шедшей параллельно земляному полу и ведшей куда-то вглубь.

Проехав каких-то пару десятков ярдов, они оказались в помещении весьма внушительных размеров. Артуру стало не по себе, когда он осмотрелся вокруг. Стены охватывали этот подземный зал кольцом, а освещался он светом факелов, укрепленных вдоль стен метрах в двух друг от друга. Мрачность атмосферы усугублялась черепами людей и животных, которые скалились со стен, уставив пустые глазницы в центр этой пугающей пещеры.

Декорации в центре состояли из помоста, на котором было устроено низкое ложе в восточном стиле, с длинным валиком вместо подушки. Помост был задернут прозрачной блестящей тканью, на которой играли отражения пламени факелов. Напротив помоста, у стены, стоял ряд старинных кресел темного дерева. В одно из них Нико и усадил Артура, легко подняв его с инвалидной каталки. Усадил – и пристегнул руки и ноги кожаными ремнями. И только после этого, закатав рукав МакГрегора, ввел иглу шприца в вену и надавил на плунжер.

– Антидот, баронет, – коротко сообщил он.

– А… зааа… – Артур внезапно обнаружил, что почти способен говорить. Препарат работал на удивление быстро.

– Зачем ремни, вы хотели спросить? Через пару минут ваше тело обретет способность двигаться. А вы человек, способный преподнести сюрпризы разного рода. Так вот, чтобы этого не случилось…

– А… Ма. ссс. тер? – МакГрегор уже говорил почти внятно.

– Мастер появится, на этот счет не волнуйтесь. Сегодня самый главный день для нас, для вас и для него. Сегодня все – и участники, и зрители – будут в полном составе.

– Арти!

МакГрегор повернулся на голос. Вдоль ряда кресел к нему торопливо шла Эли. Наклонившись над Артуром, она прижала его голову к своей груди.

– Арти, родной! Ты жив!

– Как вам и было обещано, мисс Бернажу, – с поклоном произнес Нико.

– Что… ззз. десь… – выдавил из себя МакГрегор. С уголка его губ стекала струйка слюны.

Эли вытерла его лицо платочком и вопросительно посмотрела на карлика. Тот пожал плечами:

– Какие уж теперь тайны…

– Сегодня состоится ритуал, Арти. Ритуал зачатия, – пояснила Эли.

– За-чатия? – Он произнес это слово, почти не сбиваясь. – Зача-тия кого?

– Антихриста, баронет, – ответил за нее карлик.

– И кто же? – он говорил медленно, но уже вполне отчетливо. – И как же?

– На все главные вопросы ответит Мастер, – отрезал Нико.

– Эли, они знают, кто такой этот их Мастер? – спросил Артур.

– Они знают, что он из колена Дана, дорогой. Для них это главное.

– Ну сядь же рядом со мной, – потребовал Артур. – Что они с тобой делали, чем угрожали?

Эли села, но отвела взгляд.

– Со мной не делали ничего плохого. Обращались вполне хорошо, даже предупредительно. И сам Мастер…

– Эли, что ты говоришь? – воскликнул Артур. – Какой он для тебя Мастер?!

– Арти, дорогой мой, ты еще очень многого не знаешь. И, пожалуйста, постарайся держать себя в руках. Что бы ты ни увидел, сдерживай себя. Не говори лишнего. Будь бесстрастным зрителем. Тогда у нас будет шанс.

– А иначе? – нахмурившись, поинтересовался МакГрегор.

– А иначе, – вмешался стоявший неподалеку Нико, – замолчать вас заставит вот этот мистер Боуи. – И он повертел в руке широкий сверкающий нож.

– И как же это сочетается с «не убий»? – не унимался Артур.

– Я вам сказал еще на теплоходе: когда-то я нарушил эту заповедь. С тех пор для меня нет разницы: убить еще один раз, или десять. Прощения мне ждать не приходится.

В глубине подземного зала возник темнокожий юноша, одетый в лохмотья. Под мышкой он нес тамбурин. Подойдя к рядам кресел, он устроился на одном из них, поставив барабан между ног.

– Эй, Тони, – поприветствовал вновь прибывшего Нико.

– Кстати, господин не-бандит, – обратился к нему Артур, – что за странная у вас манера одеваться: или веками не стиранные комбинезоны, или лохмотья…

– Обет бедности, баронет. И презрения к благам земным. Вам, думаю, не понять.

Огни факелов внезапно задрожали, причем одновременно. Тони трижды ударил ладонью по коже барабана.

Эли поднялась с кресла, Нико застыл, глядя на дорожку и вход в подземелье. На краю дорожки показались две фигуры: одна огромная, другая тоненькая и крошечная, доходившая великану едва ли до груди. Обе фигуры шагнули внутрь, в круг света – и Артур едва слышно скрипнул зубами. Высокой фигурой оказался – МакГрегор, впрочем, так и предполагал – Мастер, он же Марк Айнштайн, он же Отто Рашер. Девушка рядом с Рашером была Артуру незнакома. На вид лет двадцати с небольшим, она поражала какой-то неземной, эльфийской хрупкостью и красотой. Марк-Отто вел ее, положив свою тяжеленную лапу ей на плечо.

Он подошел к Эли и, церемонно поцеловав ей ручку, поинтересовался:

– Вы готовы, прелесть моя?

– Я да, – ответила Эли, – но не уверена, что все готово для ритуала.

Марк коротко кивнул Артуру и снова обратился к Эли:

– В чем проблема?

– Мастер, у нас не достает одного ключа.

– Опять? Которого же на этот раз? – Он осмотрелся по сторонам и гневно рыкнул: – Кто-нибудь, подайте же мне стул!

Нико бросился к стене, выхватил из ряда одно кресло и поставил его между помостом и «зрителями» – лицом к Эли и к Артуру. Айнштайн тяжело опустился на бархатное сиденье. Девушка-эльф встала рядом с ним и положила ему руку на плечо.

– Икону! – коротко приказал Марк.

Двое невесть откуда возникших оборванцев, явно членов «Братства», принесли икону и поставили ее на стул рядом с «троном» Мастера, оперев доску иконы о спинку. Артур вздрогнул. Это была та самая икона, которую они с Эли разыскали по наводке Лонгдейла – и которая стоила жизни его другу, Джорджу Митчеллу. Сейчас на иконе были вычищены все двенадцать клейм. Прости, Джордж. Артур склонил голову. Если б я только знал…

– Дорогой сэр Артур, – внезапно обратился Айнштайн к МакГрегору. Тот встрепенулся и посмотрел на старика ненавидящим взглядом. – Право, ну что же вы так? Лично вам я еще не успел сделать ничего плохого.

МакГрегор краем глаза уловил умоляющий взгляд Эли и усилием воли взял себя в руки.

– «Сэр Артур», – повторил он слова Айнштайна. – Мне кажется, мы были на «ты», и звали друг друга просто по именам.

– Не сегодня, дражайший баронет. Сегодня титулы – обязательны. Ритуал требует того.

– И каков же ваш титул, позвольте узнать?

– Мастер. Предтеча. Зачинатель. Любой – по вашему выбору.

– А как насчет «Отто Рашер»? – сквозь зубы процедил Артур. – Для вас это имя или титул?

Айнштайн-Рашер некоторое время сидел молча, барабаня пальцами по колену. Потом улыбнулся натянутой улыбкой.

– Н-да, сэр Артур, вы, оказывается, знаете больше, чем я думал. – Он снова умолк и потом добавил: – И кому еще это известно? Кроме, конечно, патмосского святоши, который вам и открыл мое прежнее имя?

* * *

Маринатос, спрыгнув на землю и не дожидаясь, пока лопасти вертолета остановятся, вжав голову в плечи и согнув ноги в коленях, почти бегом направился к столу, за которым, опустив седую голову на руки, сидел старик-настоятель. Подойдя к священнику вплотную, Маринатос положил руку ему на плечо. Старик вздрогнул и поднял голову.

– Подполковник?

– Полковник, геронда. Уже с пол-месяца как полковник.

– Что ж, поздравляю, сын мой. А ведь я тебя ждал.

– С чем же, отче?

– С исповедью.

Маринатос помотал головой.

– Я не понимаю, геронда. Вы хотели бы исповедовать меня?

– Нет. Я должен исповедоваться тебе. В страшном грехе укрывательства Зверя.

– Значит, мы не ошиблись, – негромко произнес полковник. – Вы знали Айнштайна.

– Знал ли я Айнштайна? – воскликнул старик, воздев руки. – Да я вижу его каждый день в маленьком зеркальце над умывальником! Я вижу его во время утренней и вечерней молитвы! И каждую ночь я вижу его во сне, каждую, каждую!

– Кто же он? И где он, геронда?

– Кто он? Он перед вами, полковник. – Старик развел руками. – Вот он я. Айнштайн. Марк Айнштайн. Брат невинно убиенного Соломона Айнштайна.

Полковник Маринатос вытер лоб. Он летел на Патмос почти вслепую, наудачу – проверить информацию, поступившую из Интерпола: вдруг старик-священник знал своего израильского гостя? А тут выясняется, что Айнштайн – это сам отец настоятель.

– Погодите, геронда. Так вы утверждаете, что Марк Айнштайн – это вы? – спросил полковник.

– Да, – коротко ответил старик.

– Значит, ваше имя не Иоанн? Для чего вы прикрылись этим именем?

– Мое имя Иоанн. Меня назвали Марком при рождении. Моего брата-близнеца назвали Соломоном. Но брат мой жил и умер с этим именем. Я же получил имя Иоанн во время второго своего рождения, крестившись в Православную веру.

– Сложно, но в целом понятно, – кивнул полковник. – А теперь главное: кем был человек, приезжавший сюда с баронетом МакГрегором? Высокий старик, называвший себя Марком Айнтштайном?

– Кем он был? Всю свою жизнь он был исчадием Ада. Не думаю, что он хоть на йоту изменился.

– «Исчадие Ада» – звучит пугающе, геронда, но мне нужны его имя и фамилия. Настоящие.

– Отто Рашер, – едва слышно произнес священник. – Палач и сын палача.

– И как давно вы это знали, отец Иоанн? – сухо произнес Маринатос.

– Я знал его как Отто Рашера с первого своего дня в Дахау.

Полковник нахмурился.

– Почему же вы уступили ему свое имя? Почему не выдали Рашера оккупационным властям?

– Он сначала хотел взять имя моего брата, Шломо. Убитого им Шломо. Но потом решил, что это было бы опасно: можно было нарваться на кого-то, кто знал, что Шломо мертв. И тогда он сказал: «Я беру твое имя». Он знал, что я тайно крестился в лагере – и получил новое имя. Иоанн. Тогда же он заставил меня поклясться Именем Божьим и бессмертием души моей, что я никогда, никогда не выдам его тайны.

– Но почему он смог вас заставить молчать?

Старый священник поднялся со скамьи, и сейчас стоял, опустив руки вдоль тела. Лицо его было смертельно бледным.

– Потому что я был его помощником в сатанинских его экспериментах. В одном из которых погиб и мой брат.

– Вы помогали ему по доброй воле? – изумленно спросил полковник.

– Конечно, нет. Но что это меняет? Разве трусость перестала быть грехом? Да и потом молчал я все из того же страха за собственную шкуру.

– Что же изменилось с тех пор… отец Иоанн? – Чувстовалось, что последние два слова дались полковнику с трудом.

– Череда смертей, в которых он был повинен, не прервалась с его бегством из Дахау. Смерти множатся и ныне. Страшнейшим грехом было бы покрывать его и далее. – Он помолчал. – Полковник…

– Да?

– Прошу, не зовите меня отцом Иоанном. Я исповедовался перед его Преосвященством епископом, прося у него не отпущения грехов, но лишь разрешения сложить с себя сан и уединиться в беднейшем из монастырей простым монахом. Владыка дал на это свое соизволение. Так что в церкви этой я доживаю последние дни. Вот-вот должен прибыть новый настоятель.

Полковник Маринатос молчал. Долго. Потом, не поднимая глаз, спросил:

– Геронда… Согласны ли вы будете указать на самозванца, взявшего ваше имя, как на Отто Рашера, одного из самых разыскиваемых нацистских преступников?

– В суде?

– Да.

– Конечно, – и старик коротко, решительно кивнул.

* * *

– Вы ошибаетесь, герр Рашер, – возразил Артур. – Ваше истиное имя открыл нам вовсе не старый священник с острова Патмос, а ваш бывший союзник и соратник покойный профессор Лонгдейл. Который явно не испытывал к вам особого доверия.

– Как? – изумился Марк-Отто. – Он впрямую, вслух назвал вам мое имя?!

– Не совсем вслух и не совсем впрямую. Просто подбросил небольшой и не слишком сложный ребус. Но имя всплыло, не сразу, зато без ошибок.

– Подлец, подлец, трижды подлец! – взревел седой гигант.

– О! – с наигранным удивлением воскликнул МакГрегор. – Могущественный Мастер, Предтеча Антихриста боится, что его истинное имя станет известно миру? Или хотя бы полиции?

– Нет, баронет, – Рашер взял себя в руки. – Страх мне неведом. Как неведом он и моим последователям. Я прав, Нико? Сусанна? – Он поднял голову, чтобы посмотреть в лицо девушке-эльфу.

– Конечно, мастер, – вразнобой ответили Сусанна и Нико.

– Мне просто не хотелось бы, сэр Артур, чтобы кто-нибудь помешал сегодняшнему великому событию и всему, что должно последовать. Посему вернемся к делам насущным. У нас, кажется, проблема с недостающим ключом? Видите ли, сэр Артур, – он повернулся к МакГрегору, – ключи-заклинания для обряда сегодняшнего зачатия должны прозвучать в абсолютно четкой последовательности, в соответствии с клеймами на иконе. Клейма обрамляют центральный образ, но повествуют они не о жизни Иоанна Богослова, а об истории Елены, матери императора Константина, открывшей под языческим храмом Гроб Господень, как называют его последователи Распятого.

Далее, история царицы Елены изображена не в последовательности событий, а вразброс. Но выстраивая историю хронологически, мы стыкуем ее с ключами-заклинаниями. Скажем, событие номер семь изображено на месте десятого клейма. Что значит: седьмой ключ, седьмое заклинание должно читаться десятым по очереди. Это, кстати, великолепная разработка Лонгдейла, надо отдать ему должное. Энохианская магия не допускает простых шпаргалок типа бумажки с последовательностью заклинаний. Это профанация. Наказуемая профанация. Смертельно опасная. А использовать для зачатия Антихриста икону христианского святого – о, это был гениальный ход.

– Еще более гениальным ходом было решение Лонгдейла сдать вас и вашу затею с потрохами, – хмыкнул Артур.

– Да, он был болезненно самолюбив, – согласился Мастер. – Но все-таки Лонгдейл был слишком заинтересован в том, чтобы ритуал состоялся. Разногласия возникали лишь относительно того, кто станет воспитателем ребенка. Вы, надеюсь, понимаете, о каком ребенке идет речь?

МакГрегор едва заметно кивнул.

– В роли воспитателя, а позднее советника, визиря, если угодно, – Мастер басовито хохотнул, – профессор видел себя и только себя. Мы довольно серьезно повздорили, и я думаю, тогда-то он и стал побаиваться меня и моих меньших братьев. Отсюда и выход на вас, мудреный, зашифрованный выход – и донос на меня. На случай если… Однако случай судил иначе. Ирония ситуации была в том, что прикончили амбициозного профессора вовсе не мы, а его идейные противники из ватиканской мафии. Но, как я понял со слов дражайшей Эли, Лонгдейл даже из могилы вставляет нам палки в колеса.

– То есть? – не понял Артур.

– Во времена тесного нашего сотрудничества он разработал схему с привязкой заклинаний к клеймам заказанной им иконы. Двенадцать клейм – двенадцать ключей-заклинаний. Со второго по тринадцатый. Почему не с первого? Он долго упирался, придумывал какие-то нелепые объяснения, но все-таки проболтался. Первое заклинание произносится всегда, при любом ритуале. Поэтому оно и не входит в счет. А добыть… кожаные листы с остальными ключами не составляло проблемы.

– Кожаные, то есть, срезанные со спин людей? – побелевшими губами произнес МакГрегор. – Что и было сделано на Патмосе?

– Дорогой баронет, – благодушно пробасил старик, – ведь это была не просто кожа. На спине каждого из двенадцати была татуировка. Полный текст одного из энохианских ключей. А ключи-заклинания имеют силу, лишь будучи нанесенными на тело живого человека. И будучи снятыми с живого тела.

– Ваши сторонники могли не возражать против татуировки, – Артур даже дернулся, забыв о том, что пристегнут к креслу, – но неужели они добровольно пошли на то, чтобы с них живьем сдирали кожу? Кстати, – МакГрегор бросил гневный взгляд на Нико, – бьюсь об заклад, что свежевали своих товарищей вы, господин не-бандит!

– Вы проиграли бы заклад, баронет, – раздался нежный голосок девушки-эльфа.

* * *

Мастер снова рассмеялся и погладил Сусанну по голове.

– Это была превосходная работа моей лучшей ученицы. Сначала она убедила остальных в том, что их ждет небесная награда и безусловное спасение при Втором Пришествии этого… – Марк-Отто ткнул ладонью куда-то вверх. – Потом продемонстрировала татуировку на собственной спине, сказав, что сама она станет последней из них. Ну, а далее – ее бесценный опыт хирургической медсестры.

– И все двенадцать безропотно согласились на эту ужасную экзекуцию? – мрачно процедил МакГрегор.

– Представьте себе, баронет. Вера движет горами, – ухмыльнулся Мастер.

– И все же я пытаюсь понять: при чем здесь икона святого Иоанна Богослова, точнее, не икона даже, а полдесятка икон: похищенных, разрубленных, изуродованных? – с искренним любопытством спросил МакГрегор.

– Ох, ох, ох… – покачал головой седой старец. – Нет предела любознательности человеческой. Даже стоя на пороге… Кгм… Вы ведь догадываетесь, баронет, на пороге чего вы стоите? И даже на этом пороге вам хочется знать: почему? почему? почему? А разве не сказал Екклесиаст-Проповедник, он же царь Мирный: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь»? Но тайна икон – тайна, по правде говоря, невеликая. И занимала она разве что неуемного профессора, которому не терпелось нанести ненавистной Церкви жестокий, даже смертельный удар. Признаюсь, я и сам не прочь был бы это сделать, но для меня это все-таки было вторично. Главным было и остается: впустить в этот мир Мстителя – Мстителя за всех, пострадавших от равнодушия Распятого. Ну и кроме того, иконы, возникавшие то там, то сям, разрубленные, распиленные, украденные уводили в сторону от главной цели. Этакий ложный след. Хотя сам Лонгдейл свято верил, что в одной из них он найдет этот свой «Крифиос» – и тогда Церкви конец. Хотя у меня есть подозрение, что он сам не слишком хорошо знал, что будет представлять собой этот «Крифиос». Все указания на него были косвенными, кто-то написал кому-то, какой-то святой требовал «Крифиос» сжечь, дабы не смущать умы, и так далее. Но, как я и сказал: для меня все это было чисто интеллектуальной игрой. Меня куда больше занимала игра реальная, космическая, если угодно.

– Но Патмос? – прервал его Артур. – Почему Патмос?

– Баронет, – укоризненно покачал головой Отто. – Я полагал, этот момент вам уже понятен. Почему наш ритуал будет здесь, под местом, где Он был распят?