Текст книги "Оттенки алой ночи (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Рэнфилд, забыв о страхе, бросился на своего взревевшего хозяина и свалил его на пол под прикрытие спасительного мрака, подальше от смертельного света.
Майкл рычал, изогнувшись на полу, и, казалось, не замечал боли, хотя все его тело обгорело, кожа облезла, обнажая бледное мясо, жилы и вены, по которым перетекала густая черная кровь. Обожженная плоть едва заметно дымилась, но кожа уже начинала появляться, обтягивая тело новым покровом, придавая Майклу прежний практически человеческий облик.
– Джеймс, – прорычал Фассбендер и столкнул с себя слугу, который отчаянно пытался успокоить обезумевшего господина.
– Вы не можете туда выйти! Хозяин, уже настал день, Вы погибнете, не дойдя и до ближайшего поворота!
– Я не могу его оставить!
– Я найду его! – Рэнфилд подскочил к Майклу и, схватив его за предплечье, взволнованно уставился на все еще изуродованное лицо, которое пострадало даже сильнее тела – часть щеки и губы вовсе выгорели до костей, обнажая череп и удлиненные хищные клыки. Плоть восстанавливалась медленнее кожи, и ее заживление выглядело куда более заметным.
– Прошу, господин, успокойтесь, Вы ничего не сможете сделать днем, лишь обратитесь в прах, так и не увидев юного господина вновь, – ухватился Рэнфилд за единственный аргумент, который мог бы вразумить Фассбендера. Майкл с трудом заставил себя стоять спокойно и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях, почувствовать собственную кровь, которая теперь текла по венам Джеймса, удерживая жизнь в его теле.
Он мог его чувствовать. И лишь палящее смертельное солнце, высасывающее все силы, не давало действовать.
Но это не остановило Майкла, когда он уже вернулся в один из своих домов, собираясь отдохнуть перед предстоящим ночным отъездом.
Страх Джеймса и боль, пронзившая его грудь, подобно лавине, обрушились на Майкла, и он в ужасе едва не рухнул, успев вцепиться в стену. Ничего не объяснив взволнованному Рэнфилду, Фассбендер рассеялся в ускользающей ночи, чувствуя, как бледные лучи солнца сжигают его заживо, несся, стараясь держаться в тени домов, перемещаясь стремительно, подобно дикому ветру, прижимаясь к стенам холодных зданий, пока не ворвался в дом за борделем.
От света слепило глаза и звенело в ушах. Поднимающееся солнце начинало вступать в свои права, вытягивая силы из ночной твари.
Он убил ту женщину? У нее был пистолет, и от нее воняло гневом и страхом. В воздухе пахло порохом.
Неважно.
Все звуки исчезли, когда Майкл бросился к бездыханному Джеймсу, еще чувствуя, как жива и горяча кровь в его теле. Черная жидкость из разорванного запястья капала и стекала по губам Джеймса, пока Майкл пытался вернуть его к жизни, забрать с собой в ночь его еще не покинувшую тело душу.
Так светло.
Он чувствовал вонь собственной горелой плоти, ощущал, как закипают органы и лопается, расползается кожа.
А затем крики. Хриплые голоса мужчин, ворвавшихся в комнату, торопливые слова молитвы, от которых все внутри холодело и сжималось, словно невидимая сила выталкивала Майкла из дома, подальше от бездыханного, перемазанного кровью Джеймса.
Выстрелы.
Он успел оскалиться, но даже не попытался броситься на охотников, боясь выпустить Джеймса из рук.
Майкл посмотрел на свои ладони, на которых уже восстановилась бледная холодная кожа.
Он не смог. Серебряные пули и святая вода, меч с серебряной окантовкой. Чертовы охотники были готовы, и, если бы не Рэнфилд, Майкл бы наверняка познал смерть во второй раз, так и не выпустив Джеймса из рук. Но слуга смог вырвать его из всего этого хаоса. Майкл сам не знал, как именно. Тогда его глаза совсем ослепли, выжженные светом, а мысли метались в агонии, и единственным желанием было укрыть от всего Джеймса.
А теперь…
Майкл не чувствовал биения его сердца, но знал, что все получилось. Незримая связь общей крови и душ, которые смогли обрести друг друга вновь, преодолев все океаны времени и жизни.
Одно живое существо в двух разных телах. Он всегда сможет почувствовать Джеймса. Сможет найти его.
– Он в северной части города, – едва слышно произнес Фассбендер и отошел глубже во мрак дома. На мгновение все перед глазами начало расплываться. Он цеплялся за ускользающее чувство, которое тянуло его к Джеймсу, старался почувствовать его ярче, понять не только направление, но и место. Понять, что окружает его уже не живого любовника, и впервые за долгое время молился, чтобы Джеймс смог продержаться до его прихода, пусть и почти не надеялся на то, что его молитвы будут услышаны.
– Найди его. Мне нужно точно знать, где они его держат и что подготовили.
– Да, господин.
Майкл судорожно пытался найти способ хоть как-то добраться к Джеймсу до захода солнца, как можно быстрее, и неважно, как это опасно для него будет.
***
Воздух вонял ладаном. Его тяжелый маслянистый запах переполнял все вокруг, причинял жгучую боль при каждом вздохе, разъедал нос, сдавливал горло тошнотой. Голова болела от тихого звона, наполняющего черепную коробку изнутри, словно там завелся огромный неумолкающий комар, собирающийся свести с ума своим писком.
Пол холодный, и подняться с него не было сил. Все мышцы были окутаны ледяной слабостью, и внутренности болезненно сводило невыносимым гулом, затмевающим сознание алой пеленой. В нем рождались страшные образы разорванных живых существ, мяса и кожи, пульсирующей теплой крови, от одной мысли о которой все замирало, и хотелось ощутить этот вкус, наполниться им до краев, но даже тогда не прекращать поглощать.
Звуки.
Сначала был только звон в голове, но потом Джеймс различил шорохи вокруг себя. Биение сердец. Стук, громкий, подобный барабанному бою, от него хотелось сжаться и закрыть уши руками, чтобы не оглохнуть, но стоило дернуться, как запястья обожгло болью, и только теперь юноша понял, что его руки были скованы цепями. Их звон набатом разорвался в черепе, заставляя взвыть от нового приступа боли, а вдогонку к этому шуму одновременно расцвели другие звуки. Огонь на фитилях свечей ревел подобно оголодавшему льву, а шум пламени в факелах так и вовсе, казалось, намеревался уничтожить все вокруг себя. Где-то высоко сотнями лапок перебирали пауки, касаясь своих паутинок со старательностью кузнецов, выковывающих новое оружие, писк мышей, возомнивших себя верховными хищниками этого мира, наполнял сознание, а биение живых сердец отдавалось в голове неровным вибрирующим гулом.
Запахи.
Они накрыли плотной пеленой, пытаясь просочиться сквозь марево зловония ладана, и вот уже можно было ощутить мышиный помет и запах гари, грязи и пыли, запах масел и дерева, давно сгоревших благовоний и талого воска.
Глаза открывать было страшно.
Джеймс забился в угол, прижался к каменной стене, натягивая прочные цепи почти до предела, чтобы спрятаться от набросившегося на него обезумевшего мира, решившего увеличить свое влияние по максимуму и раздавить несчастного человека, раскатать его тонким слоем по холодному полу.
Биение этих сердец было намного более гулкое и тяжелое, Джеймс даже не сразу понял, что этот звук гораздо ближе, чем те, что он слышал до этого. Он слышал шаги еще с улицы. Подошвы тяжелых ботинок стучали по каменной разбитой дорожке, чавкали на промокшей земле и определенно приближались.
Люди.
Кровь и плоть. Пот и порох. Они воняли и притягивали. Еще не вошли в клетку к Джеймсу, а он уже слышал, как бурлит их кровь, пытаясь поспорить шумом с течением горных рек.
– Бедное дитя. Как давно его обратили? – сиплый голос мужчины средних лет.
– Ночью. Мне удалось отогнать тварь, но паренька спасти не удалось, – этот голос был моложе, но от него веяло какой-то странной опасностью.
– Что? Тогда почему он в церкви?!
– Создатель придет за ним. Так будет гораздо проще, чем искать эту тварь по всему городу, если он еще здесь.
– Использовать новообращенного таким образом… Право же, тебе стоило сразу освободить его от этого греха, еще как только он открыл глаза.
– Освобожу. Его душа еще не омрачена грехом убийства, он – жертва. И это будет его искуплением.
Шаги стали невыносимо громкими, и Джеймс зарычал, чувствуя, как от запаха теплой крови острые зубы колко упираются в нижнюю губу.
Только сейчас юноша понял странную, пугающую и непривычную вещь. Он чувствовал страх, все быстрее переходящий в панику. Ощущал его холодные липкие пальцы на своей коже, противную тяжесть в животе, но сердце…
Он не слышал собственного сердца. Не чувствовал, как оно должно было бы бешено биться в груди, пытаясь проломить ребра. Не слышал его пульсации в висках.
Джеймс резко открыл глаза и едва не ослеп от света всего лишь нескольких горящих на алтаре свеч. Они пылали так ярко, что можно было различить структуру этого света, каждую его линию, наполненную множеством оттенков, и каждый из них резал глаза, наполняя тело страшной болью. Джеймс не узнал собственного голоса, который больше походил на жуткое шипение змеи, которую живьем бросили на сковородку с раскаленным маслом. Он весь выгнулся, тяжело задышал, чувствуя, как медленно унималась боль, стоило только перестать смотреть на проклятый свет.
Юноша крепче вжался в холодную стену и опустил взгляд на свою грудь, с ужасом увидев прорванную пулей ткань и успевшее засохнуть пятно крови у самого сердца.
– Черт, – прошептал Джеймс и рванул цепи, пытаясь прикоснуться к ране, боли от которой он, как ни странно, не чувствовал, и совсем забыл о шагах незнакомцев и их разговоре.
– Как он вообще может здесь находиться?
– Он не до конца обращен. У него еще есть шанс на спасение.
– Только не говори про твои серебряные пули и колья.
– Это на случай, если он начнет сопротивляться. Но пока он не попробовал крови, он не сильнее человека и даже может находиться в церкви, пусть святые стены причиняют ему некоторые… неудобства.
– Сколько раз ты делал подобное?
– Слишком мало.
Джеймс замер, уставившись невидящим взглядом в пол, покрытый каменной плиткой. Дышал глубоко, словно принюхиваясь. Все мысли о странности и боли накрыло пеленой голода, который лишь усиливался с каждым шагом приближающихся людей.
Он чувствовал горячую кровь в их венах, а биение их сердец оглушало. Юноша невольно облизнул губы, зацепив языком острые, словно бритва, клыки. Он уже чувствовал, как сорвется с места и вопьется ими в горячее тело, разрывая кожу, мясо и жилы, прокусывая артерии и напиваясь живительной кровью.
– Боже, он выглядит ужасно.
– А ты чего ожидал?
– Не знаю. Прежде не видел новообращенных.
– Не подходи ближе – кинется.
И, кем бы ни был этот мужчина в черном плаще, он определенно был прав. Джеймс кинулся на подошедших, даже не отдавая себе в этом отчета, и испугался собственных действий, только когда цепи впились в запястья, не позволяя сдвинуться с места, продолжая удерживать руки у самого пола, прикованными к кольцу, вмурованному в прочный камень.
«Тише. Спокойнее. Веди себя смирно. Дождись меня».
Джеймс резко вздрогнул и заозирался по сторонам, превозмогая боль от света и образов святых, изображенных на искусных витражах, на которые невозможно было смотреть, не боясь лишиться зрения. Но так и не увидел нигде даже тени Майкла, хотя отчетливо чувствовал его присутствие, словно он был совсем близко, а его голос все еще призрачным эхом окутывал сознание.
– Прошу, успокойся. Ты не виноват в произошедшем.
– Я знаю Вас! – хрипло выдохнул Джеймс и гневно уставился на того мужчину, что столкнулся с ним недавно на улице и предупреждал не ходить к Майклу.
– Меня зовут отец Николас. И я спасу тебя. Обещаю, – доверительно и заботливо произнес мужчина и опустился на корточки, чтобы оказаться со скованным шотландцем на одном уровне.
– Странное же у Вас понятие о спасении, – совсем по-животному прорычал Джеймс, вновь чувствуя, как его сознание алыми волнами заливает голод и жажда крови, но этот приступ пропал так же внезапно, как и появился. И отчего-то Джеймсу показалось, что что-то внутри него сдерживает этот порыв, будто сильная рука хозяина, удерживающая на цепи рвущегося в бой волкодава.
– Не нежничай с ним, – распорядился мужчина в плаще и широкополой шляпе.
– Он скован и не причинит вреда. И я не хочу, чтобы он считал нас врагами.
– Тогда зачем вы похитили меня? – Джеймс склонил голову на бок и уселся поудобнее, уже начиная привыкать к тому, что все тело сковывала боль. Он старался не смотреть на огонь свечей, дышать как можно реже, боясь, что его вывернет наизнанку от едкого запаха церковных благовоний, которые, как кислота, разъедали его легкие изнутри.
– Чтобы уничтожить большее зло и очистить этот мир от очередной ночной твари, – ответил мужчина в шляпе и подошел ближе к пленнику, глядя на него сверху вниз холодным взглядом. Джеймс промолчал и волком продолжал смотреть на мужчину, слушая пульсацию его крови в венах.
– Ты ведь даже не в курсе, с чем столкнулся, бедное дитя, – мягко, с сожалением произнес отец Николас и слегка похлопал себя указательным пальцем по губам, обращая внимание Джеймса на его заостренные клыки, о которых юноша пока старался не думать вовсе. – Тот мужчина, к которому ты ходил, – исчадие ада. Демоническая тварь в облике человека. И он проклял тебя. Но мы это исправим.
– Что за бред…
– Хватит с ним болтать, – тихо произнес мужчина в шляпе, и теперь Джеймс заметил, что он успел отойти к окну и внимательно смотрел на небо, которое заволокли плотные грозовые тучи, сверкающие молниями. Они впитывали в себя солнечный свет, покрывая землю холодным мраком, грозно разражались утробным громом, готовые разорваться настоящим ливнем.
– Что за чертовщина? – Николас поднялся на ноги и торопливо подошел к окну. – Еще несколько минут назад было солнечно.
«Подожди еще немного».
– А эта тварь сильнее, чем я думал, – задумчиво произнес мужчина в черном, хмуро глядя на небо.
– Сильнее… Ты хочешь сказать, что это он?
– Время. Встань у мальчишки! – приказал он и, резко отойдя от окна, направился к дверям церкви, на ходу снимая со спины странного вида миниатюрный арбалет. Джеймс напрягся, вновь попытался высвободить руки, но снова безрезультатно, и ему оставалось, теряя силы, в мученьях смотреть, как священник выпутывает из какого-то тряпья длинный меч с серебряной окантовкой по лезвию.
«Потерпи еще совсем чуть-чуть, Джейми».
Голос Майкла звучал в сознании, заполнял собой черепную коробку и снимал боль, успокаивая.
– Они ждут тебя, – одними губами проговорил Джеймс, чувствуя, как клыки задевают кожу. – Они хотят убить тебя…
В сознании послышался приглушенный смех, а затем юноше показалось, что он почувствовал, как его что-то мягко приобняло за плечи; но, резко обернувшись, он никого не увидел.
«Они не смогут меня остановить. Я выполню свое обещание».
И не успел юный шотландец хоть что-то мысленно ответить на эти слова, как все вокруг потонуло в оглушительном раскате грома, и в цветной витраж ожесточенно ударил яростный порыв ветра. Спустя всего мгновение небеса разразились настоящим ливнем, который словно атаковал бренную землю, деревья, постройки и незадачливых людей, оставшихся на улице, стремительно впиваясь в них своими холодными иглами-каплями, уничтожая тепло, пропитывая все вокруг холодной пеленой.
– Хозяин, но на улице все еще… – Рэнфилд не успел закончить фразу, да и сомневался, что Фассбендер его услышит. После дня заточения без сна и отдыха, едва восстановив силы, он лишь ждал, когда слуга укажет нужное место. А то, что случилось потом… Рэнфилд знал, что его господин силен и способен на многое, что он подобен языческому божеству и достоин им считаться, но никогда прежде он не видел, чтобы с его хозяином происходило подобное.
Его кожа приобрела пепельно-серый оттенок, глаза налились кровью, лицо преобразилось, стало острее, утратив нормальное человеческое обличье. Оно походило на странную угловатую маску человеческого лица, из-под которой выступали очертания настоящего монстра, скрывающегося внутри, а пальцы стали длиннее и тоньше, ногти вытянулись в хищные когти, вены вздулись…
Майкл тихо зарычал, проклиная блеклый день и солнечный свет, и, словно повинуясь его бешенству, на улице завыл холодный ветер, которому начали вторить уличные собаки. Рэнфилд с ужасом смотрел на то, как сгущались облака, как в их чреве пробуждалась настоящая буря, и холодный, влажный от дождя ветер, словно пушечным выстрелом, вынес входную дверь, обнажая выход на дневную улицу, которая была объята проклятой темнотой.
Майкл сорвался с места так быстро, что Рэнфилд не успел даже подумать о том, чтобы остановить своего господина, – лишь увидел, как яростно горели его огненные глаза и как его тело окутывал туман.
Церковь святого Иосифа встретила его распахнутыми воротами и освященной землей, которая расплывалась перед глазами, словно была раскалена до предела; тяжелый густой воздух жег кожу, разъедал ее, но не мог сравниться с освященным пламенем, лишь замедлял движение, уничтожая остатки человеческого облика.
– Ну же, так и будешь стоять в дверях? – с самонадеянной ухмылкой спросил мужчина, стоящий внутри церкви, прямо посреди просторного зала с алтарем и горящими свечами, расставленными скамьями и огромным распятием у тумбы, на которой лежало Святое Писание.
Оно все пылало.
Майкл по-звериному рыкнул, чувствуя, как сползает с тела человеческая кожа, от которой в воздух поднимался сероватый смердящий пар и кровавая влага заливала глаза.
– Господи, помилуй, – тихо пробормотал Николас и перекрестился, глядя на серую тварь в оборванной человеческой одежде, решительным шагом пересекающую церковный двор под проливным дождем, окутанную блеклым паром, исходящим от ее кожи. – Он может ступать по святой земле? – с едва сдерживаемым волнением спросил священник у охотника, который бесстрастно наблюдал за приближающимся исчадием ада.
– Достаточно стар, чтобы справиться с защитой церкви, но и только, – хмыкнул Хьюго, и его голос едва был слышен под порывами яростного ветра, которые ворвались в церковь, слизнув пламя со свечей и принеся с собой ледяные капли острого дождя. – Ты знаешь, что делать.
Джеймс в ужасе смотрел на силуэт демона с горящими глазами и с трудом узнавал в этом создании Майкла. Но страха не было. Лишь все замерло перед глазами, лицо обдало ветром, и юноша увидел, как его похитители приготовились к бою.
– Проклятье, – прошептал Джеймс и почувствовал, как запонки укололи запястья, только сейчас заметив эту боль. Он нервно усмехнулся и принялся торопливо возиться с манжетами, выкрутил одну запонку дрожащими, мертвенно-бледными пальцами и почти безумно усмехнулся, когда удлиненный гвоздик глупого украшения легко вошел в замочную скважину наручников, скованных цепью.
Хищный рык эхом отдался от святых стен, и охотник бросился в атаку, стоило только вампиру переступить порог церкви. Первая укороченная арбалетная стрела прошила насквозь правое плечо Майкла, разрывая плоть вместе с остатками ткани, и на пол градом посыпались густые тяжелые капли крови. Монстр тихо зарычал и тут же вырвал ее из своего тела, отбросил в сторону, и та звонко покатилась по полу церкви. Не обращая внимания на рану, он бросился на своего противника, срываясь на невероятную скорость, перемещаясь по церкви, охваченный едва заметной дымкой тумана.
В ушах стоял невероятный звон, который перекрывал собой все звуки, а свечение внутри церкви выжигало глаза. Кожа горела, и даже обостренное обоняние не могло пробиться сквозь завесу острого запаха благовоний. Он, обезумев от боли, метался, кидаясь на тени своих противников, но не мог понять, ранит он их или нет.
Святая земля…
Майкл не знал, как она на него подействует, но не думал, что все будет так плохо.
Он врезался в одного из мужчин, который походил на размытый серый силуэт в бесконечном пылающем золотом свете, почувствовал, как сметает лавки, как обломки впиваются в живот и ноги, но лишь зарычал, ощущая, как слабеющее тело все сильнее меняется, выжимая все демонические силы из той формы, на которую он был проклят. Больше, сильнее, быстрее.
Он вжал охотника в стену, почувствовал, как хрустнули его кости, ломаясь от удара, и хотел уже впиться в его горло, разорвать его напрочь…
– Сзади!
Этот крик достиг его ушей слишком поздно – тяжелый меч ударил в спину, разрывая плоть, разъедая ее освященным серебром, и не успела рана затянуться, как ее окропили брызги святой воды.
Майкл, забыв об охотнике, отшвырнул его в сторону, сосредоточившись на новом противнике, чувствуя, как силы стремительно покидают его тело. Он едва смог увернуться от очередного удара мечом, не слыша и практически не видя своего противника, стараясь уже не сражаться с ним, а найти Джеймса.
Майкл не мог изменить форму, не мог двигаться быстрее и не мог пройти проклятого человека, сконцентрировался на пульсации его крови, давая волю своему голоду, чтобы хоть как-то ощущать людей в этом священном мареве, которое не позволяло ему даже почувствовать Джеймса.
Новый удар, но на этот раз Фассбендер успел увернуться и перехватить лезвие меча, чувствуя, как он вспарывает ладонь и проходит по кости, но зато теперь он смог остановить оружие.
Резкая боль в разорванной спине. Сразу три деревянные стрелы серебряными наконечниками прошили его тело почти насквозь, только каким-то чудом не задев сердце.
Холодная кровь запенилась на серых губах, ноги подкосились, но, прежде чем рухнуть, Майкл успел броситься на человека с мечом, впился клыками в его тело, чувствуя, как тот отбивается. Его руки лихорадочно упирались в тело монстра, и распятие, которое он не выпускал из цепких пальцев, жгло бок, оставляя ожог на серой коже.
Джеймс едва не оглох от собственного крика.
Майкл, больше похожий на кровавое серое дымящееся месиво, с трудом двигался, завалился на умирающего священника, а охотник в черном плаще уже поднялся и, еле переставляя ноги, направился ко все еще живому монстру, намереваясь добить его.
Джеймс смотрел на него с яростью и ненавистью, чувствуя, как в груди рождается животный рык.
Замок тихо щелкнул, и наручники спали с бледных запястий.
Так быстро Джеймс еще никогда не бегал и видел лишь охотника, готового убить его Майкла, а тот заметил новую угрозу уже слишком поздно.
Кровь – горячая, пульсирующая, живая. Она текла быстро, наполняя его тело жизнью и силой, заставляя мертвое сердце вновь биться, но с каждой каплей свечение внутри церкви становилось все невыносимее, а запах душил сильнее.
Джеймс едва мог думать, разрывая зубами плоть охотника, чтобы ускорить бег крови, почувствовать ее повсюду, напиться ею сполна.
И, поглощенный своим первым пиром, он не увидел, как покачнулся Майкл, издав тихий хрип. Его силы были на исходе, но он чувствовал биение еще одного человеческого сердца.
Сквозь хруст сломанных костей и чавканье влажной плоти блестящие от слизи кожаные крылья вырвались из израненной спины, выталкивая из тела монстра окровавленные стрелы, и Майкл окончательно утратил человеческий облик, бросившись на священника, чувствуя, как голова кружится от скорости, врезался в него и поднял к потолку церкви, практически размазывая его по каменной стене, ощущая, как от его жертвы смердит потом и лекарствами.
Его тело соскользнуло по стене, оставляя за собой влажный кровавый след, и с глухим стуком рухнуло на алтарь с потухшими свечами, с грохотом повалив его на пол, а Майкл в одно мгновение оказался рядом с Джеймсом, ориентируясь лишь на запах крови, и почти на ощупь нашел юношу, который разрывал труп охотника.
Джеймс зарычал утробно, как хищник, защищающий свою добычу, но Майкл подхватил его поперек груди и с трудом вылетел из проклятой церкви, врезаясь в холодные сумерки, где бушевал яростный ливень.
***
До рассвета оставалось не больше часа, и экипаж мчался к порту, рассекая стену уже утихающего дождя.
Джеймс кутался в длинный новенький плащ с меховым воротником и жался к Майклу, который казался смертельно больным, но нашел в себе силы нежно улыбнуться юноше и чуть крепче обнять его за талию.
От безумного марева первой крови Джеймс отошел, когда Майкл едва ли не зашвырнул его в свой дом. Животное сознание медленно отступало, возвращая способность мыслить по-человечески, и только тогда МакЭвой с ужасом посмотрел на своего спасителя.
Окровавленный монстр рухнул на пол. Его раны не заживали, а в глазах пропало алое пламя – они снова приобрели холодный серый цвет, который едва ли можно было разглядеть за белесой слепой пеленой, застилавшей его обожженные глаза. Клыки все еще были заостренными, а лицо, покрытое кровью, было серым и вытянутым, каким-то звериным, неуловимо медленно меняясь.
– Майкл, – Джеймс ринулся к нему, но дорогу ему преградил Рэнфилд.
– Стойте, юный господин. Прошу, не трогайте его…
– Но я не могу… – юноша в ужасе смотрел на огромные крылья и не мог поверить в то, что видит это на самом деле. Что его возлюбленный – действительно тот монстр, о котором ему начал было рассказывать ныне покойный священник. Кожаные крылья вяло бились о деревянный пол и с каждым ударом осыпались пепельной крошкой, иссыхали на глазах, пока Фассбендер, болезненно стеная, корчился на полу, закрывая исхудавшими когтистыми руками слепые глаза.
– Нет, господин!
– Тише, прости, прости меня, – Джеймс рухнул на пол, вмиг поверив во все невозможное этого мира и не думая о том, что может ждать их дальше, просто накрыл руки Майкла своими, не желая отходить от него хоть на мгновение. – Я здесь, – зачем-то произнес Джеймс, не зная, как помочь, и чувствуя, как глаза обжигают слезы бессилия.
– Отойдите, юный господин! – приказал Рэнфилд, и в руках его сверкнуло лезвие кухонного ножа. Джеймс, словно тигр, ощетинился на слугу Майкла и почувствовал, как его клыки удлинились, хоть и не заметил до этого, что они стали нормальными. Вот только защищать Майкла было не нужно – Рэнфилд, с фанатичным лицом вспоров свое бледное запястье, припал к хозяину, заставляя его впиться в рану, и даже не поморщился, когда острые клыки бьющегося в агонии вампира впились в его руку.
Джеймс сидел на полу рядом и наблюдал за происходящим, краем глаза замечая, как осыпаются могучие крылья, оставляя после себя ужасные шрамы на спине, где жутким косым разрывом зияла рана от освященного меча, и от ее краев все еще едва заметно поднимался дым.
– Уедем, – хрипло произнес Майкл, с трудом отпустив своего слугу, обессиленного настолько, что он уже не мог подняться на ноги самостоятельно. – Этой же ночью.
Джеймс только кивнул, боясь произнести хоть слово.
Как Рэнфилд так быстро пришел в себя, Джеймс не спрашивал, но, судя по повадкам слуги, начал подозревать, что он не просто человек. Но эту правду он пока не горел желанием узнать. У них еще будет много времени для разговоров, а пока карета уносила их все ближе к новой жизни и все дальше от тесной клетки-борделя и окровавленной церкви, которая еще не раз будет приходить Джеймсу в кошмарах. Если он вообще сможет теперь видеть сны.
Так много чего нужно было спросить у Майкла, но, глядя на его бескровное больное лицо, Джеймс не спешил с расспросами. Сейчас было достаточно того, что он доверял ему и верил, что тот знает, что делать, наконец-то выполняя свое обещание, ради которого чуть не отдал жизнь во второй раз.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Джеймс, прикусив губу и вслушиваясь в шорох дождя. Он уже начал привыкать к обостренным чувствам, научился концентрироваться на важных звуках, хоть и мог различить возню в каждом доме из тех, что они проезжали по дороге.
– Я буду в порядке, – тихо и хрипло сказал Майкл, но не смог обмануть Джеймса, который пристально смотрел в его белесые глаза, зная, что такие раны заживают ничуть не быстрее, чем у обычного человека, пусть сил в нем было куда больше, и он мог нормально двигаться, а не лежал прикованным к кровати.
Беспокойство Джеймса чувствовалось в легкой дрожи его тела и тяжелом нервном дыхании, потому Майкл крепче обнял его, прижавшись губами ко лбу юноши, зарылся лицом в его мягкие волосы.
– Там, – Майкл кивнул в сторону пирса, где стояла черная громадина торгового судна, – стоит наш корабль. И он отвезет нас в новый мир.
– Я уже хочу оказаться на его борту, – улыбнулся Джеймс и прикрыл глаза, крепче прижимаясь к Майклу и пытаясь отпустить весь груз воспоминаний, который тяготил его сердце. Пытаясь наконец-то принять то, что он свободен.
========== Эпилог ==========
2016. Лас-Вегас
Огромный зал, приглушенный свет и светящиеся ряды автоматов, бесконечные игральные столы, полуголые официантки с бесплатными напитками, бодрящая, но ненавязчивая музыка и, конечно же, никаких окон – только искусственное освещение.
Никто не взялся бы точно сказать, не посмотрев на часы, какое сейчас число или время суток, да здесь никого и не заботили подобные мелочи, когда в воздухе царили пьяная удача, азарт и запах денег, которые по большей части перетекали лишь владельцам казино.
Молодой крупье в дорогой одежде ловко сдавал карты и с лукавой улыбкой посматривал на игроков своими ярко-голубыми глазами.
– Десять.
– Принимаю.
– Принимаю и повышаю на пять.
Джеймс с интересом наблюдал за игроками и уже не в первый раз заметил одного из них – молодого бизнесмена. Кристофер – так звали этого австралийца, если Джеймс правильно запомнил его имя, – больше следил за крупье, чем за игроками, и, видимо, был слишком уверен в своих картах или не особо заинтересован в игре.
– Еще, – попросил немолодой банкир, и Джеймс благосклонно передал карты и выложил еще одну на стол.
Круг с повышением ставок, два паса – игра была слишком быстрой, и Кристофер пошел ва-банк, сразу же сорвав куш.
– Поздравляю с выигрышем, – с очаровательной улыбкой сказал Джеймс, когда мужчина подошел к нему ближе.
– Может, разделим его вместе? Я слышал, здесь прекрасная звукоизоляция в VIP-номерах, – бархатным голосом предложил мужчина, но Джеймс только игриво прикусил губу и театрально закатил глаза, словно мысленно сверяясь со своим расписанием.
– Ну-у, – юноша состроил невинную мордашку и хищно улыбнулся, подняв руку с золотым кольцом на безымянном пальце. – Я правда не думаю, что мой муж одобрит эту затею.
– Его же здесь нет, – не согласился Кристофер.
– Да неужели? – спросил Джеймс и махнул охраннику, показывая, что все в порядке.
– Он Вам досаждает, господин МакЭвой? – спросил темнокожий громила.
– Какая защита персонала, – хмыкнул Крис, но охранник только нахмурился.
– Он не персонал, а хозяин казино.
– Что?
– А я не упоминал? – вновь невинно произнес Джеймс и, поправив галстук Кристофера, прикусил губу, глядя на вену на его шее, но смог сдержаться, лишь облизнув губы.
– Джеймс, – голос Майкла всегда приводил его в чувство. Вот кто не любил работать «в поле», так это он, и по его виду любой мог сказать: «Идет местный босс» – слишком дорогой костюм и галстук, идеальная прическа и неизменно бледная кожа, которая, казалось, светилась в этом слабом свете.
