Текст книги "Слепой (СИ)"

Автор книги: Anna Milton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Тебе помочь дойти? ― предложила я неуверенно.

– Просто скажи, сколько шагов мне нужно сделать.

Я посчитала.

– Пять.

Влад сделал пять робких шагов вперед и наткнулся на лавочку. Он сел и похлопал рукой по месту рядом с собой, приглашая меня. Прикусив нижнюю губу, я подошла к нему.

– Не стоит верить всему, что говорят люди, ― продолжил Влад.

Ну вот, и завязался разговор.

– Я не вижу, но слышу много, ― он откинулся назад и засунул руки в карманы ветровки. ― Почти все, что доходит до моих ушей, приходится блокировать, потому что, знаешь, это такой бред, ― Влад усмехнулся. ― Иногда мне хочется быть глухим, лишь бы избавить себя от всех этих лживых сплетен.

– Я тоже не люблю сплетни, ― сказала я. ― Но мне приходилось в них участвовать, чтобы поддержать беседу. Поэтому да, это полный бред.

Влад повернул голову в мою сторону.

– Знаешь, о тебе действительно говорят многое, ― он произнес это с сожалением?

– Я знаю, ― я вздохнула и нахмурилась. ― Но многое из этого я стараюсь пропускать, потому что, как выяснилось, я настоящий монстр в глазах окружающих, и не только… ― я хотела сказать про Марину, и Макса, но вовремя заставила себя промолчать. ― Это напрягает.

– Тогда почему ты делаешь так, чтобы тебя обсуждали?

– Я не знаю, ― его вопрос немного удивил меня. ― Я…

– Что?

– Ты не должен выслушивать меня.

– Для этого и нужны друзья.

Мои щеки вспыхнули.

– А мы с тобой друзья?

– Ну, мне хотелось бы, чтобы мы ими стали, ― Влад улыбнулся, и на его щеках появились глубокие ямочки.

Сказать, что одна улыбка сотворила с моим сердцем? Перевернула его, а затем вывернула наизнанку. Нечто подобное я чувствовала, когда смотрела на Макса. Но сейчас эмоции буквально зашкаливали. Это было необычно.

– Я все еще хочу помочь тебе, ― медленно проговорил Влад, словно пытался внушить мне это. ― Несколько дней назад ты сказала, что не придешь в парк, и я сразу понял, что что-то случилось. Твой голос был другим. Холодным и пустым. Я расстроился и стал теряться в догадках, что же с тобой произошло.

– Да, кое-что случилось накануне, ― на выдохе прошептала я.

– Хочешь честно? После того небольшого разговора в школе я приходил в этот парк и надеялся, что услышу твой голос. Но этого не происходило, ― Влад нахмурился и поджал губы. У меня сложилось такое чувство, будто ему было тяжело говорить об этом, но он все же поделился со мной. ― Столько раз я хотел подойти к тебе и спросить, все ли у тебя в порядке, но не делал этого, потому что у тебя и без меня хватало проблем. Жаль, что так сложилось с твоим другом и подругой.

Ах, конечно же, он знал об этом.

– Слушать ― это все, что мне остается делать, ― Влад снова откинулся назад и высунул левую руку из кармана, положив ему на лавочку между нами. Я смотрела на его тонкие длинные пальцы, обтянутые бледной, почти белой кожей.

– Я переживу это, ― пробормотала я, все еще смотря на руку Влада.

– Да. Не сомневаюсь, ― он сделал глубокий вдох. ― Я рад, что ты пришла сюда.

– Знаешь, ты… странный человек.

Влад усмехнулся.

– Мне давно такого не говорили, ― в его голосе промелькнула необъяснимая грусть.

– Я имею в виду, в хорошем смысле, ― уточнила я. ― И я еще никогда не заводила дружбу с человеком, разговаривая о моей душе.

– Привыкай, потому что если ты согласна быть моим другом, то такие разговоры будут происходить очень часто. Я заставлю тебя поверить в то, что ты хороший человек.

– Почему я? И почему ты?

– Потому что я неприметный. Сторонний наблюдатель. Ты можешь не волноваться о том, что я могу кому-нибудь рассказать о нашей дружбе. Мне это ни к чему. Да и говорить некому. Это раз. Я умею ладить с людьми. Это два. И я просто знаю, как некоторые люди нуждаются в помощи. Это три.

– Некоторые ― это я?

– Ты одна из них, ― подтвердил кивком Влад.

– Ты первый, кто хочет мне помочь подобным образом, ― призналась я и укусила себя за кончик языка.

– Я знаю, ― спокойно отозвался Влад. ― А еще, ты особенный случай, ― продолжил он. ― Это четыре.

– Почему я особенный случай?

– Потому что пытаешься быть той, кем не являешься. Ты обманываешь себя и других, заставляя верить в то, что другая. Это странно. Я впервые сталкиваюсь с этим.

– Какие познания за такой короткий промежуток времени, ― не удержалась и съязвила я. ― Говоришь так, будто повидал немало проблемных людей… И, знаешь, я уже начинаю подумывать о том, что ты преследуешь меня.

– Я просто отлично разбираюсь в человеческих чувствах. Не нужно быть зрячим, чтобы понять тебя.

– Так меня, значит, легко понять?

– Нет. Я не говорил этого. Наоборот, ты отличная актриса, раз до сих пор считают твою роль ― тебя настоящей. Не знаю, но я просто сразу понял, что ты носишь маску, ― Влад пожал плечами. ― Это сложно объяснить.

Он словно видел меня насквозь.

– Ты читаешь мысли? ― я не на шутку перепугалась.

– Скорее души.

И Влад улыбнулся.

– Я думаю, это вполне дружеское начало, ― заявил он.

– У меня такое чувство, будто я в церкви, на исповеди… И мне хочется делиться всеми своими переживаниями, но я боюсь…

– Я могу стать твоим священником, если хочешь, ― сказал Влад, и его голос звучал более чем серьезно. Я даже вздрогнула. ― Буду кем угодно, только говори все, что происходит в твоей жизни.

Я не могла дать объяснение тому, что его слова вытворяли с моими внутренностями. Я вообще не могла понять, что со мной творилось. Общение с Владом было для меня, мягко говоря, необычным. Такие темы не обсуждают люди нашего возраста. Сейчас подростков волнует только то, во что они одеты, какой у кого телефон, и чьи родители больше зарабатывают. Я всегда считала себя кем-то вроде белой вороны, потому что меня мало интересовало все из того, что я только что перечислила. Это была еще одна из тех причин, по которым я создала свой идеальный образ. Я не хотела быть непонятой и отвергнутой обществом.

Затем случилось то, чего я не ожидала, но где-то в глубине души хотела, чтобы это произошло. Влад осторожно передвинул руку ко мне и коснулся моего локтя. Я задрожала, как осиновый лист. Даже сквозь кожаную куртку я ясно ощущала его прикосновение. Неуверенно и робко его пальцы двигались вдоль руки и, наконец, добрались до ладони. Дрожь в моем теле усилилась, когда я почувствовала его холодную кожу. Через меня будто пропустили заряд тока.

– Раз уж мы теперь друзья, ― хриплым полушепотом произнес Влад, ― я дам тебе первый и главный совет. Не нужно претворяться и мерить маски. Мы живем лишь раз, и необходимо просто быть самим собой. Нужно научиться мириться с тем, кто ты есть, и нельзя брать чужие роли. У тебя свое предназначение, своя цель в этой жизни. Ты никого не заменишь, и никто не заменит тебя, ― он накрыл мою ладонь своей ледяной рукой, и я закрыла глаза.

Я, честно, старалась прислушаться к его словам, но почти все мое внимание было уделено тому, что я испытывала, чувствуя его руку. Говоря откровенно и совершенно не кривя душой, мои ощущения от этого невинного, легкого прикосновения было несравнимо с тем, что я чувствовала, когда меня за руку брал Макс. В этом было что-то другое, особенное.

– Извини, ― пробормотал Влад, и я больше не чувствовала его руки.

Когда я резко открыла глаза, в них заплясали темные пятна. Обескураженная, я заставила себя посмотреть на Влада, прижавшего к своей ноге руку, которой дотронулся до меня. Мой взгляд пополз вверх, и я по-новому я стала изучать его лицо. Влад был напряжен. Его побелевшие губы плотно сжаты.

– Твои глаза… ― начала я, но не договорила, так как к нам подбежал Эйнштейн.

Пес положил голову Владу на колени и громко фыркнул.

– Погулял? ― с теплотой спросил Влад, потрепав Эйнштейна по шее.

Собака зевнула.

– Хочешь домой?

Эйнштейн гавкнул. Умный пес.

– Тогда попрощайся с Алиной, ― улыбнулся Влад.

Лабрадор вывернулся из-под руки хозяина и подошел ко мне.

– Пока, Эйнштейн, ― я наклонилась, чтобы почесать у него за ухом, и в ответ Эйнштейн лизнул меня в кончик носа. Я слабо рассмеялась.

Было жаль прощаться с Владом, но я не могла просить его остаться, потому что ему надо домой, и потому что мне необходимо было переварить нашу встречу.

– До завтра? ― поднявшись со скамейки, спросил у меня Влад.

Я знала, что он не увидит моей улыбки, но все равно улыбнулась.

– До завтра, ― повторила я.

И он ушел.

Глава одиннадцатая

Когда я вернулась домой, то удивилась, увидев отца. Разве он не должен быть на работе… или со своей невестой?

– Алина, ― я надеялась всей душой, что он не станет со мной разговаривать, как делал это несколько дней. Но это произошло.

Я, правда, не хотела останавливаться, но мое тело словно стало отдельной частью. Я застыла прямо в середине гостиной.

– Давай поговорим, ― сказал папа.

– О чем? О твоем обмане? О женщине, на которой ты собираешься жениться? Или, может быть, поговорим о работе? ― я резко повернулась к нему лицом и одарила гневным взглядом. ― Конечно! Давай поговорим об этом! Обо всем, кроме меня, ведь о своей единственной дочери ты думаешь в самую последнюю очередь.

– Это не так.

– Да? Что-то верится с трудом, знаешь ли.

– Алина, ― в его голосе отчетливо слышалась мука, но и мне было нелегко. ― Перестань. Ты знаешь, что ты не права. Я всегда думаю о тебе.

– Ты. Собираешься. Жениться. На. Другой. Женщине. Ты лгал мне о том, что встречаешься с кем-то, целый год! Год, папа! ― я вскинула руками. ― Сколько бы ты еще молчал, если бы я не увидела вас? Может, еще год, или два? Может, ты надеялся сказать мне об этом, когда бы на твоем пальце уже поблескивало золотое кольцо, или когда бы эта женщина в один прекрасный день вошла в эту квартиру со своими вещами и сказала: «Привет, я новая жена твоего папы и теперь буду жить с вами»?!

Как только я вспоминал картину недельной давности, когда вернулась со школы и увидела в доме рыжеволосую Юлию, или как там ее, мое сердце стало рассыпаться. Сама мысль о том, что папа любил ее, причиняла невыносимую боль. Он всегда будет принадлежать мне и маме. И я не хотела видеть рядом с ним любую другую женщину, даже если она будет самой святой и доброй в этом мире.

Папа вздохнул и нервно потер пальцами переносицу.

– Прости меня за это, ― сказал он. ― Я виноват. Я знаю, что не должен был скрывать от тебя то, что полюбил другую женщину, ― на слове «полюбил» мое лицо исказилось в гримасе отвращения. ― Но я надеялся, что когда расскажу тебе об этом, ты поймешь меня, ― папа посмотрел на меня. Он говорил это и верил своим словам. ― А ты… Алина, ты хотела, чтобы мы с твоей матерью воспринимали тебя, как взрослого человека. Но сейчас ты ведешь себя, как маленькая обиженная девочка!

Интересно, слышно ли было, с каким грохотом моя челюсть рухнула и ударилась об пол? Невероятно, что он только что это сказал…

– Так это я виновата? ― воскликнула я.

– Нет. Я не обвиняю тебя, ― папа измученно покачал головой. Ему было нелегко объясняться, но мне было тяжелее. ― Я лишь говорю о том, что ты должна понять меня.

– Я не хочу тебя понимать, папа! ― ладно, возможно, сейчас я вела себя как ребенок. ― Я не хочу, чтобы ты женился на ней! Я не хочу, чтобы она жила с нами!

– Юля хорошая.

– Да мне все равно! Я не желаю видеть ее рядом с тобой, папа!

Отец нахмурился, и взгляд, который он послал мне, заставил меня вздрогнуть.

– Не все в этой жизни будет так, как ты хочешь, ― сказал папа. ― Тебе придется научиться мириться с этим. Это одно из главных правил взрослой жизни, дочка. И не тебе мне указывать, с кем жить, и кого любить. Я твой отец, а ты моя дочь. Ты не можешь учить меня жизни.

Он думал, что, сказав это, заставит меня замолчать, но вместо этого я разозлилась сильнее.

– Не говори со мной так, будто я тебе чужой человек! Не смей говорить, что это не мое дело! Это не так. Не только тебе придется жить со своим выбором, но и мне тоже! И я просто не хочу мириться с этим! ― меня затрясло от нарастающей ярости. ― Я никогда не приму женщину, которую ты выбрал, папа, ― зло отчеканила я.

– Тебе придется, ― холодно отозвался папа. ― Ты можешь обижаться, сколько угодно, но я не изменю своего решения по твоей прихоти, Алина. Я тоже человек, я живой, и я тоже хочу любить и быть любимым.

Прихоть? Неужели, он серьезно? О боже…

– Прекрасно, ― прыснула я. ― Тогда я уеду к маме.

Внезапно папа рассмеялся, запрокинув голову, и мне хотелось закрыть уши. Сколько злобы и яда было в его смехе.

– Ты не нужна своей матери, Алина.

Я уверяла себя до последнего, что мне это послышалось. Да и раньше папа никогда не говорил со мной таким тоном. Но, к огромному несчастью, это не было слуховой галлюцинацией, хотя я отдала бы все за это. Слова папы, словно нож, вонзились мне в сердце и застряли, причиняя адскую боль.

– Если бы она хотела, чтобы ты жила с ней, то давно бы забрала тебя, ― добавил папа, словно хотел добить меня этим.

– Ты врешь, ― бессильно прошептала я.

Это, определенно, была ложь. Он просто хотел обидеть меня, потому что я в свою очередь обидела его, выразив свое нежелание по поводу его женитьбы на другой женщине. Мама не могла не хотеть того, чтобы я жила с ней. Она ведь сама предлагала мне столько раз уехать к ней!

Лицо папы стало суровым.

– Когда она звала тебя в последний раз к себе? Ты не задавалась вопросом, почему она не звала тебя приехать к ней летом?

«Пожалуйста, пожалуйста, остановись!» хотелось взмолиться мне, но я не могла пошевелить языком, который словно распух во рту.

– Ей хорошо без тебя, Алина, ― медленно проговорил отец, вонзая нож в мое сердце все глубже и глубже. ― У нее теперь своя семья. Твоя мать ждет ребенка.

Четыре слова, казалось, окончательно все разрушили.

Четыре слова вновь привели меня к мысли, что все вокруг ― сплошной обман.

Снова предательство.

Мама… Как она могла не сказать мне о том, что беременна?

Ложь. Ложь. Ложь. Ложь.

– Почему она не сказала мне? ― я не была уверена, что папа услышит мой вопрос, потому что мой голос звучал невнятно и тихо.

Плечи отца высоко поднимались и тяжело опускались.

– Она боялась твоей реакции, ― ответил он, немного расслабившись.

Я закрыла глаза, чувствуя внутри себя пустоту.

Почему? Что не так с моей реакцией? Чего именно мама боялась?

– Она боялась, что ты не поймешь, ― продолжил папа. ― Твоя мать счастлива, Алина.

«Без меня» добавила я про себя.

Моя мама счастлива без меня.

Мне никто не верил.

Ни отец, который целый год лгал о том, что с кем-то встречается. Ни мать, которая даже не сказала мне, что у меня будет братик, или сестра. Меня все предали. Друзья. Родители. Есть ли в моей жизни что-то хорошее и неповрежденное?

За что? Чем я заслужила обман самых близких мне людей? Я была для них плохой дочерью? Или они просто не считали нужным делиться со мной тем, что у них происходит?

Разве такое возможно, что жизнь рушится так быстро? Теперь у меня нет даже того, что было ненастоящим. Я потеряла все. Я потеряла себя. Окончательно.

– Понятно, ― произнесла я, не зная, зачем это сказала.

Я не думала, что может быть так больно и обидно. Я никогда так не страдала. Мне нужна помощь. Мне так нужна помощь! Иначе я просто исчезну.

Я ушла из гостиной. Разговор с отцом был окончен. Закрывшись в своей комнате, я не плакала, потому что слез не было. Вот и ответ на вопрос о том, могут ли закончиться слезы. Да. Поначалу я просто лежала, не шевелясь, на кровати и смотрела в потолок. Я ни о чем не думала, словно мой разум был отключен.

А потом вдруг навалилась боль.

Она с астрономической скоростью и силой урагана сметала все на своем пути. В душе творился настоящий кавардак. Вслед за раздирающим чувством того, что меня предали, пришел нескончаемый поток мыслей, который молниеносно заполнил собой мой нескончаемый разум, добравшись даже до самых потаенных его уголков.

Ужасно, когда ты не можешь плакать. Вместе со слезами уходит боль, но сейчас я была лишена возможности избавиться от нее.

Когда я немного пришла в чувства, мне захотелось позвонить маме и спросить у нее о беременности. Но что, если это оттолкнет ее от меня? Окончательно. Я и так почти потеряла ее. Как и папу. И все, что имела. Не осталось ничего, кроме обломков.

Как мне восстановиться?

***

Я не спала полночи, и вставать утром оказалось для меня настоящей пыткой. Плюс ко всему прочему у меня ужасно болела голова, от переизбытка мыслей, наверно. Я так хотела забыть вчерашний разговор с папой, как самый страшный кошмар, но, во-первых, это было моей реальностью, во-вторых, такое просто невозможно выбросить из головы. Вот если бы в мире существовал аппарат, стирающий память… это облегчило бы жизнь многим людям.

Я крутилась перед зеркалом целых полчаса, стараясь всячески скрыть на лице следы усталости. Подъезжая к школе, я постаралась подумать о чем-нибудь хорошем, и мне стало еще ужаснее, когда я поняла, что в моих мыслях не осталось ничего приятного и светлого.

Но темные тучи, повисшие надо мной, волшебным образом развеялись, когда я увидела Влада, поднимающегося по ступенькам. Улыбка расцвела на моем лице, чем окончательно добила мой бедный терзающийся разум. Я попрощалась с водителем и выскочила из машины.

Подойти к Владу и сказать ему: «Привет»? Или не подходить, пройти мимо и сделать вид, что мы не общаемся? Есть ли теперь вообще смысл в игре, которую я вела столько времени? Имеет ли теперь значение мой образ? Все разрушилось. Я разрушилась. Может быть, пора начать меняться?

Я улыбнулась шире и догнала Влада, когда он собирался открыть входную дверь. Я сделала это за него.

– Привет, ― сказала я.

На секунду его лицо стало удивленным.

– Алина, ― а потом он улыбнулся и поправил черные очки.

Мы зашли внутрь и направились к раздевалке.

– Как дела? ― спросил Влад.

Какой, казалось бы, простой вопрос смог загнать меня в тупик.

– Нормально, ― нерешительно ответила я. ― А у тебя?

– Не очень, ― в отличие от меня Влад не стал врать. ― И по твоему голосу я слышу, что у тебя тоже не все хорошо, ― он вздохнул. Только я собиралась открыть рот, как он добавил: ― Но мы не будем говорить об этом в школе. Много ушей, ― Влад улыбнулся, немного повернув голову вправо, как раз когда мимо проходили две девочки, глазеющие на нас.

Про уши он правильно подметил.

Мы с Владом больше не смогли поговорить, так как прозвенел звонок на первый урок, и я побежала в класс биологии. Как только я оказалась в кабинете, мои глаза машинально упали на парту, за которой в гордом одиночестве сидела Марина. Она держала в руках телефон, и была так увлечена, что не замечала ничего вокруг себя.

Я старалась сосредоточиться на уроках, твердя себе, что семейные проблемы должны волновать меня только за пределами школы. Здесь я должна думать об учебе. Обидно, если после стольких лет упорных трудов я стану плохо учиться. Не бывать этому.

На первой переменке я встретилась с Виолеттой. Она помахала мне рукой, стоя со своей одноклассницей. Я подошла к ним.

– Привет, ― сказала я девушкам.

Настя ответила мне неуверенным кивком.

– Привет, ― Виолетта улыбнулась.

– Хорошее настроение? ― поинтересовалась я у нее. Сегодня она выглядела бодрой.

– Ага. Завтра с больничного выходит Стас, и я получила пятерку за контрольную по геометрии. Единственная пятерка в классе! ― с гордостью добавила она.

– Ух-ты, круто, ― искренне порадовалась я за нее.

Глаза Виолетты устремились за мою спину, и улыбка исчезла с ее лица.

– Ого, какие люди, ― пробормотала она.

В порыве любопытства я обернулась и увидела Марину, идущую за руку с Максом. Они молчали, но моя бывшая лучшая подруга выглядела счастливой. А вот Максим казался скучающим.

– Они вместе, ― констатировала Виолетта.

– Этого следовало ожидать, ― вздохнула я.

– И ты говоришь это так спокойно? ― вмешалась Настя. ― Я бы с ума сошла, если бы увидела своего бывшего вместе с лучшей подругой.

– Бывшей лучшей подругой, ― безучастно поправила я и метнула на Настю быстрый взгляд. ― Мне все равно. Пусть встречаются, с кем хотят. Мне все равно.

Когда сладкая новоиспеченная парочка моих экс-друзей проходила мимо, Марина свысока посмотрела на меня. Ее глаза кричали: «Я добилась своего! Максим мой!». Надеялась ли она, что как-то заденет меня этим, или нет, но я отнеслась равнодушно. Мое сердце теперь беспокоилось о другом.

Пятиминутная перемена подошла к концу, и я отправилась на следующий урок.

Я надеялась увидеться с Владом в столовой, но он не пришел.

– Ты кого-то ждешь? ― спросила Виолетта.

– Гм, нет, ― пробормотала я, возвращая взгляд к ней. Я растерянно улыбнулась и подвинула к себе тарелку. Внешний вид еды не сумел пробудить во мне аппетит, поэтому я просто выпила остывший сладкий чай.

Виолетта пожала плечами и посмотрела через левое плечо, туда, где сидели Макс, Марина и Андрей.

– Похоже, наши друзья скучают, ― с ухмылкой сказала она и повернулась ко мне лицом.

Я тоже бросила взгляд на тот стол. Марина, конечно же, сидела рядом со своим парнем. Одна его рука лежала на ее плече, а в другой находился телефон. Моя бывшая подруга выглядела безумно довольной. Андрей что-то говорил, но его, похоже, никто не слушал.

Я улыбнулась.

– Почему ты не общаешься с ними? ― спросила я у Виолетты.

Я уже получала ответ на этот вопрос, но все же.

– Они мне надоели, правда, ― сказала она. ― Ну, не все, конечно. Я общаюсь с Андреем, со Стасом… ― Виолетта поджала губы и из-под опущенного лба посмотрела на меня. ― Нашей компании больше нет. Сейчас это уже все понимают. Но я знала об этом и раньше, ― она вздохнула и проткнула вилкой несколько макаронин.

– Ты жалеешь об этом?

– Все изменилось. Мы изменились, ― Виолетта пожала плечами. ― Нужно двигаться дальше. Мой мир не рухнет из-за того, что распалась кучка друзей, ― произнося последнее слова, она изобразила пальцами кавычки. ― Раньше мы действительно дружили. У нас были общие интересы, а в последнее время каждый сам по себе. Так что нет. Я не жалею. Это в прошлом, и я не стану переживать. А вот Стас… ― глаза Виолетты опустились к тарелке. ― Он ни за что не перестанет общаться с Максом.

Сейчас из нашей расколовшейся компании со мной обращалась только Виолетта. Конечно же, с Максом и Мариной я вообще не разговаривала, но и Андрей словно забыл про мое существование. Это немного ранило, но не смертельно. Конечно, между мной и Максом он выбрал Макса, потому что они лучше друзья.

Под конец обеда я решилась спросить у Виолетты о Владе.

– Не знаю. Он ушел после второго урока, ― ответила она, и я была благодарна ей за то, что она не потребовала подробностей. Это была не Марина, которой не терпелось знать все и обо всех.

Я надеялась, что Влад придет в парк к пяти, но там его тоже не оказалось. Я ждала где-то полчаса. Может, я перепутала скамейку? Он передумал, или что-то случилось? Или у него дела, а у меня даже нет его номера телефона, чтобы спросить об этом… И почему я вообще так переживаю из-за этого? Почему становится неприятно от мысли, что Влад мог забыть про нашу странную прогулку в парке?

Я не хотела возвращаться домой, поэтому решила позвать Виолетту немного погулять. Она сразу согласилась. Мы встретились у Государственного Эрмитажа, куда я доехала на метро. Затем мы гуляли по Адмиралтейскому району и закончили свое небольшое путешествие на набережной Крюкова Канала.

Я вернулась домой в десятом часу. Как только я оказалась одна в своей комнате, на меня навалилась жуткая тоска и грусть.

Я снова плакала.

Глава двенадцатая

Я с нетерпением ждала наступления вечера, чтобы увидеться с Владом. Странно, но мне так хотелось увидеть его снова. Мы виделись в школе, но не смогли поговорить. Его опять не было в столовой, и Виолетта сказала, что он, как и вчера, ушел после второго урока. Но я успела спросить у него, придет он в парк сегодня, или нет. Он сказал, что придет.

Сегодня был на удивление солнечный день, и тепло октябрьского солнца, конечно же, никогда не сравнится с летним.

В пять часов я ждала Влада на нашей лавочке. В этот раз он не заставил меня долго ждать. Я встретила Эйнштейна, как родного, а он стал лизать мое лицо. Я рассмеялась от щекотки, но отстраняться не стала.

– Мой пес влюблен в тебя, ― с усмешкой сказал Влад.

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него. Сегодня он выглядел иначе. В его внешнем виде не было ничего темного, кроме очков. Светлые джинсы, синяя толстовка, белые кроссовки. Простая одежда шла ему куда больше, чем школьная форма.

– И я влюблена в него, ― пробормотала я и поцеловала Эйнштейна в нос.

Пес лизнул меня своим шершавым языком последний раз и отвернулся к хозяину.

– Сегодня светит солнце, ― пробормотал Влад, поднимая голову к небу. Его губы расплылись в улыбке. ― Я чувствую его тепло на своей коже, ― он сделал глубокий вдох. ― Сегодня хороший день.

С глупым выражением лица я наблюдала за ним и думала о том, как он… красив. Я встряхнула головой и выпрямила ноги.

– Давай пройдемся, ― предложил Влад.

– Ладно, ― я пожала плечами.

Мы шли лицом к солнцу, и мне приходилось щурить глаза.

– Куда ты уходишь с занятий? ― спросила я.

– На лечение, ― спокойно ответил Влад. ― Врачи думают, что это как-то поможет мне. Идиоты.

– Тебе никогда не удастся восстановить зрение?

– Нет. Мои глаза ― ненастоящие.

Я нахмурилась.

– Как это?

Влад кратко выдохнул и остановился. Я замерла рядом с ним в ожидании. Тогда он снял очки. Моя маленькая мечта сбылась. Я встретилась с неестественной голубизной его глаз. Приглядевшись, я поняла, что он имел в виду. Глаза выглядели не живыми, словно они были искусственными.

– Это протезы, ― пояснил Влад.

Я беззвучно ахнула и прижала руку ко рту.

– Как это случилось? ― прошептала я. ― Почему у тебя нет… настоящих глаз?

Влад надел очки и пошел вперед.

– Авария, ― только и сказал Влад.

Мое сердце сжалось от сочувствия.

– Мне жаль, ― пробормотала я. ― Когда это произошло?

– Много лет назад.

– Значит, ты видел когда-то…

– Да, ― его голос сорвался на шепот. ― А еще в этой аварии погиб мой отец. Тогда мы возвращались домой, ― Влад замолчал на минуту, собираясь с мыслями, а я терпеливо ждала продолжения. ― Грузовик появился будто из неоткуда. Папа пытался остановиться, но не смог. Мы врезались в другую машину. Отец скончался на месте, а меня откачали в больнице, но глаза спасти не смогли.

Мой подбородок дрожал, я заставляла себя не плакать.

Влад пережил настоящий ужас, а я жалуюсь на свою жизнь… Да по сравнению с его историей моя покажется детским лепетом обиженной на жизнь девочки.

– Это… ― «ужасно» хотела произнести я, но не смогла, так как в горле застрял огромный ком рыданий, который я старательно пыталась проглотить.

Я молчала, пытаясь воспроизвести в своем сознании картину аварии. Я представила маленького Влада, его папу, аварию… Я не могла понять, как тяжело было ему научиться жить без глаз. Знать, что ты больше никогда не сможешь увидеть солнце, лица людей, ничего, что тебя окружает.

– Я бы сошла с ума, если бы оказалась на твоем месте, ― подавленно призналась я.

– Раньше я тоже так думал, ― сказал Влад. ― Но в последнее время все чаще понимаю, что я еще не самый несчастный человек на свете. У меня есть все, что нужно. Кроме глаз, конечно же. Но жить без них можно. Было бы гораздо труднее, если бы я не имел ног, или рук. Я рад тому, что у меня есть. Никогда не думай, что я могу быть несчастным.

– Я не думаю, что ты несчастен, ― соврала я.

– Нет. Думаешь.

Я поджала губы, но не ответила.

– Человек, живя в недостатке, богат, а в переизбытке беден, ― сказал Влад. ― У меня многого нет, но я действительно счастлив, ― он сделал небольшую паузу. ― У тебя есть все, но ты не счастлива. Понимаешь?

Да. Я понимала. Но не понимала, откуда об этом знал Влад.

– Так ты живешь с мамой? ― спросила я, чтобы отвлечься.

– Да. Мы переехали в Санкт-Петербург этим летом.

– Где жили до этого?

– В Луге. Это небольшой городок, в двух часах езды от Питера.

– Почему переехали?

– Тут у мамы жил отец, мой дед, и он недавно умер, ― Влад почесал затылок. ― У него осталась квартира, которую он завещал нам… Вот мы и переехали, ― почему у меня сложилось такое ощущение, что Влад что-то недоговаривал? Но мне пришлось подавить зарождающееся любопытство, потому что мы мало общаемся, чтобы я могла интересоваться такими деталями. Если Влад захочет, то сам мне расскажет. ― Для меня нет особой разницы, где жить, ведь я все равно ничего не вижу. Но каждый день я слышу, как кто-то восторженно отзывается об этом городе, и это причиняет боль, потому что я не могу понять их радость.

Я не знала, что сказать.

– Я слишком откровенен, да? ― тихо усмехнулся Влад.

Да, это было откровенно. Он говорил со мной так, словно мы давние друзья, и ему ничего не стоит, чтобы вот так просто идти и говорить мне об этом.

– Нет, ― глухо отозвалась я.

Влад медленно втянул в себя теплый воздух, и его грудь поднялась.

– Я честен с тобой, потому что хочу, чтобы ты была так же честна и со мной. Доверие ― очень хрупкая вещь. Его очень сложно добиться, но я надеюсь, что ты сможешь мне доверять. Я хочу стать твоим другом, правда. Я хочу помочь тебе.

– Говоришь так, словно одержим этой идеей ― помочь мне. Может, мне все-таки стоит бояться тебя? ― я вяло хихикнула, ожидая, что Влад улыбнется, но он только нахмурился. ― Извини, неудачная шутка. У меня бывают проблемы с юмором.

– Уверен, что это не так. У тебя есть чувство юмора. Просто для меня это очень серьезно. Помогая тебе, я помогаю и себе.

– Но почему? ― у меня уже скоро появится мозоль на языке оттого, что я постоянно задаю этот вопрос.

Влад улыбнулся.

– Ты действительно не понимаешь, как это важно ― помочь кому-то? Это исцеляет того, кто предлагает помощь, и того, кто получает ее. Все остаются в выигрыше. Это помогает разобраться в себе. И… разве просто не хорошо от мысли, что ты можешь сделать кому-то добро?

Я опустила голову.

– Да. Наверно. Просто слышать такое от тебя, шестнадцатилетнего подростка, странно. Да и вообще, люди сейчас стремятся помочь только себе.

– И это плохо, ― согласился Влад. ― Мы стали забывать, что такое помощь другим. К сожалению, я родился в век эгоистов, тех, кто слеп по отношению ко всем, кроме самих себя. Может, для всех остальных помощь другому ― это сущий пустяк, но для меня это стало вроде как главной целью в жизни.

Я не могла не улыбнуться.

– Это так странно, ― сказала я вслух свои мысли. ― И это все, о чем ты мечтаешь?

– На данный момент, да, ― кивнул Влад. ― И я считаю, что люди без странностей ― ненормальные, ― я усмехнулась. ― Для меня имеет огромное значение то, что я могу кому-то помочь. Я хочу быть полезным.

– А как же ты сам?

– А что я? ― он пожал плечами. ― Я помогу себе, если мои советы сделают чью-то жизнь счастливее.

Влад ― самый необыкновенный человек из всех, кого я знаю. Многие, нет, все парни в его возрасте мечтают о девчонках, крутых вещах, машине, и все в этом роде. Но не Влад. Может, он не настоящий, а всего ли плод моего воображения? Быть может, я придумала его, чтобы помочь себе разобраться во всем? И иду сейчас одна, разговаривая с воздухом…