Текст книги "Слепой (СИ)"

Автор книги: Anna Milton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Я на миг крепко зажмурила глаза и даже ущипнула себя.

«Пожалуйста, будь настоящим» попросила я в мыслях.

Я открыла глаза. Влад был здесь. Он все еще шел рядом выглядел задумчивым.

Мы дошли до Южного пруда. От воды исходила прохлада, и я немного замерзла. Я думала, что мы пойдем дальше, но Влад, похоже, решил остановиться. Он отстегнул поводок и отпустил Эйнштейна.

– Не против, если мы посидим здесь? ― спросил Влад, немного повернув голову в мою сторону.

– Да нет.

Я удивилась, когда он сел на траву.

– Мне нравится здесь бывать, ― сказал он, отвернувшись к пруду. ― Тут никогда никого не бывает.

Я огляделась. Действительно, мы были одни.

– Почему ты не садишься? ― спросил Влад у меня.

– Не хочу пачкать джинсы, ― призналась я.

– Отряхнешь их. Сегодня же нет дождя и не пасмурно. Трава сухая. Садись, ― он похлопал рукой рядом с собой.

Я прикусила нижнюю губу, размышляя, и плюхнулась рядом с Владом, вытянув ноги.

– Можно спросить?

– Конечно.

– Солнце уже садится?

Я перевела взгляд с его лица к нему. Над нами оно было нежного голубого цвета, а вдали ― бледно-розовым. Небольшая часть оранжевого солнца уже скрылась за крышами многоэтажных домов.

– Да, ― ответила я.

Влад кивнул и обвил руками ноги, положив подбородок на колени.

– Почему ты назвал свою собаку Эйнштейном? ― спросила я.

Влад улыбнулся.

– Потому что он такой же умный, как и тот, в чью честь я назвал его, ― пояснил он. ― Ну, а еще я просто фанат Эйнштейна.

– Дай-ка угадаю. Твой любимый предмет ― физика?

– Я что, так предсказуем? ― с театральным разочарованием произнес Влад.

Я засмеялась.

– Нет, ― сказала я. ― Может, в мои несуществующие способности тоже входить умение разбираться в людях?

– Я уверен, что ты на многое способна. А теперь, ― сказал он, ― твоя очередь рассказать о себе. Думаю, твоя история интереснее моей, ― его голос был серьезным, хотя я подумала, что он шутит.

– А вот и нет. Я обычная избалованная девчонка, которая не беспокоится ни о чем, кроме своей внешности, мальчиков и денег.

– Мы оба знаем, что это не так.

Я свела брови вместе и выдернула несколько сухих травинок.

– Если оценивать мою жизнь и твою по шкале трагичности, то моя занимает нулевую отметку, а твоя самую вершину, ― пробурчала я.

– Не имеет значения, ― Влад равнодушно пожал плечами. ― Просто расскажи свою историю. Что заставило себя стать той, кем ты не являешься.

Я выбросила травинки и посмотрела на гладкую поверхность пруда. Все было бы просто замечательно, если бы не слышались звуки проезжающих машин. Это портило всю идиллию.

– Я родилась в Санкт-Петербурге, ― вяло начала я. ― Мой папа владелец строительной компании, а мама… ― я запнулась, так и не сумев закончить предложение. ― Они развелись, когда мне было десять. Я осталась жить здесь, с отцом, а мама уехала в Америку и снова вышла замуж. Недавно мой отец заявил, что собирается жениться на женщине с отвратительным именем Юля, ― я закрыла глаза и скривилась. ― Он скрывал это от меня целый год. А позавчера я узнала, что моя мама ждет ребенка и даже не сказала мне об этом, ― мой желудок болезненно скрутило, и я обвила одной рукой живот. ― Вот и вся история, ― подытожила я шепотом.

– Ты скучаешь по ней? ― тихо спросил Влад. ― По маме?

– Очень, ― прошептала я. ― Мы редко видимся. В лучшем случае, три раза в год. Если бы она жила в России, наши встречи случались бы чаще.

– Почему ты не уехала с ней?

– Не знаю. Она тогда ушла от нас к другому мужчине, и я была обижена на нее. Я не хотела оставлять отца одного, ведь без меня он бы точно сошел с ума от горя.

– Ты все еще не можешь ей простить то, что она оставила твоего папу?

– Да. Я зла на нее. И на отца, потому что он просто отпустил ее, ― говорить о моей семье с кем-то было необычно, и я удивилась тому, как быстро меня потянуло рассказать все, что творилось на душе. Словно я долго сдерживала себя и вот, наконец, мне представился шанс выплеснуть наболевшее. ― Я зла на них обоих, потому что они не сохранили семью. Теперь каждый сам по себе. После маминого ухода я почти не видела отца. Он вечно пропадает на работе. С мамой я даже по телефону поговорить не могу. Она либо не отвечает, либо говорит, что у нее есть дела. Раньше все было иначе. Раньше мы много разговаривали, и она постоянно звала меня к себе, спрашивала, не передумала ли я. В последнее время все ухудшилось. Ей как будто стало все равно. Может быть, это из-за того, что у нее будет другой ребенок.

– Ты не рада?

– Я не знаю, ― честно ответила я. Боль бешено пульсировала в висках и расплывалась по всему телу. Она заполняла каждую клеточку моего естества, а затем отступала. И снова приходила. Потом уходила. ― Еще я не знаю, почему она не сообщила мне о своей беременности. Папа сказал, что мама боялась моей реакции. Но я не какой-нибудь монстр. Если бы она сама позвонила мне и объявила, что в скором времени у меня появится братик, или сестренка, я была бы счастлива за нее и за Майкла, хотя я не питаю к нему особых дружеских чувств, ― я вспомнила, что Влад не знает, о ком я говорю. ― Майкл ― это новый мамин муж.

– Я понял, ― Влад слабо кивнул. ― Как ты думаешь, почему она не сказала тебе о том, что беременна?

– Понятия не имею, ― я громко выдохнула. ― Со своими родителями я не такая, как в школе, ― я сделала пару вздохом. ― С ними я пытаюсь быть настоящей, ― я быстро посмотрела на Влада. ― Но мама не сказала мне. Я услышала это от отца, с которым после развода она общается только на повышенных тонах. Они ненавидят друг друга, но откуда-то он знает об этом. Кроме нее ему никто не мог сказать об этом, ― мои веки потяжелели и, словно занавес, рухнули на глаза. ― Я не знаю, почему все мне врут, что-то скрывают.

– Кто еще солгал тебе?

– Ну, начнем с того же папы. На протяжении целого года он утаивал от меня то, что встречается с женщиной. И неизвестно, сколько бы он еще молчал, если бы я не увидела их у нас дома. Надо было видеть его лицо, когда он заметил меня, ― мои губы расплылись в безрадостной улыбке. ― А потом смешно выглядело мое лицо, потому что я услышала, что он собирается жениться. Представляешь? Жениться. На другой женщине.

– Чей обман ты еще потерпела? ― я не была уверена, что Влад меня слушал, потому что он даже не комментировал то, что я рассказала ему.

– От лучшей подруги и того, как я думала, мне нравился.

– Что они сделали?

– Я думала, ты знаешь.

– Да. Но… расскажи мне.

Я поджала губы. Семья ― это такая сторона личной жизни, которая вызывает меньше смущения, когда обсуждаешь ее с кем-то. А вот про отношения с мальчиками даже лучшей подруге рассказать не можешь, что уж говорить о том, кого я знаю сравнительно мало времени, тем более, если он парень.

– Я встречалась с Максимом, ― с крайней неуверенностью проговорила я, прикусив щеки изнутри. ― Раньше мы были друзьями, и он мне, вроде как, нравился, и… ох, я не могу обсуждать это с тобой, Влад, ― я в конец смутилась и опустила голову.

– Если не хочешь, можешь не рассказывать мне, ― спокойно сказал он. ― Я понял, что они тоже тебя обманули.

– Ага, ― фыркнула я. ― Точнее только Марина ― моя лучшая подруга, ― поправка. ― Бывшая лучшая подруга. Она была влюблена в Максима и соврала ему обо мне. А неделю назад я увидела их… целующимися. В один день я потеряла лучшую подругу и парня, ― вспомнив обо всем, сколько свалилось на меня за такой короткий срок, я сжала кулаки до боли и заскрежетала зубами.

– Это случилось в тот день, когда ты подошла ко мне у лестницы и сказала, что тебе не нужна моя помощь, ― сам себе напомнил Влад. ― Вот что случилось.

– А перед этим я узнала об отце, ― вздохнула я.

Сейчас я вновь была вынуждена вести борьбу с дурными ощущениями, вызванными воспоминаниями. Хотелось раз и навсегда вычеркнуть это из своей памяти, если бы только существовала такая возможность.

– И вот так я убедилась в том, что мне все лгут, ― в заключение сказала я. ― Конечно, это не так ужасно, как твоя история, но…

– Это ужасно, ― прервал меня Влад. ― И мне жаль, что такое происходит с тобой.

– Ты первый, кому я рассказала обо всем этом, ― почти шепотом призналась я, словно боялась, что меня может кто-нибудь услышать.

– Я рад, что стал этим человеком, ― он улыбнулся, и жаль, что я не могла сделать то же самое. ― А теперь, если позволишь, я бы хотел тебе кое-что посоветовать.

– Да. Хочу.

Я не сомневалась в том, что советы Влада будут полезными.

– Во-первых, не злись на своего отца, ― я тут же хотела возразить, но он продолжил прежде, чем я успела открыть рот. ― Я уверен, он хотел тебе все рассказать. Возможно, он просто не знал, как именно сообщить об этом.

– Ага. Думал целый год, ― съязвила я.

– Твой отец сказал бы тебе о том, что в его жизни появилась другая женщина, ― мягко сказал Влад.

– Не оправдывай его…

– Я и не оправдываю. Помнишь? Я всего лишь сторонний наблюдатель, и сейчас оцениваю ситуацию так, как вижу ее с твоих слов, ― его губы расплылись в умиротворенной улыбке. ― Конечно, твое дело, прислушиваться ко мне, или нет, но я хотел бы, чтобы ты помирилась со своим папой, ― я снова собиралась возразить, но, словно чувствуя это, Влад поднял вверх указательный палец, прося выслушать его до конца. ― Я не понимаю, как тебе обидно, потому что никогда не был в подобной ситуации. Ложь во всех проявлениях ужасна, но нужно уметь прощать. Прощение ― высшая степень благородства. Прощать могут не все. Большинство предпочитают хранить обиду в сердце, тем самым делая и себе и другим хуже. Прощая, мы освобождаемся от тяжести оков, в которые же себя сами заключаем. Прощение способно излечить человека, принести мир в его душу.

Никогда не слышала более мудрых слов, и понять такое сложно, но я поняла. Каждое его слово.

– У тебя только одни родители. Всего лишь два по-настоящему близких человека, ― Влад поднял голову к нему. ― Мы должны беречь их, любить, никогда не обижать и не обижаться. Никто не знает, что будет завтра, ― я была уверена, что говоря это, он думал о своем отце. ― Я не смогу попросить прощения у своего отца, ― я была права. ― Это глупость, конечно, но мне хотелось бы сказать ему, что я ни в чем не виню его, ― сейчас Влад выглядел так, словно забыл о том, что я рядом. Я не понимала, о чем он говорил, но чувствовала себя подавленно. ― И я так сожалею о том, что не сказал ему всего одно слово в свое время. Он ушел из этой жизни, думая, что я держу на него обиду, ― Влад замолчал, а я со слезами на глазах смотрела на него.

У меня не хватило духа спросить, что произошло между ними. Я видела, какая мука была на лице Влада, и понимала, что эта тема причиняет ему смертельную боль. Я попробовала поставить себя на его место. Что, если бы я потеряла папу? Что, если бы в один совершенно обычный день я вернулась со школы и узнала, что больше никогда не увижу его?

Я заплакала.

– Прости его, ― сказал Влад, опустив голову. ― И не держи обиды на маму. Позвони ей и скажи, что ты рада, что у нее будет ребенок. Наша жизнь и так коротка, так зачем тратить ее на пустые обиды? Злость, гнев, чувство мести… Все это только отнимает время и очерняет наши души.

– Хорошо, ― пролепетала я. ― Я сделаю это.

– Но если сейчас ты не готова, лучше не спеши, ― Влад нахмурился. ― Это ничего не изменит. Желание простить должно исходить из самых глубин твоего сердца, понимаешь?

– Понимаю, ― прошептала я.

– У тебя все будет хорошо, Алина. Ты будешь счастлива. Я помогу обрести тебе себя и мир в душе, ― Влад улыбнулся. ― Все будет хорошо, ― он снял очки и обратил невидящие глаза прямо к солнцу, почти скрывшемуся за горизонтом. ― Со всеми нами.

Глава тринадцатая

Медленно, но уверенно моя жизнь налаживалась.

Первое, что я сделала для этого, ― наладила отношения с отцом. Это было нелегко, но я переступила через себя, через все свое горячее нежелание видеть рядом с ним другую женщину. Я простила его за то, что он лгал мне целый год, и сама извинилась за свое поведение.

Влад был прав. Прощение ― великая сила.

Я давно не видела своего отца таким счастливым. Он буквально расцвел на моих глазах. Он стал рассказывать мне о том, какая хорошая эта Юля. Видя его таким бодрым и живым, я поняла, что ошибалась. Если папа такой, когда говорит о своей новой любви, то, что с ним происходит, когда она рядом? Возможно, эта женщина сможет сделать его по-настоящему счастливым.

Я поговорила с мамой. Это было еще труднее, чем разговор с отцом, но мы пришли к соглашению. Когда она ответила на мой звонок, я сразу же сказала, что буду любить ее малыша, ведь это мой будущий братик, или сестренка. Я сказала, что рада беременности мамы. Я сказала, что люблю ее больше всех на свете. Я сказала, что дико скучаю и хочу увидеться.

Мама расплакалась. Она никогда не плакала, разговаривая со мной. Возможно, это из-за гормонов, которые шалили у всех беременных. А, может быть, ее так растрогали мои слова. Но я говорила искренне. Мама пыталась оправдаться, но я остановила ее, сказав, что все обиды должны остаться в прошлом.

Я менялась.

Однажды Влад сказал мне:

– Хочешь услышать мое мнение? Только не обижайся. Ты бежишь от проблем, Алина. Пытаешься делать вид, что все хорошо. Но на самом деле это не так. И мы оба знаем об этом. Просто перестань прятаться! Что плохого в том, если люди увидят тебя настоящую? Плевать, если им не понравится. Ты живешь не для того, чтобы угодить им. Ты прекрасна. Ты, а не твой образ. Будь настоящей в первую очередь ради самой себя.

И больше не было того образа, которым я прикрывалась столько времени. Эту глупую игру в прятки я оставила в прошлом. Я старалась быть самой собой, и реакция на это была неоднозначной. Многие перестали со мной общаться, точнее, я прекратила общение с этими людьми. Но я познакомилась с другими.

Я сильно сдружилась с Виолеттой и увидела в ней родственную душу. Так же легко разговаривать, как с ней, я могла только с одним человеком.

Влад.

Мы дружим месяц, и я просто от него без ума.

Владу всего шестнадцать лет, но я никогда не встречала человека более рассудительного и мудрого. Он умен не по годам. Если бы мы общались с ним по переписке, если бы я не знала, как звучит его голос, и как он выглядит, я бы точно подумала, что имею дело с взрослым человеком, который знаком со всеми сторонами нашей нелегкой жизни.

Влад не видел меня, но читал, как открытую книгу. Рядом с ним я чувствовала себя уязвимой, потому что только он знал все, что сможет уничтожить меня. Он знал все мои тайны и секреты. Он знал, какая я настоящая. Он знал обо мне абсолютно все, поэтому в некотором смысле я должна была бояться его. Но я не боялась. Я доверяла ему. Такой человек, как Влад, не способен причинить боль.

Наконец, в моей жизни появился кто-то, кто ни разу не лгал мне, не использовал меня и не предавал, кто общался со мной потому, что я хороший человек, а не потому, что я богата и популярна.

Влад ценил во мне не красоту и то, какое место я занимаю в обществе, кто мой отец, и где я живу. Ему нравилась моя душа. Он единственный, кто разглядел во мне человека, а не красивую и избалованную куклу.

Каждая встреча с ним, каждый разговор являлся для меня чем-то вроде теоретического жизненного урока. Это было так странно, ведь Влад так молод. Он помогал мне понять себя. Он давал правильные советы, которые действительно помогали. Он стал кем-то особенным в моей жизни. Он был больше, чем друг. Он был больше, чем человек. Влад всегда находился рядом, когда мне нужна была поддержка. Мы очень сблизились, и многие в школе даже думали, что мы встречаемся.

Признаться, в последнее время я сама размышляла об этом… И я думала о Владе больше, чем следовало бы. Если бы я встретила его год назад, или около того, то, вероятно, не обратила бы на него внимания. В то время я была сильнее зависима от общества, чем пару месяцев назад. Я бы не смогла подружиться со слепым. Но сейчас для меня это не имело никакого значения.

Я питала к нему теплые чувства. Мне нравилось смотреть, как он улыбается, мне нравилось слушать его голос. Мне нравилось в нем абсолютно все. В этом парне не было минусов. Бывали дни, когда он не приходил в школу, и я скучала и переживала за него. Он ненавидел проходить лечение, но был вынужден это делать, чтобы не расстраивать свою маму. Он немного рассказывал мне о ней, но я знала, что он безумно ее любил.

Однажды, когда Влад снова не пришел на занятия, я не на шутку разволновалась.

– Не переживай так, ― Виолетта пыталась меня утешить.

Она одна из немногих, точнее, единственная, кто принял Влада. Остальные по-прежнему относились к нему либо как к пустому месту, либо как к неполноценному «отбросу» общества. Еще никогда я не стремилась защищать кого-то рьяно, как Влада. Мне хотелось оградить его от всех злых языков, от насмешливых взглядов и ядовитых шуток. Мне хотелось сделать так, чтобы он чувствовал себя в безопасности, чтобы он улыбался и не заботился о том, что стал главным предметом насмешек в этой школе. И я делала все возможное для этого.

Я не могла объяснить Виолетте, что ощущала нехорошее предчувствие.

– Он часто пропускает занятия, ― сказала она.

Да. Именно это меня и беспокоило.

– Все нормально, ― я натянула улыбку, но Виолетта поняла, что это притворство, но лезть не стала. Она понимала меня.

Этот день тянулся бесконечно долго. На каждой переменке я звонила Владу, но он не отвечал. Я уже реально подумывала о том, чтобы наведаться к нему после уроков, но сомневалась, что это правильное решение. Никогда не любила навязываться, и если Влад захочет напомнить о себе, он это сделает сам.

Не смотря на то, что я не могла достучаться до него, я все равно пришла в Приморский парк Победы ― наш парк ― в надежде встретить его там с Эйнштейном. Я прождала его на нашей скамейке целый час, но он так и не пришел.

Я не отчаивалась, хотя чувствовала сердцем, что что-то случилось. Влад всегда заранее предупреждал меня, если его дела совпадали с нашими прогулками. Но в этот раз все иначе.

***

Когда я вернулась домой, огорченная и грустная, меня ждал папа. И он был не один. Я сразу вспомнила ту женщину, которая украла его сердце. Юлия. Рыжеволосая, высокая, стройная и такая же смущенная, как и в прошлую и единственную нашу встречу.

Вот это сюрприз.

– Привет, Алина, ― папа встретил меня с широкой улыбкой.

Он подошел ко мне и поцеловал в щеку, чем удивил еще сильнее.

– Будь хорошей девочкой, ― шепнул он мне на ухо, обнимая. ― Я в тебя верю! ― и, отстранившись, подмигнул.

– Конечно, ― полностью обескураженная происходящим, пробормотала я.

Папа положил одну руку мне на спину и немного подтолкнул вперед. Я почувствовала отголосок боли, которую в свое время эта женщина неосознанно причинила мне, но постаралась тут же выкинуть все плохие мысли из головы.

– Пора бы официально представить моих девочек друг другу, ― весело сказал папа, подведя меня к рыжеволосой женщине. Он сделал шаг в сторону, и его рука соскользнула с моей спины. Тогда-то я и почувствовала себя необычайно одинокой. ― Юля, прошу, познакомься, это моя любимая и неповторимая дочь, Алина.

Я с трудом сохранила спокойное выражение лица.

Юля неуверенно улыбнулась мне и протянула руку.

– Привет, Алина. Мне очень приятно познакомиться с тобой, ― сказала она.

Взрослые ждали, когда я, наконец, вынырну из омута раздумий и что-нибудь отвечу или сделаю в ответ. Папа смотрел на меня с бескрайней надеждой в глазах. Он рассчитывал на меня, а я не могла подвести его.

– Здравствуйте, Юля, ― произнесла я, пожав ее руку. ― Мне тоже приятно с вами познакомиться, ― и я натянула на лицо одну из своих самых очаровательных улыбок.

Я услышала, как папа вздохнул с облегчением.

Я много раз представляла себе наше знакомство с невестой папы. Я представляла столько разных вариантов, как поприветствовать ее, и о чем говорить с ней. Но все мгновенно вылетело из головы, когда настал момент. Так ведь всегда бывает.

Наше знакомство прошло… неплохо, в целом. Мы посидели за столом. Поначалу ни я, ни Юля не знали, как вести себя друг с другом, и если бы не папа, то, возможно, мы бы так и не заговорили. Она оказалась хорошей женщиной, такой, какой ее мне описывал папа. У нее добрые глаза, красивая улыбка, мягкий голос. Я внимательно наблюдала, как она смотрела на папу, и как он смотрел на нее. Одновременно я испытывала радость за него и огорчение оттого, что моя мечта по воссоединению родителей так и не осуществится. Но папа был счастлив с Юлей. Теперь я видела это и не собиралась препятствовать их свадьбе, которая была назначена на июль следующего года.

Перед тем, как проводить свою избранницу, папа сказал мне:

– Ты была умницей!

А затем он подвез ее до дома, но вернулся поздно ночью, или даже утром. В общем, я уже спала.

***

На следующий день Влад появился в школе. Когда я увидела его, стоящего у окна на первом этаже, то бросилась к нему со всех ног.

– Привет, ― пролепетала я, пыхтя.

Влад резко дернул головой в мою сторону.

– Алина? ― хрипло и удивленно произнес он.

– Да. Это я, ― я улыбнулась, но улыбка почти сразу померкла. Влад выглядел растерянным и печальным. Мое сердце, предчувствуя нехорошее, забилось быстрее. ― Что с тобой? Почему ты такой…

Я не успела договорить, как Влад сказал:

– Эйнштейн вчера умер.

Я открыла рот в немом изумлении. Моя душа рухнула вниз.

– О боже, ― прошептала я в ужасе.

Слезы моментально наполнили глаза, и я заплакала. Эйнштейн ― это самый добрый и верный пес. Он любил Влада, и Влад любил его. Между ними была особая, никому не понятная связь, которая делала их незаменимыми друг для друга. И я просто не представляла, что сейчас испытывал Влад.

Поэтому он вчера не пришел в школу. Из-за Эйнштейна.

– Мне так жаль, ― всхлипнула я.

Влад сжал губы и кивнул.

Я не могла подобрать слов, поэтому просто сделала шаг вперед и обняла его. Крепко. Так я хотела показать ему, что он может рассчитывать на мою поддержку. Влад не ожидал подобного жеста с моей стороны, но неторопливо обнял меня в ответ.

Мы простояли, обнимаясь, несколько минут. Все, кто проходил мимо, бросали на нас любопытные взгляды. И сейчас я позавидовала Владу, потому что он не мог видеть их. Школа ― не место, где мы могли поговорить об этом, и я с нетерпением ждала вечера, чтобы встретиться с Владом и поговорить о случившемся. Все это время он поддерживал меня, теперь настал мой черед быть опорой для него в трудную минуту. Ведь так поступают настоящие друзья, верно?

На третьем уроке у меня возникло сильное желание сорваться с места и убежать. Я знала, что Влад чувствовал то же самое. Клянусь здоровьем своих родителей, я старалась не плакать, но слезы сами катились ручьями по щекам.

И когда мы пошли на обед, я не выдержала.

У столовой я дождалась Влада и сказала Виолетте, чтобы она шла без меня.

Мне было больно смотреть на своего друга. Он напоминал живого мертвеца, как бы ужасно это ни звучало.

Полная решимости, я пошла ему навстречу.

– Давай уйдем, ― остановившись в полушаге, тихо сказала я ему.

Влад вздрогнул от неожиданности.

– Что? ― хрипло спросил он.

– Давай уйдем с уроков, ― повторила я громче.

Его брови сошлись вместе.

– Зачем?

– Я не могу здесь находиться, ― честно ответила я. ― А ты?

Влад опустил голову и тяжело вздохнул.

– И я.

– Тогда сбежим.

Никогда бы не подумала, что способна прогулять уроки.

– А что скажем учителям?

– Ничего, ― я махнула рукой. ― Просто уйдем. Плевать, что будут говорить. Мне нужен свежий воздух, иначе голова взорвется от переизбытка мыслей.

– И у меня, ― кратко отозвался Влад.

– Уходим?

– Уходим.

Я схватила его за руку и повела к раздевалке. Когда мы оказались на улице, мне стало лучше. Лицо обдувал холодный ноябрьский ветер. Я посильнее укуталась в куртку и посмотрела на Влада. Ему, казалось, вообще было все равно на холод.

– Нужно уйти, пока нас не заметили, ― сказала я ему.

Влад лишь кивнул, покрепче сжал в руке трость и направился вперед.

– Я действительно это делаю, ― пробормотала я себе под нос и последовала за ним.

Влад старался идти быстро, но ему было сложно делать это без Эйнштейна. Плюс к этому было скользко. Поэтому на помощь пришла я. Я поддерживала его за локоть, предупреждала, когда на его пути были препятствия.

– А мы с тобой неплохая команда, ― сказала я, желая хоть как-то поднять настроение Владу.

Он улыбнулся, но только из вежливости. Его душа болела и скорбела по Эйнштейну, и я прекрасно это понимала.

Мы просто гуляли. Я старалась не думать о том, если папа узнает о моем сегодняшнем побеге из школы. Сейчас важно было поддержать Влада.

– Куда хочешь идти? ― поинтересовалась я.

Он пожал плечами, выражая свое безразличие.

– Не боишься, что я куда-нибудь тебя заведу? ― пошутила я, и мой голос дрожал, то ли от холода, то ли от волнения.

– Не боюсь. Я тебе верю.

Нам нужно было тихое место, где мы могли бы спокойно обо всем поговорить. Когда мы проходили мимо детской площадки, я предложила остановиться. Я помогла дойти Владу до лавочки.

– Я чувствую себя таким беспомощным без Эйнштейна, ― сказал он, и я села рядом с ним.

Я достала одну руку из кармана и накрыла ею руку Влада. Тогда он повернул ее ладонью вверх, и наши пальцы сплелись. Я понимала, что не должна сейчас сидеть и улыбаться, но я чувствовала счастье оттого, что сжимала его руку. Я чувствовала счастье оттого, что была его другом.

– Его отравили, ― процедил Влад сквозь плотно стиснутые зубы.

– Отравили? ― я не поверила своим ушам. ― Но кто? У кого хватит ума… убить твою собаку?!

– Люди злы и жестоки, ― его пальцы сильнее сжали мою руку. ― К несчастью, я лично знаком с одним… Живет в соседнем доме. Он всегда недолюбливал Эйнштейна, и я не знаю, почему. То ли просто питал ненависть к животным, то ли мой пес ему что-то сделал.

– Эйнштейн был хорошей собакой. Он не мог никому причинить вред.

– Он любил тебя, ― прошептал Влад с улыбкой.

Уголки моих дрожащих губ приподнялись.

– И я его любила, ― сказала я.

– Мне будет не хватать его, ― а затем случилось то, чего я не ожидала. Влад зарыдал, но слез не было. Он просто тихо постанывал и пальцами свободной руки сжимал переносицу от боли. ― Чертовы люди! ― крикнул он, и я вздрогнула. ― Что вам сделал мой пес?! Почему из-за каких-то уродов должны страдать невинные?!

Влад сгорбился и выдернул свою вторую руку из моей и закрыл ими лицо. Мой мир стремительно рушился, я не могла смотреть на его боль. Меня накрыло огромной волной вязкой тьмы, в которой я бесследно тонула.

Я пододвинулась ближе к нему и обняла его, уткнувшись носом ему в плечо. Я плакала, он тоже. Какая ужасная ирония, потому что этот бесспорно печальный момент сблизил нас, как никогда. Я разделила с ним его боль. Теперь нас объединяла не только дружба.

О боже, я была влюблена его. Я любила Влада всей душой и сердцем. Я плакала не только потому, что мне было жаль Эйнштейна. Я плакала, потому что Влад страдал, и для меня не было ничего ужаснее, чем смотреть на его исказившееся от боли лицо и слушать громкие хриплые стоны.

Мы попали в ад, но я собиралась выбраться оттуда и вытащить с собой Влада. Я не позволю ему сходить с ума в одиночестве. Я буду с ним. Я помогу ему справиться, как он помог мне.

***

Когда мы успокоились, Влад стал рассказывать мне забавные истории, которые случались с ним и Эйнштейном. Я удивилась, потому что их было очень много. Он улыбался, когда делился со мной светлыми воспоминаниями.

– Кажется, мы поменялись ролями, ― с грустной усмешкой сказал Влад, когда мы покидали детскую площадку. Мы просидели здесь битых два часа, и все говорили, говорили, говорили… ― Сегодня ты выступала в роли моего утешителя и психолога.

Я улыбнулась.

– Друзья должны помогать друг другу, ― я пожала плечами и застучала зубами.

– Замерзла? ― встревожился Влад.

– Да все нормально.

На самом деле я дико замерла и удивляюсь, почему Влад не трясется так же, как я.

– Где ты живешь? ― спросил он.

Мы столько дружим и даже знаем домашние адреса друг друга.

– На Песочной 12, ― ответила я.

– Мой дом ближе, ― Влад поднес руки ко рту и стал согревать их своим дыханием. Через секунду я сделала то же самое. ― Можем пойти ко мне и согреться?

Несмотря на дикий голод, я почувствовала жар на лице.

– Ладно, ― надеюсь, он не понял, что его предложение смутило меня.

Мы ехали на автобусе полчаса. Я не любила общественный транспорт, особенно, в час-пик. Нам не повезло. Мы с Владом оказались прижатыми людьми к окнам автобуса. Их было так много, что я начинала задыхаться от тесноты. Мне пятьсот тысяч раз отдавили ногу, а еще кто-то чихнул мне в волосы. Я думала, что не выдержу, и мое терпение лопнет. Но всего несколько слов от Влада: «Мы выходим на следующей остановке» спасли меня от отчаяния.

Когда я выбралась из автобуса, то стала жадно хватать воздух ртом. Влад грустно посмеивался надо мной.

– Еще чуть-чуть, и я бы точно задохнулась, ― пробормотала я в свое оправдание.

– Ты просто не привыкла.

– Я больше никогда не сяду в автобус.

Влад усмехнулся и раздвинул губы, собираясь что-то сказать. Но так ничего и не услышала.

– Ты чего? ― спросила я.

Влад громко сглотнул и покачал головой.

– Хотел сказать: «Эйнштейн, домой»…

Я пожалела о том, что спросила.

– Мне нужно сориентироваться. Опиши мне, что справа, а что слева, ― попросил Влад.

– Эээ, ― я посмотрела по сторонам. ― Справа жилой кирпичный дом с продовольственным магазином, ― я прищурилась, ― «Наташа». Слева дорога.

– Нам нужно во дворы, ― сказал Влад и пошел направо, «щупая» тростью местность перед собой. ― Без Эйнштейна я как без глаз, ― невесело ухмыльнулся он и нахмурился, прочистив горло.

Спустя минуту Влад спросил:

– Мы идем к дому 23?

Я посмотрела вперед, на пятиэтажное старое здание с большими ветвистыми трещинами, и прищурилась.

– Да.

Он кивнул и больше не говорил.

Когда мы подошли к подъезду, Влад достал ключи из левого кармана и поднес с домофону.

– Блин! ― прошипел он, когда они выпали из его руки.

Он стал наклоняться, но я опередила его и подняла ключи с холодного асфальта.

– Держи, ― я протянула ему их.

– Спасибо, ― поджав губы, поблагодарил Влад и открыл дверь.

Мы оказались в темном подъезде, где пахло сыростью. Лифта здесь, конечно же, не было. Влад чувствовал себя увереннее, но когда поднимался на третий этаж, споткнулся, и если бы я вовремя не подхватила его, то он упал бы.

– Осторожно, ― мягко сказала я.

Влад нахмурился и выпрямился. Ему было непривычно без своего пса.

– Ты живешь на пятом этаже? ― спросила я с отдышкой.

Влад кивнул, держась за деревянные перила.

– Ужас, ― выдохнула я.

Наконец, мы поднялись. Влад подошел к левой крайней черной двери с кожаной обивкой.

– Твоя мама не будет против гостей? ― неуверенно уточнила я.