Текст книги "Молчание Апостола"

Автор книги: Аноним

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

При этих словах МакГрегор напрягся, скрипнув зубами.

– Почему Патмос? – продолжал Отто. – Почему заклинания, увязанные с клеймами иконы? Да ведь это все то же издевательство, плевок в Его лицо. «Смотри, мы у тебя под самым носом творим то, что унижает и ниспровергает тебя!» – Рашер вскинул кулаки вверх и заорал: – И ты ничего не можешь! Ты бессилен! Ты будешь отвергнут и забыт, всеми теми, кто тебе в слепоте своей поклонялся!

МакГрегор, нахмурившись, опустил голову.

– Я знаю, о чем вы подумали, баронет. О том, что я добиваюсь того, что уже давно достигнуто. Да, уже само Имя Распятого запрещено произносить там, где Оно некогда служило основанием царств. Да, Церковь повсеместно превращается в средоточие похоти, ненасытности, жажды тщеславия и власти – либо же, напротив, снова загоняется в катакомбы…

– «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них…» – не поднимая головы, глухо произнес Артур.

– Да, да, да! – рассмеялся Рашер. – Вот и останется вас, двое, или от силы трое во имя Его… Верно, всё это уже почти достигнуто. Но мне этого мало. Людей убедили отвернуться от Него – половина победы. Теперь нужно, дабы отвернувшиеся поклонились Противнику Его, тому, который будет зачат ныне – и здесь!

Он опустился на свой «трон», откинув со лба прядь волос. Сусанна осталась рядом со стариком, положив ему руку на плечо. Рашер откашлялся и продолжал:

– Итак, мы получили двенадцать требуемых ключей. С номера два до номера тринадцать. И только неудержимое хвастовство Лонгдейла – и бдительность вашей подруги, мадемуазель Бернажу – позволили нам узнать, что без ключа номер один не может быть реализован ни один ритуал. Но с этим ключом возникла проблема. Брат Эндрю был одним из первых в «Братстве Предтечи». Больше того, он привел за собой едва ли не два десятка сторонников. – Айнштайну-Рашеру, похоже, доставляло удовольствие делиться историями о том, как он дошел до того, чтобы на равных бросить вызов Господу. – Я знал, что они преследуют иную цель, нежели я, но главным было то, что на данном отрезке цели наши совпадали. Так вот, Брат Эндрю стал первым носителем энохианского ключа. На его спине был вытатуирован ключ номер один. Но позднее он решил, что его помощь в телесном явлении в мир Антихриста будет грехом, который не искупит никакое приближение Второго пришествия. В бездну этого заблуждения он увлек с собой несколько соратников. К счастью, ни один из них – за исключением самого Эндрю – не был носителем ключа. Но так или иначе, а с экранов радаров Эндрю исчез. И тем, что исчезнуть окончательно ему не удалось, мы обязаны самому твердому из наших воинов, бесстрашному Нико.

Карлик сделал шаг вперед и отвесил Мастеру глубокий поклон.

– Нико разыскал его в городских джунглях Белфаста, в Северной Ирландии. И силой увез оттуда же. А страницу с ключом Нико изготовил уже здесь, в пещере. Кстати, баронет, знаете ли вы, где сейчас находитесь? Что там, – Мастер сделал жест рукой вверх, – наверху?

Артур после секундной задержки хмуро мотнул головой.

– Я так и думал. Мы находимся внутри Голгофы, баронет. Но! Не той «Голгофы», куда на поклонение восходят миллионы паломников, а Голгофы настоящей! – И словно в подтверждение своих слов, он ударил рукой по подлокотнику кресла.

МакГрегор побледнел. Неужели они знают? Но откуда? Ведь прежде, чем вынести кейс из гостинички, он вынул из него все опасные бумаги, включая желтый конверт?

– Лонгдейл, конечно, был редкостным негодяем. Но единожды вцепившись в проблему, зубов он уже не разжимал. И добыл неопровержимые доказательства того, что настоящей Голгофой была так называемая Кальвария Гордона, скалистый холм к северу от Дамасских ворот Иерусалима. В результате и родилась идея космической насмешки над Владыкой Вселенной: зачатие Антихриста в недрах горы, на которой пролилась кровь Его Единородного Сына! Конечно, баронет, – продолжал Мастер, посерьезнев, – дело было не только в насмешке. Ведь это придавало бы всему акту поистине космическую завершенность и мощь. Вы согласны со мной?

Артур пожал плечами, стараясь не разразиться торжествующим смехом. Да они же ни черта не знают – ни о Голгофе, ни об Иерусалиме!

– Дальнейшее было делом техники, – продолжал Марк-Отто. – Я купил большой участок земли на дерех Шхем, почти у самого подножия скалы, огородил его забором, нагнал людей и технику – якобы под предлогом строительства дома – и рыл, рыл, рыл: вглубь и вниз. Пока не вышел сюда. Где мы сейчас и располагаемся. Точнехонько под тем местом, где стоял крест вашего Спасителя.

– А как же ваш адрес в Хайфе? – спросил Артур.

– Но, баронет, мне же надо было где-то жить, пока шли работы. Кроме того, из Хайфы мне проще было добираться на землю предков.

– То есть?

– Я, дорогой баронет, потомок Дана, отпрыск одного из исчезнувших колен Израильских.

– И как же вы пришли к такому выводу? – фыркнул МакГрегор.

– Вы напрасно смеетесь. Мой старший друг, штандартенфюрер Иоахим Пайпер, рассказал мне о том, кем были мои родители. Они были киприотами. Арийцами-киприотами. Светловолосыми и голубоглазыми. Именно они – и Лонгдейл доказал это – и являлись потомками Дана.

– Но почему это так важно – вести свою родословную именно от Дана? – не унимался Артур.

– Вы плохо знакомы с церковным преданием, уважаемый эрудит. Большинство так называемых святых отцов было уверено, что Антихрист будет происходить именно из колена Дана. У вас есть еще вопросы?

Артур мотнул головой.

– Мастер… – робко произнесла Эли.

– Да, дорогая мадемуазель, я помню. Вы сказали, что нам недостает одного ключа? Какого же? И почему он необходим?

– У нас есть первый, с которого должно начать ритуал. Есть двенадцать подшитых листов в нужной последовательности. Но нам нужен последний из энохианских ключей – девятнадцатый.

– Сначала первый, теперь девятнадцатый? – изумился Мастер.

– Указание на это было на последней странице рукописи Лонгдейла. Той, которую он уничтожил.

– Он не хотел, чтобы ритуал состоялся? При всей его ненависти к Распятому?

– Хотел, безусловно. Но думаю, он хотел, чтобы в ритуале непременно приняла участие я. – Голос ее задрожал. – Вы знаете, Мастер, что я не могу сейчас противиться вам. Не могу вам помешать. Но Лонгдейл хотел большего.

– Он хотел повязать тебя грехом, Эли, – раздался четкий и жесткий голос МакГрегора. – И ты можешь отказаться от всей этой мерзости. Ни Рашер, ни Лонгдейл не могут лишить тебя свободы воли.

– Да ну? – брови Отто издевательски выгнулись. – Дорогой баронет, механизм такого влияния прост и даже материалистичен. Банальный, хотя и профессионально проведенный сеанс гипноза. Глубокое погружение. С последующим внушением: «Когда прозвучит такая-то фраза, вы делаете то-то и то-то». Никаких потусторонних штучек.

– И вы произнесли кодовую фразу?

– Как только мадемуазель Бернажу была доставлена в мой особняк. – И он хихикнул, страшно довольный собой. – Ну так что же с девятнадцатым ключом, дорогие мои?

– Мастер, – произнесла Сусанна слабым голосом, – мне что-то не по себе. Вы позволите мне удалиться на полчасика? К началу ритуала я вернусь, обещаю вам.

Она попыталась было сделать шаг, но Рашер вцепился в ее руку своей огромной ладонью и притянул к себе. Затем рванул тонкую ткань туники, обнажив спину девушки. И стал читать по слогам:

– Мадариатца дас перифа Таh-Eh-атц каhиса микаолазода саанире…[89]89
  Крайне не рекомендуется произносить этот энохианский текст вслух. (Прим. автора)


[Закрыть] Впрочем, я думаю, что одного упоминания духа Таh-Eh-атц вполне достаточно. На спине нашей принцессы девятнадцатый ключ. Тот самый. Недостающий.

Сусанна внезапно рванулась с бешеной силой – и вырвалась из рук Рашера, оставив в его лапе лишь разодранную тунику. Девушка тут же побежала к проходу, ведшему в лифтовый колодец.

Однако карлик Нико оказался быстрее. Он бросился вслед за Сусанной, и уже минуту спустя притащил ее назад, бросив к ногам Рашера. Тот укоризненно покачал головой:

– Сусанна, о Сусанна… Неужели вера твоя так слаба? Разве ты не хотела бы стать жертвой – но и воительницей – в деле, святом для всех вас?

Тело девушки содрогалось от рыданий.

– Мастер… Мастер… Умоляю… Ведь я столько сделала… Я принесла двенадцать листов с ключами… Я….

– Именно, дитя мое. И ведь все двенадцать, пожертвовавших собой, повели себя как пристало членам святого воинства. Неужели ты окажешься менее достойной?

Артур, наблюдавший эту сцену, почувствовал, что испытывает жалость к этой запутавшейся девице, подсадной утке, безжалостной убийце. Брезгливость – но и жалость тоже.

– Нико, – обратился Рашер к карлику. – Сколько времени тебе нужно на изготовление девятнадцатого ключа?

– Если подшивать к тем двенадцати…

– Нет. Сделать как и первый, натянув на рамку.

– Тогда, Мастер, не более получаса.

– Отлично. Забирай Сусанну и приступай.

Когда карлик, схватив девушку за руку, поволок ее по полу к боковым дверям, ведшим в какое-то помещение, она издала даже не вопль, а жуткий предсмертный вой, от которого у всех присутствующих – кроме, пожалуй, Рашера – застыла кровь в жилах.

* * *

Вскоре однако наступила тишина. Артур встрепенулся:

– Он убил ее?

– Ну что вы, – протянул Рашер. – Убивать ни в коем случае нельзя. Ключи должно снимать с живого человека. Думаю, она просто в глубоком обмороке. От страха.

– Интересно, и кто же теперь будет выступать в роли матери будущего Зверя? Сусанна, как я понял, вне игры.

– В этой игре она никогда и не была, – раздался женский голос слева от рядов кресел. Все головы повернулись в том направлении. Артур не мог поверить своим глазам. Выйдя из-за скалистого выступа в стене пещеры, к ним приближалась… Лилит. Подойдя к Мастеру, она наклонилась и впилась в его губы жадным поцелуем. Бывшая служанка МакГрегора была почти обнаженной. На ней была лишь прозрачная повязка, шедшая от талии до верхней части бедер. На повязке черными и золотыми нитками была вышита надпись на иврите: המלך ל ישראל. МакГрегор вопросительно взглянул на Эли. Рашер с отеческой улыбкой произнес:

– Ну что же вы, дорогая? Сегодня у нас от баронета секретов нет. Пусть же он полностью насытит свою любознательность. Вы видите, что надпись идет по лону очаровательной Лилит – и чуть выше, там, где находится чрево, которое… Впрочем, к делу: вам ведь хочется знать, что эта надпись означает? – И он прочитал вслух: – «hа-Мелех ле-Исраэль». Мадемуазель Бернажу, поможете с переводом?

Эли, не поднимая глаз на Артура, проговорила:

– «Царь Израиля».

– Верно! – воскликнул старик. Глаза его сверкали. Он положил гигантскую лапу на нижнюю часть живота Лилит. – Здесь! Здесь будет выношен будущий царь! Но дорогая Эли, вы упустили из виду еще один момент: гематрию. В древнееврейском алфавите каждая буква…

– Слушайте, Рашер, что такое гематрия я знал уже тогда, когда вы приторговывали награбленным в Дахау добром! Каждая буква имела числовое значение. Позднее такая же система была принята в ряде других алфавитов. Хватит лекций. Что вы хотели сказать?

– Я хотел просить нашу очаровательную мадемуазель Бернажу подсчитать численное значение этой фразы: «המלך ל ישראל».

Эли, по-прежнему не поднимая глаз, глухо забубнила:

– 5, и 40, и 30, и 20, и 30, и 10, и 300, и 200, и 1, и 30.

– Достаточно, – резко произнес Артур. – Подсчитали. Шестьсот шестьдесят шесть. Число Зверя.

– Согласитесь, баронет, ведь как элегантно все завернуто. И нашим, и – он сделал жест в сторону иконы Иоанна Богослова – вашим. Как автор Апокалипсиса и предрекал. Как там у него? «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть».[90]90
  Дословная цитата из Апокалипсиса (Откровения) Иоанна Богослова, Гл. 14, стих 18. (Прим. переводчика)


[Закрыть]

– Но почему именно Лилит? – МакГрегор старался не смотреть в сторону своей бывшей горничной.

– Для этого зачатия нужна блудница из блудниц, но такая, которую считают невинной овечкой, или хотя бы девушкой, невинно пострадавшей. И еще она должна быть отцеубийцей, а еще лучше, если она была бы убийцей и отца, и матери.

– Да, Лилит убила отца, но защищаясь. До того он убил ее мать.

Горничная подошла вплотную к Артуру и, взяв его за подбородок, подняла голову, заставив посмотреть себе в глаза.

– МакГрегор, вы как были слепым дурачком, так им и остались. Выбросили кучу денег, чтобы доказать мою невиновность. Но у вас не хватило ума нанять дотошного детектива, который выяснил бы, что мать во время ссоры убила я, да, я, а вовсе не отец. Отца я убила, когда он выскочил на кухню, услышав крики и хрип матери. Так что они оба сдохли там, от моей руки. Ну да туда им и дорога. Я бы сделала это снова, и снова, и снова…

– О Лилит… – только и смог произнести Артур.

– «О Лилит», – передразнила она. – Молите Мастера, чтобы после ритуала он не отдал вас мне. О, как бы я хотела посчитаться с вами за все унижения…

– Унижения? – Артур оторопело посмотрел на нее. – О чем вы?

– О том, что мне приходилось убирать дерьмо за ничтожеством, только потому, что это ничтожество лопалось от денет! И самое гнусное было в том, что изо дня в день мне приходилось терпеть снисходительность этого ничтожества!!!

– Довольно, довольно, – Рашер поднял ладонь. – После ритуала, дорогая Лилит, вам необходимо будет полежать. Но будьте покойны, Нико сделает с баронетом все, что вы пожелаете.

Лилит, склонившись, поцеловала руку Мастера.

Глава 39

После того, как погасли все факелы, за исключением тех, что освещали ложе, да еще того, свет которого падал на пюпитр, стоявший перед Эли, мрачная атмосфера, и до того царившая в пещере, стала просто жуткой. Этому способствовал и монотонный ритм, в котором темнокожий Тони стучал по коже тамбурина. Сам же ритм задавала Эли, мерно делая отмашки правой рукой. Подвинув к себе пюпитр, она слегка откашлялась, и внезапно запела-загудела, зажав в зубах пластинку китового уса:

– У-у-юннн… Ньяу-у-у-юнг…

В этой же тональности отозвался из-за прозрачной завесы Рашер. Сейчас он стоял на коленях перед богато украшенным пюпитром из эбенового дерева. На пюпитре лежала рамка с натянутой на ней кожей. Первый ключ, догадался Артур.

Лилит лежала, откинув голову на валик-подушку, согнув ноги в коленях и разведя их в стороны.

– У-у-юннн… Ньяу-у-у-юнг… – в унисон выводили Эли и Рашер. И внезапно, словно по знаку невидимого дирижера, умолкли. И продолжили в унисон – в той же тональности, с тем же то ли пением, то ли гудением древнего инструмента, который Эли по-прежнему сжимала зубами, но уже произнося заклинания первого ключа:

– Ол сонуф ваоресаджи, гоhu ИАД Балата, еланусаhа каелазод…[91]91
  Считаю своей обязанностью напомнить снова: Крайне не рекомендуется произносить тексты энохианских заклинаний вслух. (Прим. автора)


[Закрыть]

По занавеске, отделявшей помост от зрителей, прошла волна, словно вдоль нее подул ветерок. Однако воздух оставался неподвижным. Чтение первого ключа заняло не более нескольких минут, но Артур потерял чувство времени, впав в какое-то оцепенение. Он слышал все, что происходило вокруг, видел тоже все, до малейших деталей – причем видел так, словно он мог обозревать все вокруг на триста шестьдесят градусов. С силой прозвучали таинственные слова:

– Лапе зодиредо Ноко Мада, hoathahe, И-А-И-Д-А!

Заклинание первого ключа было завершено. Седобородый старик встал, затем опустился на колени между ног Лилит и, после трех ударов тамбурина, вошел в нее. Двигался он, повинуясь ритму, который отбивал Тони по коже своего инструмента. Тем временем перед Эли возник Нико, забравший с пюпитра лежавшие на нем пару страниц и положивший вместо них скрепленные кольцами неровные куски кожи со значками энохианского алфавита. Артур мгновенно понял, на чьей коже были начертаны сатанинские значки, но он настолько был ошеломлен всем происходившим, что не почувствовал ни отвращения, ни ужаса, несмотря на то, что за каждым из этих кожаных листов была загубленная человеческая жизнь. Ритуал, казалось, нес его, не давая времени думать, анализировать, запоминать, выносить суждения. Какой ключ звучал сейчас? Пятый – или седьмой? Он не ощущал даже собственного тела, которое словно растворилось в этом оккультном спектакле.

Лишь уголком сознания он уловил, что ритм барабана постоянно ускорялся, а с ним ускорялся и ритм движений Рашера в теле Лилит. Ему казалось, что сейчас в этом ритме содрогается вся пещера, содрогается в предверии настоящих космических судорог, бездонного и безграничного оргазма, к которому вело всех взлетевшее уже на две с половиной октавы пение Эли:

– Одо цикале Каа! Зодорейе, лапэ зодиредо Ноко Мада, hatthahe И-А-И-Д-А!!!

Последнее «А» взмыло вверх с силой, от которой задрожало всё. Вспыхнули не горевшие до того факелы, седой старик на ложе содрогнулся и хрипло взвыл, а молодая женщина под ним визжала от оргиастического восторга так, как кричат разве что при родовой боли. В голове Артура билась обреченная мысль: Сделано! Сделано. Сделано. И я был бессилен это остановить.

Однако это еще не было концом. Нико, поклонившись, взошел на помост и положил на пюпитр большой кусок свежей еще кожи, натянутой на рамку. Последний, замыкающий, девятнадцатый ключ, подумал Артур. А что же будет выпевать Эли? Или она знает все ключи наизусть? Ведь что-то она говорила об этом, что-то говорила… Когда? Что? Надо сосредоточиться – но Мастер-Предтеча-Рашер уже гнусавил заклинание, припечатывающее весь ритуал. И Эли тут же затянула в унисон с ним:

– Мадариатза дас перифа tah-eh-atz кahиса мицаолазода саанире каосаго од фифиса бальзодизодараса Иаида…

При этих звуках Лилит, лежавшая с поджатыми к животу коленями, достала из стоявшего у подушки рюкзачка – того самого лондонского рюкзачка! – статуэтку Иштар и подняла ее над головой. Потом отпустила руки, и статуэтка, двинувшись по воздуху вдоль ее тела, застыла над лоном Лилит.

И тут же (теперь Артур был совершенно уверен, что сходит с ума) у изголовья ложа стал проступать из воздуха прозрачный куб, окруженный сферой. Вдоль граней куба стояли четыре черных крылатых фигуры. Поставив куб-сферу на помост, они встали вдоль тела Лилит, по двое с каждой стороны, затем опустились на колени и по очереди поцеловали ее подрагивающий живот. И внезапно весь морок исчез, буквально в долю секунды.

Артур встряхнул головой, пытаясь понять, привиделось ли ему все это или нет. Но способность соображать к нему вернулась. К сожалению, эта его знаменитая способность мало чем могла ему помочь: ведь он по-прежнему был пристегнут ремнями к неподвижному креслу.

Нико, снова поклонившись, подошел к Рашеру, и произнес в полголоса (однако обострившийся слух Артура уловил каждый звук):

– Мастер, разве не должно скрепить сделанное печатью крови?

Рашер величаво кивнул.

– Нужна ли будет кровь женщины или мужчины?

– Мужчины, – пробасил Рашер. – И ты знаешь, о ком идет речь. – И, повернувшись к МакГрегору, старый подонок добавил с издевкой: – Право, баронет, не хотелось бы вас огорчать, но жизнь ваша, похоже, кончается здесь.

– Мне принести его голову? – продолжал допытываться Нико.

– Нет, это будет неопрятно… Кубка будет достаточно. Выпить по глотку родителям – и оросить лоно матери.

Нико, взяв стоявший у стены кубок и обнажив широкий клинок своего Боуи, направился к Артуру, но остановился на полдороги. Со стороны лифтовой шахты раздался странный свистящий звук, сопровождавшийся хлопком, потом еще один, и еще, и еще, и еще. И сразу же по деревянному настилу затопотали тяжелые ботинки.

* * *

В помещение, где только что завершился мрачный ритуал, ворвалась добрая дюжина бойцов в форме израильских коммандос. Чтобы попасть в пещеру, они сбросили вниз тросы, спустились по ним в шахту и сразу же выбежали на звук голосов с оружием наготове. Один из них, видимо, старший, сделал шаг вперед и произнес:

– Марк Айнштайн?

– Это я! – воскликнул Нико по-английски, бросаясь к офицеру и держа Боуи за спиной. Израильтянин досадливо отмахнулся от карлика и собирался было повторить свой вопрос, когда Нико молниеносно нанес ему удар ножом в живот. Кевларовый жилет выдержал, но голову потомка хиппи и проститутки разнесла короткая очередь, которую почти в упор выпустил из своего «Узи» боец, стоявший справа от командира. Обезглавленный труп рухнул к ногам офицера, и Артур к своему удивлению ощутил нечто похожее на жалость.

Шеф группы коммандос перешагнул через безжизненное тело Нико и направился прямо к Рашеру, повторив уже без вопросительной интонации:

– Марк Айнштайн!

Старик выпрямился во весь свой внушительный рост и величественно кивнул:

– Зе ани. Кен, зе ани[92]92
  (Иврит) Это я. Да, это я. (Прим. переводчика)


[Закрыть]. Марк Айнштайн.

Офицер сплюнул на помост.

– Du bist ein Lügner.[93]93
  (Нем.) Ты лжец. (Прим. переводчика)


[Закрыть]

Артур понимал, что для израильтянина было бы оскорблением говорить с этим палачом на иврите. Но Отто еще продолжал цепляться за соломинку.

– Warum?

– Dein Name ist Otto Rascher.[94]94
  (Нем.) Диалог: Почему? – Твое имя Отто Рашер. (Прим. переводчика)


[Закрыть]

Два спецназовца тут же оказались за спиной Рашера, заведя его руки назад и защелкнув на запястьях хромированные наручники. Лилит – МакГрегор даже не заметил, когда она успела это сделать – присела на корточках у самой стены, как можно дальше от «брачного» ложа. И от Предтечи, кем бы он там ни был на самом деле.

* * *

Артура и Эли поднимали наверх вторым рейсом. Сначала лифт увез Рашера в сопровождении двух коммандос. Офицер остался внизу руководить поиском спрятавшихся фанатиков из «Братства предтечи». Артур хотел было подняться пешком по ступеням, но сразу же понял, что сил у него пока не хватит. И дело было не только в уколах, которыми его щедро накачивал покойный Нико.

Наверху было сказочно хорошо: свежий предвечерний бриз, шевелящиеся ветви пальм, звуки автомобилей на дороге за забором – нормальная жизнь, как небо от земли далекая от всех кошмаров, из глубины которых они только что вынырнули.

Когда глаза МакГрегора уже привыкли к свету, он увидел, что Рашера уже посадили на заднее сиденье бронированной полицейской машины. Увидел Артур и два черных спецназовских «Хаммера», между которыми стоял элегантный серебристый «Лексус». Из него вышла невысокая элегантная женщина средних лет с короткой прической и с большими глазами под припухшими веками. Женщина, идя навстречу им, протянула руки, и через несколько секунд Эли уже была в ее объятиях, а плечи девушки содрогались от рыданий.

Глава Интерпола Мирей Балестрази – а это была она – гладила Эли по голове, спине, плечам, утешая, словно малого ребенка. Артур, подойдя к ним, ограничился поклоном, поскольку не мог пожать руку мадам Балестрази: сейчас она обеими ладонями сжимала щеки Эли, повторяя:

– Ну вот, все хорошо, все страхи позади, мы успели, главное, что мы успели. Ну, детка моя, шшш… Шшш…

– Но как… Каким чудом… – сквозь всхлипывания пыталась задать свой вопрос Эли, но Балестрази поняла, что хотела узнать ее бывшая студентка.

– Твой рыцарь на белом коне, – улыбнулась мадам Балестрази. – Он позвонил мне в тот момент, когда я была на приеме у президента республики. Мой телефон, естественно, был отключен, но мсье МакГрегор, – она сделала забавное ударение на последнем слоге – оставил сообщение на голосовой почте. Сообщение, рекордное по своей краткости. Я помню его дословно.

И она продекламировала, старательно подражая баритону Артура:

– Для мадам Балестрази, лично и срочно. Эли – Эли Бернажу – похищена. Организатор похищения израильтянин из Хайфы Марк Айнштайн. Его настоящее имя Отто Рашер, он известный садист из Дахау. Последние слова сыграли ключевую роль во всей этой истории.

– И почему же? – спросила Эли, вытирая платочком покрасневший нос.

– Потому что мы имели дело не с израильтянином, а с нацистским преступником, укрывающимся под чужим именем в Израиле. А уж на поиски таких фигур Моссад вылетает в любом направлении по первому звонку, поднимая на ноги столько народу, сколько потребуется. Ну и…

– Да? – На сей раз вопрос задал Артур.

– Ну и тотальная лаконичность, даже телеграфность вашего послания, баронет. Она заставила меня проникнуться страхом. Я всем существом ощутила, поняла, что речь идет о днях, если не часах. И машина завертелась. Правда, кое-что пришлось уточнять в Греции для вящей убедительности, но когда в Моссаде поняли, что дело, как говорят, «кошерное», зашевелились и они.

– Арти… – Эли, положив руки на грудь МакГрегора, снова хлюпала носом. – Арти, ты ведь не бросишь меня, скажи, не бросишь, верно? Здесь не было моей воли, ты знаешь, ты ведь был там, Арти… – и она разрыдалась.

МакГрегор прижал ее к груди, потом расцеловал соленое от слез лицо, и проинес торжественно, без грана иронии:

– Я обещаю, нет, я клянусь! никогда, ты слышишь, никогда не оставить тебя, в чем да будет мне свидетелем госпожа президент Международной организации криминальной полиции!

– Свидетельствую! – торжественно подтвердила Балестрази, и все трое рассмеялись.

– Арти, но откуда ты узнал номер личного мобильника президента Интерпола? – спросила Эли.

– Прекрасный вопрос, девочка моя. Просветите нас, баронет. Не думаю, что мой персональный номер гуляет по Интернету, – без улыбки добавила Балестрази.

– Дорогая, – обратился Артур к Эли, – ты помнишь, когда твоя бывшая наставница звонила тебе во время нашего плавания на шаланде Алексиса? И сразу после этого я потащил наши смартфоны на зарядку в рубку?

– Ну, и? – не унималась госпожа президент. Эли однако уже все поняла.

– Мирей, дальше было очень просто. Я отдала Арти смартфон сразу же после твоего звонка, секунда в секунду, и он бросил взгляд на экран. Номер, с которого пришел последний входящий, еще был на дисплее…

– Эли, – брови мадам Балестрази поползли вверх, – не хочешь же ты сказать, что один взгляд, и человек в состоянии вспомнить длиннющий номер спустя пару месяцев…

– Любой человек – нет, а вот этот рыцарь в сияющих доспехах – безусловно.

– Вы действительно в состоянии проделывать такие вещи, баронет?

– Да, мадам. И предваряя ваш вопрос или вашу просьбу: никто и никогда не узнает этот номер от меня. Я воспользовался им в первый и в последний раз.

– Благодарю вас, сэр Артур, – в голосе президента Интерпола слышалось явное облегчение.