Текст книги "Оттенки алой ночи (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Ты все продумал? – усмехнулся мужчина и не дал Марти ответить, уже видя по его глазам, что он готов рассказать все детали разработки своего плана и выбора места, где они могли бы «тренироваться», – припал к его мягким алым губам.
Шорох плаща. Ткань мягко легла на колкую солому, и Марти слегка напряженно устроился сверху, глядя на Майкла, освещенного ореолом солнечного света. Фассбендер неспешно, словно боясь спугнуть своего улыбчивого пастушка, начал снимать рубаху и не сводил взгляда с Мартина, который едва заметно начал ерзать на месте. Его грудь тяжело поднималась и опускалась, а губы влажно блестели от поцелуев, которых ему явно так долго недоставало.
Теплое солнце ласкало его обнаженную спину. Плащ смялся под их телами, и колючая душистая солома приятно колола ноги. Сердце все еще дико билось в груди, только теперь начав успокаивать свой бег. Он медленно перебирал пряди Марти, нависал над ним, боясь и не желая отстраняться от разнеженного и расслабленного юноши, лежащего под ним. В воздухе пахло сеном и потом; лишь они вдвоем и нежное тепло, растекающееся по венам, ощущение легкости в уставшем теле. И Марти, от одного вида которого приятно щемило сердце, и Майкл чувствовал, что наконец-то обрел тот покой, который искал всю свою жизнь, безнадежно пытаясь обрести его в странствиях. Марти тихо усмехнулся и коснулся губами колючего подбородка Майкла.
– У тебя странное лицо, когда ты такой задумчивый.
– Да? – удивился Фассбендер и улыбнулся в ответ, легко поцеловал Мартина и потерся носом о мягкую щеку, глубоко вдыхая запах его кожи. – Просто подумал, как все вышло. Я ведь и не хотел возвращаться в эту деревню. Но если бы знал, что встречу тут тебя, то загнал бы всех коней, лишь бы быстрее добраться.
Марти издал тихое фырканье и ласково погладил Майкла по плечу, пока мужчина озадаченно смотрел на своего голубоглазого пастушка.
– Ты бы еще цветы мне принес. Не надо таких глупостей говорить, а то я чувствую себя какой-то девицей на выданье, – пояснил он с игривым укором, и Майкл запоздало вспомнил, как Марти комплексовал из-за своей слишком нежной внешности.
– Хорошо, – кивнул он с довольным оскалом. – Тогда мой храбрый воин не сломается от повторной тренировки.
Майкл невольно улыбнулся воспоминаниям и поднял взгляд на Джеймса. Он так и не изменился, лишь начал отзываться на другое имя. Все тот же голос и характер, лукавство и игривость. Все та же гибкость и притягательность. Он все еще тот, кто владеет его душой, хотя и не помнит об этом, но начинает вновь узнавать.
День был в самом разгаре, чувствовался даже в темном помещении, вытягивая силы из тела, и спустя три часа уже было сложно игнорировать вялость и головокружение, а мясо тяжелым комом сдавливало желудок, отравляло изнутри, душило тошнотой, и уже даже Джеймс начал замечать, что его собеседник нездоров.
– Твои глаза… – заметил юноша, отставил бокал вина на шахматный столик, прерывая партию, и достал из кармана белоснежный носовой платок.
– Что? – не понял Майкл внезапной обеспокоенности Джеймса, и юноша, слегка нахмурившись, поднялся с мягкого кресла и сел на широкую софу, на которой устроился Майкл. Так близко, что тепло его тела опаляло холодную кожу, чувствовалось на языке и притягивало к себе.
Джеймс осторожно прижал край платка к правому глазу Майкла, не обращая внимания на его возражения, и взволновано посмотрел на темно-бордовый, практически черный след густой крови, оставшийся на ткани.
– Что это, черт возьми?
– Проклятье, – тихо выдохнул Фассбендер и торопливо провел рукой по лицу, пытаясь стереть остатки крови, которая уже начала выделяться через слезные железы. Быстро, слишком быстро началось действие. Если бы они обедали ночью, подобного не случилось бы, но свет дня, даже остановленный прочными стенами дома, давал о себе знать, насмехаясь над беспомощностью проклятого создания.
– Что за чертовщина с тобой происходит? – уже требовательным тоном спросил Джеймс, схватив Майкла за руку и не позволяя ему подняться с места, решительно, даже строго посмотрел на бледного, как полотно, мужчину, который старался не встречаться с ним взглядом, но юноша все равно заметил, что белки его глаз медленно темнеют от полопавшихся капилляров.
– Все в порядке…
– Ни черта не в порядке! – Джеймс, словно заправский знахарь, обхватил ледяное лицо Майкла руками, заставляя его смотреть на себя, и пристально принялся осматривать его. – Чертовщина какая-то. Ты холодный, словно лед, – шотландец прикоснулся ко лбу Майкла, словно пытаясь проверить его температуру. – Это что, лихорадка какая-то или?..
– Все хорошо, – уверенно произнес Фассбендер и улыбнулся, обнажая едва заметно удлинившиеся клыки. Он перехватил руки Джеймса и бережно погладил, ощущая пылающее живое пламя его кожи и, не сдержавшись, прижался к нему губами.
– Тебе нужно вызвать врача. Прямо сейчас. И нечего тут в шахматы играть, я вообще не понимаю, как ты ходишь в таком состоянии!
– Это нормально, просто небольшое обострение моей болезни, не нужно звать врача, я и так знаю все, что со мной происходит.
– То есть… – Джеймс изумленно посмотрел на него и с трудом заставил себя кивнуть. – Мог бы и сказать, что плохо себя чувствуешь, – упрекнул его МакЭвой, но тут же ободряюще улыбнулся, придвинувшись к Майклу ближе, пытаясь лучше разглядеть его в свете ламп и жалея, что нельзя распахнуть шторы и окна, чтобы посмотреть на него в нормальном свете. – Это не смертельно?
– Нет. Что ты. Я проживу долгую жизнь, и со мной все будет в порядке, – заверил его Майкл, радуясь, что Джеймс не стал упорствовать и не побежал за врачом.
– Ты похож на чертово привидение, – не согласился юноша, не возражая против того, что Майкл принялся поглаживать его шею и плечи, но, когда мужчина наклонился, касаясь холодным дыханием теплых губ Джеймса, тот позволил ему лишь легкий поцелуй и тихо, немного грустно рассмеялся.
– Что не так? – Майкл непонимающе нахмурился.
– Тебе, дорогой мой, нужно отлежаться, а если мы сейчас… – юноша многозначительно посмотрел на Фассбендера, и в голубых глазах отблесками отразился свет лампы, – я не хочу, чтобы ты потерял сознание в кровати или чтобы у тебя начался припадок…
– Со мной такого не случится, – теперь была очередь Майкла смеяться, хотя в чем-то Джеймс был прав: тошнота из-за чертового мяса крутила внутренности так, словно желудок расползался на кровоточащие ошметки.
– Хочешь, мы поиграем в доктора, но тогда тебе придется меня слушаться, – с лукавой улыбкой предложил Джеймс, и Фассбендер удивленно приподнял бровь.
– Поиграть в доктора?
– Ну да, у нас в борделе и халат для этого есть, и даже какие-то инстру… Что? У нас широкий ассортимент услуг, – с толикой гордости произнес шотландец и коротко поцеловал Майкла, неохотно выскользнув из его рук, поднялся на ноги и бросил взгляд на часы.
– А какие костюмы у вас еще есть? – Фассбендер бесшумно поднялся следом и встал позади юноши, поняв, куда он смотрит, но не хотел так скоро отпускать своего гостя к проклятой женщине, которая не давала ему свободно вздохнуть.
– Разные, на любой вкус найдется. Да у нас одних простых чулок и корсетов все виды, ну а уж чего поинтереснее и того больше.
– Чулки… – Майкл приобнял Джеймса за талию и прижался носом к изгибу его шеи, где запах кожи был особенно сильным, наполнял легкие и расцветал в теле, затмевая боль отравы острой волной возбуждения. – Ты бы надел их для меня? – тихим, похожим на дуновение ветра голосом спросил Майкл, растворяясь в этой легкой близости с Джеймсом.
– Чулки? Ты издеваешься? – тот обернулся, но в ответ получил только улыбку.
– У тебя красивые ноги, – пожал плечами Майкл.
– Но я мужчина! Или ты этого не заметил? – с упреком, но все еще сохраняя игривый тон, спросил Джеймс, за что получил чувствительный укус в шею, с приятным ощущением холодных губ и острых зубов Майкла на собственной коже.
– Еще как заметил, – тихо прорычал Майкл, и его рука заскользила от талии Джеймса вниз, к его бедру.
– Нет, не когда ты в таком состоянии, – резко прервал флирт Джеймс и запрокинул голову, чтобы серьезно посмотреть в лицо своему искусителю и еще раз убедиться в том, что он выглядит, как смертельно больной. Теперь под его глазами появились темные синяки, которые только усиливали это впечатление, и Джеймс, печально вздохнув, развернулся в руках Майкла. – Отоспись сегодня, прими лекарства – наверняка у тебя их целый шкаф, – и завтра ночью… – юноша провел пальцем по пуговицам жилета Фассбендера, который внимательно его слушал. – Приходи в бордель в наш номер.
– Ох, это уже наш номер? – улыбнулся Фассбендер.
– Я впервые увидел тебя там, и мы были вместе именно там, так что да, он определенно наш, – пояснил Джеймс. – Поправляйся. Не заставляй меня приходить с врачом в следующий раз.
– Я приду завтра, – пообещал Майкл и поцеловал Джеймса в лоб, вцепившись в него так, что юноша слегка нахмурился, но выдержал легкую боль.
– И это ненормально, – пробормотал сам себе Джеймс и уже громче произнес, – твоя болезнь… жуть какая-то, – но только улыбнулся Майклу, пытаясь его подбодрить, и подумал, что раз он сам ничего не хочет говорить, то следует порыться в книгах или поговорить с доктором Биштейном, потому что с трудом верилось, что подобная болезнь вообще могла существовать.
***
Он так и не дождался юношу, но смог поговорить с его любовницей, пусть толку от нее было немного. Чего не скажешь о милой девушке из борделя.
Чуть-чуть давления, капелька правды, и вот она уже описала опасного убийцу, который так часто делил с ней постель и питал столь ненормальную тягу к укусам.
И эта информация уже была неплохим началом для поисков.
Мужчина в широкополой шляпе следил за тем, как солнце медленно клонилось к закату, сделав перерыв в своей небольшой подготовительной работе. Доктор Биштейн был достаточно благоразумен, чтобы уступить ему комнату в своем доме, и старательно не задавал вопросов, даже когда к гостю присоединился его компаньон, принесший с собой настоящий арсенал.
– Только внешность? Ну, неплохо для начала, но не проще было бы выследить тварь от борделя, раз уж она там открыла бесплатную столовую? – спросил худой растрепанный мужчина в простой потертой дорожной одежде.
– Только приехал, и сразу в бой?
– А ты разве не для этого меня позвал?
– Не то чтобы я звал…
– Да ладно, брось, твое письмо. Еще до того, как ты стал обследовать этот город. Что, без Божьей помощи не хочешь на нечисть идти, Хьюго?
– В прошлый раз я недооценил ту тварь, и это стоило жизни человеку. Твое бормотание не помешает.
– Молитвы не бормотание, – возмутился его собеседник, но без особой злобы. – Вампир, значит, – сменил он тему и, достав из сумки коробки, проверил серебряные пули. – Сколько ему лет? Если еще нет и человеческой жизни, то будет просто…
– Не думаю, что он так молод. Девушку в транс ввел легко.
– Это еще не значит, что он из древних.
– Поэтому нужно проследить за ним. Узнать, где он прячется днем. Не начинать же резню в борделе. А он пока еще никого не убил.
– Это пока. Просто осторожная тварь попалась.
– Недостаточно осторожная, раз мы уже столько о нем знаем.
– Да ну? Ты же сказал, только внешность.
– И имя, – усмехнулся Хьюго и посмотрел на своего помощника.
– Оу, и о такой мелочи ты умолчал! Может, сразу поспрашивать, авось и адрес найдем.
– Может… А пока займись этим, – он швырнул молодому мужчине флягу с водой. – Освятишь, падре?
========== Глава 7: Ошибки прошлого ==========
Воздух тепло пах свежей соломой и потом. Сквозь неплотно сколоченные деревянные стены сарая пробивались последние лучи заходящего солнца. Они мягко касались сильного тела Майкла, играли на мускулах и загорались на грубой, покрытой бледными шрамами коже.
Джеймс поерзал на походном плаще из шершавой тяжелой ткани, удобнее устраиваясь под Майклом, наслаждаясь томной негой и легкими прикосновениями мужчины к его обнаженному телу.
Странный сон. Вязкий и яркий.
Звуки в нем были глухими и неразборчивыми, но душа переполнялась счастливым теплом и странным предвкушением близкой свободы.
И вместе с тем каким-то диким животным чутьем юноша чувствовал опасность, исходящую от этого видения. Он хмурился и улыбался во сне, крепко сжимая наволочку подушки, уткнувшись в нее лицом, прячась от блеклого мертвого лунного света, просачивающегося сквозь небрежно задернутые занавески, все глубже увязая в липком золотистом свете сна, чувствуя, как такой странный, растрепанный и загорелый Майкл касается горячими губами его ключицы.
Холодный ветер, подобно одинокому волку, завывал за прозрачной преградой окна, словно пытаясь предупредить спящих людей о грядущей, только ему одному понятной опасности. Он тихо бился в стекло, не в силах прорваться в теплую спальню, и мог лишь сквозняком просачиваться сквозь едва заметные щели, растворяясь в теплом воздухе, так и не добравшись до спящих.
А сон Джеймса сменился, наполняясь все новыми подробностями целой жизни, полной и логичной. Слишком реальной. И вот он уже помнил то щемящее волнение, горящее в его сердце, когда он в очередной раз проверял собранные вещи, готовый навсегда покинуть каморку, которую он занимал на заднем дворе кузнеца. Больше никаких конюшен под боком, никаких полей и бесконечных овец, ставших ему единственными понимающими собеседниками. Он готов вырваться из этого Богом забытого болота, которое по какой-то насмешке судьбы люди называли деревней или даже городком. Пусть и дальше верят, что это единственная жизнь, которая может быть, а он больше не будет существовать в этой клетке. Не теперь, когда наемные воины так и не поймали тварь, поселившуюся возле тракта. Ведь медведь, которого они забили и выдали за свой «заказ», и близко не походил на ту адскую тварь, что видел Джеймс в лесу. Еще один повод желать убраться подальше от этого места.
Вещей собралось на небольшую походную сумку, вес которой почти не чувствовался за спиной.
На улице слышались голоса и привычная суматоха, но Джеймс точно помнил, что не хотел ни с кем прощаться, и думал лишь о том, что Майкл обещал добыть ему коня. И из-за этих мыслей он не сразу услышал, как в дом вошли люди.
Джеймс крепче зажмурился и поежился в постели, чувствуя, как могильный холод проникает под теплое одеяло и ночной воздух наполняет спальню. Юноша хотел проснуться или хотя бы вернуться к началу сна, снова в тот сарай, на стог сена, поверх которого лежал широкий походный плащ Майкла, а сам растрепанный воин не мог оторваться от него и улыбался так искренне и светло, пусть даже в его улыбке и было что-то от звериного оскала.
В спальне было совсем темно: теперь и свет луны померк, скованный плотными телами густых ночных облаков. Темнота подкрадывалась, смелела в отсутствие света, расползалась повсюду, смешиваясь с молочно-белым дымчатым туманом, которому уже удалось справиться с хлипкой задвижкой на окне и, подобно воздушному водопаду, наполнить комнату, заструиться к кровати и бесшумно сгуститься возле нее, обрисовывая высокий силуэт, который всего за мгновение стал живым и материальным.
Майкл смотрел на тревожное лицо Джеймса, бросив лишь короткий взгляд на Мэри-Энн, спящую рядом, спиной к своему любовнику. Девушка его не интересовала вовсе – лишь досадливое осложнение, не более.
Мужчина бесшумно подошел ближе и склонился, пытаясь лучше рассмотреть лицо Джеймса, практически слыша его мысли и чувствуя, что ему снится.
В помещение вошли сразу пятеро наемников из подчиненных Майкла. Мартин видел их прежде, но не мог вспомнить их имен, да и неоткуда ему было их знать – они не общались.
– Здрасьте, – Марти неловко махнул рукой и даже улыбнулся, хотя все его существо кричало о том, что нужно бежать. Вот только было бы куда – воины уже успели загородить дверь и окна, стояли так, словно случайно, но отрезали пути к бегству, и от этого в животе все скручивало ледяными пальцами страха.
– Ты и есть тот пастушок? – критически оглядывая паренька с ног до головы, сказал коренастый мужик с густой черной бородой.
– Да, – просто чтобы не молчать, кивнул Мартин, лихорадочно пытаясь придумать, что делать.
– Смотри-ка, Рэдж, и правду говорят, что командир решил себе щенка прихватить из деревеньки.
– И то верно, – хмыкнул мужчина с грубым покалеченным лицом. – Вот только я думал, что он кого-то из местной стражи в ученики взял или хоть опытного кого, а тут какой-то смазливый юнец…
– Словно по нему не видно, в какие ученики Майк его взял, – хрипло сказал еще один воин, приближаясь к Мартину.
– Не смей называть меня смазливым, – прорычал Мартин, чувствуя, как страх медленно уступает место злости.
Наемники рассмеялись и подошли ближе.
– Да ладно, не отпирайся. Путь до города неблизкий.
– Вот только нечестно командир поступает, такое чудо – и себе одному, – многозначительно заметил чернобородый мужик, и его глаза жестоко блеснули. В это мгновение Мартин словно смог увидеть его мысли и понять, что ждет его. Всего секунда, пока они еще не приступили к действиям, пока у него еще была пара мгновений форы.
Майкл бесшумно сел на край кровати Джеймса, видя, как юноша тяжело дышит во сне, как блестят капли прозрачного пота на его бледном лице, и бережно коснулся его растрепанных волос, приглаживая темные вьющиеся пряди.
– Тише, – шуршащим шепотом произнес Фассбендер, склонившись к самому уху Джеймса. – Тебе вовсе не обязательно это вспоминать. Я не хочу, чтобы ты помнил это…
Но было слишком поздно.
Казалось, юношу уже невозможно было успокоить или высвободить из вязкой пучины сна. Он крепче вцепился в подушку, и его начало трясти, а Майкл вновь был бессилен, но на этот раз он хотя бы был рядом.
Мартин выхватил кинжал из ножен ближайшего воина и бросился на них первым, не собираясь сражаться со всеми, а лишь стараясь пробиться к двери, выскользнуть на знакомую улицу и уже оттуда бежать так быстро, как только можно.
И он почти это сделал.
Почти.
Наемники не ожидали от него такой глупой смелости и смогли схватить паренька только у дверей, когда тот уже успел порезать руку бородатому воину, первому потянувшемуся к нему. Теперь его рев походил на громогласное рычание дикого зверя, попавшего в капкан.
И снова звуки стали тише, затопленные пеленой чувств. Джеймс пытался проснуться. Повторял, что это всего лишь сон. Только сон и ничего больше. И страх, пронизывающий его тело, ненастоящий. И кровь, стекающая по кинжалу на его руку, тоже всего лишь иллюзия.
Сильные руки подняли его над землей, ворот рубашки до боли впился в горло, перекрывая доступ кислороду. Ткань противно затрещала, и он чувствовал, но не слышал гневный крик воина и вой его раненого товарища, пытающегося остановить кровь из раны, в которой по самую рукоять торчал кривой кинжал.
Боль.
Джеймс помнил, как его припечатали к стене, и затылок пробило невыносимой болью. Он чувствовал, как что-то твердое пробивает череп, ломает кость, как забирает жизнь и силы, когда-то наполнявшие это тело.
Мартин.
До этой темноты его звали Мартин. И больше всего на свете он хотел сбежать из этой чертовой деревни вместе с мужчиной, который стал для него смыслом и надеждой на лучшее в этой жизни. Слишком короткой…
– Тише, – упрашивал Майкл задыхающегося во сне юношу. На этот раз его голос наконец-то помог, и Джеймс медленно начал успокаиваться. – Прости меня, – на выдохе произнес Фассбендер, коснувшись холодными губами горячего лба Джеймса. – Я обещаю, что на этот раз заберу тебя с собой, – сказал мужчина, не сомневаясь, что выполнит свое обещание любой ценой.
Женщина рядом тяжело вздохнула и так резко села в постели, что Майкл едва не зарычал на нее, растворившись быстрее, чем она смогла осознать, что тень, склонившаяся над ее любовником, была чем-то материальным, а не просто сгустившимся мраком, наполнявшим спальню.
Майкл поднял ворот пальто и еще несколько секунд стоял под окнами богатого дома – пристройки с обратной стороны борделя, – глядя на распахнутое окно спальни, где уже загорелся свет, и, если бы не подступающий рассвет, который чувствовался в воздухе, он бы мог зайти через дверь. Лишь попросить разрешения и встретиться с Джеймсом… Но не сейчас.
Майкл помнил, как нашел его в той комнате. Такого легкого и неподвижного. Холодного. Помнил остекленевшие голубые глаза и алую пелену, которая покрыла собой весь мир.
Прежде ему казалось, что мертвые люди, которых он и прежде помнил, были жертвами того серого монстра, но теперь он точно знал, что крылатая тварь не нападала на деревню. Он бы не выполз из лесов, если бы не запах крови и вонь страха, наполнившие воздух над деревней с наступлением темноты. Все эти жизни… Словно уничтожив их, он смог бы вернуть одну единственно важную.
Майкл помнил, как его проклинали, помнил крики и звон мечей. Помнил, как погибали его собственные люди, не в силах оказать ему сопротивление.
И только после этого появилась та тварь, успевшая налюбоваться бойней, устроенной капитаном наемников, и пообедать напуганной женщиной, пока наблюдала за этим кошмаром.
Были и жители, звавшие на помощь. Вот только теперь Майкл знал, что они звали не его, а пытались спастись, надеялись, что чертов зверь – ответ на их молитвы.
Мужчина посмотрел на свою бледную руку и вздохнул, заставляя себя дышать скорее по привычке, чем ради необходимости.
Из-за угла подворотни вышла уличная девка, которую уже явно успели не раз помять за эту ночь. Заметив богато одетого мужчину, идущего по темному переулку, она игриво улыбнулась ему и поманила к себе.
Майкл лишь усмехнулся и хотел было пройти мимо. Вот только день, проведенный с Джеймсом, лишил его сил, а впереди был очередной восход, и к следующей ночи нужно, чтобы тело было полно жизни. Ради Джеймса. Только ради него.
Фассбендер небрежно пригладил и без того идеальные темные волосы и с хищной усмешкой направился к девушке, оттесняя ее в густой сумрак умирающей ночи.
***
От Мэри-Энн пахло клубникой, и этот запах казался слишком сладким. Джеймс как в каком-то трансе отвечал на ее ласки, прикасался к ее телу и отзывался на поцелуи, когда все его мысли были поглощены Майклом и тревожным жутким сном, который юноша помнил до мельчайших подробностей, словно это был не бред его спящего сознания, а события прошлой ночи. И вместе с тем этот бред казался ему на удивление правильным. Лишь вспоминая, как Фассбендер прижимал его к колючей ткани плаща на том неизвестном сеновале, Джеймс смог справиться со своей любвеобильной Мэри-Энн, стараясь не встречаться с ней взглядом и даже не смотреть в лицо, позволяя фантазиям, мечтам и воспоминаниям наполнить его сознание, став почти реальными.
Но этого было мало, слишком мало, чтобы развеять реальность до конца.
– Черт, я… Прости…
– Ничего, ничего, все хорошо, милый, – заверила его женщина, пылко целуя, и повалила Джеймса на смятые простыни. – Ты только от врача. Тебе нечего стыдиться, – ласково заверила она его, касаясь губами шеи и ключицы своего любовника, который безучастно смотрел в потолок, словно не замечая ее ласок и страсти. – Я понимаю, тебе нужно еще немного времени и тогда…
– Да, – не дослушав ее, кивнул Джеймс и, проведя рукой по бледному лицу, наклонился, поцеловав любовницу в макушку, а затем осторожно высвободился из ее тонких рук, встав с постели, и принялся одеваться. Он надеялся, что она воспримет его бегство как признак скромности или стыдливости за неудачу в постели, а не как признак того, что он просто хочет побыстрее покинуть их постель, их спальню и этот дом.
– Это необязательно, – серьезно сказала Мэри-Энн, подперев голову рукой и наблюдая за тем, как одевается МакЭвой. Она с вожделением смотрела на его стройное тело, на то, как торопливо юноша надевает брюки и…
Ее взгляд зацепился за темное пятно на его бедре. Всего одно мгновение, прежде чем Джеймс застегнул брюки и принялся возиться с рубашкой, но этого хватило, чтобы гнев ревности разгорелся в душе женщины, которая с легкостью могла отличить синяк от засоса. И она почти сорвалась.
– Куда ты собрался? – как ни в чем не бывало спросила она, но ее взгляд уже не был таким ласковым.
– Хочу прогуляться по площади, – пожал плечами Джеймс, – и зайду к врачу…
– Я уже купила таблетки, они в комоде. Я говорила об этом.
– Ах, ну, тогда просто прогуляюсь, – ничуть не смутился Джеймс, улыбнулся, порывисто подойдя к Мэри-Энн, и наклонился, чтобы поцеловать ее.
– Хмм, – протянула женщина и села в кровати. – Может, тебе лучше отлежаться?
– Я вернусь скоро. Обязательно отдохну, – МакЭвой подошел к комоду и, достав стеклянную баночку с бордовыми пилюлями, пробежался глазами по рецепту, высыпал на ладонь парочку таблеток и торопливо проглотил их.
– Тебе так резко захотелось «прогуляться»? – с небрежной насмешкой и едва заметным сомнением спросила Мэри-Энн, и Джеймс замер, поправляя свою рубашку и не глядя застегивая пуговицы.
Да. Словно что-то пронизывало все его внутренности насквозь, цепляясь острым крюком за живую плоть, и тянуло его прочь из дома. Влекло и манило, и, попытавшись провести утро в объятиях женщины, которую когда-то любил, Джеймс только острее почувствовал желание сбежать. Так сильно, как никогда прежде, хотя ему не раз и не два казалось прежде, что контроль Мэри-Энн и стены ее дома душили и подавляли его. Но сегодня это ощущение достигло своего предела, когда уже не только сознание, но и его тело отказывались функционировать под крышей этого дома.
– Разумно ли тебе, больному и ослабшему, прогуливаться одному в такую погоду? – Джеймс пропустил слова о немощности мимо ушей, хоть и почувствовал внезапный приступ злости, и, едва не оторвав последнюю аккуратную пуговицу, прикусил губу, торопливо набросив на себя жилет и пиджак.
– А что не так с погодой? Это же Лондон, – небрежно пожал плечами Джеймс. – Если что, я возьму зонт, – он намеренно не смотрел на Мэри-Энн, которая уже успела подняться с кровати и накинуть легкий шелковый халат. Женщина продолжала стоять у окна и цепко наблюдала за каждым движением своего молодого любовника, сжимая руки в кулаки так сильно, что острые ногти до боли ранили ладони; но лицо ее все еще было спокойным.
– Возьми обязательно, там явно скоро будет дождь, а то мне будто твоего внезапного малокровия мало, чтобы еще лечить тебя ото всех простуд.
– Словно ты будешь этим заниматься, – бросил Джеймс, не оглядываясь, и, прежде чем разговор перешел бы за грань спора, коротко попрощался, обещав вернуться к вечеру. Широким шагом он вырвался из спальни и торопливо сбежал по деревянной лестнице, устланной темно-зеленым ковром, в прихожую. Пальто, перчатки, цилиндр, сапоги. Про зонт он все же забыл – слишком спешил переступить порог дома, который будто бы изо всех сил выталкивал его на серую холодную улицу.
Голова противно болела, но Джеймс продолжал идти по холодной улице, чувствуя, как хищный ветер с тихим завыванием пронизывал ткань его пальто, стараясь дотянуться до тела и выпить из него живительное тепло. Шорох оставшейся листвы казался оглушительным, а людей на улице было слишком много. Они раздражали, из-за них хотелось кричать, расталкивать их в стороны и бежать по мостовой все дальше и быстрее. И Джеймс знал, куда он хочет бежать и куда именно его так сильно манит. Эти странные, слишком живые сны, от одного воспоминания о которых сердце начинало биться быстрее. Слишком реально. Запахи, чувства, обстановка. Даже момент собственной смерти Джеймс помнил так отчетливо, словно это произошло всего пару минут назад, а затем от боли и холода он потерял сознание, и вот уже очнулся на улицах Лондона, до которого так и не добрался, сколько бы ни мечтал вырваться из своей деревеньки.
И Майкл казался еще более реальным.
Как могут сны быть такими?
Хотелось схватить Фассбендера за лацканы его пиджака, хорошенько встряхнуть и потребовать объяснений. Он знает. Он должен, черт возьми, это знать, ведь это он был в его сне.
Джеймс засунул руки в карманы своего пальто и нервно хихикнул, словно со стороны услышав собственные мысли.
Предъявлять какие-то претензии человеку только потому, что он ему приснился. Это отличный план. Просто гениальный! В лучшем случае его снова сочтут больным или переутомившимся. Слишком живое воображение, слишком серая жизнь. И Майкл, который был словно росчерком алого пламени среди этого холодного однообразия. Да. Он тот глоток необходимой жизни, о которой Джеймс так долго мечтал. Богатый клиент, за которым он следил и о котором все еще знал слишком мало. Клиент, с которым у него завязался роман.
Не будет же ничего плохого, если он и этим днем придет к нему, ведь ждать до ночи нет сил, иначе, кажется, сердце просто разорвется от непонятной гнетущей тяжести, окутывающей его, подобно густому туману, накрывшему улочки вечно промозглого города.
Он выше поднял ворот пальто, пытаясь спрятаться от холодных игл ветра, и, пожалев, что не взял с собой хоть какой-нибудь шарф, быстрее зашагал по улочке, свистнул проезжавшему по каменной дороге пустому экипажу. Извозчик натянул поводья и остановился, дожидаясь клиента, но Джеймс не дошел до него буквально пару шагов – чья-то сильная рука коснулась его плеча, и юноша, вздрогнув от неожиданности, обернулся так резко, что напугал незнакомца еще больше, чем он его. Повезло, что Джеймс вовремя успел убрать в карман маленький складной ножик, сделанный на заказ, – простая привычка для того, кто с детства был знаком с самыми темными улочками города, пусть и начал забывать о них в последние годы.
– Прошу прощения, я напугал Вас, – с легким поклоном сказал мужчина в дорожном, доходящем до самых щиколоток потертом коричневом плаще.
– Что Вам нужно? – недружелюбно спросил юноша, окинув незнакомца оценивающим взглядом, но не заметил в нем ничего примечательного. Обычный приезжий, каких в городе полно.
– Я лишь хотел предупредить Вас…
– Не нужно, – тут же отмахнулся Джеймс, решив, что к нему прицепился попрошайка или какой-то аферист. Конечно, чего он не знает о таких трюках? Нагнать жути, всяких предупреждений, наговорить о порче, а потом требовать денег за какой-нибудь сушеный корень. МакЭвой решительно пошел к повозке, но мужчина не отставал и положил руку на дверцу, преграждая путь. – Хотите, чтобы я позвал полицию? – как можно спокойнее спросил Джеймс, но его предупреждение не смутило мужчину.
– Не ходите к тому мужчине. Это пока Вы отделались лишь легкой кровопотерей, а в следующий раз можете оказаться очередным бледным трупом в подворотне, – холодно и тихо произнес мужчина и, быстро сорвавшись с места, проворно скрылся в толпе.
– Что?.. – только и успел выдохнуть Джеймс. Он хотел бы сделать вид, что слова незнакомца для него пустой звук, но внутренности противно скрутило тревожным страхом, а сердце сжалось от неприятного предчувствия.
